CC BY-NC-ND
295
С.И. Посохов
УСТАВЫ РОССИЙСКИХ УНИВЕРСИТЕТОВ Х1Х ВЕКА В ОЦЕНКАХ СОВРЕМЕННИКОВ И ПОТОМКОВ
Аннотация В статье анализируются мнения, высказанные в публицистике и ис-
________________ ториографии, о роли уставов в истории российских университетов
XIX — начала XX века. Автор делает вывод о том, что уставы с течением времени становились скорее символами, нежели выполняли функцию основного закона университетской жизни. На протяжении всего периода их существования уставы выступали в качестве символа автономии, который далеко неоднозначно трактовался в сообществах различной идейной ориентации и в разные исторические периоды. Дискуссии о роли университетских уставов — это полемика не только о границах университетского самоуправления, но и об образе того или иного университета, который существовал и существует в общественном сознании.
Пожалуй, трудно найти более значимое для университетской среды и близкое университетскому человеку понятие, чем «автономия». И это не случайно, ибо оно ассоциируется с такими дефинициями, как «свобода», «независимость», «права личности», которые, собственно, и формируют так называемую «идею университета».
Однако если мы попробуем разобраться с историческими формами этой свободы, то столкнемся с немалыми трудностями. Уже в дореволюционной публицистике можно найти противоположные мнения как о сути автономии, так и относительно факта ее наличия в университетах. В ходе идейной борьбы сталкивались различные представления об этой автономии. В своей основе они определялись пониманием механизмов взаимодействия общества и университета, социальных функций последнего. Дискуссии по университетскому вопросу часто выходили именно на эту проблему, а сущность реформирования университетов виделась собственно в автономии1. Так или иначе, но подавляющее большинство авторов второй половины XIX — начала XX века не сомневались в том, что университеты имели и имеют автономию (другое дело, в каком масштабе),
1 Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. С. 274.
370
Архив
что она является неотъемлемой частью университетской жизни. В 20-30-е годы XX века в советской литературе университетская автономия получила исключительно негативную оценку. Речь шла о «пресловутой автономии высшей школы». Она объявлялась лозунгом банкиров и крупных помещиков, которые использовали ее в своих классовых целях2, «идеалистическим фетишем», который лишен конкретного смысла3. Если же автономия и упоминалась в историческом контексте, то делался вывод о том, что эта форма отжила вместе со старым университетом — «подлинным детищем феодально-помещичьего строя»4. В послевоенное время для историографии университетов характерным стал образ «недостижимой» автономии. Иногда даже на страницах одной книги по поводу университетской автономии можно найти разные мнения. Так, например, в юбилейном издании о Харьковском университете (к 175-летию со дня основания), с одной стороны, утверждается, что устав 1863 года не дал полной автономии университетам, а следующий устав, 1884, года окончательно ликвидировал университетскую автономию5. Удивление, а точнее, недоумение усилится, если посмотреть другие работы. Может сложиться впечатление, что каждый последующий университетский устав ликвидировал и без того ограниченное самоуправление. Для советской историографии такой вывод был предопределен постулатом о том, что в рамках самодержавия университетская автономия не могла иметь места.
Действительно, дать определение понятию автономии непросто. Однако вряд ли будет преувеличением считать его основой самоуправление.
Очевидно, что долгое время публицисты, да и исследователи не могли понять друг друга, поскольку говорили на разных «языках». Они пользовались абстракциями, далеко не всегда поясняя их. В результате возникли различные представления об университетской автономии, которые не подпадали под общее понятие. Попробуем продемонстрировать это, сравнивая оценки и мнения о роли и месте университетских уставов, высказанные в публицистике и историографии начиная со второй половины XIX века.
Некоторые современные исследователи называют уставы «конституциями» университетской жизни, считая, что именно они защищали четкую систему прав и обязанностей внутри университетского сообщества и по отношению к окружающему миру. Насколько такой взгляд был присущ авторам прошлого?
В советской историографии сложилось мнение, что в дореволюционный период роль уставов абсолютизировалась. Действительно, если посмотреть работы по истории отдельных университетов или обобщающие труды этого периода, которые затрагивают
2 Роль студенчества в строительстве высших учебных заведений. С.14
3 Столяров Я. На путях к советскому ВУЗу . С.98.
4 Ряппо Я. Об управлении высшей школой. № 4-5.
5 Харьковский государственный университет, 1805-1980. Исторический очерк. С. 14.
371
историю университетов, бросается в глаза периодизация истории университетов, построенная на уставах6. Многочисленные дискуссии по университетскому вопросу также разворачивались вокруг тех или иных изменений в уставах. Характеристики, которые давались определеным этапам истории университетов Российской империи, также в значительной мере базируются на положениях уставов. Прежде всего, это объясняется формально-юридическим подходом, который был весьма распространен тогда не только среди исследователей-правоведов. И все же единодушия при определении роли университетских уставов в этот период не наблюдается. Было немало авторов, которые отрицали решающую роль уставов для университетов. Рассмотрим подробнее позиции сторон.
Уже во время обсуждения проекта устава 1863 года прозвучали мысли об особенном значении уставов для нормального течения университетской жизни. Так, Совет Харьковского университета отметил, что необходимо создать условия, когда бы университетский устав уважало «губернское, военное и гражданское начальство», для того «чтобы предупредить на будущее время преступные попытки против прав университетского сословия»7. Однако чаще роль уставов (при их изучении) демонстрировалась на конкретных примерах8. При всей пестроте оценок (иногда встречаются противоположные характеристики даже среди представителей одного идейного круга) постепенно укрепились достаточно стойкие, даже стереотипные, трактовки. В частности, в либеральной публицистике закрепился взгляд на университетские уставы 1804 и 1863 годов как на предоставлявшие значительную автономию, а на уставы 1835 и 1884 годов — как на консервативные, лишавшие университеты автономии (Д.И. Каченовский, В.А. Воробьев, П.Н. Милюков, В.И. Вернадский). Иногда это противопоставление даже намеренно усиливалось. Такие особенности публицистики и историографии были заметны уже современникам. В.И.Вернадский обратил внимание на то, что ненависть к уставу 1884 года привела к тому, что его предшественник — устав 1863 года — предстал в «необычайном сиянии и идеале»9.
Консервативно настроенные авторы занимали другую позицию при оценках роли уставов. С одной стороны, они с одержимостью боролись против устава 1863 года, считая, что именно он внес разлад в университетскую (да и не только) жизнь (Н.А. Любимов, М.Н. Катков). Н.А. Любимов, к примеру, писал: «Система «невмешательства», принятая по отношению к университетам правительственной властью во исполнение устава 1863 года, привела на практике к нынешнему отчуждению университетов от правительственной власти и породила значительную корпоративную ревность»10. Следствием действия этого устава Н.А. Любимов считал возникновение «деспотизма
6 Посохов C.I. Проблеми перюдизацп юторп росмських уыверсителв Х1Х— початку ХХ ст. Х., 2002. Вип.5.
7 Замечания на проект общего университетского устава императорских российских университетов. С.296.
8 Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы Х1Х века. С.8-13.
9 Вернадский В.И. Об основаниях университетской реформы. С.1.
10 Любимов Н.А. Мой вклад. С.560.
372
Архив
самоуправления»11. С другой стороны, эти авторы стремились нивелировать разницу в уставах, отмечая, что дело не только в них. Так, Д.С. Левшин считал, что противопоставлять уставы 1804 и 1835 годов нецелесообразно. Он отмечал, что устав 1863 года соответствует «коренным началам» устава 1835 года11 12. С данной точкой зрения в некоторой степени, соглашался Н.А. Любимов, подчеркивая, что отличия уставов (с точки зрения возможностей влияния на университет со стороны власти) не имеют радикального характера13. А Н.П. Гиляров-Платонов, в отличие от предыдущих авторов, считал, что недостатки в деятельности университетов вряд ли являются следствием устава 1863 года14. По его мнению, «голые формы университетского устава, которые, как бы ни были хороши, сами в себе еще не заключают условия, чтоб в них дышала действительная жизнь»15. В начале XX века такие мысли встречаются все чаще. Так, в одной из статей, которая имела характер воспоминаний, достаточно категорично отмечалось, что «устав имел для жизни университета мало значения, оно в большей мере определялось другими факторами»16.
Важно отметить, что авторы разных идейных направлений соглашались относительно того, что изменения уставов происходили по причинам, которые имели отдаленное отношение к образованию и науке17. Начиная с К.Д. Кавелина18, на страницах периодических изданий так или иначе звучала мысль о том, что не только благодаря уставам, но также вследствие многих исторических условий университеты либо приходят в упадок, либо развиваются. Достаточно чётко она была высказана В.С. Иконниковым в его знаменитой работе «Русские университеты в связи с ходом общественного образования»: «Время имеет свои права и помимо уставов влияет на их (университетов. — С.П.) положение»19. Этот вывод станет широко распространенным на следующем этапе изучения вопроса.
Существенные изменения в историографии истории университетов произойдут в советскую эпоху. Автономия осталась в прошлом, и университетская демократия стала характеризоваться как «буржуазная». Университетские уставы назывались «плохой копией немецких», они начали трактоваться как средство притеснения («феодальные тиски устава 1884 года»20). Относительно системы управления распространенной стала мысль о том, что она была «построена на самовластье, на прямом давлении административного центра»21.
11 Любимов Н.А. Мой вклад. С.560.
12 Замечания на проект общего университетского устава императорских российских университетов. С.361,365.
13 Любимов Н.А. Указ.соч. С.5.
14 Гиляров-Платонов Н.П. Университетский вопрос. С.119.
15 Любимов Н.А. Мой вклад. С.560.
16 Сементовский Р.И. Устав и наука. С.1004.
17 Капнист П. Университетские вопросы. С.11; Воробьев В.А. К истории наших университетских уставов. С.187 и др.
18 Кавелин К.Д. Устройство и управление немецких университетов . С.93 (данная статья была впервые опубликована в 1865 г.).
19 Иконников В.С. Русские университеты в связи с ходом общественного образования. С.114.
20 Народна освда на ВкраТнг С.2.
21 Там же. С.7.
373
Среди первых попыток марксистского подхода к вопросу исследователи называют работу М.К. Корбута по истории Казанского университета. В уставе 1863 года он видел лишь уступку правительства, которую объяснял соотношением классовых сил. Находя в уставе «зачатки» автономии профессорской коллегии, он утверждал, что эта уступка была менее значительной, нежели это виделось либеральным авторам. Сопоставляя закон с положением дел, он делал вывод о том, что устав был «сам по себе», а жизнь «сама по себе», что реально действующим его никто и никогда не видел, поскольку правительство немедленно взяло свою уступку обратно, издав последующие распоряжения22. Характерным является и вывод В.И. Орлова об отсутствии принципиальной разницы между уставами 1863 и 1884 годов. По его мнению, лишь определенного рода слепота позволяет видеть центральную идею устава 1863 года в автономии профессорской корпорации23. Нивелирование роли уставов в жизни университетов в советской историографии выявилось уже в том, что периодизация по уставам была отвергнута. В соответствии с новыми постулатами в основу периодизации истории университетов были положены «этапы освободительного движения», или же этапы кризиса общественного строя в Российской империи. Потому нередко в трудах по истории университетов главы так и назывались (например, «Харьковский университет в период разложения крепостничества и развития капиталистических отношений (1805-1860 года)», «Университетский вопрос в период второй революционной ситуации»)24. Характерными являются тезисы о том, что «жизнь российских университетов формально регулировалась уставом»25, что устав 1863 год был «нежелательной уступкой»26, что разница между уставами (в данном случае имеются в виду уставы 1804 и 1835 годы.) была незначительна и университетское самоуправление с самого начала имело призрачный характер27. Для советской историографии стал характерным поиск примеров «постоянного» нарушения устава со стороны правительства. Соответственно весьма распространенным стало утверждение о том, что уставы «в полном объеме» действовали очень недолго. Впрочем, хотя и была отмечена «научная безосновательность либерально-буржуазного толкования университетских уставов»28, в обобщающих трудах и учебниках постепенно возрождался тезис о двух либеральных и двух консервативных уставах.
Образы университетов, которые возникли в предшествующее время, и сегодня продолжают существовать в научной литературе.
22 Корбут М.К. Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина за 125 лет, 1804/05- 1929/30. Казань, 1930.
23 Орлов В.И. Студенческое движение Московского университета в Х1Х столетии. М., 1934.
24 Харьковский государственный университет им. А.М. Горького за 150 лет. Харьков, 1955; Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 года. М., 1976 и др.
25 Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. С. 38.
26 Щетинина Г.И. Университеты и общественное движение в России в пореформенный период. С. 172.
27 Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. С .40.
28 Эймонтова Р.Г. Университетская реформа 1863 г., 1961. С. 164.
374
Архив
В особенности это касается противопоставления уставов, о чем шла речь выше. Как отмечает Ю.В. Краснова, это «два различных по своему духу университетских устава — 1863 и 1884 годов». Первый она называет «либеральным», второй — «мертвящим»29. Подобное противопоставление лежит в основе утверждения о том, что в системе высшего образования происходило последовательное колебание от одного полюса к другому, когда авторитарность и автономия сменяли друг друга30.
Как и ранее, некоторые исследователи видят в уставах наглядные примеры того, как правительственные чиновники осуществляли попытки установить над университетами контроль31. Именно это имеется в виду, когда идет речь о том, что «в России весь строй жизни императорских университетов и всех высших учебных заведений жестко регламентировался правительственными Уставами»32. Тот факт, что «университеты законодательно полностью подчинялись самодержавию», трактуется как одна из причин противостояния университетов монархии33. Как и прежде, говорится о постоянном нарушении принципов устава циркулярами министерства, отмечается, что «временные инструкции оказывались сильнее закона», и тем самым подчеркивается, что «авторитарная власть не могла примириться даже с тенью университетской автономии»34. В другом случае замечается, что, скажем, устав 1863 года «просуществовал три-четыре года»35. Понятно, что в основе таких рассуждений лежит уже известный тезис о несовместимости этого либерального устава с самодержавием, о его «обреченности»36. Однако в отличие от предшествующего исторического этапа, такие высказывания все же иногда сопровождаются ремаркой, что «профессорскому сообществу удавалось отстаивать в уставах университетскую автономию»37. В настоящее время значительно больше авторов подчеркивают важную роль устава 1863 года38. По словам одного из них, он был «передовым во всех отношениях, в сравнении с ведущими университетскими странами»39. Впрочем, также немало исследователей продолжают отмечать, что устав предоставил «ограниченную», «известную», «своего рода» автономию40.
29 Краснова Ю.В. Идеал преподавания: преподавание на историко-филологических факультетах Московского и Санкт-Петербургского университетов в воспоминаниях. С. 100.
30 Высшее образование в России: Очерк истории до 1917 года. С. 261.
31 ГоринД.Г. К вопросу о «профессорской культуре» России XIX — начала XX в. С. 44.
32 Олесич Н. Господин студент Императорского Санкт-Петербургского университета. С. 88.
33 Там же.
34 Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформы. С. 198.
35 КиТвський уыверситет 1мен1 Тараса Шевченка. Стор1нки юторп i сьогодення. С. 30.
36 Искра Л.М. Б.Н.Чичерин и университетская реформа 1884 г. С. 104.
37 Горин Д.Г. Указ. соч. С. 44.
38 Григорьян Н.А. Великие русские ученые о реформе образования и науки. С. 107; Реформы Александра II. М., 1998. С. 33; История Казанского университета. Казань, 2004. С. 129.
39 Писарева Е.А. Органiзацiйно-правовi основи дiяльностi уыверсителв РосмськоТ' iмперiТ другоТ половини XIX ст.. (на матерiапах УкраТ'ни). С. 1.
40 ИвановА.Е. Варшавский университет в конце XIX - начале XX века. С. 198; ВербицкаяЛ.А., ТишкинГ.А. Петербургский университет в истории русской культуры. С. 13; КрышГ.Н. Университетская молодежь Украины в начале XX века. С. 94.
375
Особенно устойчивыми оказались характеристики уставов 1835 и 1884 годов. Их продолжают называть «реакционными», связывая с ними соответствующие «контрреформы», которые означали «ликвидацию» («уничтожение») автономии и «узаконение полицейского надзора»41.
Наиболее резкие оценки по-прежнему звучат в адрес устава 1884 года. Считается, что он не только лишил университеты «минимальной автономии»42, «унизил профессуру», но и продемонстрировал совсем иное понимание власти и права43. С ним связывают политические, а не педагогические цели44. Делается вывод, что он принес значительный вред университетам и науке в целом, поскольку отменил традиционные атрибуты академических свобод45. Важно отметить, что для подтверждения этого вывода, современные исследователи приводят высказывания либеральной профессуры второй половины XIX — начала XX века. Преемственность образов очевидна.
Однако новый исторический этап принес и новые идеи. В частности, некоторые исследователи начали отходить от односторонних оценок устава 1835 года46. А.Ю. Андреев обосновал вывод о том, что данный устав «стал шагом вперед на пути дальнейшей модернизации российских университетов47. Другие авторы отмечают, что устав 1863 года не отрицал, а продолжал линию предшествующего устава, а именно, «укрепляя возрастающую роль представительских органов, в целом усиливал роль государства в университетском строительстве»48. Такой же мысли придерживается и американский исследователь истории российских университетов С. Кэс-соу: «Непосредственный смысл Устава 1863 года заключается не в «либерализации», а в развитии понятия «государственный университет»49. Тем самым исследователи отошли от трактовки данного устава как такого, который, развивая самоуправление, ограничивал роль государства в организации многоплановой деятельности университетов.
Но, безусловно, большую роль в переосмыслении роли уставов в университетской жизни имеют новые оценки устава 1884 года. Авторы стремятся отойти от односторонних характеристик своих предшественников и посмотреть на него с различных точек зрения.
41 АфонюшкинаА.В. О правительственной политике России 20-40-х годов XIX в. в области университетского образования. С. 9; Григорьян Н.А. Указ. соч. С. 106; Ляхович Е.С., Ревушкин А.С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. С. 106; Олесич Н. Указ. соч. С. 73; 1стор1я Одеського ун1верситету ( 1865-2000). С. 51; Поляков М.В., СавчукВ.С. Кпасичний уыверситет: еволюц1я, сучасний стан, перспективи. С. 114.
42 1стор1я Одеського уыверситету ( 1865-2000). С. 12.
43АнтощенкоА.В. История одной отставки. С. 247.
44 Глебов А.Г. П.Г. Виноградов об «университетском вопросе» в России начала XX в. С. 132.
45 ВучиничА. Русская наука в эпоху кризиса: 1890 - 1910 гг. С. 4.
46 Лаптева Л.П. [Рецензия] // Славяноведение . 1998. № 3. С. 103; Xотеенков В., Чернета В. Граф С.С. Уваров - министр и просветитель. С. 151.
47 Андреев А.Ю. «Гумбольдт в России»: Министерство народного просвещения и немецкие университеты в первой половине XIX века. С. 50.
48 Третий университетский устав. С. 135.
49 Кэссоу С. Университетский устав 1863 г.: новая точка зрения. С. 322.
376
Архив
Достаточно частым явлением стало замечание о том, что его нельзя оценить однозначно50. В частности, отмечается, что в уставе «снова был сделан шаг вперед на пути к классическому университету..., а с другой стороны, управление университетом загрузло в бюрократическом контроле»51, подчеркивается, что «введение устава 1884 года нельзя рассматривать однозначно как политическое мероприятие, которое не имело отношения к улучшению учебного процесса»52. Отошли некоторые авторы и от взгляда на этот устав как на тот, что полностью ликвидировал университетскую автономию. Отмечается, что «устав сохранил ряд важных функций этой автономии»53. Сделаны любопытные наблюдения о том, что в Положение о высшей школе СССР вошел ряд позиций устава 1884 года54, что учебный процесс в эмигрантских учебных заведениях Праги и Харбина был построен на основе положений устава 1884 года55. В результате логичным представляется вывод, сделанный В.И. Чесноковым: «И в дореволюционной, и в советской литературе ... муссировался сюжет об университетских уставах, либеральных и так называемых чугунных, без оглядки на тот очевидный факт, что жизнь университетов развивалась и в силу внутренних традиций и преемственности опыта. Абсолютизируя роль уставов в развитии университетов, историки-марксисты по сути дела шли по пути критикуемой ими государственно-юридической школы в историографии. Что касается пресловутых чугунных уставов 1835 и 1884 годов, то и в условиях их действия университеты развивались вполне нормально, готовили прекрасных профессоров и деятелей науки и давали необходимое образование студентам»56.
Но при том, что такие характеристики не только несколько уравновесили университетские уставы разных лет, но и объективно понизили их роль в организации университетской жизни, можно сказать, что в целом в литературе возрождается взгляд на уставы как на основной закон университетов. В ряде случаев само слово «устав» стали писать с большой буквы. Возрождается также периодизация истории университетов по уставам (как отмечается в одном из юбилейных изданий, «в дореволюционный период гранью между этапами развития были. в первую очередь университетские уставы, утверждаемые высшей властью, которые в гораздо большей степени влияли на внутриуниверситетскую жизнь, чем классовые противоречия, а в советское время — переломные моменты истории страны»57).
50 Искра Л.М. Указ.соч. С. 78; Чесноков И.В. К вопросу о влиянии устава 1884 года на университетское историческое образование в России. С. 67
51 Андреев А. Ю. «Нацюнапьна модель» уыверситетсько''' осв1ти: проблеми виникнення та розвитку в Захщнм европ та Роайсьюй 1мперп. С. 102.
52 Струкова Г.О. Вплив статуту 1884 р. на постановку навчапьного процесу в Харювському уыверситету. С. 246.
53 История Казанского университета. С. 179.
54 Искра В.И. Владимир Иванович Чесноков как ученый. С. 17.
55 Платонова Е.Э. Революция и поиски своего пути вузовской интеллигенцией и студенчеством. С. 92.
56 Чесноков В.И. Некоторые актуальные вопросы истории дореволюционных российских университетов. С. 144-145.
57История Казанского университета. С. 5.
377
В то же время нельзя не заметить противоречий иного рода. С одной стороны, утверждается, что основным принципом университетских уставов была мелочная регламентация деятельности высших учебных заведений, которая не оставляла им и тени самостоятельности58. С другой — делается замечание, что сама профессура желала, чтобы в уставе детально были прописаны правительственные обязательства в отношении численности штата, прав совета и факультетов59. Некоторые исследователи высказывают мысль о том, что «законодательство отражало не столько состояние дел и потребности высшего образования, сколько особенности правительственного курса; отсюда его спорадичность, мелочность, бессистемность»60. Весьма интересна мысль о том, что особое значение, которое придавалось уставу, объясняется не только финансовой зависимостью университетов от государства, но и тем, что в России, в отличие от других стран, не было длительной традиции университетского образования. А значит, общественное мнение не играет роли бастиона, защищающего образовательное учреждение от чрезмерного вмешательства государства. Соответственно, «доверие было заменено уставом»61.
Таким образом, постсоветская эпоха в исследовании данного вопроса выразилась в замечаниях о том, что тот или другой устав не следует оценивать однозначно. Наблюдается стремление взглянуть на уставы не только с точки зрения системы управления. Сделан вывод о том, что в начале XX века в России сформировалась своеобразная система управления высшей школой, которая включала элементы и централизации, и децентрализации62. Впрочем, вопрос о роли уставов в жизни университетов на сегодняшний день нельзя считать изученным. Противоречия, которые имеются в опубликованных материалах и которые еще не стали предметом дискуссии, тому подтверждение.
По нашему мнению, при проведении дальнейших исследований следует иметь в виду, что на протяжении XIX века существенно изменилось место университетского устава в правовом поле. Если в начале XIX века устав фактически был основным законом университетской жизни, то в последующем он постепенно становился скорее декларацией, которая находила свое пояснение в других законах и многочисленных циркулярах. То есть ограниченное количество его положений по мере возрастания государственного вмешательства во все сферы жизни, а также расширения университетской сети и университетских задач просто было не способно эффективно регулировать процессы в университете и вокруг него. Некоторые положения были чрезмерно общими, другие — совсем незначительными. В последнем варианте это приводило к тому, что
58 Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. С.174.
59 Кэссоу С. Указ. соч. С. 323.
60 Чиркова И.М. Университеты в системе правительственной политики России второй половины XIX века. С. 67.
61 Кэссоу С. Указ. соч. С. 323.
378
Архив
через некоторое время та или другая позиция становилась неактуальной. Не удивительно, что, по подсчетам А.Е.Иванова, к 1913 году были откорректированы 42 из 149 статей устава 1884 года63 (хотя такие изменения часто объясняются постоянно меняющейся политической конъюнктурой64, в основе этого процесса, по нашему мнению, было прежде всего несоответствие между уставом и другими законодательными актами). Безусловно, такие постоянные изменения не могли не сказаться на значении устава, роль которого в организации университетской жизни падала. Устав со временем становился скорее символом (хотя и весьма важным). Неудивительно, что уже до революции авторы существенно расходились при характеристике идейной направленности конкретных университетских уставов: кто-то их объединял, а кто-то противопоставлял. Неоднозначно воспринимался университетский устав и в различной социально-политической среде. Для профессоров университета это был символ самоуправления, для правительства — децентрализации, для леворадикальной оппозиции — обмана, для либеральных общественных деятелей — прообраз конституции. И все же не будет ошибкой отметить, что для всех он был символом автономии, которая имела различную трактовку и изображалась различными красками.
Так или иначе, дискуссии вокруг уставов — это прежде всего дискуссии по проблеме самоуправления. Отметим, что в научной литературе наблюдается постепенная тенденция к принижению роли уставов. Для советской историографии такой взгляд был предопределен как господствующей идеологией, так и практикой университетской жизни. Однако проявилась эта тенденция ещё в дореволюционный период. В завершение отметим, что изучение университетских уставов сквозь призму культурной истории еще ожидает своего исследователя.
1. Андреев А.Ю. «Гумбольдт в России»: Министерство народного просвещения и немецкие университеты в первой половине XIX века // ОИ. 2004. № 2.
2. АнтощенкоА.В. История одной отставки // Казус 2002. Индивидуальное и уникальное в истории. М., 2002. Вып. 4.
3. Афонюшкина А.В. О правительственной политике России 20-40-х годов
XIX в. в области университетского образования // Российские университеты в XIX — начале XX века. Воронеж, 1993.
4. ВербицкаяЛ.А., Тишкин Г.А. Петербургский университет в истории русской культуры // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. СПб., 2000.
5. Вернадский В.И. Об основаниях университетской реформы. М., 1901.
6. Высшее образование в России: Очерк истории до 1917 года. — М., 1995.
7. Гиляров-Платонов Н.П. Университетский вопрос. СПб., 1903.
8. Глебов А.Г. П.Г.Виноградов об «университетском вопросе» в России начала
XX в. // Российские университеты в XIX — начале XX века. Воронеж, 1993.
63 Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX века.
64 Очерки истории Казанского университета. С. 123.
Литература
379
9. ГоринД.Г. К вопросу о «профессорской культуре» России XIX — начала XX в. // Отечественная культура и историческая наука XVIII-XX веков. Брянск, 1996.
10. Григорьян Н.А. Великие русские ученые о реформе образования и науки // Вестник РАН. 1993. Т. 63. № 2.
11. Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. СПб., 1907. С. 274.
12. Замечания на проект общего университетского устава императорских российских университетов. СПб., 1862.
13. Иванов А.Е. Варшавский университет в конце XIX — начале XX века // Польские профессора и студенты в университетах России (XIX — начало XX в.). Варшава, 1995.
14. Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. М., 1991.
15. Иконников В.С. Русские университеты в связи с ходом общественного образования // Вестник Европы. 1876. № 10.
16. Искра В.И. Владимир Иванович Чесноков как ученый // Российские университеты в XVIII — XX веках. Воронеж, 2002.
17. Искра Л.М. Б.Н. Чичерин и университетская реформа 1884 г. // Российские университеты в XIX — начале XX века. Воронеж, 1993.
18. История Казанского университета. Казань, 2004.
19. Кавелин К.Д. Устройство и управление немецких университетов // Кавелин К.Д. Собрание сочинений. СПб., 1899. Т.3.
20. КапнистП. Университетские вопросы. СПб., 1904.
21. Краснова Ю.В. Идеал преподавания: преподавание на историко-филологических факультетах Московского и Санкт-Петербургского университетов в воспоминаниях современников (70-е гг. XIX — начало XX в.) // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 2002. № 2.
22. Кэссоу С. Университетский устав 1863 г.: новая точка зрения // Великие реформы в России, 1856-1878. М., 1992.
23. Любимов Н.А. Мой вклад. М., 1881.
24. Ляхович Е.С., Ревушкин А.С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. Томск, 1998.
25. Олесич Н. Господин студент Императорского Санкт-Петербургского университета. СПб., 1999.
26. Орлов В.И. Студенческое движение Московского университета в XIX столетии. М., 1934.
27. Платонова Е.Э. Революция и поиски своего пути вузовской интеллигенцией и студенчеством // Феномен российской интеллигенции. История и психология: Матер. Междунар. науч. конф. СПб., 2000.
28. Реформы Александра II. М., 1998.
29. Роль студенчества в строительстве высших учебных заведений // Студент революции. 1922. № 1.
30. Ряппо Я. Об управлении высшей школой // Путь просвещения. 1924. № № 4-5.
31. Сементовский Р.И. Устав и наука // Исторический вестник. 1911. № 3.
32. Столяров Я. На путях к советскому ВУЗу //Путь просвещения. 1924. № 10.
33. Xарьковский государственный университет им. А.М. Горького за 150 лет. Xарьков, 1955.
34. Xарьковский государственный университет, 1805-1980. Исторический очерк. Xарьков, 1980.
380
Архив
35. Хотеенков В., Чернета В. Граф С.С. Уваров — министр и просветитель // Высшее образование в России. 1996. № 2.
36. Чесноков И.В. К вопросу о влиянии устава 1884 года на университетское историческое образование в России // Российские университеты в XVIII-XX веках. Воронеж, 1999. Вып. 4.
37. Чиркова И.М. Университеты в системе правительственной политики России второй половины XIX века // Университеты в XVIII-XX веках. Воронеж, 2000. Вып. 5.
38. Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 года. М., 1976.
39. Щетинина Г.И. Университеты и общественное движение в России в пореформенный период // Исторические записки. 1969. Т.84.
40. Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы XIX века. М., 1993. С. 8-13.
41. 1стор1я Одеського ушверситету (1865-2000). Одеса, 2000. С. 12.
42. Крыш Г.Н. Университетская молодежь Украины в начале XX века // Кла-сичн1 ушверситети — центри осв1ти, науки i культури регюшв: традици та сучаснють: Матер. Мiжнар. науково-практ. конф. Днюропетровськ, 2003. С. 94.
43. Писарева Е.А. Органiзацiйно-правовi основи дiяльностi ушверсителв РосмськоТ iмперiT другоТ половини XIX ст. (на матерiалах УкраТни). Авто-реф. ... дис. канд. юр. наук. — Xаркiв, 2001.
44. Поляков М.В., Савчук В.С. Класичний унiверситет: еволюцiя, сучасний стан, перспективи. К., 2004.
