CC BY
44
УДК 343.42
А.М. Смирнов
УСТАНОВЛЕНИЕ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОСКОРБЛЕНИЕ РЕЛИГИОЗНЫХ ЧУВСТВ ВЕРУЮЩИХ КАК ПРИМЕР ИГНОРИРОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЕМ ТЕОРИИ КРИМИНАЛИЗАЦИИ ДЕЯНИЙ
Введение: в 2013 г. российским законодателем была установлена уголовная ответственность за оскорбление религиозных чувств верующих, путем включения в ч. 1 ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации соответствующего дополнения. Анализ этой новеллы и событий, предшествующей ее включению в уголовный закон, позволяет сделать вывод, что она представляет собой один из ярких примеров игнорирования законодателем большей части фундаментальных положений теории криминализации деяний. Цель: обоснование нецелесообразности установления уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств верующих, поскольку она не соответствует большинству фундаментальных положений теории криминализации деяний и это оскорбление не имеет объективных признаков, что исключает возможность характеристики состава данного преступления по объективным признакам. Методологическая основа: диалектический, анализ, сравнение, системный, правовой, сравнительно правовой, компаративистский. Результаты: на ошибочность установления уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств верующих, указывают следующие аргументы:
1) данное деяние не имеет своей достаточной распространенности в обществе;
2) административное законодательство вполне «справлялось» и «справляется» со сдерживанием противоправной активности граждан в этом направлении; 3) никто не оценивал наступление существенно вредных последствий для человека, государства и общества при реализации подобного оскорбления, никаких научных исследований по этому поводу не проводилось. Кроме того, религиозные чувства являются категорией субъективно-изменчивого порядка, которые, в связи с этим не может ставиться под охрану, и отсутствует формальное определение категории «верующий». Обращение к религиозным текстам указывает на то, что таковых в настоящее время не существует. Выводы: установление уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств верующих не только не нарушает большинство фундаментальных оснований криминализации деяния, но и регламентировано в российском уголовном законе с нарушением некоторых правил юридической техники. В связи с изложенным необходимо рассмотреть вопрос о декриминализации этого деяния.
Ключевые слова: криминализация, декриминализация, религия, вера, верующий, религиозные чувства верующих, атеизм.
© Смирнов Александр Михайлович, 2019
Кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник НИЦ-2 (Федеральное казенное учреждение «Научно-исследовательский институт Федеральной службы исполнения наказаний»); е-mail: [email protected]
© Smirnov Aleksandr Mikhailovich, 2019
Candidate of law, Associate professor, leading researcher SIC-2 (Federal State Institution «Research Institute of the Federal Penitentiary Service») 211
A.M. Smirnov
ESTABLISHMENT OF CRIMINAL LIABILITY FOR INSULTING RELIGIOUS FEELINGS OF BELIEVERS AS AN EXAMPLE OF IGNORING THE THEORY OF CRIMINALIZATION OF ACTS BY THE LEGISLATOR
Background: in 2013, the Russian legislator established criminal liability for insulting the religious feelings of believers, by including in Part 1 of Art. 148 of the Criminal Code of the Russian Federation. An analysis of this novel and events preceding its inclusion in the criminal law allows us to conclude that it is one of the bright examples of ignoring by the legislator most of the fundamental provisions of the theory of criminalization of acts. Objective: the purpose of the article is to justify the inadvisability of establishing criminal liability for insulting religious feelings of believers, since it does not correspond to most of the fundamental provisions of the theory of criminalization of acts and this insult does not have objective features, which excludes the possibility of characterizing the composition of this crime on objective grounds. Methodology: dialectical method, analysis, comparison, systemic, legal, comparatively legal, comparativist. Results: on the error of establishing criminal liability for insulting the religious feelings of believers, as indicated by the following arguments: 1) this act does not have its sufficient prevalence in society; 2) administrative law is quite «coping» and «coping» with deterring illegal activity of citizens in this direction; 3) no one assessed the occurrence of significant harmful consequences for a person, state and society in the implementation of such an insult, no scientific studies on this subject have been conducted. In addition, religious feelings are a category of subjectively-volatile order, which in this connection may not be protected, and there is no formal definition of the category «believer». Appeal to religious texts indicates that these do not exist at the present time. Conclusion: the establishment of criminal liability for insulting the religious feelings of believers does not only violate most of the fundamental grounds for the criminalization of the act, but is also regulated in the Russian criminal law with violation of certain rules of legal technique. In connection with the above mentioned, it is necessary to consider the issue of decriminalization of this act.
Key -words: criminalization, decriminalization, religion, faith, believer, religious feelings of believers, atheism.
В 2013 г. российским законодателем была установлена уголовная ответственность за оскорбление религиозных чувств верующих посредством включения в ч. 1 ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) соответствующего дополнения1.
Анализ данного дополнения и событий, предшествующих его включению в российский уголовный закон, приводит к выводу, что он представляет собой, пожалуй, один из ярких примеров пренебрежения со стороны законодателя большей части фундаментальных положений теории криминализации деяний.
Необходимо отметить, что криминализация деяний выступает одной из наиболее важных, и поэтому наиболее ответственных сторон нормотворческого процесса в сфере законодательного регулирования борьбы с преступностью, в связи
1 См.: Федеральный закон от 29 июня 2013 г. № 1Э6-ФЗ «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан» 212 // Российская газета. 2013. 2 июля.
с чем, именно с ее помощью устанавливается и регламентируется круг деяний, признаваемых преступными. В ней выражается функция государства по охране прав и свобод человека и гражданина, интересов общества и государства от деяний, приносящих существенных вред этим социальным благам.
Фундаментальные основы теории криминализации, заложенные еще советской школой уголовно права, до сих пор выступают основой для обоснования признания того или иного деяния общественно опасным и установление за его совершение уголовной ответственности. Этими критериями являются: достаточная распространенность деяния в обществе; наступление существенно вредных последствий для человека, государства и общества при его осуществлении; невозможность противодействия этому деянию иными, не уголовно-правовыми средствами; готовность общества к криминализации этого деяния [1, с. 105; 2, с. 68]. Вместе с тем, вопросы теории криминализации деяний до сих пор не потеряли своей актуальности для российской уголовно-правовой науки и находят свое отражение в научно-исследовательских трудах различного уровня [3; 4; 5]. В этих работах даются научно-обоснованные рекомендации для законодателя, которых ему необходимо придерживаться для правильной и эффективной криминализации деяний.
В связи с изложенным, целью настоящей статьи является обоснование нецелесообразности установления уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств верующих, поскольку она не соответствует большинству фундаментальных положений теории криминализации деяний и это оскорбление не имеет объективных признаков, что исключает возможность характеристики состава данного преступления по объективным признакам.
Анализ фундаментальных положений теории криминализации деяний ука- е зывает на ошибочность установления уголовной ответственности за оскорбление и религиозных чувств верующих, на что указывают следующие аргументы: а
данное деяние не имеет своей достаточной распространенности в обществе. о Имели место быть хотя и получившие большой общественный резонанс (чаще О всего благодаря «подогревательной» деятельности журналистов), но единичные О случаи оскорбления данных чувств (например, деяние, совершенное панк- а группой «Pussy Riot»); В
в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях н содержится ст. 5.26, предусматривающая привлечение к ответственности за ю нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о д религиозных объединениях, в случае если оно выражается в воспрепятствова- С нии осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том | числе принятию религиозных или иных убеждений или отказу от них, всту- I
Ifci
плению в религиозное объединение или выходу из него, а также умышленном |
публичном осквернении религиозной или богослужебной литературы, предметов I
религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и (
атрибутики либо их порча или уничтожение, однако практика о привлечении к g
административной ответственности за эти деяния в нашей стране практически 0
отсутствует (согласно анализу статистических данных Судебного департамента 9 при Верховном Суде Российской Федерации2 с 2012 по 2015 гг. число лиц, при-
2 См.: Судебный Департамент при Верховном Суде Российской Федерации. Данные судебной статистики. Сводные статистические сведения о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей. Форма № 1-АП «Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению дел об административных правонарушениях». URL http://www.cdep.ru/index. php?id=79&item=3832 (дата обращения: 04.04.2019). 213
влеченных к данной ответственности по указанной статье составляла незначительное число — от 1 до 5 человек (2012 г. — 5 чел.; 2013 г. — 2 чел.; 2014 г. — 1 чел.; 2015 г. — 3 чел.). Однако с 2016 г. отмечается достаточно резкое и потому весьма странное увеличение таких лиц (в 2016 г. их было 47 чел., а в 2017 г. уже 274 чел. (статистические данные за 2018 г. на время подготовки данной статьи отсуствовали), в связи с чем, требующее дополнительного изучения на основе анализа последующих статистических данных (как минимум на протяжении 3-5 лет)). Из этого следует, что административное законодательство вполне «справлялось» и «справляется» со сдерживанием противоправной активности граждан в этом направлении;
никто не оценивал наступление существенно вредных последствий для человека, государства и общества при реализации подобного оскорбления, никаких научных исследований по этому поводу не проводилось.
Единственный критерий криминализации, который может «говорить» в пользу установления уголовной ответственности за рассматриваемое нами деяние является готовность общества к его криминализации, что вполне очевидно в силу того, что Россия является страной, что подавляющее большинство граждан которой исповедуют различные религии и поэтому будут защищать свою веру и свои святыни любыми, даже весьма жесткими способами.
Теория криминализации говорит о том, что устанавливать уголовную ответственность можно только в случае нарушений тех общественных отношений и посягательств на те объекты или предметы окружающей действительности, которые имеют объективный и устойчивый характер. Рассматриваемые оскорбления религиозных чувств верующих по объективным признакам не не обладают этими признаками, а, значит, объективная сторона данного деяния заключается только в оскорблении. Включение в Особенную часть УК РФ специальной нормы, предусматривающей ответственность за оскорбление, нелогично, поскольку уже достаточно давно законодатель отказался от признания оскорбления преступлением вообще (напомним, что общая норма, предусматривающая привлечение к уголовной ответственности за оскорбление (ст. 130) была декриминализована еще в 2011 г.3).
Указание в диспозиции ч. 1 ст. 142 УК РФ на то, что оскорбление религиозных чувств верующих признается уголовно-наказуемым только в том случае, если оно было осуществлено в порядке публичных действий, выражающих явное неуважение к обществу, приравнивает данное деяние к хулиганству (ст. 213 УК РФ), а точнее его разновидность — хулиганство, осуществленное по мотивам религиозной ненависти (п. «б.» ч. 1 ст. 213 УК РФ).
Объектом анализируемого преступного деяния выступают религиозные чувства верующих лиц. Необходимо отметить, что уголовный закон, являясь федеральным источником нормативной регламентации государственного реагирования на совершаемые в обществе противоправные деяния, приносящие существенный вред правоохраняемым социальным благам, защищает от преступных посягательств только объективные проявления окружающей действительности и общественных отношений. Вместе с тем, чувства (наряду с эмоциями, переживаниями и т.д.) входят в эмоциональную составляющую человеческой
3 См.: Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. 2011. 9 дек.
природы, выражая характер его переживании по поводу происходящих вокруг него явлении и процессов, основанных исключительно на свойственных ему смысложизненных ориентациях, предпочтениях, мотивах и потребностях. В этой связи чувства имеют исключительно субъективный характер, поскольку они, являясь по своей природе многогранными, обладают различными проявлениями (глубиной, качеством) и потому приводят к различным, иногда противоречивым, оценкам и ощущениям по поводу происходящего вокруг [6]. Именно поэтому заслуживает одобрения и поддержки точка зрения тех исследователей, которые разумно обращают внимание на то, что чувства ни коим образом не могут выступать предметом уголовно-правовой охраны в связи с тем, что общественные отношения имеют универсальный и объективный характер, а чувства человека по своей природе изменчивы и всегда наполнены только субъективизмом [7, с. 114].
Безусловно, вопросом вызывающим наибольшие споры в связи с установлением уголовной ответственности за исследуемое деяние, является: «Кто же на самом деле является верующим человеком?». Семантическая природа слова «верующий» указывает нам на то, что таковым может быть только человек, непоколебимо признающий существование Бога, верующий в его реальное существование, иными словами — это религиозный человек [8, с. 68]. Поскольку религия относится к иррациональной природе человека, возникает следующий закономерный вопрос о том, как объективно подтвердить, что в человеке вера в Бога реально присутствует. Это необходимо для того, чтобы доказать наличие у такого человека чувств верующего, с тем чтобы впоследствии доказывать их оскорбленность. Доказательство подобного осложняется тем, что формального определения верующего человека ни отечественная, ни международная юридическая наука и правоприменительная практика не имеет. Единственный выход из сложившейся ситуации нам могут дать религиозные тексты. Так, в Евангелии от Матфея указано буквально следующее: «Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф. 17:20). Из данного указания следует, что подлинно, и даже отчасти верующих людей, по сути, в настоящее время не существует, в связи с тем, что даже близких к этому чудес для доказательства своей веры в Бога никто пока не демонстрировал. Из этого, со всей очевидностью следует, что невозможно оскорбить религиозные чувства верующих, поскольку таковые на самом деле отсутствуют. Мы не будем оспаривать тезис о том, люди верят в Бога и доказательством тому служат многочисленные религиозные здания и сооружения, религиозные объединения и организации. Даже государство публично признает их наличие и регламентирует их права и свободы на законодательном уровне4.
Однако коль скоро то или иное проявление окружающей действительности, социальное явление или процесс, выражение человеческой природы и т.д. «вторгается» в «юридическую плоскость» претендуя на правовую категорию и защиту, оно должно быть формально регламентировано в источниках юридической информации.
4 См., например: Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Российская газета. 1997. 1 окт.; Федеральный закон от 30 ноября 2010 г. № 327-Ф3 «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» // Российская газета. 2010. 3 дек. 215
Вместе с тем, как было уже отмечено нами, формальное определение религиозных чувств верующих отсутствует. Подтверждение наличия таких чувств, основанное на неформальных (религиозных) источниках невозможно. Из этого, следует вывод о том, что никакой юридической ответственности за оскорбление данных чувств априори быть не должно.
Установление уголовной ответственности за рассматриваемое нами деяние было осуществлено с нарушением некоторых правил юридической техники. Сравнительный анализ наименования ст. 148 УК РФ и ее диспозиции, изложенной в ч. 1, указывает на то, что данная диспозиция, во-первых, гораздо уже ее названия, а, во-вторых, не соответствует ей.
Уголовная ответственность за нарушение религиозных чувств верующих предусмотрена в рамках нарушения права на свободу совести и вероисповеданий. Реализация этого права находит свое отражение в совершении каких-либо действий. Однако оскорблением, т.е. деянием, направленным на крайнее унижение в чем-то [8, с. 563], невозможно ограничить лицо в осуществлении каких-либо действий, им можно лишь причинить моральный ущерб. Этого ограничения можно добиться только применением физической силы, установления каких-либо преград и т.д., слово здесь не помеха.
Рассматриваемое преступление совершается не для оскорбления, а «в целях оскорбления». Поэтому стоит согласиться с А.И. Рарогом в том, что цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени. Квалификация преступлений определяется постановкой цели, а вовсе не ее реализацией [9, с. 120].
Таким образом, установление уголовной ответственности за оскорбление ре-S лигиозных чувств верующих не только нарушает большинство фундаменталь-Я ных оснований криминализации деяния, но и регламентировано в российском
* уголовном законе с нарушением некоторых правил юридической техники. В | связи с этим, считаем целесообразным рассмотреть вопрос о декриминализации | этого деяния.
го
*
га
о Библиографический список
| 1. Кудрявцев В.Н. и др. Основания уголовно-правового запрета (криминализация
| и декриминализация). М.: Наука, 1982. 304 с.
2. Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права. Томск: Изд-во
0
£ Томского ун-та., 1981. 181 с.
| 3. Клейменов И.М. Сравнительная криминология: криминализация, преступность,
| уголовная политика в условиях глобализации: дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2015. 486 с. 2 4. Лопашенко НА.. Уголовная политика. М.: Юрлитинформ, 2009. 176 с.
§ 5. Прозументов Л.М. Основание криминализации (декриминализации) деяний //
£ Вестник Томского государственного университета. Право. 2014. № 4 (14). С. 85-89. и 6. Большой психологический словарь. 4-е изд., расшир. / под ред. Б.Г. Мещерякова,
| В.П. Зинченко. М.: АСТ; СПБ.: Прайм-Еврознак, 2009. 811 с.
1 7. Бимбинов A.A., Воронин В.Н. Уголовная ответственность за нарушение права на свободу совести и вероисповеданий по законодательству России и Германии // LEX RUSSICA. 2011. № 11. С. 111-123.
8. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М.: Альта-Принт, 2005. 1216 с.
9. Рарог А.И. Проблемы квалификации преступлений по субъективным признакам. 216 М.: Проспект, 2015. 240 с.
References
1. Kudryavtsev V.N. and others. The Grounds for Criminal-legal Prohibition (Criminalization and Decriminalization). Moscow: Nauka, 1982. 304 p.
2. Filimonov V.D. Criminological Foundations of Criminal Law. Tomsk: Publishing house of Tomsk University, 1981. 181 p.
3. Kleymenov I.M. Comparative Criminology: Criminalization, Crime, Criminal Policy in the Context of Globalization: dis. ... doctor of law. Omsk, 2015. 486 p.
4. Lopashenko N.A. The Criminal Policy. Moscow: Yurlitinform, 2009. 176 p. (in Russian).
5. Prozumentov L.M. Bulletin of Tomsk State University. Right. 2014. no. 4 (14). P. 85-89. (in Russian).
6. Great Psychological Dictionary. 4-ed., extended. / ed. by B.G. Meshcheryakov, V.P. Zinchenko. M.: AST; SPB.: Prime-Euroznak, 2009. 811 p.
7. Bimbinov AA, Voronin V.N. Criminal Liability for Violation of the Right to Freedom of Conscience and Religion under the laws of Russia and Germany. LEX RUSSICA [LEX RUSSICA]. 2011. № 11. P. 111-123.
8. Ushakov D.N. A Great Explanatory Dictionary of the Modern Russian Language. Moscow. Alta-Print, 2005. 1216 p.
9. Rarog A.I. Problems of Qualification of Crimes on Subjective Grounds. Moscow: Prospekt, 2015. 240 p.
УДК 343.43
А.К. Теохаров
КРИМИНАЛИЗАЦИЯ ОРГАНИЗОВАННОГО ПОПРОШАЙНИЧЕСТВА
Введение: в конце 1990-х - начале 2000-х гг. сформировался новый криминальный бизнес, основанный на организации занятия попрошайничеством другими лицами. Условием его возникновения явилась декриминализация систематического занятия бродяжничеством или попрошайничеством в совокупности с упразднением административной ответственности за данные антиобщественные действия. Цель: обосновать необходимость установления уголовной ответственности за организацию занятия попрошайничеством другими лицами. Методологическая основа: общие и частные научные методы познания объективной действительности (диалектический, сравнительный, анализ, формально-юридический). Результаты: аргументирована авторская позиция относительно необходимости криминализации организованного попрошайничества; предложена модель состава преступления, устанавливающего ответственность за организацию занятия попрошайничеством. Выводы: организованное попрошайничество обладает признаками достаточной общественной опасности, причиняет значительный ущерб охраняемым отношениям и является опасным для общественной сферы настолько, что вызывает необходимость применения самых жестких мер государственного принуждения. Воздействие на
© Теохаров Александр Константинович, 2019
Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры криминологии, психологии и педагогики (Омская академия МВД России); e-mail: [email protected] © Teokharov Aleksandr Konstantinovich, 2019
Candidate of aw, senior lecturer of the Criminology, psychology and pedagogy department (Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia) 217
