CC BY
76
УДК 004.82
А.Р. ГУБАНОВ, НИ. РЕЦ, ИВ. СКВОРЦОВА
УПРАВЛЕНИЕ ЗНАНИЯМИ: МОДЕЛИ ПРИЧИННОСЛЕДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ*
Ключевые слова: искусственный интеллект, управление знаниями, база знаний, наивная
картина мира, модели причинно-следственных отношений.
Рассмотрены модели причинно-следственных отношений для внесения в базу знаний.
A.R. GUBANOV, N.I. RETZ, I.V. SKVORZOVA KNOWLEDGE MANAGEMENT: CAUSE-AND-EFFECT RELATIONS MODELS
Key words: artificial intelligence, knowledge management, knowledge base, nawve picture of the
world, cause-and-effect relations models.
Cause-and-effect relations models were examined to introduce them into the knowledge base.
Большинство известных систем представления знаний [1, 2, 3, 4] ориентированы на представление знаний об окружающей агента действительности как совокупности, которая получила в литературе название «база знаний». При этом они не дают убедительного ответа на вопрос, как интерпретировать смысл отдельно взятого предложения, а тем более высказывания. Для понимания естественного языка важнейшую роль играют общие знания о мире, которые составляют своего рода каркас, на который нанизываются специальные знания. В разных исследованиях такие модели получили различное название: «теория здравого смысла» «наивная картина мира» [5, 6, 7]. Для того, чтобы форма представления естественно-языкового высказывания была «работоспособной» и позволила порождать правдоподобные умозаключения, необходимо строить эту форму на базе таких когнитивных моделей, как темпоральная модель, локативная модель, модель каузальных отношений, модель действий, модель ментальных актов, модель коммуникативных актов [8, 9, 10, 11, 12].
Лингвистическая область причинно-следственных (аргументативных) отношений находится как раз в междисциплинарной зоне, в связи с чем пользуется концептуальным аппаратом большого числа взаимоинтегрирующих наук. Если в области естественных и точных наук аргументация строится на доказательстве («прототип» математика с конкретными категориальными данными), то природа естественного языка характеризуется спонтанностью и порой непредсказуемостью, что связано с нечеткой логикой (fuzzy logic), основанной на аппарате нечетких множеств (в частности, всевозможных конструкций естественного языка). В настоящее время попытки модельного описания при помощи аппарата нечетких множеств различных областей знания и его отношений с человеческим сознанием порождают многочисленные разновидности структурных отображений языковых, речевых, когнитивных объектов. В частности, это относится и к реализации процесса аргументации, который характеризуется специфическими коммуникативными и иллокутив-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России», проект № 16.740.11.0119.
ными целями и представлен определенными последовательными речевыми актами, реализующимися через комплекс языковых средств.
Из числа когнитивных моделей, привлекающих пристальное внимание исследователей, можно выделить модели темпоральных отношений, однако для проблемы понимания имеют первостепенное значение и причинноследственные (аргументативные) отношения.
Корреляция концептуального мира обусловленности с наивной картиной мира, как известно, отражает взаимодействие человеческого фактора в языке и языкового фактора в человеке, и поэтому понятие «отношения обусловленности» включает два аспекта: а) аспект смысловой информативности (исходная точка); б) аспект актуальной связи отношений обусловленности с намерениями говорящего в дискурсе (на фоне дивергенции/конвергенции и интенциональности). Указанные аспекты тесно связаны друг с другом: намерение говорящего лежит в основе выражаемого в процессе речи «готового» содержания, обладающего информативной значимостью, а смысловая информативность отношений обусловленности является необходимым условием его использования в речи для реализации намерений говорящего.
Фрагмент картины мира обусловленности представлен двумя моделями-пропозициями: с реальным и ментальным денотативными содержаниями, которые отличаются друг от друга тем, что в первой истина (событие) локализована в объективной действительности, а во второй истина (факт) — в эпистемическом (ментальном) пространстве (в интенсиональном контексте обусловленность является звеном цепи неразвертывающихся во времени положений дел или событий). Первая модель обусловленности отличается следующими признаками: статичность/динамичность; градуированность/негра-дуированность; результативность/нерезультативность; гомогенность/негомо-генность; а вторая модель характеризуется такими признаками, как истинность/ложность, уверенность/неуверенность и т.п.
Семная же модель отношений обусловленности представляют собой двухуровневую: инвариант «прямая обусловленность - инвариант обратная обусловленность». Вариантными реализациями соответствующей модели выступают следующие конституенты: причинность (в узком смысле слова), цель (контролируемость), гипотетичность, нереализованная причинность. Противопоставление двух инвариантов отражает структурный тип отношений обусловленности по общему значению «принцип достаточного основания». При выделении основного (вариантного) значения главным является его системная значимость.
Условие реализации основной модели рассматриваемых отношений также может зависеть от контекста и речевых стратегий говорящего: одна и та же форма, выражающая отношения обусловленности, в одних случаях может выражать вариантное, а в других - периферийное значение.
Семантическая конфигурация смысловых отношений обусловленности характеризуется широкой семантической вариантностью. В основе причинно-следственных отношений лежит семантический инвариант, представляющий собой типовую каузальную ситуацию: на эмпирическом уровне познания онтологическая основа семантического инварианта создается комплек-
сом семантических признаков, соотносящих высказывания с конкретной экс-тралингвистической ситуацией (в языке соответствующий смысл маркируется неоперациональной пресуппозицией). Однако в каузальных высказываниях реализуются не только формы эмпирического, но и теоретического мышления: говорящий имеет дело не с эмпирическими, а с теоретическими объектами, логическими конструктами, ибо в языке употребляются семантически емкие маркеры операциональной пресуппозиции. В признаковой системе обусловленности причинность отличается от других тем, что в ней больше всего проявляется «идея непротиворечивости», выполняющая интегрирую-ще-дифференцирующую роль: в одних каузальных типах значителен денотативный аспект, а в других - учет позиции говорящего.
Входящие в базовую модель обусловленности конституенты могут выражаться эксплицитно и имплицитно. В частности, эксплицитные причинноследственные биномы в сопоставляемых языках могут оформляться средствами гипотаксиса и паратаксиса, а также зависимым таксисом, а в случаях свертывания таксисных отношений - нетаксисной структурой (таксисные отношения являются основой для языкового выражения каузального смысла, так как в языковом оформлении имеют общие черты при сохранении обоими своей специфики).
Лингвистическая трактовка обусловленности предполагает констатацию и таких случаев, когда соответствующие модели могут сочетаться с ситуацией сопоставления взаимосвязанных событий по степени их интенсивности: величина на понятийной шкале соответствует отметке, находящейся выше или ниже обычной (нейтральной), выше или ниже того уровня, который говорящий эмпирически признает за ординарный уровень градуальности (разметка на этой шкале носит субъективный характер). В рассматриваемых нами высказываниях, маркированных градуальными компонентами, может выражаться: а) актуальная форма градуирования (указание на порождаемую ситуацию как на важную причину); б) виртуальная форма градуирования (указание на то, что порождаемая ситуация является слабым фактором для оправдания реализации порождающей ситуации). Квалификация события-причины (цели, условия, уступки) в плане градуальности может осуществляться эксплицитным и имплицитным способами.
Кодификация отношений обусловленности на фоне конвергенции предполагает анализ интерпликатных отношений, которые рассматриваются как отражение недифференцированной локализованности событий, и, соответственно, данные структуры имеют дискурсивный характер, предполагающий наличие контекстуальной информации. Интерпликатность в сфере обусловленности связана с утратой некоторых семантических и структурных признаков или осложнением самих конструктов обусловленности. Одним из критериев интегрального смысла является недифференцированная (двусторонняя) связь, которая связана с утратой конституентами обусловленности определенной части типичных дифференциальных признаков.
Что же касается формальных показателей интегральных отношений, следует отметить, что семантическая интерпликатность является структурно-обусловленной, так как отсутствуют формальные показатели как та-
ковые, как вид связи обособленного комплекса с основным составом предложения. И поэтому в оформлении интерпликатных отношений большую роль играет взаимодействие релятивов с конкретным содержанием гипотаксиса, лексическая семантика контактных слов (например, контактные слова в каузально-темпоральных связях актуализируют временной смысл: После того, как они привыкли к нему, ему стало легче жить), которые являются косвенными показателями совмещенности. В сопоставляемых языках в конструкциях с зависимым таксисом интерпликатность зависит от их конкретного содержания, хотя принципы протекания двойных связей во многом аналогичны тем, которые исходят из словоформ обусловленности. В предложениях с зависимым таксисом импликативного типа возникает асимметрия отношений предикативности и пропозитивности, поскольку количество пропозиций в этих конструкциях превышает количество предикативных единиц: одной предикативной единице на уровне означающих соответствуют три препозитивные единицы на уровне означаемых, т.е. происходит семантическое развертывание монопредикативной единицы в полипропозитивную. Номинализация пропозиций создает предпосылку для совмещения в рамках одного предложения нескольких смыслов. Сущность соотносительной связи двух событий заключается в том, что они соединяются между собой не по правилам сочетания отдельных слов, а по правилам сочетания смыслов. Соотносительность событий, обозначенных конструкцией с зависимым таксисом и основной частью предложения, становится возможной благодаря общему актанту-субъекту первичного и вторичного предикатов и взаимоотношения семантики предикатов (первичного и вторичного) и второстепенных членов предложения. И интерпликатность в оборотах возникает в условиях тесной взаимосвязи основного и вторичного (имплицитного) предикатов. Ср.: И она, успокоенная, посмотрела на меня веселыми глазами. Как показывает практический материал русского и чувашского языков, имплицитный каузальный смысл обусловлен совместностью семантики первичного и вторичного предикатов.
В аргументативных моделях реализуется также принцип рефлексии. Макропропозиция обусловленности с ментальным денотативным содержанием распадается на интенсиональный (эпистемологический), интенциональ-ный (онтологический) и аксиологический (операциональный) модусы. Ментальность обусловленности как результат субъективного вмешательства в ходе представления объективной информации подчинена принципам рефлексии (в «паре» с принципом достаточного основания) находит в пропозициональных установках оптимальные рамки для речевой реализации. Метадискурс обусловленности в сопоставляемых языках идентифицирует и квалифицирует элементы интеллектуальной деятельности: эпистемический модус однозначно квалифицирует интенсиональное состояние субъекта (данный модус обусловливается функциональным значением «определить информацию на достоверность»); актуализирует намерения говорящего (модус конститируется задачей оценить информацию с точки зрения ее необходимости и желательности); аксиологический модус позволяет квалифицировать
информацию как положительную или отрицательную в ценностной системе объективной действительности. Соответственно этим параметрам обусловленность осложняется такими семантическими множителями, как «гипотетичность», «потенциональность», «ассертивность».
Литература
1. Борщев В.Б. Естественный язык - наивная математика для описания наивной картины мира /
В.Б. Борщев // Диалог’ 96: тр. Междунар. семинара по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Пущино, 4-9 мая 1996. М., 1996.
2. Городецкий Б.Ю. Компьютерная лингвистика: моделирование языкового общения / Б.Ю. Городецкий // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1989. Вып. 24.
3. Кандрашина ЕЮ. Представление знаний о времени и пространстве в интеллектуальных системах / Е.Ю. Кандрашина, Л.В. Литвинцева, Д.А. Поспелов. М.: Наука, 1989. 328 с.
4. Кобозева И.М. Как мы описываем пространство, которое видим: типы и ранги объектов / И.М. Кобозева // Диалог’ 96: тр. Междунар. семинара по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Пущино, 4-9 мая 1996. М., 1996.
5. Логический анализ языка. Ментальные действия / отв.ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993. 176 с.
6. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл <-> Текст» / И.А. Мельчук. М.: Наука, 1974.
7. Михайлов М.Н. Проблемы понимания текста на основе каузальных структур: автореф. дис. ... канд. филол. наук /М.Н. Михайлов. М., 1993.
8. Попов В.А. Экспертные системы. Решение неформализованных задач в диалоге с ЭВМ / В.А. Попов. М.: Наука, 1987. 288 с.
9. Поспелов Д.А. Данные и знания // Справочник. Искусственный интеллект. Кн.2. Модели и методы. М.: Радио и связь, 1990.
10. Поспелов Д.А. Моделирование рассуждений. Опыт анализа мыслительных актов / Д.А. Поспелов. М: Радио и связь, 1989. 184 с.
11. Шаров С.А. Средства компьютерного представления лингвистической информации. М., 1996. Препринт РосНИИ иск. Интеллекта.
12. Allen J.F. A Common-sense theory of Time / J.F. Allen, P.J. Hayes // Proc.9th Int.Joint.Conf.on Artificial Intellegence (Los Angeles, C.A.Aug, 1985).
13. Allen J.F. Towards a General Theory of Action and Time / J.F. Allen // Artificial Intelligence. 1984. № 2. P.123-134.
14. Knowledge representation / eds: R.J. Brachman, H.J.Levesque, R.Reiter // Special Volume. Artificial Intelligence. 1991. Vol. 49.
15. Sowa J.F. Conceptual Structures / J.F. Sowa. Addison-Wesley, Reading, MA, 1984.
ГУБАНОВ АЛЕКСЕЙ РАФАИЛОВИЧ - доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой сопоставительной филологии и межкультурной коммуникации, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (alexgubm@gmail.ru).
GUBANOV ALEXEY RAFAILOVICH - doctor of phylological sciences, professor, head of Comparative Linguistics and Intercultural Communication Department, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
РЕЦ НАТАЛИЯ ИВАНОВНА - кандидат технических наук, доцент, заведующая кафедрой совершенствования языковой подготовки дипломированных специалистов, Российская таможенная академия, Россия, Люберцы (nata717@yandex.ru).
RETZ NATALIA IVANOVNA - candidate of technical sciences, associate professor, head of the Department to improve language diploma, Russian Customs Academy, Russia, Lubertsy.
СКВОРЦОВА ИРИНА ВЛАДИМИРОВНА - аспирантка кафедры сопоставительной филологии и межкультурной коммуникации, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары.
SKVORTSOVA IRINA VLADIMIROVNA - post-graduate student, Comparative Philology and Intercultural Communication Department, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
