CC BY
50
УДК 352:94(470)
Д. П. Исаев, Н. А. Трапш
УПРАВЛЕНЧЕСКАЯ ЭЛИТА СОВЕТСКИХ И РОССИЙСКИХ РЕГИОНОВ В РАКУРСЕ ТРАНСФОРМИРУЮЩЕЙСЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ
ИДЕНТИЧНОСТИ1
В представленной статье последовательно рассматриваются основные факторы, определившие комплексный генезис и последующую трансформацию профессиональной идентичности советской и российской управленческой элиты. Авторы демонстрируют реальное влияние властных структур на системное формирование идентификационных характеристик, соответствующих политическим и идеологическим доминантам конкретной исторической эпохи. Исследовательское внимание обращено и на реальную роль образовательных моделей, реализуе-
мых государственными институтами, в последовательной эволюции профессиональной идентичности отдельных категорий управленческой элиты. Отдельным направлением является целенаправленная демонстрация идентификационной преемственности советского и российского правящего класса, опирающейся не только на продолжающиеся карьерные траектории, но и на ментальную трансляцию ценностных стереотипов.
Ключевые слова: идентичность, элита, класс, управление, институт, государство, идеология, образование.
D. P. Isaev, N. A. Trapsh
MANAGERIAL ELITE OF SOVIET AND RUSSIAN REGIONS FROM THE PERSPECTIVE OF TRANSFORMING PROFESSIONAL IDENTITY
The article examines the main factors that determine the complex genesis and subsequent transformation of the professional identity of the Soviet and Russian managerial elite. The authors demonstrate the real impact of the power structures in the formation of the system of identification characteristics of the relevant political and ideological dominants of a particular historical era. Special attention is focused on the real role of the educational
models implemented by public institutions in a consistent evolution of the professional identity of certain categories of managerial elite. A separate area is targeted to demonstrate the continuity of identification with Soviet and Russian ruling class, which is based not only on the consecutive career path, but also the mental broadcast of value stereotypes.
Key words: identity, elite class, manage, college, state, ideology, education.
Управленческая элита является традиционным объектом междисциплинарной исследовательской практики, что определяется сложным комплексом дифференцированных факторов. С одной стороны, своеобразный правящий класс является системным отражением основных трендов общественного развития, связанных с последовательным формированием социальных норм, межличностных отношений, индивидуальных и групповых ценностей. Управленческая элита интегрирует мировоззренческие стереотипы генетически связанного общества, использу-
1 Статья подготовлена при поддержке Российского
ет традиционные карьерные лифты и является своеобразным идеальным ориентиром для осознанного проектирования персональной социализации. С другой стороны, правящий класс формирует собственную социокультурную среду, функционирующую по особым правилам и выборочно инкорпорирующую потенциальных участников. При определенных обстоятельствах управленческая элита может трансформироваться в закрытую структуру, изолированную от остального общества и руководствующуюся исключительно собственными ценностными научного фонда, проект № 16-18-10306.
ориентирами. Подобный социальный эффект приводит к последовательному формированию номенклатурной версии правящего класса, в рамках которого профессиональная бюрократия превращается в саморазвивающуюся систему, предназначенную для эффективного управления закрытым социумом.
В советских реалиях управленческая элита стремительно превратилась в закрытую номенклатурную группу, объединенную обязательным членством в правящей партии или дочерних комсомольских структурах и преследующую исключительно собственные интересы, существенно отличающиеся от объективных общественных потребностей. Системная инкорпорация в правящий класс была возможна только в рамках ограниченного спектра карьерных лифтов, основанных на жестком идеологическом и политическом отборе потенциальных кандидатов. В первое постсоветское десятилетие новая элита формировалась в более свободном формате, обеспечившим принципиальный доступ во властные структуры для представителей научной и творческой интеллигенции, а также вышедшего из теневого пространства предпринимательского сообщества. Подобный подход не исключал своеобразной кадровой и ментальной преемственности нового правящего класса по отношению к советской номенклатуре, ставшей одним из важнейших источников реального комплектования создаваемой генерации профессиональных управленцев. В последующий период наметилась принципиальная тенденция к новому замыканию властных структур и искусственной изоляции управленческой элиты, нерегулярно обновляемой по плановым показателям, формируемым высшим иерархическим звеном. Более того, значительную роль вновь стала играть нормативная принадлежность к доминирующим партийным структурам, успешно использующим советский номенклатурный опыт в собственной деятельности.
В контексте выделенных системных трендов значительный интерес представляет комплексная реконструкция отдельных особенностей предшествующей и современной управленческой элиты, связанной с региональной спецификой отдельных сегментов правящего класса и профессиональной идентичностью, сложившейся на различ-
ных уровнях бюрократической иерархии. Предлагаемое исследование предполагает последовательное воссоздание идентификационных характеристик, определяющих индивидуальное и групповое отношение к избранной профессии со стороны высшей бюрократии советских и российских регионов в адекватном ракурсе ретроспективного анализа.
Избранная проблематика получила широкое освещение в специальной литературе, сформировавшейся в междисциплинарном исследовательском пространстве. Теоретические проблемы политической элитологии подробно рассматривались в фундаментальных трудах Г. К. Ашина, А. В. Поне-делкова, В. Г. Игнатова, А. М. Старостина, Л. Н. Васильевой, О. В. Гаман-Голутвиной, О. В. Крыштановской, А. В. Полякова и Н. В. Федоренко, выделивших принципиальные механизмы системного формирования правящего класса в различных условиях [4; 5; 9; 11; 12; 21; 32; 42]. Российская элита получила всеобъемлющую качественную характеристику в известных работах М. Н. Афанасьева, О. В. Гаман-Голутвиной, О. В. Крыштановской, И. В. Куколева, М. В. Малютина,
B. П. Мохова, А. Г. Наронской, Н. В. Федоренко, С. А. Червякова, Е. Б. Березовского, А. В. Понеделкова, В. Г. Игнатова, А. М. Старостина, определивших значимые тренды в социальном функционировании отечественной бюрократической верхушки [2; 13; 17; 20; 24; 26; 27; 29; 35; 38; 39; 40; 42]. Советский правящий класс стал значимым объектом исследовательской практики
C. А. Кислицына, В. П. Мохова, М. Н. Рут-кевич и Б. А. Ручкина, выявивших основные направления системного генезиса и ментальные установки элитарных групп в социалистическом обществе [18; 19; 28; 32; 33]. Особый интерес вызывают масштабные работы И. Е. Дискина и О. В. Крыштановской, посвященные системной трансформации управленческой элиты в перманентно изменяющихся социальных условиях [16; 22]. Региональные элиты получили подробную характеристику в фундаментальных трудах М. Н. Афанасьева, А. В. Баранова, С. В. Бирюкова, А. В. Войтова, Е. Я. Гельмана, А. К. Магомедова, Н. В. Петрова, Н. В. Федоренко, выявивших имманентные особенности местных управленческих практик и есте-
ственные особенности последовательного формирования соответствующих бюрократических институтов [3; 6; 7; 10; 14; 15; 25; 30; 36; 37]. Собственно, профессиональной идентичности правящего класса СССР и современной России посвящены известные работы Р. Н. Абрамова и Ю. Г. Бюраевой, осветивших избранную проблематику преимущественно применительно к экономическому сегменту высшего менеджмента [1; 8; 34]. Проведенный анализ показывает, что профессиональная идентичность региональной управленческой элиты до настоящего времени не становилась принципиальным объектом самостоятельной исследовательской практики, а потому требуется дальнейшая разработка сложного комплекса взаимосвязанных вопросов, имеющих социально-политический и ментальный характер.
В начальный период системного формирования советской номенклатуры, охватывающий 20-е гг. XX столетия, ключевым аспектом групповой элитарной самоидентификации было осознанное восприятие классовых ценностей, проявлявшихся не только в рамках официальной идеологии, но и в повседневной жизнедеятельности. Большевистская элита включала дифференцированных представителей различных социальных групп, имевших нередко колоссальную дистанцию в образовательной и профессиональной подготовке. Подсобный рабочий соседствовал с рафинированным интеллигентом с университетским дипломом, малограмотный крестьянин работал вместе с потомственным дворянином, талантливый инженер делил властные полномочия с недавним портовым грузчиком. В данном контексте профессиональная идентичность была фактически тождественна классовому сознанию, объединявшему яркие личности и незаметных героев с разных полюсов предшествующей социальной структуры. Следует выделить также и то существенное обстоятельство, что идентификационная принадлежность к определенной профессии, являвшаяся своеобразным трудовым маркером для основной массы советских граждан, не работала применительно к номенклатурным группировкам, позиционировавших собственную деятельность вне традиционных общественных занятий.
Системному закреплению сложившегося тренда, связанного с очевидным отри-
цанием профессиональной идентичности у управленческой элиты, способствовала деятельность специализированных образовательных структур, предназначенных для качественной подготовки партийных кадров. Привлекаемый в новые учебные заведения хозяйственный актив утрачивал идентификационные маркеры, сформированные в рамках производственной деятельности, и приобретал новую систему ценностных приоритетов, соответствующую доминирующей идеологической парадигме. Партийные школы и университеты успешно конструировали классовую идентичность, основанную уже не на пролетарских убеждениях, а на бюрократических ценностях. Специфическим фактором, непосредственно повлиявшим на последовательное формирование идентификационных характеристик, стали массовые репрессии, способствовавшие регулярно «ротации» складывающейся управленческой элиты.
В послевоенный период происходит постепенная трансформация структурных и содержательных аспектов общественной жизни, в рамках которой появляется своеобразный социальный запрос на профессиональную идентичность, связанную с определенным набором мировоззренческих и ценностных стереотипов. Выделенный тренд сформировался первоначально среди технической и творческой интеллигенции, типичные представители которой не ограничивались принципиальной констатацией собственной принадлежности к определенной форме трудовой деятельности. В частности, отличительной чертой советских инженеров времен хрущевской «оттепели» стало осознанное внимание к литературным и публицистическим новинкам, а также естественное стремление к последовательному формированию активной общественной позиции. Техническая интеллигенция приняла и предложенный советским руководством идентификационный маркер, связанный с особой ролью инженерных кадров, рассматриваемых в качестве своеобразного авангарда идеологически безупречных строителей социалистического общества.
Управленческая элита не осталась в стороне от происходивших изменений, но в данном случае последовательное формирование профессиональной идентичности продолжилось по двум разным векторам.
С одной стороны, производственные кадры, рекрутируемые в управленческие структуры, стремились к системному сохранению сложившихся идентификационных характеристик. Подобная ментальная установка поддерживалась и новыми параметрами образовательной системы, направленным на дальнейшую дифференциацию профессиональной подготовки и целенаправленное формирование обособленных интеллектуальных компетенций и мировоззренческих стереотипов. В частности, определенным трендом стала принципиальная демонстрация собственной принадлежности к корпоративной группе, сложившейся в процессе совместного пребывания в конкретном высшем учебном заведении. Успешные выпускники Московского государственного университета, Плехановской академии или престижной «Бауманки» неизменно подчеркивали высокую значимость данного социального статуса, ставшего отправной точкой для дальнейшей профессиональной карьеры [1, с. 57]. Кроме того, важным идентификационным маркером для рассматриваемой общественной группы стало обновленное понимание совместной трудовой деятельности, оцениваемой не в контексте совместного выполнения единообразных функций, а в ракурсе реальной общности жизненных целей и ментальных установок.
С другой стороны, в исследуемый период сформировался противоположный тренд, связанный с осознанным отказом от прежней профессиональной идентичности в процессе восходящей социальной мобильности. Типичные рабочие, инженеры, студенты, превращаясь в освобожденных партийных и комсомольских работников, принимали новую систему мировоззренческих стереотипов, связанную с обособленным существованием номенклатурной управленческой элиты. Главными идентификационными маркерами для выделенной социальной группы становились личная преданность непосредственному руководителю и демонстративная лояльность вышестоящим органам, механическое решение типичных производственных задач, сознательное отрицание инициативных методов профессиональной деятельности [38, с. 47]. Соответствующие стереотипы формировались и в процессе обязательного обучения
в специализированных партийных школах, образовательная деятельность которых может рассматриваться не только в контексте интеллектуальной трансляции устойчивой идеологической парадигмы, но и в ракурсе целенаправленной выработки особой корпоративной культуры, опирающейся на специфические номенклатурные ценности.
Выделенные тенденции были характерны для различных групп советской управленческой элиты, но наиболее отчетливо они проявлялись на региональном уровне. Местные властные структуры формировались посредством системной эксплуатации традиционных карьерных лифтов, однако, не располагали столь широким исходным массивом потенциальных работников, как центральный партийный и правительственный аппарат. Среди начинающих управленцев, привлекаемых в региональную элиту, большим удельным весом обладали профессиональные специалисты, рассматривавшие новое назначение в качестве эффективной стартовой площадки для возможного номенклатурного роста [42, с. 68]. В контексте указанного обстоятельства они принимали идентификационные характеристики, определяемые доминирующей идеологической парадигмой и специфическим бюрократическим мировоззрением. Вместе с тем, в региональные властные структуры инкорпорировались и типологически другие кадры, рассматривавшие местные условия как главный полигон для собственной деятельности, неразрывно связанной с корпоративным образовательным сообществом и приобретенной профессиональной принадлежностью. В некоторых регионах выделенные дифференцированные группировки концентрировались в рамках различных органов: партийные структуры комплектовались преимущественно карьерными управленцами, тогда как исполнительная власть пополнялась специфически ориентированными производственниками, сохранявшими устойчивые социальный связи с предшествующей сферой собственной деятельности.
В поздний советский период профессиональная идентичность региональной управленческой элиты претерпела существенные изменения, связанные с активным включением определенной части правящего класса в теневую экономическую деятельность.
В контексте указанного обстоятельства идентификационные характеристики рассматриваемых чиновников дополнились специфическим набором ментальных стереотипов, характерных для предпринимательского сообщества. Включившись в экономическую деятельность, не соответствующую доминирующей идеологии и действующему законодательству, номенклатурные работники постепенно формировали новую профессиональную идентичность, основанную на латентном правовом нигилизме и принципиальной неприемлемости личной ценностной ориентации, отклоняющейся от базовых принципов корпоративной солидарности. В перестроечный период значительная часть управленческой элиты легализовала предшествующий процесс системного перераспределения государственной собственности, что предопределило качественную трансформацию идентификационных характеристик правящей бюрократии, объективным итогом которой стало стремительное формирование новой номенклатуры постсоветской России.
Профессиональная идентичность современных управленцев, контролирующих региональные властные структуры, определяется имманентными особенностями государственного строительства, осуществлявшегося в последние десятилетия. Первоначально в управленческие институты были инкорпорированы многочисленные политические фигуры, сохранившие предшествующий набор идентификационных характеристик, связанный с основной профессией. В определенном смысле в рассматриваемый период, как и в начале советской эпохи, номенклатурная модель элитного конструирования была временно замещена антрепренерской системой. Однако, уже в 90-е гг. XX столетия новые управленцы, отобранные в рамках стихийного социального конкурса, были замещены многочисленными представителями советской бюрократии, изменившими идеологические стереотипы, но сохранившими профессиональную идентичность. В частности, многие партийные и комсомольские функционеры, не реализовавшие собственные планы в предпринимательской деятельности, вернулись к традиционным занятиям, восстановив ценностные приоритеты в трансформированном
виде. В интегрированном виде новые идентификационные характеристики включали подчеркнутый пиетет перед генетически родственными образовательными корпорациями (школьный класс, оконченное высшее учебное заведение) и предшествующими местами трудовой деятельности, высокую корпоративную солидарность и специфические принципы ценностного регулирования собственной деятельности, основанные на латентном правовом нигилизме. Указанные маркеры профессиональной идентичности получили системное развитие в последующий период, когда кадровое комплектование региональных управленческих структур начало осуществляться по отраслевому принципу (например, выходцы из так называемых «силовых ведомств»), а также на рамках специфической миграции высшего и среднего звена политических менеджеров. В данном контексте идентификационные характеристики регионального правящего класса дополнились такими специфическими маркерами как ведомственная корпоративность, основанная на прочных неформальных связях с правоохранительными органами или специальными службами, а также командная клиентела, опирающаяся на личную преданность групповому лидеру, занимающему более высокую ступень в социальной и политической иерархии.
Подводя определенные итоги, необходимо признать, что профессиональная идентичность региональной управленческой элиты в XX столетии претерпела существенную эволюцию. Исходный вариант социального конструирования правящего класса, сформировавшийся в раннюю советскую эпоху, предполагал безусловный приоритет идентификационных характеристик идеологического и политического характера, вытеснивших на второй план даже имманентную связь с предшествующим видом трудовой деятельности. В послевоенный период профессиональная идентичность приобрела два смысловых формата, связанных с системным осознанием принадлежности к партийной и хозяйственной номенклатуре. Новая трансформация базовых идентификационных характеристик неразрывно связана с перестроечным периодом, в рамках которого бюрократическая элита приобрела определенные черты, свойственные пред-
принимательскому менталитету. В постсоветской России указанный тренд получил дополнительное развитие, выразившееся в последовательном формировании таких зна-
чимых черт профессиональной идентичности региональной элиты, как ведомственная корпоративность и командная клиентела.
Источники и литература
1. Абрамов Р Н. Российские менеджеры: социологический анализ становления профессии. М.: Ком-Книга, 2005. 278 с.
2. Афанасьев М. Н. Клиентела в России вчера и сегодня // Полис. 1994. №1. С. 121.
3. Афанасьев М.Н. Изменения в механизме функционирования правящих региональных элит // Политические исследования. 1994. №6. С. 59.
4. Ашин Г. К., Понеделков А. В., Игнатов В. Г., Старостин А. М. Основы политической элитологии. М.: Приор, 2009. 302 с.
5. Ашин Г. К. Элитология. История, теория, современность. М.: МГИМО-Университет, 2010. 600 с.
6. Баранов А. В. Акторы региональных политических процессов в постсоветской России: система взаимодействий: дисс. ... докт. ист. наук. Волгоград. 2007.
7. Бирюков С. В. Региональная политическая власть: институты, структуры, механизмы: дисс. ... докт. полит. наук. М., 2009. 639 с.
8. Бюраева Ю. Г. Становление профессиональной идентичности менеджеров в региональных условиях. // Социологические исследования. 2011. №7. С. 58-64.
9. Васильева Л. Н. Теория элит: социология политики. М.: Социум, 2011. 220 с.
10. Войтов А. В. Карьерные пути и социальная мобильность политической элиты Волгоградской области: дисс. ... канд. соц. наук. Волгоград, 2012. 170 с.
11. Гаман-Голутвина О. В. Процессы современного элитогенеза: мировой и отечественный опыт // Политические исследования. 2008. №6. С. 67.
12. Гаман-Голутвина О. В. Определение основных понятий элитологии // Полис. 2000. №3. С. 97-103.
13. Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты в России. Вехи исторической эволюции. М.: РОССПЭН, 2006. 448 с.
14. Гельман В. Я. Политические элиты и стратегии региональной идентичности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. XV!. №2. С. 91-105.
15. Гельман В. Я. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики // Полис. 1998. №1. С. 87.
16. Дискин И. Е. Россия: трансформация элиты. М.: Элтра, 1995. 158 с.
17. Игнатьев В. Г., Понеделков А. В., Старостин А. М. Административно-политические элиты России: методологический и феноменологический аспекты исследования // Государственное и муниципальное управление. 2005. №3-4. С. 36-60.
18. Кислицын С. А. Контрэлиты, оппозиции и фронды в политической истории России. М.: Эдиториал УРРС, 2011. 512 с.
19. Кислицын С. А. Научная элита в системе политической власти. М.: ЛКИ, 2012. 288 с.
20. Крыштановская О. В. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2005. 384 с.
21. Крыштановская О. В. Политическая стратификация российского общества // Мир России. 2004. №4. С. 3-15.
22. Крыштановская О. В. Трансформация бизнес-элиты России: 1998-2002 // Социс. 2002. №8. С. 17-49.
23. Крыштановская О. В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и современность. 1995. №4. С. 51-65.
24. Куколев И. В. Трансформация политических элит в России // Общественные науки и современность. 1997. №4. С. 82-91.
25. Магомедов А. К. Элита и идеология. Как правящие группы создают смыслы и систему идеологических координат (на примере российского регионализма 1990-х гг.). // Властные структуры и группы доминирования / под ред. А.В. Дуки. СПб.: Интерсоцис, 2012. С. 190-212.
26. Малютин М. В. «Новая» элита в новой России // Общественные науки и современность. 1992. № 2. С. 36-45.
27. Мохов В. П. Неономенклатура в структурах современной власти // Властные структуры и группы доминирования / под ред. А.В. Дуки. СПб.: Интерсоцис, 2012. С. 253-263.
28. Мохов В. П. Политическая элита в СССР // Перспективы. 1991. №8. С. 14-22.
29. Наронская А. Г. Особенности эволюции российской политической элиты: автореф. ... дисс. канд. полит. наук. Екатеринбург, 2004. 25 с.
30. Петров Н. В. Политические элиты в центре и на местах // Российский мониторинг 1995. №5. С. 41-63.
31. Поляков А. В. К вопросу о методологии исследования политической элиты // Власть. 2011. №2. С.110-115.
32. Руткевич М. Н. О социальной структуре Советского общества // Социс. 2009. №4. С. 19-28.
33. Ручкин Б. А. «Комсомольская элита» и становление бизнес-класса в России. // Элита России в прошлом и настоящем: социально-психологические и исторические аспекты. Сборник научных статей. Выпуск 2. М.: Национального института бизнеса, 2012. 266 с.
34. Социальный профиль российского менеджера: результаты исследования. М.: Ассоциация менеджеров, 2004. 120 с.
35. Федоренко Н. В. Место управленческой элиты в современном российском обществе // Вестник Государственного университета управления. 2008. №1. С. 46-54.
36. Федоренко Н. В. Региональная элита: общее и особенное // Человек и труд. 2008. №4. С. 67-68.
37. Федоренко Н. В. Роль региональных управленческих элит российском социуме // Труд и социальные отношения. 2008. №4. С. 46-50.
38. Федоренко Н. В. Российская управленческая элита и проблема бюрократизации. М.: АТиСО, 2006. 205 с.
39. Федоренко Н. В. Современная российская управленческая элита: теория, социогенез, перспективы развития. М.: Московский открытый университет, 2005. 188 с.
40. Федоренко Н. В. Специфические черты российской управленческой элиты: социально-политический аспект // Труд и социальные отношения. 2008. № 5. С. 128-140.
41. Федоренко Н. В. Стратификационные признаки российской бюрократии // Человек и труд. 2008. №5. С. 71.
42. Федоренко Н. В. Механизмы системного функционирования управленческой элиты в условиях модернизации современного российского общества: дисс. ... канд. соц. наук. М., 2008. 273 с.
43. Червяков С. А., Березовский Е. Б. Современная политическая элита России // Свободная мысль. 1993. №1. С. 56-65.
References
1. Abramov R. N. Rossijskie menedzhery: sociologicheskij analiz stanovlenija professii (Russian managers: sociological analysis of the formation of the profession). Moscow: Kom-Kniga. 2005. 278 p. (In Russian)
2. Afanas'ev M. N. Klientela v Rossii vchera i segodnja (Clientele in Russia yesterday and today) // Polis. 1994. No. 1. P. 121. (In Russian)
3. Afanas'ev M. N. Izmenenija v mehanizme funkcionirovanija pravjashhih regional'nyh jelit (Changes in the mechanism of functioning of the ruling regional elites) // Politicheskie issledovanija. 1994. No. 6. P. 59. (In Russian)
4. Ashin G. K., Ponedelkov A. V., Ignatov V. G., Starostin A. M. Osnovy politicheskoj jelitologii (Principles of political elitology). Moscow: Prior, 2009. 302 p. (In Russian)
5. Ashin G. K. Jelitologija. Istorija, teorija, sovremennost' (History, theory, modernity). M.: Moscow State University of Foreign Affairs-University, 2010. 600 p. (In Russian)
6. Baranov A. B. Aktory regional'nyh politicheskih processov v postsovetskoj Rossii: sistema vzaimodejstvij (Actors of regional political processes in post-Soviet Russia: the system of interactions): thesis.Volgograd. 2007.
7. Birjukov S. V. Regional'naja politicheskaja vlast': instituty, struktury, mehanizmy (Regional political power: institutions, structures, mechanisms): thesis. Moscow, 2009. (In Russian)
8. Bjuraeva Ju. G. Stanovlenie professional'noj identichnosti menedzherov v regional'nyh uslovijah (Formation of professional identity of managers in the regional context) // Sociologicheskie issledovanija. 2011. No. 7. P. 58-64.
9. Vasil'eva L. N. Teorija jelit: sociologija politiki (The theory of the elite: the sociology of a policy). Moscow: Socium, 2011. 220 p. (In Russian)
10. Vojtov A. B. Kar'ernye puti i social'naja mobil'nost' politicheskoj jelity Volgogradskoj oblasti. Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata sociologicheskih nauk (Career and social mobility of the political elite of the Volgograd region). Volgograd, 2012. 170 p. (In Russian)
11. Gaman-Golutvina O. V. Processy sovremennogo jelitogeneza: mirovoj i otechestvennyj opyt (Processes of modern elitogenesis: global and national experience) // Politicheskie issledovanija. 2008. No. 6. p. 67. (In Russian)
12. Gaman-Golutvina O. V. Opredelenie osnovnyh ponjatij jelitologii (Defining the basic notions of elithology) // Polis. 2000. No. 3. P. 97-103. (In Russian)
13. Gaman-Golutvina O. V. Politicheskie jelity v Rossii. Vehi istoricheskoj jevoljucii (The Political elite in Russia. Milestones of the historical evolution). Moscow: ROSSPEN, 2006. 448 p. (In Russian)
14. Gel'man V. Ja. Politicheskie jelity i strategii regional'noj identichnosti (Political elites and strategies of regional identity) // Zhurnal sociologii i social'noj antropologii. 2003. Vol. VI. No. 2. P. 91-105.(In Russian)
15 Gel'man V. Ja. Regional'naja vlast' v sovremennoj Rossii: instituty, rezhimy i praktiki (Regional power in modern Russia: institutes, modes and practices) // Polis. 1998. No.1. P. 87. (In Russian)
16. Diskin I. E. Rossija: transformacija jelity (Russia: transformation of the elite). Moscow: Jeltra, 1995. 158 p. (In Russian)
17. Ignat'ev V. G., Ponedelkov A. V., Starostin A. M. Administrativno-politicheskie jelity Rossii: metodologicheskij i fenomenologicheskij aspekty issledovanija (Administrative-political elite of Russia: methodological and phenomenological aspects) // Gosudarstvennoe i municipal'noe upravlenie. 2005. No. 3-4. P. 36-60. (In Russian)
18. Kislicyn S. A. Kontrjelity, oppozicii i frondy v politicheskoj istorii Rossii (Counter-elites, the opposition and discontent in the political history of Russia). Moscow: Jeditorial URRS, 2011. 512 p. (In Russian)
19. Kislicyn S. A. Nauchnaja jelita v sisteme politicheskoj vlasti (Scientific elite in the system of political power). Moscow: LKI, 2012. 288 p. (In Russian)
20. Kryshtanovskaja O. V. Anatomija rossijskoj jelity (The Anatomy of the Russian elite). Moscow: Zaharov, 2005. 384 p. (In Russian)
21. Kryshtanovskaja O. V. Politicheskaja stratifikacija rossijskogo obshhestva (The Political stratification of the Russian society) // Mir Rossii. 2004. No. 4. P. 3-15. (In Russian)
22. Kryshtanovskaja O. V. Transformacija biznes-jelity Rossii: 1998-2002 (The Transformation of the business elite of Russia: 1998-2002) // Socis. 2002. No. 8. P. 17-49. (In Russian)
23. Kryshtanovskaja O. V. Transformacija staroj nomenklatury v novuju rossijskuju jelitu (The Transformation of the old nomenclature into a new Russian elite) // Obshhestvennye nauki i sovremennost'. 1995. No. 4. P. 51-65.
24. Kukolev I. V. Transformacija politicheskih jelit v Rossii (Transformation of political elite in Russia) // Obshhestvennye nauki i sovremennost'. 1997. No. 4. P. 82-91. (In Russian)
25. Magomedov A. K. Jelita i ideologija. Kak pravjashhie gruppy sozdajut smysly i sistemu ideologicheskih koordinat (na primere rossijskogo regionalizma 1990-h gg.) (Elite and ideology. As the ruling groups create meanings and ideological system of coordinates (by the example of Russian regionalism 1990-s)) // Vlastnye struktury i gruppy dominirovanija / ed by A. V. Duki. St. Peterburg: Intersocis, 2012. P. 190-212. (In Russian)
26. Maljutin M. V. «Novaja» jelita v novoj Rossii («New» elite in the new Russia) // Obshhestvennye nauki i sovremennost'. 1992. No. 2. P. 36-45. (In Russian)
27. Mohov V. P. Neonomenklatura v strukturah sovremennoj vlasti (Neonomenclature in the structures of modern power) // Vlastnye struktury i gruppy dominirovanija /ed by A. V. Duki. St. Peterburg: Intersocis, 2012. P. 253-263. (In Russian)
28. Mohov V. P. Politicheskaja jelita v SSSR (The Political elite in the USSR) // Perspektivy. 1991. No. 8. P. 14-22.
29. Naronskaja A. G. Osobennosti jevoljucii rossijskoj politicheskoj jelity. Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata politicheskih nauk (Peculiarities of evolution of the Russian political elite). Ekaterinburg, 2004. (In Russian)
30. Petrov N. V. Politicheskie jelity v centre i na mestah (Political elites in the center and on the ground) // Rossijskij monitoring. 1995. No. 5. P. 41-63. (In Russian)
31. Poljakov A. V. K voprosu o metodologii issledovanija politicheskoj jelity (On methodology of the political elite) // Vlast'. 2011. No.2. P. 110-115. (In Russian)
32. Rutkevich M. N. O social'noj strukture Sovetskogo obshhestva (On the social structure of Soviet society) // Socis. 2009. No.4. P. 19-28. (In Russian)
33. Ruchkin B. A. «Komsomol'skaja jelita» i stanovlenie biznes-klassa v Rossii. («The Komsomol elite» and establishment of business class in Russia) // Jelita Rossii v proshlom i nastojashhem: social'no-psihologicheskie i istoricheskie aspekty. Sbornik nauchnyh statej. Vypusk 2. Moscow: Nacional'nogo instituta biznesa, 2012. 266 p.
34. Social'nyj profil' rossijskogo menedzhera: rezul'taty issledovanija (Social profile of the Russian Manager: results of the study). Moscow: Associacija menedzherov, 2004. 120 p. (In Russian)
35. Fedorenko N. V. Mesto upravlencheskoj jelity v sovremennom rossijskom obshhestve (Place of managerial elites in modern Russian society) // Vestnik Gosudarstvennogo universiteta upravlenija. 2008. No. 1. P. 46-54. (In Russian)
36. Fedorenko N. V. Regional'naja jelita: obshhee i osobennoe (Regional elite: General and special) // Chelovek i trud. 2008. No. 4. P. 67-68. (In Russian)
37. Fedorenko N. V. Rol' regional'nyh upravlencheskih jelit rossijskom sociume (The role of the regional administrative elite of the Russian society) // Trud i social'nye otnoshenija. 2008. No. 4. P. 46-50. (In Russian)
38. Fedorenko N. V. Rossijskaja upravlencheskaja jelita i problema bjuro-kratizacii (The Russian managerial elite and the problem of bureaucratization). Moscow: ATiSO, 2006. 205 p. (In Russian)
39. Fedorenko N. V. Sovremennaja rossijskaja upravlencheskaja jelita: teorija, sociogenez, perspektivy razvitija (The modern Russian administrative elite: theory, creativity, and growth prospects). M., 2005. 188 p. (In Russian)
40. Fedorenko N. V. Specificheskie cherty rossijskoj upravlencheskoj jelity: social'no-politicheskij aspekt (Specific features of the Russian administrative elite: the socio-political aspect) // Trud i social'nye otnoshenija. 2008. No. 5. P. 128-140. (In Russian)
41. Fedorenko N. V. Stratifikacionnye priznaki rossijskoj bjurokratii (Stratification signs of Russian bureaucracy) // Chelovek i trud. 2008. No. 5. P. 71. (In Russian)
42. Fedorenko N. V. Mehanizmy sistemnogo funkcionirovanija upravlencheskoj jelity v uslovijah modernizacii sovremennogo rossijskogo obshhestva (Mechanisms of system functioning of the administrative elite in the conditions of modernization of modern Russian society). Dissertation for the degree of doctor of social Sciences): thesis. M., 2008. 273 p. (In Russian)
43. Chervjakov S. A., Berezovskij E. B. Sovremennaja politicheskaja jelita Rossii (Modern political elite of Russia) // Svobodnaja mysl'. 1993. No.1. P. 56-65. (In Russian)
