CC BY
17
А. Ю. Урманчиева
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург — ИЯз РАН, Москва
УПОТРЕБЛЕНИЯ ЭВИДЕНЦИАЛЬНОГО ПОКАЗАТЕЛЯ, КОМПЕНСИРУЮЩИЕ УТРАТУ ИСХОДНОГО МЕХАНИЗМА ДОМ В СЕЛЬКУПСКОМ1
1. Введение
Для самодийских языков была характерна сохранившаяся в языках северной ветви — нганасанском, ненецком и энецком — стратегия дифференцированного маркирования объекта (в зависимости от его функции в информационной структуре предложения) за счет противопоставления двух серий глагольных согласо-вателей. В селькупском, относящемся к южной ветви, исконные семантические противопоставления, положенные в основу этой системы, были разрушены. В качестве компенсации в тазовском селькупском эти функции приняли на себя эвиденциальные показатели, развившие в результате особые употребления, не связанные с маркированием источника информации.
2. Исконно самодийский механизм ДОМ: серии личных глагольных показателей (на примере тундрового и лесного энецкого)
В северносамодийских языках дифференцированное маркирование объекта осуществляется за счет того, что транзитивный глагол может быть оформлен лично-числовым окончанием одной из двух серий (субъектной или субъектно-объектной), причем выбор между этими сериями связан с топикальностью. Эта ситуация засвидетельствована для всех северно-самодийских языков; более того, ее можно считать чертой, характерной, шире, для уральских языков — ср. аналогичную систему в обско-угорских языках, которая описана, в частности, в работах [Nikolaeva 1999,
1 Исследование выполнено в рамках проекта РНФ «Диахронически нестабильные аспектуальные категории» № 14-18-02624.
2001], посвященной выбору между двумя типами спряжения в хантыйском. И. Николаева предлагает понятие вторичного топика (secondary topic), при помощи которого определяется прямой объект, являющийся топиком определенной части повествования. В хантыйском, в соответствии с описанием И. Николаевой, субъ-ектно-объектный тип спряжения употребляется в том случае, если объектную позицию в предложении занимает вторичный топик. Эта трактовка вполне применима и к материалу северноса-модийских языков, ср. о ненецком в [Nikolaeva 2014]. Ниже на примере тундрового и лесного энецкого иллюстрируется присущий северносамодийским языкам механизм дифференцированного маркирования объекта при помощи семантически противопоставленных серий лично-числовых глагольных показателей.
В энецком, как и в других северно-самодийских языках, в глагольной парадигме представлено четыре ряда лично-числовых показателей; традиционно в описании они разделяются на три типа спряжения: субъектное (в таблице обозначается S), объектное, состоящее из двух рядов показателей, первый из которых употребляется при объекте единственного числа (в таблице O), а второй — при объекте двойственного и множественного числа (в таблице Opl) и рефлексивное (в таблице R); рефлексивное спряжение не участвует в маркировании обсуждающегося в данной работе противопоставления.
Таблица 1. Показатели трех типов спряжения в энецком
S O R
O Opl
1Sg -6o?n2 -bo -no (Т) -bo?n ~ (Л) -bi?n
2Sg -do -ro -6o -do
3Sg -0 -6a -6a -6o?n
1Du -bi?n -bi?n -n'i?n -n'i?n
2Du -ri?n -ri?n -6i?n -6i?n
3Du -xi?n / -xo?n -6i?n -6i?n -xi?n / -xo?n
1Pl -ba?t -ba?t -na?t -na?t
2Pl -ra?t -ra?t -6a?t -6a?t
3Pl -?t -6u?n -6u?n -6o?n
2 В таблице ?n и ?t обозначают гортанные смычные, различающиеся морфонологическим поведением.
Переходный глагол в северносамодийских языках может принимать флексии как объектного, так и субъектного спряжения. Объектное спряжение, как уже говорилось, употребляется в том случае, если объект является вторичным топиком. Так, в примере (1) представлены три переходных глагола, объект при глагольных формах [1] и [2] (см. нижние индексы при глагольных формах) вводится в нарратив, обе глагольные формы содержат показатели субъектного спряжения. Напротив, объект при глагольной форме [3] представляет собой вторичный топик, который уже был введен в предтексте, глагольная форма содержит показатели объектного спряжения:
(1) Suroko-do? ud'a pu-ya-0^], uu-d'eo
миска-LAT мясо[-АСС]3 положить-ЛОЯ-БЗ есть-NINSTR.ACC kuuno-do ko-bu-ta, suroko kuuno-xua-do
где-EL.ADV найти-С0МЭ-3 миска[-АСС] где-EMPH-EL.ADV ku-a-0[2]. Eke suroko kuxorione
найти-АОЯ-БЗ этот миска[-АСС] какой-EMPH-LOC.ADV n'ie-bo-s'i seixoro-?[3].
NEG-AOR-O1-PRAET увидеть-CN
'Она положила^] мясо в миску. Интересно, где она нашла стол... миску откуда-то нашлар]... Этой миски я раньше не видел[з].'
Аналогично, в примере (2) при глагольных формах [1] и [2], содержащих показатели субъектного спряжения, происходит первичное введение объектов в рамках данного фрагмента повествования (стоит отметить, что речь идет о первичном введении именно в рамках определенного эпизода, так как рождение сына
3 В квадратные скобки в глоссинге заключены обозначения тех грамматичнских категорий, показателем которых является гортанный смычный (из падежей это номинатив, генитив и аккузатив непосессивного склонения). Этот звук часто утрачивается, так что формально соответствующая словоформа может выглядеть как немаркированная, однако формы посессивного склонения различают номинатив, генитив и аккузатив, что показывает, что эти три падежа следует различать, несмотря на мнимый, диахронически вторичный синкретизм этих форм в непосессивном склонении. В глоссинге не обозначаются номинатив и единственное число.
уже было описано в предтексте). Напротив, объект при глагольной форме [3] представляет собой вторичный топик данного фрагмента, глагол содержит показатель объектного спряжения:
(2) Ee-óa yuu? uda-xane uu-d'e-da
мать-3 один рука-LOC есть-МШТЯ[-АСС]-3 adota-gu-a^], yuu? uóa-xane nio-da
ставить-БШ-АОК^3 один рука-LOC ребенок-АСС-3 ne?i-a-0[2]. Nio-da pua-do? mod'eku-а-дащ.
держать-АОЯ-Б3 ребенок-АСС-3 год-LAT шевелить-АОЯ-О3 'Одной рукой мать стол ставит^], другой ребенка держит[2]. Ребенка[3] все время качает.'
Следует также обратить внимание на то, что в примере (2) объектные именные группы при глаголах с показателями субъектного или объектного спряжений не различаются с точки зрения определенности/неопределенности: в обоих случаях объектная именная группа nioda 'ее ребёнок' является определенной.
В приведенном ниже примере (3) объект первого предложения — вода — упоминается впервые, поэтому глагольняа форма [1] содержит показатели субъектного спряжения. С другой стороны, в этом же предложении в форме локатива pogu?oxone 'в ковшике' вводится именная группа, описывающая топик данного фрагмента повествования. Соответственно, глаголы тех клауз, в которых в объектной позиции выступает данный вторичный топик, оформлены показателями объектного спряжения — ср. глагольные формы [2] и [3]:
(3) Pogu?o-xone bi-to-da mi?-a-0í1]. ковшик^ОС вода-ББ8Т-АСС-3 дать-АОЯ-Б3 Kasuo-?ae mee-дащ pogu?o-da сухой-ESS сделать-АОЯ-О3 ковшик-ОЕЫ-3 tero. Pogu?o-da om-a-da[3], содержимое [-АСС] ковшик-АСС-3 съесть-АОЯ-О3
'Она дала[1] ему воды в ковшике. Он осушил[2] ковшик. Ковшик выпил[3].'
Пример (3) показывает, что речь не идет о полном совпадении именных групп, заполняющих позицию вторичного топика. Так, в примере (3) роль вторичного топика исполняют две имен-
ные группы: pogu?oda 'ковшик' и pogu?oda tero 'содержимое ковшика'.
Еще лучше это видно на следующем примере из текста на лесном энецком, где во втором предложении вторичным топиком является существительное 'стрелы', хотя формально в предыдущем предложении упоминалось только существительное 'лук'; однако, за счет того что лук и стрелы составляют единый «комплект», употребления существительного 'лук' достаточно для того, чтобы существительное 'стрелы' могло выступать в качестве вторичного топика. Это близко к явлению ситуативной определенности, называемому bridging [Geurts 1998]:
(4) Модь иду-хон дезто-дъ пэ-у.
я лук-LOC стрелять-VAINF начать .ЛОЯ-о1
Миму-нь чук эзу-и-нь.
стрела-ACCPL.l весь выпустить-AOROPL-OPLl
'Я из лука в нее стрелять начал. Стрелы все расстрелял.'
[Сорокина, Болина 2005: 16 // т. 1: 29—30]
Для того, чтобы показать, что употребление показателей объектного спряжения для маркирования вторичного топика при bridging в (4) не является случайностью, приведу аналогичный пример (5) из другого текста:
(5) Дёа чики дёдазу-да дёзту-уби-за, идду-ку-за PN тот щука-ЛСС.3 стрелять-HAB-O3 лук-Б1М-3 тонэ-й уа ниу. Topb Дёа иметься-PT.PRAET быть^ NEG.AOR.S3.EMPH так PN дёзту-уби-0, миму-ку-за чук стрелять-HAB-S3 стрела-DIM-ACCPL.3 весь
эзу-й-за дёдазу-д.
выпустить-AOROPL-OPL3 щука-LAT
'Дёа в щуку стрелял, лучок у него имелся ведь. Так Дёа стрелял, стрелочки свои все выпустил в щуку.' [Сорокина, Болина 2005: 47—48 // т. 9: 77—78]
Одним из способов выражения вторичного топика является, естественно, местоименный объект 3 лица; в самодийских языках при этом объектная позиция в синтаксической структуре предложения обычно остается незаполненной, местоименный объект маркируется показателями объектного спряжения на глаголе:
(6) Me-ko-n'i? ta-e-óo?, nexuro чум-LAT-l приблизиться-ЛОЖГЬ-К3 три-GEN d'uuro pos'uti-da.
раз^Е^АСС обойти.AOR-O3
'[Чайка] приблизилась к моему чуму, облетела его три раза'.
В следующем предложении глагол, оформленный показателем объектного спряжения, согласуется с местоимением t'ike 'тот' (выделено капитализацией), занимающим позицию объекта. Данному местоименному объекту кореферентна именная группа suamii metoda, 'новый чум для него' — таким образом, этот объект является топиком на протяжении двух следующих непосредственно друг за другом клауз, поэтому во второй из них в составе глагольной формы [4] употребляется объектное спряжение. Этому противопоставлены клаузы, глагольные формы в составе которых содержат показатели субъектного спряжения — это и глагольная форма [3], вводящая «будущий» вторичный топик, и глагольные формы [1, 2, 5, 6], вводящие объекты, не получающие в дальнейшем повествовании статуса вторичного топика:
(7) T'ikero toxorobu ese-da d'ee-So mee-0(1], тот-2 EXCL отец-GENj нюк-DEST сделать .AOR-S3 meSo d'ee-?. T'uku ese-da / ese-do? чум.GEN нюк-PL весь отец-GENj / отец-LAT mii-l'io-So mee-0[2], suamii metoda что-LIM-DEST сделать .AOR-S3 новый чум-DEST^ me-0[3], T'IKE d'eeóe-óa[4], сделать-AOR-S3 тот покрыть.нюками.AOR-O3
y 'ul'u sapsem. sapsem meri?-a-0 t'ike mi-lio
очень совсем совсем быстрым.быть-AOR-S3 тот что-LIM saóuro-bu-ta t'ike ne-u?. eseda
шить-VACOND-3 тот женщина-SELECT отец-GENj pagge-óo mee-0[5], t'ike-ro toxorobugone
парка-DEST^ACC] сделать.AOR-S3 тот-2 EXCL kuroi-Si-Sa mee-0[6],
кокуль-DEST.ACCPL-3 сделать-AOR-S3
'Она нюки (= покрышки для чума из шкур) отцу сделала^], нюки чума. Отцу все, что надо, сделала[2], новый чум сделала[3], ЕГО весь нюками покрыла[4], ну совсем. Со-
всем быстрая эта, что угодно если шить (будет), женщина-то эта. Отцу одежду сделала[5]. Потом, ну, кокули (= спальные мешки) им сделала[6].'
3. Возникновение компенсаторного механизма ДОМ в селькупском
Когнатные северносамодийским показатели двух типов спряжения обнаруживаются и в единственном живом южносамодийском языке — селькупском (парадигма приводится по [ОчСЯ 1980: 236]4):
Таблица 2. Показатели двух типов спряжения в селькупском (аорист)
8 О
-пак -пат
28м -паШу -па1
ЗЯм -па ~ пу -пу!у
Ши -щ ~ пуш1 ~ пэ Ш1 ~ пе]
2Би -пу11 ~ пЭ 111
ЗБи -пэ -пу!} ~ пэ!}
1Р1 -пушу! ~ пЭ ту!
2Р1 -пу1у! ~ пэ1у!
3Р1 -пЭ 1у1
Как можно видеть, в селькупском также представлены две серии личных глагольных показателей (противопоставление между ними в части клеток парадигмы нейтрализовано). Однако в селькупском разрушена система правил, регулирующих выбор между двумя типами спряжения. В селькупском употребление объектной серии жестко связано с переходностью глагола, употребление субъектной — с непереходностью. В примере (8) ниже переходные глаголы выделены полужирным шрифтом, непереходные — подчеркиванием.
(8) 1га1гру тпй ргду1па уапуу. Кэ18аЩ ар81ууу1у. Мё$ак1у шщу1у. Ца дэппа, taqqylnyty sэry ри. Модупй 1аИууу1у, И'оапХупук шщу1у. Il'caty kдtsatty Щй quntaltyyyty. 1уа Ща доМа. Qaryt уа
4 Личные показатели приводятся в сочетании с показателем аориста -па/-пу, так как в ряде форм происходят чередования гласных, затрудняющие проведение морфемной границы.
¿ппа м>эт. 11еа1у ар81ууу1у, ропа 1аИууу1у. Ца ситу(у гп(у omta. Kдtsatynyk шщу1у п'ащу qamp^. Kэtsatty sajymty Ща sэryqyty. 'Старик повернулся к мальчику. Внука накормил. Мешок дал. Мальчик пошел, собрал белые камни. Домой принес, деду дал. Дед внука уложил спать. Мальчик уснул. Утром мальчик встал. Дед (его) накормил, на улицу отвел. Мальчик на коня сел. Внуку дал красный платок. Внуку глаза завязал'. [ОчСЯ 1993: 43 / текст 28, предл. 28-46 (с сокращ.)]
Однако оказывается, что в селькупском механизм дифференцированного маркирования объекта, представленный в север-носамодийских языках, хотя и утрачен в сфере противопоставления двух глагольных спряжений, но компенсирован другим грамматическим механизмом.
А именно: при введении (первом упоминании) объекта, который в далее в тексте выполняет функцию вторичного топика, переходный глагол маркируется одной из форм косвенной эви-денциальности, называемой в [ОчСЯ 1980] латентивом5. В примере (9) существительное, обозначающее будущий вторичный топик в первом вхождении, выделено подчеркиванием, оформленный показателем латентива глагол, при котором это существительное является объектом, выделен полужирным шрифтом. Как можно видеть, глаголы при этом часто имеют максимально общую семантику: 'сделать (= смастерить)', 'взять':
(9) СШ karrж ъЩЫъ, karrж роппЫь ¡о2ы пж1Щър. Ыапъ musaqъ. иккъг conDбqъt icca Пръ mëqьlDьtь; ытОъ коппж мэсгуЫь, munDъt carъ matг¡nъtъ. Ьб2ъ м>эсй ¡aka¡
mъp tlponDъ tokka¡Da¡nъtъ, ¡бZъ-irat wэttonDъ ^oqqъrnъtъ. OnDъ moqъnж tyya, ¡бZъ-irat pëmъm TnDьtь, o¡ъmDъ tб matъyъtъ. LбZъ-irat pëmъt sytгtгonDъ Zonnъtъ.
(...) TymonDъ sъqъ¡nъ, tym paгrъqъt amDa. (...) Ica l¡¡№¡aqъ panъnna, ¡бZъ-irap ^шъ} mъsж ^ari qamDeiyъtъ. 'Котел свой на огонь повесил, в котел сложил чертовых дочек. Долго варились. Между тем Ича шпеньков понаделал;
5 О латентиве см. [ОчСЯ 1980: 240—243], подробно функции ла-тентива анализируются в [Урманчиева 2014] и [Урманчиева 2015]; в последней работе также кратко затрагивается тема, которой посвящена данная статья. Латентив имеет широкую семантику косвенной эвиденци-альности: презумптив, репортатив, аудитив, эндофорические контексты.
котел свой с огня снял, на куски разрезал (чертовых дочек). Чертовых дочек куски на шпеньки понадевал, на дороге черта-старика (т. е. на пути, по которому он будет возвращаться) воткнул. Сам обратно пришел, черта-старика пимы взял, головки их отрезал. В голенища пимов черта-старика золы начерпал. (... ) На лиственницу залез, лиственницы на вершине сидит. (...) Ича вниз маленько спустился, чорта-старика золой в рожу обсыпал'. [Прокофьев 1935: 102]
Ср. также следующий фрагмент из текста о состязании двух шаманов, записанного в 1973 году. Здесь упоминается несколько объектов (рубаха, кусок железа), не являющихся вторичным топиком, глаголы в этих клаузах оформлены индикативными темпоральными показателями аориста. При первом упоминании будущего вторичного топика 'дробь' глагол оформлен латенти-вом. При дальнейшем упоминании этого топика (причем в этом фрагменте, в отличие от предыдущего, мы можем видеть вторичный топик, занимающий именно объектную позицию на протяжении всего эпизода), как в форме полной именной группы (как в клаузах 'поп сосчитал дробь' и 'попу всю дробь обратно отдал'), так и в форме местоименного объекта (как в клаузах 'попу дали' и '(поп) сосчитал'), глаголы неизменно оформляется индикативными темпоральными показателями аориста:
(10) Nyny na ira qal' porqymty to tityryty. Nyny tina potpyl' kôsyl laka qattyryty, motnylonty al 'ca. Packa kdtyrjyty: «Potpyl ' mytysa assa co tyqo no tna».
«Puskally tattaty, pul'asa apstaty ili tyropsa apstaty». Sol'qymyl' ira nik kdtyryty, mompa, lucca tyropsa apstaty. Toqyltôtyt namyssak qontyl ' oly, packanyk mirotyt. Packa toqyltyryty qontyl' olymty. Ny cattyryty. Packanyk muntyk qontyl' oly su-kylta miryty, toqyltyryty: muntyk ejal
'Потом этот старик рубаху с себя стащил. Потом этот горячий кусок железа ударил, (кусок) на пол упал. Поп сказал: «Пол ничем жечь не нужно».
«Ружье принеси, пулей заряди или дробью заряди». Селькупский старик так сказал, мол, лучше дробью заряди. Отсчитали сколько-то дроби, попу дали. Поп сосчитал дробь. Туда (= в него) выстрелил. Попу всю дробь (старик) обратно отдал, (поп) сосчитал: всё есть!' [ОчСЯ 1993: 35 / текст 25, предл. 52-56, 59-60]
Ниже приводится еще несколько фрагментов из текстов, записанных Г. Н. Прокофьевым в середине 1920-х годов. Примеры (11) и (12) не требуют подробных комментариев и призваны проиллюстрировать регулярный характер использования латен-тива в рамках механизма дифференцированного маркирования актантов:
(11) Ираты щтты втат копы минтыты тлъ кэтыцыт «Тап челы поркал меты». Иранты к^лла пула втанты копы кы-пыка наттэицыты, мытын са чентаптэицыты, кеккыса туртыцыты покыны мвтты уккыр имакота на щёра. 'Муж ее двух оленей шкуры дал, так сказал: «Сегодня парку твою сделай». Мужа своего после ухода оленя его шкуру немного помазала желчью замочила, едва кончила, с улицы в чум одна старуха вот зашла'. [Прокофьев, рук.]
(12) jomBa konnw kuralnb, ukkbr tysi orqblDbtb aj ukkbr támDw orqblDbtb, karrw tulDbybtb, anDoqbnDb pinneiybfa tysimDb aj támnwmDb.
'Йомпа на гору побежал, одну ящерицу поймал, и одну лягушку поймал, под гору принес, в лодку положил ящерицу и лягушку'. [Прокофьев 1935: 105]
Интересен пример (13), где в двух клаузах подряд, глаголы которых оформлены латентивом, вводятся два вторичных топика, первым вводится топик 'колотушка' ('колотушку сделал'), вторым топик 'береста' ('бересту содрал'). Вторичным топиком клауз, следующих непосредственно за этим, является 'береста' ('(бересту) позавернул (на огне), лодки на нос прицепил и к корме ее прицепил, рук своих к суставам прицепил'). Затем актуализуется введенный первым вторичный топик 'колотушка', и при этой вторичной актуализиции топика ('колотушку взял') опять используется латентив. В дальнейшем повествовании, как мы видим, топиком являются сначала колотушка, потом же в тексте вновь появляется как вторичный топик береста (берестяные штуки схватывают').
(13) ukkbr conDoqbt lattani mektonDb tulbtnna. konnw tanDa, сatbm menDbtb. пъпъ te kireinDbtb, kycinolDálnbtb, anDbn ukonDb tokkalDbybtb aj ccipoqbnDb tokkalDbNybtb, utbnDb kwonDb tokkalDbybtb. пъпъ ccatbtb TnDbtb, qdllw lattarbtpol korbl lakal
тьр qœttblœ qânDbtqo tajalDbybtb. (...) lattarbt innœ paktblœ tdpbp cap orqblnâtbt, çayal utbnDb kôçôqbt tokkbmâtpb tel lakal mbp orqblnâtbt.
'Вдруг к покойницкому холму доехал. На гору вышел, колотушку сделал. Затем бересту содрал, позавернул (на огне), лодки на нос прицепил и к корме ее прицепил, рук своих к суставам прицепил. Затем колотушку свою взял, походя покойницкие деревянные амбары ударяя в крошки изломал. (...) Покойники, вверх вскочив, его как только схватят, одни лиш рук его на суставах нацепленные берестяные штуки схватывают'. [Прокофьев 1935: 104]
Итак, если сопоставить представленный в северносамодий-ских языках механизм чередования типов спряжения, утраченный в селькупском, с механизмом чередования латентива и индикатива, взявшим на себя функцию маркирования вторичного топика при переходных глаголах, получается следующая картина (см. таблицу 2):
Таблица 3. Различные грамматические механизмы маркирования вторичного топика
Чередование субъектного и объектного типов спряжения при переходном глаголе в северно-самодийских языках Чередование латентива и индикатива при переходном глаголе в тазовском диалекте селькупского языка
Первое упоминание «будущего» вторичного топика субъектный тип спряжения латентив
Последующие упоминания вторичного топика объектный тип спряжения индикатив
Легко заметить различие в этих двух стратегиях: в первой маркированным является употребление объектного спряжения, связанное с непервым упоминанием вторичного топика, во второй маркированным является употребление латентивной формы, использующейся для введения будущего вторичного топика некоторого эпизода. В обоих случаях мы можем говорить именно о механизме дифференцированного маркирования объекта. Так, для
северносамодийских формулируется следующее правило: если объект переходной клаузы является (ранее введенным) вторичным топиком некоторого фрагмента, употребляется объектное спряжение. Для селькупского правило выглядит следующим образом: если объект переходного глагола представляет собой будущий вторичный топик, глагол оформляется латентивом, если нет — индикативом. При этом в селькупском в дальнейшем тексте вторичный топик может занимать любую синтаксическую позицию (ср., напр., (11)). Для языков с объектным спряжением ситуация является зеркальной: при непервом упоминании вторичный топик должен занимать объектную позицию, контролируя появление на глаголе показателей объектного спряжения, но в текст первичный топик может быть введен в любой позиции, например, в позиции субъекта, как в примерах (5) или (8), или в позиции локативного дополнения, как в примерах (3) или (6). Очевидно, что правила эти не полностьэ эквивалентны: в селькупском этот механизм ближе к дискурсивному, чем к собственно грамматическому, однако несомненно, что возникновение этого дискурсивного механизма было обусловлено тем, что исконный механизм ДОМ был в селькупском утрачен. В качестве компенсации в селькупском возник новый механизм дифференцированного маркирования объектов, имеющих разный статус в информационной структуре предложения. В переходных клаузах в селькупском глагол при введении вторичного топика оформляется латентивом, в остальных случаях — индикативом. Этот механизм зеркален (в том числе и с точки зрения маркированно употребляющихся форм) по отношению к исконному механизму. Так, для употребления объектного спряжения существенным оказывается непервое упоминание в объектной позиции именной группы, имеющей статус вторичного топика, для употребления латентивной формы в селькупском существенным оказывается первоначальное введение в дискурс вторичного топика. Очевидно, что каждая из этих стратегий по-своему прагматически мотивирована: исконная страетгия позволяет поддерживать в речи референцию к вторичному топику, селькупская стратегия с употреблением латентивного показателя позволяет уже при первом упоминании акцентировать внимание слушателя на том объекте, который релевантен для повествования и который в дальнейшем тексте получит высокий прагматический статус вторичного топика.
Список условных сокращений
i, 2, 3 — i-е, 2-е, 3-е лицо; acc — аккузатив; adj — суффикс образования прилагательных; adv — падежные показатели, локативных падежей (lat.adv, loc.adv, el.adv), употребляющиеся с основами послелогов и пространственных наречий; aor — аорист; appr — апрокси-матив (форма со значением эпистемической модальности); augm — аугментатив; cn — коннегатив; cond — условная форма глагола (в селькупском); dat — датив; dest — дестинатив; dim — диминутив; dur — дуратив; el — элатив; emph — показатель со значением эмфазы; ess — эссив; excl — междометие; fut — будущее время; gen — генитив; hab — хабитуалис; infer — иферентив; lat — латив; latent — латентив; lim — лимитатив ('только'); loc — локатив; loc.poss — показатель локативных падежей в посессивном склонении; neg — отрицание (частица в селькупском, отрицательный глагол в энецком); ninstr — отглагольное имя со значением инструмента; nmlz — номинализация; о — личные показатели объектного спряжения; opt — оптатив; pl — множественное число; pn — имя собственное; praet — прошедшее время; pres — пре-зумптив; prol — пролатив; pron.acc — аккузатив личных местоимений; ptcl — частица; pt.praet — причастие прошедшего времени; r — личные показатели рефлексивного спряжения; rfl — показатель того, что глагол присоединяет флексии рефлексивного спряжения; s — личные показатели субъектного спряжения; select — селектив ('один из двух'); vacond — условное деепричастие; vainf — инфинитивное деепричастие.
Литература
Казакевич и др. 2GG9 — О. А. Казакевич, Н. К. Митрофанова, E. Л. Рудницкая. Истории жизни автохтонного населения Сибири: публикация глоссированных текстов (Публикация 2-я) // Вестник РГГУ. Серия «Языкознание» 6, 2GG9 [Московский лингвистический журнал 11]. С. 2S6-323. [O. A. Kazakevich, N. K. Mitrofa-nova, E. L. Rudnitskaia. Istorii zhizni avtokhtonnogo naseleniia Sibiri: publikatsiia glossirovannykh tekstov (Publikatsiia 2-ya) [Stories about the life of the indigenous peoples of Siberia: publication of glossed texts (2nd publication)] // Vestnik RGGU. Seriia «IAzykoznanie» 6, 2GG9 [Moskovskii lingvisticheskii zhurnal ii]. P. 2S6-323] ОчСЯ i9SG — А. И. Кузнецова, E. А. Хелимский, E. В. Грушкина. Очерки по селькупскому языку. М.: МГУ, i9SG. [A. I. Kuznetsova, E. A. Khe-limskii, E. V. Grushkina. Ocherki po sel'kupskomu iazyku [Essays on Selkup]. M.: MSU, i9SG] ОчСЯ i993 — А. И. Кузнецова, О. А. Казакевич, Л. Ю. Иоффе, Е. А. Хе-лимский. Очерки по селькупскому языку. Тазовский диалект. Т. 2. М.: Издательство Московского университета, i993. [A. I. Kuz-
netsova, O. A. Kazakevich, L. YU. Ioffe, E. A. Khelimskii. Ocherki po sel'kupskomu iazyku. Tazovskii dialekt [Essays on Selkup. The Taz dialect]. Vol. 2. M.: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 1993] Прокофьев, рук. — подготавливаемые к печати О. А. Казакевич тексты, записанные Г. Н. Прокофьевым, которые хранятся в Архиве МАЭ РАН. [Texts recorded by G. N. Prokofev stored at MAE RAN Archive. The texts are being prepared for publishing by O. A. Kazakevich.] Прокофьев 1935 — Г. Н. Прокофьев. Селькупская (остяко-самоедская) грамматика. Л.: Издательство института народов Севера ЦИК СССР, 1935. [G. N. Prokofev. Sel'kupskaya (ostyako-samoedskaya) grammatika [A grammar of Selkup (Ostyak-Samoyedic)]. L.: Izdatel'stvo instituta narodov Severa TSIK SSSR, 1935] Сорокина, Болина 2005 — И. П. Сорокина, Д. С. Болина. Энецкие тексты. СПб.: Наука, 2005. [I. P. Sorokina, D. S. Bolina. Enetskie teksty [Enets texts]. SPb.: Nauka, 2005] Урманчиева 2014 — А. Ю. Урманчиева. Эвиденциальные показатели селькупского языка: соотношение семантики и прагматики в описании глагольных граммем // Вопросы языкознания 4, 2014. С. 66-86. [A. YU. Urmanchieva. Evidentsial'nye pokazateli sel'kup-skogo iazyka: sootnoshenie semantiki i pragmatiki v opisanii glagol'-nykh grammem [Evidential markers in Selkup: the correlation of semantics and pragmatics in the description of verbal grammemes] // Voprosy iazykoznaniia 4, 2014. P. 66-86] Урманчиева 2015 — А. Ю. Урманчиева. Как грамматическая система управляет семантической эволюцией показателей (на примере эвиденциальной системы тазовского селькупского) // Вопросы языкознания 6, 2015. С. 52-75. [A. YU. Urmanchieva. Kak gram-maticheskaia sistema upravliaet semanticheskoi evoliutsiei pokazatelei (na primere evidentsial'noi sistemy tazovskogo sel'kupskogo) [How much impact can grammatical system have on the semantic evolution of grams (a case study on the Taz Selkup system of evidential markers)] // Voprosy iazykoznaniia 6, 2015. P. 52-75] Geurts 1998 — B. Geurts. Presuppositions and anaphors in attitude contexts //
Linguistics and philosophy 21, 1998. Р. 545-601. Nikolaeva 1999 — I. Nikolaeva. Object agreement, grammatical relations, and information structure // Studies in Language 23, 1999. P. 341-386. Nikolaeva 2001 — I. Nikolaeva. Secondary topic as a relation in information
structure // Linguistics 39, 2001. P. 1-49. Nikolaeva 2014 — I. Nikolaeva. A Grammar of Tundra Nenets. [Mouton Grammar Library 65]. Berlin: Mouton de Gruyter, 2014.
