CC BY
36
ON THE COINS FROM OZYORNOYE III NECROPOLIS
N.I. Khrapunov
The article analyses eight coins excavated in Ozyornoye III necropolis in the Crimea, Ukraine. This third and fourth centuries AD necropolis was made by the Sarmatians and Alans. Seven graves were excavated in 1963-1965 by N. A. Bogdanova and I. I. Loboda. The finds include eight Roman coins: three silver pieces of Philip I Arab (244-247), Otacilia Severa (ca. 244-246) and Trajan Decius (249-251), and five bronze pieces of Constantine I and Licinius I from 308-324. The analysis of coins as a part of the funeral rite is provided. Generally, the situation corresponds to that on other barbarian necropoleis of the period in the south-west Crimea, but in contrast to other sites, in Ozyornoye III coins were only in burial vaults. The source or sources from which those who made the necropolis received coins remains unknown; one can state that relations with it interrupted in the second half of the third century.
Key words: archaeology, Roman coins, necropolies, Crimea.
© 2010
Г. Н. Гарустович, В. А. Иванов
УНИКАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ПОЗДНЕАНТИЧНОЙ ТОРЕВТИКИ ИЗ ПОГРЕБЕНИЯ НА ЮЖНОМ УРАЛЕ*
«Мы предоставляем всем возможность прославлять в общественных местах наиболее справедливых и усердных правителей с тем, чтобы мы могли соответствующим образом наградить их»
(Из Указа Константина об аккламациях, 331 г.)
В статье авторы рассматривают стилистику изображения и семантику уникального позднеантичного бронзового медальона 1У-У вв. н.э., найденного в погребении турбас-линской культуры на территории г. Уфы.
Ключевые слова: археология, позднеантичная торевтика, турбаслинская археологическая культура.
В 1987 году на территории г. Уфы (Республика Башкортостан), на улице Егора Сазонова при выемке грунта в котловане под фундамент строящейся гостиницы, было разрушено погребение эпохи раннего средневековья. При
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ 09-01-00124а.
осмотре места была произведена расчистка сохранившейся части прямоугольной в плане могильной ямы, ориентированной по линии СЗ-ЮВ, углубленной на 2 м от уровня современной поверхности. Останки взрослого человека практически полностью уничтожены, можно лишь определить, что он был ориентирован головой на северо-запад. Возле головы стоял раздавленный сосуд ручной формовки, рядом с которым лежала кость ноги барана. В осыпи котлована вблизи могильной ямы найдено несколько предметов, происходящих, по всей видимости, из этого погребения — поясная пряжка и железное шило. Примерно в этом же месте школьниками была найдена бронзовая бляшка.
Лепной круглодонный с широким округлым туловом сосуд имел прямой цилиндрический венчик, край которого загнут наружу (рис. 1, 1). Основными примесями в глиняном тесте являлись шамот и песок, заглаживание поверхности сделано грубо, обжиг неровный, костровой. Диаметр венчика-11 см. Бронзовая пряжка с округлой рамкой и прямоугольным щитком имела подвижный литой язычок с бугорком-фиксатором (рис. 1, 3). Ремень крепился между пластин щитка бронзовой заклепкой. Железное шило длиной 5 см выковано в виде квадратного в сечении стерженька, ранее было насажено на деревянную рукоять (рис. 1, 2).
В Башкортостане сосуды, аналогичные найденному на ул. Е. Сазонова, известны в большом количестве в могильниках турбаслинской археологической культуры эпохи раннего средневековья — Кушнаренковском, Ново-Турбаслинском, Дежневском (парк им. Орджоникидзе)1 и датируются IV-VI вв. н.э. Бытование бронзовых пряжек с прямоугольным щитком большинство авторов относит к ГУ—У вв. н.э.2. Подобные пряжки можно считать обычной находкой в турбаслинских погребениях Приуралья.
Один предмет, обнаруженный в котловане, несомненно, является находкой уникальной (рис. 1, 4; 2). Это дисковидная накладка — медальон, диаметром 3,5 см, изготовленный из бронзовой пластины толщиной 0,5 мм, имевший загнутый во внутреннюю сторону край. С целью придания дополнительной жесткости, изнутри бляшки под бронзовой пластиной помещен железный диск, поверх которого проложен слой тонкой кожи и установлена еще одна пластинка из железа. Все внутренние прокладки крепились загнутыми краями лицевой бронзовой пластинки медальона.
На бляшке изображены фигуры людей, оттиснутые с обратной стороны в виде выпуклого барельефа методом штамповки по матрице, с чеканной правкой элементов с лицевой стороны. Изображение дополнено множеством деталей, и проработка даже очень мелких частей сделана тщательно и весьма профессионально.
Основу композиции составляют фигуры двух офицеров в полном вооружении. Справа размещен воин в расслабленной позе (высота изображения 2,9 см — от края плюмажа и до конца ступни правой ноги), опирающийся правой рукой на стоящий щит (8ки1;ит). В полусогнутой левой руке зажат обнаженный меч, опущенный кончиком к мостовой. Мастер умело передал напряжение правой ноги, на которую
1 Пшеничнюк 1968, 105-112, рис. 49; Генинг 1977, рис. 3, 6-7; Сунгатов 1998, рис. 2)
2 Васюткин 1970, 75; Останина 1983, табл.1, 17; Амброз 1989, рис.5, 21; 10, 5; 14, 4; Ковалевская 1979, табл. 1, №260, тип.11; 11, 5; Сунгатов 1989, рис. 9, 3; Богачев 1992, рис.22 (Безводное); Сунгатов, Гарустович, Юсупов 2004, рис. 6, 15; 64, 13)
опирается человек, в то время как левая нога полусогнута в колене и расслаблена. Безвестный художник, по всей видимости, считал важным заполнить пустое пространство между фигурами, и с этой целью поместил здесь изображение меча, невзирая на неестественность позы (рис. 1, 4). По этой причине левая рука изображена резко отведенной в сторону от тела, и захват рукояти получился обратный, лезвием назад. Бедра и руки от плеч изображены обнаженными. Голова склонена и слегка развернута вправо. Глаза сделаны в виде двух ямок, на лице выделены прямые усы, концы которых опущены книзу. Подбородок несколько заострен, скорее всего, изображен бритым, борода, если и была, то клиновидная. Усы придают воину возмужалый вид, во всяком случае, он выглядит старше своего товарища.
Рис. 1. Инвентарь погребения на территории г. Уфы: 1 — лепной сосуд, 2 — железное шило, 3 — бронзовая пряжка, 4 — бронзовая бляшка с изображением воинов
Комплекс вооружения типичен для тяжеловооруженного воина и представлен защитными доспехами и оружием. Металлический полукруглый шлем имел защитный бортик(?) в лобовой части, а с тыльной стороны выгнутый наружу назатыльник, закрывающий шею. Шлем венчает украшение — плюмаж в виде вертикально закрепленных крупных перьев(?), концы которых свисают в разные стороны. На месте левого ушного отверстия сделана округлая выпуклость. Тело защищено кольчугой или, скорее всего, пластинчатым панцирем (типа лорики), закрывающим грудь и доходящим до начала бедер. На груди чешуйчатые пластинки выполнены в виде квадратов с окружностями в центре. Квадратики поставлены плотно друг к другу на угол, а ниже пояса накладные чешуйки(?) переданы в виде ромбиков. Нижний край панциря обшит удлиненными прямоугольными пластинами, хотя можно предположить, что это не оконечность доспеха, а выступающий край туники, одетой под панцирем. Скорее всего, мастер пытался изобразить пластинчатую оторочку доспеха, имеющую чисто декоративную функцию и придающую наборной безрукавке парадный вид.
Лорика напоминает длинную рубаху с короткими рукавами, она заканчивается на плечах, а из-под ее края выглядывает рукав туники, украшенной линиями и полосой из вытянутых треугольников. С правой стороны, выделен наплечник в виде металлической полосы, огибающей и защищающей плечо. Наплечник украшен орнаментом из поперечных насечек, обрамленных рамкой, образованной продольными линиями. На шее, верхней части груди, и, частично, на плечах поверх панциря выделен широкий воротник, края которого выполнены в форме больших зубцов. Плохо заметные полоски и насечки имитировали какой-то рисунок на ткани воротника (в виде орнамента геометрического типа — концентрические зубцы по периметру воротничка?). Ноги, ниже колен, прикрывали металлические поножи. На наколеннике правой ноги выделен бортик, огибающий ее верхнюю часть. Пояс стянут наборным ремнем, на котором закреплены прямоугольные накладки с колечками по центру. От правого плеча и до левого бока проведена полоса, изображающая портупею ножен меча. Направление портупейного ремня позволяет говорить о том, что воин не был левшой. Если ножны меча подвешены с левого бока, это значит — офицер колол (или рубил) мечом с правой руки. Отсюда, вновь вызывает недоумение, расположение меча в левой руке, а щита — в правой. Возможно, конечно, предположить, что это какая-то церемониальная поза, но мы больше склоняемся видеть здесь ошибку художника (скорее всего — преднамеренную).
Возле правой ноги стоит круглый металлический щит (скутум) средней величины, судя по изображению, имеющий выпуклость в центре. Лицевая поверхность щита проработана не совсем четко, но видны полосы растительных завитков, выполненных в античных традициях. Между бортиком и краем щита нанесены кружки-перлы, проходящие по окружности в радиальном обрамлении двух концентрических полос. Меч, зажатый в левой руке, изображен прямым, двулезвийным с брусковидным перекрестием и шаровидным навершием на удлиненной рукояти. По центру лезвия проходит грань (ребро) или желобок (дол). Такой меч предназначался не столько для рубки, сколько для того, чтобы колоть противника. Судя по вытянутому заостренному кончику и длинному лезвию меча, здесь показана спата (спафа).
Фигура воина, размещенного с левой стороны бляшки (высота 2,5 см), изображена в напряженной позе. Левая рука полусогнута в локте и слегка отставлена в сторону от тела, кисть сжимает древко короткого копья, опущенного острием наконечника к ногам. Правая рука не видна, ее полностью закрывает шлем, который воин держит в этой руке, прижимая к плечу. Лицо молодого человека крупное, без усов и бороды, развернуто вперед (в анфас). Голова не покрыта, волосы довольно длинные, пышные. Шея, руки и ноги оголены. Металлический полукруглый шлем украшен гребнем-кристой или плюмажем из перьев. Лобовая часть имеет защитный выступ, выше которого изображены выпуклые полушаровидные кружки. Сбоку шлем имеет полукруглую прорезь для ушей. На задней части шлема выделен козырек-назатыльник для защиты шеи. На руке под шлемом показана непонятная подпрямоугольная полоса, вся поверхность которой заполнена рядами ямочных вдавлений. Легче всего предположить, что это кольчужная бармица, но, скорее всего, это подшлемник обшитый тканью. Голени прикрыты поножами с приостренным завершением. Они орнаментированы, но изображение этих выпуклых украшений нечеткое. Ясно видны лишь бордюры, проходящие вдоль краев.
Основную часть защитного доспеха составляет панцирь. Тип его не вполне понятен. Скорее всего, это двустворчатая кираса, скрепленная по бокам ремешками. Лицевая часть кирасы украшена богатым рельефом. Но не исключено также, что здесь изображен наборный панцирь из прямоугольных чешуек, нашитых на кожаную основу. В верхней части доспеха вдоль груди, проходит ряд квадратных пластинок (или рельефная линия) с выпуклостями или отверстиями в центре. На месте живота форма украшений или пластинок определяется плохо, видимо, они также были квадратными. Верхняя часть кирасы сделана в виде пластинки, прикрывающей грудь и, частично, шею. Ниже пояса тело защищали ряды ремешков, расходящихся в виде юбочки, традиционного римского воинского «килта». На ремешках крепились треугольные металлические(?) пластинки. Пояс стянут широким ремнем, края которого выделены полосами, а между ними нанесены зубчики сверху и снизу. Вероятно, в такой манере мастер изобразил поясную гарнитуру воинского пояса (с1^и1иш). На плечи воина одеты наплечники, прикрывающие ключицы, имеющие вид металлических пластин, на поверхности которых оттиснуты крупные квадратики. Наплечники крепились с помощью ремешков, связанных концами в узел, размещенный на уровне живота. Панцирь одет на тунику с короткими рукавами, подол которой изображен складками ниже края панциря. Пышные края коротких рукавов туники на плечах выступают из-за наплечников.
Воин вооружен мечом и укороченным копьем. Судя по небольшой длине, здесь показан не традиционный римский дротик-пилум, а метательное копье — верутум (уегиШш, уейси1иш) с ромбическим втульчатым наконечником. Меч подвешен к поясу с левой стороны, он имел обоюдоострое лезвие, брусковидное перекрытие и прямую рукоять. На пластинке трудно разобрать был ли меч вложен в ножны. Скорее всего, здесь показана обнаженная спата с выделенной прямой выпуклой гранью на лезвии. Конец спаты не виден, так как на этом месте бронзовая пластинка испорчена железными окислами. Ступни воителей пересекали поперечные полосы, имитирующие обувь. Из-за малого размера фигур
определить тип этой обуви сложно. Видимо, это были традиционные римские воинские сандалии-калиги (caligae), хотя отвороты или шнуровка на месте голенищ не видна.
Мужчины стояли близко друг к другу, почти соприкасаясь плечами, тела у них тренированные атлетические, на руках выделены рельефные бицепсы. Художник по металлу наделил обоих стратегов индивидуальными чертами — они выглядят явно разновозрастными, кроме того, молодой воин, стоящий с левой стороны, имел более массивную фигуру. Он несколько крупнее и выше ростом человека, стоящего справа, да и защитное снаряжение у него отличалось богатством и пышностью отделки. Мы предполагаем, что мастер добивался портретного сходства в изображении конкретных людей, внешний облик которых был вполне узнаваем для современников.
Под ногами воинов хорошо заметна мостовая, устланная ровными рядами квадратных плиток. На заднем плане, за спиной людей, изображена постройка с шестью входными проемами. На поверхности стены аккуратно нанесены ряды сетчатой (opus zeticulatum) или простой кирпичной кладки. Проемы имеют типично римские (или ранневизантийские) арочные своды полуциркульных очертаний. Не менее характерной чертой римского зодчества были столбы, на которые опирались арочные своды колоннады. На пластинке показано аркада, базирующаяся на пяти несущих столбах-опорах. По всей видимости, эти опоры не были мраморными колоннами, поскольку у них нет традиционных резных капителей, предусмотренных античными архитектурными канонами. Подобные опоры делались из знаменитого римского бетона. В нашем случае, несущие столбы скупо украшены горизонтальными поясками вверху и снизу опоры. Арочные проемы устроены так, что два центральных, разделенных высокой колонкой-опорой, имеют максимальную высоту, по сторонам от них еще две арки на опорах сделаны ниже. Наименьшие габариты характерны для двух крайних арочных проемов. В верхней части колонны выделены орнаментальные бордюрчики, видимо, это максимально упрощенная капитель. Центральная, самая высокая колонна украшена растительной пальметтой. Края сводов подчеркнуты полуциркульной рамой из двух полос, обрамляющих контур арки.
Вся композиция выполнена весьма реалистично, с четкой проработкой мелких деталей. Несмотря на ограниченную площадь изображения и небольшие размеры, мастер сумел выдержать гармоничное сочетание элементов сюжета, передать динамику в позах, подчеркнуть пространство сцены и объемность человеческих фигур. Неизвестный гравер при изготовлении матрицы предусмотрел и профессионально использовал как изобразительные, так и чисто технически средства. Фигуры воинов не только занимают значительную часть пространства (что само по себе концентрирует на них внимание), но они еще выделены с помощью большей глубины штамповки, что сделало их силуэты более выпуклыми. На месте арочных проемов пробиты сквозные отверстия с целью придания композиции глубины и объема. В то же время, увеличивающаяся к верху высота и ширина арок создают иллюзию удаленности и устремленности постройки вверх. Воины стоят не возле здания, а на его фоне. Подобное представление закрепляется еще и особым способом изображения плиток брусчатки. Замощенная площадь как будто уходит вдаль, а боковое размещение рядов плиток расширяет
и удаляет видимое пространство в глубину. В позе воинов чувствуется легкий полуоборот тела друг к другу, что усиливает единство сюжета, взаимодействие, а не механическое размещение фигур. Таким образом, мастер, используя чисто технических средства, сумел блестяще воплотить свои художественные замыслы. Вне всякого сомнения, перед нами уникальное произведение реалистического искусства. Тонкая, продуманная тщательность работы с таким малопластичным материалом, каким является бронза, вызывает удивление.
Как уже отмечалось, весь набор вооружения позволяет говорить о том, что здесь мы имеем изображения римских или ранневизантийских элитарных воинов. Причем, можно несколько конкретизировать наши выводы. Обращает на себя внимание то, что мечи крепились с левой стороны. Для рядовых римских тяжеловооруженных воинов — гастатов или триариев такое размещение не характерно. Меч-гладиус они подвешивали на правом боку. С левой стороны мечи носили офицеры. Правда, в III веке мечи подвешивали на левом боку уже не только командиры, но и простые легионеры3. В римской и византийской армии мечи крепились двумя способами — на специальной перевязи-портупее или прямо подвешивали к поясу. На бляшке изображены оба этих способа крепления. В позднеримский период шлемы уже не имели гребней из конского волоса. Шлемы на бляшке украшали вертикально торчащие перья страуса(?), что отличает высокопоставленных офицеров. Характер декоративной отделки панцирей свидетельствует о том же. Богато орнаментированные доспехи носили императоры и высшие офицеры, но не простые воины4. Поножи, шлемы с плюмажами, богатые лорики и круглые скутумы — все это относится к парадной форме римской воинской знати.
Характер набора вооружения позволяет высказать еще некоторые предположения. Меч воина, стоящего справа, по виду длиннее обычных гладиусов, которыми были вооружены легионеры и центурионы пехоты. Скорее всего, здесь изображен длинный римский меч — спата (spatha). Первоначально спатами наделялись всадники или гвардейцы — спафарии. В период поздней империи ими были вооружены также легионеры, но у них в это время абсолютно преобладают длинные копья-гасты, а не верутумы. Интересно, что весь набор вооружения в том сочетании, в каком мы видим его на бляшке, типичен для всадников: шлем, спата, панцири, поножи. Круглые щиты небольшого диаметра, также широко использовались в коннице. Таким образом, на бляшке изображены лица высшего командного состава империи в парадной форме конных частей или гвардии. Роль конницы в римской армии на протяжении первых столетий I тыс. н.э. постепенно, но неуклонно, возрастала5.
Кого конкретно изобразил мастер на бляшке, можно только предполагать. Сюжет отличается натурализмом, и лишен какой-либо религиозной символики, которая становится характерной для всего искусства империи после V века (по мере укрепления христианской религии). С другой стороны, сложно утверждать, что воины стоят перед языческим храмом. У постройки нет типичной платформы (пьедестала), обычной для монументальных святилищ римлян, отсутствует также
3 Коннолли 2001, 220, 229, 259.
4 Там же, 259.
5 Там же, 224, 254, 257, 260.
портик с ордерной колоннадой, нет фронтона. По всей видимости, перед нами фасад базилики, построенной из кирпича (или обработанных камней), либо возведенной из бетона и облицованной кирпичом. Здание лишено помпезности римских языческих храмов, богато отделанных мрамором. Но при всей скупости декора кирпичных стен и бетонных колонн, высотная устремленность аркады постройки выдает в ней какое-то значимое общественное сооружение.
Мы предполагаем, что художник не случайно изобразил двух военачальников вместе. Не исключено что это два августа-соправителя IV века н.э. Жесточайший кризис III в. н.э. подорвал основы всего античного общества Средиземноморья. Римская империя вступила в стадию разложения рабовладельческой системы и государства. Реформаторская деятельность Диоклетиана и Константина позволила на время стабилизировать ситуацию и отсрочить гибель политических институтов огромной державы. Стагнация существующего положения, в отдельных областях сменилась даже периодом кратковременного подъема. Но это не могло предотвратить разделения империи и превращения власти в неограниченную бюрократическую монархию (доминат). Государство захлестнули мятежи армейских командиров, восстания рабов и колонов, сепаратизм сенаторской аристократии и провинциальных магнатов. Все это усугублялось усилившимся давлением варварских племен на границы империи. В таких условиях, правитель должен был быть хорошим полководцем и иметь реальную опору в армейских кругах. Не случайно, самые известные цезари позднеримской эпохи были удачливыми полководцами. Доминус оставался, прежде всего, верховным военачальником, соправителями августа назначались также высшие командиры.
Институт соправительства был введен Диоклетианом. Сложность реального управления на всей огромной территории римской державы, необходимость оперативного реагирования на вспыхивающие смуты и грабительские набеги варваров, привели к тому, что император в 286 г. объявил «младшим» августом полководца Максимиана. Диоклетиан управлял восточными провинциями, Максимиан властвовал на западных территориях. Оба императора усыновили и назвали цезарями (т.е. своими будущими преемниками) верховных стратегов Галерия и Хлора. В империи был введен культ двух императоров. В 305 г. Галерий и Хлор превратились в августов-соправителей, после того как Диоклетиан и Максимиан добровольно отказались от власти. Но гармоничного и мирного сосуществования людей достойных власти (как это задумывал Диоклетиан) не получилось. Соправители боролись за верховенство между собой, а также с детьми и племянниками прежних августов и цезарей. Каждый из них при случае не прочь был стать единоличным властителем и превратить престол в наследственное фамильное владение.
Максимиан после отречения, вновь попытался вернуть утраченную власть и повел борьбу с Галерием, «сыном» и выдвиженцем Диоклетиана. Но, в итоге, в этой распре выиграли не они, а сын Хлора — Константин (306-337 гг.) — умелый организатор и доблестный военачальник. В 311 г. старшим августом стал Лициний, а Константин был его соправителем. Но, воспользовавшись ситуацией, Константин в 324 г. стал единоличным правителем Римской империи. Он разгромил Лициния, также как ранее уничтожил Максенция — сына Максимиана.
Именно Константин довершил реформы, начатые еще Диоклетианом, прежде всего военную реформу.
После смерти Константина, его сыновья долго боролись за гегемонию в империи, но победил племянник — Флавий Клавдий Юлиан, более известный в истории как Юлиан Отступник. После смерти Юлиана в 364 г., императорами-соправителями провозглашаются: Валентиниан I (364-375 гг.) — на западе, и его брат Валент (364-378 гг.) — на востоке. В 378 г. в битве против готов у Адрианополя погиб август Валент. Единоличным правителем империи стал Грациан. Он правил на западе империи, а для восточных провинций сам назначил цезарем Феодосия (379 г.). Перед смертью Феодосия — прозванного Великим, его власть признавалась на всей территории Римского государства, но именно он стал последним единоличным властителем империи. По завещанию Феодосия, в 395 г. государство было разделено между его сыновьями Гонорием (западные территории) и Аркадием (восток империи). Так появились Западная Римская и Восточная Римская (Византийская) империи, со столицами в Риме (Медиолане, Равенне) и Константинополе. Теоретически и юридически оба государства рассматривались как единый институт, но фактически, в 395 г. произошло окончательное политическое размежевание ранее единой империи. В последующие годы правители в обоих государствах были суверенными самодержавными монархами в своих землях.
Рис. 2. Фотография медальона из г. Уфы
Как видим, на бронзовом медальоне, найденном в центре современного Башкортостана, вполне могли быть изображены римские августы- соправители IV века или императоры двух соседних империй V в., но более точно назвать конкретные имена сложно, поскольку претендентов слишком много. Императоры-соправители могли быть братьями, племянниками, кузенами по отношению друг к другу, или иметь лишь номинальное родство (в случае усыновления). Все они были старшими армейскими командирами и вступали на престол в самом разном возрасте. Есть лишь одно «но», мешающее видеть в воинах на бляшке цезарей правивших империей. Оба изображения полностью лишены каких-либо царственных инсигний. Правда принадлежность многих римских скульптурных портретов императорам, доказывается лишь надписями или визуальным сходством с их ликами на монетах. И, тем не менее, подобное отсутствие символов власти настораживает.
Можно, конечно, высказать еще одно предположение. После административно-государственной реформы Константина, высшие гражданские чиновники империи — префекты претория были лишены возможности распоряжаться армией. Командование воинскими контингентами было возложено на специальных магистров, которые назначались верховным главнокомандующим — самодержцем доминусом. Всего их было четыре, по два начальника для конницы и пехоты. Может быть на бляшке изображены два магистра кавалерии? Тогда непонятно с какой целью мастер пытался добиться для сановников портретного сходства (как мы это предположили выше). Определенно говорить о семантике сюжета пока еще преждевременно.
Сохранность бляшки удовлетворительная, поверхность ее совершенно не стерта, она лишь покрыта тонким слоем окислов в виде патины, и только в отверстиях арочных проемов проступила окись железа от внутренних пластин. Точные аналогии рассматриваемому предмету в сопредельных областях нам не известны. Но, когда данная статья была уже подготовлена, стало известно о новых находках на территории г. Уфы. В 2006 году Ф. А. Сунгатовым, в богатом погребении кургана №103 Дежневского могильника (парк им. Орджоникидзе), найдена вторая бронзовая бляшка с воинами. Схожие предметы (в обломках) найдены также в процессе раскопок городища Уфа-11 в 2006-2007 гг. Новые находки также происходят из турбаслинских комплексов, на бляхах с территории городища изображены два коня (что подтверждает нашу мысль о принадлежности офицеров к римской коннице), но для данной темы набольший интерес представляет «деж-невская» бляшка, поскольку оба предмета с воинами явно оттиснуты на одной матрице. По нашему мнению, обе бляшки можно датировать ГУ-началом V века н.э., а погребения отнести к концу V века, чему не противоречат датировки других вещей, найденных в обоих уфимских захоронениях.
О назначении рассматриваемого нами предмета мы можем лишь догадываться. Название «бляшка» или «медальон» используется в данной работе сугубо условно. Схожие сюжеты изображались на пластинах, которые вручались римлянами в качестве награды (вроде орденов) за героические поступки офицерам армии и союзникам-варварам. Но эти почетные знаки отличия изготовлялись из золота, а наша бляшка сделана из бронзы. Возможно, она крепилась в качестве щитка к парадной фибуле. Кроме того, нужно учитывать, что степняки могли использовать трофей совсем в ином качестве, нежели его создатели — мастера средиземноморской империи. Здесь необходимо обратить внимание на то, где располагалась «дежневская» бляшка, обнаруженная в курганном захоронении в 2006 г.: предмет зафиксирован с левой стороны груди умершего мужчины. В эпоху средневековья позднесарматские племена (в том числе и на Южном Урале) помещали на месте сердца покойного культовые предметы (в том числе т.н. «солярные диски»). Античная бляшка, имеющая круглую форму и желтый цвет, воспринималась, по всей видимости, в качестве религиозного символа — солнечного диска. Другими словами, «бляшка» использовалась приуральским населением как амулет культа солнца. Бляшки с конями с территории городища Уфа-ГГ подтверждают нашу трактовку, поскольку кони издревле символизировали у индоиранцев дневное светило.
Еще один важный вопрос, связанный с анализируемым нами произведением раннесредневековой металлопластики, также будет рассматриваться лишь гипотетически. Можно долго гадать на тему — каким образом это уникальное произведение античной торевтики оказалось на Урале ? Турбаслинская археологическая культура эпохи раннего средневековья, в одном из погребений которой была захоронена бляшка, занимала территории в центре Башкирского Приуралья, в среднем течении реки Белой. В богатых турбаслинских погребениях довольно часто встречаются ювелирные вещи, связанные своим происхождением с античным миром. Например, захоронение близ дер. Новиковки (ныне — черта г. Уфы)6, или погребение во дворе Уфимского мединститута (находки 1936 г.). Золотые чаши, пластинки, колты, кулоны с полихромными вставками и медальоны обнаруженные здесь, отличаются совершенно замечательной тонкостью изготовления, высочайшим уровнем профессиональной отделки7 и, несомненно, являются продукцией ранневизантийских ремесленников-златокузнецов. Еще больше в турбаслинских погребениях вещей типичных для гуннских захоронений степной полосы Евразии. По мнению Ф. А. Сунгатова, прототурбаслинские племена (связанные своим происхождением с поздними сарматами) в IV веке были увлечены на запад в общем движении гуннских племен. Они входили в состав гуннского племенного объединения в степях Северного Причерноморья и в Паннонии. После смерти Аттилы (453 г.), поражения гуннов от гепидов при Недао, от византийцев и сарагуров в Волго-Донских степях (463 г.), в ордах коалиции гуннских племен начинается распад. «В результате, одна из групп позднесарматского населения, испытавшего на себе влияние гуннской этнокультурной среды, в виде нового этнического образования отходит на восток — в Приуралье, где ими и были оставлены памятники, известные в науке как турбаслинские»8. Пришельцы принесли с собой массу античных украшений награбленных на Балканах и в Крыму, или полученных от римлян в виде дани. Таким образом, и бляшка, рассматриваемая нами, была принесена турбаслинцами на Урал в конце V века н.э. Концепция Ф. А. Сунгатова находит подтверждение при анализе материалов краниологии. Специалисты — антропологи единодушно отмечают у турбаслинцев компоненты, характерные для кочевого населения Восточной Европы середины I тысячелетия н.э.9.
ЛИТЕРАТУРА
Акимова М. С. 1968: Антропология древнего населения Приуралья. М.
Амброз А. К. 1989: Хронология древностей Северного Кавказа. М.
Ахмеров Р. Б. 1970: Уфимские погребения IV-VII вв. н.э. и их место в древней истории Башкирии // Древности Башкирии / А. П. Смирнов (отв. ред.). М., 161-193.
Богачев А. В. 1992: Процедурно-методические аспекты археологического датирования (на материалах поясных наборов ^-УШ вв. Среднего Поволжья). Самара.
Васюткин С. М. 1970: Раскопки курганов в г. Уфе и изучение истории турбаслинских племен // УЗ БГУ / Р. В. Филиппов (отв. ред.). 54. Уфа, 163-181.
6 Уфимские губернские ведомости 1879, № 4-5.
7 Ахмеров 1970, 162-164, рис. 7; Сунгатов 1998, рис. 6.
8 Сунгатов 1998, 114.
9 Акимова 1968, 69-75; Юсупов 1991, 10-11.
Генинг В. Ф. 1977: Памятники у с. Кушнаренково на р. Белой (VI-УГГ вв. н.э.) // Исследования по археологии Южного Урала / Р. Г. Кузеев (отв. ред.). Уфа, 90-136.
Ковалевская В. Б. 1979: Поясные наборы Евразии ГУ-ГХ вв. Пряжки // САИ. Е1-2. М.
Коннолли П. 2001: Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. М.
Останина Т. И. 1983: К вопросу о хронологии памятников мазунинской культуры // Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху / В. Е. Владыкин (отв. ред.). Ижевск, 72-79.
Пшеничнюк А. X 1968: Уфимский курганный могильник // АЭБ. ГГГ / Р. Г. Кузеев (отв. ред.). Уфа, 105-112.
Сунгатов Ф. А. 1998: Турбаслинская культура. Уфа.
Сунгатов Ф. А., Гарустович Г. Н., Юсупов Р. М. 2004: Приуралье в эпоху великого переселения народов (Старо-Муштинский курганно-грунтовый могильник). Уфа.
Уфимские губернские ведомости 1879, №4-5: Археологические находки в окрестностях Уфы.
Юсупов Р. М. 1991: Историческая антропология Южного Урала и формирование расового типа башкир: Препринт. Уфа.
A UNIQUE LATE ANTIQUE TOREUTICS WORK OF ART FROM SOUTH
URALS BURIAL
G. N. Garustovich, V. F. Ivanov
The article deals with stylistics and semantics of the image of a unique late antique bronze medallion that was found in Turbaslin-culture burial on the territory of Ufa. The medallion dates as far back as the 4th — 5th cc. BC.
Key words: Archeology, late antique toreutics, Turbaslinskaya archeological culture.
© 2010
Р. В. Тихонов
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ КЕРАМИКА СЕВЕРНОЙ БАКТРИИ В СВЕТЕ НОВЫХ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
В керамическом ремесле отчётливо прослеживается процесс взаимодействия бак-трийской и греческой традиции. Именно по этой причине можно объяснить появление амфор, фиал, «рыбных блюд», кратеров, асков. Однако не следует забывать, что кроме новых форм продолжали существовать и старые, характерные для предшествующего периода. Яркий тому пример — наличие в греко-бактрийском комплексе сосудов «баночной» формы.
Ключевые слова: керамика, археологические исследования, эллинизм.
