Улус Джучи и синдром федерализма Текст научной статьи по специальности «История и археология»

СРЕДНИЕ ВЕКА

©2007г- В.П. Костюков

УЛУС ДЖУЧИ И СИНДРОМ ФЕДЕРАЛИЗМА*

Большинство вопросов, относящихся к золотоордынской улусной системе, являются дискуссионными. В источниках содержится слишком мало информации для реконструкции почти всех значимых ее элементов: количества улусов в разные периоды существования Золотой Орды, их локализации, границ, степени территориальной стабильности, политического статуса, принципов администрирования, внутреннего устройства, племенного состава и многого другого. Все эти затруднения в некоторой степени компенсируются обилием сведений относительно фундаментального деления Золотой Орды на два крыла - западный улус Бату и восточный улус Орды.

Реальность двухчастной структуры Золотой Орды признается едва ли не всеми исследователями, и анализу политического статуса улусов Бату и Орды и их взаимоотношений в золотоордынской историографии уделено достаточно много места, правда, не все аспекты этих вопросов освещены одинаково. Наибольшее внимание исследователей привлекали цветовые обозначения крыльев, кроме того, сравнительно подробно изучены участие потомков Орды в борьбе за золотоордынский престол и другие сюжеты политической самостоятельности царевичей «левой руки». В настоящей статье предполагается рассмотреть две проблемы: политическое содержание разделения Улуса Джучи на два крыла и судьбу потомства Орды. Первая проблема в литературе практически не ставилась, вторая до сих пор отчетливо не сформулирована, проявляясь во взаимоотрицающих мнениях, без развернутой аргументации воспроизводящих противоречащие друг другу сведения разных источников.

Модель управления владениями Джучи, введенная после его смерти, трактуется в литературе как реализация глубинной тюрко-монгольской традиции деления территорий кочевых государств на крылья и столь же традиционного института соправительст-ва. С подобным объяснением можно было бы легко согласиться, если бы административное деление на крылья и соправительство наблюдались в разных частях и на разных уровнях Монгольской империи с заметной регулярностью. Поскольку этого в действительности не было, и Золотая Орда являлась, по существу, единственной структурной единицей империи с «конфедеративным» устройством, следует попытаться выяснить цели, которые достигались его введением. Как представляется, источники позволяют выстроить, в целом, непротиворечивую версию того, по каким причинам и в чьих интересах во главе Улуса Джучи были поставлены Бату и Орда.

Разделение территории кочевых образований на крылья в кочевых государствах и вождествах производилось, прежде всего, в военных целях - для улучшения управляе-

*

Выражаю сердечную благодарность Р.Ю. Почекаеву и К.З. Ускенбаю за просмотр чернового варианта статьи и дружеские замечания по ее теме.

мости и повышения мобилизационной готовности армии. Оно имело утилитарный, военно-технический характер и иногда предполагало соподчиненность командующих крыльями при безусловном верховенстве главы государства. Но если в политическом аспекте ограниченность суверенитета и соподчиненность сообщают золотоордынской модели определенную традиционность, то в военном плане деление Улуса Джучи на западное и восточное крыло выглядит нефункциональным: в то время как значительная часть владений Бату соседствовала с непокоренными странами и народами, границы владений Орды были, по существу, внутренними, разделяющими улусы Чингизидов.

Что касается идеи соправительства, то вряд ли следует преувеличивать ее популярность в Монгольской империи. Подавляющее большинство фактов, интерпретируемых как соправительство, является скорее выражением сложившегося расклада сил конкурирующих чингизидских кланов, чем осознанным воплощением в жизнь политического принципа. Против того, чтобы относить подобные факты на счет традиционной практики соправительства свидетельствуют открытые либо, в лучшем случае, латентные конфликты между Чингизом и Джучи, Гуюком и Бату, Мункэ и Бату, Мункэ и Берке, Ток-той и Ногаем и другими «соправителями». Как практика назначения или выборов правителя, так и наставления основателя империи своим наследникам однозначно свидетельствуют о том, что идеальное правление мыслилось строго монархическим1. Неактуальность идеи соправительства для монгольского политического сознания со всей очевидностью зафиксирована не только рельефно выраженными в монгольской политической системе принципами полновластия и единоначалия, но и многолетней борьбой между Хубилаем и Арик-Бугой и рядом других аналогичных конфликтов2.

Для рассматриваемой здесь темы непосредственный интерес представляет обоснование предположения об учреждении соправительства в улусе Джучи еще при жизни последнего3. Как указание на раздел территории и, тем самым, на соправительство, расценивается повеление Чингиза Хукин-нойону: «отдели западную сторону владения Джучи», содержащееся в поэтическом рассказе о пожалованиях Чингиза четырем своим соратникам. Однако, как представляется, оно не исчерпывает весь сюжет. Далее сообщается, что кроме Хукин-нойона, поставленного во главе восьмитысячного войска, Чингиз отправил во владения Джучи с теми же наставлениями беречь Джучи от опасностей еще одного помощника - Мунгэту-бахадура. Одновременно Чингиз «отделил» Богурчи и Мухули, послав их на юг и наказав захватить и разделить между собой поровну китайских чжуинов4. По Рашид ад-Дину, Хукин-нойон и Мунгэту-бахадур (Куки-нойон и Му-гэту-бахадур) были сыновьями Мунгэту-Кияна, родоначальника племени кият, большая часть которого так и осталась в улусе Джучидов . Мунгэту-Киян был братом Есугэй-ба-хадура, а его сыновья Хукин-нойон и Мунгэту-бахадур - двоюродными дядьями Джучи6. Таким образом, отправляя Хукин-нойона и Мунгэту-бахадура во владения Джучи, Чингиз дал своему старшему сыну не соправителей, а старших родичей, опытных военачальников и советчиков7, одному из которых было персонально поручено взять на себя труд завоевания еще не покоренных народов на западной границе улуса.

Таким образом, можно считать маловероятным, что разделение улуса Джучи между Бату и Ордой было предпринято ради соблюдения традиции соправительства или для облегчения выполнения поставленных перед Джучидами военных задач. Поздние источники объясняют разделение тем, что Бату по своим личным качествам был признан Чингизом более подходящим для роли правителя улуса, Бату же из стремления пощадить самолюбие обойденного старшего брата всячески подчеркивал независимость Орды и свое уважение к нему8. Конечно, соображения, которыми руководствовались Чингиз-хан и его преемники, назначая правителей улусов, скрыты плотной завесой тайны, однако трудно допустить, что у Орды хватало интеллекта и воли для руководства только половиной улуса. Ничто из того, что донесли источники об Орде, не говорит об отсутствии у него необходимых государственному мужу и полководцу способностей9. Напомню, что в европейской кампании он участвовал в покорении булгаров, мокши и бурта-сов, в захвате Рязани и Киева, а после покорения Руси командовал правым флангом ар-

мии вторжения в Венгрию и Польшу. В его подчинении, как полагают, были Чагатаиды Байдар и Кайдан10. Корпус Орды должен был нейтрализовать польских и силезских союзников венгерского короля и превосходно справился с поставленной задачей. В 1246 г. Орда возглавлял делегацию Джучидов на курултае, избиравшем императора. В церемонии интронизации Гуюка ему было предоставлено исполнить одну из самых главных ролей11. На том же курултае Орда вместе с Мункэ был назначен на чрезвычайно деликатную должность дознавателя по делу Тэмугэ-отчигина - младшего брата Чин-гис-хана12. Все это, несомненно, оправдывает характеристику, которую дает Орде брат Бенедикт13, и заставляет предположить иную, более рациональную мотивацию разделения Улуса Джучи между Бату и Ордой.

Как известно, угроза распада империи возникла еще при жизни ее основателя. Причиной являлось то, что называют первой из главных слабостей кочевых империй - невозможность контролировать власть на местах и осуществлять санкции с помощью легитимизированного насилия14. Столкнувшись с неподчинением «соправителя», которому было доверено управление огромной территорией, Чингиз-хан не мог восстановить авторитет верховной власти иначе как силовым принуждением ослушника к повиновению 5. Доподлинно не известно, что стало причиной внезапной смерти Джучи, разрешившей его конфликт с отцом, вместе с тем, инцидент, несомненно, взывал к необходимости решений, которые хотя бы отчасти предотвращали подобные вызовы целостности империи16. Примерно десять лет спустя, во многом, в интересах повышения информированности и оптимизации контроля центра за деятельностью улусных и иных начальников была учреждена ямская служба17. Но в отношении улуса, мятежного или только давшего повод для подозрений в мятежности, надо думать, оргвыводы должны были быть сделаны немедленно.

Джучи скончался за полгода до смерти Чингиз-хана. Трудно судить, достаточным ли был этот срок для того, чтобы решение о замещении образовавшейся вакансии принял сам Чингиз, или же оно принадлежало Угэдэю и Чагатаю. Но от кого бы оно не исходило, ясно, что неприязненные отношения между наследниками Чингиз-хана являлись еще одним фактором, обусловившим особое отношение к потомкам Джучи со стороны его младших братьев. Воцарение Угэдэя, которого Чингиз задолго до своей кончины назвал своим преемником18, стало возможным вследствие раздоров среди сыновей Чингиза от Бортэ, особенно острых между Джучи и Чагатаем. Перед походом на Хорезм братья пообещали отцу не давать «подданным своим поводов для насмешек или холопам - для пересудов», но все ж продолжали враждовать. По словам Рашид ад-Дина, между Джучи «и его братьями Чагатаем и Угедеем всегда были препирательства, ссоры и несогласие», более того, когда Чингиз собрался наказать Джучи, то «приказал, чтобы войско выступило в поход в его сторону и чтобы впереди всех отправились Чагатай и Угедей»19.

Нелюбовь младших братьев к «наследнику меркитского плена», надо полагать, должно было в известной мере испытывать и его потомство20. С другой стороны, и сыновья Джучи вряд ли были преисполнены теплыми чувствами к своим дядьям, из-за происков которых их отец, по заслугам в строительстве империи и первородству имевший больше, чем кто бы то ни было, прав на престол, не получил причитающегося. Конечно, у Чингиз-хана, когда он нарекал своим преемником Угэдэя, фактически не было выбора, так как назначение Джучи или Чагатая обрекло бы империю на немедленную и жесточайшую усобицу. Но это назначение, будучи вынужденным, косвенно подтверждало основательность сомнений в происхождении Джучи и бросало тень на репутацию его сыновей. Иными словами, независимо от того, были или не были в поведении Джу-чи элементы неповиновения и неуважения к отцу, для Угэдэй с Чагатаем было благоразумным не доверять сыновьям Джучи и принять надлежащие меры предосторожности.

Описанные коллизии, как представляется, и вызвали необходимость введения в Улусе Джучи специальной модели управления, внешне напоминающей «соправительст-во»2 . Абсолютное большинство источников приписывает назначение Бату Чингиз-ха-ну, и это, конечно, лишний раз характеризует его как чрезвычайно прагматичного поли-

тика, обладавшего широчайшим набором приемов и средств укрепления созидаемой империи. Стержнем управленческой модели, избранной для Улуса Джучи, являлся хорошо известный в истории власти феномен «братской любви». В данном случае ее энергетика, обычно разрушительная, использовалась, так сказать, в мирных целях - для обеспечения единства и целостности Монгольской империи. В самом деле, подчинение старшего брата младшему при сохранении за владением старшего формальной автономности и общей неясности статуса обоих создавало конкурентную среду, которую Каракорум, по меньшей мере, при жизни братьев мог, так или иначе, использовать к своей выгоде. Теперь остается проверить, есть ли в источниках свидетельства использования разделения Улуса Джучи между Бату и Ордой в интересах других ветвей «золотого рода».

Для периода правления Угэдэя в источниках нет сведений об опасных трениях в руководстве империи. Единственное исключение - «винный инцидент», произошедший в кругу вождей западного похода после окончания завоевания Руси. Судя по оскорблениям, приведенным в жалобе Бату, и содержанию выговора, сделанного Угэдэем Гуюку, наиболее вероятной причиной инцидента было отсутствие у Бату полководческих талантов или реальных успехов в западном походе22. Характерно, что Угэдэй, распекая Гуюка, осмелившегося «восставать на старшего брата», ссылался на завет Чингиз-хана блюсти абсолютную приоритетность единоначалия: «множество - страшно, а глубина -смертоносна»23. Вместе с тем, скандалу, несомненно, способствовала неопределенность полевой субординации царевичей: из имеющихся источников трудно понять, кто же, в действительности, возглавлял поход. Хотя письмо Бату и решение Угэдэя подразумевают, что командование войском было поручено Бату, изложение реакции Угэдэя на проступок Гуюка в «Сокровенном сказании» дидактично, демонстрируя идеальное поведение правителя, ради справедливости не щадящего своего сына. На самом же деле, никто из тех, кто оскорблял Бату, наказан не был, и отнюдь не вследствие мягкости пострадавшего: Бури, продолживший участие в походе, после избрания ханом Мункэ был отдан в руки Бату и умерщвлен, такая же участь постигла и Аргасуна.

Предусмотрительность Каракорума при введении «федеративного» устройства Улуса Джучи стала очевидной сразу же после смерти Угэдэя и Чагатая. Судьба Бури и Арга-суна ясно показывает, что Бату не собирался прощать своих обидчиков. Гуюк тоже вряд ли был склонен к примирению. Не исключено, что в подтексте скандала, устроенного Гуюком, было напоминание присутствовавшим на пиру Чингизидам о том, кто, как не старший сын Угэдэя, является законным наследником отца и первым претендентом на императорский престол. Одновременно это могло быть напоминанием Бату об условности его права возглавлять Джучидов и сигналом отцу, по-видимому, к тому времени уже сделавшему свой выбор в пользу Ширемуна.

В соответствии с заложенным в управление Улусом Джучи принципом divide et impera враждебность Гуюка к Бату предполагала взаимную лояльность Орды и Гуюка. Первое не вызывает сомнений, остается выяснить, есть ли в источниках какие-нибудь симптомы второго. Известно, что прения Чингизидов на курултае 1246 г., избиравшем нового императора, продолжались около четырех недель24. Это свидетельствует о том, что кандидатура Гуюка, которую усиленно продвигала его мать, была принята Чингизидами с большим трудом. Более популярными кандидатами были второй сын Угэдэя Кудэн25, якобы нареченный еще Чингиз-ханом, и уже упомянутый выше Ширемун26, сын Кучу, третьего сына Угэдэя27. Бату по понятной причине на курултай не явился28, и Улус Джучи представляли Орда, Шибан, Берке, Беркечар, Тангут и Тука-Тимур. Надо думать, инструкции, данные Бату своим братьям, предписывали всячески противиться возведению на трон Гуюка, тем не менее, они все же должны были согласиться на его воцарение29. Позже Бату избрание Гуюка приписывал исключительно настойчивости Туракины. По его словам, Угэдэев «ярлык [был] в том, чтоб внук его Ширемун стал наследником. Туракина-хатун приказа его не послушалась, переиначила его и посадила на ханство Гуюк-хана»30. Отсутствие согласия Джучидов на избрание Гуюка подтверждает

также чагатаидский историк ал-Карши: «Воцарение Гуйук-хана вместо своего отца, великого каана, имело место в 641/1243-1244 году, без согласия (на это) сыновей его дяди Туши»31.

Можно лишь догадываться, каким образом на курултае удалось убедить младших братьев Бату подчиниться воле Туракины. Надо полагать, не обошлось без силового давления, в связь с которым было бы чрезвычайно соблазнительно поставить остающееся загадочным по мотивации убийство князя Ярослава Всеволодовича. Если отравление вассала Бату Туракиной случилось, как позволяет думать сообщение Карпини, незадолго до вынесение решения об избрании Гуюка, то оно вполне могло быть совершено в демонстрационных целях, дабы устрашить тех, кто сопротивлялся избранию Гуюка. Смерть (или тяжелая болезнь) Кудэна, по всей видимости, произошедшая во время курултая, тоже вряд ли могла придать решимости противникам Гуюка32. Что же касается старшего брата Бату, то у Гуюка при получении императорской власти было что предложить ему в качестве награды за поддержку. Карпини, в известной степени сведущий в чингизидских распрях, видимо, не оговорился, назвав Орду не старшим братом Бату, а «старшим над Бату»33. Кроме того, если участие Орды в интронизации Гуюка еще можно расценить как церемониальное и ни к чему не обязывающее, то его активная роль в осуждении Тэмугэ-отчигина косвенно указывает на доверительные отношения с

Гуюком34.

Получив власть, Гуюк приступил к воплощению своих взглядов на законность и справедливость наследования35. Во главе Улуса Чагатая вместо Кара-Хулагу он поставил Есу-Мункэ со следующим разъяснением: «Как может быть наследником внук, когда сын находится в живых?»36. Еще больше оснований имелось для замены Бату, однако посылкой императорского ярлыка это дело решить было невозможно. Ехать в Каракорум Бату не хотел, разумеется, не потому, что опасался, преклонив колена перед новым императором, утратить статус старшего Чингизида, а потому что это было бы самоубийственно.

Готовиться к вероятному противостоянию с Гуюком Бату начал, по-видимому, сразу же после получения вести о смерти Угэдэя. Свертывание западного похода и возвращение на Волгу 7, изменение политики по отношению к кыпчакам38, размещение в восточной части джучидских владений улуса Шибана39 свидетельствуют о сознании масштаба угрозы, исходящей от Гуюка. Не вполне ясно, когда именно Гуюк «в величии и могуществе» выступил на запад и как скоро продвигался, но Бату озаботился мобилизацией и выдвижением своих сил на восток, несомненно, раньше, чем получил предупреждение вдовы Толуя Соркуктани40. Как свидетельствуют материалы миссии Карпини, францисканцы, на обратном пути повстречавшись с Бату, уже застали его двинувшимся или готовящимся двинуться на восток, к Гуюку41.

42

Весной 1248 г. , когда армии Гуюка и Бату разделяло расстояние в 700-800 км, наступила неожиданная развязка - в местности Кум-Сенгир43, что у западных склонов Монгольского Алтая, Гуюк скончался. Бату в это время находился в неделе пути от города Каялыка, в местности, которую Джувейни называет Алакамак. Каялык (современное городище Антоновское) располагался примерно в 100 км западнее оз. Алаколь. По мнению ряда комментаторов маршрута миссии Карпини, именно в окрестностях этого озера лежали земли Орды44. Следовательно, можно утверждать, что армия Бату ожидала противника на восточной границе улуса Джучи, во владениях Орды, где некогда была ставка его отца. В известной мере повторились события двадцатилетней давности: конфликт разрешился не военным столкновением, а неожиданной смертью одного из противников, правда, в этот раз смерть настигла не мятежного правителя улуса, а главу империи.

Поскольку в источниках нет никаких сведений о назначении Гуюком преемника, резонно предположить, что смерть его была внезапной и, по всей видимости, насильственной45. Действительно, если толуидские источники утверждают, что Гуюк умер «от болезни, которой страдал»46, то сторонние наблюдатели с уверенностью гово-

рят об убийстве. По одной версии Гуюк был отравлен агентами Бату или вдовы Толуя, по другой - убит братом Бату Шибаном. Вторая версия есть только у Рубрука, передана она со слов вдовы Шибана, пожелавшей получить христианское благословение от путешествующих монахов: «Кен сам позвал Бату, чтобы тот пришел поклониться ему, и Бату пустился в путь с великой пышностью. Однако он сам и его люди сильно опасались, и он послал вперед своего брата по имени Стикана, который, прибыв к Кену, должен был подать ему чашу за столом, но в это время возникла ссора между ними, и они убили друг друга»47. Рубрук слышал от Андре Лонжюмо также версию об отравлении48, поэтому оговорился, что не узнал о смерти Гуюка ничего достоверного. Тем не менее, полученная, можно сказать, из первых рук, версия об убийстве Гуюка Шибаном кажется наиболее правдоподобной. Во-первых, в ней поразительно точно отражена ситуация финальной стадии противостояния Гуюка и Бату. Во-вторых, она согласуется с той стратегической ролью, что отводилась его корпусу. В-третьих, весьма симптоматичны и ожидаемы обстоятельства, в которых возникла ссора. Ведь Шибан как сын Джучи по отношению к Великому хану тоже был старшим (ака), со всеми вытекающими из этого статуса правами49, к тому же он вряд ли уступал Гуюку в военных доблестях, что даже без учета возможности преднамеренной провокации могло стать достаточным поводом для кровавого повторения памятного «винного инцидента». В-четвертых, она делает понятным, почему не Шибан, герой семилетнего похода, а Берке и Тука-Тимур (варианты: Берке и Сартак, Берке и Бука-Тимур) после смерти Гуюка были отправлены с огромным войском в Монголию, дабы утвердить Менгу на престоле. Кроме того, это последнее деяние бахадура Шибана, видимо, способно более удовлетворительно объяснить причину «уважения за отца их», оказанного Узбеком провинившимся Шибанидам50. Ведь, если бы в тот момент не удалось устранить Гуюка, при неблагоприятном исходе конфликта Бату и его семье грозили беды, не меньшие, чем те, которые по воле Бату и Мунке обрушились на родичей и сторонников Гуюка51. Наконец, вполне вероятно, что сведения, полученные Рубруком от Андре Лонжюмо и вдовы Шибана, не исключают, а дополняют друг друга: Шибан, осуществляя свою миссию, использовал яд52.

В литературе преобладает скептическое отношение к рассказу Рубрука - по той причине, что его не подтверждает ни один другой источник. Но такого рода сведения просто не могли попасть в сочинения того времени, в подавляющем большинстве написанные по заказу Толуидов53. Можно не сомневаться, что истинная причина смерти Гуюка была одной из самых больших тайн Чингизидов: уж слишком черную тень она бросала на репутацию не только Бату и Мункэ, но и всех других царевичей, либо причастных к убийству, либо струсивших и смиренно искавших милости победителя. Ведь убит был не преступивший Ясу мятежник, а законно избранный правитель, законными средствами пытавшийся навести в империи должный порядок. Надо полагать, именно насильственная смерть Гуюка явилась главной, если не единственной причиной отказа Бату от императорской власти. Занять престол для Бату, так или иначе повинного в смерти Гуюка, означало бы противопоставить себя всему «золотому роду» и стать разрушителем империи. Приемлемый выход заключался в том, чтобы посадить на трон представителя дружественного клана; это позволяло спасти лицо, избежать серьезных, с непредсказуемыми последствиями усобиц и получить возможность реального влияния на политику Великой Монгольской империи. После того как Мункэ принял предложенный престол, Джучиды и Толуиды, связанные общей тайной, не дали ей ни малейшего шанса выйти на поверхность, и не будь случайной встречи Рубрука с вдовой Шибана, лишь недосказанности и умолчания официальных летописей намекали бы на некую загадку смерти Гуюка.

Впрочем, Джувейни, превосходно осведомленный современник описываемых событий, видимо, ради аккуратно продвигаемой им антиджучидской тенденции54 все же позволил себе обрисовать настроения, произведенные смертью императора. Ответственность за возникшую смуту он возложил на Кадака, атабека Гуюка. Тот якобы «произнес

весьма неосторожные слова, которые не подобали его чину, и от своей чрезвычайной глупости и крайнего невежества высказал то, что стало причиной паники и источником сплетен [выделено мной - В.К]»55. Паника в этом контексте могла быть вызвана только информацией об обстоятельствах гибели Гуюка. По-видимому, Кадак, находившийся в походе при своем воспитаннике, осмелился обвинить Бату перед сыновьями Гуюка в убийстве их отца. Такого рода обвинение, по существу, исключало примирение сыновей Гуюка с Бату. Со своей стороны, Бату не мог допустить возведение на престол кого-либо из «законных наследников», т.к. это возрождало бы прежнюю угрозу, пожалуй, в еще более опасной и бескомпромиссной форме.

Гуюк умер, будучи вдалеке от владений Орды. Рассчитывал ли он на сочувствие Орды к своей решимости наказать Бату, да и был ли к этому времени еще жив Орда56, не известно. Хотя Рашид ад-Дин называет Орду и Шибана среди тех, кто участвовал в курултае в Алакамаке, утвердившем Мункэ единственным кандидатом на престол57, похоже, здесь он просто дублирует перечень Джучидов, присутствовавших на прежних курултаях. Во всяком случае, Джувейни, лучше знавший подробности воцарения Мункэ, эти имена не упоминает, выставляя в качестве главного исполнителя решения курултая 1248 г. и распорядителя курултая 1251 г. Берке58. В 1251 г. место Орды занимал его четвертый сын Кункиран59, и когда Мункэ дал согласие на уничтожение тех, кто препятствовал его избранию, Бурилджитей-нойону было поручено взять под контроль территорию от Каракорума до Кум-Сенгира, «чтобы оттуда протянуть нерге к Конкуран-Огулу, который находился в окрестностях Каялыка, а его войско занимало земли вплоть до области Отрара»60.

Данное сообщение и ряд других отрывочных известий, относящихся ко времени царствования Мункэ, показывает, что Ордаиды в период обострения противостояния Гуюка и Бату остались лояльными главе Джучидов, что позволило им сохранить статус улуса как автономной структурообразующей единицы, но после смерти Орды уже без прежних претензий на какие-либо превосходства в ранге61. Смерть Гуюка и уничтожение всяческой оппозиции дали Бату силу и влиятельность, не уступающие силе и влиятельности Великого хана. Рубрук, путешествовавший в тот период, когда руководство Монгольской империи всячески подчеркивало достигнутые единство и согласие, не заметил во владениях Бату не только каких-либо отличий Улуса Ордаидов от других улусов, но и самого этого улуса, хотя на пути в Каракорум и обратно, несомненно, пересекал его территорию. При этом он привел весьма показательный пример полновластия Бату в отношении своих родичей: Берке, один из самых уважаемых и влиятельных Чингизидов и будущий глава Улуса Джучи, по приказу Бату должен был уступить кочевья в предкав-казских степях Сартаку и переместиться «за Этилию к востоку»62.

Вместе с тем, не подлежит сомнению, что сохраненный статус вкупе с действием географических, экономических и внешнеполитических факторов позволял Ордаидам периодически демонстрировать свою особость и делать шаги к большей независимости. Подобные демонстрации стали возможными после фактического распада Монгольской империи; они, как правило, совпадали с ослаблением власти Батуидов и выражались почти исключительно в установлении прямых политических союзов с соседними чинги-зидскими государствами. Для того, чтобы оценить, насколько такие проявления суверенитета угрожали целостности Улуса Джучи и насколько остро они воспринимались в Сарае, полезно сделать общий обзор всех известий об участии Ордаидов в событиях второй половины XIII в. - первой половины XIV в. Подавляющее большинство такого рода сведений содержится в «Джами’ ат-таварих» Рашид ад-Дина; они будут выстроены по возможности в хронологическом порядке и снабжены актуальными комментариями.

Первая группа известий связана с иранским походом. При перечислении потомства Орды о Кули, втором его сыне, Рашид ад-Дин пишет: «Это тот самый Кули, которого послали с войском от улуса Орды в то время, когда Хулагу-хан шел в Иранскую землю и когда последовал приказ, чтобы ему в помощь присоединилось от каждого улуса по одному царевичу с войском. Он выступил через Хорезм в Дехистан и Мазандеран»63. В

другом месте это же событие изложено так: «И еще при жизни Бату Менгу-каан назначил своего третьего брата, Хулагу-хана, с многочисленным войском в Иранскую землю и определил из войск каждого царевича по два человека с десятка, дабы они отправились вместе с Хулагу-ханом и стали его помощниками. Орда отправил через Хорезм и Дехистан своего старшего сына Кули с одним туманом войска, а Бату послал через Дер-бенд Кипчакский Балакана, сына Шейбана, и Тутара, сына Мингкадара, сына Бувала, седьмого сына Джучи-хана, чтобы они, прибыв, стали подкреплением войску Хула-гу-хана, служили ему»64. По Джувейни, в Иран из западной части империи Мункэ отправил «представителей Бату Балагая, сына Сибакана, Тутар-Огула и Кули с войсками, принадлежащими Бату»65. Эти и другие сообщения, относящиеся к иранскому походу, дают материал к рассмотрению нескольких вопросов.

Прежде всего, обращает внимание принцип комплектования корпуса, общее руководство которым было возложено на Хулагу: «от каждого улуса по одному царевичу с войском». Отправка в Иран, в соответствии с этой разнарядкой, от Улуса Джучи трех царевичей является серьезным аргументом в пользу гипотезы о его делении в 50-х годах XIII в. на три военно-административные единицы: центр, правое и левое крыло66. Сколько времени просуществовало такого рода деление, где проходили границы между названными единицами и кто их возглавлял, едва ли возможно установить67. В данном случае важно констатировать усложнение прежней двухчастной структуры Улуса Джучи68, а также то обстоятельство, что в будущем именно те кланы, из которых в Иран были отправлены «царевичи» Тутар, Балакан и Кули, т.е. потомки Бувала, Шибана и Орды, претендовали либо на сарайский престол, либо на независимость от Сарая69.

Иранская кампания, как известно, закончилась для Джучидов крайне неудачно. Они не только не получили обещанные им Арран и Азербайджан, но и утратили те области Ирана, которые контролировали прежде. Более того, Хулагу казнил находившихся в Иране Джучидов и истребил большую часть их войск, а оставшиеся в живых «без жен, детей и имущества» прорывались в Предкавказье70, Хорасан71 и Сирию72. Выяснить причины конфликта, пользуясь данными только «Джами’ ат-таварих», невозможно. Рашид ад-Дин в качестве единственной причины выставляет измену и обращение к колдовству одного из Джучидов, но кто именно злоумышлял и против кого, остается в итоге неясным, так как в разных местах «Джами’ ат-таварих» приведены две взаимоисключающие версии случившегося73. Более правдоподобно о расправе с Джучидами повествуют армянские летописцы. По Киракосу, «Хулагу беспощадно и безжалостно истребил всех находившихся при нем и равных ему по происхождению знатных и славных правителей из рода Батыя и Беркая: Гула, Балахая, Тутхара, Мегана, сына Гула, Га-тахана и многих других вместе с их войском - были уничтожены мечом и стар и млад, так как они находились при нем и вмешивались в дела государства»74. С существенно большим количеством подробностей эти события переданы Магакией. Он сообщает, что завоевавшие Аббасидский Халифат Чингизиды «жили не признавая над собою никакой власти: каждый, полагаясь на свой меч, считал себя старшим». Хулагу, якобы озабоченный разорением покоренной страны, попросил Мункэ принять решение относительно порядка ее управления, и Мункэ прислал своих представителей с приказом «ступайте, поставьте брата моего, Гулаву, ханом в той стране; тех же, кто не подчинится ему, подвергайте ясаку от моего имени». Когда собравшимся на курултай предводителям войск было объявлено, «что Гулаву намерен воссесть на ханский престол, то четверо из них пришли в ярость и не захотели повиноваться Гулаву. Такудар и Бора-хан подчинились, а Балаха, Тутар, Гатаган75 и Миган не согласились признать его ханом. Когда аргучи Мангу-хана убедились в том, что эти четверо не только не желают повиноваться, но еще намерены сопротивляться Гулаву, то приказали: подвергнуть их ясаку, т. е. задушить тетивой лука: по их обыкновению только этим способом можно было предавать смерти лиц ханского происхождения. Мигана, сына Хулиева, по причине его малых годов, заключили в темницу на острове Соленого Моря»76.

Ко времени этих событий в руководстве Улусе Джучи произошли многие перемены.

В 1256 г., после того как тумены Тутара, Балакана и Кули отправились в Иран, умер Бату. Место Бату занял его старший сын Сартак, сторонник иранской кампании, при жизни отца принимавший активное участие в согласовании ее плана с имперским руководством77. Короткое время спустя Сартак умер, и Мункэ пожаловал его должность Улагчи - несовершеннолетнему брату Сартака (по Джувейни - сыну Сартака), а правительницей назначил вдову Бату Боракчину. Такой режим управления, уже апробированный в Улусе Чагатаидов 8, надо полагать, позволял Каракоруму оставить в прошлом обещания и гарантии, данные Бату и Сартаку. Ввиду преждевременной смерти Улагчи, видимо, была сделана попытка сохранить регентство Боракчины при номинальном правлении ее сына Туда-Менгу, но по каким-то причинам она не удалась. Боракчина и ее приближенные были убиты, и Мункэ пришлось утвердить в качестве главы Джучидов Берке79. Судя по тому, что после смерти Берке власть опять была передана потомкам Бату80, его правление рассматривалось как кризисное, обусловленное, с одной стороны малолетством либо недееспособностью здравствующих Батуидов, с другой стороны, экстренной необходимостью защиты ранее оговоренных прав Джучидов на определенную долю завоеванных территорий и поступающей дани.

Трения между джучидскими царевичами и Хулагу, которому Мункэ втайне от Бату и Сартака пообещал отдать завоеванные области, лишь «для вида» приказав вернуться в свои становища, когда тот завершит «те важные дела»81, возникли с самого начала иранской кампании. О стычке Хулагу с Балаканом и Тутаром, поводом для которой стала попытка расположившихся в Бадгызе Джучидов подчинить своей власти правителя Герата. Систана и Балха Шамс-ад-дина Курта, рассказывает Сайфи82, на недовольство Хулагу действиями Балакана возле Аламута и Балакана с Тутаром при осаде Багдада намекает Рашид ад-Дин83. Когда же возглавивший Улус Джучи Берке, в свое время едва не сорвавший иранский поход, и уже потому вряд ли симпатичный Хулагу84, стал в выражениях, принятых для обращения старшего к младшему, требовать строгого соблюдения договоренностей, участь джучидского контингента в Иране была предрешена.

Достойно быть отмеченным, что имя Кули в связи с ходом военной кампании упоминается лишь дважды - при перечислении начальников правого крыла монгольской армии, двинувшейся к Багдаду, и описании диспозиции войск, изготовившихся к штурму85. Сдержанность Рашид ад-Дина, несомненно, объясняется особыми отношениями между Ордаидами и Хулагуидами. В то время как сородичи погибших Тутара и Балакана - Ногай, Джучи-Бука, Тама-Токта - многие годы посвятили борьбе с Хулагу и его преемниками, родственники Кули искали у ильханов союза и дружбы. Возможно, в том, что во время расправы с Джучидами Хулагу пощадил сыновей Кули, был не только политический расчет, поскольку женой старшего сына Орды. Сартактая, матерью будущего правителя улуса Куинджи была Худжиян, сестра Кутуй-хатун, одной из самых влиятельных жен Хулагу86. Но какими бы ни были причины такого рода отношений, ясно, что в условиях распада Монгольской империи, обусловленного двумя параллельно развивающимися и взаимообусловленными конфликтами - между Хулагу и Берке и между Хубилаем и Арик-Бугой, они были выгодны обеим сторонам. Ильханы, пытаясь отколоть Ордаидов от Батуидов, не только добивались ослабления своего противника, но и, в известной мере, смягчали проблему безопасности восточных областей своих владений. Ордаиды же при благоприятных условиях, опираясь на поддержку Хулагуидов, могли возобновить прерванный смертью Гуюка дрейф к избавлению от власти Батуидов.

Кто управлял улусом Ордаидов в рассматриваемое время, не известно. Имя Кункира-на, сменившего Орду, упоминается в источниках лишь однажды - в приведенном выше сообщении о мерах, принятых для того, чтобы парализовать сопротивление Чагатаидов. Сообщаемые Рашид ад-Дином сведения о положении дел в середине 60-х годов XIII в. позволяют предположить, что главою улуса Ордаидов был Куинджи, но при этом необходимо иметь в виду, что Кункирана сменил не Куинджи, а, по всей видимости, Ти-мур-Бука, внук Орды, сын Кутукуя87. Не исключено, что в бурный период противобор-

ства Арик-Буги и Хубилая улус Ордаидов мог возглавлять кто-то еще из потомков Орды, помимо Тимур-Буки и Куинджи88.

Было бы очевидным упрощением сводить все политические коллизии второй половины XIII в. в восточной части Улуса Джучи исключительно к отношениям между Ордаидами и Батуидами. Выше уже было сказано о неординарном статусе улуса Шибана, занимавшего территорию Центрального Казахстана; где-то в Западном Казахстане «на Яике» находился коренной улус Ногая89; неподалеку от приуральских кочевий семьи Ногая, «вблизи Хорезма», находились владения аталыка и тестя хана Токты, могущественного кунгирата Салджидая, с которым Ногай в 90-х годах XIII в. соперничал за влияние на своего ставленника90; в этих же краях могли располагаться кочевья шестого сына Джучи Тангута и его потомков91; по всей видимости, в Южном Казахстане располагался улус Беркечара - единоутробного брата отправленного в 1254 или 1255 г. «за Этилию к востоку» Берке. Ориентиром для локализации улуса Беркечара может служить сообщение из «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» о пребывании Беркечара в Сузаке92. Предположение о вхождении Сузака в состав владений Беркечара хорошо согласуется с теми полномочиями, которые были даны ему Менгу-Тимуром в период противоборства Кайду и Борака93. В тех же местах, по всей видимости, оставались кочевья и потомков Бер-кечара. Согласно «Му’изз ал-ансаб», достаточно сильной и влиятельной фигурой в конце XIII в. был внук Беркечара Биликчи - «тот, у которого Тукта искал убежище. Затем при помощи его войск и Букы94 взошел на трон»95.

Главенствующая роль Беркечара в указанных выше событиях и отсутствие представителя улуса Орды на курултае, установившем новую конфигурацию чингизидских владений не только в Мавераннахре, но и в Семиречье, и, потенциально задевавшем интересы Ордаидов, показывают, что в правление Менгу-Тимура, которое, по-видимому, имело такой же централизаторский и мобилизационный характер, как и правление Берке, Ордаидам пришлось примириться со статусом царевичей «второго эшелона»96. Этому, казалось бы, противоречит тот факт, что среди Чингизидов, посадивших после смерти Мункэ на трон Арик-Бугу, называется сын Орды, Карачар9 . По Рашид ад-Дину, Ка-рачар получил от Арик-Буги войско и участвовал в военных действиях против Хубилая98. О судьбе самого Карачара ничего не известно, Рашид ад-Дин лишь сообщает, что на стороне Арик-Буги вместе с Хайду воевал также сын Карачара, Кутуку, и после капитуляции Арик-Буги Хубилай выслал его в Туркестан99. Однако против того, чтобы принимать Карачара и Кутуку за Ордаидов, есть серьезное возражение: у Орды не было сына по имени Карачар. Условиям информации, сообщаемой Рашид ад-Дином, отвечает генеалогия потомков двенадцатого сына Джучи, Удура, который входил в группу царевичей «левой руки»100. Карачар был единственным сыном Удура, имел пять сыновей, и его старшего сына звали Куртука101. Как указывалось выше, Берке в письме султану Бейбарсу называл Карачара среди царевичей, находившихся «на землях» старших Джучидов.

Взаимосвязь событий, происходивших в период борьбы Арик-Буги и Хубилая, и поведение главных действующих лиц смуты изложены Рашид ад-Дином с малой достоверностью. Стремясь показать законность воцарения Хубилая и представляя дело так, что Арик-Буга был посажен на престол второстепенными персонами, он изображает Хулагу и Берке пассивными наблюдателями авантюры Арик-Буги, постепенно склоняющимися на сторону Хубилая. В действительности, и Хулагу, и Берке после смерти Мункэ признали императором Арик-Бугу и предоставили в его распоряжение военные контингенты, которые возглавляли вышеупомянутый сын Удура Карачар и сын Хулагу Джумукур102. Тем не менее, Хубилай вышел победителем, и не только потому, что располагал существенно большими, чем противник, людскими и материальными ресурсами, но и потому, что сумел обратить в свою пользу противоречия между правителями западных улусов. Главными козырями Хубилая стали закрепление за Хулагу земель к западу от Амударьи, что ему прежде обещал Мункэ, а также восстановление прежних позиций Чагатаидов в Мавераннахре103. Можно не сомневаться, что Хулагу приступил

к ликвидации джучидского контингента не раньше, чем получил признание своих прав на Иран от Хубилая104. Практически синхронные военные акции Хулагу и Алгуя не позволили Берке оказать действенную помощь Арик-Буге. Поражение Арик-Буги сделало Улус Джучи фактически независимым государством, но это новое состояние означало лишь, что владения Берке оказались во враждебном окружении. Хотя Хубилай возложил всю ответственность за усобицу на эмиров Арик-Буги, избавил от наказания воевавших против него младших Чингизидов, разослав их по своим улусам, а старших извинил тем, что им не удалось явиться на курултай и принять правильное решение «по причине дальности пути и множества дел и событий» 05, можно только догадываться, насколько долго он оставлял бы в покое вышедший из повиновения Улус Джучидов, если бы не выступление Хайду.

О начале борьбы Хайду Рашид ад-Дин рассказывает так: «Когда каан избавился от смуты и мятежа Арик-Буги, все царевичи за исключением Кайду, сына Каши сына Уге-дей-каана и некоторых потомков Чагатая, выразили готовность повиноваться ему. ...Кайду не собирался покоряться, он принес извинения: «Наши животные отощали, когда они подкормятся, я последую приказу». Под этим предлогом он отговаривался три года, а потом в союзе с Куинджи-нойоном они обратили в бегство, разбили и разграбили Нарина, который находился вблизи от них и был в зависимости от Урунгташа [сына Менгу-каана], [этим] они положили начало мятежу и смуте»106. Несмотря на то, что в процитированном отрывке Куинджи назван нойоном, можно быть уверенным, что речь здесь идет именно о внуке Орды107. Во-первых, на это косвенно указывает то обстоятельство, что первоначальные успехи Хайду, выступившего еще до поражения Арик-Бу-ги, были обеспечены поддержкой Берке, а затем Менгу-Тимура108. Во-вторых, еще два упоминания Куинджи, относящихся ко времени до курултая 1269 г., не оставляют сомнений в том, что именно он в это время правил улусом Ордаидов: союзник Хайду, Ши-реки (сын Менгу-каана) отправил Сарабана (сына Чагатая) «с 50 нукерами к Куинджи, внуку Орды»109; царевичи Букур, сын Арик-Буги, и Улус-Бука, сын Ширеки, потерпев поражение от войск Хубилая, «вошли в лен Куинджи», но позже все же предпочли вернуться на службу Хубилаю110. Эта информация, как представляется, достаточно убедительно свидетельствует о том, что в правление Берке и Менгу-Тимура, тоже не признавшего власти Хубилая111, Ордаиды оставались в послушании Сараю, участвуя в его акциях против Ханбалыка.

Лучшие перспективы для обретения независимости открылись для Ордаидов сразу же после смерти Менгу-Тимура. Появление на сарайском престоле такой странной фигуры, как Туда-Менгу, трудно расценить иначе как сговор честолюбивых лидеров правого и левого крыла, стремившихся избавиться от опеки сильной центральной власти. Несложно догадаться, кто был заинтересован в том, чтобы на троне оказался больной человек. «Когда умер внук Джучи Менгу-Тимур и на его место посадили Туда-Менгу, Ногай, Куинджи и Туда-Менгу, посоветовавшись послали к кану Нумугана и доложили: «Мы покоряемся и все явимся на курилтай»112. Вслед за отстранением Туда-Менгу, психическое состояние которого, очевидно, совершенно дискредитировало джучидскую государственность, стараниями, по всей видимости, тех же Ногая и Куинджи была введена не менее диковинная тетрархия Тула-Буки, Алгу, Тогрыла и Кунчека, а после того, как обнаружилась плохая управляемость четверки Батуидов, на трон был возведен несовершеннолетний Токта, пообещавший быть в полном подчинении у Ногая.

Сохранившаяся информация о Куинджи заставляет думать, что он был менее амбициозен, чем Ногай, и вполне довольствовался положением номинально зависимого от Сарая правителя . Около 35 лет Куинджи возглавлял улус, и, будучи во второй половине своего правления свободным в выборе друзей и союзников114, по-видимому, сумел избежать участия в крупных конфликтах115, что при таких беспокойных соседях, как Хайду и Дува, делает честь его дипломатическим способностям. Обширный, богатый пастбищами улус Куинджи, судя по некоторым известиям Рашид ад-Дина, время от времени служил убежищем для Чингизидов, потерпевших неудачу в борьбе за власть. По-

мимо цитированного выше известия об откочевке «в лен Куинджи» царевичей Букура и Улус-Буки, разбитых полководцами Хубилая, можно сослаться на относящийся к 1284 г. эпизод борьбы Аргуна с Текудером. Когда с Аргуном остались всего несколько приверженцев, один из них обратился к нему с предложением: «Лучше всего нам сей же час сесть [на коней] и, перейдя через реку Амуйе, отправиться к Коничи, а оттуда с его помощью обратимся к делу отражения врагов»116.

Последнее сообщение, можно сказать, ставит точку в вопросе о принадлежности Газ-ны и Бамиана, но, к сожалению, не много прибавляет для уточнения местоположения улуса Ордаидов. Считается установленным, что во второй половине XIII в. политический центр улуса переместился на Среднюю Сырдарью «в пределы Дженда и Узгенда». В качестве доказательства приводятся данные Рашид ад-Дина и Натанзи. Не касаясь пока вопроса о достоверности сведений Натанзи, отмечу, что ссылка на упоминание Дженда и Узгенда Рашид ад-Дином некорректна. Согласно рассказу Рашид ад-Дина, когда арестованного противника Хайду, сына Чагатая Сарабана, препровождали «с 50 нукерами к Куинджи, внуку Орды, случайно их путь проходил через Дженд и Узгенд, у вотчины Сарабана. Его люди собрались и освободили его...»117. При внимательном чтении становится ясным, что Дженд и Узгенд названы исключительно в качестве ориентиров расположения улуса Сарабана, где его подданные отбили царевича; ровным счетом ничего не показывает принадлежность этих городов Куинджи или хотя бы близость к его владениям; скорее, наоборот, ремарка «случайно» заставляет думать, что освобождение Сарабана произошло далеко от границ улуса Ордаидов, да и было бы, пожалуй, странно, если бы успешное нападение на конвой произошло непосредственно у стольных городов Куинджи.

Не лучше ситуация с определением западной границы. По словам ал-Айни, битва, после которой сын Куинджи Баян, потерпевший поражение от сына Кублука Кушая, вновь отправился искать убежища у Токты, состоялась на реке Яик118. В литературе можно встретить опирающиеся на эту информацию утверждения, что западную границу владений Ордаидов во второй половине XIII в. маркировал Яик. Но даже если допустить, что место сражения было передано египетскими летописцами верно, ничто не говорит о том, что оно располагалось в пределах улуса Ордаидов. Точно также и цитированное выше сообщение о Кункиране, «который находился в окрестностях Каялыка, а его войско занимало земли вплоть до области Отрара», не может быть истолковано так, что при воцарении Мункэ территория улуса Орды в субширотном направлении простиралась от района оз. Алаколь до впадения Арыси в Сырдарью. В нем указаны, собственно, не границы улуса, а границы «зоны ответственности» войска Кункирана, покрывающей западную часть улуса Чагатаидов. В строгом смысле о границе улуса Ордаидов Рашид ад-Дин говорит лишь однажды, при описании войны Баяна и Кублука: «границы их владений находятся вблизи владений каана. Раньше же они примыкали друг к другу». Далее Рашид ад-Дин перечисляет имена царевичей, которых Хайду послал к границам Баяна с поручением охранять «те пределы, чтобы они служили преградой между войском каана и войском Баяна и не допускали их соединиться»119. Это, несомненно, важное известие, свидетельствующее о том, что в начале XIV в. восточные границы улуса Ордаидов находились фактически там же, где и в середине XIII в. Судя по серьезности принятых Хайду мер для создания преграды между войском императора и Баяна, эти границы не были дальней окраиной улуса.

Все это заставляет думать, что в XIII в. границы улуса Ордаидов не претерпели радикальных изменений, что, собственно, и отражено в географической и экономической характеристике, данной Марко Поло владениям северного царя Канчи. Его подданные живут в местах диких и непроходимых, где нет ни городов, ни замков, по большим равнинам и долинам и в высоких горах; есть там страна, тянущаяся на тринадцать дней пути, где много озер и ручейков, большой лед, трясины и грязь, и в этой стране передвигаются на собаках, впряженных в сани; у них много всякой скотины: верблюдов, коней, быков, овец и других животных; питаются говядиною и молоком; хлеба у них нет никако-

го; тут много всякой дичины: большие медведи, все белые и длиною в двадцать пядей, лисицы, дикие ослы, горностаи, белки и сурки; те, кто живут здесь в горах и в долинах, ловят много дорогих животных, и большая им от этого прибыль и выгода120. Согласно старой комментаторской традиции, местности, описанной Марко Поло, наиболее близка Иртышская Сибирь121'

В первом десятилетии XIV в. улус Ордаидов переживал междоусобную войну. Сведения о ней есть не только у Рашид ад-Дина, но и у арабских историков - Бейбарса ал-Мансури, ан-Нувейри, Ибн Халдуна, ал-Айни. По рассказу ал-Айни, после смерти Куинджи поссорились «сыновья дяди его и (собственные) сыновья его: Баян, Куйлюк, Токтемир, Богатемир, Манкытай и Сасы; произошли между ними битвы и наконец утвердился на царстве Баян»122. Вначале, согласно «Тарих-и Улджайту», в борьбу вступили старший сын Куинджи Баян и восставший против него младший сын Мумгия (Маку-дай)12 , согласно же Ибн Халдуну, Куинджи умер, «оставив после себя сыновей Баяна, Куйлюка и Мангытая124, которые разделили земли между собою, Баян находился в Газ-не. После Кунджи вступил на престол сын его Куйлюк; против него восстал брат его Баян»125. Баян искал поддержки у Токты, Газана и императора Тимура, а его соперник Кублук - у Хайду, Дувы и их сыновей126. Согласно тому же источнику, с победой Баяна над Кублуком усобица не закончилась. Против Баяна выступил сын умершего Кублука Кушай, и после упомянутой выше битвы на Яике «Баян отправился к Токте, ища у него убежища, а Кушай овладел землями его и утвердился в них на правах отца и согласно приговора его»127.

Имя Баяна ал-Айни называет еще раз, рассказывая о мерах, предпринятых Узбеком против ильханидского эмира Чубана в конце второго десятилетия XIII в. Приказав Исе Куркузу с 8 туменами прорваться в Иран через Дербенд, Узбек одновременно отправил «огромное войско в Хорезм со своим наместником Кутлуктемиром, (поручив ему) присоединиться к Ясаулу и захватить с собою войско Баяна, сына Кунджи. Но им не удалось соединиться.» 28. Последнее сообщение обычно понимается как свидетельство того, что Баян в указанное время еще правил своим улусом, а также как свидетельство того, что Узбек восстановил контроль над всей территорией Улуса Джучи и подчинил своей власти все джучидские кланы. Усиление центральной власти в правление Узбека, разумеется, не подлежит сомнению, но, вообще, сообщение ал-Айни имеет в виду не Баяна и даже не его войско; смысл его в том, что Кутлуг-Тимур должен был соединиться в Хорасане129 с попросившим у Узбека помощи чагатаидом Ясаулом (Ясавуром Ни-кудери) и использовать там в дальнейших действиях никудерцев, которых ал-Айни считал подданными Баяна - «государя Газны и Бамиана».

К сожалению, на этом пусть, по большей части, разрозненные и крайне сложные для интерпретации, но все же открытые перекрестной проверке и не вызывающие серьезных сомнений в достоверности известия об улусе Ордаидов исчерпываются. Далее в распоряжении исследователей остаются только сочинение Натанзи и зависимые от него источники, описывающие историю улуса Ордаидов в XIV - начале XV в., и ряд генеалогических материалов, в которых династия Ордаидов заканчивается на детях Баяна, т.е. в первой половине XIV в.

Всеобщая история «Мунтахаб ат-теварих-и-Муини» была составлена Муин ад-Ди-ном Натанзи в 1413-14 г. в Исфахане для внука Тимура Искендера. По Натанзи, улус Джучи после поражения и бегства сыновей Ногая разделился на две части. Правое крыло государства утвердилось за потомками Токтая, которые стали называться султанами Кок-Орды, а левое крыло - за потомками Ногая, султанами Ак-Орды. Династию ханов Ак-Орды Натанзи начинает с сына Ногая130 Сасы-Буки. Сасы-Бука якобы правил 30 лет при Тогрул-хане, сыне Токты, и Узбек-хане; умер в 720 г.х. и похоронен в Сауране. Затем Узбек назначил преемником Сасы-Буки его сына Эрзена. Эрзен, почти сравнявшийся величием с Узбеком, прославился строительством мечетей и медресе в Отраре. Сау-ране, Дженде и Барчкенде; он правил 25 лет, умер в 745 г.х. и был похоронен в Сыгнаке. После Эрзена короткое время правил его сын Мубарек-хаджа. Вследствие вызванной им

смуты он потерял трон и погиб в изгнании. По указу Джанибека главою Ак-Орды стал другой сын Эрзена, Чимтай. В его время началась смута уже в правом крыле - Кок-Орде. Эмиры Кок-Орды приглашали Чимтая занять сарайский престол, но он отказался, послав туда своего брата Орда-шейха. По прошествии года Орда-шейх был убит, и его место занял сын Сасы-Буки Хызр-оглан. Спустя год Хызр тоже был убит, и на трон был возведен еще один сын Сасы-Буки - Хальфай. Через 9 месяцев был убит и Хальфай, а на освободившийся трон был посажен сын Орда-шейха, Тимур-ходжа. После двух лет правления он также был убит, и власть перешла к его брату Муриду. Мурид удерживал трон в течение трех лет, его место досталось сыну Тимур-ходжи, Азиз-хану. Через 3 года Азиз-хан тоже был убит, и на трон сел сын Эрзена, Хаджи-хан. Недолго процарствовав, в конце 765 г.х. Хаджи-хан разделил участь предшественников, приняв смерть от рук своих эмиров. Тогда сарайский трон занял Урус, сын Чимтая, и правил 9 лет. После смерти Уруса, два месяца Ак-Ордой правил его старший сын Токтакия, а когда он умер, власть перешла к другому сыну Уруса, Тимур-беку. Еще в то время, когда Урус готовился к походу на Сарай, один из Джучидов, правитель Мангышлака Туй-ходжа-оглан, не явился на сбор и был казнен. Сын Туй-ходжа-оглана, Токтамыш, нашел приют у Тимура, получил в управление Сауран, Отрар и Сыгнак и после нескольких неудачных попыток сумел захватить трон Узбека 131.

Генеалогия ханов Ак-Орды XIV в. по версии «Мунтахаб ат-теварих-и-Муини» вошла в сочинение ал-Гаффари «Нусах-и-джеханара», посвященное сефевидскому шаху Тах-маспу I и законченное в 1564/65 г. Согласно ал-Гаффари, после Берке «царство досталось потомкам Орды, разделившимся на две ветви». Первым правителем Кок-Орды, т.е. правого крыла, стал Токта-хан - «сын Курбукуя, сына Орды, сына Джучи», а правителем Ак-Орды - Туда-Мунке, «сын Нокая, сына Кули, сына Орды». После Туда-Мунке власть перешла к его брату Сасы-Буке. Дальнейшую преемственность ал-Гаффари показывает в полном соответствии с повествованием Натанзи132. В начале XVII в. по ал-Гаффари генеалогию Джучидов изложил Хайдер Рази в своей «Тарих-и Хайдери». У него первым царем Ак-Орды назван «Мункай, сын Букая, сына Кули, сына Орды, сына Джучи»; Сасы-Бука назван братом Мункая133. Эта версия нашла отражение также в сочинении османского историка XVII в. Мунаджжим-баши134.

Наиболее ранний из источников, обрывающих филиацию Орды на детях Баяна и Кублука и относящих хана Уруса к потомкам Тука-Тимура, - генеалогическое сочинение «Му’изз ал-ансаб», составленное неизвестным автором в 1426 г. в Герате по поручению сына Тимура Шахруха. Согласно «Му’изз ал-ансаб», третий сын Тука-Тимура «Урунгбаш, а его сын - Ачик, а его сыновья - Бахтийар, Тактак, а сын последнего - Ти-мур-хаджа, а его сын Бадак, а его сын - Урус-хан»1 5. Несколько иначе родословие Урус-хана дано в «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» - истории, написанной в 1502-1504 гг., по всей видимости, Шейбани-ханом. В нем Урус-хан назван сыном Бади-ка, сына Ходжи, сына Уз-Тимура, сына Тука-Тимура136. Сыном Бадык-оглана называет Урус-хана Утемиш-хаджи, автор созданного в первой половине XVI в. «Чингиз-на-ме»137. Так же определяют происхождение Урус-хана Махмуд бен Вали в историческом разделе энциклопедического труда «Бахр ал-асрар», составленного между 1634 и 1641 гг. для аштарханидского правителя Балха Надир Мухаммад-хана, и Абу-л-Гази в «Шаджара-йи турк», написанном в середине XVII в.: «Тукай-Тимур, его сын Уз-Тимур, его сын. Ходжа, его сын Бадакул-углан, его сын Урус-хан»138.

Таким образом, первая группа источников возводит Уруса к Орде, а Токтамыша к Тука-Тимуру, вторая же причисляет и Уруса, и Токтамыша к потомкам Тука-Тимура. Мнения исследователей о том, какая из этих групп заслуживает большего доверия, разделились. Большинство ученых, в частности, М.Г. Сафаргалиев139, Г.А. Федорова-Давыдов140, Н.Н. Мингулов141, К.А. Пищулина142, В.Л. Егоров143, И.В. Ерофеева144, Т.И. Султанов145, А.П. Григорьев146, К.З. Ускенбай147 и многие другие, отдали предпочтение рассказу Натанзи. За редкими исключениями, на основе данных Натанзи реконструирована генеалогия Ордаидов XIV в. в западной востоковедческой литературе.

Противоположная версия поддержана В.П. Юдиным148, М.Х. Абусеитовой149, П. Джексоном150. Некоторые исследователи, например, Г.В. Вернадский 51, Т. Оллсен152, пришли к выводу, что имеющейся информации для убедительного решения проблемы недостаточно.

Чаще всего сторонники обеих версий обходятся без сколько-нибудь развернутого обоснования своей точки зрения, просто ссылаясь на те известия, которым они больше доверяют. В значительной степени такое положение обусловлено отсутствием средств проверки сведений, не имеющих параллелей в других исторических сочинениях и почерпнутых из неизвестного источника. Тем не менее, к настоящему времени в литературе накоплен некоторый фонд аргументов pro et contra «Мунтахаб ат-теварих-и-Муини» и «Му’изз ал-ансаб».

Достоверность генеалогии, сообщаемой Натанзи, по мнению ее сторонников, свидетельствуется, прежде всего, упорядоченностью и обстоятельностью изложения хронологии правлений, а также наличием связующего звена с генеалогией Ордаидов из трудов Рашид ад-Дина, в которой одного из сыновей Баяна звали Сасы-Бука 53. Весомым фактом, подтверждающим версию Натанзи, считаются находки медных монет с титулом «Султан правосудный Мубарак Хо[джа], да продлит Бог царство его», выпущенных в Сыгнаке в 1327-1329 гг.154. Они не только документируют историчность хана с таким именем на территории улуса Ордаидов, но и подтверждают информацию Натанзи о смуте, возникшей по вине Мубарак-хаджи, т.к. выпуск монет с именем правителя являлся наиболее убедительной демонстрацией его суверенности. В актив версии Натанзи включаются также такие наблюдения и факты, как совпадение территории улуса Ордаидов и владений Урус-хана - в пределах нижней и средней Сырдарьи155, сохранение у казахов памяти о неком хане Ежене156, большее соответствие естественной частоте смены поколений сравнительно с версией о происхождении Урус-хана от Тука-Тимура157. Последние два аргумента можно считать уже, собственно, критикой альтернативной генеалогии, в защите повествования Натанзи занимающей заметное место. Сторонники версии Натанзи полагают, что живучесть представления о тукатимуридском происхождении Урус-хана обусловлена, прежде всего, политическими мотивами: «потомки Шибана, пятого сына Джучи, были заинтересованы в распространении легенды о происхождении Урус-хана и его потомков от менее авторитетного, чем Орда-Ежен, правителя своего времени - Тукай-Тимура, что объясняется их притязаниями на территорию Восточного Дашт-и Кыпчака, которой они обладали в период правления Шибанида Абу-л-Хай-

ра»158.

Сторонники тезиса о пресечении рода Ордаидов в первой половине XIV в. обосновывают свою позицию, главным образом, предельной ненадежностью повествования Натанзи. Свойственное ему некритическое отношение к источникам, биографические вымыслы, сбивчивость хронологии, путаное изложение многих событий, в том числе последовательности правлений в 60-70 годы, которая устанавливается по монетным материалам и другим письменным источникам, в частности, русским летописям, взывают к сугубой осторожности в обращении с теми известиями Натанзи, которые невозможно проверить по другим источникам159. С этой оценкой трудно не согласиться. Исследователь, решившийся взять данные Натанзи для реконструкции политической истории Восточного Дашт-и Кыпчака в XIV в., поневоле принуждается к необходимости прибегать к аргументации, порой имеющей самое косвенное отношение к методике научного анали-

за. Между тем, сочинению Натанзи противостоят несколько самостоятельных произведений, относительно которых нельзя утверждать, что они восходят к одному протографу и отражают единую политическую линию

В то время как остается абсолютно неизвестным, из какого источника Натанзи почерпнул сведения о событиях в Улусе Джучи в XIV в., едва ли можно сомневаться, что автор «Му’изз ал-ансаб» имел в своем распоряжении сочинение Натанзи, т.к. оно в 1414 г. было преподнесено в дар Шахруху. Как указывается в «Му’изз ал-ансаб», в 1426-27 г. Шахрух «повелел составить, найдя удобопонятную форму изложения мате-

риала, родословную книгу, заново проверив [выделено мной - В.К.] генеалогическую историю «Шаджара-йи ансаб-и салатин-и могул», содержащую имена и его предков, и дополнив ее потомками, которые родились в последующие времена»160. Составитель «Му’изз ал-ансаб», проигнорировав генеалогическую версию Натанзи, надо полагать, не руководствовался политическими интересами Шибанидов или Тука-Тимуридов. Следует также допустить, что в Герате, не столь удаленном, как Исфахан, от номинальных владений «ханов Газны и Бамиана» и длительное время находившемся в сфере политических интересов Сарая, можно было получить более достоверную информацию о родословии Джучидов. В связи с этим можно обратить внимание, что если в кратком перечне эмиров, ясавулов и других должностных лиц, служивших Искандеру, нет указаний на их племенную принадлежность, то в аналогичном, но более пространном списке окружения Шахруха упомянуты потенциальные знатоки джучидской генеалогии - ясавулы из узбеков и могул-узбеков161.

Немаловажно, что генеалогическую версию Натанзи заимствовали лишь сефевид-ские историки, вряд ли имевшие возможность оценить ее правильность, и лишь придававшие ей еще более фантасмагорический вид, превращая всех золотоордынских ханов после Берке в потомков Орды, между тем как версия, нашедшая отражение в «Му’изз ал-ансаб», была принята не только шибанидскими, но и аштарханидскими историками162.

163

В повествовании Натанзи о ханах Ак-Орды и Кок-Орды163 настораживает уже самое его начало, в котором разделение Улуса Джучи на два крыла связывается с поражением Ногая, а ханы Ак-Орды объявляются его потомками. Исследователи приложили немало сил, чтобы смягчить некомпетентность Натанзи и найти в этой причудливой завязке какое-нибудь подобие реальности. В частности, предложены разные гипотезы относительно того, как в сюжет проникло имя Ногая164. Несмотря на порой весьма тонкие и изобретательные объяснения, их цель - показать, что Натанзи имел в виду не соперника Токты, а другого Джучида с более или менее похожим именем - нельзя считать достигнутой, потому что Натанзи на самом деле считал Ногая Ордаидом. Источником информации в данном случае для него являлся труд Рашид ад-Дина, где в главе о Берке-хане нашлось место ремарке, поясняющей что «полководцем Берке был Нокай, сын Джарука, сына Тумакана, сына Кули, царевич очень отважный и удалой»165. В этой ситуации анализ тех данных Натанзи, которые не нашли отражения в других источниках, теряет всякий смысл. Ответ на риторический вопрос, как же быть с жизнеописаниями Эрзена, Чимтая и с другой уникальной информацией, если не доверять Натанзи, как мне кажется, находится в сочинении самого Натанзи и в сочинениях его последователей. Очевидно, то же самое, что с жизнеописанием Тогрула, о деталях переписки и сношений которого с Абу-Саидом Натанзи умалчивает только потому, что «изложение каждого [случая] было бы длинным», или с фантастическими родословиями золотоордынских ханов после Берке. Кстати, те же имена в исполнении Хайдера Рази («Идерен» и «Джиджай») дают наглядный пример глубины метаморфоз, случавшихся с ними даже при письменной передаче.

Что касается других аргументов, выдвигаемых в защиту генеалогии Натанзи, то ни один из них сам по себе в достаточной степени доказательным не является. Выше уже отмечалось, что в источниках, вопреки господствующему мнению, нет сведений о перемещении центра улуса Орды во второй половине XIII в. на запад к окрестностям «Джен-да и Узгенда» или «Дженда и Барчкенда». Уже по этой причине локализация ханства Уруса к северу от средней и нижней Сырдарьи не может быть серьезным доводом к тому, чтобы считать его потомком Орды. Можно предположить, что монеты с именем Мубарак-хаджи принадлежат праправнуку Тука-Тимура. Его родословие - Муба-рак-хаджа б.Бурукулак, б.Туканчар, б.Бай-Тимур, б.Тука-Тимур. Впрочем, как верно заметил Ю. Шамильоглу, пока остается без ответа вопрос, был ли, вообще, эмитент этих монет чингизидом166. Соглашаясь с тем, что родословие Уруса, как оно передано Шей-бани-ханом - Урус-хан б.Бадик, б.Ходжа, б.Уз-Тимур, б.Тука-Тимур167 и Абу-л-Га-

зи-ханом - Урус-хан б.Бадакул-углан, б.Ходжа, б.Уз-Тимур, б.Тукай-Тимур168, не совсем органично, нелишне обратить внимание на то, что в «Му’изз ал-ансаб» цепочка поколений от Тука-Тимура к Урусу существенно длиннее - Урус-хан б.Бадак, б.Тимур-хаджа, б.Тактак, б.Ачик, б.Урунгбаш, б.Тука-Тимур169, т.е. более ранний, концентрирующийся исключительно на генеалогии и потому более основательный и точный документ дает нормальную частоту смены поколений. Сохранение памяти о предке Ежен допускает разные толкования. Среди казахских торе были не только Тука-Тимури-ды, но и потомки других сыновей Джучи, так что ничто не препятствует предположить, что среди них были и Ордаиды. С другой стороны, как известно, прозвище Ежен по основному своему смыслу должно прилагаться к младшему сыну, каковым, согласно некоторым родословиям, являлся именно Тука-Тимур170. Исследователи приложили немалые усилия, чтобы доказать, что Орда не был старшим сыном Джучи, либо показать, как он, все же будучи старшим сыном, мог обрести это прозвище. Но, может быть, в этих доказательствах нет нужды, потому что Ежен это и есть Тука-Тимур, а Орда назван Еженом ошибочно?

Более детального рассмотрения требуют выдвигаемые против шибанидской историографии обвинения в сокрытии истинного происхождения Урус-хана и его потомков. Разумеется, практически все средневековые исторические произведения имели строгую партийную ориентацию; вне всякого сомнения, их заказчики стремились прославить заслуги предков и собственные деяния, обосновать свои права на власть и показать в неблаговидном свете противников. Не являются в этом отношении исключением и те, что написаны по заказу Шибанидов или самими потомками Шибана, наделенными поэтическими талантами и взявшимися самостоятельно осветить историю своей династии. Вместе с тем, нелицеприятная характеристика прошибанидских исторических сочинений, справедливая в принципе и во многих частностях, не избавляет исследователя от необходимости подкрепить фактами претензии к отображению конкретных исторических реалий. На мой взгляд, высказанные в адрес шибанидских авторов обвинения в умолчании и искажении генеалогической информации не вполне корректны, а предполагаемая мотивация фальсификаций анахронична. Счеты старшинства в джучидской лествичной системе, несомненно, были важны в 60-70 годы XIV в., когда пресечение рода Батуидов сделало сарайский престол доступным для других джучидских кланов. Именно тогда были востребованы легенды вроде тех, что впоследствии передал Утемиш-хаджи, можно предположить актуальность для тех времен и более изощренных генеалогических измышлений. Но первые шибанидские сочинения появились много позже, в начале XVI в., когда Улус Джучи окончательно разделился на несколько ханств и орд, а Шибаниды успешно осваивались в Средней Азии. Права на владение новообретенными землями они еще могли отстаивать перед Тимуридами171, но отнюдь не перед другими линиями Джучидов.

Равным образом первые шибанидские произведения, «Таварих-и гузида-йи нус-рат-наме» и «Михман-наме-йи Бухара», дают мало оснований подозревать какие-либо притязания Шейбани на владение Восточным Дашт-и Кыпчаком, из которого он, по сути, только что ушел. Сочинение Рузбихана, наполненное многими подробностями взаимоотношений «двух улусов» - улуса Шейбани-хана и улуса Бурундук-хана, конечно, не лишено оскорбительных выпадов в адрес последнего, но они имеют в виду его военные способности и агрессивные намерения, а не происхождение172. Владельческие права Джучидов, оставшихся в Дашт-и Кыпчаке, судя по рассказу Рузбихана, сомнению не подвергались , а для предъявления собственных прав Шейбани не было нужды искать прецеденты в глубокой старине, достаточно того, что «власть его величества, покойного Абу-л-Хайр-хана была признана всеми, и никто из ханов [своим] могуществом и высокой степенью не достигал его могущества»174. Шейбани воюет с казахами, но цель его походов в степь заключалась в том, чтобы отогнать казахов от границ Маверан-нахра, а не в покорении и захвате их земель. Такая цель, похоже, вплоть до нового времени и не ставилась ни одним среднеазиатским государем ввиду ее нереальности. Об

этом мне уже приходилось писать, комментируя высказанные в литературе предположения, что Абу-л-Гази не без дальнего политического умысла так подробно описал границы выделенных Шибану кочевий175. Обсуждаемый здесь вопрос о ранжировании сыновей Джучи для автора «Родословия тюрок», по всей видимости, не представлял никакой важности. Абу-л-Гази знает, что Бату был вторым сыном Джучи и, как можно судить по списку Джучидов, отправившихся вместе с Бату на похороны Чингиз-хана (Орда, Ши-бан, Берке, Джамбай и Беркечар), знает, что старшим сыном был Орда176. При этом он выделяет Тука-Тимура, рассказывая, что ему было доверено управлять улусом в те годы, когда его братья участвовали в завоевании Северного Китая. Более того, Абу-л-Гази полагает, что Тука-Тимур был старше его предка, Шибана: «Узбекские ге-неалогисты говорят, что предки Абдул-азиз-хана, предки Казакских государей и предки Крымских государей ведут свой род от Тукай-Тимур-хана, третьего сына Джучи-ха-на...»177. Завершая тему зловещей роли шибанидской историографии, следует подчеркнуть, что она в значительной степени обязана мнению о конфронтации между Шибани-дами и Ордаидами, начавшейся едва ли не со второй половины XIII в. Однако этому мнению вряд ли можно найти подтверждение в источниках. Как было показано выше, в них нет сведений ни о соправительстве Орды и Шибана, ни о подчиненном положении Шибанидов, ни о перемещение кочевий Ордаидов на первоначальную территорию улуса Шибанидов. Все говорит о том, что главными конкурентами Шибанидов с началом «великой замятни» были Тука-Тимуриды. Главою их в то время был Урус-хан, и в созданном по заказу одного из его потомков - Надир-Мухаммад-хана сочинении Махмуда

б.Вали тукатимуридское происхождение Урус-хана прописано с предельной ясностью.

Таким образом, учет особенностей имеющихся письменных источников и исторического контекста, в котором они создавались, обязывает сделать вывод о сугубой предпочтительности генеалогических данных, сообщаемых «Му’изз ал-ансаб», и согласиться с предположением об угасании рода Орды в первой половине XIV в. Хотя о действительных причинах утраты Ордаидами лидерства и, возможно, полного исчезновения династии можно лишь догадываться, следует констатировать, что в принципиальном плане подобная участь одного из ведущих джучидских кланов не контрастирует с теми политическими процессами, которые переживал Улус Джучи в XIV в. Можно выделить несколько критических точек, потенциально опасных для Ордаидов. Из сообщений Рашид ад-Дина явствует, что в период борьбы Токты с Ногаем Ордаиды, занятые внутренней распрей178, не были в состоянии оказать помощь Токте. Как расценил их нейтралитет победивший Токта, не известно, но надо думать, что продиктованные долгой и тяжелой борьбой с сепаратизмом Ногая меры, направленные на большую централизацию государства, должны были коснуться и Ордаидов, давно дразнивших Сарай своею полу-независимостью. Натерпевшись от непостоянства и предательства улусных владетелей, Токта после победы над Ногаем передал контроль над периферийными территориями своим братьям и сыновьям179. Более опасная для Ордаидов, как, впрочем, и для других ветвей рода Джучи, ситуация сложилась в правление Узбека, особенно в его начале. Живописный рассказ Утемиш-хаджи о печальной судьбе Джучидов, признавших власть уйгура Баджир Ток-Буги, вполне вероятно, отражает реальные события, последовавшие за приведением к власти Узбека, который больше доверял администраторам и военачальникам из среды племенных лидеров, нежели Джучидам180. Наконец, фатальными для Ордаидов могли стать годы правления Бердибека, методично устранявшего всех потенциальных соперников181.

Успеху предполагаемых акций Сарая против Ордаидов должны были способствовать существенные перемены в отношениях между отдельными частями Монгольской империи. Произошедшее в правление Токты восстановление единства империи лишило Ор-даидов возможности играть на противоречиях между Сараем, Тебризом, Алмалыком и Ханбалыком. Серьезные проблемы, с которыми вскоре столкнулись чингизидские правители Ирана и Средней Азии, исключали сколько-нибудь действенную помощь традиционным союзникам, а признание Узбеком верховенства каана Буянту обязывало по-

следнего отказаться от поддержки любой политической фронды в Золотой Орде. В итоге, когда золотоордынский престол стал доступен другим джучидским филиациям, тех, кто после Батуидов имел наибольшие права на него, среди претендентов уже не было.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Чингис-хан, решая вопрос о преемнике, не только твердо заявил , что «кому-то одному из вас придется оберегать трон и могущество государства», но и отверг предложение Джучи и Чагатая «служить парой» Угэдэю, посоветовав им «отдельно друг от друга править иноземными народами, широко раздвинув отдельные кочевья». Его точка зрения на этот счет рельефно выражена в данном на том же совещании повелении: «Хаса-ровым наследием да ведает один из его наследников. Один же да ведает наследием Ал-чидая, один - и наследием Отчигина, один же - и наследием Бельгутая. В таком-то разумении я и мое наследство поручаю одному. Мое повеление - неизменно. И если оное не станете как-нибудь перекраивать, то ни в чем не ошибетесь и ничего никогда не потеряете» (СС. §255). Для того, чтобы его распоряжения были более понятны сыновьям, он поведал им весьма поучительную притчу о многоголовой и одноголовой змеях (Джувейни. С.29, 121).

2. Лишь Хубилаем было принято сохранявшееся до конца династии Юань правило, по которому заранее назначенный наследник престола получал в управление собственно Монголию и командование над расквартированной там армией (Далай Ч. Монголия в XШ-XIV веках. М., 1983. С.61-62).

3. Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи. М., 1993. С.99, 127-128.

4. АТ. С.232-234.

5. РД-К. С.46. 270.

6. Хотя Чингиз обращается к Мунгэту-бахадуру «младший брат мой» (АТ. С.233), а Рашид ад-Дин предводителями племени кият, «которое в настоящее время находится у Токтая», называет Куки-нойона и Мугэду-Кияна, сыновей Кияна (РД-К. С.270), нельзя исключить, что это не сын Мунгэту-Кияна, а Мунгэду-нойон из племени сиджиут. По Рашид ад-Дину, Чингиз-хан, когда делил эмиров и войско между царевичами, отдал этого сиджиута Мунгэду-нойона Джучи, и «в эпоху Бату тот ведал войском» (РДЛа. С.183).

7. Учитывая освещение этого эпизода в «Сокровенном сказании», можно заключить, что главной, если не единственной функцией названных нойонов была военная. В 1206 г. Чингиз-хан, отметив высокие личные качества предводителя племени кангит Кунана, приставил его к Джучи: «Чжочи - мой старший сын, а потому тебе, Хунан, надлежит, оставаясь во главе своих Генигесцев в должности нойона-темника, быть в непосредственном подчинении у Чжочи» (СС. §210). (Несомненно, ошибочен перевод этого отрывка в статье И. Тоган: «Старший из моих сыновей - Джучи. Пусть Гунан будет во главе его и будет командиром десяти тысяч под командованием Джучи» (Тоган И. Джу-чи хан и значение осады Хорезма как символы законности // Источниковедение Улуса Джучи (Золотой орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556. Казань, 2001. С.150)). Позже, Чингиз-хан, наделяя мать, братьев, сыновей и племянника «тысячами», говорит: «К Чжочию приставляю троих: Хунана, Мункеура и Кете». К Чагатаю же, помимо трех нойонов - Харачара, Мунке и Иодохудая - Чингиз-хан тогда же приставил в качестве советника Коко-Цоса, объяснив это решение так: «Чаадай крут и скрытен характером. Пусть же Коко-Цос вместе с ним обсуждает задуманное, состоя при нем и навещая его утром и вечером» (СС. §243).

8. По предположению Р.Ю. Почекаева, Бату мог стать во главе улуса благодаря протекции старшей жены Чингис-хана, которой он, в отличие от других сыновей Джучи, приходился не только внуком по отцу, но и внучатым племянником по матери (Почекаев Р.Ю. Батый. Хан, который не был ханом. М.-СПб., 2006. С.51). Действительно, протекция или заступничество по женской линии не раз решали судьбу членов «золотого

рода», но мне не удалось найти в источниках прямых указаний на то, что Бортэ еще здравствовала, когда умер Джучи. Наоборот, целый ряд косвенных данных говорит о там, что ее к тому времени уже не было в живых. К заботе о ее здоровье призывал сыновей Чингиза Коко-Цос, когда перед среднеазиатским походом Чингиз решал вопрос о преемнике, и Джучи с Чагатаем высказали взаимную ненависть (СС. §254), но позже Бортэ уже не упоминается, во всяком случае в интеррегнуме, между тем известно, сколь важную роль играли в такие периоды вдовы Угэдэя и Гуюка. В свой последний поход на Тангут Чингиз брал с собой Есуй-хатун, и «при самом отшествии своем» особо щедро наградил ее из тангутской добычи (СС. §268). А повествование Рашид ад-Дина о приемном сыне Бортэ позволяет прямо заключить, что она умерла раньше Чинги-са, так как после рассказа о том, как Шики-Кутуку рыдал и причитал на могиле Бортэ, Рашид ад-Дин прибавляет: «После Чингиз-хана он был в живых» (РД-Іа. С.107). Это пояснение было бы излишним, если бы сама Бортэ умерла после Чингиз-хана.

9. В тоже время в источниках есть сведения, компрометирующие Бату как полководца (см. сноску 22). Р.Ю. Почекаев считает, что назначение Бату главой улуса было обусловлено свойственными ему чертами харизматического лидера, приводя в качестве проявления харизмы ритуал, исполненный Бату накануне битвы с войском «келеров» (Почекаев Р.Ю. Ук. соч. С.58-59). Но такого рода обращения к сверхъестественным покровителям перед решающими сражениями в те времена были обязанностью предводителей войск (см., напр., Golden P.B. Religion among the Qipchaqs of Medieval Eurasia // Central Asiatic Journal. The Hague; Wiesbaden, Vol. 42, 1998. P.186-187), и, в частности, Утемиш-хаджи описывает столь же эффективный ритуал «на холме», совершенный Берке перед битвой с Хулагу (Утемиш-хаджи. С.98). Более существенно, что, судя по оскорблениям, которым Бату был подвергнут во время «винного инцидента», его авторитет среди Чингизидов, участвовавших в западном походе, был невысок, и, видимо, не зря Бату на заключительном этапе кампании, формально возглавляя центральный корпус, находился под присмотром Субэдэя.

10. Так по Д.Синору (Sinor D. The Mongols in the West // Journal of Asian History, v.33, n.1, 1999 // www.deremilitari.org/RESOURCES/ARTICLES/sinor1.htm.).

11. В центральном эпизоде интронизации Гуюка старший из Чагатаидов Есу-Мункэ «взял его за одну руку, а Хорду за другую, и они усадили его на трон Власти и на подушку Царства.» (Джувейни. С.173). К Есу-Мункэ Гуюк «питал великую дружбу и любовь» и назначил его главою Чагатайского улуса вместо сына Мутугэна Кара-Хулагу, который занимал это место по воле своего деда. В церемонии интронизации Угэдэя те же роли исполняли Чагатай и Толуй (Абу-л-Гази. С.81).

12. Джувейни. С.176; РД-ІІ. С.119.

13. «Он - старший среди вождей и наиболее уважаем» (Христианский мир и «Великая Монгольская империя»: Материалы францисканской миссии 1245 года. СПб, 2002. С.110).

14. Крадин H.H. Скрынникова Т.Д. Империя Чингис-хана. М., 2006. С.35 и литература, там указанная.

15. Одна из статей Великой Ясы требовала предавать смерти должностных лиц и начальников, не являющихся по требованию хана (Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII-XIV вв. Элиста, 1991. С.71).

16. Предположение, что Чингиз-хан сознательно разделил между Бату и Ордой юрт их отца, учитывая опыт неповиновения Джучи, ранее было высказано К.И. Петровым (Петров К.И. К истории движения киргизов на Тянь-Шань и их взаимоотношений с ой-ратами в XIII-XV вв. Фрунзе, 1961. С.89).

17. Из решений курултая 1235 г.: «А для того, чтобы происходило беспрерывное прибытие гонцов как от царевичей, так и от его величества в интересах важных дел во всех странах учредили ямы.» (РД-II. С.36)

18. CC. §255.

19. РД-II. С.65, 79.

20. Возможность опасности для сыновей Джучи, исходящей от Угэдэя и Чагатая, допускает Р.Ю. Почекаев. По его мнению, Угэдэй с Чагатаем могли иметь намерение расправиться с Джучидами, чтобы устранить потенциальных конкурентов, а также ради увеличения собственных владений за счет джучидских (Почекаев Р.Ю. Ук. соч. С.65-66). Однако, учитывая юный возраст сыновей Джучи, прописанную в Ясе процедуру воздействия на провинившихся Чингизидов, живую память о неоднократных наставлениях Чин-гиз-хана блюсти единство и взаимную поддержку, а также мягкость характера Угэдэя, такое развитие событий представляется маловероятным. Что касается завидности джу-чидских владений, то, хотя в литературе и считается чем-то вроде аксиомы, что Джучи была выделена самая большая часть территории империи, это далеко не так. По подсчетам Д.С. Бенсона, собственные владения Угэдэя составляли 293 млн. акров, владения Чагатая - 466 млн., владения Толуя - 329 млн., владения Бату и Орды - 436 млн., владения Кулькана - 136 млн., владения Олара - 118 млн., владения братьев Чингиз-хана -136 млн., земли, находившиеся в нераздельной имперской собственности - 128 млн., земли вассальных народов (уйгуры и др.) - в общей сложности более 200 млн. акров (Benson D.S. Six emperors: Mongolian aggression in the thirteenth century. Chicago, 1995. P.120-121). Владения Джучидов в сравнении с владениями братьев были наименее урбанизированными и потому наименее доходными.

21. Равный или почти равный статус Бату и Орды нашел отражение в «Юань Ши». В 1237 г. Угэдэй, наделяя имперскую семью земельными владениями в Северном Китае, долю Джучидов в провинции Шаньси записал на имена Орды и Бату. Во всех других случаях в этой процедуре упоминались только индивидуальные главы улусов (Allsen Th.T. The Princes of the Left Hand: An Introduction to the History of the ulus of Orda in the Thirteenth and Early Fourteenth Centuries // Archivum Eurasiae medii aevi, n.5,1987. P.15).

22. Бури и Гуюк называли Бату «бабой» и возмущались тем, что он «лезет равняться» с ними, имея в виду, конечно же, не семейное старшинство, а свои военные заслуги (это следует из того, что едкое высмеивание мнимых успехов самого Гуюка является содержанием выговора, сделанного ему отцом) (CC. §275-277). Но, видимо, у скандалистов все же были некоторые основания для подобных оскорблений. По меньшей мере одно сообщение Рашид ад-Дина характеризует Бату неудачливым полководцем: «На этом переходе Бату подошел к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня» (РД-II. С.39). Малая компетентность Бату как военачальника подразумевается в двух эпизодах западного похода из биографии Субэдэя в «Юань ши» - при взятии Торжка (или Торческа, как считает Р.П. Храпачевский) и в битве на р.Шайо (Храпачевский Р.П. Военная держава Чингис-хана. М., 2004. С.381-385, 503-504).

23. CC. §277.

24. Карпини. С.66.

25. По Джувейни, кандидатура Кудэна не прошла, поскольку он был «несколько болезненным», однако содержание его рассказа о наперснице Туракины Фатиме-хатун позволяет думать, что Кудэн умер прежде, чем совершилось формальное избрание Гуюка (Джувейни. С.169, 173). Рашид ад-Дин прямо пишет, что Кудэн скончался до интронизации Гуюка, хотя в одном из списков «Джами’ ат-таварих» вместо «скончался» написано «не совсем здоров», а в главе об Угэдэе и его потомстве сказано, что Мункэ дал Кудэну «юрт в области Тангут и послал его туда вместе с войском» (РД-II. С.117, 119). Последнее сообщение подтверждается содержащимся в «Пагсам-чжонсан» известием о прибытии в 1252 г. в Тибет монгольского войска во главе с Годан-ханом (Пубаев Р.Е. «Пагсам-чжонсан» - памятник тибетской историографии XVIII века. Новосибирск, 1981. С.177). Согласно некоторым источникам, повествующим о завоевании монголами Тибета, Годан-хан был жив еще в 1260 г. (Jackson P. From Ulus to Khanate: The Making of the Mongol States, c.1220 - c.1290 // The Mongol Empire and Its Legacy. Brill Academic Publishers, 2000. P.28).

26. Курултай отказался возвести на престол Ширемуна ввиду его малолетства. Не исключено, что Бату затягивал проведение курултая с тем, чтобы Ширемун достиг приемлемого возраста.

27. В.Я. Романив в число претендентов на престол включает также Тэмугэ-отчигина, Бату и Мункэ (Романив В.Я. Бату-хан и «центральное монгольское правительство»: От противостояния к соправительству // Тюркологический сборник. 2001: Золотая Орда и ее наследие. М., 2002. С.86-87). Действительно, Тэмугэ-отчигин сразу же после смерти Угэдэя сделал попытку силой захватить власть, но быстро раскаялся в своем замысле. Сожаления о содеянном, впрочем, не избавили его от суровой расправы. Что же касается Бату и Мункэ, то в источниках нет даже намека на какие-либо претензии с их стороны на трон. Легитимными претендентами на верховную власть в то время были только Угэдэиды, ведь в соглашении между Чингиз-ханом и его сыновьями говорилось, что право на власть потомки Угэдэя утратят лишь в том случае, когда среди них останутся только полные ничтожества, такие, «что хоть травушкой-муравушкой оберни - коровы есть не станут, хоть салом окрути - собаки есть не станут» (СС. §255). По свидетельству Джувейни, «старшие царевичи все были согласны с тем, чтобы передать дела Ханства и вручить ключи Империи одному из сыновей Каана» (Джувейни. С.173). Впоследствии Хайду, обосновывая свое право на имперский престол, напоминал Чингизидам об обязательстве сыновей Чингиз-хана сохранять императорский престол за потомками Угэдэя: «ведь завещали нам Чингисхан и наши деды-предки строго соблюдать правила наследования хаганского престола».

28. Рашид ад-Дин, перечисляя прибывших на курултай, пишет: «Все они собрались .за исключением Бату, который был на них обижен по какому-то поводу и который уклонился от участия [в курилтае], сославшись на слабое здоровье и на болезнь ног» (РД-П. С.118).

29. Некоторым аналогом может служить курултай 1282 г. в государстве Ильханидов, решавший вопрос о престолонаследии после смерти Абаги. Из трех претендентов (шестой сын Хулагу Текудер-Ахмед, одиннадцатый сын Хулагу Менгу-Тимур и старший сын Абаги Аргун) один - Менгу-Тимур - неожиданно умер «и насчет него успокоились». Второму претенденту, Аргуну, его эмир, трезво оценив расстановку сил, посоветовал: «Благо твое и наше в том, чтобы ты дал согласие на царство Ахмеда, дабы мы из этого собрания ушли подобру-поздорову» (РД-П. С.99).

30. РД-П. С.129.

31. ал-Карши. С.119)

32. Кроме того, смерть Кудэна, если участники курултая признавали серьезным аргументом малолетство Ширемуна, не оставляла им выбора, обязывая проголосовать за Гуюка.

33. «В этой земле живет Орду, старший над Бату; мало того, он древнее всех князей татар-ских»(Карпини. С.64). В другом месте своего отчета, перечисляя монгольских вождей, Карпини характеризует Орду так: «Орду, он старший из всех вождей» (Карпини. С.39).

34. Согласно Абу-л-Гази. именно Тэмугэ-отчигин по приказу Чингиз-хана ввел Бату в должность главы улуса и потом оставался в Дашт-и Кыпчаке вплоть до начала курултая, избиравшего кааном Угэдэя. Свое поручение Отчигину Чингиз-хан сформулировал так: «Отправься в Дешт-Кипчак и второго Джучи-ханова сына, Бату-Саин-хана, как его прозвали, возведи на отцовский престол; младшим его братьям и эмирам вели быть в повиновении у него. Если его братья и эмиры не будут держаться этого распоряжения, то ты останься там и мне доноси о тамошних делах; мы примем на себя заботы об устройстве их» (Абу-л-Гази. С.98). От кого могло исходить недовольство назначением Бату, кроме его старшего брата? и не было ли в суровом приговоре, вынесенном Тэму-гэ-отчигину при непосредственном участии Орды, момента личной мести?

35. Одновременно с продвижением принципа майората была продолжена эксплуатация неисчерпаемого политического потенциала «братской любви». В споре претендентов на грузинский престол Давида Улу и Давида Нарини Гуюк поддержал первого, мотивировав свое решение старшинством Давида Улу перед братом (Карпини. С.50), но при этом

Грузия была разделена на два царства. Сыновья Ярослава Всеволодовича Александр и Андрей, прибывшие в Каракорум уже в пору регентства вдовы Гуюка Огул-Гаймиш, оба были утверждены великими князьями (что вскоре обернулось «Неврюевой ратью», сравнимой с «Батыевым погромом»). После смерти в 1246 г. султана Кей-Хосрова II решением Великого хана во главе Румского султаната были поставлены его сыновья Изз ад-Дин Кей-Кавус II и Рукн ад-Дин Кылыч-Арслан IV.

36. РД-II. С.119.

37. О предполагаемых причинах отступления монголов из Венгрии см., напр., Jackson P. The Mongols and the West: 1221-1410. Longman Publishing Group, 2005. P.71-74.

38. С началом среднеазиатского похода, как верно отмечено В.В. Трепавловым, прежняя программа «объединения» тюрко-монгольских народов монголами была отброшена (Трепавлов В.В. Ук. соч. С.57). Все источники, описывающие среднеазиатскую и европейскую кампании, отмечают целенаправленное уничтожение населения Дашт-и Кып-чака (Костюков В.П. Была ли Золотая Орда «Кипчакским ханством»? // Тюркологический сборник. 2005: Тюркские народы России и Великой степи. М., 2006). Заботы Бату об усилении военного потенциала своего улуса после окончания западного похода выразились, среди прочего и в том, что части спасшихся бегством кыпчаков было позво лено вернуться в родную степь.

39. Шибан, пятый сын Джучи, прославился в западном походе как талантливый и смелый полководец. При вторжении в Венгрию он командовал авангардом центрального корпуса, действовавшего под руководством Бату и Субэдэя. В шибанидской исторической традиции сохранился сюжет о наделении Шибана владениями в Венгрии. По всей видимости, при окончании европейской кампании предполагалось, что тумены Шибана продолжат удерживать Венгрию. В источниках есть известие о гибели в битве при Шайо монгольского военачальника по имени Бахадур, в связи с этим в литературе высказывалось предположение, что речь идет о сыне Шибана; Шибан, таким образом, обязан был остаться в Венгрии ради мести венграм. Но уже в 1245 г. Карпини фиксирует кочевья Шибана в восточной части Улуса Джучи. Завершая описание местоположения области, прежде принадлежавшей Ануштегинидам, он пишет: «..с севера же к ней прилегает часть земли черных Китаев и Океан. Там пребывает Сыбан, брат Бату» (Карпини. С.64). Абу-л-Гази. праправнук Шибана, сообщает, что «Шибан-хан послал в область Корел [т.е., в Венгрию - В.К.] одного из своих сынов, дав ему хороших беков и людей», а сам по приказу Бату разместился в Восточном Дашт-и Кыпчаке; любопытно, что Бату, детально обозначив места летних и зимних кочевий Шибана, их общее расположение определил следующим образом: «юрт, в котором ты будешь жить, будет между моим юртом и юртом старшего моего брата, Ичена» (Абу-л-Гази. С.104). При выделении улуса Шибану были пожалованы «древние роды» - подразделения племен найман, карлык, кушчи и буйрак, по всей видимости, прошедшие с Шибаном все испытания западного похода. Учитывая те вызовы, с которыми должен был считаться Бату, резонно предположить, что главной задачей корпуса Шибана являлось боевое дежурство на восточных границах джучидских владений.

40. Когда Гуюк двинулся на запад. Соркуктани якобы «послала тайком нарочного к Бату [передать]: «Будь готов, так как Гуюк-хан с многочисленным войском идет в те пределы». Бату держал [наготове] границы и вооружался для борьбы с ним» (РД-II. С.121).

41. Это отмечено в «Истории татар» Ц. де Бридиа: Бату «также видели и братья [францисканцы], возвращаясь к господину папе от тартар. Кроме того, братья говорят, что из своих владений он уже направляется к Куюк-хану. К тому же между ними возник большой разлад.» (Христианский мир. С.113).

42. В персидских источниках нет точной даты смерти Гуюка. Согласно «Юань-ши», Гуюк почил «весной, в третьей луне года у-шэнь», т.е. 27 марта - 24 апреля 1248 г. (Храпачевский Р.П. Ук. соч. С.496).

43. Джувейни. С.180. У Рашид ад-Дина место смерти Гуюка ошибочно названо «Самарканд» (РД-II. С.121). Местность Кум-Сенгир, упоминаемая также в «Сокровенном ска-

зании» и в описании маршрута армянского царя Гетума I, предположительно, находилась в верховьях р. Урунгу.

44. Карпини. С.64, 196. Это мнение разделяют далеко не все исследователи (см. Федоров-Давыдов Г.А., Кочевники. С.243), между тем, цитируемое ниже сообщение Джувейни о дислокации войск преемника Орды Кункирана («от Каялыка до Отрара») полностью его подтверждает. Следует вспомнить также, что Каялык маркировал восточные пределы владений Джучи.

45. Необычным выглядит отсутствие каких-либо сведений об участии Чингизидов в похоронах Гуюка.

46. РД-II. С.80. Абу-л-Гази сообщает, что Гуюк был провозглашен ханом, несмотря на то, что был разбит параличом (Абу-л-Гази. С.84).

47. Рубрук. С.118.

48. «Брат Андрей говорил мне, что Кен умер от одного врачебного средства, данного ему, и подозревал, что это средство приказал приготовить Бату» (Рубрук. С.118).

49. На это обстоятельство, повышающее достоверность сообщения Рубрука, обратил внимание П. Джексон (Jackson P. The Dissolution of the Mongol Empire // Central Asiatic Journal, n.22, 1978. P.200).

50. Утемиш-хаджи. С.105.

51. По ал-Карши. «Манку-хан занял престол в сафаре 648/мае-июне 1250 года, победив и уничтожив сыновей Гуюка и других [людей] из рода Чингиз-хана в количестве более сорока амиров и около двух тысяч военачальников» (ал-Карши. С.121).

52. Можно допустить, что это событие как-то отразилось в чрезвычайно путаном сообщении «Алтан Тобчи»: «Потомки Джочи, [сына] августейшего владыки, жили в Тогмоке. Потомок Чагатая был белым русским царем. Тот Чагатай задумал против своего отца плохое, и когда он ехал к нему, то навстречу ему отправился Очир Сэчэн и дал ему яд. Говорят, вдвоем с Очир Сэчэном они и умерли» (АТ. С.293). Непосредственно после этого рассказа Лубсан Данзан неожиданно заявляет об отсутствии у Угэдэя потомства, хотя выше указывает, что «сыном Угэдэй-хагана был кяляк Гяйяг-хаган» (АТ. С.244). Симптомы отравления приметны в рассказе о смерти Гуюка у ал-Карши: «А через восемь месяцев после своего воцарения он стал мишенью для смертоносных стрел и погиб, так как он замышлял недоброе и желал зла исламу. Говорят, что несколько дней у него сильно болел живот, который распух, а потом лопнул» (ал-Карши. С.119).

53. На то, что Гуюк умер насильственной смертью, довольно прозрачно намекает ал-Кар-ши: «А через восемь месяцев после своего воцарения он стал мишенью для смертоносных стрел и погиб, так как он замышлял недоброе и желал зла исламу. Говорят, что несколько дней у него сильно болел живот, который распух, а потом лопнул» (ал-Карши. С.119).

54. Сравнительный анализ известий Джувейни и Рашид ад-Дина о финале противоборства Гуюка и Бату см. Jackson P. The Dissolution. P.200-202.

55. Джувейни. С.181.

56. В XVI в., когда о потомстве Орды не помнили даже знатоки генеалогии Джучидов, Утемиш-хаджи нашел этому объяснение в предании, относящем гибель Орды вместе со своими детьми к финалу западного похода. Обстоятельства смерти довольно любопытны: якобы «нукеры Иджан-хана подняли мятеж против своего господина и убили Ид-жан-хана со всеми его огланами» (Утемиш-хаджи. С.94).

57. РД-II. С.130.

58. Джувейни. С.403-430.

59. Рашид ад-Дин сообщает о Кункиране, что «после Орды он ведал улусом, сыновей не имел» (РД-II. С.70).

60. Джувейни. С.424. Это же событие в изложении Рашид ад-Дина: «Так как некоторые виновные еще не прибыли, а умы еще не очистились от вражды, [вызванной] их подлостью, Менгу-каан послал Бурунтай-нойона с десятью туманами войска, [состоявшего] из храбрых тюрков к границам Улу-Тага, ... и ..., что между Бешбалыком и Каракору-

мом, чтобы они из той местности [ушли] и приблизились к стойбищу Кункыран-огула, который находился в пределах Каялыка и обитал [растянул стан] до берега Отрара» (РД-II. С.137-138).

61. Утверждение Рашид ад-Дина, будто бы «Менгу-хан в ярлыках, которые он писал на их имя по поводу решений и постановлений, имя Орды ставил впереди» (РД-II. С.66), анахронично по многим причинам. Главная - старшинство Бату, признанное в 1248 г. Чингизидами: «все, кто присутствовал на том сборе, царевичи, эмиры и нойоны, пришли к решению, что поскольку Бату был старшим из царевичей и вождем среди них, ему лучше было известно, что хорошо, а что плохо в делах государства и династии. Ему решать, стать ли ему самому ханом или предложить другого» (Джувейни. С.404).

62. Рубрук. С.102. Причиной удаления Берке из Предкавказья стали, конечно же, не мелкокорыстные интересы Бату, о которых говорит Рубрук, а сопротивление Берке планам общемонгольской иранской кампании, предусматривавшим альянс с христианами против мусульман (Костюков В.П. О Сартаке или Где решалась судьба Ирана // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. Выпуск 4. Уральск, 2005).

63. РД-II. С.69.

64. РД-II. С.81.

65. Джувейни. С.441. В сообщении Джувейни внимание привлекают два момента. Во-первых, отсутствие какого-либо упоминания имени Орды, что заставляет видеть в очередном его появлении у Рашид ад-Дина недостаток редакторской обработки «Сборника летописей». Во-вторых, представляется знаменательным упоминание имени отца только Балагая.

66. Kostyukov V. On the Administrative and Political Structure of the Juchi Ulus // Иерархия и власть. Четвертая международная конференция. (Москва, 13-16 июня 2006 г.). Тезисы докладов. М., 2006.

67. Т.И. Султанов видит военно-административную структуру Улуса Джучи трехчастной до начала XIV в. По его мнению, Поволжье и степи вдоль западного побережья Каспийского моря входили в центр и являлись личным доменом правителя Улуса Джучи. Правое крыло, которым тоже ведали ханы Сарая, составляли владения Шибана, а также других Джучидов, улусы которых находились к западу от Яика; его территория простиралась от Дуная на западе до среднего Иртыша на востоке. Левое крыло составляли владения пяти сыновей Джучи - Орды, Удура, Тукай-Тимура, Шингкума и Сингкума; его территория простиралась от верховьев Иртыша и Тарбагатая на востоке до Мангышлака на западе (через Северное Семиречье, среднюю Сырдарью и нижнюю Амударью) (Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М., 2006. С.221).

68. В очевидном противоречии с приведенными сообщениями Рашид ад-Дина находятся высказываемые в литературе предположения о принадлежности улуса Шибана левому крылу и соправительстве Орды и Шибана.

69. Это заставляет предполагать некую иерархию потомков Джучи в сфере наследования власти в Золотой Орде, вроде той, которую описал Утемиш-хаджи в легенде о юртах, поставленных Чингис-ханом для Бату, Орды и Шибана (Утемиш-хаджи. С.92).

70. Магакия: «Только двое из предводителей, Нуха-куун и Аратамур, проведав заблаговременно об опасности, взяли с собой сокровища, золото, превосходных лошадей, сколько могли и бежали с 12 всадниками [в англоязычных переводах «с 12 тысячами всадников», что, видимо, ближе к оригиналу - В.К.]. Переправившись через великую реку Кур, они воротились в свою сторону. Не довольствуясь тем, что спаслись, они восстановили против Гулаву Берке, брата Саин-хана, и в течение 10 лет производили страшное кровопролитие». К.П. Патканов в комментариях к переводу сочинения Магакии правильно определил Нуха-кууна как Ногая. Что касается Аратамура, которого грузинские источники именуют Ала-Темуром, то он может быть отождествлен с Илак-Тиму-ром - старшим сыном Байнала, старшего сына Шибана.

71. Рашид ад-Дин: «Войска, прибывшие с Кули и Татаром в это государство, большей частью разбежались. Некоторые вышли через Хорасан и расположились от гор Газны и

Бини-Гау до Мултана и Лахавура, которые являются границами Хиндустана. Старшим из эмиров, которые были их предводителями, были Никудер...» (РД-II. С.82). Еще в правление Угэдэя нойон Никудер был одним из командиров джучидского контингента в составе имперских войск, направленных к индийской границе, а после смерти командующего контингентом Каруласчина получил его должность (Boyle J.A. The Mongol Commanders in Afghanistan and India According to the Tabaqat-i-Nasiri of Juzjani // The Mongol World Empire, 1206-1370, edited by John A. Boyle, Variorum Reprints, 1977. P.242-243). Как видно, Никудер увел уцелевшие джучидские войска в хорошо знакомую ему область. От его имени произошли название орды, обитавшей на территории от верховий Амударьи до областей Кабула, Газни и Кандагара в протяжение целого столетия, и политоним «никудерцы». Арабские авторы, начиная с Бейбарса ал-Мансури и ан-Нувайри, приписывают главе Ордаидов титул «малик Газны и Бамиана» (СМИЗО-I. С.118, 551), т.е. сюзерен орды Никудера. На этом основании в литературе долгое время господствовало мнение, что «область Газны и Бамиана» являлась частью Улуса Орды и что его ханы реально управляли этой областью. На самом деле, орда Никудера (в составе которой, возможно, оказались также отряды внука Чагатая Негудер-оглана, имевшего владения в Грузии, в хулагидо-чагатаидском конфликте 1270 г. выступившего против ильхана, арестованного и умершего в ставке Абаги около 1275 г.) до середины 90-х гг. XIII в. являлась вассалом Ильханидов, затем подчинилась Чагатаиду Дуве, и ее земли надолго стали объектом борьбы между Хулагуидами и Чагатаидами (Арапов А.В. Никудерийская орда как фактор чагатайской истории (1270-1330-е гг.) // ). По предположению П. Джексона, основанием для причисления Газны и Бамиана к владениям Ор-даидам послужило расквартирование здесь до хулагуидо-джучидской войны монгольских отрядов Кули, впоследствии как-то проявлявших номинальную преданность его родственникам (Jackson P. The Dissolution. P. 244). Следует отметить, что все сыновья Кули (за исключением, может быть, только самого младшего - Мусульмана) были вместе с отцом в Иране, и, по-видимому, там остались. В частности, о четвертом сыне Кули, Аячи, Рашид ад-Дин сообщает: «Этот приехал сюда в детстве, а во времена Абака-хана он находился в Хорасане при Аргун-хане. После его воспитания и оказания ему милостей из дружеского расположения и для пользы дела его отправили вместе с сыном обратно» (РД-II. С.70). Несмотря на определенную натурализацию в Ильханате потомков Кули и дружеские отношения Абаги с Куинджи, начальниками войска Никудера Абага поставил Чагатаидов - сыновей Мубарек-шаха и сына Кара-Хулагу (РД-II. С.100). Г.В. Вернадский пишет, что в начале 1300-х гг. Токта предъявлял претензии на земли никудерцев и сумел ненадолго, привести к власти в Газне своего ставленника (Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь, М., 1997. С.197), однако, источник этих сведений не называет.

72. В 1262 г. убежище в Египте нашли около 200 джучидских воинов, в 1263 г. - более 1300 и еще больше в 1264 г. (СМИЗО-I. С.100-101, 164-165). По мнению Ч.Гальперина, в правление Бейбарса в Египет прибыли в общей сложности 3000 монголов (Halperin Ch. The Kipchak Connection: The Ilkhans, the Mamluks, and Ayn Jalut // BSOAS, n.63, 2000. P.244). Беглецы обратились в ислам и были приняты мамлюкским султаном на службу, их старшины сделались эмирами; некоторые, однако, предпочли вернуться к Берке.

73. Согласно одной версии, к колдовству против Хулагу прибегнул Балакан (РД-II. С.81), согласно второй, в волховании был уличен Тутар - после того как скончался Балакан (РД-III. С.54). В «Му’изз ал-ансаб» сообщается, что Татар планировал «сотворить зло» против Хулагу, причем из перевода В.Г. Тизенгаузена следует, что обвинение было клеветническим (Му’изз. С.43; СМИЗО-II. С.57). Отзвуки история гибели Джучидов в Иране обнаруживаются также в арабских летописях. У ал-Муфаддаля Балакан и Тутар (Балагия и Татарша) названы послами, направленными Берке к Хулагу для того, чтобы потребовать причитающуюся Берке долю добычи, а заодно с помощью включенных в посольство волшебников извести волшебников Хулагу (СМИЗО-I. С.188-189), а у

Ибн-Халдуна детали миссии Балакана и Тутара вплетены в изложение взаимоотношений Берке и Сартака (СМИЗО-I. С.380).

74. Киракос. С.236.

75. Относительно Катагана высказаны предположения, что речь идет об одной из жен Кули (Ханларян Л.А. Комментарии к книге: Киракос Гандзакеци. История Армении. М., 1976. С.312) или принце из потомства Угэдэя (Мыськов Е.П. Политическая история Золотой Орды (1236-1313 гг.). Волгоград, 2003. С.89). Более вероятно, что имеется в виду нойон Катаган, принимавший участие в осаде Багдада и Майфарикина. возможно, еще ранее, под 1236 г., его упоминают Киракос и Вардан среди монгольских военачальников, подчиненных Чормагану: «Гатага-ноину достались местности Чарека, Гетабакса, и Варда-нашата». В пользу предположения, что этот Катаган представлял в Иране Улус Джучи, может свидетельствовать сообщение Джувейни, согласно которому арест и доставка к Бату Ильчигадая были поручены хорчи Кадагану (Jackson P. The Dissolution. P.221). Вследствие молодости Мигана, заместившего умершего Кули, командование его туме-нами могло быть поручено Катагану.

76. Магакия. С.26-27, 31-32.

77. Костюков В.П. О Сартаке, 2005.

78. Вдова Кара-Хулагу Ургана-хатун с 1252 г. по 1261 г. осуществляла регентство при малолетнем Мубарек-шахе. Аналогичная ситуация в улусе Джучи передана ал-Карши в следующих словах: «После Сартака ибн Бату правление перешло к хаканам» (ал-Кар-ши. С.120).

79. Берке пришел к власти, по-видимому, не ранее 1258 г., но при жизни Мункэ. Если бы Берке оказался во главе улуса после смерти Мункэ, как доказывает Е.П. Мыськов (Мыськов Е.П. Ук. соч. С.74-83), т.е. без надлежащей легитимизации, это вряд ли было бы оставлено без внимания Рашид ад-Дином. В пользу мнения о воцарении Берке при жизни Мункэ может быть привлечена также произведенная в 1258 или в 1259 г. замена правившего приднепровским улусом Курумши Бурундаем, за которой последовала резкая активизация военной активности Золотой Орды на европейском направлении. Согласно ал-Айни, Берке убеждая Арик-Бугу в законности его воцарения, приводил следующий аргумент: «ты имеешь больше прав на ханство, потому что Манку-хан назначил тебя на него (ханство) при своей жизни» (СМИЗО-Ia. С.382).

80. Едва ли главной причиной воцарения в 1266 г. внука Бату Менгу Тимура было то обстоятельство, что у Берке не было сыновей (В.В. Бартольд. С. Лэн-Пуль и другие ориенталисты полагали, что у Берке все же был сын Бадр ад-дин Мухаммед, умерший в Каире в 1280 г., однако, как показал Д. Айалон, его отцом был не золотоордынский хан, а хорезмийский военачальник Хусам ал-Дин Берке-хан б.Даулат-хан ал-Хорезми, нашедший убежище в Египте). Кроме того, в то время был жив Беркечар, возможно, еще здравствовали и другие сыновья Джучи, т.к. в письме египетскому султану в 1263 г. Берке писал: «я и четыре брата мои.» (СМИЗО-I. С.59).

81. РД-III. С.24.

82. Шамс-ад-дин Курт, утвержденный в своей должности Мункэ, отверг требования Бала-кана и Тутара обеспечить реквизиции, которые традиционно налагались на подвластную ему область в пользу Бату. Когда же Балакан приказал нойону Кит-Буге захватить Шамс-ад-дина, последний нанес Кит-Буге поражение и, ускользнув от новой попытки ареста, прибыл к Хулагу с жалобой на действия Джучидов. Разъяренный Хулагу строго наказал агентов Джучидов, намеревавшихся арестовать Шамс-ад-дина, и подтвердил его права на владение Гератом (Jackson P. The Dissolution. P.222-223; Allsen Th.T. Culture and Conquest in Mongol Eurasia. Cambridge University Press, 2004. P.53).

83. РД-III. С.31, 42.

84. В письме Бейбарсу Берке извещал, как Хулагу «действует против ясы Чингизхановой и закона народа своего, о том, что совершенное им душегубство вызвано только враждой к нему» (СМИЗО-I. С.59). На мой взгляд, конъектуры В.Г. Тизенгаузена в этом отрывке, представляющие дело так, что это сам Берке выступает против Ясы Чингис-хана и

душегубствует из вражды к Хулагу, не корректны. Берке, даже если вообразить его экзальтированным мусульманским фундаменталистом, вряд ли мог ставить себе в заслугу «душегубство» и борьбу с Ясой Чингиз-хана. По словам ал-Иунини, Берке после битвы с войском Хулагу увидел множество убитых, поплакал и сказал: «Тяжело мне видеть монголов, убивающих мечами один другого, но что делать с теми, кто изменил Ясе Чингис-хана?» (Поляк А.Н. Новые арабские материалы позднего средневековья о Восточной и Центральной Европе // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964. С.39). Ясы, т.е. норм обычного степного права, не чурались и в судопроизводстве мамлюкского Египта (см., напр., Ayalon D. The Great Yasa of Chingiz Khan. A Reexamination (Part C1) // Studia Islamica, n.36, 1972).

85. РД-III. С.40, 42.

86. РД-II. С.67.

87. Такое заключение обязывает сделать формулировка претензии старшего сына Ти-мур-Буки Кублука: «Прежде улусом ведал мой отец, и он [улус] по наследству переходит ко мне» (РД-II. С. 67-68). Небеспочвенность требований Кублука подтверждается сообщением Бейбарса ал-Мансури, согласно которому сын Кублука, Кушнай, после кончины отца обратился за помощью к Токте и «смог заполучить свою страну, утвердился в ней на основе (прав на нее) своих отца и деда» (СМИЗО-Ia. С.116). Поскольку ультимативное заявление Кублука последовало непосредственно после смерти отца Баяна, резонно предположить, что Тимур-Бука правил до того, как улус возглавил Ку-инджи. Любопытно, что четвертой женой Тимур-Буки была Баялун, сестра уже упомянутой выше жены Хулагу-хана Кутуй-хатун. Таким образом, можно допустить, что одним из факторов, способствовавших занятию места главы улуса Ордаидов, являлись родственные связи с Хулагуидами. Кублук, впрочем, родился от первой жены Ти-мур-Буки, и в своей борьбе с Баяном опирался на помощь Хайду и Дувы, «своим» для Хулагуидов был его соперник.

88. Перспективным источником, способным послужить уточнению имен глав джучидских кланов и уяснению их статусных позиций в начале 60-х годов XIII в., является фрагмент письма Берке султану Бейбарсу, в котором перечисляются принявшие ислам его родичи и эмиры: «наши старшие и младшие братья со своими детьми, сыновья Будаку-ра со своими чадами и домочадцами, Пулад-Кукаджасу (Кукаджур), Ианшунука (Иан-шанука) и находящиеся на землях их Кудагу, Караджар, Танушбуга (Танушукбуга), Ширамун, Бузбаку, Мёнгкадар со своими ратями, Беккадак-Байнал, Токузогул, Кутлуг-тимур, Аджи со своими детьми, Дурбай и десятитысячный отряд, который двинулся на Хорасан, да все те, которые отправились с Байджу, например, Байнал-Нойон и Айкаку» (СМИЗО-I. С.99). Приход Берке к власти, несомненно, имел черты мусульманского переворота, но упоминание в числе принявших ислам «старших и младших братьев» без указания их имен заставляет предположить, что список является, скорее, «должностным», нежели «конфессиональным», т.е. в нем поименована джучидская элита, поддержавшая Берке и возглавившая основные структурные подразделения Улуса Джучи. Несмотря на искаженность большинства имен, в некоторых из них угадываются потомки Бувала, Шибана, Тука-Тимура и других сыновей Джучи. Так, в «сыновьях Будакура» можно подозревать Шибанидов, сыновей Бахадура, который, как предполагалось выше, погиб в Венгрии (особое расположение правителей к своим осиротевшим внукам можно заметить в монгольской династийной практике, начиная с Угэдэя и Чагатая; у Бахадура было два сына: Кутлуг-Бука, не оставивший потомства, и Джучи-Бука, к которому восходят все последующие правители Улуса Шибанидов). В списке присутствуют Караджар, в котором можно видеть сына Удура, улус которого, действительно, находился «на землях» Орды и его потомков, и Ширамун, идентифицируемый со вторым сыном Шингкура, улус которого, как полагают, тоже входил в левое крыло. Мёнгкадар - это, возможно, второй сын Бувала; Токузогул - второй сын Тангкута..

89. Это, в частности, свидетельствуется рассказом Бейбарса ал-Мансури о разделе кочевий Ногая, предпринятом Токтой после победы над Ногаем: «Он (Токта) .двух сыновей

своих, Тукулбугу и Ильбасара, отправил во владения Ногая. Что касается Тукулбуги, то он утвердился в Исакчи, на реке Дунае и на местах, прилегающих к Железным Воротам, где находились становища Ногая, а Ильбасар устроился на реке Яик. Так перешли Северные области вполне к царю Токте» (СМИЗО-І. С.117).

90. РД-ІІ. С.84-85.

91. В 1239 г. Коркуз, которому было поручено управлять всеми областями за Амударьей, отправившись из Каракорума к месту службы, «поехал к Тангуту, брату Бату, а оттуда через Хорезм направился в Хорасан» (РД-ІІ. С.47). Войска Бату в 1239 г. продолжали военные действия в Половецкой степи, на Руси, на Кавказе и в Крыму; Тангуту же, по всей видимости, было поручено управление заволжскими территориями улуса.

92. «Четвертый сын Иоджи-хана - Беркеджар. Этот Берке ушел, оставив Беркеджара в Су-заке. Когда [его отец?] умер из-за того, что сосал молоко неверных, одна старуха-мусульманка нашла [и] забрала его. Ту старуху отдал ему [и] ушел» (МИКХ. С.34). Как приверженец ислама Беркечар аттестован также в сочинениях Киракоса и Себастаци (Киракос. С.226; Армянские источники о монголах. М., 1962. С.27). В процитированном отрывке из «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» нашла отражение история обращения в ислам Берке, содержащаяся в «Табакат-и-Насири» Джузджани (СМИЗО-ІІ. С.17). С некоторыми отличиями она изложена также в «Чингиз-наме» (Утемиш-хаджи. С.96-97). По Джузджани, обучение Берке исламу происходило в Ходженте; по Утемиш-хаджи, Берке в юности жил в Сыгнаке.

93. «Когда весть о поражении Кайду и Кипчака дошла до Менгу-Тимура, он разгневался и послал на помощь Кайду своего дядю Беркечера с пятьюдесятью тысячами всадников. Этот снова собрал рассеявшиеся дружины, и они дали бой Бораку, разбили его и с войском обратили в бегство» (РД-ІІІ. С.70). Весною 1269 г. собравшиеся «на луговьях Таласа и Кенджека» Беркечар, Хайду, Кипчак и Борак договорились о переделе Маверан-нахра (и, надо полагать, об узаконении владений Хайду в Семиречье) с учетом законных интересов Борака. Это соглашение было реализовано после того реализовано после того, как его одобрил Менгу-Тимур (РД-ІІІ. С.71).

94. Возможно, речь идет о внуке Шибана Джучи-Буке, которого автор «Му’изз ал-ансаб» называет Бука-Джуджи (Му’изз. С.42). В пользу отождествления Буки с Джучи-Букой свидетельствует рассказ Рашид ад-Дина о вторжении в Азербайджан золотоордынского войска под предводительством Тама-Токты и Буки (РД-ІІ. С.82), которое перекликается с известием Махмуда б.Вали о том, что Джучи-Бука командовал авангардом в походе Менгу-Тимура на Азербайджан (Ахмедов Б.А. Государство кочевых узбеков. М., 1965. С.163). Но не исключено, что имеется в виду сын Ногая, ибо при описании ветви Бувала автор «Му’изз ал-ансаб» второго сына Ногая, именуемого Рашид ад-Дином Муке, называет Букой и напоминает, что Ногай «содействовал в воцарении Туктайа» (Му’изз. С.43). По Рашид ад-Дину, Токта, узнав о намерении совместно царствовавших Алгу, Тогрыла, Тула-Буки и Кунчека расправиться с ним, «искал защиты у Иылыкчи, сына Беркечара», и послал Ногаю сообщение с просьбой о защите и обещанием всегда быть в его подчинении (РД-ІІ. С.83).

95. Му’изз. С.42.

96. В связь с ослаблением позиций Ордаидов при воцарении Берке, вероятно, можно поставить упоминавшуюся выше замену Курумши, в котором многие исследователи видят третьего сына Орды, Бурундаем.

97. «И те, которые там были, сговорившись, посадили Ариг-Буку на каанство в местности Яйлаг-Алтай. А это были: Ургана-пири, жена Кара-Хулагу, Асутай и Уренгташ - сыновья Менгу-хана, Алгу - племянник Чагатая, Наймадай - сын Тогачара, Есу - младший брат Чинг-Тимура, сыновья Кадана - Курмиши и Начин, сын Орды - Карачар и один сын Бэлькутай-нойона» (РД-ІІ. С.159-160).

98. «Ариг-Бука дал войско Джумкуру, старшему сыну Хулагу-хана, Карачару, сыну Орды, и с несколькими другими царевичами послал [их] войной на Кубилай-каана. В передовой рати каана были Иисункэ и Нарин-Кадан. Когда они встретились на земле., то

вступили в сражение, и войско Ариг-Буки было разбито; Джумкур и Карачар с небольшим числом [людей], убежав, ушли с поля битвы» (РД-II. С.159-160).

99. «А в то время Хулагу и Алгу склонялись на сторону каана и беспрерывно посылали друг к другу гонцов. Хулагу-хан посылал гонцов к Ариг-Буке, сердился и сдерживал его, он посылал также гонцов и к кану, точно также и Алгу посылал гонцов, а когда узнал, что Кайду и Кутуку находятся на стороне Ариг-Буки, несколько раз нападал на них и отгонял [их]» (РД-II. С.162).

«А Хуку, сына Гуюк-хана, Чапата, сына Нагу, Кутука, сына Карачара, и еще нескольких других царевичей [каан] выслал в Туркестан (РД-II. С.167).

100. «Из войск Джучи-хана одной половиной ведал он [Орда - В.К. ], а другой половиной Бату. С [этим] войском и четырьмя братьями - Удуром, Тука-Тимуром, Шингкумом -он составил левое крыло [монгольского] войска; и их до сих пор называют царевичами левого крыла. И теперь еще их род пребывает с родом Орды» (РД-II. С.66).

101. РД-II. С.77. Т. Оллсен, правильно определяя Карачара как сына Удура, ошибочно принимает сподвижника Арик-Буги Курумиши за третьего сына Орды (Allsen Th.T. The Princes. P.17). Рашид ад-Дин, перечисляя Чингизидов, посадивших Арик-Бугу на трон, называет Курумиши сыном Кадана и подтверждает правильность этого определения, когда рассказывает, что после победы Хубилая Илджидая, «который оклеветал Курми-ши, сына Кадана, и приложил усилия к тому, чтобы его убили .передали Кадану, чтобы [тот] его казнил» (РД-II. С.160, 167).

102. Рашид ад-Дин, следуя тезису о законности воцарения Хубилая, пишет: «Во время усобицы Арик-Бокэ с Кубилай-кааном, когда Джумукур пребывал в ставках Менгу-каана и Арик-Бокэ находился там, а Кубилай-каан был далеко, ему по необходимости пришлось стать на сторону Арик-Бокэ и сражаться с войсками Кубилай-каана ради Арик-Бокэ» (РД-III. С.19).

103. Пожалования содержатся в послании Хубилая Хулагу и Алгую, в котором, что примечательно, владения Берке вовсе не упоминаются: «От берегов Джейхуна до ворот Мис-ра войском монголов и областями тазиков должно тебе, Хулагу, ведать и хорошо охранять, оспаривая славное имя наших предков. С той стороны Алтая и до Джейхуна пусть охраняет и ведает улусом и племенами Алгу, а с этой стороны от Алтая и до берегов моря-океана я буду охранять» (РД-II. С.162).

104. В литературе эти события относят в концу 1259 г. - началу 1260 г., в соответствии с сообщением Рашид ад-Дина, что Тутар был казнен 13 февраля 1260 г., хотя в версии, винящей Балакана, Рашид ад-Дин относит начало конфликта к 1256 г. (РД-III. С.54; РД-II. С.81). Еще одну дату столкновения между Хулагу и Берке Рашид ад-Дин дает в описании мероприятий Хубилая после его победы над Арик-Бугой. Она тоже неточная, но зато хорошо объясняет причины и следствия потрясений, пережитых империей в начале 60-х годов XIII в. По словам Рашид ад-Дина, Хубилай позвал Хулагу, Берке и Алгуя на курултай для решения судьбы Арик-Буги. Все приглашенные дали согласие явиться, но исполнить его не смогли, т.к. «Ариг-Бука заболел и скончался, а между Хулагу и Берке случилась ссора и произошла война., и оба они скоро скончались» (РД-II. С.168). Незаинтересованность Рашид ад-Дина в объективном освещении конфликта особенно хорошо обнаруживается в утверждении, что расправа с Тутаром (или с Бала-каном) была предпринята с одобрения Берке. Более поздняя, чем принято считать, хронология начала конфликта вытекает также из даты прибытия в Египет первой партии джучидских беглецов - 9 ноября 1262 г.

105. РД-II. С.167.

106. РД-II. С.168.

107. Таким образом, следует считать, что Куинджи возглавил улус Ордаидов не позже 1267 г.

108. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т.П. Л., 1926 С.480-481; Караев О.К. Чагатайский улус. Государство Хайду. Могулистан. Образование кыргызского народа. Бишкек, 1995. С.20-22. В другом месте своего повествования

Рашид ад-Дин успех восстания Хайду тоже объясняет союзом с Джучидами: «Мало-помалу он собирал из всех мест войска, завел дружбу с домом Джучи и с его помощью захватил некоторые области» (РД-II. С.13). Ю.П.Верховский и Б.И.Панкратов нашли упоминание «дома Джучи» ошибочным и снабдили его примечанием, что здесь нужно читать: «с домом Чагатая». Это, разумеется, отчасти верно в долгосрочной перспективе, но в начале восстания Хайду пришлось бороться с Чагатаидами - с Алгуем, а после его смерти с Бораком.

109. РД-II. С.170.

110. РД-II. С.171.

111. Хотя, по словам Рашид ад-Дина, Хубилай после смерти Берке «пожаловал» его улус Менгу-Тимуру (РД-II. С.168), новый золотоордынский хан сюзеренитет императора не признал. Это свидетельствуется не только выпуском монет с именем Менгу-Тимура и сохранением состояния войны с Ильханатом, но и тем, что отправленные против Хайду сыновья Хубилая, Нумуган и Кокеджу, арестованные своими подчиненными и переданные в руки Менгу-Тимура, оставались в плену до воцарения Туда-Менгу (РД-II. С.155,

169, 171).

112. РД-II. С.171. Поездка в Ханбалык так и не состоялась. Джучидские кингмейкеры, видимо, не решились предъявить императору своего избранника. О том, что Туда-Менгу уже при воцарении был не вполне нормальным человеком, свидетельствуют нелепые просьбы, с которыми он обращался к египетскому султану (СМИЗО-I. С.105). Анекдоты о слабоумии Туда-Менгу помнились еще в первой половине XVI в. (см. Утемиш-хаджи. С.99-101). Однако главной причиной неисполнения намерения Джучидов прибыть к Хубилаю была, по всей видимости, позиция Хайду, который тоже вначале согласился участвовать в курултае, но позже благоразумно отказался от этого рискованного шага. При сохранении конфронтации между императором и Хайду политика Куинджи должна была быть крайне осмотрительной. Возвращение на службу Хубилаю вышеупомянутых царевичей Букура и Улус-Буки, нашедших было приют у Куинджи, можно расценить как очередное проявление доброй воли Куинджи. Ответные шаги Хубилая свидетельствуются сообщением «Юань Ши», согласно которому в феврале 1288 г. император предоставил принцу Хуо-ни-чи (Коничи) 500 унций серебра, жемчужное ожерелье и комплект дорогих одежд (Allsen Th.T. The Princes. P.21). Нейтралитет Куинджи, нашедший отражение в рассказе Марко Поло, по-видимому, до некоторой степени устраивал Хубилая.

113. Рашид ад-Дин описывает Куинджи как больного человека, страдавшего тяжелой формой ожирения. Другое имя Куинджи из «Шуаб-и панжгана» Рашид ад-Дина -Turuq-ka’an (Allsen Th.T. The Princes. P.15), по всей видимости, является ироническим прозвищем, имеющим в виду тучность Куинджи.

114. «Этот Куинджи был долгое время правителем улуса Орды и другом и приверженцем Аргун-хана, а потом и государя ислама, Газан-хана.. Он всегда посылал [к ним] гонцов с изъявлением любви и искренней дружбы» (РД-II. С.67). Конкретный пример посольства относится ко времени правления Гейхату: 13 июля 1293 г. «прибыли гонцы от Ко-ничи-огула с изъявлением единодушия и просьбой о союзе». Любопытно, что в марте следующего года к Гейхату «прибыли гонцы от Токтая. Их старшины - царевич Калин-тай и Пулад - предстали перед его высочеством в Далан-науре с изъявлением мира и согласия и разного рода просьбами» (РД-III. С.134).

115. Независимость и миролюбие «северного царя» особо отмечает Марко Поло: Канчи «никому не подвластен, хотя он из роду Чингис-хана, то есть из императорского, и близкий родственник великого хана.. У царя много народу, но он ни с кем не воюет и мирно правит своим народом» (Марко Поло. С.225). Следует отметить, что имеющаяся в литературе попытка отождествления Канчи с двенадцатым сыном Шибана, Коничи (Абди-ров М. Хан Кучум: известный и неизвестный. Алматы, 1996. С.18), едва ли может быть принята.

116. РД-III. С.107.

117. РД-II. С.170.

118. СМИЗО-I. С.513.

119. РД-II. С.68.

120. Марко Поло. С.225-226.

121. Алексеев М.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников XIII-XVII вв. Иркутск, 1941. С.40. У Шакарима Кудайберды-улы есть любопытное замечание, относящее к местоположению улуса Орды: «Старший сын Жоши - Орда, известный также под именем Ежена, по моим предположениям, - первопредок всех калмыцких ханов» (Шакарим Кудайберды-улы. Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий. Алма-Ата, 1990. С.95).

122. СМИЗО-I. 512-513.

123. Allsen Th.T. The Princes. P.22.

124. Рашид ад-Дин пишет, что у Куинджи было четыре сына: Баян, Бачкиртай, Чаган-Букай и Макудай (РД-II. С.67).

125. СМИЗО-I. С.394.

126. РД-II. С.14, 67-68, 212; СМИЗО-I. С.394, 512-513.

127. СМИЗО-I. С.513.

128. СМИЗО-I. С.521.

129. У ал-Айни: «в Хорезме». Здесь он следует Ибн Халдуну, который пишет, что «Ясаул, сын Борака, сына Сунтая, сына Митукана, сына Джагатая, был царем Харезма. Узбек подстрекнул его овладеть Хорасаном и помог ему войском через наместника своего Кутлуктемира. .Ясаул овладел значительною частью Хорасана и Джубан на этом заключил с ним мир» (СМИЗО-I. С.387)». По предположению А.В. Арапова, аттестация Ясавура как «царя Хорезма» может означать, что в сферу его влияния кроме Маверан-нахра входили земли южного (чагатайского) Хорезма (Арапов А.В. Ук. соч.). Все источники указывают на то, что войска Кутлуг-Тимура и Ясавура должны были соединиться в Иране, а не Хорезме. Согласно Бидлиси, когда Ясавур, вытесненный из Мавераннах-ра, ушел в Хорасан, Олджайту «предоставил ему право поселиться в тех вилайетах в любом месте.. Иасавур поспешил в Бадгис и Герат и поселился. в долине Кадес» (Ша-раф-хан Бидлиси. Шараф-наме. Том II. М., 1976. С.57). Ибн Дукмак и Ибн Халдун сообщают, что Ясаул овладел Хорасаном и прилегающими областями и лишь потом стал просить помощи у Узбека (СМИЗО-I. С.326, 388). По Вассафу, в то время как джучид-ская армия вторглась в Арран, Ясавур и Бектут «без (ханского) ярлыка расположились на зимовке в Мазандеране» (СМИЗО-II. С.88).

130. Ногая Натанзи считает сыном Кули, сына Орды (Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. С.265).

131. СМИЗО-II. С.127-131.

132. СМИЗО-II. С.211.

133. СМИЗО-II. С.214.

134. Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. С.265.

135. Му’изз. С.44.

136. МИКХ. С.41-42.

137. Утемиш-хаджи. С.113.

138. Абу-л-Гази. С.102.

139. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С.129.

140. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С.149.

141. Мингулов H.H. К некоторым вопросам изучения истории Ак-Орды // Казахстан в эпоху феодализма (Проблемы этнополитической истории). Алма-Ата, 1981. С.85.

142. Пищулина К.А. Юго-Восточный Казахстан в середине XIV - начале XVI веков. (Вопросы политической и социально-экономической истории). Алма-Ата, 1977. С.38.

143. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М., 1985. С.66.

144. Ерофеева И.В. Родословные казахских ханов и кожа XVIII-XIX вв. (История, историография, источники). Алматы, 2003. С.63-64.

145. Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. Потомки Чингиз-хана. Алматы, 2001. С.139-144; Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. С.264-270.

146. Григорьев А.П. Сборник ханских ярлыков русским митрополитам: Источниковедческий анализ золотоордынских документов. СПб., 2004, с.162.

147. Ускенбай К. Мухамеджан Тынышпаев - исследователь казахского средневековья // Дауирдин жарык жулдызы: Халкымыздын корнекти саяси кайраткери М. Тынышбаевка арналады. Алматы, 2001. С.166-173.

148. Юдин В.П. Орды: Белая. Синяя. Серая, Золотая. // Казахстан. Средняя и Центральная Азия в XVI-XVIII вв. Алма-Ата, 1983. С.127; Юдин В.П. Переход власти к племенным биям и неизвестной династии Тукатимуридов в казахских степях в XIV в. (к проблеме восточных письменных источников, степной устной историографии и предыстории Казахского ханства) // Утемиш-хаджи. Чингиз-наме. Алма-Ата, 1992. С.67.

149. Абусеитова М. Х. Казахстан и Центральная Азия в XV-XVII вв.: история, политика, дипломатия. Алматы, 1998.

150. Jackson P. The Mongols and the West: 1221-1410. Longman Publishing Group, 2005. P.369.

151. Вернадский Г.В. Ук. соч. С.470-471.

152. Allsen Th.T. The Princes. P.31.

153. В «Джами’ ат-таварих» сын Баяна назван Саты-Бука, а в «Шуаб-и панжгана» - Са-сы-Бука. Но обращая внимание на полное совпадение имени одного из сыновей Баяна и имени «сына Ногая», которым Натанзи открывает династию ханов Ак-Орды в XIV в., уместно также иметь в виду, что согласно Бейбарсу ал-Мансури, главой улуса Ордаи-дов после смерти Баяна стал сын Кублука Кушнай, который «смог заполучить свою страну, утвердился в ней на основе (прав на нее) своих отца и деда» (СМИЗО-Ia. С.116).

154. Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. С.228.

155. Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. С.143-144.

156. Это наблюдение принадлежит М.Тынышпаеву: «у казаков, а особенно у чингисидов, осталась память о каком-то хане Ежене (некоторые тюринцы считают его даже предком, между тем как Токай-Темир совсем неизвестен)» (Тынышпаев М. Примечания к родословной дома Джочы-хана, старшего сына Чингисхана // Тынышпаев М. Великие бедствия. Алматы, 1991. С.95).

157. Наблюдение, тоже принадлежащее М.Тынышпаеву: «Джочы, отец Ежена и Токай-Те-

мира, умер в 1227 году, а Орус в 1376 году, т.е. их разделяют 150 лет; по первому на это время приходится 7 поколений, по второму (Токай-Темир, Узь-Темир, Ходжа, Бадакул, Орус) - 4 поколения. Из многочисленных родословных казаков выясняется, что на 100

лет у них обычно приходится 4 поколения и нередко - 5, и очень редко - 3 (случаи, по-

добные последним, помнят казаки, считая их божьим наказанием). В ханской фамилии были приняты более ранние браки, чем у казаков, т.е. на 100 лет должно приходится более 4 поколений. Такой подсчет более оправдывает родословную от Ежена, чем от Токай-Темира» (Тынышпаев М. Ук. соч. С.95).

158. Исин А.И. Трактовка политической истории Кок-Орды // Вестник Университета «Семей», №1, 1997.

159. Как историческую беллетристику характеризует сочинение Натанзи Ю. Шамильоглу. По его мнению, Натанзи, подобно нынешним авторам, работающим в этом жанре, включил в ткань сугубо художественного повествования много исторических персонажей. После демонстрации недостоверности известий Натанзи о западной части Улуса Джучи, Ю. Шамильоглу заключает: «Большинство ученых все еще благосклонно относится к информации Натанзи, ограничившись простым исправлением внесенной им путаницы в наименования Синей и Белой Орд. Однако, учитывая предыдущее обсуждение надежности Натанзи, какие могут быть оправдания для использования «Мунтахаб ат-теварих-и-Муини» в качестве «уникального» источника по истории улуса Орды без самых серьезных предосторожностей?» (Shamiloglu U. Tribal Politics and Social Organization in the Golden Horde. Columbia University, 1986. P.165-168). Аналогичную оценку дает сочинению Натанзи А.Г. Гаев: Натанзи создавал художественное произве-

дение, «при этом произвольно осмысляя, компонуя и с помощью фантазии увязывая в единую канву известные ему разрозненные исторические факты и сюжеты. Т.е. «Аноним Искандера» является не генеалогическим и даже не вполне историческим сочинением, а больше назидательно-публицистическим, показывающим молодому тимурид-скому царевичу Искандеру в соответственно подобранных и подчас гротескно обработанных исторических картинах, «что такое хорошо и что такое плохо»« (Гаев А.Г.Те-неалогия и хронология Джучидов. К выяснению родословия нумизматически зафиксированных правителей Улуса Джучи // Древности Поволжья и других регионов. Нумизматический сборник. Вып. IV. Т.3. Нижний Новгород, 2002. С.14).

160. Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. С.111.

161. Му’изз. С.154-155.

162. По мнению А.К. Алексеева, хотя Махмуд б.Вали был знаком с сочинением Натанзи, он по политическим соображениям предпочел воспользоваться версией «Му’изз ал-ансаб» и причислить Урус-хана к потомству Тукай-Тимура, т.к. «отнесение .казахских султанов к младшей ветви Джучидов ставило их в равное положение с Аштарханидами, что было удобно покровителям Махмуда б.Вали» (Алексеев А.К. Политическая история Ту-кай-Тимуридов: По материалам персидского исторического сочинения Бахр ал-асрар. СПб., 2006. С.62). Это новое обнаружение подлога в происхождении Уруса, путь к которому уже хорошо проторен критикой шибанидских историков, ставит, по меньшей мере, два вопроса. Какие политические дивиденды из реального или мнимого старшинства своего предка можно было получить через более чем четыре столетия после рождения династии, когда сами Аштарханиды только что, не смущаясь старшинством Ши-банидов, отняли у последних Бухару, когда рядом с ними благополучно существовали абсолютно «незаконные» нечингизидские династии и когда казахские ханы формально все равно оставались для Аштарханидов старшими, так как они и в якобы фальсифицированной генеалогии происходили от старшего сына Уз-Тимура (Узан-Тимура, Кин-Тимура, Кай-Тимура), тогда как Аштарханиды - от младшего? И зачем было прибегать к столь сомнительной подмене на виду у общеизвестно глубокой памятливости кочевой аристократии о многих поколениях своих предков, когда существовали более надежные способы утверждения главенства заказчика? В сочинении Махмуда б.Вали такой прием - фальсификация прецедента подчинения, кстати, использован как в отношении потомков Шибана, так и в отношении потомков Уруса. В первом случае это утверждение, что сын Шибана, Бахадур, якобы «считал своим обязательным и непременным долгом подчинение и повиновение потомкам Тукай-Тимур-хана, которые были известны под [именем] ханских сыновей, и в течение жизни не убирал ногу из того круга [повиновения]» (МИКХ. С.327); во втором - сообщение о принесении главою казахов Ишим-ханом незадолго до своей смерти присяги на верность Имам-Кули-хану (Алексеев А. Ук. соч. С.124).

163. Цветовые обозначения, присвоенные Натанзи левому и правому крыла Улуса Джучи, породили дискуссию, продолжающуюся и поныне (см. Ускенбай К. Улусы первых Джучидов. Проблема терминов Ак-Орда и Кок-Орда // Тюркологический сборник. 2005: Тюркские народы России и Великой степи. М., 2006). Ошибочность обозначений Натанзи была убедительно продемонстрирована Г.В. Вернадским, М.Г. Сафаргалие-вым, Г.А. Федоровым Давыдовым, Т.И. Султановым. Автор настоящей статьи придерживается той точки зрения, что приведены достаточные доводы к тому, чтобы считать термин «Ак-Орда» названием правого крыла, а термин «Кок-Орда» - названием левого крыла улуса Джучи. Что же касается исторического дрейфа цветовых названий и употребления этих же и подобных им обозначений для бараунгаров и джунгаров второго порядка или для улусов других Джучидов, то для удовлетворительного решения названных вопросов тех отрывочных, допускающих множественные толкования сведений, которые сейчас есть в распоряжении исследователей, явно недостаточно.

164. См., напр., Немировский А.А. Правители улуса Орда-ичена в 1300-1370 // http://wirade.ru /cgi-bin /wirade/YaBB.pl?board=mong;action=display;num=1156549894

165. РД-ІІ. С.82. Здесь кто-то из соавторов Рашид ад-Дина спутал потомка Бувала с его тезкой, потомком Орды, упомянутом в разделе с генеалогией Джучидов: Нокай б.Джарук,

б.Тумакан, б.Кули, б.Орда (РД-ІІ. С.69).

166. Shamiloglu. Ук. соч. Р.170.

167. МИКХ. С.39-42.

168. Абу-л-Гази. С.102.

169. Му’изз. С.44.

170. В повествовании Абу-л-Гази об участии Джучидов в похоронах Чингиз-хана и избрании кааном Угэдэя Тука-Тимур выступает именно в роли хранителя родового очага (Абу-л-Гази. С.103), т.е. отчигина или ежена (Скрынникова Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингиз-хана. М., 1997. С.36-37).

171. Шейбани-хан: «Если некоторые области мы и отняли из рук потомков Тимур-бека, то не из жажды царствовать и не из-за недовольствования малой страной, а скорей в силу божественного предопределения, которое требует, чтобы наследственное владение вновь вернулось в руки нашей власти и воли» (Рузбихан. С.96).

172. «.Все казахи являются улусом Чингиз-хана. Их ханы и султаны - потомки Чингиз-хана или Шибана, который приходится предком его ханскому величеству, и между ними есть родство и свойство» (Рузбихан. С.62). Участие, пусть даже косвенное, Шейба-ни-хана в фальсификации происхождения Бурундук-хана следует исключить не только потому, что спор между ними шел не о родовых землях, но и потому, что в то время, когда Бурундук-хана отделяли от основателя династии не более дюжины поколений, такого рода подделка людям, причастным к ней, не принесла бы ничего, кроме позора. По свидетельству Рашид ад-Дина, «обычай монголов издревле таков, что они блюдут [память] о своем происхождении и о родословных, .каждому народившемуся дитяти отец и мать объясняют предания о роде и родословной, и они [монголы] всегда соблюдали таковое правило, и в настоящее время оно почитается у них.» (РД-Іб. С.29), и надо думать, при том значении, которое придавалось генеалогии у монголов, вообще, а у Чингизидов, в особенности, всего через полтора века после смерти Орды, Тука-Тимура, Шибана их потомки превосходно знали свою родословную и без поверки письменной традицией.

173. «Когда казахи прибывают в места зимовья, то располагаются на протяжении реки Сей-хун, и, может быть, длина берегов Сейхуна, на которых они оседают, превышает триста фарсахов. .В каждом известном улусе есть [свой] полновластный султан из потомков Чингиз-хана, который со своим народом пребывает в какой-либо местности, старинном юрте. [Султаны] сидят там до сих пор еще со времени Ючи-хана и Шибан-хана и пользуются пастбищами. Точно так же они располагаются и занимают места по ясе [Чингиз-хана]» (Рузбихан. С.94).

174. Рузбихан. С.95.

175. Костюков В.П. Улус Шибана в ХІІІ-ХІУ вв. (по письменным источникам) // ПИФК. Вып. УІ. Москва-Магнитогорск, 1998. С.212-213.

176. Абу-л-Гази. С.98.

177. Абу-л-Гази. С.103.

178. Как сообщает Рашид ад-Дин, «до настоящего времени Баян восемнадцать раз сражался с Кублуком и войском Кайду и Дувы, из них шесть раз лично участвовал в сражениях» (РД-ІІ. С.68). Усобица такого масштаба сама по себе могла нанести непоправимый урон витальности рода Орды.

179. Вероятно, не обошлось и без репрессий: так, Рашид ад-Дин сообщает о казни Токтой внука Чимбая, Яку (РД-ІІ. С.76).

180. Согласно Утемиш-хаджи, Узбек после прихода к власти отдал потомков 17 сыновей Джучи «в хошун» Кыйату Исатаю, якобы сделав исключение только для Шибанидов -в память о заслугах их родоначальника (Утемиш-хаджи. С.92, 105). Как справедливо писал В.П. Юдин, «эта внешне очень эффектная акция преследовала и прозаическую, но гораздо более важную, чем наказание, цель - устранение реальных соперников, за-

конных претендентов на ханскую власть» (Юдин В.П. О строительстве мавзолея Кыйа-та Джир-Кутлу на Сырдарье в XIV в. в связи с историей Дашт-и Кыпчака // Чингиз-на-ме. Алма-Ата, 1992. С.84). В рассказе Утемиш-хаджи недоверие могут вызвать мотивы милости, проявленной Узбеком к Шибанидам, вследствие которой, по их словам: «После огланов Саин-хана ханствование на троне того хана досталось нам» (Утемиш-хад-жи. С.93). Однако есть основания предположить, что была еще одна, вполне житейская причина, способствовавшая тому, что Шибаниды благополучно пережили правление Узбека. В повествовании Вассафа о посольстве Токты к Газану сообщается , что в соответствии с инструкцией Токты требования к Газану были выставлены в вызывающе грубой форме, но «Темта, сын Токтая», будучи царевичем предусмотрительным, без ведома хана снабдил посольство хорошими подарками и включил в него Ису-гургана, который сумел изложить суть поручения «с присоединением ласкательств и любезностей» и тем самым предотвратил провокацию Газана на силовую реакцию (СМИЗО-II. С.82-84). У хана Токты не было сына с именем Темта или похожим на него. Наиболее вероятно, что описанную Вассафом предусмотрительность проявил охранявший границу на Кавказе Тама-Токтай, пожалуй, как никто другой заинтересованный в сохранении здесь мира. А Иса-гурган - это тот самый Кыйат Исатай, который посадил на трон Узбека и получил неограниченную власть над его сородичами. В таком случае, «милость» Узбека к потомкам Шибана можно считать заслугой Шибанида Тама-Токтая, плодотворно сотрудничавшего с Исатаем незадолго до возвышения последнего. Тама-Токтай, немало способствовавший победе Токты над Ногаем (и в этом смысле Вассаф, видимо, не зря принял его за сына Токты), несомненно, обладал властью, достаточной для того, чтобы включить в посольство амбициозного бека-мусульманина, который вряд ли был на первых ролях в правление хана, окружившего себя «ламами и волшебниками», и дать ему возможность проявить свои таланты с пользой для только что вышедшего из кровопролитной усобицы государства.

181. «Бердибек был человек злой и нечестивый, с душой черной, злорадной. Из своих братьев, и старших и младших, из близких родственников он никого не пощадил, всех предал смерти» (Абу-л-Гази. С.101).

V.P.Kostjukov

ULUS DZHUCHI AND SYNDROME OF FEDERALISM

The article studies reasons and political consequences of a confederative regime at Ulus Dzhuchi. The author did not estimate the division of Dzuchi's domains between his sons Orda and Batu as a concept of co-administration but as a mechanism preventing new attempts of «mutiny». In 13th — the beginning of 14th cc. leaders of Mongolian empire contributed to declining of Ulus Dzhuchi. So, as a result of centralization policy of the government and ousting of Dzhuchi's clans from a political scene ulus of Ordaids lost its special status.