CC BY
30
7. Закон Пермской области «О физической культуре и спорте» от 20.07.1995 N 288-50 (с изменениями на 4 апреля 2019 года) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document7910003646 (дата обращения 02.07.2019)
8. Устав Общероссийской общественной организации «Российский футбольный союз» от 08.02.1992 (с изменениями на 26 мая 2018 года) [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
https УМз.т^иЬ ect/1/documents?cat_id=1 (дата обращения 02.07.2019)
9. Постановление №8 Конференции РФС «Об утверждении Общенациональной стратегии развития футбола в Российской Федерации на период до 2030 года» от 08.04.2017 (последняя редакция) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https УМз.т^иЬ ect/1/documents?cat_id=15 (дата обращения 02.07.2019)
УГОЛОВНЫЕ НАКАЗАНИЯ, НЕ СВЯЗАННЫЕ С ИЗОЛЯЦИЕЙ ОСУЖДЕННОГО ОТ ОБЩЕСТВА: КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА И ОСНОВНЫЕ ПУТИ ПОВЫШЕНИЯ
ЭФФЕКТИВНОСТИ
Бурлака Сергей Анатольевич
заведующий кафедрой юриспруденции, кандидат юридических наук, доцент Филиал Автономной некоммерческой образовательной организации высшего образования «Воронежский экономико-правовой институт» в г. Старый Оскол (Филиал АНОО ВО «ВЭПИ» в г. Старый Оскол) 309500, Белгородская обл., г. Старый Оскол, ул. Ленина, д. 59
8-906-604-48-10 Прасолова Полина Сергеевна старший преподаватель кафедры юриспруденции Филиал Автономной некоммерческой образовательной организации высшего образования «Воронежский экономико-правовой институт» в г. Старый Оскол (Филиал АНОО ВО «ВЭПИ» в г. Старый Оскол)
8-908-785-73-49
THE CRIMINAL PENALTIES NOT CONNECTED WITH THE CONVICT'S ISOLATION FROM THE SOCIETY: CRIMINOLOGICAL ASSESSMENT AND THE MAIN WAYS OF INCREASING
EFFICIENCY
Burlaka Sergey Anatolyevich
Head of the Department of Jurisprudence, the candidate of Jurisprudence, the Assistant Professor The branch of the Autonomous non-commercial educational organization of the higher education
"The Voronezh Economical and Law Institute" in Stary Oskol (Branch of ANEO HE "VELI" in Stary Oskol) 309500, Belgorod Region, Stary Oskol, Lenin St., 59
8-906-604-48-10 Prasolova Polina Sergeevna Lecturer of the Department ofjurisprudence The branch of the Autonomous non-commercial educational organization of the higher education
"The Voronezh Economical and Law Institute" in Stary Oskol (Branch of ANEO HE "VELI" in Stary Oskol)
8-908-785-73-49
АННОТАЦИЯ
В условиях реформирования отечественной уголовной политики уголовные наказания, не связанные с изоляцией осужденного от общества, призваны стать основным средством государственного реагирования на криминальную экспансию. В связи с этим возникает немало вопросов относительно эффективности этих уголовно-правовых мер, их соответствия криминологическим данным о параметрах и причинах преступности, личности современного преступника и основным методам предупреждения преступности в сложившихся социально-экономических условиях. Научная статья посвящена криминологическому анализу совокупности уголовно-правовых норм об уголовных наказаниях, применяемых в режиме свободы или «полусвободы», проблемам эффективности их применения. SUMMARY
In the conditions of reforming the domestic criminal policy the criminal penalties not connected with the convict's isolation from the society are intended to become the main means of the state response to criminal expansion. In this connection there are many questions concerning the efficiency of these criminal and legal
measures, their compliance to criminological data on the parameters and reasons of crime, the identity of the modern criminal, and to the main methods of prevention of crime in the developed social and economic conditions. The scientific article is devoted to the criminological analysis of the set of the criminal precepts of law about the criminal penalties applied in the mode of freedom or "semi-freedom" and to the problems of the efficiency of their application.
Ключевые слова: уголовное наказание; штраф; лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью; лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград; обязательные работы; исправительные работы; ограничение по военной службе; ограничение свободы; принудительные работы.
Keywords: criminal penalty; fine; deprivation of the right to hold certain positions or to be engaged in a certain activity; deprivation of a special status, military rank or honorary title, class rank, and state awards; obligatory works; correctional works; restriction on military service; restriction of freedom; forced works.
Одной из важнейших сфер уголовно-правового регулирования, затронутых процессом реформирования отечественной уголовной политики, является система уголовных наказаний. Сегодня ее реконструкция обусловлена, как минимум, двумя факторами. Во-первых, данные официальной статистики (прежде всего, отражающие уровень рецидивной преступности), уголовно-правовые и криминологические исследования последних лет свидетельствуют о крайне низкой эффективности наказания в виде лишения свободы. И это при том, что указанный вид уголовного наказания является наиболее часто применяемым в российской судебной практике (тюремное «население» страны на сегодняшний день составляет более полумиллиона человек) [9, С. 334]. Во-вторых, такое интенсивное применение лишения свободы в нашей стране вызывает резкую критику со стороны руководства государства, отечественных и зарубежных правозащитных организаций [6].
Обрисованная ситуация вызвана проблемами системного характера и предполагает концептуальный подход к реформированию всей пенитенциарной системы, а также комплекса соответствующих уголовно-правовых норм. Конкретные шаги в этом направлении предпринимаются уже более 7 лет [1; 2], однако их реализация требует колоссальных финансовых усилий, что фактически невыполнимо в условиях сложившейся непростой
внутриэкономической и внешнеполитической обстановки, в которой оказалась Российская Федерация на современном этапе своего развития.
Действенный выход из сложившегося положения видится в более широком применении мер уголовно-правового воздействия без изоляции осужденного от общества. Их преимущество состоит в том, что благодаря своему специфическому содержанию они способны оказывать достаточно эффективное воспитательно-исправительное воздействие на правонарушителя, не разрывая имеющихся у него полезных социальных связей. На применении наказаний, не связанных с изоляцией осужденного от общества, акцентирует внимание судейского сообщества и Верховный Суд РФ. Так, в п. 26 Постановления от 22 декабря 2015 г. №2 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» сказано: «В случае, если в санкции уголовного закона наряду с лишением свободы предусмотрены другие виды наказания,
решение суда о назначении лишения свободы должно быть мотивировано в приговоре» [3].
В условиях дестабилизации отечественной экономики и беспрецедентного
внешнеэкономического давления важную роль в борьбе с преступлениями, как небольшой и средней тяжести, так и некоторыми тяжкими преступлениями (прежде всего экономической направленности), призван сыграть штраф. По данным официальной уголовно-правовой статистики в 2016 г. к уголовному наказанию в виде штрафа было приговорено 13,8% от общего числа осужденных. В среднем удельный вес данной меры в общей массе применяемых в Российской Федерации уголовно-правовых средств на протяжении последних пяти лет составляет 14,9%. Примечательно и то, что доля несовершеннолетних осужденных к штрафу за период с 2012 г. по 2016 г. сократилась на 2,7% [5, С. 164-165].
С одной стороны, более интенсивному применению указанной меры уголовно-правового воздействия препятствуют такие криминологические особенности основной массы современных общеуголовных преступников, как: официальное отсутствие трудовой занятости и нежелание интегрироваться в хозяйственную деятельность, отсутствие финансов и ценного имущества. С другой - наблюдается явное несоответствие современным криминологическим реалиям рамок (минимального и максимального пределов) применения штрафа, определенных в законе (ст. 46 УК РФ).
Полагаем, что законодатель оставляет без малейшего внимания тот факт, что значительная часть современных экономических и коррупционных преступников имеет легальный доход, исчисляемый сотнями тысяч (а в некоторых случаях - десятками и сотнями миллионов) долларов США. Речь идет, прежде всего, о высококвалифицированных преступных функционерах, совершающих мошеннические действия с бюджетными средствами, вкладами людей в сфере долевого строительства, инвестирования, создающих финансовые пирамиды. Поэтому максимальный размер анализируемого наказания, предусмотренный, в частности, чч. 4, 5, 6, 7 ст. 159, чч. 3, 4 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 2 ст. 171, ч. 2 ст. 172, ч. 2 ст. 202, ч. 6 ст. 290 УК РФ, далеко не в полной мере соответствует требованию ч. 3 ст. 46 УК об обязательном учете судом имущественного положения осужденного. Тем более не обеспечивает
«кумулятивного» эффекта штраф, назначенный как дополнительное наказание в размере, определенном в санкциях ч. 4 ст. 158, ч. 3 ст. 159, ч. 3 ст. 160 и им подобных норм УК РФ.
В то же время, как отмечается адвокатским сообществом, в современных условиях значительная часть осужденных в силу объективных причин не в состоянии уплатить даже сравнительно небольшие размеры денежного взыскания. Безусловно, требует криминологического обоснования с последующим воплощением в законодательную ткань возможность не только повышения максимального размера штрафа за ряд экономических и коррупционных преступлений, но и снижения (как минимум вдвое) его нижней границы.
Еще более определяющее значение для анализируемой группы уголовно-правовых мер на сегодняшний день имеют исправительные работы (ст. 50 УК РФ). Их карательный потенциал проявляется, прежде всего, в уменьшении имущественной базы осужденного путем ежемесячных денежных удержаний из заработка (от 5 до 20% за период от двух месяцев до двух лет). По внешним признакам процесс исполнения этого уголовного наказания похож на штраф с рассрочкой выплаты. Фактический же объем правоограничений, составляющих его государственно-принудительную сторону, масштабнее и включает в себя ограничение свободы передвижения, а также лишение отдельных трудовых прав (ч. 3 ст. 40 УИК РФ). Несмотря на то, что по сравнению с советским периодом развития российского государства удельный вес применения исправительных работ судами упал вдвое (с 25,8% до 10,5% всех осужденных) [10, С. 184; 5, С. 164], среди уголовных наказаний без изоляции осужденного от общества они являются одной из наиболее часто применяемых мер (чаще применяются только обязательные работы и штраф). По данным ФСИН России на учете в уголовно-исполнительных инспекциях в 2010 г. состояло 29211 осужденных к исправительным работам, в 2011 г. - 30007, 2012 г. - 50122, 2013 г. - 54784, 2014 г. - 53535, 2015 г. -28090, 2016 г. - 24324, 2017 - 42384 [7]. Наблюдаемые снижение интенсивности и последующая цикличность в применении данного вида уголовного наказания обусловлены, прежде всего, осложнением экономической обстановки в стране, массовым распространением легальной и скрытой безработицы.
Возникшая в уголовно-исполнительной политике России тенденция может сохраниться и даже усугубиться, учитывая, что действующее уголовное и уголовно-исполнительное законодательство не предусматривают реального альтернативного варианта исполнения (отбывания) исправительных работ для безработных, самозанятых или потерявших работу осужденных. Лишь ч. 1 ст. 50 УК РФ, да и то в невнятной форме устанавливает для «осужденного, не имеющего основного места работы», возможность отбывания исправительных работ в местах, определяемых органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-
исполнительными инспекциями, но в районе места жительства осужденного. Вполне очевидно, что приведенная законодательная дефиниция не отражает современных криминологических реалий, а размытость понятия «осужденный, не имеющий основного места работы», по мнению правоприменителей (суд, УИИ) тормозит правоприменительную практику (Экспертный опрос проводился на территории двух федеральных округов, в городах: Москва, Санкт-Петербург, Белгород, Брянск, Воронеж).
Представляется, что характеризуемый законодательный пробел вряд ли можно расценивать, как недоработку парламента. Скорее всего он обусловлен ошибочным представлением законодателя о возможном назначении исправительных работ лицам, имеющим официальный статус безработных, как о заведомо и объективно невыполнимой мере в силу дефицита рабочих мест к моменту постановления приговора. В реальности же, безработица, хотя и препятствует интенсивному применению анализируемого уголовного наказания, но, все же, не отменяет достаточно большого числа вакансий, связанных с выполнением непрестижного, тяжелого и мало оплачиваемого труда. Именно поэтому в ч. 4 ст. 40 УИК РФ абсолютно резонно и обоснованно говорится о том, что осужденный к исправительным работам, не имеющий работы, не вправе отказаться от предложенной ему работы. Полагаем, что данная законодательная дефиниция, следуя логике законодателя, должна быть дополнена еще одним запретом. Осужденному должно быть запрещено отказываться не только от предложенной ему работы, но и профессиональной переквалификации. Вообще, применительно к рассматриваемому вопросу заслуживает внимания советский опыт применения анализируемого наказания. Ч. 1 ст. 27 УК РСФСР 1960 г. предусматривала возможность отбывания исправительных работ в местах, определяемых органами, ведающими их исполнением.
Среди воинских уголовных наказаний прообразом исправработ является ограничение по военной службе. Эта мера государственного принуждения на практике реализуется крайне редко, что подтверждается отсутствием данных официальной статистики о фактах ее назначения, как в случаях, специально предусмотренных санкциями статей Особенной части УК РФ, так и вместо исправительных работ. В течение всего срока этого наказания, помимо ежемесячных удержаний из денежного довольствия военнослужащего-контрактника (до 20% от общей суммы), кадровому подразделению вооруженных сил запрещается повышать осужденного в должности и воинском звании, указанный период времени не засчитывается в срок выслуги лет для присвоения очередного воинского звания.
В условиях кризисных внешнеполитических сценариев, навязываемых России Западом социально-правовое значение этого вида воинских наказаний трудно переоценить. Полагаем, что
сохранение кадрового потенциала вооруженных сил Российской Федерации за счет оставления на службе профессиональных военных, совершивших преступление (как правило, небольшой или средней тяжести), но обладающих невысокой степенью социальной запущенности личности и не утративших социально-значимых профессиональных качеств, вполне вписывается в рамки современной отечественной уголовно-правовой доктрины. Тем не менее, криминологи справедливо указывают на законодательный пробел, содержащийся в правовом регулировании анализируемого уголовного наказания. В ст. 51 УК РФ отсутствует регламентация правовых последствий злостного уклонения от отбывания ограничения по военной службе, аналогичная положениям ч. 4 ст. 50 УК РФ (замена более строгим наказанием) [10, С. 188]. Полагаем, что данный законодательный пробел, учитывая текущую криминологическую обстановку, должен быть незамедлительно восполнен путем дополнении статьи 51 УК РФ соответствующей санкцией по уже приведенной аналогии.
Уголовным наказанием, альтернативным исправительным работам в тех сферах, где они неприменимы или мало применимы, выступают обязательные работы (ст. 49 УК РФ). Интенсивность реализации этой меры уполномоченными субъектами за последние десять лет существенно возросла (с 10022 подучетных в УИИ в 2006 г. до 39344 - в 2016 г.) [7], что свидетельствует о постепенном отлаживании правового механизма ее реализации, кардинальном изменении вектора карательной политики государства в сторону гуманизации в силу уже описанных социально-экономических и криминологических причин. В настоящее время удельный вес осужденных к обязательным работам колеблется от 10% до 19,5% от общего числа осужденных [5, С. 164].
Социально-правовое значение анализируемого наказания определяется бесплатным и общественно-полезным характером
соответствующих работ, определяемых органами местного самоуправления. В соответствии с ч. 1 ст. 45 УК РФ обязательные работы применяются исключительно в качестве основного вида наказания. Тем не менее, учитывая уже обрисованные социально-экономические реалии современного российского общества, обязательные работы следует сделать действительно общественными и применять не только в качестве основного наказания, но и в качестве дополнительного. Такой подход позволил бы вовлечь в производственно-хозяйственную деятельность массу зачастую нигде не работающих и не обучающихся осужденных, отвлечь их от социально-вредных занятий, а также получить ощутимый экономический эффект в интересах общества.
В контексте проявления принципа гуманизма УК РФ в ч. 4 ст. 49 устанавливает запрет на применение анализируемого уголовного наказания к определенным категориям осужденных: инвалидам,
беременным женщинам, женщинам с детьми до трех лет, военнослужащим срочной и контрактной службы. По нашему мнению, такое законодательное ограничение, не уравновешенное альтернативными вариантами государственного принуждения, сужает критерии дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания указанной категории лиц. Инвалиды, престарелые граждане и матери малолетних детей без особого ущерба для их здоровья и личностных интересов могли бы быть вовлечены в работу со щадящими условиями труда и графиком, не требующим приложения больших физических усилий (работа с архивной документацией, систематизация библиотечных фондов, работа с престарелыми на дому, осуществление диспетчерских функций с использованием домашних телефонов и т.п.). Порядок и условия исполнения обязательных работ, как представляется, вполне сочетаются и с порядком прохождения воинской службы.
Характеризуя уголовное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, отметим, что современная динамика его применения носит стабильно наростающий характер. Если в 2007 г. к нему было осуждено (в качестве дополнительного наказания) 0,4% от общего числа осужденных, то уже в следующем году - 0,6%. В последующие годы число фактов назначения рассматриваемого наказания неуклонно росло, составив в 2010 г. 1,2%, а в следующем - 1,6%. Уже к 2016 г. доля применения указанной меры уголовно-правового воздействия в качестве дополнительного наказания составила 8,5% [4, С. 164; 5, С. 164]. Если в 2007 г. на учете в территориальных уголовно-исполнительных
инспекциях состояло 14500 осужденных к анализируемому наказанию, то в 2017 - уже 140179 [7].
Ч. 1 ст. 47 УК РФ определяет наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, как запрет занимать должность на государственной службе, в органах местного самоуправления либо заниматься определенной профессиональной или иной деятельностью. Этот запрет устанавливается на период от одного года до пяти лет в качестве основной меры наказания и от шести месяцев до трех лет - в качестве дополнительной. В специально предусмотренных санкциями норм Особенной части УК случаях он устанавливается на срок до двадцати лет в качестве дополнительного наказания.
Как нам представляется, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью среди уголовно-правовых мер, не связанных с изоляцией осужденного от общества, обладает наибольшим превентивным потенциалом. Это обусловлено законодательно заложенными в него возможностями по учету важнейших криминологических параметров как самого преступления, так и личности виновного, сформулированными в ч. 3 ст. 47 УК РФ. Анализируемое уголовное наказание может
назначаться в качестве дополнительной меры и в тех случаях, когда оно не предусмотрено санкцией соответствующей статьи Особенной части УК, исходя из характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного, которые свидетельствуют о невозможности сохранения за осужденным права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Именно таким путем законодатель побуждает судебные органы к анализу предпосылок и причин конкретного преступления, условий, способствующих его совершению, и, пожалуй самое главное, к прогнозированию дальнейшего индивидуального преступного поведения обвиняемого (подсудимого).
Необходимо отметить, что ст. 47 УК РФ не предусматривает санкции в виде замены рассматриваемого наказания иным, более строгим, в случае злостного уклонения от его отбывания. Поэтому, представляется недостаточно теоретически и криминологически обоснованным положение ст. 38 УИК РФ о том, что субъекты уголовно-исполнительного правоотношения в сфере исполнения и отбывания лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, злостно не исполняющие вступившие в законную силу приговор суда, решение суда или судебной акт, несут ответственность в порядке, установленном законодательством РФ. Упомянутое положение УИК РФ лишь частично обеспечено статьей 315 УК РФ («Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта»), устанавливающей ответственность только той стороны правоотношения, которая правомочна исполнять требования приговора. С позиции законодателя, осужденный субъектом преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ быть не может.
Данный законодательный пробел необходимо незамедлительно восполнить. Актуальность предлагаемого законодательного шага весьма высока поскольку она обусловлена достаточно большим числом осужденных (в основном, лишенных права управления автотранспортом, а также права на охоту) продолжающих заниматься запрещенной им деятельностью, что часто приводит к совершению новых, нередко более тяжких, преступлений. Обозначенная проблема может быть решена, в частности, за счет дополнения УК РФ статей 315.1 следующего содержания:
«Статья 315.1. Уклонение от отбывания наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.
Самовольное занятие должности или занятие деятельностью лицом, лишенным на это права по приговору суда, -
наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо принудительными работами на срок до
двух лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет».
Часть 3 ст. 45 УК устанавливает в отечественной системе уголовных наказаний только одну меру, которая может применяться в качестве сугубо дополнительной - лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград. Прежде всего, данная уголовно-правовая мера законодательно ориентирована на эмоциональное «позорящее» воздействие. Однако, она очень часто влечет для осужденного и неблагоприятные материальные последствия в форме отмены систематических денежных выплат, различных льгот и прочее. В качестве основных критериев применения наказания в виде лишения специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград законодательно определены лишь категория тяжести совершенного преступления (1) и характер личности виновного (2). Однако в современной уголовно-правовой литературе встречается вполне справедливое, на наш взгляд, мнение о том, что решающее значение здесь, все таки, должны иметь, во-первых, характер преступного деяния и, во-вторых, конкретные обстоятельства его совершения [10, С. 199].
Как и ст. 47 УК РФ, ст. 48 того же Кодекса не содержит каких-либо установлений по поводу возможного игнорирования осужденным приговора суда в части назначения ему дополнительного наказания (допустим, осужденный продолжает носить государственные награды или указывает утраченное почетное звание в своих литературных публикациях). Этот пробел должен быть ликвидирован за счет введения соответствующих норм в действующее уголовное законодательство (например, по аналогии с предлагаемой статьей 315.1 УК РФ).
Что же касается ограничения свободы и принудительных работ (двух наиболее суровых уголовных наказаний из анализируемой группы) -то их отнесение специалистами к категории мер, не связанных с лишением свободы, как нам представляется, весьма условно [11]. Оба эти наказания вошли в отечественную систему мер государственного принуждения относительно недавно (в 2009 г. и 2011 г. соответственно). Созданный ими режим «полусвободы», включающий в себя постоянный надзор, контроль, ограничение свободы передвижения и выбора форм досуга, а также прочие правоограничения, является достаточно серьёзным по карательному воздействию, но, всё же, даёт осуждённому относительную возможность почувствовать себя в более привилегированном положении по сравнению с лицами, приговоренными к лишению свободы. Опыт применения подобных ограничивающих свободу мер за рубежом свидетельствует о их высоком воспитательно-исправительном и превентивном потенциале: пробация (США, Великобритания), помещение в пенитенциарное учреждение открытого типа (ФРГ), тюремное заключение в режиме полусвободы (Франция), арест на выходные дни
(Испания). Этот опыт нуждается в дальнейшем изучении и рациональном использовании в нашей стране.
По сравнению с уже рассмотренными нами ранее уголовными наказаниями ограничение свободы реализуется достаточно редко. Доля его применения в структуре современных уголовно-правовых средств с 2010 г. по 2017 г. составляет около 3,5% [4, С. 164; 5, С. 164]. Относительно редкое применение анализируемой уголовно-правовой меры сегодня обусловлено, главным образом, организационно-техническими
проблемами. Режим исполнения ограничения свободы предполагает контроль за поведением осужденного по месту жительства, сопряженный с соблюдением им множества ограничений: не уходить из дома в определенное время суток, не посещать определенные места, не использовать определенные формы досуга и др. Вся эта процедура без повсеместного внедрения и использования электронного мониторинга подконтрольных лиц лишь частично обеспечивает достижение целей уголовного наказания. Скепсис правоприменителей относительно применения ограничения свободы обусловлен, прежде всего, недостаточным обеспечением комплектами серверного оборудования, стационарными пультами мониторинга и персональными средствами контроля (электронными браслетами) территориальных органов ФСИН на всей территории Российской Федерации. Так, по состоянию на 1 января 2015 г. из 27080 осужденных к ограничению свободы под электронным контролем находилось 11500 [7].
Применение принудительных работ вообще не находит отражения в современной уголовно -правовой статистике. Они отнесены законодателем к основным видам наказания и, согласно ст. 53.1 УК РФ, являясь прямой альтернативой лишения свободы для осужденных с невысокой степенью криминальной пораженности личности, заключаются в привлечении их к принудительному труду в учреждениях полузакрытого типа. Изначально (2012 г.) планировалось развернуть семь-восемь исправительных центров для исполнения указанного наказания в пилотном режиме [8], однако данных о результатах заявленного эксперимента в статистической отчетности ФСИН России мы не обнаруживаем.
И все же, оценивая данную законодательную новеллу отметим, что применение принудительных работ в условиях текущего уровня его правового регулирования неизбежно приведет к возникновению у правоприменителя ряда концептуальных вопросов. Во-первых, непонятен сам процессуальный порядок назначения этого уголовного наказания: относится ли он к институту назначения наказания или к институту замены наказания, которые, исходя из положений УК РФ, имеют разную правовую природу. Во-вторых, анализируемую меру государственного принуждения вряд ли можно рассматривать в качестве альтернативы лишению свободы,
учитывая предъявляемые к ее исполнению режимные требования, по сути дублирующие (а в ряде случаев даже ужесточающие) порядок и условия содержания осужденного в исправительной колонии-поселении (одинаковые сроки наказания в случае замены, сходные требования по надзору, обязательность привлечения к труду и пр.). Ведь любая альтернатива изоляции от общества должна обладать, по сравнению с ним, преимуществами исправительного воздействия, заключающимися в предоставлении осужденному большего простора положительной деятельности. Нам представляется не вполне удачной позиция законодателя по определению юридической природы
принудительных работ и соотношению данной меры уголовно-правового воздействия с лишением свободы исключительно как альтернативы последнему. Необходимы более тщательная доработка и осмысление вопросов правовой природы, назначения и исполнения данного наказания.
Подводя итоги криминологической оценки группы отечественных уголовных наказаний, не связанных с изоляцией осужденного от общества, отметим, что несмотря на кажущуюся многочисленность, они не способны пока служить равноценной и эффективной заменой уголовно-правовых мер, предполагающих физическую изоляцию осужденного. Причина тому - множество законодательных пробелов и нечетких формулировок в определении содержания анализируемых мер государственного
принуждения, что, в свою очередь, не способствует формированию у правоприменителей
единообразного представления о правовом механизме их применения. Поэтому, по-прежнему остается актуальным проведение тщательной криминологической экспертизы всей совокупности уголовно-правовых норм, регламентирующих применение указанной группы наказаний, и внесение по ее результатам целого пакета взаимосвязанных изменений и дополнений в УК РФ.
Список литературы
1. Российская Федерация. Правительство. О Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года: распоряжение Правительства от 14 октября 2010 г. № 1772-р (ред. от 23.09.2015) // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2010. -№ 43 - Ст. 5544.
2. Российская Федерация. Правительство. Об утверждении Концепции федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы (2017-2025 годы): распоряжение Правительства от 23 декабря 2016 г. № 2808-р // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2017. - № 2. - Ст. 413.4.
3. Российская Федерация. Верховный Суд. О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания: постановление Пленума
Верховного Суда Российской федерации [от 22 декабря 2015 г. № 58] // Бюллетень ВС РФ. - 2016. -№ 2. - С. 12-28.
4. Преступность и правонарушения (20072011): статистический сборник. - М., 2012. - 180 с.
5. Преступность и правонарушения (20122016): статистический сборник. - М., 2017. - 180 с.
6. Независимая газета. 31.07.2015.
7. Официальный сайт ФСИН России [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Шр^/фсин.рф^^сШгеЛшрейогЛао^а^йка/Хаг-ka (дата обращения - 06.09.2019).
8. Российская газета [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http:// www.rg.ru/ 2011/03/22/prinuditelnie-raboti.html (дата обращения - 18.12.2018).
9. Антонян Ю.М. Криминология: учебник для академического бакалавриата / Ю.М. Антонян. - 3-е изд., перераб. и доп. - М: Издательство Юрайт, 2018. - 388 с.
10. Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа: монография / С.Ф. Милюков. - СПб.: СПбИВСЭП, Знание, 2000. - 279 с.
11. Эминов В.Е. Исполнение наказаний, не связанных с изоляцией осужденного от общества: учебное пособие для вузов / В.Е. Эминов, В.Н. Орлов; отв. ред. В.Е. Эминов, В.Н. Орлов. - 2-е изд., пер. и доп. - М.: Издательство Юрайт, 2018. - 166 с.
List of references
1. Russian Federation. Government. About the Concept of development of a penal correction system of the Russian Federation till 2020: order of the Government of October, 14th, 2010 № 1772-r (edition of 23.09.2015) // The collection of the Russian Federation legislation. - 2010. - № 43 - Item 5544.
2. Russian Federation. Government. About the approval of the Concept of the federal target program "Development of a penal correction system (20172025)" : order of the Government of December, 23rd, 2016 № 2808-r // The collection of the Russian Federation legislation. - 2017. - № 2. - Item. 413.4.
3. Russian Federation. Supreme Court. About the practice of the setting of a criminal penalty by the courts of the Russian Federation: the resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation [of December, 22nd, 2015 № 58] // The Bulletin of SC RF. - 2016. - № 2. - P. 12-28.
4. Crime and offenses (2007-2011): statistical collection. - M, 2012. - 180 p.
5. Crime and offenses (2012-2016): statistical collection. - M, 2017. - 180 p.
6. Nezavisimaya newspaper. 31.07.2015.
7. Official site of FSEP of Russia [An electronic resource]. - Access mode: http://structure/inspector/iao/statistika/Xar-ka (date of the address - 06.12.2018).
8. Rossijskaya newspaper [An electronic resource]. - Access mode: http:// www.rg.ru/ of 2011/03/22/prinuditelnie-raboti.html (date of the address - 18.12.2018).
9. Antonyan Yu.M. Criminology: the textbook for the academic bachelor degree / Yu.M. Antonyan. - 3rd edit., re-cast. and add. - M: Yurayt publishing house, 2018. - 388 p.
10. Milyukov S.F. Russian criminal legislation: experience of the critical analysis: monograph / S.F. Milyukov. - SPb.: SPblEELEL, Znanie, 2000. - 279 p.
11. Eminov VE. Execution of the punishments not connected with the convict's isolation from the society: the textbook for higher educational institutions / V.E. Eminov, VN. Orlov; editors-in-chief VE. Eminov, VN. Orlov. - 2nd edit., re-cast. and add. - M.: Yurayt publishing house, 2018. - 166 p.
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗДЕЛА НАСЛЕДСТВА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
DOI: 10.31618/ESU.2413-9335.2019.3.67.358 Крысенко Анастасия Константиновна
бакалавр юридических наук, специалист по юридическим вопросам нотариальной конторы, г. Красноярск Дадаян Елена Владимировна канд. юрид. наук, доцент Красноярский государственный аграрный университет, г. Красноярск
АННОТАЦИЯ
В данной работе авторы выявляют и систематизируют проблемы при разделе наследства, существующие в настоящее время в Российской Федерации. ANNOTATION
In this work, the authors identify and systematize the problems in the division of inheritance that currently exist in the Russian Federation.
Ключевые слова: наследование, наследник, наследство, раздел наследства. Keywords: inheritance, heir, inheritance, inheritance section.
Актуальность исследования проблем раздела наследства по законодательству Российской Федерации (далее - РФ) связана с общесоциальным значением института наследования. Так,
наследственное право относится к основным правам человека и закреплено на уровне Основного закона в ч. 4 ст. 35 Конституции Российской Федерации.
