CC BY
441
С.В. Векленко
доктор юридических наук, профессор, заместитель начальника Воронежского института МВД России по научной работе
С.А. Петров
заместитель прокурора Ленинского района г. Магнитогорска Челябинской области
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СУБЪЕКТА
МОШЕННИЧЕСТВА
В настоящей статье рассматриваются вопросы необходимости снижения возраста, с которого возможна уголовная ответственность за мошенничество, до 14 лет, вопросы вменяемости и «ограниченной вменяемости», а также проблемы, возникающие при квалификации мошенничества по признаку специального субъекта.
Субъект хищения - это любое
вменяемое лицо, достигшее возраста, установленного ст. 20 УК РФ. Ответственность за мошенничество может наступить при достижении виновным 16летнего возраста, хотя возраст субъекта других форм хищений (кража, грабеж, разбой) снижен до 14 лет.
«Снижение возраста уголовной ответственности за кражу, грабеж и разбой, - пишет А.И. Бойцов, -
объясняется не только более высокой общественной опасностью данных имущественных посягательств,
обусловленной более опасным способом их совершения, но и более широкой их распространенностью среди совершаемых подростками преступлений, обусловленной уровнем их социализации, предопределяющим как
интеллектуальную, так и
исполнительскую доступность данных способов хищения для 14-летних»[1]. С данным утверждением нельзя
согласиться. Так, Л.Д. Ермакова считает, что в ч.2 ст.20 УК РФ «... закон
перечисляет только те деяния, общественную опасность которых в
полной мере может осознать лицо, достигшее 14 лет. Опасность и значение этих посягательств доступны, по мнению специалистов, пониманию
подростков»[2]. Данная позиция представляется более верной, так как действительно в ч.2 ст. 20 УК РФ включены в том числе составы
преступлений, которые не относятся к числу тяжких, в то же время не включены такие особо тяжкие преступления,
которые не имеют сроков давности (ст.353, 356, 357 и 358 УК РФ).
Таким образом, единственным критерием определения возраста, с которого возможна уголовная
ответственность, является возможность осознания лицом общественной
опасности совершаемого деяния. Исходя из этого критерия, законодатель полагает, что ответственность за мошенничество может наступить только при достижении лицом 16-летнего возраста.
Мошенничество - это
интеллектуальное по своей сути преступление, предполагающее наличие определенного жизненного опыта у виновного, довольно значительных интеллектуальных способностей, знания основ психологии, хотя бы на житейском уровне, зачастую приобретенных опытным путем, поэтому среди
несовершеннолетних мошенничество практически не распространено, а то, которое все-таки совершается, в
большинстве своем представляет примитивные хищения, граничащие с грабежом. На практике это, как правило, временное заимствование сотового телефона с обещанием вернуть, без намерения возврата. После того как телефон получен и потерпевший
отвлекается, преступник скрывается с похищенным имуществом. Если потерпевший вновь обращает свое внимание на виновного в тот момент, когда последний скрывается с места преступления, и обнаруживает его противоправные действия, то
мошенничество перерастает в грабеж, либо если телефон добровольно не отдается, то его отбирают силой, и тогда изначальный умысел на мошенничество трансформируется в умысел на совершение насильственного грабежа.
Несмотря на интеллектуальность мошенничества, общественная опасность вышеуказанной его разновидности, на наш взгляд, доступна для осознания несовершеннолетними в возрасте 14-15 лет. Полагаем, что осознание общественной опасности происходит независимо от способа совершения хищения, а исходя из противоправности обращения чужого имущества в пользу виновного. При краже
несовершеннолетний понимает, что он не имеет никаких прав на похищаемое имущество, при мошенничестве происходит то же самое, однако законодатель считает, что, исходя из способа хищения, несовершеннолетний не осознает общественной опасности мошенничества. По нашему мнению,
данная норма закона противоречит объективной действительности, так как несовершеннолетние подростки возраста 14-15 лет прекрасно осознают общественную опасность
противоправного безвозмездного
обращения чужого имущества в свою пользу, независимо от способа хищения.
Например, при изучении уголовного дела по обвинению несовершеннолетних Ж., Л. и О. установлено, что указанные лица договорились совершить хищение сотового телефона у
несовершеннолетнего И. Для этого 22.10.2006 они встретили потерпевшего, и гражданин Ж. попросил у него телефон, якобы сделать звонок. Получив телефон, Ж. передал его Л. и О., которые с телефоном скрылись. Как установлено в ходе предварительного следствия и судебного заседания, все подсудимые осознавали, что совершают преступление, а именно хищение чужого имущества, вступили между собой в преступный сговор на хищение телефона, и первоначально их действия
квалифицировались как грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору. Однако судом действия подсудимых
переквалифицированы на мошенничество, в связи с чем несовершеннолетний О. по данному эпизоду обвинения оправдан, так как не достиг 16-летнего возраста [3]. Из приведенного примера видно, что несовершеннолетний О., не достигший к моменту совершения преступления 16летнего возраста, прекрасно осознавал, что совершает преступление, но, несмотря на осознание общественной опасности совершенного деяния, избежал уголовной ответственности в связи с несовершенством действующего
законодательства.
В связи с изложенным полагаем, что в ч.2 статьи 20 УК РФ, которая снижает возраст лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за некоторые виды преступлений, до 14 лет, следует включить и мошенничество, то есть ст. 159 УК РФ. Ряд исследователей
разделяют данную точку зрения [1, с. 277281; 4, с. 95].
Довольно противоречиво
высказывается по вопросу снижения возраста уголовной ответственности за мошенничество А.В. Бондарь. Он предлагает установить уголовную ответственность за мошенничество с 14 лет, но за совершение мошенничества с использованием банковских документов порог ответственности оставить на прежнем уровне в 16 лет, так как, по его мнению, общественная опасность с использованием более сложных средств (например, фальсификация банковских платежных документов) лицом, не достигшим 16 лет, может не осознаваться в силу недостаточности специальных знаний [5, с. 10]. На наш взгляд, подобная дифференциация ответственности
излишня, так как несовершеннолетний, способный сфальсифицировать
банковские платежные документы, однозначно способен осознать
общественную опасность данного деяния в связи с тем, что первое гораздо сложнее для понимания, нежели второе. Не каждый взрослый, умудренный опытом человек может разобраться в банковской документации. Следовательно, если
несовершеннолетнему это удалось, то уровня его знаний достаточно и для осознания общественной опасности подобного преступления.
Еще одним необходимым условием наступления уголовной ответственности ст. 19 УК РФ предусматривает такой признак субъекта преступления, как наличие вменяемости, т.е. определённого уровня психического здоровья, при котором лицо способно отвечать за свои действия и давать им соответствующую оценку. При этом определение вменяемости в Уголовном кодексе РФ не дается и его смысл можно уяснить, исходя из определения невменяемости, которое приведено в ст. 21 УК РФ. Согласно данной норме закона, под невменяемостью понимается
невозможность лица осознавать
фактический характер и общественную
опасность своих действий (бездействия), либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния психики.
Из данного определения следует, что состояние невменяемости
характеризуется двумя критериями. Один критерий определяет психическое
состояние лица в сравнении с
биологической нормой. Этот критерий в науке называют биологическим, или медицинским.
Другой критерий характеризует состояние психики лица в момент совершения им общественно опасного
деяния, то есть уровень и состояние интеллекта, волевую сторону психики. Этот критерий называют
психологическим, или юридическим [6, с. 30].
В свою очередь юридический критерий невменяемости определяется двумя признаками, интеллектуальным и волевым, причём достаточным для признания лица невменяемым является наличие хотя бы одного [7, с. 118-119].
Интеллектуальный признак
юридического критерия предполагает невозможность (неспособность) лица осознавать опасность своего действия (бездействия). Волевой признак
предполагает неспособность лица руководить своими действиями (бездействием). Медицинским критерием невменяемости именуется данный
законодателем в обобщённом виде исчерпывающий перечень психических расстройств, которые могут
сопровождаться утратой способности лица отдавать себе отчёт в своих действиях или руководить ими [8, с. 72]. Данный перечень состоит из хронических психических расстройств, временных психических расстройств, слабоумия, иного болезненного состояния психики, к которому относят такие болезненные явления, которые не являются психическими заболеваниями в
медицинском смысле, но сопровождаются существенными нарушениями психики
(например, опухоли и травмы головного мозга).
Для признания лица невменяемым необходимо наличие медицинского и юридического критериев, при отсутствии хотя бы одного лицо считается вменяемым. Соответственно, вменяемыми считаются не только лица, не имеющие каких-либо недостатков психического характера, но и лица, которые страдают психическими заболеваниями и недостатками умственного развития, но в момент совершения преступления могли осознавать фактический характер своих действий и руководить ими [9, с.68; 10, с. 123].
Применительно к мошенничеству
вопрос вменяемости не возникает
практически никогда. Это обусловлено самим способом совершения
преступления, который предполагает наличие определенного уровня интеллекта у преступника, а также совершение целенаправленных действий для достижения преступного результата. В состоянии невменяемости обычно совершаются насильственные
общественно опасные деяния, не требующие длительной подготовки, совершающиеся, как правило, спонтанно, не предполагающие для их совершения наличия интеллектуальных способностей. Опять же, если мошенничество совершено лицом, имеющим психическое заболевание, то это заболевание, как правило, не лишает данное лицо возможности осознавать свои действия и руководить ими. Для совершения мошенничества необходимо осознавать сам способ совершения преступления, понимать суть обмана, чтобы ввести потерпевшего в заблуждение. Если лицо способно осознать суть обмана, следовательно, оно может осознать и преступность своего поведения.
Ныне действующий Уголовный кодекс РФ ввел ст. 22 «Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости», аналога которой не существовало в предыдущих кодексах.
Нововведение стали широко именовать "ограниченной вменяемостью", однако данный термин подвергается критике. Так, С.Шишков полагает, что раз такого названия нет в законе, то употреблять его в официальных документах недопустимо [11 с. 29]. "Ограниченная вменяемость" есть вариант вменяемости, но не "промежуточное" состояние между вменяемостью и невменяемостью. Во всяком случае, так следует из текста УК [11, с. 30]. Вместе с тем вменяемость лица "отягчена" психическим расстройством, которое, в отличие от расстройства, характерного для невменяемых, не носит патологического характера, т.е. не является болезнью. Это принципиальное и в сущности единственное отличие невменяемого от лица с психическим расстройством, не исключающим вменяемость [12, с. 9]. Субъект при ограниченной вменяемости может в целом характеризоваться как лицо, обладающее определенными
психофизиологическими аномалиями. Как правило, к подобной аномалии могут
относиться такие крайние типы характера как холерический и меланхолический. Первый отличается повышенной импульсивностью, и в стрессовой
ситуации холерик легко может совершить преступление. Опять же данное преступление будет с внезапно
возникшим умыслом, что не характерно для мошенничества. Более того, способ мошенничества не предполагает
импульсивности. Меланхолик
характеризуется преобладанием
процессов торможения над процессами возбуждения, отчего ему свойственна пониженная активность, медлительность, замкнутость, депрессивность. Такие лица чаще всего совершают преступления по неосторожности. Мошенничество же предполагает умышленную форму вины.
К аномальным состояниям относятся неврозы и психопатии, которые в различных своих проявлениях также характеризуются дисбалансом
психофизиологических процессов
возбуждения и торможения. При этом
психопаты,
специалистов,
криминального
категории
согласно данным
составляют ядро
мира. Именно этой правонарушителей
свойственны такие одиозные черты характера, как злобность, жестокость и т.п. Поведение психопатов определяют мощные примитивные влечения, что дает основания говорить о бессознательной мотивации их преступного поведения [12, с.10]. Данные личности совершают общеуголовные преступления, но никак не мошенничество, следовательно, вопросы ограниченной вменяемости практически никогда не возникают при квалификации данного вида
преступлений.
Раскрывая содержание субъекта преступления, А.И. Бойцов утверждает, что любой субъект хищения - это специальный субъект, а именно несобственник похищаемого имущества [1, с. 278]. Данный признак является излишним, так как он раскрывается при анализе предмета преступления как чужого имущества. Если следовать логике А.И. Бойцова, то любое преступление совершается специальным субъектом. Например, при причинении вреда здоровью субъект преступления - это не лицо, чьему здоровью причиняется вред, при похищении человека - это не тот человек, которого похищают и т.д.
Ст. 159 УК РФ - одна из двух статей Уголовного кодекса, предусматривающая в качестве квалифицирующего признака совершение хищения лицом с использованием своего служебного положения, то есть совершение преступления специальным субъектом. Признаки специального субъекта, характерного для мошенничества, можно уяснить из примечания к ст. 201 и ст. 285 УК РФ. К таковым относятся: 1) лица, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющие организационнораспорядительные или административнохозяйственные функции в любой организации (коммерческой, некоммерческой, муниципальном или государственном учреждении, органе государственной либо муниципальной власти); 2) лица, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющие функции
представителя власти.
Квалифицируя то или иное мошенничество как хищение с использованием служебного положения, следует помнить, что
предоставленные в силу служебного положения полномочия должны использоваться именно для совершения мошенничества. Зачастую на практике по ч.3 ст. 159 УК РФ квалифицируются мошенничества, совершенные лицом, наделенным определенными вышеуказанными полномочиями, независимо от того, использовало ли это лицо предоставленные полномочия для совершения мошенничества или нет, что неверно. Как правило, все мошенничества, совершенные «липовыми» директорами «липовых» организаций,
квалифицируются по ч.3 ст. 159 УК РФ по признаку специального субъекта в связи с тем, что преступление совершено лицом, выполняющим организационно-распорядительные и
административно-хозяйственные функции в «липовой» организации.
Так, на основании приговора Ленинского районного суда г.Магнитогорска от 01.04.2008 гражданин И. признан виновным в совершении 15 мошенничеств, при этом 7 преступлений суд квалифицировал в том числе по признаку использования виновным своего служебного положения, так как И. заключал с потерпевшими гражданско-правовые договоры от имени организаций, в которых являлся директором. По остальным 8 преступлениям признак использования служебного положения судом был исключен, так как договоры были заключены от имени фирм, в которых И. выступал учредителем, а не директором, хотя с объективной стороны все преступления были абсолютно идентичны и при их совершении И. не использовал организационно-распорядительные или
административно-хозяйственные функции. Более того, использовать данные функции он не имел возможности, так как они не распространялись на его контрагента по договору, которого он обманул, и не могли распространяться, так как контрагент не подчинен виновному по службе. Несмотря на это, по 7 эпизодам обвинения квалификация мошенничеств по признаку использования своего служебного положения сохранена даже в кассационной инстанции [13]. Совсем другое дело, когда директор организации, путем издания приказа или другим способом, используя свои полномочия, обманывает своих подчиненных и похищает их имущество. Использоваться должны именно полномочия, а не авторитет, приобретенный в силу занимаемой должности. Также если для подготовки того же самого мошенничества директор организации использует свои полномочия, в силу которых его подчиненные совершают подготовительные действия, а потом он обманывает контрагента, используя созданные условия.
Использование служебного положения при совершении мошенничества является посягательством на охраняемый уголовным законом дополнительный объект. Этим дополнительным объектом
выступают интересы службы в государственных органах, органах местного самоуправления,
государственных и муниципальных
учреждениях, в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ, в коммерческих организациях независимо от формы собственности, а также некоммерческих организациях, не являющихся
государственным органом, органом
местного самоуправления,
государственным или муниципальным учреждением [14, с. 50; 15, с. 169].
Дискуссионным остается вопрос о необходимости дополнительной квалификации мошенничества, совершенного лицом с использованием своего служебного положение, по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за служебные преступления. А.Г. Безверхов утверждает: «Согласно общей теории квалификации преступлений, совокупность в данном случае может быть лишь реальной, когда различными действиями в разное время совершаются различные по оценке преступления должностными лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, либо иным служащим. В противном случае нарушается принцип справедливости, так как, согласно ч.2 ст. 6 УК, никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление. Отсюда действует следующее правило квалификации: если статьями УК специально предусматривается ответственность за общеуголовные преступления, совершенные с использованием служебного положения, то содеянное следует квалифицировать по этим статьям без совокупности со статьями, предусматривающими ответственность за служебные преступления» [15, с.173-174]. С данной точкой зрения, наверное, стоило бы согласиться, но возникает следующий парадокс. Максимальное наказание по ст. 159 ч.3 УК РФ составляет 6 лет лишения свободы, а максимальное наказание по ст. 201 и ст. 285 УК РФ составляет 10 лет лишения свободы. Отсюда
видно, что два последних преступления по степени общественной опасности никоим образом не соотносятся, квалифицированный состав преступлений, предусмотренных ст. 201 и ст. 285 УК РФ, предполагает ответственность за тяжкие преступления, которые граничат с особо тяжкими. Но при этом если субъекты, преступлений, предусмотренных ст.201 и 285 УК РФ, совершают мошенничество, то их деяния предлагается
квалифицировать одинаково, по ч.3 ст. 159 УК РФ.
Нельзя не согласиться с тем, что степень общественной опасности мошенничества,
совершенного лицом, выполняющим
управленческие функции в коммерческой или иной организации, значительно ниже степени общественной опасности мошенничества,
совершенного должностным лицом, при других равных условиях. Кроме этого, следуя этому же принципу, мошенничество, совершенное лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, а равно органа местного самоуправления, следует квалифицировать по ч.3 ст. 159 УК РФ. При этом если данное деяние будет квалифицировано по ч. 2 ст. 285 УК РФ, виновный мог бы получить более суровое наказание, так как санкция последней статьи предусматривает наказание до 7 лет лишения свободы.
На наш взгляд, ч.3 ст. 159 УК РФ охватывает только основной состав служебных преступлений (ч.1 ст. 201 УК РФ и ч.1 ст. 285 УК РФ). Если при совершении мошенничества лицом с использованием своего служебного положения данное лицо теми же самыми действиями совершает квалифицированное либо особо квалифицированное служебное преступление, то его деяние образует идеальную совокупность мошенничества и одного из служебных преступлений. Так, по совокупности ч.3 ст. 159 УК РФ и ч.2 ст. 285 УК РФ следует квалифицировать мошенничество, совершенное лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации. По совокупности ч.3 ст. 159 УК РФ и ч.2 ст. 201 УК РФ следует квалифицировать мошенничество, совершенное директором организации, если это деяние повлекло тяжкие последствия для организации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бойцов А.И. Преступления против собственности. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — 773 с.
2. Уголовное право России. Общая часть: учебник / отв. ред. д.ю.н. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юрист, 1996. — 512 с.
3. Уголовное дело №1-266/07. Архив Орджоникидзевского районного суда г.Магнитогорска Челябинской области за 2007 год.
4. Осокин Р.Б. Уголовно-правовая характеристика способов совершения мошенничества: дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2004. — 184с.
5. Бондарь А.В. Мошенничество как вид преступного посягательства против собственности и особенности его проявления в сфере банковской деятельности (уголовно-правовой аспект): дис. ... канд. юрид. наук. — Сыктывкар, 2003. — 203 с.
6. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Изд. 2-е, изм. и доп./ под общей редакцией Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. — М.: Норма-Инфра-М, 1998. — 832 с.
7. Уголовное право России. Части Общая и Особенная /под ред. А. И. Рарога. — М.: Проспект, 2004. — 696 с.
8. Первомайский В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра-эксперта // Советское государство и право. — 1991. — № 5. - С. 68—76.
9. Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. — Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1983. — 300 с.
10. Антонян Ю.С., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. — М.: Наука, 1987. — 206
с.
11. Шишков С. Понятия "вменяемость" и "невменяемость" в следственной, судебной и экспертной практике // Законность. — 2001. — № 2.- С. 25—29.
12. Иванов Н., Брыка И. Ограниченная вменяемость // Российская юстиция. — № 10. — 1998. -С. 9—11.
13. Уголовное дело № 8/08. Архив Ленинского районного суда г.Магнитогорска за 2008 год.
14. Корягина О.В., Годунов О.И. Использование лицом своего служебного положения как квалифицирующий признак хищения // Юридическая техника и проблемы дифференциации ответственности в уголовном праве и процессе: сборник научных статей / под ред. Л.Л. Крутикова. — Ярославль, 1999. — С. 50-56.
15.Безверхов А.Г. Имущественные преступления. — Самара: Самарский университет, 2002. — 359
с.
