CC BY
47
Х. Сангинов З.Нуриллоева
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ БОРЬБА С РЕЦИДИВОМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Ключевые слова: рецидив преступления, назначение наказания, квалификация преступления, меры постпенитенциарного воздействия, уголовная ответственность.
В условиях сегодняшней социально-экономической и криминогенной ситуации в Республике Таджикистан и некоторых других стран - членов Содружества Независимых Государств (СНГ) основные усилия законодателя должны быть направлены на создание достаточно эффективной нормативной системы противодействия общественно опасным проявлениям. В этой связи по нашему мнению, приоритетным следует признать деятельность по радикальному пересмотру уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства, поскольку нормами именно этих отраслей права осуществляется нормативно-правовое регулирование борьбы с общественно опасными проявлениями. Ведь система противодействия любым социально негативным явлениям будет иметь успех лишь при условии обеспечения субъектов борьбы надлежащим арсеналом средств воздействия.
В этой связи вполне логичной представляется постановка вопроса о законодательной регламентации с позиции уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права реализации принуждения на заключительном этапе уголовной ответственности.
П.Е.Кондратов, обращая внимание на эти обстоятельства, подчеркивает, что «уголовный закон лишь на первый взгляд
НОМАИ ДОНИШГО{
обладает строго определенными возможностями в квалификации преступления, определении наказания, установлении судимости. Фактически же оказывается, что лицо, к которому применяется уголовный закон, претерпевает массу дополнительных ограничений»(5, 13). По сути дела, к числу таких ограничений П.Е.Кондратов относит и те, которые составляют содержание категории меры постпенитенциарного воздействия.
В связи с этим, считаем, что устранение отмеченных противоречий, исключение нахождения лиц, отбывших наказание в довольно неопределенном с точки зрения регламентации их правового статуса положении, весьма настоятельно требует закрепления мер постпенитенциарного воздействия на законодательном уровне. Тем самым, как представляется, реально сложившиеся общественные отношения будут введены в соответствующие правовые рамки, поскольку реформирование законодательства вызвано, в первую очередь, тем обстоятельством, что прежние нормы не в состоянии обслужить существующую социальную ситуацию.
Реализация высказанного предложения представляется возможной следующим образом: в законе должен быть определен исчерпывающий перечень тех правоограничений, которым подвергается лицо, освобожденное от отбывания наказания в течение срока судимости.
Касаясь вопроса о возможных сроках применения мер постпенитенциарного воздействия, мы полагаем, что они должны быть конкретизированы в зависимости от личности освобожденного и его поведения в период нахождения в ИУ, но ни в коем случае не превышать сроков погашения судимости, установленных уголовным законом.
В весьма серьезной теоретической проработке нуждается и проблема оснований и порядка применения правового принуждения на завершающем этапе реализации уголовной ответственности. Согласно действующему законодательству, ограничения в правах и в выполнении обязанностей лиц, отбывших наказание, распространяются на всех освобожденных с момента их выхода из ИУ и до истечения сроков погашения,
либо досрочного снятия судимости независимо от их поведения в местах лишения свободы, оценки характера и степени общественной опасности личности, содеянного ею, а также отношения к воспитанию, средств карательно-воспитательного воздействия в период нахождения в исправительном учреждении.
Тем самым, как представляется, полностью игнорируется один из важнейших принципов уголовного права - принцип индивидуализации уголовной ответственности. Он предполагает конкретизацию на всех стадиях реализации уголовной ответственности: привлечения к ответственности, осуждения (порицания), исполнения наказания, применения мер постпенитенциарного воздействия. Применительно к первым трем этапам законодатель достаточно четко требует соблюдения принципа индивидуализации ответственности. На нормативном уровне принцип закреплен в ст. 40 УК (Необходимая оборона). Она предусматривает, что наказание назначается в пределах санкций, установленных той или иной статьей Особенной части, в точном соответствии с положениями Общей части, а также с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности виновного и обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность. Также в части второй ст. 7 ИК, устанавливающей, что средства исправления и перевоспитания должны применяться с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности осужденного, его поведения и отношения к труду. П. Фефелов справедливо замечает, что принцип индивидуализации наказания «имеет важное значение для характеристики взаимосвязи и взаимозависимости преступления и наказания»(8,164).
Что же касается заключительной степени - стадий реализации уголовной ответственности, то принцип индивидуализации на этом этапе, как правило, не «срабатывает» (исключение составляет только применение административного надзора органов милиции за лицами, освобожденными из мест лишения свободы) (8, 60).
Поэтому представляется вполне логичным распространение принципа индивидуализации ответственности на заключительной
НОМАИ ДОНИШГО{
стадии посредством применения правоограничений в отношении освобожденных из ИТУ на период их пребывания в режиме судимости с учетом характера и степени общественной опасности субъекта, его поведения во время отбывания наказания и наличия других личностных обязательств.
В пользу подобного подхода свидетельствует и тот факт, что 81% опрошенных осужденных, содержащихся в ряде подразделений службы по исправительным делам и социальной реабилитации УВД Согдийской области, поддерживают предложения о необходимости индивидуального определения круга правоограничений, устанавливаемых после отбытия наказания, с учетом личности освобожденного и оценки его поведения в период нахождения в местах лишения свободы.
Обращает на себя внимание и тот момент, что почти две трети респондентов высказались за необходимость распространения рассматриваемых правоограничений только на тех лиц, которые отрицательно зарекомендовали себя в период отбывания наказания (2, 164).
В теории уголовного права, как уже отмечалось выше, в зависимости от характера совершенных преступлений принято делить рецидив на общий и специальный (7, 224). Общий рецидив, как обстоятельство, влияющее на квалификацию преступлений, выступает лишь в виде нескольких своеобразных исключений при совершении деяний. Они предусмотрены в ст. 332, ст.364, ст.365. В них рецидив фигурирует в качестве конститутивного, обязательного признака, формирующего составы преступления. Во всех указанных случаях рецидив ограничен временем отбывания реального наказания за ранее совершенное деяние.
На квалификации преступления значительно чаще отражается специальный рецидив. Законодатель при конструировании квалификации признаков не использует термин «специальный рецидив». В качестве квалифицирующего признака используется более широкое понятие - «совершение преступления лицом, ранее судимым...», которое охватывает собой и случаи специального рецидива (по сути дела подобная формулировка квалифицирующего признака включает в себя две формы
множественности преступлений: рецидив и совершение преступления лицом, имеющим судимость, при отсутствии признаков рецидива).
Законодатель, включая специальный рецидив в квалифицирующий признак «судимость», а также признак «неоднократность», стремился усилить уголовную ответственность лиц, специализирующихся на совершении тождественных или однородных преступлений. Что в результате этого получилось?
В действующем уголовном законодательстве судимость в качестве квалифицирующего признака предусмотрена в следующих составах: ст. 123, ч. 2; ст. 244, ч. 2 п. «а», ч. 3, п. «г», ч. 4, п. «а», ст. 247, ч. 2 п. «а», ч. 3. п. «в»; ст. 245, ч. 2 п. «а»; ч. 4 а. «а»; ст. 248, ч. 2, п. «а», ч. 3 п. «г», ч. 4 п. «а»; ст. 249, ч. 2 п. «а»; ч. 3 п. «д», ч. 4, п. «а», ст. 250, ч. 2 п. «а», ч. 3 п. «в», ч. 4 п. «а», ст. 259. ч. 2 п. «в», ст. 263, ч. 2 п. «в», ст. 281, ч. 2 п. «в», ст. 284 ч. 2 п. «а», ст. 293, ч. 2 п. «а», ст. 292, ч. 2, ст. 294, ч. 2 п. «в»; ст. 237, ч. 3 п. «б», ст. 194, ч. 3 п. «в», ст. 199, ч. 4 п. «г»; ст. 202 ч. 3 п. «г».
Действительно, усиление ответственности судимых лиц по сравнению с несудимыми предусмотрено в большинстве перечисленных составов. Но не во всех. Так, в части 2 статьи 292 УК РТ в качестве квалифицирующих признаков указана «повторность». В результате этого лица с разной степенью общественной опасности (судимые и несудимые) могут понести одинаковую ответственность, что, конечно же, не может быть признано справедливым.
Но даже в тех случаях, когда «судимость» в части статьи не соседствует с «неоднократностью», одинаковое наказание, очерченное санкцией, предусмотрено и для лиц, чьи деяния образуют специальный рецидив, и для совершеннолетних, предыдущее преступление у которых было совершено в возрасте до 1 8 лет. В силу чего содеянное не образует рецидива преступлений и для несовершеннолетних, чьи судимости не учитываются при признании рецидива, но принимаются во внимание как квалифицирующее обстоятельство, то есть судимости, полученные в несовершеннолетнем возрасте. В ряде
НОМАИ ДОНИШГО{
статей Особенной части УК предусмотрено влияние на наказание в сторону усиления в той же мере, как и судимости за преступления, совершенные по достижении 18 лет. Степень опасности указанных категорий преступников разная, наказание, предусмотренное законодателем, одинаковое, что не может быть признано справедливым.
Во всех перечисленных составах квалифицирующий признак «при опасном рецидиве», «при особо опасном рецидиве» предусмотрен в блоке с другими квалифицирующими признаками. Так, ч. 3 ст. 248 УК РТ включает в себя такие квалифицирующие признаки, как совершение грабежа организованной группой, в крупном размере, с использованием условий общественного или природного бедствия. Во всех перечисленных составах квалифицирующий признак «при опасном рецидиве», «при особо опасном рецидиве» предусмотрен в блоке с другими квалифицирующими признаками. Так, часть 3 статьи 248 УК РТ включает в себя такие квалифицирующие признаки, как совершение грабежа организованной группой, в крупном размере, с использованием условий общественного или природного бедствия.
В связи с этим возможны ситуации, при которых будет усилено наказание не за специальный рецидив преступлений (к чему стремился законодатель), а за общий. Если, допустим, лицо, ранее два раза судимое за разбой, совершает грабеж в крупном размере, наказание ему назначается в пределах санкции части 3 ст. 248 УК РТ, без учета правил части 2 ст. 66 УК РТ. Лицо же, судимое, например, за хулиганство, и тоже совершившие грабеж в крупном размере, также будет нести ответственность по части 3 ст. 19 УК РТ, но (при наличии признаков рецидива) наказание ему будет назначаться с учетом правил части 2 ст. 66 УК РТ, т.е. общий рецидив может повлечь более строгое наказание, чем специальный. Таким образом, стремясь усилить ответственность за специальный рецидив, причем многократный, законодатель по сути дела усилил ее за общий рецидив, т. е. проявил непоследовательность в решении данного вопроса (7, 120).
Незначительное число ст. УК РТ (ст. 244, 245, 246, 247, 248,
249, 250, 251, 253, 194, 202), предусматривают в различных частях квалифицирующие признаки «повторности при опасном рецидиве» и «особо опасном рецидиве».
Анализ указанных признаков приводит к выводу, что по признаку «повторность» могут квалифицироваться действия лиц с различной степенью общественной опасности(9,224). Ибо, однократный рецидив (как и совершение нового преступления лицом, имеющим одну предшествующую судимость, при отсутствии признаков рецидива) должен квалифицироваться по части статьи, предусматривающей ответственность за повторность, по этой же части квалифицируется и действие несудимого лица при наличии признаков повторности. И, как следствие, - одинаковые рамки для выбора наказания (санкция) лицам, которые существенно различаются по степени общественной опасности (6, 181).
В судебной практике нередки случаи, когда при квалификации действий виновного наряду с судимостью указывается в качестве квалифицирующего признака и повторность. Так, народным судом Бободжангафуровского района г.Гафурова Баратов А., ранее судимый по ст. 162 ч. 2, ст. 198 УК РТ, осужден по ст. 32 ч. 3, ст. 244 ч. 3 УК РТ за покушение на кражу чужого имущества, совершенное лицом, ранее два раза судимым за хищение, с неоднократным проникновением в жилище. Судебная коллегия по уголовным делам Согдийского областного суда, рассматривая дело по протесту прокурора, наряду с другими обстоятельствами, указала, что суду следует учесть доводы протеста относительно излишней квалификации по признаку «повторности», при этом Баратов является лицом, ранее два раза судимым за хищение. На излишнюю квалификацию по признаку повторности при наличии квалифицирующего признака «совершения преступления лицом, ранее два раза судимым», судебная коллегия указала и по делу Едгорова, исключив из приговора признак «повторность» (1).
Более чем в пятидесяти составах преступлений имеется квалифицирующий признак «повторность преступлений», который, как это вытекает из смысла статьи 19 УК РТ, частично
НОМАИ ДОНИШГО{
охватывает собой и рецидив. Это составы, предусмотренные следующими статьями уголовного кодекса: . ст. 104, 111, 130, 131, 138, 139, 166, 167, 244, 245, 247, 248, 249, 250, 251, 252, 262, 267, 273, 279, 280, 289, 291, 292, 296, 181, 184, 194, 195, 196, 199, 183, 200, 202, 203, 204, 206, 234, 319, 340, 373.
Посмотрим на примере такого весьма распространенного преступления, как кража, деяния каких категорий преступников охватываются квалифицирующим признаком «повторность». Исследование уголовных дел 140 лиц, осужденных по пункту «а» части II статьи 244 УК РТ, показало, что повторность образовалась:
а) за счет специального рецидива в узком смысле (лица ранее были осуждены за кражу) -
б) за счет предшествующей судимости за кражу (без признаков рецидива) -
в) за счет неоднократного совершения краж (без осуждения)-
г) за счет предшествующего хищения, предусмотренного другой статьей УК РТ (1).
Как видим, совершенно разное преступное поведение квалифицируется по одному и тому же пункту одной и той же части статьи уголовного кодекса. Квалификация содеянного по одной части статьи УК РТ, предусматривающая признак повторности, как в том случае, когда лицо совершило два или несколько преступлений до осуждения, так и в том, когда новое преступление (рецидивное) совершено после осуждения за предыдущее, не может быть признана удачной, ибо это влечет уголовную ответственность в пределах одной и той же санкции (4, 312). Степень же общественной опасности личности рецидивиста, как правило, выше, нежели степень общественной опасности личности преступника, совершившего неоднократные преступления при отсутствии судимости. В настоящее же время квалифицирующий признак «повторность», в ряде составов преступлений вбирающий в себя и рецидив, и судимость без признаков рецидива, уравнивает в вопросах ответственности, как уже отмечалось выше, общественную опасность лица, чье преступное поведение не получило еще отрицательной оценки со стороны государства, выраженной в обвинительном приговоре
суда, и общественную опасность лица, ранее осуждавшегося, но не сделавшего для себя должных выводов и вновь совершившего преступление (10, 21). Законодатель проявляет непоследовательность в подходе к решению вопросов ответственности лиц, обладающих различной степенью опасности. Коль законодатель счел, что за неоднократное совершение тождественных или однородных преступлений следует предусмотреть более высокую ответственность преступников по сравнению с первичными преступниками в рамках Особенной части кодекса (ибо, как ни маскируй это, речь идет об отражении признаков личности в составе преступления), то почему же тогда одинаковая ответственность зачастую предусмотрена для различных категорий повторных преступников?
Действующий уголовный кодекс отказался от признания преступников особо опасными рецидивистами (ибо это «звание» являлось своего рода клеймом, накладываемым на преступника) и от использования в статьях Особенной части квалифицирующего признака «совершение преступления особо опасным рецидивистом». Этот отказ по-разному оценивается в научных кругах (3, 34). По нашему мнению, законодатель поступил вполне обоснованно, ибо нельзя в состав преступления включать признаки, характеризующие сугубо личность преступника. Безусловно, лицо, чьи деяния образуют особо опасный рецидив преступления, представляет повышенную опасность по сравнению с другими преступниками и заслуживает более строгого наказания. Однако усиление ответственности должно осуществляться не за счет включения в состав преступления личностных признаков, а по нашему мнению, присвоение по приговору суда осужденному наименования «особо опасного рецидивиста» приводит к нарушению принципа равенства граждан перед законом и судом, преувеличению личностных качеств субъекта преступления при решении вопросов об основаниях и пределах уголовной ответственности, в то время как опасность содеянного определяется его объективными свойствами, в частности, характером и размером причиненного вреда, обстановкой и способом совершения преступного деяния и
другими обстоятельствами объективного характера. К тому же признание лица особо опасным рецидивистом в криминальном мире воспринималось бы как официальное подтверждение своего рода заслуг этого лица перед преступным сообществом. В настоящее время рецидивным признается поведение лица, совершившего преступление, но не личность осужденного.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Архив Согдийского областного суда. 2000. Дело № 117-А
2. Буранов Г.К. Отягчающие наказание обстоятельства в уголовном праве России. -Ульяновск, 2002
3. Бытко Ю.И. Учение о рецидиве преступлений в Российском уголовном праве. История и современность. Саратов, 1984
4. Иванов В.Д. Уголовное право. Особенная часть. Учебник. -Ростов-на-Дону: Феникс, 2002
5. Кондратов П.Е. Рецидив преступлений по советскому уголовному праву. М., 1978
6. Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. Учебное пособие для ВУЗов по специальности «Правоведение». -М.: Изд-во МГУ, 1984
7. Статистические данные по УВД Согдийской области за 20012005гг. -Худжанд, 2005
8. Фефелов П. Назначение наказания при рецидиве преступлений. Л.: «СГУ», 1987
9. Филимонов В.Д. Охранительная функция уголовного права. -СПб.: Юридический центр Пресс, 2003
10. Якубов А. Категории, рецидив преступлений и обратная сила закона. Законность. 1997. №11.
Legal Combat against Felony Recidivism Kh. Sanginov, Z. Nurilloyeva
Key words: recidivism of crime, assignment of punishment, qualification
of crime, measures of postpenitentiary ascendancy, responsibility for felony
The given article dwells on the legal combat against felony recidivism. The author has analyzed the theses of a number of scientists, such as P. Kondratov, P. Tefelov, Y Buranov, V. Zilimanov, V. Ivanov and others. The article also adduces the statistical data for the years 2003-2008 over Sughd viloyat. The author moves a proposal of Legislative rules under the angle of the law comprising felony, court proceedings and execution when compulsion is effected at the final stage of responsibility for the crime committed.
The author considers that obviation of contradictions and an uncertain plight of persons who have served a sentence in view of their legal status regulation urgently demand that the measures of post penitentiary ascendancy were fortified on a legislative level. Therefore, as the author predicts, social relations will be determined by corresponding legal frames because reformation of legislation is caused, first and foremost, by the fact that the former norms are unable to serve the present situation which has been established.
The author deems that an effectuation of his suggestion can come true provided the list of rights limitations in reference to persons exempt from serving their sentence during the time of convictions is fixed in the law
