CC BY
44
В. С. Дорошенко
Лангепасский городской суд Уральский государственный юридический университет (Лангепас)
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СФЕРЕ НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА НЕФТИ И ЕЕ ПРОДУКТОВ: РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ АНАЛИЗ
Не прекращаются повреждения магистральных трубопроводов, нефтепроводов и неф-тепродуктопроводов с целью хищения из них транспортируемого углеводорода. Существованию этой проблемы, по мнению автора, способствуют недостатки действующего уголовного закона. В статье представлен общий ретроспективный анализ всех изменений ст. 158 и 215.3 УК РФ, направленных на усиление уголовно-правового противодействия хищениям нефти из специальных трубопроводов.
Изучив законодательный материал и показатели состояния преступности в данной сфере, мнения ученых, автор делает выводы о причинах и недостатках изменений Уголовного кодекса, их теоретических и практических последствиях. Предлагается исключить понятие «трубопровод» из уголовно-правового определения хранилища, убрать из ст. 215.3 УК РФ ссылки на преступные мотивы, устранить логические противоречия, допущенные в описании объективной стороны этого преступления.
Ключевые слова: хранилище, трубопровод, хищение из нефтепровода, повреждение нефтепровода, повреждение нефтепродуктопровода
Для цитирования
Дорошенко В. С. Уголовная ответственность за преступления в сфере незаконного оборота нефти и ее продуктов: ретроспективный анализ // Российское право: образование, практика, наука. 2021. № 5. С. 54-64. DOI: 10.34076/2410_2709_2021_5_54.
УДК 343
Наиболее распространенным преступлением в сфере функционирования нефтегазового комплекса является хищение углеводородов из трубопроводов разных видов. Официальная статистика МВД РФ в этой сфере не всегда отвечает реальному положению дел, что, в частности, обусловлено частыми ошибками при заполнении соответствующих статистических форм. Один из лидеров по количеству официально регистрируемых краж нефти и ГСМ - Ханты-Мансийский автономный округ [Гумаров 2015: 12]. Обобщение судебной практики этого округа по совершенным за последние 10 лет преступлениям с квалифицирующими признаками, предусмотренными п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ и ст. 215.3 УК РФ, выявило массу теоретических и правоприменительных проблем. Их наличие привело к возникновению у судей
DOI: 10.34076/2410_2709_2021_5_54
разных, порой диаметрально противоположных мнений в идентичных правовых ситуациях.
Наиболее значимые противоречия во мнениях имели место при разрешении вопросов, связанных с определением признаков специальных трубопроводов, охраняемых уголовным законом; с установлением мотивов их повреждений, мест совершения и момента окончания хищений из них; с определением размера причиненного ущерба, квалификацией действий соучастников. Разные подходы прослеживались и при квалификации совокупности кражи с повреждением нефтепровода.
Представляется, что подавляющее большинство практических проблем детерминировано небрежностью уголовного нормотворчества в 2000-е гг.
Так, до 5 ноября 2002 г. уголовный закон дефиниции хранилища не содержал, а потому отнесение к хранилищу всякого трубопровода находилось на усмотрениии правоприменителей. Между тем Верховный Суд РФ поддерживал те судебные оценки, в которых нефтепровод отождествлялся с иным хранилищем (см., например: определение ВС РФ от 14 ноября 2001 г. № 46-001-44).
Лишь после внесения в ст. 158 УК РФ изменений Федеральным законом от 31 октября 2002 г. № 133 в распоряжении правоохранителя впервые появилось легальное определение понятия хранилища. В его объем были включены и магистральные трубопроводы. В то же время категория тяжести такого преступления, как кража из хранилища, была понижена с тяжкой до средней. Соответственно снизился размер наказания за ее совершение.
Исходя из пояснительной записки к проекту названного Федерального закона, можно заключить, что депутатская мысль того времени основывалась на гуманизации ответственности за кражу, а потому ослабление уголовной репрессии представлялось справедливым и необходимым решением. Авторы закона обосновывали свое мнение суждениями о небольшой общественной опасности кражи с признаками, предусмотренными ч. 2 ст. 158 УК РФ; указывали на возрастание доли тяжких преступлений в общем объеме преступности с 19 % в 1993 г. до 58,8 % в 2000 г.; ссылались на то, что по ч. 2 ст. 158 УК РФ к лишению свободы в размере от пяти до шести лет были осуждены лишь 34 % подсудимых.
Правительство РФ не поддержало предложенные изменения Уголовного кодекса. В официальном отзыве от 24 января 2002 г. № 396п-П4 оно обращало внимание депутатов на то, что изменения санкций чч. 1 и 2 ст. 158 УК РФ лишит сложившуюся систему уголовных наказаний баланса. Однако эти возражения не воспрепятствовали принятию депутатами указанных уголовных новаций. В итоговом варианте закона определение хранилища (повторим) было изменено, словосочетание «магистральный нефтепродук-топровод» было заменено на понятие «магистральный трубопровод».
Подобное увеличение объема понятия хранилища явно демонстрирует цели законодателей - обеспечение надлежащей уголовной защиты не только нефтепродуктопроводов, но
и любого иного магистрального трубопровода, однако связанного с транспортировкой и хранением только углеводородов. На это прямо указывает признак магистрали, определяющий специальные трубопроводы, указанного предназначения. Последнее суждение следует из определения, данного в Своде правил «Магистральные трубопроводы» (утв. приказом Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ от 18 февраля 2014 г. № 61/пр).
Следует отметить, что узаконенная дефиниция понятия «хранилище» содержит логическую ошибку, поскольку делает «круг»: определяет понятие «хранилище» через указание на понятие «хранение», которое в свою очередь может быть определено только через понятие «хранилище». Кроме того, буквальное толкование определения хранилища позволяет сделать вывод, что уголовный закон охранял только магистральные трубопроводы, предназначенные для хранения материальных ценностей. Соответственно можно заключить, что уголовный закон исключал из зоны своей охраны магистральные трубопроводы, не предназначенные для хранения, а также иные, немагистральные, но используемые для хранения материальных ценностей трубопроводы.
Примечательно, что ослабление в конце 2002 г. криминальной репрессии за кражу произошло на фоне явно выраженного роста преступности этого вида. Приведенная Н. А. Лопашенко статистика показывает, что с 2002 по 2005 г. общее число краж увеличилось с 926 808 до 1 572 996 [Лопашенко 2006]. Значительно возросло и количество криминальных повреждений магистральных нефтепроводов (врезок в них): с 748 в 2003 г. до 1132 в 2005 г.1
При этом в доследственной работе укоренилась практика оценки врезок в магистральные нефтепроводы как приготовления к краже. А по общему правилу, предусмотренному ч. 2 ст. 30 УК РФ, приготовление к преступлению средней тяжести уголовную ответственность не влечет [Клюев 2008: 24].
Данные изменения закона осложнили деятельность судов. К числу значимых проблем можно отнести разные подходы к квалификации повреждения нефтепровода для
1 Сливной бизнес. 2018 // URL: https://www.trans-neft.ru/pressReleases/view/id/11871 (дата обращения: 12.05.2021).
обеспечения хищения из него. Однако Верховный Суд РФ в постановлении Пленума от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» указал на отсутствие в названных криминальных обстоятельствах правовой совокупности ст. 158 и 167 УК РФ, объяснив это тем, что всякое повреждение имущества, обеспечивающее доступ к предмету хищения, является способом его совершения.
Следует отметить, что такой подход не учитывал особо опасные случаи кражи из магистральных трубопроводов, при которых повреждалось не просто имущество, предназначенное для хранения материальных ценностей, а имущество, имеющее специальный правовой статус и особенное функциональное назначение, которое явно хранением не ограничивалось. Тем не менее суды действовали сообразно рекомендациям названного постановления Пленума Верховного Суда РФ.
Так, определением Верховного Суда РФ от 10 марта 2010 г. № 11-О10-08 оставлен без изменения приговор, которым кража и умышленное повреждение нефтепровода квалифицированы только по ст. 158 УК РФ. К аналогичному решению пришел Тамбовский областной суд в приговоре от 2 июня 2006 г., вынесенном в отношении участников организованной группы, восемь раз умышленно повредивших магистральный нефтепровод. Кассационным определением Верховного Суда РФ от 10 октября 2006 г. № 13-о06-25 указанный приговор оставлен без изменения.
Между тем существовали и иные судебные оценки, на которые обращали внимание А. Безверхов и О. Адоевская. Они отмечали, что некоторые суды в краже из нефтепровода, совершенной с его повреждением, усматривают совокупность ст. 158 и 167 УК РФ [Безверхов, Адоевская 2007: 15]. Примечательно, что это квалификационное решение отстаивалось и представителями Правового управления аппарата Государственной Думы Федерального собрания РФ в заключении от 16 июня 2006 г. № 2.2-1/1992 к следующим законотворческим предложениям, касающимся изменений уголовного закона в анализируемой сфере.
Однако в тот исторический период хищение из магистрального трубопровода с любым его повреждением было нивелировано до
бытовых краж из приусадебных и временных строений. Наказание за кражу из трубопровода этого вида по своей строгости нормативно ничем не отличалось от наказания за обыкновенную карманную кражу либо кражу, причинившую гражданину значительный ущерб.
Ошибочность ослабления уголовной репрессии за кражу нефти и ее продуктов из магистральных трубопроводов официально признана законодателями лишь спустя четыре года. В пояснительной записке к проекту Федерального закона № 288967-4 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» депутаты акцентировали внимание на особо опасной криминальной угрозе, устранение которой требовало специальной уголовно-правовой охраны магистральных трубопроводов. Авторы проекта ссылались на факты хищений нефти специально подготовленными, материально оснащенными организованными группами, имеющими разветвленные коррупционные связи, а также на значительный сопутствующий краже из нефтепровода ущерб, в том числе экологический. Особый акцент сделан на отсутствии действенных уголовно-правовых средств борьбы с грубыми нарушениями лицензионных требований и условий при хранении и переработке нефти и нефтепродуктов, сопровождающими деятельность организованных преступных групп, специализирующихся на хищениях и незаконном обороте углеводородного сырья.
Для решения обозначенных проблем предлагалось дополнить Уголовный кодекс РФ ст. 167.1 и 171.2, предусматривающими ответственность за повреждение нефтепровода, нефтепродуктопровода и газопроводов, а также за незаконный оборот нефти, газа и продуктов их переработки; установить в п. «б» ч. 2 ст. 175 УК РФ специальную ответственность за приобретение краденой нефти и продуктов ее переработки; усечь объем понятия хранилища, убрав из него слово «магистральный».
Указанные предложения подверглись серьезной критике.
Представители Комитета по энергетике, транспорту и связи в своем заключении к названному законопроекту утверждали, что существующие нормы охватывают все случаи краж и повреждений нефтепроводов,
а потому введение новых норм не требуется. Они полагали, что проект ст. 171.2 не учитывает перевозку, а также реализацию нефти, газа и продуктов их переработки, оставляя эти действия в пределах диспозиции ст. 171 УК РФ. По их убеждениям, дополнения п. «б» ч. 2 ст. 175 УК РФ неясны по смыслу, поскольку уравнивают общественную опасность приобретения краденого литра бензина с приобретением краденого автомобиля, а наличие слова «трубопровод» в определении понятия хранилища сохраняет внутренние противоречия в структуре диспозиции ст. 158 УК РФ.
В официальном отзыве на законопроект от 23 августа 2006 г. № 3095п-П4 представители Правительства РФ отмечали, что введение в кодекс ст. 167.1 создаст коллизию со ст. 167 и 215.2, а предлагаемые изменения ст. 175 УК РФ не учитывают стоимость похищенного имущества. Также авторы отзыва настаивали на сохранении в признаках определения понятия «хранилище» словосочетания «магистральный трубопровод», поясняя, что в противном случае уголовное наказание за открытое хищение из магистрального трубопровода будет неоправданно ниже, чем за кражу из него.
Не видели правоприменительных сложностей, требующих дополнения Уголовного кодекса новыми деликтными нормами, и в Правовом управлении Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ. Должностные лица этого ведомства в заключении от 16 июня 2006 г. № 2.2-1/1992 указывали, что предлагаемая ст. 171.2 будет противоречить ст. 17 Федерального закона от 8 августа 2001 г. № 128 «О лицензировании отдельных видов деятельности», поскольку Федеральным законом от 2 июля 2005 г. № 80-ФЗ из диспозиции данной статьи исключена деятельность по хранению и переработке нефти и газа.
Однако следует отметить, что представленные суждения о последствиях нормативных преобразований ст. 17 указанного Федерального закона весьма спорны. Этот закон до и после описанных изменений предусматривал лицензионный порядок осуществления деятельности, связанной с эксплуатацией химически опасных производственных объектов, к которым, в частности, отнесены объекты, хранящие, перерабатывающие и транспорти-
рующие нефть и другие углеводороды. Соответственно проект ст. 171.2 не мог противоречить требованиям названного закона.
Официальный отзыв Верховного Суда РФ от 13 февраля 2006 г. № 752-2/общ содержал лишь замечания о неполноте диспозиции ст. 171.2, выражающейся в том, что некоторые действия с нефтью и ее продуктами оставались в рамках конструкции ст. 171 УК РФ, ответственность по которой значительно ниже.
Таким образом, негативные оценки законопроекта пророчили не только усиление существующих проблем Уголовного кодекса, но и появление новых. Тем не менее Федеральный закон от 30 декабря 2006 г. № 283-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» был принят без особых доработок. В его итоговую версию не вошла ст. 171.2. Идея о самостоятельной уголовной ответственности за повреждение нефтепровода была реализована, но не в ст. 167.1, как изначально предлагалось, а в ст. 215.3, т. е. совершенно в другом разделе Уголовного кодекса, посвященном охране общественной безопасности и общественному порядку. Часть 3 ст. 158 УК РФ приобрела новый квалифицирующий признак, специально предусматривающий ответственность за кражу из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода.
Изменения коснулись и уголовно-правового определения понятия «хранилище», из которого было удалено слово «магистральный». Теперь исходя из буквального толкования ст. 158 УК РФ и третьего примечания к ней уголовная ответственность должна наступать за проникновение в любой трубопровод, предназначенный для хранения материальных ценностей, что явно не входило в цели и задачи законодателей, намеревавшихся усилить уголовно-правовую охрану только химически опасных трубопроводов.
Как показывает практика, изменения не привели к особым криминологическим успехам, не добавили представителям доктрины спокойствия, а правоприменению - стабильности. Несмотря на некоторое снижение количества криминальных врезок в магистральные трубопроводы с 711 в 2007 г. до 543
в 2010 г.1, сообщений о кражах нефти и нефтепродуктов было все так же много. В 2010 г. зарегистрировано 3945 хищений указанного вида [Гумаров 2015: 12].
Примечательно, что в своих первых отзывах об изменениях закона руководители Верховного Суда РФ не усматривали каких-либо практических трудностей в определении понятия хранилища. Однако такие высказывания не отражали реальное положение дел. Некоторые авторы, в числе которых А. И. Рарог, правильно указывали на ошибочность отнесения трубопровода к хранилищу [Уголовное право 2007: 159].
Высказывались мнения и о том, что трубопровод в большей степени относится к транспорту, нежели к хранилищу, а следовательно, указание на него в ст. 158 УК РФ и 215.3 УК РФ алогично. Обоснованием сказанному, в частности, служило предусмотренное ст. 269 УК РФ (до 2018 г.) «транспортное» преступление. Видовой объект этого преступления включал отношения, связанные с обеспечением нормальной эксплуатации транспорта, тогда как непосредственный объект был связан с надлежащей эксплуатацией магистральных трубопроводов [Уголовное право 2006: 547].
В связи с появлением в ст. 215.3 УК РФ дополнительных терминологических неопределенностей правоприменитель столкнулся с новыми коллизионными осложнениями, при этом не только в ст. 158 УК РФ, но и в других статьях Уголовного кодекса, например в ст. 215.3, содержащей специальную по отношению к ст. 167 УК РФ норму.
Конкуренцию норм о краже из нефтепровода (п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ) с нормами о его повреждении (ст. 215.3 УК РФ) суды устраняли сообразно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29, исключавшим самостоятельную ответственность за умышленное повреждение нефтепровода в целях обеспечения хищения этого вида. Соответственно на практике норма ст. 215.3 УК РФ в большинстве случаев не применялась, поскольку повреждение нефтепровода практически всегда было обусловлено хищением из него. Однако такие судебные оценки явно не учитывали наличие в конструкции состава преступления, описанного в ст. 215.3 УК РФ, структурно отличного от преступлений против собствен-
1 Сливной бизнес. 2018.
ности объекта уголовно-правовой охраны, направленного на регулирование отношений в сфере общественной безопасности. А полная структурная независимость объекта преступного посягательства является одним из очевидных признаков присутствия совокупности преступлений, определенной ст. 17 УК РФ.
Подобными соображениями, возможно, руководствовался и законодатель, отказавшийся на стадии законопроекта от включения умышленного повреждения нефтепровода в раздел Уголовного кодекса, посвященный экономической сфере.
Конструктивные недоработки ст. 215.3 УК РФ, связанные с явными логическими противоречиями, допущенными в описании объективной стороны преступления, а также внедрение в субъективную сторону обязательных мотивов осложнили правильное восприятие и применение данной нормы.
В. И. Радченко, будучи в 2007 г. первым заместителем председателя Верховного Суда РФ, предлагал к мотивам, указанным в ст. 215.3 УК РФ, относить действия, не связанные с кражей (умышленное причинение ущерба конкурирующей организации, получение страховых выплат, создание экономических трудностей для предприятия с целью его захвата). Он заключил, что умысел виновного в этом преступлении должен охватывать как сами действия, так и их последствия, т. е. быть направленным на прекращение подачи углеводородов по трубопроводу [Комментарий к Уголовному кодексу 2007: 310].
Подобными представлениями о мотивах, перечисленных в ст. 215.3 УК РФ, руководствовался Президиум Пензенского областного суда в постановлении от 8 августа 2008 г. по делу № 44у-77. Суд, прекратив уголовное преследование осужденного по ст. 215.2 и 215.3 УК РФ, неоднократно повредившего газопровод в целях кражи из него газа, отметил, что реализация виновным умысла на хищение газа указывает на отсутствие у него умысла на повреждение газопровода.
Сильная сторона таких суждений вполне очевидна: они основаны на концептуальном разведении корыстных мотивов кражи и повреждения нефтепровода. Наделение мотива последнего преступления самостоятельными характеристиками очевидно упрощает понимание и применение нормы, закрепленной в ст. 215.3 УК РФ. Однако в трактовке
В. И. Радченко уголовно-правовая охрана повреждения нефтепровода явно проигрывала, поскольку при совокупности кражи и повреждения нефтепровода мотив первого преступления, очевидно, доминирует, что в некоторых случаях не позволяет достоверно установить самостоятельную мотивацию виновного на повреждение нефтепровода.
В дополнительном разъясняющем постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. № 31 «Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам» проблема правильного разграничения мотивов анализируемых преступлений также оставлена без должного внимания. В этом решении суд императивно указал, что любая кража, при которой наступили последствия, предусмотренные ст. 215.3 УК РФ, либо возникла угроза их наступления, образует совокупность этих преступлений. В результате один из признаков субъективной стороны преступления, прямо указанный в диспозиции ст. 215.3 УК РФ, утратил в условиях хищения обязательное составообразующее значение. Теперь корыстные побуждения к повреждению нефтепровода зачастую на практике доказываются через корыстный мотив сопутствующей ему кражи.
Так, Сургутский городской суд в приговоре от 4 апреля 2011 г. по делу № 1-393-11, вынесенном по фактам умышленных повреждений нефтепровода и краж из него, корыстную цель хищения этого вида отождествил с корыстным мотивом повреждения нефтепровода.
Между тем представляется очевидным, что мотивы преступлений, совершаемых в сфере общественной безопасности, существенно отличны от мотивов преступных посягательств на отношения собственности. Практика показывает, что первые преступления зачастую превосходят вторые и по степени общественной опасности, однако уголовная ответственность за кражу из нефтепровода строже наказания за его преступное повреждение. Н. Иванов обращал внимание на данный факт, как на аргумент против правовой совокупности ст. 158 и 215.3 УК РФ в условиях, когда приведение в негодность нефтепровода, нефтепродуктопровода или газопровода является необходимым средством совершения хищений из них [Иванов 2007: 28].
Думается, что такая позиция слаба, поскольку оставляет без внимания явно страдающие от преступного посягательства отношения в сфере общественной безопасности. Соответственно, правовая позиция Верховного Суда РФ несомненно усиливала уголовно-правовую охрану трубопровода от несанкционированных проникновений в него, но, как показывают криминологическая обстановка в анализируемой сфере и назначаемые судами наказания, лишь теоретически. В литературе со ссылкой на ГИАЦ МВД отмечалось, что в России в 2017 г. было зарегистрировано 3400 краж нефти и нефтепродуктов [Плешаков, Осипов 2018: 156], что немногим менее показателя в 2010 г. (3945).
Представляется очевидным, что мотивы
преступлений, совершаемых в сфере общественной безопасности, существенно отличны от мотивов преступных посягательств на отношения собственности
Криминальные повреждения магистральных трубопроводов путем врезок в них все еще чрезвычайно распространены. По данным ПАО «Транснефть», за последние три года на магистрали общества выявлено 566 врезок. От преступной деятельности врезчиков компания потеряла 1,8 млрд руб.1
Научная мысль не осталась в стороне от правоприменительных проблем, невольно созданных законодателем из благих побуждений. Возникшие мнения можно разделить на две основные группы.
В первую включены мнения ученых, относившихся к описанным модернизациям уголовного закона исключительно критически.
Так, Ф. Н. Багаутдинов видел в обсуждаемых изменениях неправомерное, антиконституционное специальное установление уголовной ответственности за хищение имущества отдельных видов, противоправное выделение и усиление значимости охраны только государственного имущества [Багаутдинов, Гумаров 2008: 93].
Ю. Трунцевский замечает, что нефть и иные углеводороды достаточно защищались санкцией за кражу в крупном размере, а исключение из третьего примечания к ст. 158
1 Сливной бизнес. 2018.
УК РФ слова «магистральный» необоснованно расширило уголовную защиту любых трубопроводов, в том числе технологических, не связанных с нефтепользованием. Автор утверждает, что наличие в Уголовном кодексе ст. 215.2 перекрывало все практические потребности, а следовательно, дополнение кодекса ст. 215.3 алогично и излишне [Трун-цевский 2007: 2].
М. Третьяк и В. Волошин справедливо обращают внимание на то, что новая редакция Уголовного кодекса добавила к старым проблемам правоприменения новые, которые только усилены вмешательством Верховного Суда РФ [Третьяк, Волошин 2007: 63].
Другая же группа ученых признавала полезность изменений уголовного закона в 2006 г., но с существенными оговорками.
А. И. Рарог обоснованно отмечает, что конкуренция общей (п. «б» ч. 2) и специальной нормы (п. «б» ч. 3) в конструкции ст. 158 УК РФ ухудшает процессуальное положение виновного, а указание на трубопроводы как разновидность хранилища в примечании 3 к ст. 158 УК РФ лишено практического смысла и подлежит исключению [Уголовное право 2007: 159].
Н. А. Лопашенко остерегает исследователей от исключения трубопровода из определения хранилища, поскольку это ликвидирует защиту других, специально не указанных в уголовном законе трубопроводов [Лопа-шенко 2012: 406].
Между тем предложения А. И. Рарога, вопреки позиции Н. А. Лопашенко, весьма обоснованны. Исходя из содержания многих технических норм трубопровод определяется как линейно протяженный объект, состоящий из труб, соединительных деталей и арматуры, предназначенных для передачи на расстояние жидкого либо газообразного вещества. Функция хранения априори выполняется только объектами, включенными в структуру магистральных трубопроводов. При таком понимании назначения обычного (не магистрального) трубопровода квалификационные оценки кражи из него, учитывающие признак незаконного проникновения в иное хранилище (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ), ошибочны. Однако действующая редакция уголовного закона, несмотря на бланкетный характер определения хранилища, отсылающего к тем же техническим нормам, навязывает обратное.
Соответственно исключение трубопроводов из объема понятия «хранилище» с одновременной переработкой структуры его уголовного определения, строго подчиненного правилам формальной логики, решили бы многие практические проблемы. Объектам, перечисленным в п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ, был бы придан новый, более ясный смысл, коллизия норм чч. 2 и 3 в названной статье была бы устранена.
Н. Иванов, И. И. Бикеев, А. Безверхов, а также многие другие теоретики уголовного права критикуют массовые терминологические упущения в описании объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 215.3 УК РФ, а также внедрение в этот состав специальных, по их мнению, ненужных мотивов.
Примечательны позиции по поводу состава ст. 215.3 УК РФ, приведенные в комментариях к УК РФ под редакциями А. В. Брил-лиантова и В. И. Радченко. В первых разъяснениях криминальная врезка в нефтепровод указанного состава не образует [Комментарий к Уголовному кодексу 2010: 834], тогда как вторые его усматривают [Комментарий к Уголовному кодексу 2008: 296].
Вторая позиция поддерживалась в комментарии к Уголовному кодексу под редакцией А. И. Рарога [Комментарий к Уголовному кодексу 2011: 383]. В нем говорилось, что состав преступления, предусмотренный ст. 215.3 УК РФ, по последствиям имеет двойственную структуру: 1) как материальный состав в случае нарушения нормальной работы указанных в нем видов трубопроводов, 2) как состав реальной опасности в случае создания угрозы наступления названных в этой статье последствий. Поэтому любое несанкционированное повреждение трубопровода должно, по мнению авторов этого комментария, влечь угрозу нарушения его нормальной работы.
Представляется, что названные теоретические противоречия порождены исключительно терминологическими упущениями, а также перегруженностью объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 215.3 УК РФ, лишними элементами. Так, диспозиции ч. 2 ст. 215.3 УК РФ в редакции Федерального закона от 30 декабря 2006 г. № 283-ФЗ и ч. 3 ст. 215.3 УК РФ в действующей редакции определяют для этого преступления обязательное наличие последствий от неправомерного воздействия на нефтепровод, под
которыми подразумевается нарушение либо угроза нарушения его нормальной работы. Тем не менее такое состояние нефтепровода определения в уголовном законе не имеет. В документах Верховного Суда РФ его признаки также отражения не нашли. Соответственно оценка изменения работы нефтепровода после криминальной врезки по существу оставлена на усмотрение правоприменителя.
Приговором Нижневартовского городского суда от 8 декабря 2017 г. по делу 1-761/2017 подсудимый оправдан по п. «а» ч. 2 ст. 215.3 УК РФ за отсутствием в его действиях состава этого преступления. Суд указал, что по смыслу закона объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 215.3 УК РФ, выражается в приведении в негодность нефтепровода либо в изменении его целостности, что должно полностью или частично лишать возможности его использования по прямому назначению.
Между тем приговор Нефтеюганского районного суда от 24 января 2018 г. по делу № 1-30/2017, 1-9/2018 содержит противоположное суждение. В нем говорится, что повреждение криминальной врезкой тела нефтепровода само по себе не может оцениваться как нарушение его нормальной работы. Определением суда апелляционной инстанции от 17 мая 2018 г. данный приговор оставлен без изменения, жалобы защиты -без удовлетворения.
Первый из приведенных подходов к пониманию преступных последствий превалирует в судебной работе Ханты-Мансийского автономного округа - Югры.
Последние изменения уголовного закона в анализируемой сфере коснулись только ст. 215.3 УК РФ. Федеральным законом от 29 июля 2018 г. № 229-ФЗ «О внесении изменений в статью 215.3 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьи 150 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» пределы этой нормы расширены, в ней закреплена уголовная ответственность за самовольное подключение к нефтепроводу лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние. Между тем согласно пояснительной записке к проекту Федерального закона № 372369-7 замысел законодателя был преимущественно ориентирован на пресечение несанкционированного отбора газа бытовыми потребителями.
Примечательно, что Верховный Суд РФ в официальном отзыве от 14 ноября 2017 г. № 3-ВС-8539/17 на планируемые изменения уголовного закона просил предусмотреть признаки, позволяющие отграничить самовольное подключение к нефтепроводам, неф-тепродуктопроводам и газопроводам от кражи из таких хранилищ, а также от приведения последних в негодное состояние. Законодатель же этого не сделал, фактически уровняв повреждение нефтепровода путем криминальной врезки в него, часто встречаемое при особо квалифицированных кражах, с бытовым самовольным подключением к сетям газоснабжения, наказуемым административно. При этом в отсутствие административной преюдиции либо экспертных выводов о нарушении нормальной работы нефтепровода в связи с его повреждением (криминальной врезкой в него) суды отказываются признавать наличие в действиях виновных составов преступлений, указанных в диспозиции ст. 215.3 УК РФ.
Подводя итог сказанному, следует заключить, что абсолютное большинство противоречий, возникающих при толковании и применении норм о повреждении нефтепровода (ст. 215.3 УК РФ) и о краже из него (п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ), детерминированы прежде всего значительными недостатками законодательной работы. Назревшая в начале 2000-х гг. и сохраняющая актуальность проблема повреждений магистральных нефтепроводов, вызванных хищениями из них, требует оперативных и системных законотворческих решений. Однако упомянутые нами законопроекты прямо указывают на то, что действующие законы были лишены прочной доктринальной основы и приняты без оценок возможных проблем их понимания и применения, криминологических последствий для охраняемых отношений. Все это привело к тому, что действующие редакции рассмотренных норм имеют грубые логические нарушения, понятийные упущения, обусловливающие их разное толкование и использование.
Вместе с тем стоит положительно оценить прорыв в деле борьбы с повреждениями нефтепроводов, связанный с введением в Уголовный кодекс специальных норм. В частности, дополнение кодекса ст. 215.3 безусловно обоснованно и технически верно, поскольку
размещение этой нормы в главе о преступлениях против собственности (в ст. 167.1), как это изначально предлагалось, несомненно породило бы дополнительные осложнения, оставило бы за пределами уголовной охраны отношения общественной безопасности, угроза причинения вреда которым возникает всякий раз при совершении преступного посягательства на нефтепровод.
В целом же непрекращающиеся повреждения нефтепроводов и нефтепродуктопроводов указывают на необходимость не только тщательной и вдумчивой переработки действующих уголовных норм, но и введения новых. Соответственно предложения об установлении в Уголовном кодексе ответственности за незаконный оборот углеводородов сохраняют актуальность.
Список литературы
Багаутдинов Ф. Н., Гумаров И. А. Уголовная ответственность за хищение из магистральных нефтепроводов // Журнал российского права. 2008. № 2. С. 90-94.
Безверхов А., Адоевская О. Проблемы дифференциации уголовной ответственности за кражу, совершенную из нефтепровода и нефтепродуктопровода // Уголовное право. 2007. № 2. С. 12-16.
Гумаров И. А. К вопросу учета органами внутренних дел Российской Федерации краж нефти и горюче-смазочных материалов // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2015. № 4. С. 5-12.
Иванов Н. Уголовная ответственность за приведение в негодность нефтепроводов, нефте-продуктопроводов и газопроводов // Уголовное право. 2007. № 3. С. 26-29.
Клюев С. Уголовно-правовая квалификация хищений нефти из трубопроводов // Законность. 2008. № 11. С. 23-26.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. М. Лебедева. 7-е изд. М.: Юрайт-Издат, 2007. 573 с.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. И. Радченко. М., 2008. 704 с.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. В. Бриллиантов. М., 2010. 1392 с.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. И. Рарог. М., 2011. 824 с.
Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики: Авторский комментарий к уголовному закону. М.: Волтерс Клувер, 2006. 538 с.
Лопашенко Н. А. Посягательства на собственность: моногр. М.: Норма; Инфра-М, 2012. 528 с.
Плешаков А. М., Осипов В. В. Уголовная ответственность за хищение нефти или нефтепродуктов и за их незаконное приобретение: вопросы квалификации // Вестник экономической безопасности. 2018. № 3. С. 155-159.
Трунцевский Ю. Как спасти нефть от хищения // ЭЖ-Юрист. 2007. № 5. С. 2. Третьяк М., Волошин В. Определение момента окончания хищения // Уголовное право. 2007. № 3. С. 60-64.
Уголовное право. Общая и Особенная части: учеб. для вузов / под ред. Н. Г. Кадникова. М.: Городец, 2006. 704 с.
Уголовное право России. Особенная часть: учеб. для студентов вузов / под ред. А. И. Ра-рога. М.: Инфра-М, 2007. 683 с.
Виталий Сергеевич Дорошенко - помощник председателя Лангепасского городского суда, соискатель кафедры уголовного права Уральского государственного юридического университета. 628672, Российская Федерация, Лангепас, ул. Дружбы Народов, д. 20. E-mail: LOW71@yandex.ru. ORCID: 0000-0001-8753-7350
Criminal Liability for Crimes in the Sphere of Illegal Turnover of Oil and Its Products: Retrospective Analysis
Continuous damage to trunk pipelines, oil pipelines and oil product pipelines in order to steal the transported hydrocarbon from them remains an urgent problem in Russia. Its existence, according to the author, is facilitated by the shortcomings of the current criminal law. This article provides a general retrospective analysis of all changes to Articles 158 and 215.3 of the Criminal Code of the Russian Federation, aimed at strengthening the criminal law against the theft of oil from special pipelines.
Having considered the legislative material and crime rate in the studied area, the opinions of scholars, the author draws conclusions about the reasons and disadvantages of changes in the Criminal Code of the RF, their theoretical and practical consequences. In particular, the author proposes to exclude the concept of a pipeline from the criminal-legal definition of a storage facility, to remove references to criminal motives from Article 215.3 of the Criminal Code of the RF, to eliminate logical contradictions in the description of the objective side of this crime.
Keywords: storage, pipeline, theft from an oil pipeline, damage to an oil pipeline, damage to an oil product pipeline
Recommended citation
Doroshenko V. S. Ugolovnaya otvetstvennost' za prestupleniya v sfere nezakonnogo oborota nefti i ee produktov: retrospektivnyi analiz [Criminal Liability for Crimes in the Sphere of Illegal Turnover of Oil and Its Products: Retrospective Analysis], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2021, no. 5, pp. 54-64, DOI: 10.34076/2410_2709_2021_5_64.
References
Bagautdinov F. N., Gumarov I. A. Ugolovnaya otvetstvennost' za khishchenie iz magistral'nykh nefteprovodov [Criminal Liability for Theft from Oil Trunk Pipelines], Zhurnal rossiiskogo prava, 2008, no. 2, pp. 90-94.
Bezverkhov A., Adoevskaya O. Problemy differentsiatsii ugolovnoi otvetstvennosti za krazhu, sovershennuyu iz nefteprovoda i nefteproduktoprovoda [Problems of Differentiation of Criminal Liability for Theft Committed from an Oil Pipeline and an Oil Product Pipeline], Ugolovnoe pravo, 2007, no. 2, pp. 12-16.
Brilliantov A. V. (ed.) Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii [Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation], Moscow, 2010, 1392 p.
Gumarov I. A. K voprosu ucheta organami vnutrennikh del Rossiiskoi Federatsii krazh nefti i goryuche-smazochnykh materialov [On the Question of Accounting by the Internal Affairs Bodies of the Russian Federation of Thefts of Oil and Fuels and Lubricants], Vestnik Kazanskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii, 2015, no. 4, pp. 5-12.
Ivanov N. Ugolovnaya otvetstvennost' za privedenie v negodnost' nefteprovodov, nefteproduk-toprovodov i gazoprovodov [Criminal Liability for Disabling Oil Pipelines, Oil Product Pipelines and Gas Pipelines], Ugolovnoe pravo, 2007, no. 3, pp. 26-29.
Kadnikov N. G. (ed.) Ugolovnoe pravo. Obshchaya i Osobennaya chasti [Criminal Law Common and Special Parts], Moscow, Gorodets, 2006, 704 p.
Klyuev S. Ugolovno-pravovaya kvalifikatsiya khishchenii nefti iz truboprovodov [Criminal Law Qualification of Oil Thefts from Pipelines], Zakonnost', 2008, no. 11, pp. 23-26.
Lebedev V. M. (ed.) Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii [Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation], Moscow, Yurait-Izdat, 2007, 573 p.
Lopashenko N. A. Posyagatel'stva na sobstvennost' [Infringement on Property] Moscow, Norma, Infra-M, 2012, 528 p.
Lopashenko N. A. Prestupleniya v sfere ekonomiki: Avtorskii kommentarii k ugolovnomu zakonu [Economic Crimes: Author's Commentary on Criminal Law], Moscow, Wolters Kluwer, 2006, 538 p.
Pleshakov A. M., Osipov V. V. Ugolovnaya otvetstvennost' za khishchenie nefti ili nefteproduk-tov i za ikh nezakonnoe priobretenie: voprosy kvalifikatsii [Criminal Liability for the Theft of Oil Product Pipelines and for Illegal Acquisition: Qualification Questions], Vestnik ekonomicheskoi bezopasnosti, 2018, no. 3, pp. 155-159.
Radchenko V. I. (ed.) Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii [Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation], Moscow, 2008, 704 p.
Rarog A. I. (ed.) Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii [Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation], Moscow, 2011, 824 p.
Rarog A. I. (ed.) Ugolovnoe pravo Rossii. Osobennaya chast' [Criminal Law of Russia. Special Part], Moscow, Infra-M, 2007, 683 p.
Tret'yak M., Voloshin V. Opredelenie momenta okonchaniya khishcheniya [Determining When the Theft Ends], Ugolovnoe pravo, 2007, no. 3, pp. 60-64.
Truntsevskii Yu. Kak spasti neft' ot khishcheniya [How To Save Oil From Theft], EZh-Yurist, 2007, no. 5, p. 2.
Vitalyi Doroshenko - assistant to the chairman of the Langepass city court, applicant of the Department of criminal law, Ural State Law University. 628672, Russian Federation, Langepas, Druzhby Narodov str., 20. E-mail: LOW71@yandex.ru.
ORCID: 0000-0001-8753-7350
Дата поступления в редакцию / Received: 06.07.2021
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 01.09.2021
