CC BY
81
# организовать эффективное ресурсное обеспечение деятельности правоохранительных органов по обращению с жертвами преступлений и жертвами злоупотребления властью;
укрепить взаимодействие между гражданами и системой уголовной юстиции[6, С.30].
Применительно к информационному обеспечению виктимологической безопасности важным является вопрос о роли средств массовой коммуникации. Г.Н. Горшенков в этой связи отмечает, что виктимоген-ность средств массовой коммуникации есть способность органа массовой информации, источника и/ или самого акта массовой информации оказывать вредоносное воздействие на лицо, причиняя ему нравственные, физические страдания либо повышая или первично формируя антропологическую и/ или социальную виктимность, а также способность участника организации массовой информации претерпевать вред, причиненный ему правонарушением или иным проступком, противоречащим общепринятым нормам социального общежития. В одном случае лицо может оказаться жертвой непосредственного воздействия на него СМИ; в другом — оно как бы приобретает свойство повышенной уязвимости от различных посягательств, в том числе и уголовно наказуемых, стимулируемых СМИ; в третьем — может претерпевать вред от противоправных действий, бездействия представителя массовой информации; в четвертом — сам участник органа массовой информации может оказаться жертвой посягательства, мотивация которого вызвана профессиональной деятельностью [3, С. 156; 7, С .23].
Таким образом, информационное обеспечение виктимологической безопасности наполняет викти-мологическое предупреждение преступности содержанием и способствует эффективной организации
профилактики преступлений. Виктимологическая информация, как содержательная единица викти-мологической безопасности, должна отвечать требованиям своевременности, надёжности, логичности, лаконичности, оптимальности, доступности для восприятия, системности и комплексности. Только в этом случае усилия наших современников из числа учёных и практических работников правоохранительных органов могут в будущем привести к существенной девиктимизации российского общества и, как результат, - к снижению уровня преступности.
Литература
1. Алексеев А.И. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. М.: НОРМА, 2001.
2. Вишневецкий К.В. Криминогенная виктимизация социальных групп в современном обществе: Автореф. дис... докт. юрид. наук. М., 2008.
3. Горшенков Г.Н. Криминология массовых коммуникаций. Н. Новгород, 2003. С. 156;
4. Задорожный В.И. Концептуальные основы виктимоло-гической профилактики преступлений: Дис... докт. юрид. наук. М., 2006.
5. Лелеков В.А., Щеголева А.Н. Информационно-аналитический аспект виктимологической профилактики преступности несовершеннолетних // Общество и право. 2008. №
1 (19).
6. Окс Л.Е. Некоторые проблемы совершенствования правового обеспечения виктимологической профилактики преступлений // Российский следователь. 2009. № 5.
7. Сидоренко Э.Л. СМИ как фактор, воздействующий на криминализацию и виктимизацию населения // Право и государство. 2005. № 5.
8. Солодовников С.А. Виктимологическая статистика и отношения «преступник-жертва» в системе криминологического анализа // Закон и право. 2004. № 12.
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫХ ДЛЯ НЕГЛАСНОГО ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ
С.Д. ПЕТРОЧЕНКОВ, аспирант кафедры уголовного права и криминологии; уголовно-исполнительного права Академии Генеральной
прокуратуры Российской Федерации 12.00.08 - уголовное право, криминология; уголовно-исполнительное право Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент, заместитель директора Юридического института Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации З.Б. СОКТОЕВ sedm-09-07@yandex.ru
Аннотация. Исследуется проблема противоречий отечественного законодательства в сфере оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, а также изменения, внесенные в указанную сферу федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и ст. 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»
Ключевые слова: специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации, оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, ст. 138.1 Уголовного кодекса Российской Федерации.
CRIMINAL LIABILITY FOR ILLICIT TRAFFICKING IN THE SPECIAL MEANS INTENDED FOR PRIVATE OBTAINING OF INFORMATION
S.D. PETROCHENKOV, graduate student, chair of criminal law and criminology; criminal and executive right, Academy of the Prosecutor General's
Office of the Russian Federation
Annotation. The article studies the existing contradiction of the Russian legislation in terms of circulation of special technical equipment intended for the private receipt of information, as well as amendments made to this sphere by the Federal Law dd. 07.12.2011 № 420-ФЗ «About amendments made to the Criminal Code of the Russian Federation and article 151 of the Criminal Code of the Russian Federation».
Keywords: special technical equipment intended for the private receipt of information, circulation of special technical equipment intended for the private receipt of information, Article 138.1 of the Criminal Code of the Russian Federation.
Федеральным законом № 420-ФЗ от 7 декабря 2011 г. «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и ст. 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» изменена ст. 138 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. (Далее для краткости — УК РФ)1.
Чем обусловлены эти изменения? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, сравним новую ст. 138 УК РФ с ее прежней редакцией.
Диспозиция ч. 1 ст. 138 УК РФ осталась неизменна, в ч. 2 ст. 138 УК РФ из диспозиции были исключены слова «или специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации» и теперь всякое, в том числе с использованием названных средств, нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан влечет ответственность лишь по ч. 1 ст. 138 УК РФ. Одновременно с этим, ч. 3 ст. 138 УК РФ утратила силу. УК РФ был дополнен ст. 138.1 следующего содержания.
«Статья 138.1. Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации». Диспозиция статьи изложена следующим образом: незаконные производство, приобретение и (или) сбыт специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации2.
1 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954 (с послед. изм. и доп.)
2 Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 50. Ст. 7361.
Также как и ранее, действия, составляющие объективную сторону незаконного оборота СТСНПИ, предполагаются альтернативными, состав преступления формальным, что означает: преступление окончено с момента совершения хотя бы одного из указанных в диспозиции правовой нормы действий. Наказание за рассматриваемое преступное деяние ужесточено, следовательно, если такие деяния совершены до вступления в силу Федерального закона от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ, их следует, согласно ст. 9 и 10 УК РФ, квалифицировать по ч. 3 ст. 138 УК РФ.
Само по себе увеличение размера наказания свидетельствует о повышенном внимании законодателя к вопросам ответственности за совершение указанных деяний.
Рассмотрим ранее действовавшую редакцию ст. 138 УК РФ. Прежде всего, отметим, что указанная статья состояла из трех частей и фактически содержала две правовые нормы. Первая была обозначена в названии самой статьи — нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан (ч. 1 ст. 138 УК РФ). Часть 2 ст. 138 УК РФ предусматривала ответственность за то же деяние, совершенное лицом с использованием своего служебного положения или СТСНПИ. Вторая норма содержалась в ч. 3 ст. 138 УК РФ и предусматривала ответственность за незаконные производство, сбыт или приобретение СТСНПИ. При этом, несмотря на то, что обе эти нормы содержались в одной статье УК РФ и были логически взаимосвязаны, нетрудно заметить, что деяние, предусмотренное ч. 3 ст. 138 УК РФ лишь потенциально посягало на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, те-
леграфных или иных сообщений граждан и далеко не во всех случаях создавало угрозу нарушения указанной тайны. И, если объектом преступления, в первом случае, безусловно, являлись общественные отношения в сфере защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина (на что указывало расположение статьи в соответствующей главе УК РФ), то преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 138 УК РФ могло не только создавать угрозу посягательства на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан (ст. 138 УК РФ), использоваться для нарушения неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ) и, таким образом, причинять вред такому объекту уголовно-правовой охраны как общественные отношения в сфере защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, но и создавать угрозу причинения вреда другим объектам уголовно-правовой охраны. Например, учитывая, что производство, приобретение или сбыт СТСНПИ всегда может являться стадией совершения кого-либо преступления с их использованием, то незаконный оборот СТСНПИ может создавать угрозу таким объектам, как общественные отношения в сфере экономической деятельности, в случае, предусмотренном ст. 183 УК РФ (незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну) или даже в сфере защиты основ конституционного строя и безопасности государства, в случае, предусмотренном ст. 276 УК РФ (шпионаж). Само по себе незаконное производство СТСНПИ можно в какой-то мере отнести к незаконному предпринимательству (ст. 171 УК РФ).
Сравнивая между собой составы преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 138 УК РФ и ч. 3 ст. 138 УК РФ также отметим, что вопрос о составе преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 138 УК РФ в теории уголовного права является в значительной степени более разработанным, в отличие от вопроса о составе преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 138 УК РФ. Часть 3 ст. 138 в УК РФ являлась новеллой российского законодательства, ее введение было обусловлено развитием научно-технического прогресса, в частности созданием, последующим развитием и производством технических устройств, предназначенных для скрытого (негласного) получения информации.
Нахождение в одной статье УК РФ по сути двух различных составов преступления являлось одной из причин необходимости совершенствования действующего УК РФ в этой сфере. Необходимость разграничения этих составов указывалась и в некоторых научных работах1.
Двоякое содержание прежней редакции ст. 138 УК РФ обусловило необходимость выделения ч. 3 ст. 138
1 Федотова Н.В. Уголовная ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2009.
УК РФ в отдельный состав, что и было сделано путем внесения указанных изменений.
Также определенные неудобства представляла необходимость перечисления альтернативных действий (производство, приобретение и (или) сбыт) для обозначения преступного деяния, предусмотренного ч. 3 ст. 138 УК РФ. Обратим внимание на то, что в новой редакции УК РФ слова «производство, приобретение, сбыт», изложенные в диспозиции ст. 138.1 УК РФ для краткости изложения объединены термином «оборот». Такой подход законодателя также является логически обоснованным.
В ранее действовавшей редакции ст. 138 УК РФ была сомнительная целесообразность нахождения в ч. 2 указанной статьи фразы «с использованием специальных технических средств», учитывая, что прослушивание телефонных переговоров без применения специальной аппаратуры практически невозможно. В настоящее время использование СТСНПИ не является более квалифицирующим признаком деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 138 УК РФ и при этом не образовывает состав какого-либо преступления. Исключение уголовной ответственности за использование СТСНПИ при совершении деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 138 УК РФ также следует, на наш взгляд, признать обоснованным, поскольку, как указывалось выше, нарушение тайны телефонных переговоров или иных сообщений без применения специальной аппаратуры практически невозможно и рассматривать в этом случае использование СТСНПИ в качестве квалифицирующего признака указанного деяния нецелесообразно.
Таким образом, как мы видим, проблемы и противоречия действующего законодательства в сфере оборота СТСНПИ, в том числе указанные выше, создали необходимость совершенствования уголовного законодательства в этой сфере. Многие обстоятельства, создающие определенные сложности, на современном этапе законодатель попытался устранить путем введения Федерального закона от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и ст. 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Вместе с тем, несмотря на очевидные преимущества новой редакции ст. 138 УК РФ, отметим, что и эта редакция нуждается в дальнейшем совершенствовании. До настоящего времени остаются существенные противоречия в указанной сфере, не устранимые только лишь путем внесения изменений в уголовную отрасль законодательства. Рассмотрим их ниже.
Так, применительно к указанному исключению уголовной ответственности за использование СТСНПИ хотелось бы отметить следующее. Несмотря на отсутствие в современном УК РФ указания об ответственности за это деяние, целый ряд отечественных нормативных правовых актов самого различного уровня законодательно запрещает использование СТСНПИ не уполномоченными на то лицами.
В соответствии со ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» оперативно-розыскные мероприятия, связанные с использованием СТСНПИ, «проводятся с использованием оперативно-технических сил и средств органов федеральной службы безопасности, органов внутренних дел и органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ в порядке, определяемом межведомственными нормативными актами или соглашениями между органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность».
Запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий и использование специальных и иных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, не уполномоченными на то указанным федеральным законом физическими и юридическими лицами1.
Из этого следует, что СТСНПИ могут применяться только при проведении оперативно-розыскных мероприятий, причем только специально уполномоченными на то государственными органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. Как справедливо отмечают Н.И. Журавленко и Д.А. Курбанов, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» закрепляет исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий, которые могут проводиться, в том числе и с использованием специальной техники, а также перечень органов, имеющих право на проведение оперативно-розыскных мероприятий2.
Таким образом, указанный запрет на использование СТСНПИ не уполномоченными на то лицами после внесения в УК РФ указанных изменений становится формальным. Остается лишь административная ответственность за использование специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, в частной детективной или охранной деятельности (ст. 20.24 КоАП РФ)3.
Также следует отметить, что до настоящего времени вызывает определенные трудности отсутствие в российском законодательстве определения СТСНПИ, т.е. предмета преступления, предусмотренного ст. 138.1 УК РФ. Это обстоятельство вызывает на прак-
1 Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 33. Ст. 3349 (с послед. изм. и доп.).
2 Журавленко Н.И., Курбанов Д.А. Проблемы правового регулирования применения оперативной техники / Современное состояние российского общества и актуальные проблемы борьбы с правонарушениями: материалы межвузовской научно-практической конференции (16 ноября 2000 г.) Восточный университет. Уфа, 2002. С. 95.
3 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1 (с послед. изм. и доп.)
тике множество спорных ситуаций, решение по которым зачастую зависит от усмотрения конкретного правоприменителя.
Для решения этой проблемы необходимо обратиться к другим нормативным правовым актам, важнейшим среди которых является Постановление Правительства РФ от 10 марта 2000 г. № 214 «Об утверждении Положения о ввозе в Российскую Федерацию и вывозе из Российской Федерации специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации и списка видов специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, ввоз и вывоз которых подлежат лицензированию»4.
Согласно этому документу, специальные технические средства могут быть как закамуфлированными под бытовые предметы, так и незакамуфлирован-ными, если это не указано специально. В указанном Положении приводится примерный перечень (классификация) СТСНПИ с указанием технических характеристик для некоторых категорий СТСНПИ.
Следует отметить, что Постановление Правительства от 10 марта 2000 г. № 214 к настоящему времени сильно устарело, в нем не дается определение специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, что формально позволяет относить к ним, по сути, любые технические средства, а указанными в Положении техническими характеристиками в настоящее время обладают многие технические устройства бытового назначения. Признак камуфлированности нигде не раскрывается, что в частности, теоретически позволяет отнести к СТСНПИ такое бытовое техническое устройство, как сотовый телефон, который предназначен для передачи устной речи на расстояние, при этом в большинстве случаев имеет объектив камеры и способен производить фотографирование или видеозапись, причем современные сотовые телефоны зачастую обладают высокой разрешающей способностью камер, подпадающей под технические характеристики СТСНПИ, указанные в Постановлении Правительства РФ № 214 от 10 марта 2000 г.
Все это относится к проблемам, не разрешимым одним лишь изменением уголовного законодательства, поскольку помимо УК РФ отношения в сфере оборота СТСНПИ прямо или косвенно регулируются огромным перечнем отечественных нормативных правовых актов самого различного уровня, начиная с Конституции Российской Федерации и заканчивая ведомственными правовыми актами правоох-
4 Постановление Правительства Российской Федерации от 10 марта 2000 г. № 214 «Об утверждении Положения о ввозе в Российскую Федерацию и вывозе из Российской Федерации специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 12. Ст. 1292 (с послед. изм. и доп.).
ранительных органов (приказы, инструкции и т.д.) При этом нормативные правовые акты не только не раскрывают самого понятия СТСНПИ, а также элементов их оборота, но и зачастую противоречат друг другу. Это свидетельствует о том, что в вопросе государственного нормативного правового регулирования указанной сферы общественных отношений отсутствует единый правовой подход, что является причиной различного толкования одних и тех же правовых норм и различных путей правоприменительной деятельности. Показателен в этом отношении такой пример.
16 февраля 2011 г. Конституционный Суд РФ в открытом заседании рассмотрел дело о проверке конституционности ч. 3 ст. 138 УК РФ. Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан С.В. Ка-порина, И.В.Коршуна, С.В.Миронова, Ц.И.Соловьева и А.Г.Трубина. Двое заявителей были осуждены по упомянутой статье, трое на тот момент обвинялись в совершении этого преступления. Заявители полагали, что юридически неопределенные признаки оспариваемой ими нормы трактуются в правоприменительной практике произвольно. По их мнению, это позволяет любой прибор для получения, передачи и регистрации информации отнести к предмету преступления1.
31 марта 2011 г. Конституционный суд Российской Федерации признал не противоречащим Конституции РФ положение ч. 3 ст. 138 УК РФ. При этом позиция суда следующая: «...На основе федеральных законов Правительство определяет перечни таких спецсредств, их свойства и признаки, что позволяет отличать их от обычных устройств, рассчитанных на бытовое применение. Одним из главных критериев при этом являются специально приданные спецсредствам нужные качества (проведена техническая доработка, камуфлирование) именно для тайного, неочевидного получения информации лицами, не имеющими на то законных оснований. Соответственно, при привлечении лица к уголовной ответственности должен быть установлен не только сам факт производства, сбыта или приобретения специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, но и доказана противозаконность соответствующих действий и наличие умысла на их совершение»2.
Нетрудно заметить, что указанное решение суда ни сколько не разрешило проблему отнесения тех или иных устройств к СТСНПИ, привлечения лиц, виновных в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 138 УК РФ, к уголовной ответственности. Конституционный суд Российской Федерации лишь
1 Конституционный суд Российской Федерации. URL: http://www.ksrf.ru/News/Pages/ViewItem.aspx?ParamId=843 (дата обращения 16.02.2011)
2 Конституционный суд Российской Федерации. URL: http://www.ksrf.ru/News/Pages/ViewItem.aspx?ParamId=843 (дата обращения 16.02.2011)
еще раз подтвердил то, что было ранее известно — необходимость в деятельности правоохранительных органов доказывать противозаконность соответствующих действий и наличие умысла на их совершение.
Таким образом, вопрос о предмете преступления, предусмотренного ст. 138.1 УК РФ, в теоретическом плане до сих пор остается спорным и принятие Федерального закона № 420-ФЗ от 7 декабря 2011 г. никаким образом не способствовало его разрешению.
Правовое регулирование общественных отношений, связанных с оборотом СТСНПИ нуждается в дальнейшем совершенствовании и требует изменений не только в области уголовного законодательства, но и в ряде других нормативных правовых актов в указанной сфере. Только комплексный, системный подход к решению обозначенных проблем способен разрешить противоречия и пробелы в сфере правового регулирования оборота СТСНПИ, в том числе в уголовно-правовой сфере.
Литература
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954 (с послед. изм. и доп.).
2. Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 50. Ст. 7361.
3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1 (с послед. изм. и доп.).
4. Постановление Правительства Российской Федерации от 10.03.2000 г. № 214 «Об утверждении Положения о ввозе в Российскую Федерацию и вывозе из Российской Федерации специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 12. Ст. 1292 (с послед. изм. и доп.).
5. Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 33. Ст. 3349 (с послед. изм. и доп.).
6. Журавленко Н.И., Курбанов Д.А. Проблемы правового регулирования применения оперативной техники / Современное состояние российского общества и актуальные проблемы борьбы с правонарушениями: материалы межвузовской научно-практической конференции (16 ноября 2000 г.) Восточный университет. Уфа, 2002.
7. Федотова Н.В. Уголовная ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2009.
8. Конституционный суд Российской Федерации. URL: http://www.ksrf.ru/News/Pages/ViewItem.aspx?ParamId=843 (дата обращения 16 февраля 2011 г.).
