CC BY
262018
125
Аннотация
В публикации представлена рукопись неизвестного автора об уездном городе Мамадыш Казанской губернии. Документ датируется 1854 г. Рукопись выявлена в личном фонде ученого А. И. Артемьева в отделе рукописей Российской национальной библиотеки и впервые представлена к печати. В анонимном очерке сообщаются разнообразные сведения о городе Мамадыш, в том числе о чиновниках и купцах, характере торговли, городском благоустройстве, состоянии общественных зданий, школьном обучении, православной общине Мамадыша, развлечениях горожан. Особую ценность представляют замечания автора неформального характера, содержащие субъективные оценки. В частности, в документе уделяется особое внимание ма-мадышским исправникам 1840-1850-х гг.: П. А. Иванову и П. Е. Орлову. Один из них - П. А. Иванов стал прототипом литературного героя М. Е. Салтыкова-Щедрина в «Губернских очерках». В отдельном комментарии к публикуемой рукописи даются уточняющие сведения об истории города Мамадыш, о городских зданиях, об упоминаемых в документе исторических персонах, а также информация об А. И. Артемьеве.
Abstract
The article presents an essay by an anonymous author about the provincial city of Mamadysh of Kazan province. The document is dated back to 1854. The work was found in the private collection of scholar Alexander Artemyev at Department of Manuscripts of the Russian National Library. The document is published for the first time. The anonymous author reports various information on Mamadysh city, including the one on officials and merchants, specific nature of the local trade, improvement of the city, the state of public buildings, school education, the Orthodox community of Mamadysh and entertainment of the inhabitants. The author's informal comments containing subjective judgments are of particular value. For example, particular attention is paid to Mamadysh police officers, who worked in the 1840s-1850s, - Pavel Ivanov
УДК 908
Уездный город Мамадыш 1850-х гг. глазами обывателя
Л. Р. Габдрафикова, Х. З. Багаутдинова,
Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, г. Казань, Республика Татарстан, Российская Федерация
The provincial city Mamadysh in the 1850s through the eyes of an inhabitant
L. R. Gabdrafikova, H. Z. Bagautdinova,
Sh. Mardzhani Institute of History, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, Kazan, the Republic of Tatarstan, the Russian Federation
126
1918
and Pavel Orlov. Pavel Ivanov became a literary hero of the novel "Provincial essays" by the famous writer Mikhail Saltykov-Shchedrin. The publication includes a separate comment with specific information on the history of Mamadysh, historical buildings of the city, historical persons, as well as information on the scholar Alexander Artemyev.
Ключевые слова
Мамадыш, Казанская губерния, уездный город, дореформенное время, чиновничество, купечество, повседневность, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. И. Артемьев.
Keywords
Mamadysh, Kazan province, provincial city, pre-reform period, officials, merchants, everyday life, Mikhail Saltykov-Shchedrin, Alexander Artemyev.
Мамадыш - довольно «литературный» уездный город Казанской губернии. Л. Н. Толстой в одном из своих писем в 1876 г. признавался, что лучше он будет жить в Мамадыше, чем в Риме, Неаполе, Венеции, где «такое условное, неизменно одинаковое величие и изящество», что великому русскому писателю они казались слишком пошлыми. Доподлинно неизвестно, бывал ли Лев Николаевич в Мамадыше, но уездный город представлялся ему тихой провинцией1. За два десятка лет до этого обращался к Мамадышу другой русский писатель М. Е. Салтыков-Щедрин. Но Михаил Евграфович не идеализировал уездный город, а обратил внимание на малоизвестные стороны внутренней жизни провинции. Его впечатления легли в основу «Губернских очерков», опубликованных впервые в 1856 г. Писатель в них не упоминает настоящее название города - Мамадыш, а пишет о Крутогорске. Впрочем, местные жители легко узнали в литературных героях своих земляков.
Одним из таких почитателей литературного таланта чиновника особых поручений М. Е. Салтыкова-Щедрина был его сослуживец, ученый А. И. Артемьев (1820-1874). Александр Иванович свои молодые годы провел в Казани, здесь начиналась его научная карьера. Он учился в Казанском университете, интересовался краеведением и был автором ряда научных изданий, с 1844 г. редактировал неофициальную часть «Казанских губернских ведомостей». В 1852 г. Александр Иванович переехал в столицу, получив место в статистической службе Министерства внутренних дел. При его участии было подготовлено многотомное издание «Список населенных мест Российской империи» и другие историко-статистические труды.
В своем дневнике 10 октября 1856 г. А. И. Артемьев отметил: «Утром был я в Комитете и толковал с Салтыковым. Он писал "Губернские очерки". По слогу я не думал этого. Он порядочно знает и Казанскую губернию и напомнил мне замечательную личность мамадышского исправника Павла Афанасьевича ИвАнова или ИванОва, как зовут его в Мамадыше»2. В «Губернских очерках» уездного исправника зовут Маремьянкин. Но писатель оставил настоящее прозвище мама-дышского исправника «Живоглот», именно благодаря этому факту образ был узнаваемым. «Исправник Маремьянкин - мужчина вершков пятнадцати, - описывает его Михаил Евграфович. - Живоглотом он прозван по той причине, что, будучи еще в детстве и обуреваемый голодом, которого требованиям не всегда мог удовлетворить его родитель, находившийся при земском суде сторожем, нередко блуждал по берегу реки и вылавливал в ней мелкую рыбёшку, которую и проглатывал живьем.. ,»3. Впрочем, по признанию Артемьева, знавшего «Живоглота» -
2018
127
Мамадыш, базар. Конец XIX - начало XX в. Mamadysh, marketplace. Late 19th - early 20th century
П. А. Иванова в 1840-е гг., когда тот был еще непременным заседателем земского суда, он не слышал такой легенды о происхождении этого прозвища. А «Живоглотом» уездные жители называли его, главным образом, за использование служебного положения для личного обогащения. В той же дневниковой записи ученый признавался, что хотел бы сам собрать все воспоминания о Мамадыше4.
Очевидно, поэтому в архиве ученого оказался своеобразный очерк об уездном городе Мамадыше. Его автор ограничился подписью «Н.». Вероятно, причиной тому были неоднозначные сведения о жителях города, сообщаемые им в данном тексте. Кроме сведений общего характера, автор дает личную оценку известным персонам города и населению в целом. Вероятно, экспрессивный текст не оставил равнодушным и адресата А. И. Артемьева, он сохранил эту рукопись в своем архиве. Сегодня этот документ хранится в личном фонде А. И. Артемьева в отделе рукописей Российской национальной библиотеки (РНБ).
Нужно отметить, что накануне и в пореформенное время получает чрезвычайное развитие особый жанр публицистики - анонимные корреспонденции, предназначенные для публикации в печати. Это было связано с атмосферой эпохи Александра II, где образованная часть общества требовала решительных перемен в самых разных сферах жизни. Поэтому провинциальная действительность подвергалась резкой критике на страницах прессы. Анонимные сообщения публиковались, в основном, в частных газетах. Иногда такого рода материалы доводили до судебных разбирательств между редакцией и героями публикаций. Тем не менее, это была распространенная практика, иногда единственный способ борьбы с различными нарушениями и произволом властей. Сегодня такие источники личного происхождения служат дополнением в изучении региональной истории,
128
1918
проливают свет на межличностные отношения, выражают отношение некоторой части общества к проблемам городского хозяйствования и другим вопросам повседневности. Особенно это важно в изучении истории маленьких городов, где многие проблемы были обусловлены межличностными конфликтами, когда доминирование одного-двух центров силы в городском пространстве ограничивало в действиях всех остальных горожан.
К такому жанру можно отнести и предлагаемую читателям рукопись неизвестного автора, отложившуюся в фонде А. И. Артемьева. Этот документ был подготовлен в 1854 г., но в тексте отчетливо прослеживаются настроения будущей пореформенной эпохи. Автор пытается дать стандартную характеристику своему городу, но периодически в его стройное повествование врываются эмоциональные оценки.
Что же сообщает о мамадышцах «Н.»? Поначалу его замечания не особо оригинальны, так как жизнь в Мамадыше не отличалась от остальной провинциальной России. Здесь, как и во всей России, люди жаловались на плохое состояние дорог и городских улиц. «Грунт земли черноземной и частью глинистый, отчего при небольшом дожде улицы делаются непроходимыми для пешехода», - пишет он. Действительно, городские улицы доставляли жителям массу неудобств, особенно в весенне-осенний период. Глинисто-каменистой была верхняя часть города, а в низменной был чернозем5. Тротуары с канавками в уездном городе появились лишь в 1870-е гг.6
Автор текста подчеркивает, что главные улицы Мамадыша, выстроенные по новому плану «широкие и правильные», с порядочными домами, «каменными хорошими». Все они принадлежали либо купечеству, либо были казенными зданиями. Например, в конце 1840-х гг. был отстроен каменный двухэтажный гостиный двор на главной площади города. На первом этаже размещались торговые лавки, на втором - городская ратуша. В середине 1850-х гг. было получено разрешение на переустройство и расширение Мамадышского казначейства7.
Бывшее монастырское село Мамадыш в 1781 г. по указанию Екатерины II получило статус города. Город занимал возвышенную местность, понижающуюся по направлению к Вятке, и ограниченную с севера и юга оврагами, где протекала речка Ошма и небольшой ручей Пузанка. План уездного города был утвержден в 1822 г. Он имел форму трапеции, пересеченной глубоким оврагом руслом р. Ошмы8.
На самом возвышенном участке размещалась городская площадь, где находились торговые лавки и основные казенные здания. В середине XIX в. по четвергам там проходили базары. «Площадь эта служит некоторым образом бульваром или местом гуляния для жителей», - отмечали современники9.
Судя по тексту «артемьевской» рукописи, автор документа принадлежал к немногочисленной группе служащих города, причем он демонстрирует определенную осведомленность в сфере экономики, городских финансов. Его особо «лестные» отзывы об уездном казначее наводят на мысль о том, что сам автор мог быть его подчиненным. Например, он пишет о неудовлетворительном состоянии обучения в мамадышских школах, о нецелесообразном расходовании выделяемых казной средств. Аноним отмечает, что скоро будут строить новое здание для уездного училища.
Здесь же следует подчеркнуть, что в этот период в Мамадыше функционировало три училища, хотя еще в 1847 г. в уездном городе имелось только одно учебное
2018
129
заведение. Число учеников в нем доходило до 60 человек, а педагогической работой занимались четыре преподавателя10. К середине XIX в., кроме мужского и женского уездных училищ, действовала еще приходская школа11.
Несмотря на интенсивное развитие школьной сети в Мамадыше, автор рукописи скептически относился к населению города. «Все население города состоит из людей мало образованных, до крайности грубых и дерзких, [которых] нельзя ставить наравне с людьми образованными, понимающими свет и класс чиновным, хотя и есть исключения, но очень мало...», - писал он.
Автор также жалуется на скуку, на отсутствие «общественных увеселений» в Мамадыше. Городское общество, в лице чиновников и буржуазии, объединяло любовь к азартным играм. Это было характерно для большинства маленьких городков, где не было других развлечений. В таких условиях воскресная служба была единственным общественным мероприятием, но это не особо радовало автора очерка. Упоминаемая в тексте единственная церковь - Троицкий собор не вмещал всех желающих. Кроме того, храм нуждался в ремонте, а его внутреннее убранство не отличалось особой торжественностью. Поэтому для «Н.» эта церковь - «одно название храма».
Троицкий кафедральный собор был возведен на месте старой церкви еще в 1780-1783 гг. Вероятно, строительство нового храма стало одним из первых мероприятий по благоустройству уездного города. Долгое время Троицкий собор являлся единственной каменной церковью и главным украшением города. К ней примыкала Большая Казанская улица (продолжение Казанской почтовой дороги)12.
К началу 1860-х гг. число жителей в Мамадыше составляло более 3,5 тысяч человек. Безусловно, город нуждался в новых храмах. Автор очерка отмечает, что «предположено выстроить еще церковь за Ошмой во второй половине города». Речь идет о будущей Петропавловской церкви. Однако эти планы были
Мамадыш, Троицкая улица (Большая Казанская). Конец XIX- начало XX в. Mamadysh, Troitskaya street (Bolshaya Kazanskaya). Late 19th - early 20th century.
130
1918
осуществлены не сразу. Еще одна каменная церковь города стала функционировать в Заошминской слободе лишь с 1867 г.13 Кроме того, в уездном центре еще в 1840-е гг. были две часовни14.
В пореформенное время в городской жизни существенную роль начали играть купцы. Основная масса торгового сословия Мамадыша состояла из купцов 3-й гильдии. Автор рукописи упоминает о 40 гильдейских капиталах в Мамадыше. По его словам, мамадышское купечество в то время занималось преимущественно хлебной торговлей и лесными изделиями.
По данным 1862 г., в Мамадыше проживал лишь один купец 1-й гильдии, он же потомственный почетный гражданин - Никанор Иванович Щербаков. Сферой его занятости была хлебная торговля. Занимающийся продажей хлеба и рыбы Михаил Матвеевич Кузовников считался единственным мамадышским купцом, причисленным ко 2-й гильдии. Кроме хлебной торговли, местные купцы специализировались на продаже красного, галантерейного, пушного, кожевенного товара. Купцы-татары (Мухаметзян Атнашев, Абдулла Бакеев, Шафей Бобров, Сагрутдин Галеев, Динмухамет Максютов, Абдуллатиф Мратов) предлагали преимущественно «красный товар»: текстильные изделия. Лишь Алембек Бурнашев занимался пушными товарами15. В этот период в городе работали небольшие кустарные производства: крупяной завод и канатопрядильная фабрика (для тканья рогож и кулей) Н. И. Щербакова, крупяной завод М. М. Кузовникова, поташный завод Леденцова, кожевенные заводы А. Н. Сапунова, Ф. И. Шапкина, канатная фабрика Н. И. Патерева16.
Дворяне и чиновники, представляющие немногочисленный класс, из-за материальных трудностей и в силу буржуазного характера общественного развития, постепенно начали сближаться с купечеством. Например, в тексте рукописи очень любопытным представляется образ мамадышского купца Никанора Ивановича Щербакова (1822-1875). Автор очерка охарактеризовал его как «плечистого здорового мужчину», любителя неформальных посиделок с чиновниками уездного города. Предприниматель щедро угощал чиновничество. Очевидно, такое общение сыграло определенную роль в коммерческих делах купца. Он имел сословное звание потомственного почетного гражданина, а затем и коммерции советника. Никанор Иванович занимался не только коммерческой деятельностью, но и благотворительными делами. Например, он подарил городу казармы, которые использовались для размещения уездной команды и воинского управления17. Впрочем, об этих делах самого богатого мамадышского купца автор очерка умалчивает.
Критически настроенный аноним гораздо резче отзывается о чиновниках города. Кроме глупого и ленивого уездного казначея, он пишет об окружном начальнике, как о человеке одержимом азартными играми. Но особенно иронично он оценивает уездных исправников и членов их семей. Прежде всего, «Н.» упоминает бывшего уездного исправника, «известного под именем "Павел ага", он же и "Миляга" или "Пашка живоглот", который прежде служил в земском суде в рассыльных, наконец, сделался исправником и скопил себе капитал...». Уже известного нам прототипа литературного персонажа Павла Афанасьевича Иванова он представляет немного по-другому. Например, если по версии русского писателя «Живоглотом» исправник стал в годы своего голодного детства, когда проглотил живьем рыбу, то в рукописи сообщается, что «прозвище Живоглота он получил еще в детстве, спорил с мальчиками, что проглотит живую рыбу, пари осталось за ним и за то получил название Живоглота». Обращает на себя внимание, что у исправника
2018
131
Мамадыш, ярмарка на Базарной площади. Конец XIX- начало XX в. Mamadysh, a fair at the market square. Late 19th - early 20th century.
были и другие прозвища, упоминаемые в данном тексте: «Павел ага», «Миляга». О последнем писал и А. И. Артемьев, который сообщал, что Павел Афанасьевич был известен в уезде как «Миляга» и «Любезник», т. к. любил этими словами называть всех, «с кем желает стать на короткую ногу; звал так и меня.». Местные татары обращались к П. А. Иванову «Павел ага». «Он говорил по-татарски так, что сами татары, хотя видели его рожденье и знали его жизнь, сомневались в русском его происхождении», - отмечал А. И. Артемьев18.
Павел Афанасьевич, ставший в конце 1840-х гг. главой уездной административно-полицейской власти, был человеком «из народа». Благодаря своим личным качествам, будучи «отличным сыщиком», он сделал головокружительную карьеру. При этом появился на свет он в семье сторожа земского суда. Это судебное учреждение ведало делами всех сословий уезда, кроме дворян. «Живоглот» рос при этом суде, постепенно вникал во все дела, прошел практически все этапы службы. П. А. Иванов начинал с самой мелкой работы, вроде мальчика, рассыльного, дослужился до секретаря, стал непременным заседателем и, наконец, исправником того же земского суда. «Он знал уезд, как собственный карман, да и уезд, можно сказать, знал, что значит карман Павла Афанасьевича.», - свидетельствовал А. И. Артемьев. Ученый добавлял, что наряду с блестящими профессиональными качествами, Иванов был жертвой «известного образа действий»19. Так он деликатно намекал на его склонность к взяточничеству.
Любопытно, что вдова П. А. Иванова - Акулина Петровна, скончавшаяся в 1883 г., завещала все свое состояние Елабужскому женскому монастырю. В ее владении имелось 807 десятин хорошей пахотной земли, большой каменный дом в Мамадыше, солидные сбережения в Вятском банке, а также «несколько сундуков»
132
1918
с серебряными и золотыми изделиями. Судя по всему, детей у супругов Ивановых не было. В народе Акулину Петровну Иванову за глаза звали «Живоглотихой»20.
Сменивший П. А. Иванова в 1853 г. новый исправник не отличался высокими моральными установками. По крайней мере, анонимный корреспондент А. И. Артемьева высказывается о нем весьма негативно, отмечая, что «все, кто не поступил сюда на службу, наживают состояние». В тексте он дотошно сопоставляет внушительные расходы действующего исправника с его скромным жалованьем, добавляя, что чиновник переехал в Мамадыш из Казани «без гроша». Кроме того, особое раздражение у автора очерка вызывало чванливое поведение супруги исправника. «Н.» грустно добавляет по этому поводу, что «в уездном городе можно делать все». Вторым упомянутым в тексте исправником был Павел Евтихиевич Орлов. Он происходил из обер-офицерских детей, на момент назначения на службу в Мамадышском земском суде ему было 34 года. Любопытно, что исправником в этом городе он служил с 1853 по 1862 г., затем на недолгое время был перемещен в Козьмодемьянск на ту же должность. В 1865 г. вновь вернулся в Мамадыш в качестве исправника21.
Таким образом, анонимная рукопись из личного фонда А. И. Артемьева представляет собой «живую» картину дореформенного уездного города глазами мелкого служащего. Безусловно, как и любой документ личного происхождения, очерк о Мамадыше не лишен субъективных оценок, но это никак не умаляет его научной ценности. Жизнь обывателей маленького городка предстает в очерке объемной и осязаемой, с колоритными образами уездных чиновников, с интересными деталями повседневности. Конечно, автор намного уступал литературному таланту М. Е. Салтыкова-Щедрина, но, как и знаменитый писатель, он не мог оставаться равнодушным. В конце очерка «Н.» извиняется за «негативные фразы» и подчеркивает, что «писал не выдумку, а истину».
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. - Т. 62. - Письма 1873-1879 гг. - М., 1953. -С. 259.
2. М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. В 2 т.: Т. 1 (изд. 2-е, пер. и доп.). - М.: Художественная литература, 1975. - С. 88.
3. Салтыков М. Е. Губернские очерки. - М.: тип. Каткова и К°, 1857. - Т. 1. - С. 62.
4. М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях... - С. 88.
5. ГА РТ, ф. 2, оп. 16, д. 10, л. 5.
6. Там же, ф. 1, оп. 3, д. 3400, л. 26 об.
7. Там же, ф. 2, оп. 15, д. 1228, л. 1.
8. Там же, оп. 16, д. 10, л. 4 об.
9. Там же, л. 6 об.
10. Статистическое описание города Мамадыш и его уезда // Казанские губернские ведомости. - 1874. -7 июля. - № 28.
11. Географическо-статистический словарь Российской империи. - СПб., 1867. - Т. 3. -С. 161.
12. Там же.
13. Историко-статистическое описание церквей и приходов Казанской епархии. Вып. IV. г. Мамадыш и Мамадышский уезд. - Казань: Типография Императорского университета,
1904. - с. ;т-хт
14. Казанские губернские ведомости. - 1847. - № 28.
2018
133
15. Адрес-календарь Казанской губернии на 1863 год. - Казань, 1862. - С. 180-181.
16. Там же.-С. 197.
17. ГАРТ, ф. 1, он. 3, д. 3818,л. 13 об.
18. M. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях... - С. 88.
19. Там же.-С. 89.
20. Климентовский В. А. Русские писатели в Татарии. - Казань: Татарское книжное издательство, 1974. - С. 69.
21. ГАРТ, ф. 2, оп. 9, д. 685,л. 26-39.
Мамадыш Казанской губ [ернии]
Город Мамадыш, отстоит от Казани в 185 верстах, в 40 от Елабуги и 70 от Чистополя. Расположен он на горе, из-за которой, для глаз путешественника, совершенно незаметно его существование, в особенности, если ехать из Казани. Город окружен с трех сторон горами, - а между ними и городом - двумя реками: Вяткой и Ошмой. Гора, по коей расположен город, имеет наклонение к реке Вятке. Грунт земли черноземной и частью глинистый, отчего при небольшом дожде улицы делаются непроходимыми для пешехода; раз [во] время осени уездный казначей, возвращаясь из гостей домой, по неосторожности кучера был завезен на средину улицы, откуда лошадь за всеми усердиями кучера к понуканию ее, с присоединением и бранных слов как водится, не могла вывести. Оставалось одно средство: взвалить своего старого барина на плечи и перенести как куль мякине1 на выгодное место. Итак, наш казначей едет на лошади, а при случае и на своем кучере и всегда с сигарой в зубах. Да, пора бы ему и на покой, служат же, и бывают терпимы такие люди и чем же? Казначеем, который не в состоянии ответить, если зададите вопрос: сколько будет дважды четыре, а если и скажет правильно, то можно его заверить, не восемь два четыре, а семь, и он согласится на этом. Бухгалтер за него работает, и он знать ни о чем не хочет, придет, посидеть с четверть часа, да и домой изъясняться в любви перед своей фавориткой.
Город разделяется на две половины: на горную и подгорную. В первой живут исключительно чиновники, купцы и мещане, а [в] последней (разделенной речкой Ошмой) - казенные крестьяне. Выступает по новому плану с широкими и правильными улицами; строение по уездному городу о чем порядочное, есть дома и каменные хорошие, которые принадлежат купечеству, а из казенных каменных только казначейство, ратуша да каземат, который находится уже в ветхом положении и на будущий год предположено выстроить новый, также в том году будут строить от казны платформу и уездное училище: присутственные места все помещаются в частных домах, содержанных не очень опрятно. Церквей одна на весь город, а поэтому не думайте в праздник собраться к обедни, протолкают все бока, если придете попозже, то и не проберетесь вперед, а взади, или в массе народа, стоять нет никакой возможности, не только от одной давки, но есть и другие причины...2 По такой значительности народа, бывавшего в церкви, невольно подумаешь о его благочестии, но нисколько не бывало. Когда город благочестив и любит храм, то старается всеми силами его поддерживать и украшать, а здесь до того храм был доведен, что оставалось только одно название храма и не более всего как назад тому годов 10, нашлись некоторые добрые люди восстановить его и украсить. Предположено выстроить еще церковь за Ошмой во второй половине города.
134
1918
В городе находятся три училища: уездное, женское и центральное; но в последнем мальчики едва ли выносят для себя какую-либо пользу потому, как-то мне привелось раз заглянуть, что в нем делается; нашел мальчиков в самом жалком виде, все оборваны, ободраны и без руководства своего наставника, который, как отозвались они занимающими очень мало, кое как или можно сказать совсем не занимается, случается и так, что к ним и совсем не заведывает. Бедные дети! А слышно, что на них отпускается большая сумма и куда она идет?.. В женском училище девушки учатся русской грамоте, Закону Божию, вышиванию и плетенью кружив и салфеток.
По городу считается не менее 40 гильдейских капиталов, [...]3 два - 2 гильдии; купечество занимается преимущественно хлебной торговлей и лесными изделиями. В городе есть лавки с суконными, шелковыми и шерстяными материями, лавки три - с красным товаром и несколько лавок с мелочными вещами, один винный погребок, ряды каменные, а над ними помещается ратуша. Базары бывают по четвергам, на который привозят значительное количество хлеба и разных семян, скупаемых промышленниками; пушной товар, разные продукты, мебель Вятской работы, конской сбруи, лес, дрова, дровни, луб, мочало, кадки в разных видах, чугунное и железное произведения в разных видах и гончарное, одним словом недостатка нет ни в чем, базар продолжается до вечера, здесь вы найдете ряпчиков и тетерев, цена нынче наших возвысилась, пара ряпчиков стоила от 20 до 25 коп[еек] сереб[ром], а тетеревов 30 коп[еек]. Мука ржаная была всю зиму в цене от 30 до 35 к[опеек] за пуд, дрова однополенные сажень стоят сухи[е] 1 р[убль] 15 к[опеек], а сырые 90 и 93 коп[еек], масло скоромное 6 р[ублей] пуд, а конопляное доходило до 4 р[ублей] 80 коп[еек] пуд.
Все население города состоит из людей малообразованных, до крайности грубых и дерзких, [которых] нельзя ставить наравне с людьми образованными, понимающими свет и класс чиновным, хотя и есть исключения, но очень мало, так что в общей сложности и незаметно; впрочем, этот класс выписывает довольно журналов, газет, листовок, только жаль, что все это без пользы. Выписывают, да не читают, или читают да не следят за тем, что напечатано. А не мешало бы им, и пора бы за ум взяться: следить за литературой, там так много пишется хорошего и нравственного, что принесло бы для них огромную пользу, а то только и думают о том, как бы нажить себе состояние, следуя примеру бывшего исправника, известного под именем «Павел ага», он же и «Миляга» или «Пашка живоглот», который прежде служил в земском суде рассыльным, наконец, сделался исправником и скопил себе капитал, как говорят в профит. Прозвище Живоглота он получил еще в детстве, спорил с мальчиками, что проглотит живую рыбу, пари осталось за ним и за то получил название Живоглота.
Уезд здешний, как говорится, тепленький уголок, все, кто ни поступил сюда на службу, наживают состояние, как вот видно и настоящий исправник, приехав без гроша, да и на себе дом тысяч в пять, при этом платить еще за дочь в институт по 200 р[ублей] в год, да тысячи на пять на себе, жену и детей наших платит, а из получаемого жалованья из 428 руб[лей] экономии не соблюдешь. Жена у него, нынче иначе дома не ходит как в шелковых платьях, появилась в бархате и горностай, выезжает не иначе как вовсе за положенном порой в дышило и с лакеем в ливреи положенной для прислуги только генералам (в уездном городе можно делать все), в обществе играет она роль барыни-аристократки и для важности есть начнет говорить, глаза непременно закатить под лоб. Раз она какой выкинула фарс
2018
135
перед обществом своим. Это было в именины ее дочери-невесты. Приглашают всех на вечер. Дождались вечера, гости начали съезжаться, но ни хозяин, ни хозяйка и ни ее дочь не позаботились их встретить (для тамошнего общества это не обида), гости нисколько не стесняясь, садятся в гостиную и заводят свой разговор, съехаться все, часов в 8 выходить к ним дочь, раскланивается, жалуется и извиняется, что мамаша ее отдыхает в постели; в 11 часов является обществу и сама хозяйка, обращается к гостям и говорит, что она немножко пропотела и возвращается назад, чтобы прохладиться. А если б знали, что она была прежде? Ни больше и ни меньше, как дочь солдата, сама мыла пол и была на кухне за стряпку, и прачку, даже бывший замужем и очень в недавнее время, именно когда муж ее служил в канцелярии начальника губернии писцом. Носила бахтовые юбочки, которые служили и за платье. Как то она ухаживала за студентом и ходила в университет, для чего? Не знаю, товарищи его подкараулили ее и затолкали под крыльцо в будку, разрисовали ее юбку белыми крестцами, да и пустили по городу в таком наряде. Однако нешу-титься бахтовыми и расписными юбками, они пошли в дорогой цене; она собрала все свое старье, да и пустила в лотерею. Не знаю, может быть на этом самом деньгами, и дом построили и все заведение!!!
Общественных увеселений не существует, да и на вечера общество довольно скупо, редко очень редко кто-нибудь вздумает пригласить к себе дам и мужчин; и то делают так, что не сам от себя хозяин или хозяйка приглашают, а передают это приглашение другому семейству, которое рассылает гонцов с известием, как о важном событии в городе, что де прислала такая то сказать, что сегодня общества мужчины и дамы к такому-то, или мужчина туда-то, а женщины туда-то, а что вопрос делают на этих вечерах? Дамы рассуждают о кухарках, погоде, головной или зубной боли - если у кого то или другое болит, и когда все это переговорится и больше не найдутся о чем толковать, начинается игра в фанты; пошел рубль или почтой, соседями или достают из муки языком кольцо. Для этого бывают из муки пирамиду и на самый верх кладут кольцо, а снизу начинают пирамиду подрезывать ножом и тот кто, подрезывая пирамиду, уронить, должен языком доставать кольцо. Мужчины же все садятся за зеленый стол и играют, не отгадаете в какую игру?!
В подкаретную или кучерскую в три листа, которой они дали свое название трынка или священное, игра эта возобновляется очень часто, просматривают все ночи и кончается рублей на 50 и более, участвуют в ней все от старшего до младшего, так что в другой раз не соберет игроков для преферанса. Многие не гнутся из последнего в надежде отыграться, а смотришь, проигрываешь еще более, если же судьба и сжалится, отыграет свой, проигравшись и желал бы отстать, начнут говорить; да что, играй еще, поиграем с часок, да и кончим, и в этот часок общиплют милого дружка и тогда попевать идет домой с пустым кошельком. Пощады не дадут никому и не скажут: ты брат лучше не садись с нами играть, напрасно будешь деньги отдавать, так куда, стараются, если новичок втравить его, а в особенности окружный начальник, который частицею похоронена знакомого нам, описываемого за нынешний год, в сыне Отечества Рейбера, тоже окружного, только бывшего в Золотодонске. Он готов играть с кем бы то ни было, а в особенности с новичками, не понимающими и игры, и в какую бы то ни было игру, будет играть во всякое время дня и ночи, для карт забудет и службу, и оставляет ее, отправилось для карт в Елабугу и на Сермьи воды. Раз он говенье, приводится видеть, что другие играют в карты, хочется поиграть, да совестно, наконец, не выдержав подсел и посадив подле себя другого, чтобы собирал и держал у себя в руках карты, а сам только
136
1918
говорил, что подобно при этом случае. Видите, какая хитрость, желание удовлетворено, а между тем и карт в руки не брал, отчего будто и совесть чиста. А если чиновный люд, в том числе, и купец Щербаков4, сойдутся к кому-нибудь часов в одиннадцать утра, то пропустивши рюмочку другую и третью, начинают петь песни и самое главное у них заминающие все умы: Выпьем что ли Вам, С холоду да с горя! Говорят, что пьяным По калено море.
После этой, вниз по матушке по Волге, или вроде их, и хозяин, чтобы забо-дрить5 гостей и отблагодарить их за удальство, выносит бутылку шампанского; при появлении бутылки у всех присутствующих является на лице самодовольная улыбка и самопроизвольно открывается рот, ожидая влить в него шипучую влагу, при этом пение замолкает; и как только опарожить ли до дна, тоном выше начинают посеяно девки петь, или в темном лесе, подмигивая при скончании каждого куплета хозяину с таким выражением в физиономии, что брань ведь хороша после, можно и вторую казаться и не поставить другую бутылку, иначе обидеться и сочтут скрягой, идет за другой и вот летит на воздух вторая пробка, напевающих бокалов и раздаются всем, принявши бокалов, из среды всех отделяется одно, плечистый здоровый мужчина (купец Щербаков) и с поднятым в руке кверху бокалом, провозглашает хозяину многолетие, а прочие и сам хозяин изо всех сил не пьют, а кричат многое лета, после этого выпивается за здоровье хозяина и продолжается по прежнему пение; желая отблагодарить гостей хозяин уже дает знать, чтобы замолчали, кряхтит и силится провозгласить [...]6 веселым своим гостям, при этом разливается треть бутылки и гости, отблагодаривши хозяина, идут по домам. Члены уездного суда нигде и ни в чем не участвуют, сидят по своим углам. Поставить на стол его да кусок хлеба и с этим производить свои совещания. «Эти совещания продолжаются иногда недели две, дела лица» он только отступа да постели и от постели к стулу. Вот подумаешь, счастливые люди! Одни находились удовольствие и не хотят ни с кем делиться.
Прошу извините у почтеннейшей публики за мой слабый и краткий очерк Мамадыш и о его обитателях, я негативы за фразами писал не выдумку, а истину, на первый раз, чем могу, тем и служу. Написано некрасиво и едва ли дождусь себе за то спасибо. До свидания, господа. Н.
Отдел рукописей РНБ, ф. 37 (А. И. Артемьева), ед. хр. 109, л. 1-4 об.
Рукопись.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. То же, что мешок.
2. Так в тексте.
3. Слово (число) не разборчиво.
4. Никанор Иванович Щербаков (1822-1875) - купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин.
5. Т. е. взбодрить.
6. Слово не разборчиво.
2018
137
Список литературы
Климентовский В. А. Русские писатели в Татарии. - Казань: Татарское книжное издательство, 1974. - 176 с.
Салтыков М. Е. Губернские очерки. - М.: Тип. Каткова и К°, 1857. - Т. 1. - 273 с. М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. - М.: Художественная литература, 1975. - Т. 1. - 406 с.
Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. - М.: Художественная литература, 1953. - Т. 62. - 572 с.
References
Klimentovsky V A. Russkie pisateli v Tatarii [Russian writers in Tataria]. Kazan, Tatar book publ., 1974, 176 p.
Saltykov М. Е. Gubernskie ocherki [Provincial essays]. Мoscow, Тyp. Katkova and Co publ., 1857, vol. 1, 273 p.
M. E. Saltykov-Shchedrin v vospominaniyakh sovremennikov [М. Е. Saltykov-Shchedrin in reminiscences of the contemporaries]. Мoscow, Fiction publ., 1975, vol. 1, 406 p.
Tolstoi L. N. Polnoe sobranie sochinenii [Tolstoy L. N. Complete works]. Мoscow, Fiction publ., 1953, vol. 62, 572 p.
Фото электронного ресурса, режим доступа: http://nailizakon.com/fotogalereya/city13_m/ mamadysh/mamadysh.html.
Photo of [On-line], available at: http://nailizakon.com/fotogalereya/city13_m/mamadysh/ mamadysh.html.
Сведения об авторах
Габдрафикова Лилия Рамилевна, доктор исторических наук, главный научный сотрудник отдела историко-культурного наследия народов РТ Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, e-mail: bahetem@mail.ru.
Багаутдинова Халида Зиннатовна, научный сотрудник отдела историко-культурного наследия народов РТ Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, e-mail: Halida12_61@mail.ru.
About the authors
Liliya R. Gabdrafikova, Doctor of Historical Sciences, Chief Researcher at Department of Historical and Cultural Heritage of the Peoples of Tatarstan, Sh.Mardzhani Institute of History, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, e-mail: bahetem@mail.ru.
Khalida Z. Bagautdinova, Researcher at Department of Historical and Cultural Heritage of the Peoples of Tatarstan, Sh. Mardzhani Institute of History, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan s, e-mail:halida12_61@mail.ru.
В редакцию статья поступила 08.08.2018, опубликована:
Габдрафикова Л. Р., Багаутдинова Х. З. Уездный город Мамадыш 1850-х гг. глазами обывателя // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 2018. - № 3. - С. 125-137.
Submitted on 08.08.2018, published:
Gabdrafikova L. R., Bagautdinova Kh. Z. Uezdny gorod Mamadysh 1850-h gg. glazami obyvatelya [The provincial city Mamadysh in the 1850s through the eyes of an inhabitant]. IN: Gasyrlar avazy - Eho
vekov, 2018, no. 3, pp. 125-137.
