CC BY
19
ЮБИЛЕИ УДК 821.511.131 В. Л. Шибанов
УЧЕНЫЙ, ПЕДАГОГ, ПОЭТ НА ПОДСТУПАХ К ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМУ
(к 60-летию проф. А. С. Измайловой-Зуевой)
Такая постановка темы - на подступах к постструктурализму - некоторых читателей может удивить. Ведь А. С. Измайлова-Зуева не отстаивает принципов деконструктивизма и интертекстуальности, особо не обращается к проблемам гендера, психоанализа, симулякров, гиперреальности и т. п., а с 1980-х гг. продуктивно работает в русле структурализма (модель Мирового Древа, модель волшебной сказки и др.), до сих пор отстаивая основные принципы это направлении (см. одну из последних ее работ «Архетип Мирового Древа» // Инвожо. 2009. № 5-6. С. 20-31). Однако практика европейского структурализма показала, что все талантливые структуралисты уже с самого начала, с 1960-х годов, подсознательно «подрывали» устои так называемой структуры, так или иначе «усложняли» свой структурно-семиотический анализ постструктуралистскими приемами. Речь идет не только о Р. Барте, М. Фуко, Р. Якобсоне, Ж. Женетте, но и признанном метре структурализма Клоде Леви-Строссе. По словам Дж. Каллера, «когда структурализм стал направлением или «школой», теоретики структурализма от него дистанцировались. Стало ясно, что работы мнимых структуралистов не соответствуют идее структурализма как попытки познать и кодифицировать структуры», ибо «... многие постулаты, ассоциируемые с постструктурализмом, выдвигались в работах этих ученых еще в тот период, когда их считали структуралистами» («Теория литературы. М., 2006. С. 142-143). То же самое можно сказать и о теоретическом базисе исследуемого нами автора, где этапными являются монографии «Поэтика удмуртского романа» (1984) и «Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций» (1997).
Родилась Анна Сергеевна Зуева в деревне Иткулат Селтинского района в семье сельских учителей. Учится она на «отлично», с четвертого класса является юнкором, в школьные годы была премирована путевкой во всесоюзный пионерский лагерь «Артек». Далее Можгинское педучилище, Удмуртский государственный педагогический институт, аспирантура ИМЛИ. Она и отличная студенка (Ленинский стипендиат), и общественный деятель (секретарь комитета ВЛКСМ УдГУ, депутат Индустриального района двух созывов и т.д.), и подающая надежды ученый. В теоретическом плане А. Зуева изучает труды проф. Б. О. Кормана, одновременно с Р. И. Яшиной впервые использует эту методику при изучении удмуртских произведений.
Однако в конце 1970-х - начале 80-х для А. С. Зуевой, как и других советских ученых, проблемы постструктурализма были еще далекой перспективой -
необходимо было отстаивать принципы структуралистского метода, умело вплетенного в рамки традиционной исторической поэтики. Молодым аспирантам, даже уникальным, в рамках советской идеологии и тем более при защите кандидатской диссертации непозволительно было выйти далеко за пределы устоявшихся стандартов. Вроде бы, этапной вехой Анны Сергеевны является ее монография «Поэтика удмуртского романа», но почти весь ее материал был апробирован гораздо раньше, как, например фрагмент «Сказочный эпос и становление романного жанра» в коллективном сборнике «Внутренние и межнациональные связи удмуртской литературы и фольклора» (Ижевск. 1978. С. 30-45).
Принципиально важными, на наш взгляд, являются следующие положения из этой монографии. Обращение к теории автора Б. Кормана при анализе романа Кедра Митрея «Тяжкое иго» позволило автору выделить два типа повествователя - повествователя-современника и повествователя-историка: «Автор в первой роли - свидетель изображенных событий, или повествователь-современник. Вторая его роль - повествователь-историк, дающий толкование фактам и событиям прошлого» («Поэтика удмуртского романа», 1984. С. 24-25). Отсюда исследователь обнаруживает логику, объясняющую сочетание и чередование двух творческих методов в романе - реализма и романтизма.
Роман М. Коновалова «Гаян» исследуется А. С. Зуевой в призме модели «волшебной сказки». Автор обращается к идеям В. Проппа и интуитивно угадывает те положения, которые изложил Клод Леви-Стросс в споре и диалоге с В. Проппом (судя по всему, через запрещенного в то время И. Смирнова, чье имя смело поставлено в список использованной литературы). Статья французского структуралиста «Структура и форма» (Семиотика. М., 1983) увидела свет тогда, когда работа А.С. Зуевой была уже в целом завершена и сдана в печать. Тем интереснее оказываются положения, выдвигаемые удмуртским литературоведом.
«Событийное движение романа, - пишет А. Зуева, - убеждает, что Гаян, как любой сказочный герой, проходит через серию приключений и испытаний, побеждает всех противников и добывает себе волшебных помощников» («Поэтика...» С. 50). Далее описываются три волшебных помощника, обряд инициации, пиршественная сцена: «Мотив переодевания героя, объединенный с пиршественной сценой, читается как сказочный, с явной ориентацией на элемент волшебной структуры - «Обряд инициации - посвящения юношей, которые по достижении зрелости должны пройти через испытания, чтоб стать полнокровными членами коллектива взрослых охотников» («Поэтика...» С. 54), со ссылкой на Е. Мелетинского. Подобный взгляд на удмуртский роман был в то время принципиально новым шагом вперед. До сих пор у нас считалось, что критик и литературовед должны донести до читателя то, что хотел сказать автор-творец; теперь перед нами другой случай: собственно произведение говорит и сообщает больше, чем его автор-творец. При этом описание структуры текста ориентировано на обнаружение его глубинных смыслов, на качественно иную интерпретацию текста, чем встречалась в трудах других удмуртских литературоведов.
Но исследователь романа «Гаян» на этом не останавливается. В его поле зрения попадает литературный контекст произведения (по современной терминологии, интертекстуальное поле): Айбек «Священная кровь», Т. Садык-беков «Темир», С. Злобин «Салават Юлаев», М. Джавахишвили «Арсен из
Марабды». В результате анализа А.Зуева признает, что в этих произведениях фольклорная основа одновременно и утверждается, и преодолевается («Поэтика.» С. 65).
Принципиально новым в монографии «Поэтика удмуртского романа» является и изучение жанровой специфики романа Г. Красильникова «Арлэн кутско-нэз» («Начало года»), что позволило определить его в качестве полифонического романа. Удмуртский литературовед опирается на идеи М. Бахтина и Б. Кор-мана. Близкий к автору повествователь, отмечает А. Зуева, не дает героям завершающих определений, прямых оценок, но свое отношение выражает опосредованно. «Это вытекает из новой концепции характера, из понимания того, что человек вправе сам говорить о себе, о своем внутреннем мире» («Поэтика...» С. 127). В таком ключе новаторским стало и изучение подтекста романа «Начало года». «Наличие подтекста в романе Г. Красильникова говорит не только о мастерстве писателя, его умении работать полутонами, но об открытии нового типа читателя» («Поэтика.» С. 139). Другими словами, читатель привлекается к соучастию, сотворчеству. Так, А. Зуева обозначает идеи, которые стали краеугольными в рецептивной поэтике, одном из направлений современной философской герменевтики.
Именно такие структуралистские нововведения отличали канидатскую диссертацию, а затем монографию «Поэтика удмуртского романа», о чем Татьяна Очирова, ст. научный сотрудник ИМЛИ АН СССР, писала так: «Интерес исследователя к проблеме формирования и развития художественно-эстетической структуры жанра представляет собой качественно новый для удмуртского литературоведения уровень анализа, начало последующей работы» («Вопросы литературы. 1986. № 9. С. 243). Если посмотреть с позиций современного литературоведения, данная Т. Очировой оценка («качественно новый уровень») говорит о том, что удмуртский ученый умело вплетает в традиционный анализ приемы не только структурализма, но и постструктурализма.
Для того чтобы обогатить свою теоретическую базу, необходимы были выезды за границу. Республика, куда вернулся работать молодой специалист, оставалась закрытой, а теория Б. Кормана все больше подвергалась официальной критике. В 1980 г. А. С. Зуева в составе советской делегации принимает участие в работе конгресса финно-угроведов в городе Турку (Финляндия), выступает с докладом «Художественные поиски в современной прозе пермских литератур». Налаживаются контакты с филологами разных стран, особенно с финскими: Каарина Сала, Эйла Туовинен, Аня Виникка. В 1989 г. А. С. Зуева по приглашению коллег выезжает в Хельсинки, выступает с чтением лекций на английском языке. В архивах финно-угорского общества она обнаруживает (благодаря помощи коллег) материалы переписки Кузебая Герда с финскими учеными и писателями, а также удается найти рукопись диссертации К. Герда «Человек и его рождение у восточных финнов», которую он написал в годы обучения в аспирантуре. А. Зуева налаживает и поддерживает контакты с учеными из других стран - с Джоном Гордоном Коутсом (Англия), Петером Домо-кошем (Венгрия), Ллойдом Гедра (США), Сирккой Лиимитайнен (Канада). Плодотворные контакты с зарубежными коллегами, особенно с финнами, вылились в особый интерес к женской литературе (Финляндия того времени - один из центров гендерно-феминистической критики). Так была составлена антология
«Мир женской души» (Ижевск, 1992), а затем, совместно с ученицей Е. Галевой, написана статья «Текст любовной магии в структуре женской поэзии», которая стала основой доклада А. С. Зуевой в ряде международных конгресов. На республиканской научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Ашальчи Оки, ученый наметил поистине инновационные перспективы изучения ее лирики (в духе постструктурализма и деконструктивизма), но эти материалы, к сожалению, так и остались не напечатанными.
В 1998 г. А. С. Измайлова-Зуева в ИМЛИ РАН защищает диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук. Известные российские литературоведы высоко оценили эту работу. Проф. С. Н. Кузнецов (МГУ им. М. В. Ломоносова), пишет, что «Положения и выводы диссертационного исследования А. С. Измайловой открывают новые перспективы в системном изучении фольклоризма и мифологизма в национальных литературах народов России». Проф А. И. Брыжинский (Мордовия) отмечает: «Труд А. С. Измайловой-Зуевой - крупный вклад в дальнейшее изучение процессов развития не только литератур народов Поволжья и Приуралья, но и литератур народов России в целом». А. В. Исаакян, проф. ИМЛИ РАН, подтверждает мнение вышеназванных ученых: «. исследование свидетельствует не только о высокой профессиональной подготовке ученого, но и в целом о степени развития современного удмуртского литературоведения» (цит. по Н. Атнабаевой: «Долг». 2009. № 27-28. С. 5). Однако в рецензиях этих ученых почти не говорится о том, что соискатель, работая в русле российской академической науки, сознательно обращается и к теории постструктурализма. Ведь в своем автореферате А. Измайлова-Зуева прямо отметила: «Говоря о методологии исследования, мы не можем не упомянуть современный постструктурализм, представленный французским ученым Ж. Дерридой и его учениками. Нас привлекает их взгляд на литературу не как на систему знаков, а как на систему смыслов. Если позиция структурализма допускала, что существуют достаточно четкие модели, обладающие объяснительной силой по отношению к ряду различных текстов, то теперь, с точки зрения постструктурализма, ученые стали полагать, что каждый текст порождает уникальную модель понимания изнутри» (Автореферат дис. ... д.ф.н. . М., 1998. С. 10-11).
Монография «Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций» (Ижевск, 1997; Гос. премия УР за 2002 г.) - обобщающий капитальный труд, посвященный актуальной в современном литературоведении и культурологии теме - изучению национальной литературы в контексте исторических, духовных, эстетических взаимосвязей, с учетом преемственности и развития, синхронных и диахронных параллелей. Автору было важно показать, каким образом общечеловеческие ценности структурируют художественное произведение, когда автор-творец над этим сознательно не размышляет. А. Зуева-Измайлова стремится интерпретировать не то, что лежит на поверхности, а то, что образует фундамент произведения, его подсознательный мифологический пласт. Обратимся к трем, наиболее ярким, на наш взгляд, положениям этой монографии.
Образ Мирового Древа как универсальная концепция мира и человека определяется как основная в структуре лирики Флора Васильева. Но у удмуртского поэта практически нет ни одного стихотворения, которое бы наглядно подтвер-
ждало обозначенную модель (не только в качестве мифологического Мирового Древа, но и библейского Древа познания). Тем не менее, анализ стихов Ф. Васильева проведен на высоком теоретическом уровне, так как А. С. Зуева-Измайлова вышла за рамки структурного метода и, так или иначе, обратилась к приемам постструктурализма. В конечном итоге, сылаясь на Г. Гачева, она констатирует наличие «национального варианта» Мирового Древа в лирике Ф. Васильева.
При анализе цикла стихов К. Герда о сеятеле А. С. Зуева-Измайлова впервые в удмуртском литературоведении по существу обратилась к изучению интертекстуального поля лирики. Образ сеятеля, широко представленный в русской поэзии, не мог не отразиться на контексте стихов К. Герда, утверждает А. С. Зуева-Измайлова, если даже поэт непосредственно не обращался к ней в процессе написания стихотворений. Таким образом, изучение литературного контекста вышло далеко за рамки ременисценций и получило качественно новое воплощение.
В творчестве Г. Красильникова исследователь обнаруживает религиозную сущность мировосприятия в области творчества, выходящую на глубинные основы бытия и выраженную в образной системе. Так, известная оппозиция Со-снов/Световидов прочитывается ученым в совершенно другом ракурсе, точнее, деконструируется в постструктуралистском значении этого термина. А. С. Зуева-Измайлова пишет: «Сюжет романа «Начало года» можно прочитать, в известной мере, как диалог Христа и Антихриста (Соснов и Световидов), в рассказе «Уходящий пусть уходит» как бы угадываются аллюзии на известную притчу о блудном сыне» (Автореферат. С. 36).
Современное удмуртское литературоведение постепенно осваивает те методы и приемы, которые апробируют и предлагают европейские гуманитарные науки. В трудах как специалистов, так и в выпускных квалификационных работах студентов все чаще можно увидеть термины «гендер», «постмодернизм», «постструктурализм», «интертекст», «герой-шизонарцисс» и т. д. Все новое для молодых не только привлекательно, но и модно.
И все же нашим исследователям нельзя забывать, что решающая роль в утверждении новых принципов анализа в удмуртском литературоведении принадлежит проф. А. С. Зуевой-Измайловой, внядрявшей новые идеи «естественно», без вызова, чаще всего не оперируя этими громкими и яркими терминами.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Атнабаева Н. А. С юбилеем, мой дорогой учитель! // Долг (Ижевск). 2009. 5 ноября. № 27-28. С. 4-5.
2 Зуева-Измайлова А. С. Архетип Мирового Древа // Инвожо. 2009. № 5-6.
3 Зуева-Измайлова А. С. Библиографический указатель. - Ижевск, 2005.
4 Зуева А. С. Поэтика удмуртского романа. - Ижевск, 1984.
5 Зуева А. С. Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций. -Ижевск, 1997.
6 Измайлова (Зуева) А. С. Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций. Автореферат дис. ... д.ф.н. М., 1998.
7 Каллер Дж. Теория литературы: Краткое введение. - М., 2006.
8 Леви-СтроссК. Структура и форма // Семиотика. - М., 1983.
9 Очирова Т. Критерий историзма и литературная реальность // Вопросы литературы. 1986. № 8.
10 Смирнов И. П. От сказки к роману // История жанров в русской литературе Х-ХУ11 веков. - Л., 1972.
Поступила в редакцию 12.01.2010 г.
Шибанов Виктор Леонидович,
кандидат филологических наук, доцент ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1
