CC BY
51
106
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 821.511.131
А. С. Измайлова-Зуева, Л.В. Бусыгина
ОСОБЕННОСТИ СУБЪЕКТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПОЭЗИИ КУЗЕБАЯ ГЕРДА
В статье рассматриваются особенности субъектной организации поэтических произведений известного удмуртского поэта Кузебая Герда. Использованы современные модели литературоведческого анализа (теория автора, мифопоэтика, семиотика, компонентный анализ с опорой на словарные дефиниции).
Каждый этап эволюции творчества поэта востребовал определенной формы выражения авторского сознания, ибо совершенно очевидно, что выбор изобразительных средств и авторской позиции в творчестве любого поэта не случаен, а тесно связан с его мироотношением. Поэтический мир Кузебая Герда предстает крайне неоднозначным и противоречивым, несводимым к какой-либо одной эстетической категории: просветительская, романтическая и реалистическая поэтики помогают ему осветить действительность с разных сторон. Полученные нами результаты позволяют утверждать, что реалистическая концепция мира является для автора центральной. В поэтической системе Кузебая Герда и просветительство, и романтизм оказываются осложненными принципами реалистической поэтики.
Ключевые слова: лирика, поэтика, формы выражения авторского сознания, художественный метод.
Многосубъектность лирической системы - открытие литературы XIX в. Воплотивший это открытие Кузебай Герд не был оригинальным в контексте русского словесного творчества, но он стал явлением в удмуртской литературе. Поэт, опираясь на фольклор своего народа, перенимая опыт русских классиков и современников (Н. Некрасова, С. Есенина, А. Блока, В. Маяковского, А. Горького и др.), создал индивидуально-своеобразную лирическую систему с многосубъектным принципом организации. Этот аспект творчества Кузебая Герда рассмотрен в статьях А.С. Измайловой (1990), Н.В. Кирее-вой (1998), С. Т. Арекеевой (2000), А. В. Коноваловой (1996) (См.: [1; 8; 10; 11]). Субъектный подход является одним из вариантов прочтения лирики Герда и позволяет полнее осмыслить неоднозначный и противоречивый поэтический мир автора.
Как отмечают исследователи, своеобразие лирики удмуртского поэта состоит в том, что субъекты сознания воспроизведены автором сквозь призму литературно-эстетического к ним отношения [10]. Взаимодействие субъектов сознания в художественном мире Кузебая Герда несколько отлично от традиционного. Каждый этап эволюции творчества поэта востребовал определенной формы выражения авторского сознания. На мировидение автора, на изменение духовных и нравственных ценностей влияют процессы, происходящие в различных сферах общественной жизни. Субъектная сфера гердов-ской лирики определяется специфическим соотношением индивидуального и коллективного сознаний. От коллективного сознания эволюция направлена к индивидуальному, затем поэт снова возвращается к коллективному сознанию «мы», но уже на качественно новом (идеологизированном) уровне.
В ранний период творчества просветительский тип мироощущения оказывается выявленным через коллективное, мифологическое сознание «мы», представленное собственно автором и повествователем. Собственно автор - образ социального мыслителя, анализирующего свою эпоху, образ гуманиста, для которого нормой является активный, свободный, счастливый человек. Он раскрывает тему забитого, угнетенного народа (эта интонация выдерживается практически во всем сборнике стихов «Крезьчи» («Гусляр», 1922) [3]) и в то же время ощущает себя частью этого социума. Близость к народу особо подчеркивает то, что в сознании субъекта речи живо мифологическое начало: мифологические образы, архетипические картины являются важными элементами его мировосприятия.
Так, в стихах, организованных собственно автором, выделяется оппозиция родное / чужое, выражающая древние воззрения удмуртов. В ранних текстах мир собственно автора определяется словами-образами: корка 'дом', азбар 'двор', гурт 'деревня', урам 'улица', бакча 'огород', юрт 'дом, хозяйство', тэль, нюлэс 'лес', шур 'река', корка бер 'за домом', кенер 'изгородь', мезьы азь 'перед калиткой', бусы 'поле', возь 'луг'. Это понятия, наиболее близкие поэту, его родному народу; они составляют знакомый с детства мир природы. Но при внимательном чтении текстов можно заметить, что пространство делится на две сферы. В противовес этому миру собственно-автор актуализирует некое неопределенное место - кыдёкын, 'далеко', дополняя этот образ определяемыми словами: тэль ськрын 'за лесом', шур ськрын 'за рекой', мезьы ськрын 'за калиткой', мурт калыкын 'среди чужого народа', мурт шаерын 'в чужом краю', калык вылын 'на людях', мукет шаер 'другой край', мукет
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2014. Вып. 4
калык 'другой народ'. Послелоги ськрын 'за', вылын 'на', прилагательное мурт 'чужой', неопределенное местоимение мукет 'другой' высвечивают скрытую выразительность слова «чужбина». Между этими мирами, своим и чужим, пограничными отрезками, как и в религиозно-мифологической картине мира удмуртов предстают река, ворота и окна. Например, река чаще раздваивает пространство текстов, связанных с рекрутской темой. В стихотворении «Лекрутъёс» («Рекруты») одна сфера наполнена страхом и смертью, другая, как следствие первого - скорбью, ожиданием и любовью. Противостояние разделенного мира идет по диагонали, образуя хиазм1:
- ськд-ськд шимес--------- черный-черный устрашающий----
- шимес ськд-ськд--------- устрашающий черный-черный----
----шур ськрын----------за рекой---
шур ськрын------------за рекой------
«Река» несет важную смысловую нагрузку: она предстает границей между земным и потусторонним миром (ср.: [2]). Здесь, в этой промежуточной плоскости, словно сама жизнь неподвижна, прочна, беспробудна в своей страшной несчастливости. Само время в ней застыло (такое статичное восприятие мира и времени типично для фольклора).
В этих текстах время фиксируется в физических зооморфных и орнитоморфных формах (в образах совы, уток, петуха), свойственных мифическому мироощущению. Например, звуковое пространство стихотворения «Уй» («Ночь») заполняет образ петуха:
Азвесь толэзь л>ужаз, Серебряный месяц взошел,
Куинь пол атас чоръяз... Три раза петух пропел...
«Петух» в гердовских текстах символизирует переходный период времени - полночь или рассвет, точнее, сакральную временную точку, рубеж двух разных состояний, когда профаническая длительность снимается и время останавливается. В религиозно-мифологическом плане до первых криков петуха господствуют злые, темные силы. С криками петухов они отступают. В осмыслении собственно автора петух как предвестник добра и счастья - предвестник пробуждения народа.
Обнаруживаются следы мифопоэтического мышления и в употреблении чисел, сакрализуются числа семь и три. Сакральность чисел возвращает нас к практике ритуальных измерений основных параметров мира («Лекрутъёс» («Рекруты»), «Пукон коркан» («Посиделки»). Поэт использует архаику мифопоэтического мышления для раскрытия сложных переживаний о судьбе своего забитого и неграмотного народа. Соединение мифа и реальности проявляется в романтическом мироотношении Кузебая Герда; при этом источником трагизма оказывается конфликт субъекта сознания с действительностью.
Трагическое мироотношение более свойственно автору-повествователю. Он рассказывает о судьбе человека, имеющего ярко выраженную социальную принадлежность. Это рекруты, заключенные, крестьяне, бродяги, бунтари, женщины и т. д. («Сюрес вылын» («В дороге»), «Мкзмись солдатка» («Тоскующая солдатка»), «Айшончи» («Айшончи»)). Для данной субъектной формы важны переживания и самоощущение его героев. Описываемый человек утверждается как высшая ценность, что наводит на мысль о формировании реалистического типа мышления в творчестве поэта.
В индивидуальных формах выражения авторского сознания (лирический герой2 и герой «ролевой» лирики) актуализируется «переходный» этап мироощущения поэта от романтизма к реализму.
Интерес к особенностям духовной жизни человека, к постижению себя и мира обусловил появление лирического героя, который предстает как крезьчи 'гусляр' и странник в первой книге стихов «Крезьчи» («Гусляр»), а далее как кизись 'сеятель' (См.: [7-9]). В этих ипостасях воплощается фигура поэта-одиночки, наиболее близкая биографическому автору: Кузебай Герд «осознал трагедию одиночки, который опередил свое время».
Через всю лирику Кузебая Герда проходит тема поэтического самоопределения, раскрываются его эстетические взгляды. Эволюция лирического героя начинается с осмысления образа крезьчи
1 Хиазм есть результат одновременного применения двух синтаксических приемов - инверсии и параллелизма (См.: Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: учеб. пособие / вступ. ст. Н.Д. Тамарченко; комм. С.Н. Бройтмана при участии Н.Д. Тамарченко. М.: Аспект Пресс, 2003. С. 76).
2 Термин впервые был введен Ю.Н. Тыняновым в статье «Блок» (1921 г.). Дальнейшая серьезная попытка его осмысления принадлежит Л.Я. Гинзбург в работе «О лирике».
'гусляра'. Далее она связана с изменением образа поэта и понимания его эстетической и социальной функций.
В образе крезьчи - собирателя духовного богатства удмуртского народа и просветителя ощущается автобиографическая проекция. Чувство социальности и мифопоэтическое ощущение времени и пространства приближают лирического героя к собственно автору («Мынам кыраанъёсы» («Мои песни»), «Эше» («Друг»), «Крезьчи» («Гусляр»)).
Образ Сеятеля воплощает в стихах высшую нравственную норму, что проявляется в отношении к жизни, природе, творчеству, любви, дружбе и т. д. Сеятеля украшает ореол избранничества -на него наложена миссия просветителя; он одинок, возвышается над толпой, порой противостоит ей: «Мы сеем и сеем.../ А жать подоспеют за нами другие -/ Может быть, свяжут в снопы тугие, / Может быть, стопчут посевы благие...» Но в Сеятеле нет индивидуализма, что присуще, как правило, романтическому герою. Мотив исключительности, избранничества у Герда осложняется. Сеятель одинок, противопоставлен окружающему, но его духовный мир обогащается чувством сопричастности к судьбам миллионов подобных ему людей («Кизись» («Сеятель»), «Удмурт поэтлы» («Удмуртскому поэту»)). Противопоставление поэта «толпе» не означало для Герда ухода от жизни, но подчеркивало независимость художника, который видит намного дальше и глубже, чем «толпа».
Просветительская роль поэта и поэзии более характерна для классицизма. Противопоставление сеятеля народу утверждает эстетика романтизма. Но ни теория классицизма, ни эстетическая концепция романтиков не могли дать ответ на вопрос о назначении поэзии (категории народ как решающей силы истории, как выразителя общественного мнения тогда не существовало). Цель поэта - проложить дорогу к народу и возвысить человека. Все отчетливее происходит переоценка романтического мироотношения, начинается движение к реализму.
«Переходный» код мироощущения поэта от романтизма к реализму отразился в «переходных» типах авторского сознания. Это - лирический герой детских стихов Кузебая Герда, для которого характерно двуединство взрослого и детского сознаний. Ощущением радости бытия, памятью о первых жизненных впечатлениях пронизаны детские стихи Кузебая Герда, хотя они чаще отражают современную действительность («Пионер», «Пионер кыраан» («Песня пионеров»), «МерттЙськон» («Посадка»)). При изображении мироощущения ребенка сама логика мысли, а зачастую и суждения указывают на присутствие сознания более высокого уровня. Автор в этих стихотворениях - взрослый человек, воссоздающий внутренний мир, чувства, мироощущение ребенка, выступающий в его роли. Формы авторского сознания в детских произведениях поэта, на наш взгляд, являются пограничными между формами «лирический герой» и «герой «ролевой» лирики». Последний появляется в сборнике стихов Кузебая Герда «Сяськаяськись музъем» («Цветущая земля», 1927 [4]) («Бакчаын» («В огороде»), «Кеносын» («В клети»), «Шур дурын» («У реки»), («Парсь» («Свинья»)). Заметим, что подобной субъектной формы нет в творчестве современников Кузебая Герда - Д. Майорова, И. Дядюкова, А. Клабукова и т. д.
Лирические монологи в текстах Кузебая Герда организуют несколько субъектных форм выражения авторского сознания. Присутствие «чужого сознания», многоголосье являются одним из средств, позволяющих поэту «специфическими средствами лирики в пределах маленького стихотворения создать у читателя иллюзию близости к множеству социально различных героев, у каждого из которых свой путь, свой лик, свой голос» [12]. Многосубъектность и многоголосье по-своему выявляют реалистический метод изображения действительности.
В сборнике стихов «Лёгетъёс» («Ступени», 1931 [5]) отразилась широкая панорама советского общества. Велением времени на первый план выдвинуты образы коллективного героя, народа, массы (ср. поэзию Пролеткульта и РАППа). В лирической системе Герда появляется обобщенно-собирательное сознание ми 'мы', играющее важную роль в период оформления эстетики соцаеализ-ма. Воспевание пролеткультовцами разрушительного начала, поэтизация стихии нашли отражение в поэзии Кузебая Герда в обобщенно-собирательном сознании «мы-революционеры». Смысловой комплекс данного сознания обозначен образами: эшъёс 'друзья', кужым 'сила', сюрс миллён 'тысячи миллионов' и т. д. Осознание силы революции, открывающей народам огромные перспективы, осознание того, что великое, доброе в одиночку не строится, привело поэта к созданию образов революционной массы и единомышленников, объединенных общим делом, верой в него, безгранично преданных идее. Так, в балладе «Гуртын буран» («Буран в деревне») размышления автора о революции, его философско-исторические выводы о крахе старого мира, о новой России, о новом мире перекли-
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2014. Вып. 4
каются с поэмой А. Блока «Двенадцать»: поэт создает образы ветра, пурги, «паршивого пса», вкладывая в них блоковское понимание истории. Но если в поэме Блока центральный герой - двенадцать красногвардецев, то в балладе Герда сюрс миллион 'тысячи миллионов' - это новые люди, люди будущего, в которых запечатлено сознание «мы-революционеры». Поэт в этом числовом измерении выражает масштабность преобразований и их перспективы. Обратим особое внимание на числительное одИг 'один', используемое поэтом в значении 'единый': Со юртъёсын тучъёс но, бигеръёс но, удмуртъёс / ОдНг бадтым ужась семья кадь (В этих домах и русские, и татары, и удмурты / Как одна большая трудовая семья) (поэма «Дас ар» («Десять лет»)). Традиционно число один считается символом мудрости и основой мироздания. В гердовских текстах единица воспринимается как фундамент счастливого будущего, утверждение новой реальности.
Сознание «мы-строители» более созидательно по сравнению с сознанием «мы-революционеры». Характерными словами-образами выражения авторского сознания «мы-строители» являются станок, бригадир, андан мугор 'стальное тело', корт-сталь сЬльвир 'железная плоть', андан мылкыд 'стальное настроение', кужымбугор 'клубок силы', глаголы повелительного наклонения, восторженная интонация и «звучащий мир» («Ужлэн крезьгурез» («Музыка труда»), «Завод» и др.).
Стихотворениям Кузебая Герда созвучны творческие поиски И. Дядюкова («БудЙськом» («Растем»), «Падаа» («Лестница»), «Иж кар» («Город Ижевск») и т. д.), Д. Майорова («Первой май», «Кинъ-ёс со?» («Кто это?»), «Кизись» («Сеятель»)) и других его современников. Их стихи - своеобразная летопись 1920-30-х гг. В них отображены индустриализация страны, «ударничество», и коллективизация.
Однако Кузебай Герд обнаруживает, что личность, растворяясь в «мы», теряет свою индивидуальность. Осознаваемая угроза этой утраты нашла выражение в сознании «мы-удмурты». Субъект «Мы - удмурты» объединяет в основном тексты, посвященные проведению национальной политики в Удмуртии. Тема удмуртизации актуализируется, например, в одном из ярких стихотворений «Удмурт кыл» («Удмуртский язык»). Поэт говорит о равноправии всех языков мира и о необходимости освоения богатства классической русской культуры, культуры Запада и Востока.
Идеи, заявленные в данном стихотворении, Кузебай Герд углубляет в поэтических произведениях «Базар» и «Муско базар» («Московский базар»). Здесь поэт выражает свои соображения по поводу решения «национального вопроса». Он отмечает повышение самосознания народа, развитие и обогащение культуры удмуртов за счет взаимодействия с культурами других народов и т. д. Но при этом в текстах актуализируется идея сохранения этнической самобытности народа, этнически яркого в культуре.
Следует согласиться с мнением историков литературы о том, что поэт в 1929-32 гг. пытается творить, учитывая тенденции официальной политики, поэтому пишет все больше злободневных, соответствующих общественно-политической ситуации стихотворений [6]. Но политизация ведет к утрате образности, иллюстративности, зачастую оборачивается схематизмом. Обобщенно-собирательное «мы» является и знаком дегуманизации общества.
Активная «творческая инициатива» Кузебая Герда, сделанный им выбор форм, стилей, жанров, подходов к изображению действительности позволяют говорить о складывающемся в его творчестве методе социалистического реализма, основные принципы которого будут сформулированы спустя два года после его ареста на Первом Всесоюзном съезде советских писателей. Но, по всей видимости, обращение к социалистическому реализму во многом было данью времени в силу того, что окружающая реальность затрудняла возможность развития реалистического метода.
Таким образом, поэтический мир Кузебая Герда предстает как крайне неоднозначный и противоречивый, несводимый к какой-либо одной эстетической категории: просветительская, романтическая и реалистическая точки зрения помогают поэту осветить действительность с разных сторон. Полученные нами результаты позволяют утверждать, что реалистическая концепция мира и человека превалирует в его творчестве. И просветительские, и романтические черты в поэтической системе Кузебая Герда оказываются осложненными принципами реалистической поэтики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арекеева С.Т. Об одной субъектной форме выражения авторской позиции в поэзии К. Герда // Российское государство: Прошлое, настоящее будущее: Материалы пятой научной конференции (Ижевск, 14 апр., 2000). Ижевск: Изд-во Международного Восточно-Европейского ун-та, 2000. С. 148-150.
2. Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск: Удмуртия, 1994. С. 75-81.
3. Герд К. Крезьчи: Сборник стихов и поэм. Ижевск: Удкнига, 1922. 225 с.
4. Герд К. Сяськаяськись музъем: куиньмети кылбур книга. Кузон: Изд. каб. вотяковедения Казан. Вост. пединститута, 1927. 32 с.
5. Герд К. Лёгетъёс: кыктэти кылбуркнига. Ижкар: Удкнига, 1931. 226 с.
6. Домокош П. История удмуртской литературы. Ижевск: Удмуртия, 1993. С. 228.
7. Зуева А.С. Евангельские мотивы в лирике Кузебая Герда // Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1997. С. 264-302.
8. Измайлова А.С. Лирика удмуртского поэта Кузебая Герда (опыт системно-субъектного анализа) // Проблема автора в художественной литературе: Межвузовский сборник научных трудов. Ижевск, 1990. С. 180-184 с.
9. Измайлова А.С. Образ сеятеля в поэзии Кузебая Герда: истоки, типология и новаторство // Кузебай Герд и удмуртская культура: сб. статей / отв. ред. А. Г. Шкляев. Ижевск: УИИЯЛ УрО АН СССР, 1990. С. 104-121.
10. Киреева Н.В. Русская лирика Кузебая Герда // Как молния в ночи... К. Герд. Жизнь. Творчество. Эпоха / сост. и лит. обработка З.А. Богомоловой. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1998. С. 559-564.
11. Коновалова А.В. Лирика А. Оки в переводах К. Герда (опыт системно-субъектного анализа) // Вестн. Удм. ун-та: Взаимодействие культур. 1996. С. 35-40.
12. Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения: учеб. пособие. Ижевск: Глазовская типография Управления по делам издательств, полиграфии и книжной торговли Сов. Мин. УАССР, 1977. С. 61-62.
Поступила в редакцию 18.07.14
A.S. Izmailova-Zuyeva, L. V. Busygina
PECULIARITIES OF THE SUBJECT ORGANIZATION OF KUZEBAI GERD'S POETIC WORLD
The article discusses features of subjective system of poetic works of famous Udmurt poet Kuzebay Gerd. We used modern models of literary analysis (the theory of author, mythopoetics, semiotics) and component analysis relying on dictionary definitions.
Each stage in the evolution of the poet claimed certain forms of expression the author's consciousness, for it is clear that the choice of pictorial means and the author's position in the work of any poet is not accidental but is closely associated with his attitudes toward the world. Poetic world of Kuzebai Gerd appears as extremely ambiguous and contradictory, irreducible to any one aesthetic categories: educational, romantic and realistic coverage of the reality from different perspectives. But our results allow to state that a realistic concept is central. And educational, and romantic features in poetic system of Kuzebai Gerd are complicated by the principles of realistic poetics.
bywords: lyric poetry, poetics, forms of expression of the author's consciousness, artistic method.
Измайлова-Зуева Анна Сергеевна, доктор филологических наук, профессор E-mail: [email protected]
Бусыгина Людмила Васильевна,
кандидат филологических наук, старший научный сотрудник E-mail: [email protected]
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2)
Izmailova-Zuyeva A.S., Doctor of Philology, Professor E-mail: [email protected]
Busygina L.V.,
Candidate of Philology, Senior Researcher E-mail: [email protected]
Udmurt State University
426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2
