CC BY
0УДК 94(47)
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-10-137-145
Дата поступления (Submitted) 06.10.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 15.10.2024
Участие сельских исполнителей в охране общественного правопорядка в дальневосточной деревне (1920 - 1930-е гг.)
ВАСИЛИЙ ВИКТОРОВИЧ ВЕРИКОВ
соискатель кафедры «Теория и история государства и права»Дальневосточного государственного университета путей сообщения 680021, Хабаровск, ул. Серышева, 47 e-mail: verikov@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена участию сельских исполнителей Приамурья и Приморья в охране общественного правопорядка в 1920 - 1930-е гг. Анализируя историографию, опираясь на труды историков, юристов, правоведов, отмечается, что проблема нова и недостаточно изучена, поэтому представленная работа носит вполне актуальный характер. Используя архивные источники и опубликованные материалы, автор показывает механизм формирования и последующую деятельность института сельских исполнителей в целом и особенности его функционирования на Дальнем Востоке СССР, выделяя трудности и проблемы регионального характера: дефицит кадров в органах милиции, нехватка участковых инспекторов на местах, недостаток финансирования и др. Особо подчёркивается практическое участие сельских исполнителей в борьбе с бандами хунхузов в приграничных населённых пунктах Приамурья и Приморья указанного хронологического периода, обеспечении охраны общественного правопорядка, помощи милиции. Подчёркивается, что в процессе социально-экономических, политических и правовых преобразований процедура выборов и участие сельских исполнителей становилось неотъемлемой частью обыденной жизни дальневосточной деревни. На примерах официальных постановлений раскрывается вклад сельских исполнителей в проведение мероприятий противопожарной и противоэпидемиологической направленности. Резюмируя, автор констатирует, что, несмотря на все сложности и особенности развития дальневосточной территории на раннесоветском этапе, деятельность сельских исполнителей, выполнявших разноплановые административные обязанности, была эффективной и значимой.
Ключевые слова: сельские исполнители, охрана общественного порядка, рабоче-крестьянская милиция, сельский совет, колхоз
Participation of Rural Performers in the Protection of Public Order in the Far Eastern Village (1920 - 1930s)
VASILY VIKTOROVICH VERIKOV
Candidate of the Department of Theory and History of State and Law of the Far Eastern State University of Railway Engineering Russian Federation, 680021, Khabarovsk, st. Serysheva, 47
e-mail: verikov@mail.ru
Abstract. The article is devoted to the participation of rural performers of the Amur region and Primorye in the protection of public order in the 1920s - 1930s. Analyzing historiography, based on the works of historians, lawyers, and jurists, it is noted that the problem is new and insufficiently studied, therefore the presented work is quite relevant. Using archival sources and published materials, the author shows the mechanism of formation and subsequent work of the Institute of rural performers in general and the specifics of its functioning in the Far East of the USSR, highlighting difficulties and problems of a regional nature: a shortage of personnel in the police, a shortage of local district inspectors, lack of funding, etc. The practical participation of rural performers in the fight against Hunkhuz gangs in the border settlements of the Amur region and Primorye of the specified chronological period, ensuring the protection of public order, and police assistance is particularly emphasized. It is emphasized that in the process of socio-economic, political and legal transformations, elections and the participation of rural performers in the everyday life of the Far Eastern village became an integral part. Using the examples of official resolutions, the contribution of rural performers to the implementation of fire-fighting and anti-epidemic measures is revealed. Summarizing, the author states that, despite all the diffi-
culties and peculiarities of the development of the Far Eastern territory at the early Soviet stage, the activities of rural performers who performed diverse administrative duties were effective and significant.
Keywords: rural performers, public order protection, workers' and peasants' militia, village council, collective farm
Реалии новейшей эпохи, связанные с противостоянием Российской Федерации внешним глобальным вызовам, наглядно демонстрируют важность и приоритетность решения задач по обеспечению общественной безопасности, укреплению правоохранительной системы, охраны общественного порядка, которые во многом зависят от степени вовлечения и участия гражданского населения. О глубоком понимании необходимости возрождения общественных организаций правоохранительной направленности, консолидации совместных действий специальных государственных органов (полиция, суд, прокуратура и др.), представителей местного самоуправления и добровольных общественных объединений наглядно свидетельствует Федеральный закон № 44-ФЗ «Об участии граждан в охране общественного порядка» от 2 апреля 2014 г. [1].
Дальневосточный федеральный округ не является исключением. Его поступательное развитие детерминировано влиянием геополитического, территориального, социально-экономического факторов, протяжённостью и видовым разнообразием государственной границы. В связи с этим в регионе с большей значимостью актуализируются проблемы общественной безопасности, правопорядка, создания условий для расширения возможностей участия городского и сельского местного населения в правоохранительной деятельности. Сегодня, рассматривая в историческом контексте вопросы наделения общественных формирований функциями охраны правопорядка, формируется понимание сущности института негосударственной правоохраны в целом и института сельских исполнителей в частности.
В современной отечественной историографии эти и многие другие аспекты нашли своё отражение в научных трудах историков [2 - 6], юристов и правоведов [7 - 11]. В совокупности авторы, обращаясь к ретроспективе событий 1920 - 1930-х гг., акцентировали исследовательский интерес на деятельности массовых общественно-политических оборонных организаций, участии добровольцев, привлекаемых для оказания помощи органам милиции, изучении причин и этапов развития общественных формирований правоохранительной направленности и др. Тем не менее, практическая работа сельских исполнителей, участвовавших в охране общественного порядка в деревне указанного хронологического периода, не была достаточно и широко представлена, поэтому цель публикации заключается в необходимости заполнить имеющуюся в историографии лакуну.
Дальневосточный аграрный сектор, в полной мере испытавший на себе негативное воздействие и разрушительные последствия Гражданской войны, иностранной интервенции, политического кризиса в первой половине 1920-х гг. переживал период становления и укрепления советской власти, формирования новой судебной системы, базировавшейся на революционном правосознании и раннесоветском законодательстве [12, л. 70 - 72, 176 - 178; 13, л. 41 - 44]. Одновременно начавшиеся трансформации повлекли за собой распад патриархального уклада и традиционных социально-экономических связей крестьянских хозяйств, большинство из которых мельчало, дробилось, становясь экономически маломощными. Сокращение посевных площадей с 1073,6 в 1917 г. до 633,8 тыс. десятин в 1922 г., существенное уменьшение основных средств производства (рабочего скота, особенно лошадей с 596,5 в 1917 г. до 399,9 тыс. в 1922 г.; пахотного и уборочного инвентаря за тот же период с 67 249 до 55 981 ед.) свидетельствовали о падении уровня сельскохозяйственной продукции на всей территории советского Дальнего Востока [14, с. 24]. Вместе с тем пагубные результаты войны ослабляло противодействие таких региональных факторов как отсутствие продразвёрстки и мероприятий, связанных с массовым перераспределением земельного фонда, а также наличие незначительного количества крупных зажиточных хозяйств. Кроме того, в Приамурье и Приморье власти предпринимали меры по восстановлению аграрного сектора, предоставляя крестьянам возможность получать в ссуду семена, покупать сельскохозяйственную технику, орудия труда и др. [5, с. 203]
Важной стороной жизни дальневосточной деревни было развитие новых взаимоотношений между государственной политической системой и крестьянством, которое составляло более 70 % населения региона. Наряду с насущными аграрно-хозяйственными задачами, в сферу деятельности исполнительных органов советской власти в сельской местности входили и другие не менее значимые направления работы. Одно из них было связано с обеспечением общественного правопорядка, гарантий личной защиты и имущественной безопасности крестьянства, со своевременным получением информации о новых преобразованиях советского государства в сёлах и деревнях. Для сельских советов в трудных условиях послевоенного периода выполнение указанных задач, которые выдвигала новая власть, было непростым делом, поэтому в качестве оптимального варианта рассматривалось привлечение сельских акти-
вистов. При этом высшее партийное управление придерживалось точки зрения и рекомендовало руководству НКВД РСФСР ориентироваться на предложения самой общественности в вопросах вариативности её участия в правоохранительной деятельности. В результате на фоне острого дефицита милицейских кадров функции охраны общественного порядка, обеспечения сохранности имущества, благоустройства, развития общественной самодеятельности возлагались на сельские советы, при которых был создан институт сельских исполнителей. Его деятельность регламентировали одноимённые документы ВЦИК и Совнаркома РСФСР «О сельских исполнителях»: Декрет от 27 марта 1924 г. и постановления от 10 мая 1932 г. и 20 марта 1936 г. [15 - 17].
Декрет ВЦИК и Совнаркома РСФСР (1924), являясь первым юридическим актом, закрепившим опыт привлечения граждан к охране общественного порядка и борьбе с преступностью, устанавливал цели и задачи работы сельских исполнителей при сельсоветах, определял круг лиц, которые могли выполнять предписанные функции. Обычно на должность сельского исполнителя назначали гражданских лиц в возрасте от 18 до 50 лет для мужчин и до 45 лет для женщин, не лишённых избирательных прав, сроком на два месяца. Это свидетельствовало о том, что институт сельских исполнителей имел свои особенности. С одной стороны, он носил классовый, с другой - обязательный характер выполнения административных обязанностей [18, с. 99; 2, с. 84].
В свою очередь постановления (1932, 1936) определяли принципы, лежавшие в основе привлечения к выполнению обязанностей сельских исполнителей работников, которых выдвигали из числа кандидатов на заседании правления колхоза, проходившем при обязательном присутствии участкового милиционера. Тем самым устанавливалась взаимосвязь сельсоветов и сельских исполнителей с рабоче-крестьянской милицией (РКМ), которая выражалась в том, что непосредственно с участковым милиционером согласовывалось решение о личностях выдвиженцев на должность сельских исполнителей. В дальнейшем участковый милиционер регулярно их инструктировал. Вышестоящим органом, осуществлявшим учёт и контроль работы сельских исполнителей, были начальники районных отделений милиции. Следует отметить, что краткосрочное выполнение обязанностей сельского исполнителя засчитывалось колхозникам как трудодни, не изолируя их от повседневности крестьянского образа жизни и в дальнейшем оказывая влияние на распределение ежегодного дохода в колхозе. По-сути институт сельских исполнителей не имел черт добровольного характера. Скорее он обладал тождественным сходством со своеобразной правоохранитель-
ной повинностью для постоянных сельских жителей, поочерёдно исполнявших её в течение двух месяцев. При выполнении служебных обязанностей сельские исполнители получали удостоверение установленного образца, которое выдавал сельсовет. С целью поощрения общественников в декабре 1926 г. НКВД РСФСР ввёл специальный нагрудный знак для граждан, добросовестно выполнявших обязанности сельского исполнителя [11, с. 14 - 15].
Жители дальневосточной деревни в соответствии с нормативными документами на сельском сходе выбирали, а сельсоветы утверждали кандидатуры исполнителей [20, л. 1, 59 об.; 21, л. 50; 22, л. 21]. Позднее дополнительно оформилась практика избрания групп содействия прокуратуры, суда, общественного обвинителя [23, л. 2; 24, л. 80; 25, л. 30]. Задачи, которые ставились перед сельскими исполнителями, бесспорно, позиционировали их как официальных представителей советской власти от общественности на местах. Об этом свидетельствует утверждённая в 1927 г. НКВД СССР «Инструкция о порядке назначения и деятельности сельских исполнителей». Документ определял обязанности добровольных помощников милиции на селе, установленных советскими законами и подзаконными актами правопорядка. Согласно инструкции, в круг сельских исполнителей входили 17 обязанностей. Анализ их содержания показывает, что они носили как исключительно милицейские, так и административные функции [19, с. 58]. Например, сельские исполнители должны были оказывать помощь органам милиции в поддержании общественного правопорядка, борьбе с уголовной преступностью, а также содействовать гражданам, которые пострадали от преступлений, стихийных бедствий или несчастных случаев. Обнаружив преступление, исполнитель охранял место происшествия до прибытия сотрудников РКМ; сопровождал арестованных и задержанных; информировал органы милиции и сельский совет о появлении в деревне уголовных преступников, подозрительных лиц, дезертиров, сообщал о местах хранения и сбыте самогона и даже о появлении в поселении признаков эпидемии или эпизоотии; наблюдал за общественным порядком на сельских ярмарках, базарах, следил за чистотой и санитарным состоянием населённого пункта, исправностью дорог. Кроме того, в круг обязанностей сельских исполнителей входили полномочия по получению и отправке почты сельского совета, при условии, что последний не имел своего почтальона или письмоносца. На сельских сходах, съездах и собраниях он оповещал и объявлял местному населению о распоряжениях органов власти, в специально отведённых местах вывешивая информационные листы [10, с. 98].
Ухудшение криминогенной ситуации на Дальнем Востоке СССР в 1920 - 1930-х гг., протекав-
шее под влиянием как общегосударственных, так и региональных факторов, многие из которых в совокупности способствовали росту и распространению преступности, активизировало деятельность НКВД, РКМ, общественных организаций по охране правопорядка в городской и сельской местностях. По мнению ведущего специалиста в области истории советской милиции и правоохранительной системы профессора Н.А. Шабельниковой, «... громадность территории Дальнего Востока с непроходимой тайгой и болотами, низкая плотность населения, разбросанность населённых пунктов на большие расстояния позволяли преступникам быстро и надёжно скрываться.» [5, с. 306]. Во многом это затрудняло их розыск или делало его вовсе невозможным, особо угрожая безопасности жителей таёжных удалённых поселений. Помимо всего прочего Приамурье и Приморье, имевших общую границу с Китаем, испытывали на себе воздействие особого вида дальневосточного криминала - хунхузничества. Следует отметить, что шайки хунхузов, представлявшие профессиональный китайский бандитизм, являлись одной из крупнейших проблем как северо-восточных провинций Китая, где они дислоцировались, так и приграничных районов юга Дальневосточного края, куда они совершали грабительские набеги. Представлявшие собой организованные по типу криминальных братств и хорошо вооружённые крупные банды хунхузов неоднократно срывали своей деятельностью грузоперевозки даже такой крупной транспортной артерии как КВЖД, хотя с 1920 г. её охраняли регулярные китайские войска. Масштабы хунхузничества приобретали огромный размах [26, с. 83]. Совершая набеги и промышляя преступной деятельностью в Приамурье и Приморье, хунхузы занимались воровством, контрабандой, похищением людей, убийствами, конокрадством, грабежами [27, л. 156; 28, л. 48]. Прежде всего объектами вооружённых нападений становились деревни и сёла, в которых проживало китайское и корейское население, а также в поле уголовных интересов хунхузов попадали русские приграничные поселения, артели старателей, концессии, железные дороги, речные суда, иногда они вторгались в небольшие города [29, с. 64]. Одна из крупных баз хунхузов, насчитывавшая 1,5 тыс. чел., находилась на территории Сучана в Приморье. Нередко во главе таких формирований стояли или входили в состав бывшие белые русские офицеры [30, л. 29; 5, с. 309].
В частности, жители пос. Аргунское Киин-ской волости Хабаровского уезда ещё с 1897 г. регулярно подвергались набегам двух шаек хунхузов, к которым после Гражданской войны примкнул отряд белогвардейцев. Объединившись, они промышляли конокрадством. Только в январе 1922 г. в результате вооружённых грабежей бандиты украли 39 лошадей, в феврале
- 6, в июне - 21. Решением общего поселкового собрания граждан для отражения вторжения бандитов в 1920 г. был сформирован отряд численностью 17 чел., который совместно с сельскими исполнителями в дальнейшем неоднократно оказывал содействие РКМ [31, л. 7, 12, 29]. С 1926 г. приграничные районы Владивостокского округа также регулярно подвергались вооружённым грабежам банд хунхузов. Например, в Пасьетском районе, наряду с хунхузами, нередко вторгались корейские банды, которые грабили местных жителей. В октябре 1928 г. на станции Океанская хунхузы убили китайского рабочего за то, что он, помогая милиции и сельским исполнителям, участвовал в преследовании банды. В Амурском округе по данным 56 Приграничного отряда банда хунхузов в районе р. Кумара, напав на крупный прииск, захватила большую сумму денежных средств, 32 винтовки, 2 автомата, 5 тыс. патронов и 45 лошадей. Наряду с представителями органов правопорядка в преследовании банды принимали участие сельские исполнители [32, л. 25, 42, 92].
Активизация деятельности бандитствующих формирований в Приамурье и Приморье стала возможной в условиях фактической прозрачности границы с Китаем, масштабности контрабанды, нехватки кадров в рядах РКМ и уголовного розыска, малочисленности погранотрядов, денежного дефицита местного бюджета, из которого финансировалась деятельность милиции. Кроме того, боясь мести со стороны бандитов за содействие правоохранителям, местное население неохотно шло на контакты с участковыми уполномоченными. В связи с этим, привлечение сельских исполнителей к оперативной работе для борьбы с вооружёнными шайками и проведению разъяснительных мероприятий среди местного населения активно входило в практику правоохранительных органов. После укрепления дальневосточной границы в середине 1930-х гг. проникновение вооружённых банд практически прекратилось.
Масштабная реализация социально-экономических преобразований в аграрном секторе региона давала возможность местным райисполкомам (РИК) более детально подходить к изучению проблем сельсоветов, включая вопросы правоохранительной направленности. В рамках так называемого обследования инструкторы отделов по совстроительству РИК посещали отдельные сельсоветы. В частности, инструктор Ульчского райисполкома, побывав в Уданском сельсовете (с. Богородское Нижне-Амурского округа), в акте от 26 марта 1934 г. отмечал, что «Организационная работа ведётся на достаточном уровне. Исполнителей сельсовета выбирают регулярно сроком на 2 месяца» [33, л. 43]. В течение 1935 - 1936 гг. инструкторы посетили также Гаванский и Верхне-Гаванский сельсоветы Ульчского района, указывая в отчётной
документации, что на общих собраниях систематически избирались сельские исполнители и сельский суд. Это подчёркивало, что работа сельских исполнителей становилась неотъемлемой частью жизни поселкового социума. Особое содействие исполнители оказывали при задержании нарушителей общественного порядка среди местного населения: хулиганов, драчунов, дебоширов, которые нередко совершали противоправные действия в нетрезвом виде. Если случаи задержания становились неоднократными, то дела передавали народному судье для привлечения такого колхозника к ответственности [34, л. 12].
Важно отметить, что при сельсоветах для содержания правонарушителей имелись «арестные помещения» или камеры предварительного задержания, но по большей части в сельской местности они представляли собой «обычные крестьянские постройки, не пригодные для использования в качестве квартир, по размерам были очень малы..., не везде имелись отдельные камеры для женщин и пьяных». Нередко это приводило к переполнению камер задержанными гражданами, находившимися в антисанитарных условиях. Помещения были также крайне скудно оборудованы, не хватало нар, не везде стояла изоляция в виде решёток, что объясняется недостатком денежных средств в бюджете дальневосточных сельсоветов [35, л. 76].
В 1930-е гг. сохранявшийся дефицит кадров в органах милиции, нехватка участковых инспекторов, миграционные процессы, связанные с мобилизацией молодёжи и добровольцев на дальневосточные индустриальные новостройки и др. усложняли и без того непростую криминогенную обстановку в Приамурье и Приморье, поэтому значимость работы сельских исполнителей усиливалось. В краевом управлении милиции (КРУМ) был отрегулирован учёт сельских исполнителей, который вели участковые инспекторы. По их данным к концу 1932 г. в Хабаровском крае общественников в сельской местности насчитывалось 5440 чел. Как и прежде, порядок назначения и круг выполняемых ими обязанностей находились под наблюдением и в ведении КРУМ УНКВД, а также районных управлений РКМ. Последние отмечали активизацию работы сельских исполнителей особенно по административному контролю, на что указывало увеличение количества актов и протоколов по незаконному убою скота и ряду других нарушений.
Тем не менее, на качество работы сельских исполнителей оказывала влияние нехватка участковых милиционеров, из-за чего вновь избранные исполнители не успевали получить вовремя столь необходимый им инструктаж. В результате более 50% общественников работали без каких-либо предписаний, остальные получали инструкции не более 1 раза за двухмесячную
службу. Как правило, с целью инструктажа и повышения уровня профессиональной подготовки участковые инспекторы созывали ежемесячные районные и межрайонные совещания, на которых присутствовали руководители сельсовета и исполнители. Содержание совещаний сводились к следующим направлениям подготовки: строевое обучение (построение, стрельба, изучение устройства оружия, противовоздушной обороны); служебно-милицейская подготовка (вопросы административного надзора, следствия, наружной службы, оперативной работы); политическая и физическая подготовки (бег, лыжи, в некоторых районах верховая езда на лошадях) [35, л. 75 - 76, 145].
Другим фактором, осложнявшим работу участковых инспекторов и сельских исполнителей с местным населением, стал недостаток и несвоевременность поступления различной деловой документации выше стоящих органов (циркуляров, приказов, директив, распоряжений). Главное управление РКМ из-за слабого технического оснащения направляло в районы лишь 120 экз. печатных изданий документов, хотя требовалось 475 экз., что не позволяло вовремя доводить до сведения работников милиции, сельсоветов и сельских исполнителей на местах необходимую информацию [35, л. 146].
Учитывая территориальную удалённость, надеяться на быструю помощь участкового инспектора и уголовного розыска в экстренных случаях жителям села не приходилось, поэтому они своими силами старались решать вопросы охраны общественного правопорядка, например, увеличивая количество сельских исполнителей. Так, в селе Славянка Некрасовского района Хабаровского округа в январе 1931 г. на общем собрании были избраны старшие (4 чел.) и младшие (8 чел.) сельские исполнители, то есть каждый старший имел в помощниках по 2 чел. из числа младших общественников. В определённой мере это способствовало возможности получать селянам опыт правоохранительной направленности и в перспективе применять его на практике [36, л. 33, 50].
В рассматриваемый период одним из ведущих аспектов внутрипартийной работы в Приамурье и Приморье было привлечение крестьянок и батрачек к участию в общественной деятельности. В итоговой резолюции V Дальневосточного краевого совещания Отделов работниц и крестьянок подчёркивалось, что в сельской местности наметился рост числа крестьянок, принимавших активное участие в компаниях перевыборов в Советы с 18,4% в 1924 г. до 27,2% в 1925 г. Увеличилось количество женщин, ставших членами поселковых Советов с 2 068 до 2 511 чел. за этот же срок. Постепенно утверждалась практика избрания в качестве сельских исполнителей крестьянок. Так, в феврале 1932 г. Славянский сельсовет утвердил список общественников, в
который вошли только женщины (Прошкина Мария, Реснянская Ольга, Старовойтова Василиса). Подобные решения не всегда были обыденными и проходили без последствий. Дело в том, что дальневосточной деревне ещё имели место пережитки патриархального уклада, особенно в вопросах места и роли женщины в условиях советской власти. Стараясь избегать конфликтных ситуаций, сельсоветы неохотно шли на выдвижение крестьянок и батрачек на общественные и руководящие должности. Тем не менее, Далькрайком ВКП (б) настоятельно требовал от руководства сельсоветов в повседневной работе отказывать от формального отношения к привлечению женщин. Сельсоветы, выдвигая крестьянку или батрачку на какую-либо должность, обязаны были «.оградить от проявлений резкого и грубого отношения к ней за её общественную работу (побои, препятствие в посещении собраний)...» [37, л. 12 - 15]. В столь сложных условиях важно было не только популяризировать добровольную общественную деятельность женщин среди населения, но порой требовалось переломить негативное отношение его мужской части к новым социальным изменениям. Привлекая местных жителей, на сельских исполнителей дополнительно возлагались обязанности формирования отрицательного общественного мнения о гражданах, совершавших противоправные деяния в отношении женщин-активисток. Для наказания таких лиц использовались показательные суды и публикации в стенгазетах [38, л. 30, 37 - 39].
Начало 1930-х гг. в СССР было сопряжено с утверждением социалистических форм политического устройства, усилением государственного контроля и управления, формированием плановой экономической системы. Многие проблемы, стоявшие перед советскими управленцами в регионах, имели схожий характер, требуя более детального подхода, учёта местных особенностей и условий. Стремясь унифицировать задачи, ВЦИК выпустил положение «Об издании местными исполкомами и советами обязательных постановлений» от 30 марта 1931 г. № 17 ст. 186, на основании которого дальневосточные райисполкомы Советов рабоче-крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов повсеместно издавали местные постановления. В частности, одно из обязательных постановлений было связано с проведением противопожарных мероприятий. Помимо сельсоветов, комиссий по благоустройству, пожарный надзор и милицию ответственность одновременно возлагалась на сельских исполнителей. Они оказывали разноплановую помощь сельсоветам в организации и проведении дежурства местных жителей по охране зернохранилищ, складских помещений, скотных дворов, составляли графики, в соответствии с которыми селяне предоставляли лошадей для организации поста в помеще-
ниях, где хранился пожарный инвентарь. Обходя всех домовладельцев на территории поселения, сельские исполнители вели разъяснительную работу о необходимости поддерживать исправность печей и важности ежемесячной очистки дымоходов. Кроме того, вопросы противопожарной безопасности неоднократно обострялись в местах общественного скопления граждан в клубах, избах-читальнях, при проведении общественных собраний, поэтому практическая работа сельских исполнителей была связана с организацией дежурных во время проведения массовых мероприятий. В свою очередь сельсовет имел право в отношении нарушителей противопожарной безопасности налагать административные взыскания в виде предупреждений, штрафов в размере до 10 руб. или привлекать их на принудительные работы до 5 дней [39, л. 172].
В последующие годы сельсоветы продолжали активно привлекать сельских исполнителей к противопожарной охране в сельской местности, о чём свидетельствуют документы Государственного Управления РКМ при ОГПУ. С мест поступали донесения о пожарах, которые нередко становились следствием жаркой летней погоды, нанося ощутимый материально-финансовый ущерб населённым пунктам, сохранности имущества граждан и колхозов. Поскольку в это время колхозники были заняты на полевых работах, то сельские исполнители, освобождённые от аграрных трудов на период выполнения своих обязанностей, проводили систематические рейды по проверке противопожарного состояния населённых пунктов, совместно с участковыми инспекторами контролировали непрерывное суточное дежурство добровольных пожарных команд и сторожевой охраны колхозов. В духе времени не исключая вероятность вредительства, милиции, сельсоветам и сельским исполнителям настоятельно рекомендовалось «... проверять сторожевую и противопожарную охрану колхозов, удалив из неё весь классово-чуждый, преступный и негодный элемент» [40, л. 174 - 174 об.].
Помимо этого, круг обязанностей сельских исполнителей Приамурья и Приморья постоянно пополнялся новыми общественными поручениями. Например, совместно с районной милицией, санитарным надзором и сельсоветом исполнители принимали участие в охране источников водопользования (колодцев), следили за соблюдением санитарных правил в жилых домах и на дворовых территориях, за чистотой улиц и тротуаров, водосточных канав, то есть были вовлечены в мероприятия противоэпидемиоло-гической направленности. В условиях нехватки квалифицированных кадров из числа врачей, фельдшеров, нередко отсутствия медицинских учреждений в сельской местности соблюдение санитарных норм и правил становилось важным фактором, снижавшим угрозу распространения различных инфекционных заболеваний среди
населения и сельскохозяйственных животных. Как было отмечено ранее, нормативной базой подобных видов работ становились обязательные постановления ВЦИК и Совнаркома, на основании которых городские и районные исполнительные комитеты Дальневосточного края, сельсоветы с учётом конкретного населённого пункта прописывали условия его выполнения, ответственных за соблюдением тех или иных мер, указывали виды и размеры взысканий за несоблюдение или нарушение условий конкретного обязательного постановления [41, л. 146 -147, 154 - 156].
Литература и источники
Таким образом, несмотря на крайне непростые социально-экономические условия развития дальневосточной деревни в 1920 - 1930-е гг. раннесоветского периода, кадровый дефицит в РКМ и участковых милиционеров в сельской местности практическая деятельность сельских исполнителей, наделённых различными административными полномочиями представителей исполнительной власти на местах, способствовала эффективному выполнению решений органов центральной и местной власти, поддержанию правопорядка в сельской местности Приамурья и Приморья.
1. Федеральный закон «Об участии граждан в охране общественного порядка» от 2 апреля 2014 г. № 44-ФЗ. [Электронный ресурс]. - URL:https:// http://kremlin.ru>acts/bank/38272 (дата обращения 29.09. 2024).
2. Кулачков В.В. Сельские исполнители в России в 1920-х гг. // Проблемы и тенденции развития социокультурного пространства России: история и современность: Материалы IV международной науч.-практ. конфер. Брянская государственная инженерно-технологическая академия. 2017. С. 83 - 86.
3. Кулабухов Н.С., Исаев А.А., Федирко О.П. Добровольные оборонные организации на Дальнем Востоке СССР как форма организации политико-идеологической работы среди населения в 1920 - 1930-е гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории практики. Тамбов: Грамота. 2017. № 6(80): в 2-х ч. Ч.1. С. 94 - 98.
4. Шабельникова Н.А. Милиция Дальнего Востока России (1922-1930-е гг.): исторический опыт организации и деятельности. Хабаровск: РИО ДВЮИ МВД России, 2018. 354 с.
5. Дальний Восток России в эпоху советской модернизации: 1922 начало 1941 года. (История Дальнего Востока. Т. 3. Кн. 2). Владивосток: Дальнаука, 2018. 656 с.
6. Кулачков В.В. Сельские исполнители в период новой экономической политики (историографический обзор) // Проблемы и тенденции развития социокультурного пространства России: история и современность: Материалы Х международной науч.-практ. конфер. Брянский государственный инженерно-технологический университет. 2023. С. 37 - 41.
7. Белорусов В.Б. Функции общественности в охране общественного порядка: хронология становления // Вестник ТГТУ. 2005. Том 11. № 1 Б. С. 286 - 299.
8. Говоров И.В., Ремнева С.В. Из истории развития общественных формирований по содействию органам милиции в СССР в 20 - 80-е годы // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2007. № 4 (36). С. 25 - 31.
9. Гаврилов А.М. Исторические предпосылки участия населения в поддержании правопорядка // Вестник Чебоксарского кооперативного институт. 2008. № 2. С. 120 - 126.
10. Жакупова Д.М., Киселев А.И., Пальчикова М.А. Понятие и история возникновения народных дружин и общественных объединений правоохранительной направленности // История правопорядка. Юридическое наследие России. 2017. № 3(14). С. 97 - 106.
11. Сатюков А.Г. Институт сельских исполнителей как исторический опыт привлечения к участию в охране общественного порядка жителей российской деревни // Аграрное и земельное право. 2022. № 9(213). С. 13 - 16.
12. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. Р - 58. Оп. 1. Д. 25.
13. ГАХК. Ф. Р - 137. Оп. 3. Д. 31.
14. Брянский А.М. Сельское хозяйство Дальневосточной области в годы революции (1917 - 1923 гг.). Хабаровск: Красное знамя,1925. 160 с.
15. Декрет ВЦИК и СНК РСФСР «О сельских исполнителях» от 27 марта 1924 г. // Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства за 1924 г. № 28. Ст. 266. С. 381 - 382.
16. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О сельских исполнителях» от 10 мая 1932 г. // Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства РСФСР за 1932 г. № 44. Ст. 194. С. 276 - 277.
17. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О сельских исполнителях» от 20 марта 1936 г. // Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства РСФСР за 1936 г. № 7. Ст. 40. С. 75 - 76.
18. Надькин Т.Д., Шишулина Т.П.Формы участия населения в охране общественного порядка в 1921 - 1928 гг. // Гуманитарные науки и образование. 2010. № 4. С. 97 - 100.
19. Действующие распоряжения по милиции: Постановления, циркуляры, приказы и инструкции. Изд. 2-е., значит. перераб. Москва: Народный комиссариат внутренних дел РСФСР, 1928. 775 с.
20. ГАХК. Ф. Р - 1518. Оп. 9. Д. 3.
21. ГАХК. Ф. Р - 1749. Оп. 5. Д. 1.
22. ГАХК. Ф. Р - 1748. Оп. 1. Д. 11.
23. ГАХК. Ф. Р - 1781. Оп. 3. Д. 1 Б.
24. ГАХК. Ф. Р - 1748. Оп. 1. Д. 1.
25. ГАХК. Ф. Р - 1518. Оп. 9. Д. 37.
26. Яхимович С.Ю. Влияние хунхузничества на деятельность Китайско-Восточной железной дороги (1920 -1930-е гг.) // Вестник ДВЮИ МВД России. 2016. № 4 (37). С. 82 - 88.
27. ГАХК. Ф. П - 2. Оп. 1. Д. 43.
28. ГАХК. Ф. П - 2. Оп. 1. Д. 51.
29. Яхимович С.Ю. Политическое измерение китайского бандитизма в Маньчжурии и приграничной советской территории (1920 - 1930-е гг.) // Россия и страны Восточной Азии в контексте процессов модернизации (XIX-XXI вв.): сборник научных трудов с международным участием. Хабаровск: РИО ДВЮи МВД России, 2015. С. 62 - 70.
30. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. Р - 574. Оп. 1. Д. 1.
31. ГАХК. Ф. Р - 1196. Оп. 3. Д. 1.
32. ГАХК. Ф. Р - 137. Оп. 10. Д. 160.
33. ГАХК. Ф. Р - 1781. Оп. 10. Д. 3.
34. ГАХК. Ф. Р - 1781. Оп. 3. Д. 1.
35. ГАХК. Ф. Р - 384. Оп. 4. Д. 4.
36. ГАХК. Ф. Р - 1749. Оп. 5. Д. 1.
37. ГАХК. Ф. П - 2. Оп. 1. Д. 52.
38. ГАКХ. Ф. П - 2. Оп. 1. Д. 40.
39. ГАХК. Ф. Р - 384. Оп. 5. Д. 6.
40. Циркуляр ГУ РКМ при ОГПУ «О противопожарной охране в сельской местности» № 42/с от 21 мая 1934 г. // ГАХК. Ф. Р - 384. Оп. 5. Д. 3.
41. ГАХК. Ф. Р - 384. Оп. 5. Д. 6.
References
1. Federal'nyj zakon «Ob uchastii grazhdan v ohrane obshhestvennogo porjadka» ot 2 aprelja 2014 g. № 44-FZ. [Federal Law no. 44-FZ dated April 2, 2014 «On the Participation of Citizens in the Protection of Public Order»]. Available at: https:// kremlin.ru>acts/bank/38272 (accessed: 29.09. 2024). (In Russian).
2. Kulachkov V.V. Sel'skie ispolniteli v Rossii v 1920-h gg. Problemy i tendencii razvitija sociokul'turnogo prostranstva Rossii: istorija i sovremennost' [Rural performers in Russia in the 1920s.]. Materialy IV mezhdunarodnoj nauch.-prakt. Konfer. Brjanskaja gosudarst-vennaja inzhenerno-tehnologicheskaja akademija [Materialy IV mezhdunarodnoj nauch.-prakt. konfer. Bryanskaya gosudarstvennaya inzhenerno-tehnologicheskaya akademija]. Bryansk, 2017, рр. 83-86. (In Russian).
3. Kulabuhov N.S., Isaev A.A., Fedirko O.P. Dobrovol'nye oboronnye organizacii na Dal'nem Vostoke SSSR kak forma organizacii poli-tiko-ideologicheskoj raboty sredi naselenija v 1920-1930-e gg. [Voluntary defense organizations in the Far East of the USSR as a form of organizing political and ideological work among the population in the 1920s-1930s.]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i juridiches-kie nauki, kul'turologija i iskusstvovedenie. Voprosy teorii praktiki [Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art criticism. Questions of theory and practice]. Tambov: Diploma, 2017, no. 6(80): at 2 o'clock. Part 1, pp. 94-98. (In Russian).
4. Shabel'nikova N.A. Milicija Dal'nego Vostoka Rossii (1922-1930-e gg.): istoricheskij opyt organizacii i dejatel'nosti [The Militia of the Russian Far East (1922-1930s): historical experience of organization and activity]. Khabarovsk: RIO DVUI of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2018. 354 p. (In Russian).
5. Dal'nij Vostok Rossii v jepohu sovetskoj modernizacii: 1922 nachalo 1941 goda. (Istorija Dal'nego Vostoka. T. 3. Kn. 2) [The Russian Far East in the era of Soviet modernization: 1922 early 1941. (History of the Far East. Vol. 3. Book 2)]. Vladivostok: Dalnauka, 2018. 656 p. (In Russian).
6. Kulachkov V.V. Sel'skie ispolniteli v period novoj jekonomicheskoj po-litiki (istoriograficheskij obzor) [Rural performers in the period of the new economic policy (historiographical review)]. Problemy i tendencii razvitija so-ciokul'turnogo prostranstva Rossii: istorija i sovremennost': Materialy H mezhdunarodnoj nauch.-prakt. konfer. Brjanskij gosudarstvennyj inzhenerno-tehnologicheskij universitet [Problems and trends in the development of the socio-cultural space of Russia: history and modernity: Materials of the X International Scientific and Practical Conference. Bryansk State University of Engineering and Technology]. Bryansk, 2023, pp. 37-41. (In Russian).
7. Belorusov V.B. Funkcii obshhestvennosti v ohrane obshhestvennogo porjadka: hronologija stanovlenija [The functions of the public in the protection of public order: chronology of formation].Vestnik TGTU [Bulletin of TSTU], 2005, vol. 11, no. 1 B, pp. 286-299. (In Russian).
8. Govorov I.V., Remneva S.V. Iz istorii razvitija obshhestvennyh formirovanij po sodejstviju organam milicii v SSSr v 20-80-e gody [From the history of the development of public formations to assist the police in the USSR in the 20-80s]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo uni-versiteta MVD Rossii [Bulletin of the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia], 2007, no. 4(36), рр. 25-31. (In Russian).
9. Gavrilov A.M. Istoricheskie predposylki uchastija naselenija v podderzhanii pravoporjadka [Historical background of public participation in the maintenance of law and order]. Vestnik Cheboksarskogo kooperativnogo institut [Bulletin of the Cheboksary Cooperative Institute], 2008, no. 2, рр. 120-126. (In Russian).
10. Zhakupova D.M., Kiselev A.I., Pal'chikova M.A. Ponjatie i istorija vozniknovenija narodnyh druzhin i obshhestvennyh ob#edinenij pravoohranitel'noj napravlennosti [The concept and history of the emergence of national squads and public associations of law enforcement orientation]. Istorija pravoporjadka. Juridicheskoe nasledie Rossii [The history of law and order. The legal heritage of Russia], 2017, no. 3(14), рр. 97-106. (In Russian).
11. Satjukov A.G. Institut sel'skih ispolnitelej kak istoricheskij opyt privlechenija k uchastiju v ohrane obshhestvennogo porjadka zhitelej rossijskoj derevni [The Institute of Rural Performers as a historical experience of attracting residents of the Russian village to participate in the protection of public order]. Agrarnoe i zemel'noe pravo [Agrarian and Land Law], 2022, no. 9(213), рр. 13-16. (In Russian).
12. Gosudarstvennyj arhiv Habarovskogo kraja (GAHK) [The State Archive of the Khabarovsk Territory (GAKHK)]. F.R-58. Op. 1. D. 25.
13. GAHK [GAKHK]. F.R-137. Op. 3. D. 31.
14. Brjanskij A.M. Sel'skoe hozjajstvo Dal'nevostochnoj oblasti v gody revoljucii (1917-1923 gg. [Agriculture of the Far Eastern region during the Revolution (1917-1923)]. Khabarovsk: Red Banner, 1925. 160 р. (In Russian).
15. Dekret VCIK i SNK RSFSR «O sel'skih ispolniteljah» ot 27 marta 1924 g. [Decree of the Central Executive Committee and the Council of People's Commissars of the RSFSR «On rural performers» dated March 27, 1924]. Sobranie uzakonenij i rasporjazhenij Rabochego i Krest'janskogo pravitel'stva za 1924 g. [Collection of legalizations and orders of the Workers' and Peasants' Government for 1924 no. 28, article 266, рр. 381-382]. (In Russian).
16. Postanovlenie VCIK i sNk RSFSR «O sel'skih ispolniteljah» ot 10 maja 1932 g. [Resolution of the Central Executive Committee and the Council of People's Commissars of the RSFSR «On rural performers» dated May 10, 1932]. Sobranie uzakonenij i rasporjazhenij Rab-oche-Krest'janskogo pravitel'stva RSFSR za 1932 g. № 44. St. 194. S. 276-277. [Collection of legalizations and orders of the Workers' and Peasants' Government of the RSFSR for 1932 no. 44, article 194, pp. 276-277]. (In Russian).
17. Postanovlenie VCIK i SNK RSFSR «O sel'skih ispolniteljah» ot 20 marta 1936 g. [Resolution of the Central Executive Committee and the Council of People's Commissars of the RSFSR «On rural performers» dated March 20, 1936]. Sobranie uzakonenij i rasporjazhenij Raboche-Krest'janskogo pravitel'stva RSFSR za 1936 g. № 7. St. 40. S. 75-76. [Collection of legalizations and orders of the Workers' and Peasants' Government of the RSFSR for 1936 no. 7, article 40, pp. 75-76]. (In Russian).
18. Nad'kin T.D., Shishulina T.P. Formy uchastija naselenija v ohrane obshhestvennogo porjadka v 1921-1928 gg. [Forms of public participation in the protection of public order in 1921-1928]. Gumanitarnye nauki i obrazovanie [Humanities and education], 2010, no. 4, рр. 97-100. (In Russian).
19. Dejstvujushhie rasporjazhenija po milicii: Postanovlenija, cirkuljary, prikazy i instrukcii [Current orders on the police: Resolutions, circulars, orders and instructions.]. Ed. 2nd, means. overworking Moscow: People's Commissariat of Internal Affairs of the RSFSR, 1928. 775 p. (In Russian).
20. GAHK
21. GAHK
22. GAHK
23. GAHK
24. GAHK
25. GAHK
GAKHK GAKHK GAKHK GAKHK GAKHK GAKHK
F.R-1518. Op. 9. D. 3. F.R-1749. Op. 5. D. 1. F.R-1748. Op. 1. D. 11. F.R-1781. Op. 3. D. 1 B. F.R-1748. Op. 1. D. 1. .F.R-1518. Op. 9. D. 37.
26. Jahimovich S.Ju. Vlijanie hunhuznichestva na dejatel'nost' Kitajsko-Vostochnoj zheleznoj dorogi (1920-1930-e gg.) [The influence of hunkhuzism on the activities of the Chinese-Eastern Railway (1920-1930s)]. Vestnik DVJuI MVD Rossii [Bulletin of the Ministry of Internal Affairs of Russia], 2016, no. 4(37), pp. 82-88. (In Russian).
27. GAHK [GAKHK]. F.P-2. Op. 1. D. 43.
28. GAHK [GAKHK]. F.P-2. Op. 1. D. 51.
29. Jahimovich S.Ju. Politicheskoe izmerenie kitajskogo banditizma v Man'chzhurii i prigranichnoj sovetskoj territorii (1920-1930-e gg.) [The political dimension of Chinese banditry in Manchuria and the border Soviet territory (1920-1930s)]. Rossija i strany Vostochnoj Azii v kontekste processov modernizacii (XlX-XXI vv.): sbornik nauchnyh trudov s mezhdunarodnym uchastiem [Russia and East Asian countries in the context of modernization processes (XIX-XXI centuries): a collection of scientific papers with international participation]. Khabarovsk: RIO DVUI of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2015, pp. 62-70. (In Russian).
30. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv Dal'nego Vostoka (RGIA DV) [The Russian State Historical Archive of the Far East
DV).]. F.R-574. Ор. 1. D. 1.
...............К]. RR-1196. Ор. 3. D. 1.
" . F.R-137. Ор. 10. D. 160. К. РМ781. Ор. 10. D. 3. " . F.R-1781. Ор. 3. D. 1. К. F.R-384. Ор. 4. D. 4. ' F.R-1749. Ор. 5. D. 1. К]. РР -2. Ор. 1. D. 52. ". F.P-2. Ор. 1. D. 40. . RR-384. Ор. 5. D. 6.
40. Cirkuljar GU RKM pri OGPU «О protivopozharnoj ohrane V sel'skoj mestnosti» № 42/s ot 21 та]'а 1934 д. [Circular of ^е GU RKM at the OGPU «Оп Аге р^ес^оп in гига1 areas» по. 42/с dated Мау 21, 1934.]. GAHK [GAKHK]. F.R-384. Ор. 5. D. 3.
41. GAHK ^А^^. RR-384. Ор. 5. D. 6.
31. GAHK
32. GAHK
33. GAHK
34. GAHK
35. GAHK
36. GAHK
37. GAHK ^А^^
38. GAHK ^А^к
39. GAHK [GAKHK
GAKHK GAKHK GAKHK GAKHK GAKHK GAKHK
© «Клио», 2024 © Вериков В.В., 2024
