CC BY
45УДК 340
К.С. Широких
УЧАСТИЕ ПЕРЕВОДЧИКА КАК ОСНОВНАЯ ГАРАНТИЯ СОБЛЮДЕНИЯ ПРИНЦИПА ЯЗЫКА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Статья посвящена вопросам участия переводчика в российском уголовном процессе и особенностям через данную процессуальную фигуру рассмотреть особенности такого принципа уголовного судопроизводства как язык. Не смотря на многочисленные, проводимые исследования, затронутые в статье вопросы участия такой процессуальной фигуры как переводчик в уголовном судопроизводстве не утрачивает своей актуальности.
Ключевые слова: переводчик, принцип языка, уголовного процесса, участники уголовного процесса, требования к переводчику.
Существующие социально-экономические реалии сделали вопросы участия переводчика весьма актуальными для исследования в силу особенностей при регулировании данного вопроса законодателем. Так, на сегодняшний день, судом обращается внимание на исследование вопросов о участии переводчика при подготовке дела к судебному разбирательству [3], об особенностях оплаты труда переводчика в рамках уголовно-процессуального законодательства [4,5].
Изменения, произошедшие в России в конце прошлого столетия, повлекли за собой и изменения социально-экономической формации в стране. Ни один город России, в настоящее время не обходится без мигрантов. И как следствие участие их в жизни всего российского общества не обходится без привлечения к уголовной ответственности как самих мигрантов, так и лиц, которые совершают преступления в отношении мигрантов.
Для начала хотелось бы отметить, что международные нормы, регламентирующие уголовно-процессуальную деятельность содержат в себе требования соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Одним из неотъемлемых прав, как нам представляется, является возможность понимать то, что произносится и то, что написано. Тем более, что речь идет о привлечении к уголовной ответственности и назначении наказания конкретному лицу.
Стоит обратить внимание на содержание понятия переводчика, законодательно закрепленное в ч. 1 ст. 59 Уголовно-процессуального кодекса РФ [2] (далее по тексту - УПК РФ) закрепляет понятие переводчика «Переводчик - лицо, привлекаемое к участию в уголовном судопроизводстве в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода». И на этом понятие переводчика законодателем заканчивается, далее в ч. 2 и ч. 3 рассматриваемой статьи идут процессуальные обязанности по введению данной процессуальной фигуры и очерчивается круг прав и обязанностей переводчика.
Подобное положение вещей кажется нам недопустимым. Законодатель не дает толкования, требований и признаков данной процессуальной фигуры, которая отнюдь не является последней в уголовном судопроизводстве. Тем самым полного определения для данного участника уголовно-процессуальных отношений в законе не содержится. Отметим, что еще советскими учеными-процессуалистами поднимался данный вопрос. Некоторые ученые предпринимали попытки расширенно толковать понятие переводчика в уголовном судопроизводстве [10, с. 189]. Так, М.А. Джафаркулиев, считал что «перевод - это единственное средство, с помощью которого лицо, производящее дознание, следователь, судья и другие участники процесса получают возможность непосредственно допросить лиц, не владеющих языком уголовного судопроизводства, выслушать и понять их заявления, ходатайства и т.п. Он определял переводчика, как лицо, достигшее совершеннолетия, достаточно владеющее языками и специальной терминологией, знание которых необходимо для полного точного выполнения им в рамках следственных и судебных действий перевода; не выполняющее функцию другого участника процесса по данному уголовному делу; не заинтересованное в исходе дела, принявшее на себя функции перевода и назначенное органом дознания, следователем, прокурором, судом в случаях, предусмотренных законом» [7, с. 81].
© Широких К.С., 2019.
Научный руководитель: Гуджабидзе Георгий Автандилович - кандидат юридических наук, доцент, Байкальский государственный университет, Россия.
Современные взгляды на понятие, признаки и роль переводчика тоже довольно разнообразны. А.Н. Заливин и А.П. Рыжаков считают, что переводчик - это «всегда физическое лицо, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода, в отношении которого уполномоченным на то должностным лицом (органом) вынесено постановление (определение) о назначении его переводчиком (привлеченное защитником к участию в деле в этом качестве» [8, с. 6].
О.Ю. Кузнецов дает следующее определение переводчика «лицо, лично не заинтересованное в исходе уголовного дела, привлекаемое к участию в судопроизводстве в случаях, предусмотренных УПК РФ, свободно владеющее языком судопроизводства и языком, знание которого необходимо для перевода, осуществляемое им исходя из назначения уголовного судопроизводства» [9, с. 64].
Л.Л. Васильева-Кардашевская определяет переводчика как «лицо, достигшее совершеннолетия, владеющее языками, которые необходимы для перевода, не заинтересованное в исходе дела и назначенное органом дознания, следователем, прокурором, в случаях, когда подозреваемый или обвиняемый не владеют, или недостаточно владеют языком, на котором ведется производство по делу» [6, с. 9].
Исходя из приведены выше определений становится понятно, что ученые, каждый в свою очередь, правы. Однако, законодатель на сей счет молчит и до настоящего времени дополнений, разъясняющих данную процессуальную фигуру в уголовно-процессуальный закон внесено не было.
В статье 18 УПК РФ законодателем напрямую закреплено, что участникам уголовного процесса, не владеющим языком, а также недостаточно владеющим языком, на котором ведется уголовное судопроизводство, предоставляется право пользоваться услугами переводчика.
Не единожды российские ученые-правоведы обращали свое внимание, в проводимых исследованиях к процессуальной фигуре переводчика. В том числе и проводились исследования касательно процессуального положения в зарубежном законодательстве. Например, О. Ю. Кузнецов в своей работе отмечал, что «закрепляя базовые стандарты в вопросе допуска переводчика к участию в уголовном процессе, все перечисленные выше акты для его обозначения используют лексему английского языка «the interpreter», что буквально в русском языке означает «устный переводчик», т.е. переводчик-синхронист (для обозначения профессии переводчика письменных текстов в английском языке существует термин «the translator»)» [9, с. 63-64]. В рассматриваемом вопросе в зарубежном законодательстве классификация переводчиков происходит именно по критерию устности и письменности. Например, в уголовно-процессуальном законодательстве Японии предусмотрено участие переводчика при условии, что лицо, участвующее в процессе, не владеет государственным языком, на котором осуществляется производство по уголовному делу. Причем, что важно, предусматривается возможность участия переводчика для осуществления перевода как устного, так и письменного.
Что же касается уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, то наш законодатель не проводит градации по устному и письменному переводу. УПК РФ не содержит требований на конкретно устного или письменного переводчика. В правоприменительной практике принято приглашать одного переводчика для участия в деле, который осуществляет и устный и письменный перевод. По данному вопросу можно долго полемизировать, но целесообразности в подобной полемикой нами не усматривается, поскольку итак уголовно-процессуальное законодательство отягощено всевозможными табу и законодательное закрепление еще одного условия приведет к утяжелению процессуальной практики и создаст трудности в правоприменительной деятельности.
Нельзя умалять значения качественного и своевременного перевода для участников уголовного судопроизводства. К сожалению, далеко не все лица, привлекаемые в качестве переводчиков в уголовном процессе обладают необходимыми знаниями, умениями и навыками столь необходимыми для выполнения качественного и своевременного перевода на язык на котором ведется судопроизводство (в ч.1 ст. 18 УПКРФ, законодатель прямо отмечает, что судопроизводство на территории Российской Федерации ведется на русском языке и на государственных языках республик, входящих в Российскую Федерацию.
На наш взгляд, участию переводчика в уголовно-процессуальном законодательстве отводится немаловажная роль. Эта роль видится наиболее значимой при привлечении к уголовной ответственности лица, которое не владеет языком, на котором ведется судопроизводство. Это, на наш взгляд, бесспорно. Ведь если человек не понимает о чем говорят, а ему при этом еще и неверно переводят то, что говорят, как он может правильно оценить сложившуюся ситуацию и принять правильное для себя решение. Что важно, ни следователь, ни дознаватель, ни судья, как правило, не владеют языком с которого (или на который) осуществляется перевод, следовательно они не в силах оценить достоверность произведенного перевода. А обвиняемое лица в этом случае не может правильно и грамотно осуществлять свою защиту, следовательно нарушается не только принцип языка уголовного судопроизводства, но и принцип права на защиту.
В России востребованность участия переводчика в уголовном судопроизводстве стала актуальной с конца 1990-х годов прошлого столетия, когда впоследствии распада СССР русский язык был исключен из программ изучения большинства школ и вузов, а миграционные потоки стали более интенсивными в
силу происходящих экономических преобразований. Исключить миграционные потоки было невозможно, это явление приобрело стихийный характер.
Принятие и вступление в силу уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации решило некоторые из возникших процессуальные вопросы использования переводчика, однако, в силу нового формата социальных отношений не смогло полностью разрешить все возникающие вопросы. И несмотря на то, что в уголовно-процессуальный закон вносится весьма большое количество изменений и дополнений, в частности и в регулирование процессуальных вопросов участия переводчика, однако, на наш взгляд, остаются и не разрешенными большое количество вопросов и процедурных моментов. Так, хотелось бы отметить, что законодатель обошел стороной вопросы определения компетенции переводчика (в частности норма уголовно-процессуального законодательства, умалчивают как процессуально должна быть установлена его компетентность в вопросах перевода); законодательно не отражен порядок действий правоприменителей при необходимости перевода с редких языков (не для кого не секрет, что существуют редкие языки и наречия, найти такого переводчика становится действительно затруднительным, а существуют еще и «малописьменные» языки); законодательно не закреплена возможность привлечения нескольких переводчиков для устного и письменного перевода.
Поставленные выше вопросы, на наш взгляд, требуют их законодательной разработки.
Итак, компетентность переводчика — это многогранное и сложное явление. Данная процессуальная категория не может быть определена шаблонно. Компетентность весьма сложная задача для следователя, дознавателя и суда. В законе четко прописано, что переводчик должен свободно владеть языком. Однако, термин «свободно» относится к оценочным и субъективным критериям. Для одного свободно это просто понимание предмета, о чем говорят, для другого это возможность улавливать и примерно «разбирать» письменную и устную речь. если лицо свободно говорит, но практически не понимает письменной (а тем более рукописной) речи, можно ли этот случай расценивать как «свободно владеть»?
Интересно мнение Н. Хомского на исследуемый вопрос. Он говорит о том, что «владение языком следует рассматривать как языковую компетентность говорящего» [12, с. 37]. Другие же авторы языковую компетентность определяют, как «совокупность языковых и внеязыковых знаний, умений и навыков, отражающих высокую степень владения исходным языком и языком перевода, а также терминологией в предметной области...» [11, с. 188]. Нам привденная точка зрения кажется наиболее правильной. Законодатель и правоприменитель должны исходить именно из компетентности лица в вопросах, необходимых для осуществления своей процессуальной функции, а не исходить из субъективной оценочной категории «свободного владения». Кроме того, следует законодательно закрепить какими данными может быть подтверждено наличие компетентности у того или иного лица.
В законодательстве не урегулирован, в настоящее время, вопрос о порядке участия переводчика с редко встречающихся и еще с языков, не имеющих личной письменности или же «малописьменных» (например, тувинский). В реальное время отсутствуют высококвалифицированные лица, которые могли бы оказать содействие в процессуальной деятельности. Не сложно представить в какую же не простую ситуацию попадает правоприменитель, столкнувшись с описываемой ситуацией. Как показывает практика правоприменители в этом случае начинают искать переводчика среди друзей и знакомых потерпевшего или подозреваемого, обвиняемого. Но встает вопрос о заведомости неправильного перевода, поскольку отследить каковы истинные взаимоотношения между этими лицами невозможно, да и говорить о их незаинтересованности не приходится. И это не говоря уже о том, что привлекаемые лица не обладают юридической терминологией и осуществление перевода представляет определенную сложность и «условный» перевод.
Данная проблема может быть решена, на наш взгляд, достаточно просто. В регионах (на местах) должны быть созданы специализированные организации. Безусловно, создание таких организация весьма затратно для государства, однако, в этом случае будет решена масса процессуальных вопросов. На лицо и наличие образования и компетентность, и знание юридической терминологии. Интересно, что в США существуют сертифицированные переводчики, которые получают за осуществленный перевод заработную плату, но при этом не состоят на службу правоохранительных структур.
В российском уголовно-процессуальном законодательстве устный и письменный перевод осуществляет в уголовном судопроизводстве одно и то же лицо. Но тут встает проблема временного значения, например, когда требуется осуществить перевод большого объема документов. И, на наш взгляд, целесообразно законодательно закрепить возможность осуществления устного и письменного переводов разными переводчиками. Участие разных лиц, осуществляющих устный и письменный перевод позволит сузить временные рамка осуществления перевода и тем самым сократить сроки ознакомления с материалами дела.
И, наконец, изучение вопросов, связанных с участием переводчика в уголовном процессе России, дабы избежать разночтений, считаем необходимым закрепить специальные требования к этой процессуальной фигуре. Так, следует указать, что основными требованиями, предъявляемые к переводчику, на наш взгляд, должны быть: компетентен, компетентное лицо это лицо, имеющее высшее профессиональное либо дополнительное профессиональное образование соответствующего профиля, а равно получившее сертификат о знании иностранного языка на уровне, признанном достаточным для осуществления свободного перевода, имеющее опыт работы в качестве переводчика не менее двух лет и привлекаемое к участию в уголовном судопроизводстве в порядке, установленном УПК РФ; в силу того, что законодатель не указывает на существенные признаки переводчика такие как: совершеннолетний возраст, вменяемость, наличие полной дееспособности, следует внести дополнение в действующий уголовно-процессуальный кодекс и закрепить указанные обязательные требования для переводчика.
Библиографический список
1. Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399/ — дата обращения: 30.03.2019.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 08.01.2019) // Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 52 (ч. I). — Ст. 4921.
3.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2009 № 28 (ред. от 15.05.2018) «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — № 2. — 2010.
4.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 42 (ред. от 15.05.2018) «О практике применения судами законодательства о процессуальных издержках по уголовным делам» // Бюллетень Верховного Суда РФ.
— № 2. — февраль. — 2014.
5.Постановление Правительства РФ от 01.12.2012 № 1240 (ред. от 02.10.2018) «О порядке и размере возмещения процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением дела арбитражным судом, гражданского дела, административного дела, а также расходов в связи с выполнением требований Конституционного Суда Российской Федерации и о признании утратившими силу некоторых актов Совета Министров РСФСР и Правительства Российской Федерации» (вместе с «Положением о возмещении процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением дела арбитражным судом, гражданского дела, административного дела, а также расходов в связи с выполнением требований Конституционного Суда Российской Федерации») // Собрание законодательства РФ. — 2012. — № 50 (ч. 6). — Ст. 7058.
6.Васильева-Кардашевская, Л. Л. Конституционный принцип национального языка и его реализация в досудебных стадиях уголовного процесса Автореферат дисс. ... канд. юрид. наук. — М.,2002. — С. 9.
7.Джафаркулиев М.А. Проблемы национального языка в уголовном судопроизводстве. — Баку: Азернерш, 1989. — С. 81.
8.Заливин А.Н., Рыжаков А.П. Переводчик в уголовном судопроизводстве. Учебное пособие. — М.: Щит-М, 2012. — С. 6.
9.Кузнецов О.Ю. Источники и содержание принципа языка уголовного судопроизводства // Современное право. — 2006. — № 7. — С. 63-64.
10. Стельмах В.Ю. Некоторые вопросы участия переводчика при производстве предварительного следствия по уголовным делам // Российский юридический журнал. — 2014. — № 5. — С. 188 - 197.
11. Темкина В. Л., Антонова А. В., Волосова Н. Ю., Волосова М. В. Участие переводчика в уголовном процессе: лингвистические, правовые и организационные вопросы // Проблемы в российском законодательстве. — 2012.
— № 2. — С. 187—190.
12. Хомский Н. Язык и мышление. — М. : Изд-во Москва. ун-та, 1972. — С. 37.
ШИРОКИХ КРИСТИНА СЕРГЕЕВНА - магистрант, Байкальский государственный университет, Россия.
