CC BY
97
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви 2006. Вып. 3 (20). С. 27-46
Участие A.B. Карташева в религиозном движении «неохристиан» и эволюция его взглядов на «историческую» Церковь (по письмам 1906-1907 годов)
Воронцова И.В.
Канд. богосл., сотрудник ПСТГУ
Религиозное движение русской интеллигенции начала XX века, представленное создателями так называемого учения о «новом религиозном сознании» Д.С. Мережковским, З.Н.Гиппиус, Д.В.Философовым и др., в немалой степени захватило и известного церковного и общественного деятеля A.B. Карташева. История его взаимоотношений с лидерами движения, постепенной отход A.B. Карташева от этой группы отражена в письмах Антона Владимировича к чете Мережковских в 1906-1907 гг., анализ этих писем и дается в статье. Данные документы освещают важный этап в формировании мировоззрения мыслителя.
Первые годы XX в. были отмечены значительным усилением интереса русской интеллигенции к вопросам религии; возникло движение, выступавшее за «обновление» христианства на основе так называемого «нового религиозного сознания» (далее «н.р.с.»), представленного в основном в учении Д.С. Мережковского1. Движение приняло в себя представителей различных, порой несходных группировок: писатели и философы, духовенство и церковная интеллигенция, сюда же вошли и позднейшие вожди «обновленчества». Общий лозунг «обновления Русской Православной Церкви» привел под одни знамена тех, кто не мыслил себя вне православия, и тех, чьи взгляды приобретали еретический характер. Внутри этих групп было своё разделение, в зависимости от радикальности предлагаемых перемен. B представлениях родоначальника учения о «новом религиозном сознании» Д.С. Мережковского - реформирование христианства простиралось до ввода новых догматов и смены Православной Церкви на
1 См.: Воронцова И.В. Д.С. Мережковский. Учение о «новом религиозном сознании» как вариант религиозного гнозиса // Богословский сборник. Вып. 12. М., 2003. С. 200-223.
«церковь» нового типа. Д.С. Мережковского поддерживали Д.В. Философов, З.Н. Гиппиус и H.H. Гиппиус, A.A. Мейер. Долгое время в кругу этих людей, близких по религиозным воззрениям, пребывал и известный церковный деятель Антон Владимирович Карташев. На вопрос о том, как могло случиться, что, обладая достаточными знаниями в религиозной области, преподаватель СПбДА вдруг увлекся метафизическими изысканиями «маленькой церкви Мережковских»2 (С.П. Розанов) и насколько основательным было это «увлечение», дают ответ письма A.B. Карташева к Д.С. Мережковскому и З.Н. Гиппиус 1906-1907 годов.
Религиозное движение, о котором идет речь, стало широко известно вскоре после закрытия собраний Петербургского Религиознофилософского общества (1901-1903 гг.)3, на которые выносились вопросы реформирования христианства и обсуждались методы воздействия новой религиозной «идеологии» на российскую общественность. Было решено предложить тезисы «учения» прежде всего для обсуждения представителям Церкви: от принятия или непринятия «учения» «исторической» Церковью зависело отношение руководителей движения к самой Церкви. Собрания Петербургского Религиознофилософского общества были разрешены обер-прокурором Святейшего Синода К.П. Победоносцевым. Официально председателем Собраний был епископ Сергий (Страгородский), но по неофициальной договоренности председательствовал тот, кто был наиболее сведущ в обсуждаемой теме. Чаще всего председательствовал на Собраниях (1901-1903 гг.) инициатор Собраний A.B. Карташев4. Участие в работе Религиозно-философского общества сблизило A.B. Карташева с кружком Д.С. Мережковского, Антон Владимирович в течение нескольких лет был проводником идей «нового религиозного сознания» в России, горячим сторонником радикальных перемен в «исторической», в данном случае - Русской Православной Церкви5.
2 B 1901 г. была учреждена Мережковским собственная «церковь» и собрана религиозная община, в которую входили Т.Н. Гиппиус, H.H. Гиппиус, A.B. Карташев, С.П. Ремизова, B.B. Кузнецов; до своего отъезда в Париж Мережковские пытались ввести в общину H.A. Бердяева. B молениях в разные годы участвовали А. Белый, М.С. Шагинян, Е.П. Иванов, А.А. Мейер.
3 Далее - ПРФО.
4 См.: Записки петербургских Религиозно-философских собраний
(1901-1903 гг.) / Под общ. ред. С.М. Половинкина. М., 2005.
5 З.Н. Гиппиус, жена и соратница основателя «движения», писала о нем в своем дневнике: «Из всех заметнее был Карташев, умный, странноватый, говорливый на Собраниях: сразу как будто из того [курсив З.Н. Гиппиус] лагеря перешедший в наш, в наши мысли» // Гиппиус З.Н. Дневники Т. 1. С. 76. Цит. по: Записки петербургских Религиозно-философских собраний... С. 515.
Собрания открылись в зале Географического общества, и рассчитанный на 200 человек зал всегда был переполнен. Членами-учреди-телями были епископ Сергий (Страгородский), Д.С. Мережковский,
В.С. Миролюбов, В.В. Розанов, A.B. Карташев, B.A. Тернавцев (казначей собраний), священник И. Альбов, З.Н. Гиппиус, E.A. Егоров (секретарь собраний), В.В. Успенский (доцент СПбДА), Н.М. Минский, М.А. Новосёлов, архиепископ Сергий (Тихомиров), П.П. Пер-цов, В.М. Скворцов (чиновник особых поручений при К.П. Победоносцеве, редактор «Миссионерского обозрения»), Д.В. Философов и др. Перед Церковью стояла цель окормления части богоискательски настроенной интеллигенции. Из-за полуофициального характера собраний на них отсутствовал полицейский, обязательный на публичных собраниях, царила атмосфера искренности и свободы суждений, хотя и случались ехидные замечания, горячий и жесткий тон обсуждений. Значительная часть выступлений принадлежала не духовенству, а литературно-философской среде. Всего состоялось 22 собрания: первое в ноябре 1901 г., последнее - в марте 1903 года. «Записки» Собраний разрешено было печатать в журнале «Новый путь»; в 1906 г. они прошли цензурную обработку, и 20 стенограмм были опубликованы.
Внешне общей темой Собраний было усиление влияния Православия в жизни российского общества. Прикровенно же обсуждалась тема соотношения и взаимодействия «земли» и «неба», «плоти» и «духа». Эта тема возникла уже в первом докладе чиновника особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Синода В.А. Тернавце-ва6, а на втором была прочитана В.А. Тернавцевым записка Д.В. Фи-лософова, начинавшаяся словами: «.единственным содержанием наших бесед должны быть: сначала выяснение, что такое настоящая, не искаженная Церковь, и настоящее, не извращенное общество, а затем - интересы этой настоящей Церкви и настоящего общества»7. Заседания 17-20 были посвящены обсуждению поставленных вопросов.
Круг людей, участвовавших в собраниях, отражал настроения той части российской интеллигенции, которая, выросши на позитивизме 1860-х гг., вдруг ощутила духовную нищету своего внутреннего мира и потянулась к религии. Тяга эта нашла выражение и в интересе к те-
6 «Для всего христианства наступает пора ... делом показать, что в церкви заключается не один лишь загробный идеал. Наступает время открыть сокровенную в христианстве правду о земле.» (Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. М., 1998. С. 47).
7 Записки Религиозно-Философских Собраний в Санкт-Петербурге. Приложение // Новый путь. Январь. 1903. С. 39.
ософии, и к разного рода спиритическим собраниям, даже прикро-венному «демонизму», но были и те, которые желали войти в ограду церковного христианства; но они не могли и не хотели входить «на общих основаниях», требуя внесения таких перемен, которые позволили бы живущим «по законам плоти» не чувствовать себя чужими в Церкви, живущей по законам духа. Требования сводились в основном к «освящению» Церковью культуры (как проявления жизни «по плоти»), признанию «святости» творчества, святости «плоти» и «пола» и связанным с этими требованиями изменениям в богослужебном уставе, - внесению новых молитв на основе предлагаемых «учением» новых «догматов». Вместе с тем на Собраниях звучали и популярные требования «свободы совести», «освобождения» Церкви от государства, удаления духовенства от участия в школьном образовании, выступления против государственного насилия над сектантами и революционерами, осуждения самодержавия и размежевания с ним, не-поминовения Царя за богослужением8. Эти же положения вошли в основание программы религиозного обновления.
Выступления A.B. Карташева по вопросам Церкви в 1907-1917 гг. носили порою резкий характер, может даже возникнуть впечатление, что под «маской» церковного деятеля скрывался противник русского Православия. Однако его переписка с Мережковскими доказывает, что хотя Антон Владимирович и был увлечен идеей обновления церковного христианства, однако оставался чадом «исторической» (как ее называли участники движения) Церкви, а впоследствии и вовсе отмежевался от основных положений «н.р.с.».
1905-1907 гг. стали определяющим этапом для формирования взглядов A.B. Карташева. На собственном личном опыте ему пришлось испытать правомерность выдвигаемых «учением» составляющих новой религии.
Собрания были закрыты К.П. Победоносцевым в 1903 г., но идеи остались витать в воздухе, привлекая все больше сторонников уже и в среде духовенства, не видевшего реальных возможностей перемен в Церкви «сверху». 1905 год создал благоприятные условия для организации различных групп, объединяющих мирян и духовенство и ставящих задачей активное обсуждение проблем церковной жизни и поиск способов их решения. Появилась возможность для появления бесцензурных - лишь бы шли ассигнования - печатных изданий, главной темой которых была агитация за церковное обновление. B нояб-
8 Вопрос деятелей «н.р.с.»: состоять в Русской Православной Церкви или нет — не мог, по А.В. Карташеву, упираться в то, что в ней поминают самодержца, хотя сам он считал это после подавления революции 1905 г. «гадостью».
ре 1905 г. священник К. Аггеев писал В.Ф. Эрну, что получено разрешение на бесцензурное издание «Вестника жизни»9. Об этом издании вместе со священником К. Аггеевым хлопотал и А.В. Карташев. Священник Аггеев писал: «.Наш журнал единственный в своем роде. Ведь он берет в себя все реформационное движение церкви. [...] Нам хотелось бы при Редакции иметь залу для заседаний «Союза церковного обновления» (бывший кружок «32-х») и для собраний по религиозно-общественным вопросам. То и другое мы начинаем «явочным порядком»10. В 1907 г. Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков решили воссоздать ПРФО. В его состав вошли многие прежние участники, само ПРФО было уже другим и по направлению деятельности, и по зада-чам11. На заседаниях выступали не только члены Общества, но и приглашенные ученые, литераторы, священнослужители, хотя последних в этом Обществе было очень мало.
После закрытия ПРФО Мережковские и Д.В. Философов уехали в Париж. А.В. Карташев в своих письмах регулярно сообщал «триумвирату» в Париж об интересе к делу движения (о том, как воспринимаются обществом идеи движения, за что часть современных исследователей прозвала А.В. Карташева «эмиссаром» Мережковских), о делении их соратников на «правых» (выступавших за реформы в существующей Церкви) и «левых» (стоявших за создание новой «церкви»), хлопотал по делам группы. Так, в 1906 году он встречался с А.Д. Оболенским, и темой разговора был вопрос о догматической революции в Церкви, интересовавший обоих.
Антон Владимирович по просьбе З.Н. Гиппиус поселяется вместе с сестрами последней, которые остались без матери. Но дело было не только в этом. Изучение писем А.В. Карташева периода 1906-1907 гг. к Д.С. Мережковскому, Д.В. Философову, З.Н. Гиппиус, претендовавшими на то, чтобы, в соответствии с религиозным учением Д.С. Мережковского, представлять некую общину, созданную по образу Святой Троицы, показывает, что и составившийся кружок трех -Н.Н. Гиппиус, Т.Н. Гиппиус и А.В. Карташев - желал также соста-
9 Журнал под таким названием не вышел.
10 Письмо № 21. К.М. Аггеев - В.Ф. Эрну // Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках С.А. Аскольдова, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Е.Н. Трубецкого, В.Ф. Эрна и др. / Кейдан В.И. (сост., подг. текста, вступ. ст. и коммент.). М.: Школа Языки русской культуры, 1997. C. 83-84.
11 Учредителями Общества стали С.А. Аскольдов, А.В. Карташев, В.В. Розанов, В.А. Тернавцев, С.Л. Франк. Председателем был избран сначала С.А. Аскольдов, потом им стал А.В. Карташев. Товарищем председателя некоторое время был Д.В. Философов, казначеем - Н.Н. Гиппиус, секретарем К.А. Половцева, позже С.П. Каблуков.
вить некую религиозную общину - «троицу» в знамение приближающейся «новой» религиозной эпохи. Читая письма А.В. Карташева к Мережковским в хронологическом порядке, можно увидеть, как Антон Владимирович постепенно изживал иллюзию возможности гармонической и духовно полноценной жизни, построенной на указанных началах, что не могло не влиять и на его отношение к самому движению. Внимательное прочтение писем не позволяет говорить однозначно о духовно-идеологической близости А.В. Карташева кружку Мережковских (несмотря на содержание публичныгх его выступлений и заявлений). В то же время, судя по письмам, трудно объяснить и его почти десятилетнюю приверженность идее реформ в церковном христианстве. Откровенный тон писем позволяет отметить ту миссионерскую роль, которую А.В. Карташев взял на себя по отношению к «триумвирату», когда закончился период увлечения «религиозной» жизнью «по-мережковски».
Таким образом, в 1906 г. вослед «троице» мережковской возникает еще одна «троица», которую, согласно религиозным устремлениям мережковцев, должна объединять взаимная любовь и общая молитва. Д.С. Мережковский одной из составляющих своего религиозного учения сделал проповедь о любви, которая должна спаять людей в будущем - третьем религиозном «эоне». Эта «любовь» была противопоставлена тому, на чем, по мнению Мережковских, возросла «историческая» Церковь - аскетическом «угнетении» плоти, терпеливом перенесении скорбей и покаянии перед Богом (молитвы «покаяния» должны были смениться молитвами «радости»). В Третьем Завете, согласно учению «н.р.с.», человек должен был возвыситься до единения с Богом через новое излияние в мир Святого Духа (а по плоти, по мнению Мережковского, он уже обожен, т. к. Христос соединил Свою Божественность с человеческим естеством12) и жить, испытывая любовь по образу внутриипостасной любви Святой Троицы. Чтобы приблизить эту эпоху, кроме молитв были предприняты попытки жить религиозными «общинами» в составе трех человек. А.В. Карташев в это время верит в «новое» прочтение Мережковскими Евангелия; в то, что аскетическое направление «исторической» Церкви - ошибка, а «плоть» (во всех её проявлениях) была благословлена Богом. Однако размышления и опыт личной любви к Н.Н. Гиппиус постепенно ему «открывают глаза» на искусственность теоретических изысканий Мережковских, а перед «триумвиратом» встает задача - сохранить пребывание А.В. Карташева в их рядах.
12 Предлагаемый «н.р.с.» догмат о святости «плоти» имел это основанием.
И А.В. Карташев вынужден объясниться с З.Н. Гиппиус: «.моя живая плоть и кровь не вмещают вашей правды. Я хочу любви исключительно единоличной без измен и без пыток ревности духовной и особенно плотской. [...] Ведь я прокляну вас за мучение, за то, чего природа моя (во имя правды всечеловеческой) не вынесет, как лжи.»13
Утверждая, что Бог, создавая мир, создаёт - двоих, создаёт друг для друга, когда «двое в плоть едину», А.В. Карташев предпринимает попытку провести эту точку зрения, вряд ли сначала задумываясь, что «ведет подкоп» под одно из положений «учения». Любовь, «разлитая на многих», по А.В. Карташеву, может «возникнуть и держаться. только в религиозном окружении», с «религиозным регулятивом», и её создают, обкрадывая естественную человеческую любовь, тайну соединения двух, о которой говорил апостол Павел. Ссылаясь на того же апостола, А.В. Карташев, раскрывая тем свое духовное превосходство и богословскую подготовку, формулирует непреходящую ценность любви, которую положил меж мужчиной и женщиной их Создатель: «.только в единолично-исключительной. любви и может человек преодолеть вполне и до капельки свою роковую индивидуальную разделенность от всего мира. В этом таинстве человек получает силу. выйти из-под бремени своего глубочайшего эгоизма. и облегченно перелиться в другое существо, как бы умереть в нём до конца, чтобы тотчас же воистину воскреснуть с величайшим самообогащением и гармоническим самоутверждением своей личности». Такая «брачная» любовь возможна только с «единой личностью, потому что наша личность едина и одна только. Делимая на многих, она никогда не выльется в них до дна, вся»14.
Поставленный перед необходимостью помогать сестрам Гиппиус и следовать идее, А.В. Карташев пытается жить в «бестелесном мно-голюбии». Он говорит, что «во имя плоти человеческой», которой уделяется много места в «н.р.с.», ненавидит вынужденную «эту бесте-лесность, как насилие. как холод». З.Н.Гиппиус в течение всей этой переписки будет настаивать на продолжении жизни втроем, хотя самой ей давно уже был знаком этот «холод» отсутствия любви, в который они15 добровольно погрузили себя, создав «единство» своей «тро-
13 Цит. по: Pachmuss T. Intellect and ideas in action: Sel. correspondence of Zinaida Hippius: Comp for the first time, ed. annot., a. with an introd. a. ind./ Temira Pachmuss. München: Fink, 1972. Russ. repr. a. print.: Vol. II. Письма русской писательницы З.Н. Гиппиус (1869-1945). Текст анг., рус., фр. С. 656-657. Далее: Pachmuss.
14 Письмо от 14 июля 1906 г. // Там же. С. 660
15 Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов.
ицы». «Я холодная, или мы холодные, - писала она Д.В. Философову в 1905 г., - мы чисто-холодны уже без всякого призрака, подобия вечно-ощутительной и ощущаемой, движущейся вперед любви к человеку, к людям, к миру. И если вообще плотью не «любить» - то как же чувствовать любовь и в духе, и в душе? [...] Совершенная, т. е. я хочу сказать, настоящая любовь на земле, здесь, - должна. проявлять-ся»16. И, тем не менее, З.Н. Гиппиус предпочитает ради «религиозного делания» умалить значение «личного» чувства А.В. Карташева к её сестре, хотя получает от А.В. Карташева письма со строками отчаяния: «Мучусь, ревную, не сплю и прихожу часто к безотрадному выводу, что надобно бежать вон, бросить общую жизнь, забыть, не встречаться. Не с желанием изменить делу17, но, конечно, с фактическим неучастием. [...] Мы - обыкновенные смертные - этого вместить не можем».
Он уточняет свою позицию на будущее, обещая, несмотря ни на что, оставаться участником религиозного движения, т. к. для него это - способ поиска «истины»: «Несмотря на силу личных чувств, я раб истины. И ради истины я готов порвать самые живые связи. [...] Я никуда убегать не буду. Если с моей точки зрения будет ощущаться неполнота, и если вы её будете отстаивать, я буду бороться с вами [курсив мой. - И.В.], чтобы спасать не только себя и истину, но и вас». В этих словах - начало его будущего - миссионерского - образа участия в судьбе Мережковских, в попытке привлечь их к Церкви.
Упреки Мережковских на какое-то время возвращают его к намерению оставаться в «общине», ему «хочется победить. первородный грех... вместить почти недоступное чудо любви»; он верит в новое прочтение слов Спасителя: «.Дивлюсь, - пишет он, - как это вы. верно поняли, что Заповедь новая [здесь и далее выделено А.В. Карташевым. - И.В.]18 есть заповедь особенная, не такая старая, как у богословов.»19
Эта жизнь по «заповеди новой» дается ему не так легко, как хотелось бы: сближение с Мережковскими, к которым неодобрительно относились в культурном российском обществе, потрясло его близ-
16 Письмо З.Н. Гиппиус к Д.В. Философову от 12 мая 1905 г. // РасЬтш8... С. 74.
17 Религиозному движению за обновление христианства.
18 Слова Спасителя: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин 13.34), были истолкованы кружком Мережковского как заповедь любви, которая должна заменить единство двух - в единство трех. «Старая» - истолкование её православными богословами согласно церковному преданию.
19 Письмо З.Н. Гиппиус к Д.В. Философову от 12 мая 1905 г. // РасЬтш8... С. 74.
ких: «Вся семья моя буквально плачет и болеет с того дня, как я разделился с сестрой и переехал к вам. Отец слег - у него оказалась сахарная болезнь, грозящая роковым исходом.»20 24 июня А.В. Карташев написал З.Н. Гиппиус: «Они страдают оттого, что я погиб как позитивно-общественная величина, как свободная личность (поработившись вам даже в житейской обстановке), как человек, имеющий право на счастье (будучи одновременно лишен и одиночества, и брака), как любящий их сын и брат, как материальная опора. Причина страданий понятна. Но особенно сила (отец плакал, как об умершем.) страданий объясняется особым, как я говорю Тате и Наталье, мистическим впечатлением от личностей Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, передающимся даже на расстояние. Вас боятся (Розанов) и ненавидят даже люди культурные»21.
«Причина страданий» отца, о которой пишет А.В. Карташев, очевидно, была и в вовлечении А.В. Карташева в молитвенные службы общины Мережковских. Пойдя на этот эксперимент, А.В. Карташев то испытывает радость на пути осуществления религиозных нововве-дений22, то отчаяние из-за духовной потребности пребывать в родной ему «исторической» Церкви. Так, 19 марта 1906 г. он пишет о необходимости, «ввиду приближения последней недели поста», «бывать в церкви». «Пока мало своего», т. е. своих «новоцерковных» молитв и служб, А.В. Карташев и Т.Н. Гиппиус бывают в Церкви, на «страстях Х[ристовых]», но предпочитают ходить «кучей»23, «чтобы быть все-таки самими собой». В письме от 19 марта он сообщает: «И в Субботу до церкви соберемся сначала сами»24. Страстную седмицу, видимо, «отслужили» тоже «сами»: «.Мы готовились к Четвергу и к Воскресенью. Уже план готов. Я с любовью уделял этому время. И с радостью думаю, как будет выполнено.»25 - сообщает он 27 марта в Париж. А 11 мая пишет, что праздник Вознесения «встретили. несколькими специальными молитвами. Думаем почтить особенно Троицу. Был даже план собраться нам в Троицу только трем: Наталье, Татьяне и мне. хочется в этот нам символичный день какого-то. близкого соединения и достичь через то друг в друге какого-то «обручения» для взаимного обещания и крепости»26._______________________________________
20 Письмо от 12 июня 1906 г. // Там же. С. 657.
21 Письмо от 24 июля 1906 г. // Там же. С. 666.
22 «Мне, конечно, теперь хорошо необычайно жить в мире со своим сознанием и совестью, да еще «с своими».» (Письмо от 12 июня 1906 г.) // Там же. С. 657.
23 По-видимому, это упоминавшиеся им в письмах Н.Н. Гиппиус, В.В. Кузнецов, С. П. Ремизова.
24 См.: Pachmuss. С. 649.
25 Письмо от 11 мая 1906 г. // Там же. С. 654.
26 Там же.
Мережковские стараются не акцентировать внимание на его эмоциональных «всплесках»; приглашают участвовать в сборнике, затеваемом для издания во Франции27, т. к. в России в эти годы «печати теперь почти нет» (А.В. Карташев), но жизнь втроем на даче «Ленса» привела А.В. Карташева в некоторое расстройство: «Для Сборника не знаю, что писать, - отвечает он, - потому что вообще ничего не могу писать искусно, потому что ничего не читаю»28.
Тем не менее, в 1906 г. он публикуется в газете «Страна», где выступает как эмиссар учения о «новом религиозном сознании»: в марте выходит заметка «Церковь и прогресс», в которой он выразил сомнение в способности Церкви защищать в соответствии с евангельскими принципами политический, социально-экономический и культурный прогресс в России. Церковь совершенно не готова, написал он, «сделать шаг навстречу раскрытию христианской догмы», т. к. для этого «нужна борьба внутри Церкви, а не только заявления прогрессивных священников»29. (Примечательно, что заметка появилась в печати в день публикации записки «32-х священников»30.)
В том же году там же, в заметке «Синодальная политика», он вторит Д.С. Мережковскому, рассуждавшему об органической связи религии и реакции, его статьи заканчиваются упоминанием о тех же метафизических конструкциях «учения», о которых говорится в статьях Д.С. Мережковского и Д.В. Философова. Как правило, в «Стране» они чередуются со статьями Д.В. Философова (как парижского корреспондента «Страны»), и так «ненарочито» создается цикл-диалог на одни и те же темы. В октябре он подводит итог деятельности церковных либералов: «Все обновленчество есть просто профессионально-освободительное движение. Что же после этого в церковном движении собственно религиозного, специфически-реформацион-ного, обновляющего саму догму. Это движение политическое по су-
27 Планировалось участие в сборнике H.A. Бердяева, С.Л. Франка, В.В. Розанова, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, В.В. Успенского, Вяч. Иванова, С.А. Аскольдова, Н.О. Лосского, А. Белого. Вышел в Париже в 1907 г. под названием «Царь и революция» на французском языке со статьями только З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и Д.В. Философова.
28 См. далее: «Теперь, во-первых, теряю месяц на поездку домой, а во-вторых, надо все время думать о ближайшем платном печатании каких-нибудь мелочей. .Мой бюджет с обязательствами перед домом у меня теперь возрос свыше 150 р. ... А с сентября надо как-нибудь устраиваться. Печати теперь почти нет в России. Чем жить? Пойду по нужде и в Академию. Но, конечно, буду искать каких-нибудь других исходов». (Письмо 24 июля 1906 г.) // Pachmuss.... С. 665.
29 Карташев А. Церковь и прогресс // Страна. 1906. № 18. 11/ 24 марта. С. 2.
30 Это, по-видимому, говорит о том, что он знал о выступлении представителей «прогрессивного» духовенства.
ществу и сословно-бытовое по объекту своего приложения». Он напоминает, что задача состоит в «оживлении христианства путем его внутренней эволюции. Это задача равнозначащая, с точки зрения ортодоксии, созданию грандиозной ереси, нового жизнелюбивого, могущего слиться с культурой и историей, христианского исповедания. Задача, очевидно, неподсильная для наших обновленцев. Ничего подобного в идейном и религиозном смысле нет у наших церковных либералов»31, - пишет он.
И в январе 1907 г. А.В. Карташев продолжает жить у Мережковских, хотя ему неприятно «променять свободное уважительное существование на какое-то приживальчество», он переносит «это как неизбежное», пока, как он считает, проверяет себя: единомыслен ли все-таки он с мережковским кружком, может ли «участвовать в общем деле» (А.В. Карташев). И, не находя удовлетворяющего его отклика на свои сомнения, А.В. Карташев все настойчивее высказывает укрепляющееся на его личном опыте мнение, что проповедуемая «троицей» любовь - «ересь, ложь и мертвечина!». «Я не смею, по совести, этот безжизненный. “гиппиусизм” выдвигать в качестве вселенского догмата. Если вы будете настаивать на нем, я во имя правды полной жизни. отделюсь от вас. Я не хочу терзать человечество. Я хочу дать ему счастье. Мне самому даже ничего не надо. [.] Выслушайте меня без обычной глухоты - ибо иначе я не знаю, что де-лать»32.
К 1 января его убеждения относительно необходимости «н.р.с.» окрепли; но окрепло и желание уйти. Он уверяет, что не боится «отпасть от них. живя и в раздельности», и ставит в письме перед З.Н. Гиппиус вопрос: «Не пора ли мне вернуться к нормальному человеческому существованию?» Да, он за обновление христианства, за реформацию Церкви, но жизнь в религиозной общине обеднила его духовно. «.Мы слитком жестоко отвергаем весь старый мир, старый быт.»33 А. Карташев настаивает на необходимости проводить в жизнь проповедуемые идеи, проверять их жизнью: «Надо “показать веру от дел” хоть в малом», иначе «все “останется идейными исканиями”», «надо же, наконец, выходить реально из рамок мережков-ско-гиппиусовского рабства. и проверять полноту и правду наших задач в нормальных серьезных условиях жизни»34. Его смущает одно «теоретизирование», которое он находит у руководителей движения
31 Карташев А. Близорукость церковников // Страна. 1906. № 183. 11/24 окт.
С. 5.
32 Письмо от 14 июля 1906 г. // Pachmuss.... С. 662-663.
33 Письмо от 1 января 1907 г. // Там же. С. 669.
34 Там же. С. 670.
(в этом упрекали кружок и мережковцев многие их сторонники), и, не находя желаемого отклика - Мережковские все еще за рубежом, -в марте А. Карташев объясняет «всем трем» напряжение, присутствующее в его письмах: «Меня томит желание фактической. связи с человечеством, с общественностью, с культурным строительством, желание конкретной. работы. с осязательными результатами, с радостными улыбками обрадованных мною лиц. [.] Вас восхищает “блестящее одиночество”»35. Он становится резок в требованиях, упрекая семейную пару Мережковских в тепличных условиях, которые они себе создали, сами толкая других на весьма ощутимые и болезненные жизненные перемены - ради никак реально не определяющегося «религиозного» созидания. «Вы еще ничем не жертвовали. Не теряли общественно-литературной репутации, не рвали с ветхим бытом. На вас одно висит: имущество и очаг. И от этого надо стать сво-бодными»36. «Дмитрий Владимирович37 оторвался от матери и от общественного положения. У Кузнечика38 тоже не без разрыва. Я оторвался от нормального призвания и от половины общества. Отца сразил чуть не совсем, сестра из-за меня - калека вот уже восьмой месяц (дай Бог, чтоб не было хуже). [.] Пора и вам идти за другими. Ваш долг еще ответственнее»39. Наступает «момент истины»: действительное содержание их религии проявляется в делах, подобно тому, как было сказано: «по делам их узнаете их»40.
А. В. Карташев, подчеркивая значение «личной» любви, теперь отделяет от нее «любовь ко всем и ко всему», считая, что «она имеет параллельное развитие и свой корень, свою линию», хотя и зависимую от первой. Но, в отличие от концепции мережковского кружка, считает, что «надо любить все во Христе, не дожидаясь, пока я полюбил одного, двух, трех. Это любовь. Христова, живая любовь к живому космосу, к существующему телу человечества. В неосвященной культуре мы любим Христовы нити, и в неосвященном теле человечества. сверхличной любовью должны любить светлые черты Его всемирного Тела»41, а не достраивать Божье по своим домыслам. Он предвидит, наконец, то, чего опасался Н.А. Бердяев, сопротивлявшийся молитвенной близости кружку Мережковских, - сектантскую отчужденность от Истины. «.Христос наш будет бездейственным в
35 Там же.
36 Там же. С. 670-671.
37 Видимо, Д.В. Философов.
38 В.В. Кузнецов.
39 Письмо от 1 января 1907 г. // Pachmuss.. С. 670.
40 Мф 7.16: «По плодам их узнаете их».
41 Pachmuss. С. 676.
русле истории, внеисторичным, индивидуалистически-кружковым, хотя бы мы умом, догматически и желали видеть Его владыкой об-щественности»42. И признается: «Страшит меня наша “кружковщина”, что никому в мире не приходит в голову, что земная жизнь, свобода, культура мистически несоединимы с евангельским Христом»43. Возможно ли такое?
Считая, что им, как писателям, словесникам, как никому другому возможно и дано провести в жизнь весть о том, что евангельские принципы в миру остались вне культурной и научной жизни, вне «плоти» мира, он говорит о «странном явлении»: «...вы с убедительностью вскрываете, напр[имер], аскетичность христианства, черносо-тенность церкви и недостаточность их для жизни. человеческой. [.] Но. как только вы начинаете формулировать свое сознание с положительной стороны. касаетесь своими рассуждениями. задач практических. так от разума вашего. и правдоподобной ясности не остаётся и следа. Ничего походящего на богато развитую и гармонически себе равную во всех деталях систему верования исторических церк-вей!»44 «Грустно то, - добавляет он, - что даже людям близким и жаждущим единства, как мне, вы не умеете еще сказать ничего убедительного. Вот почему. наше несогласие. пока неизбежно и общую жизнь у нас отнимает»45.
Тон его писем переменился, он всё более отдаляется от кружка и, не имея сил порвать дружественные связи, просвещает их тем знанием, которым обладает сам. А.В. Карташев объясняет, что, если в их движении не будет любви «к религиозным организмам в виде церквей Христовых», «то и в “новом человеке” у нас на этом месте не будет ничего». Наблюдая церковную жизнь, а он в эти годы еще преподает в Санкт-Петербургской Духовной академии, он аргументирует свою позицию рассуждением о том, что в Самом Христе есть эта умаляемая «учением» любовь ко всему живому, и эту «братскую» любовь Он «питает в Таинстве Своем наравне с любовью личной». И «исторические церкви», отметаемые Мережковскими, пусть даже, по их мнению, «не постигшие полноты личной любви», «культивировали эту. сверхличную, братскую любовь и во имя её раздают Тело и Кровь Спасителя». (Это ответ на призыв построить новую Церковь — Тело Христово - церковь любви, а не покаяния.) Он подчеркивает: «...есть уже [курсив мой. - И.В.] Тело Христово в мире», хотя и «не оживлен-
42 Письмо от 19 марта 1907 г. // Там же. С. 675.
43 Письмо от 21 марта 1907 г. // Там же С. 680.
44 Письмо от 25 марта 1907 г. // Там же. С. 682.
45 Там же.
ное... огнем личной, плотской любви»46, - зачем же Церковь иная -явно здесь недоговаривает он47.
Исторически сложившееся за последние десятилетия общее неудовлетворение состоянием церковных дел и священства переходило у А.В. Карташева (как и у многих увлекшихся учением «н.р.с.» и сблизившихся с Мережковскими) в ощущение мистической неполноты «исторического» христианства48. Теперь ту же «неполноту» увидел он и в кружке Д.С. Мережковского и вновь и вновь убеждал их относительно создания новой Церкви: «Заново все Тело Христово нельзя соткать, так же как нельзя истребить всего евангельского и исторического лика Христа, как нельзя создать нового, другого совсем Христа. Надо мистически ощущать органичность происходящего в Теле Христовом процесса, а не строить заново homunculus49 в реторте. Итак, -подытоживает он свою аргументацию, - культивируя у себя, в новой атмосфере. теплоту Тела Христова, мы должны чувствовать, что она уже предопределена к помещению в Едином, неделимом Христе, в Его. уже образовавшемся Теле, и должны чувствовать потребность. приобщения к Этому Телу. [.] И все это мистически существует в церквах. Вот почему, - еще раз подчеркивает он цель своих доводов,
- есть все основания приобщаться в них [курсив мой. - И.В.] ради любовного и мистического соединения со всем в космическом Теле Христовом»50.
Но вопрос о том, приобщаться или нет Святых Таин в Православной Церкви, Мережковскими был решен много ранее рассуждений на ту же тему А.В. Карташева. В письмах к давней своей подруге по Санкт-Петербургу Т.Н. Манухиной З.Н. Гиппиус описала этот перелом в их жизни: «Мы знали. что. мы будем сочтены “еретиками и празднословами”. А Церковь (в лице её представителей) в нашу веру верить не будет. Мы решили. принять на себя как бы разрыв с ней внешний», чтобы своим внешним разрывом привлечь к себе и повести за собой в христианство ту часть интеллигенции, которой асоциальность Церкви чужда, тех, кто еще «не может молиться или не хочет молиться». Сначала хотели «совершить перед ней обман, или действительно возвратиться» в Церковь, чтобы «взять церковное Таинство. (перед реальной стороной Церкви - молча) действовать уже, как говорится, “изнутри Церкви”». Их остановили «во-
46 Там же.
47 Там же.
48 Он отмечал: «Мои желания, моя любовь переносятся и в мистику» // Там же. С. 676.
49 Маленький человек, карлик, гомункул(ус).
50 Pachmuss. С. 676-677.
просы», о которых «следовало. умолчать», т. е. - «слабость и ничтожество. перед такой силой, как Церковь», и Мережковские «приняли внешний разрыв со всеми историческими церквами»51. Последний раз причастившись в Православной Церкви, с 25 декабря 1901 г. они совершали свои «таинства»52, по-прежнему считая себя христианами.
«Триумвират» почувствовал, что теряет A.B. Карташева. Его предостерегли, что он при своем таком отношении к «исторической» Церкви идет в будущее «в совершенном одиночестве». A.B. Карташев написал: «Не в совершенное одиночество. A мистическое. общение со всеми верующими, живущими во всем мире, и настоящих и прошедших времен. Всех их Христос уже собрал [курсив мой. - И.В.] в Теле Своей церкви, которой врата ада не могут уничтожить, и ко всем им я жажду приобщиться. не языком, но и делом и истиною, в реальном символе, в мистически-радующем акте слияния - в церковном причащении»53. Это письмо почти отповедь, отказ от прежних страданий на пути обретения любви «всечеловеческой», «многолюб-ной», хотя еще и не выход из движения. A.B. Карташев, которого теперь упрекают в «отвертывании от своей любви», говорит, что ему нужна «и другая половина любви, любви ко всем», он хочет «приобрести эту любовь и её преимущественно перед той», ибо ту уже имеет54.
Письма приходили не только от З.Н. Гиппиус, присоединился и Д.С. Философов, высказываясь по поводу его рассуждений, и сам занятой Д.С. Мережковский. Так что в один день A.B. Карташеву случалось писать по два ответа: «по ходу фраз письма Зинаиды Николаевны» и «по порядку мыслей письма Дмитрия Сергеевича»55. Его убеждали, что, несмотря на все расхождения, продолжают любить его; впрочем, об этом писали всем, кто пытался вырваться из их тесного круга — A. Белому, H.A. Бердяеву, B.B. Розанову: это «утешало» «провинившихся», «как всякий дар свыше, не по заслугам» (A.B. Карташев). A.B. Карташев в ответ признавался: «.я вас именно не в силах любить из-за наших глубоких различий [здесь и далее курсив мой. - И.В.], а. кого-нибудь других, на меня похожих, мог бы»56.
Отличия же оказались весьма значительными, и A. Карташев, наконец, формулирует их, ставя акцент на нежелании: «Различие меж-
51 Там же. С. 467, 469, 470.
52 См.: Гиппиус З.Н. Дневники. М., 1999. Т. 1. С. 89.
53 Pachmuss. С. 656-657.
54 Там же.
55 Там же. С. 678.
56 Письмо от 21 марта 1907 г. // Pachmuss.. С. 677.
ду нами в том, что я, может быть, и не смогу фактически приобщиться в церкви, но я этого хочу, а Дмитрий Сергеевич пишет, что он не только «не должен». но и не хочет»51. A.B. Карташев уговаривает теоретиков «н.р.с.»: «.и для меня, а если бы и вы пошли [к Причастию. - И.В.], то для всех нас Он был бы жезлом, имеющим расцвести в наших душах. Мне важно не то, чтобы среди богохульных возгласов о самодержавии я и вы, насилуя свою совесть, приобщались Христу, а то, чтобы признана была в принципе возможность и желательность принятия таинства Плоти и Крови и в церкви, как печать. любовного принятия его исторического строительства.»58 «С грустью сознаю и то, - писал A.B. Карташев Д.С. Мережковскому (а по сути, всем трем), - что, совершая таинство в церкви, отдаляюсь от вас, ибо это укрепляет меня в ощущении, что вы религиозно другие люди, не разделяющие моей любви к подлинным святыням исторических церквей». Он согласен, что, уходя от них, «там», в церковной асоциальной общественности, он «лишается “живого мира, свободной общественности, русской революции, социализма, культуры.” Там бесплотно, а потому и голодно»59. Но есть нечто, что превышает все эти «лишения» - «возможность реального приобщения. к костяку Тела Христова, к Его бесплотному остову, Им Самим через церкви и таинства уже сотканному.» Для него это важно тем, что он остаётся верен идее о преемственной смене Заветов. Более того, A.B. Карташев пишет: «...я не обманываюсь, идя в церковь бесплотную [т. е., согласно “н.р.с.”, не признавшую “плоть” святою. - И.В.], к Христу еще бесплотному (ужели без Его воли 2000 лет Он возвещался таким во вселенной?!)».
Последнее замечание - это уже бунт на корабле кружка Мережковских, это сомнение в самом «н.р.с.», в совместимости его с христианством. 16 июня он вновь заговорит о том же в ответ на замечание «всех трех» о том, что «причащаться нужно уже соединившись [с Церковью, т. е. признав её правоту во всем. - И.В.] вполне60, а не для соединения» со Христом, и повторит, что «лекарство нетления», по слову св. Игнатия Лнтиохийского [т. е. освящение в Церкви «плоти». - И.В.], стало «в теле человечества фактом, соткалось уже
57 Там же. С. 680.
58 Письмо от 21 марта 1907 г. // Там же. С. 679.
59 Пояснение этой фразе может дать следующее высказывание Д.С. Мережковского: «Церковь православная должна остаться до конца мира. А все новые вопросы разрешимы только в церкви Иоанновой. И это приближение. уже сгущается в тучу.» (курсив мой - И.В.) 19 заседание ПРФО // Записки. С. 397.
60 А принять «правоту во всем» Церкви деятели «н.р.с.» не могут.
во времени, путем приобщения», и потому по-мережковски «думать. что нужно начать созидать Его сызнова - значило бы: все мистическое дело Христово сводить к нулю. значит тысячи святых созерцателей, восторженно пророчествовавших о спасительном Теле Христове, были несчастными безумцами. Если все это невозможно и кощунственно. Тело Христово. уже основано в мире и растет, и наполняется огнем жизни и любви, то как же мы можем. во имя Того же Единого Христа начать созидать и молить Христа. о соткании другого себе Тела? Aбсурд!»61 И в этих строках развенчание молитвенных служб, в которых содержались молитвы о ниспослании новой Церкви.
Он «разъезжается» с Т.Н. Гиппиус, обвиняя себя в «нецельнос-ти», незнании того, «где мое спасение и где погибель», и признается, что хотя и мечется то в сторону, то назад [к православию. - И.В], но все-таки «променять» церковные «ценности» на «одну, впереди светящуюся», не имеет «нравственного права»62. Bместе с тем, как типичного представителя интеллигенции, составляющей костяк религиозного движения, в этом выборе его пугает необходимость оставаться в Церкви, которая не признает «радостей жизни». «Уйдя от вас,
- пишет он, - я уже буду. с надорванными силами для искания живого Христа. Думаю, что после этого опыта потеряю надежду Его найти, просто от усталости, от отчаяния, передо мною останется один Христос церковный, враг жизни. И встанет вопрос: Ему ли покориться, т. е. уйти в монастырь, или удержать за собой право жизни и уже тогда естественно стану врагом Церкви и Христианства. Т. е. буду во имя счастья человека бороться с Христианством.»63 26 июня он опять напишет о своем желании оставить Мережковских «совсем в смысле жизненной связи» и, говоря, что полученное им очередное письмо Мережковских проникнуто «духом гордыни», между прочим напомнит, что «дело Божье созидается другим духом»64.
Итак, со второй половины 1907 г. из когда-то увлеченного ученика A.B. Карташев превратился в оппозиционного соратника, которого с Мережковскими связывало только «религиозное дело». «Не считайте себя. абсолютно зрячими, - пишет он З.Н. Гиппиус 3 июля. - Есть кое-что, что и простым смертным яснее, чем вам. Bbi привыкли к учительству. Но, право же, у меня нет рабского ученичества. Есть пункты, в которых я смотрю на вас, как на учащихся, а
61 Письмо от 16 июня 1906 г. // Pachmuss. С. 688-689.
62 Там же. С. 685
63 Письмо от 26 марта 1907 г. // Pachmuss.. С. 686.
64 Письмо от 26 июня 1907 г. // Там же. С. 693.
сам более о них знаю. Обличаю ради правды и ради вашего “света перед человеками”»65; «в плоскости человеческой, религиозной, я в чем-то чувствую себя всех вас старше, всех зрячее, всех тверже. .Я стою на материке религиозного знания»66. Круг его общения -
С.Н. Булгаков, В.А. Тернавцев, Е.П. Иванов, В.В. Кузнецов, но когда Мережковские вернутся в Россию, он вновь будет не в силах совсем порвать с ними. Возможно потому, что не увидит силы, реально способной содействовать церковному обновлению, и продолжит председательствовать на ПРФО (1907-1917 годы).
В 1914 г. русское общество испытывает патриотический подъем, который, по мнению «триумвирата», отвлекает общее внимание от «н.р.с.» и революционного движения; патриотические чувства Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, А.В. Карташева вносят значительное разделение в лагерь сторонников религиозно-революционных перемен. З.Н. Гиппиус записывает в дневнике 14 сентября 1914 г.: «Москва в повальном патриотизме. петербургская интеллигенция в растерянности, работе, вражде»67. Д.В. Философов, А.А. Мейер, З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковский увидели в патриотизме лишь национализм и старались представить его как течение внерелигиозного, не христианского толка.
А.В. Карташев продолжит сотрудничество в ПРФО до конца существования Общества в 1917 г., и темы его выступлений на заседаниях будут по преимуществу связаны с «исторической» Церковью и совместимостью в ней «старых» и «новых форм»68. Когда обер-прокурор В.Н. Львов предложил А.В. Карташеву занять место товарища обер-прокурора, З.Н. Гиппиус записала то, каким виделся им А.В. Карташев в эти последние перед эмиграцией годы: за последние 10 лет А. Карташев, писала она, «бывший церковник. перелив. свою церковность, внутренно, за края церкви «православной», - отошел от последней и жизненно. Из профессоров Духовной Акад[емии] сделался профессором женских курсов». Однако он все еще «относится к церкви религиозно. И он. знает, что никакой внутренней пользы
65 Письмо от 3 июля 1907 г. // Там же. С. 699.
66 Письмо от 17 марта 1908 г. // Там же. С. 702.
67 РГАЛИ Ф. 154. (З.Н. Гиппиус) Оп.1. Ед. хр. 16. Л. 8.
68 Выступая на заседании ПРФО в сентябре 1914 г., А.В. Карташев скажет, что «вопрос стоит так: разрешимы ли те бесчисленные проблемы человеческой истории около христианства старыми способами улучшенного церковного вероучения?» (См.: РГАЛИ. 2176. Оп. 1. Ед. хр. 20. Л. 56.) При обсуждении в 1916 г. книги Н. Бердяева «Смысл творчества», он заострит вопрос на том, что, допуская начало «новой» Церкви в недрах старой, Н.А. Бердяев не оговаривает то, как в реальности это скажется на канонической и уставной жизни церковной, что останется, что должно быть отметено. См.: ВФ. 1993. № 6. С. 152.
церкви, в смысле её движения, принести нельзя»69. С последним, как мы видели, можно спорить: обер-прокурорство и октябрьская революция с её реальными неутешительными плодами изменили религиозно-общественные взгляды A.B. Карташева.
B эмиграции A. Карташев сначала списывается с Мережковскими, но он более не сторонник радикального рода реформ в Церкви и отделения её от государства (он называет отделение Церкви от государства «нечаянно случившимся», а Церковь - «трагически освободившейся»70). Он выступает за «воссоздание Святой Руси», необходимость определенного труда общественных деятелей и духовенства для того, чтобы тогда, когда Россия будет освобождена от большевиков, её обновленная государственность восприняла христианские формы. «Дух захватывает радостная надежда, - пишет он в итоговой книжке, собравшей осмысление в эмиграции произошедшего с ним, Церковью и Россией, - на возможность свободной церковной работы в освобожденной России! И эта надежда не может и не должна ограничиться только мечтой о голой реставрации, без. творческих задач и планов»71. Он пересматривает своё отношение касательно «невыполнения» Церковью «воцерковления» культуры, хотя по-прежнему считает, что насущная жизнь мира во всех его проявлениях должна быть освящена и воцерковлена. И об «исторической» Церкви высказывается не так, как писал об этом в статьях в предреволюционные годы, но - словами, похожими на слова своих писем к основателям «н.р.с.» 1907 года: «.конечно, нельзя считать двухтысячелетний опыт церкви каким-то провалом на экзамене. “A судьи кто?” A кто мы, как экзаменаторы? Да еще сами провалившиеся, разбитые внешними фактами в пух и прах?. Путь этот есть славный миссионерский и апостольский исторический подвиг церкви»72. (Разрядка последнего предложения A.B. Карташева. -И.В)
69 Современная запись. 1914-1919 гг. Дневник. Л., 1991. С. 216.
70 Карташев A.B. Воссоздание Св. Руси. Париж, 1956. С. 66.
71 Там же, с. 13.
72 Там же. С. 16-17.
A.V.Kartashev’s participation in the religious
MOVEMENT OF «NEO-CHRISTIANS» AND EVOLUTION
of his views of «historical Church»
(based on the letters of 1906-1907)
I. Vorontsova
A.V Kartashev, who was a well-known Church and public personality, took part in the religious movement of Russian intelligentsia at the beginning of the XX century, which was represented by D.S. Merezhkovsky, Z.N. Ghippius, D.V. Filosofov and others, the initiators of the so-called teaching about the new religious conscience. History of his relationship with the leaders of the movement and his gradual separation from this group are revealed in Kartashev's letters to the familyof Merezhkovsky in 1906-1907. The author analyses the letters, which reflect one of the most important periods in the development of Kartashev's outlook.
