CC BY
115
Вестник Челябинского государственного университета.
2018. № 6 (416). Филологические науки. Вып. 113. С. 17—27.
УДК 811. 161.1'372. 215 (471 55)
ТЮРКСКИЕ ТЕРМИНЫ В ГИДРОНИМАХ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ И СОПРЕДЕЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЙ.
I. AQ (ТЕЧЬ — ТЕЧЕНИЕ) СО СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫМИ АФФИКСАМИ
Г. К. Валеев
Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия
Приводятся общие сведения о количестве рек и озер, их длине и площади бассейна в Челябинской области. Обращается внимание на то, что в топонимическом отношении территория региона изучена слабо. Дается сжатая характеристика этногенеза населения Южного Урала, в котором в исторический период превалируют тюркские народы, в последнее тысячелетие — башкиры, татары, казахи. Верхний заключительный пласт топонимии области образуют русские географические названия. Приводятся некоторые фонетические соответствия древнетюркского и башкирского, татарского, казахского языков, нашедшие отражение в гидронимии Южного Урала. Рассматриваются водные термины тюркских народов с корнем-основой aq в значении «течь — течение» в Челябинской области и сопредельных территорий в препозиции со словообразовательными аффиксами.
Ключевые слова: гидронимия Челябинской области, языковые страты в гидронимии, тюркский термин aq, значение «течь — течение», аффиксальные дериваты термина aq.
«По территории Челябинской области протекает 3602 реки общей протяженностью 17,925 тыс. км, находится 467 прудов и водохранилищ, 3170 озер общей площадью 2125 км2 (из них 1340 учтенных озер общей площадью водной поверхности свыше 1500 км2). Из них 53 крупные, площадью более 10 км2.
Реки в большинстве маловодны. Из протекающих по территории области 3602 рек 90 % относятся к очень малым, длиной менее 10 км. Основная часть стока (до 85 %) приходится на период весеннего половодья» [23].
«Уже давно замечено, что из местных названий большие реки особенно упорно сохраняют свои старые наименования, полученные от очень давних жителей своих берегов, и при последующих сменах населения. Напротив, названия мелких рек, как и населенных пунктов, обычно ведут свое начало от тех поселенцев, которые появились в той или иной области после известного периода ее запустения или вообще впервые населяли ее» [28. С. 333]. Основу гидронимов образуют общие и частные термины, описывающие физические свойства объекта. Общие понятия более емки (озеро, залив, болото, река, родник), всем известны и превратились в апеллятивы, а частные термины (окно, плёсо, трясина, топь, поникла) характеризуют детальные признаки, не обязательные в общих терминах. Как указывает крупнейший специалист по евразийской топонимии Э. М. Мурзаев, «любое топонимическое исследо-
вание должно начинаться с изучения народных географических терминов и не может игнорировать местную терминологию, <...> местный термин — универсальный ключ, который в умелых руках раскрывает многие простые и трудные задачи, как семантические, так и информационные, помогающие географам, историкам, лингвистам, картографам» [18. С. 99—100].
Южноуральская гидронимия в письменных источниках фиксируется две тысячи лет. В ее формировании участвовали палеоазиатские, финно-угорские, индоевропейские и алтайские народы.
Челябинская область, к сожалению, в лингвистическом отношении изучена слабо. Мы не имеем диалектных словарей русского языка, авторитетных словарей топонимов региона. Башкирская диалектная лексика жителей Челябинской области в «Диалектологическом словаре башкирского языка» [7] и «Диалектологическом атласе башкирского языка» [6] отражена не полностью. Какие-либо систематизированные лингвистические исследования по казахскому и татарскому языкам в области не проводились. Об иранском слое топонимов, финно-угорских и более древних географических названиях региона имеются лишь попутные замечания и догадки в исследованиях историков, географов, лингвистов и краеведов.
Русский топонимический пласт в Челябинской области самый поздний и представлен в названиях населенных пунктов, промышленных и народно-хозяйственных объектов, а в гидронимии
обнаруживается только в микротопонимах, слабо отраженных на географических картах и в справочниках. В водных названиях области наиболее ярко выражен тюркский пласт. Южный Урал находился под непрерывным тюркским воздействием с гуннского периода, поэтому древнетюркские топонимы находят свое место среди южноуральских географических названий. На современной карте тюркские гидронимы представлены башкирскими, казахскими и татарскими названиями.
Башкиры, являясь коренным народом региона, до русской колонизации Южного Урала населяли почти всю территорию Челябинской области. В XVIII в. после джунгарского нашествия казахи потеснили башкир с мест летних кочевий и охоты в Тургайской степи до междуречья Уя и Миасса.
Татарское население на территории Южного Предуралья появляется после разгрома Казанского ханства, а в степном Южном Урале и Зауралье — со второй половины XVIII в. как один из результатов деятельности Оренбургской экспедиции 1735—1740 гг. Первое значительное селение татар — Сеитовская Слобода, ныне Татарская Кар-гала, возникло недалеко от Оренбурга в 1744 г. «В середине XVIII в. почти вся розничная торговля не только Поволжья — в среде марийцев, чувашей и удмуртов, но и в Северном и Центральном Казахстане находилась в руках татар. Ключевую роль в организации оптовой торговли играла Казань, через которую проходили основные потоки российских, европейских и восточных товаров» [24].
Казанские татары играли ключевую роль и в духовной, и в административной жизни Урала и Казахстана. Екатерина II при учреждении в Уфе Оренбургского магометанского духовного собрания 27 ноября 1785 г. уфимскому генерал-губернатору барону О. А. Игельстрому предписывала: «Снабжение разных родов киргизских муллами, немалую пользу в делах наших принести может: почему вы и стараетесь определить оных, истребовав из казанских татар [подчеркнуто нами. — Г. В.] людей надежных, дав им потребные наставления к удержанию киргизцев в верности к нам» [9]. А. Н. Старостин пишет, что вплоть до революции «казахи и киргизы пользовались услугами татарских мулл», и в Уральском регионе среди мулл казанские татары составляли 46 %, сибирские и ич-кинские татары — 10 %, а башкиры — 32 % [34].
Все народы Золотой Орды пользовались золото-ордынским письменным литературным языком на основе арабской графики. После распада Орды в разных частях империи формируются свои письменные литературные языки. В Поволжье и на Урале возникает язык тюркй Поволжья и Урала на основе кыпчакских диалектов. В академичес-
ком издании «Языки мира» говорится: «После падения Казанского ханства поволжский тюркй язык использовался в качестве одного из функциональных языков русско-восточной (для XVIII— XIX вв. — русско-тюркской) дипломатической и деловой переписки; на нем велось также местное делопроизводство; сохранились исторические, юридические и деловые документы на П.т.я. Те, кто на письме пользовался П.т.я., в обиходе общались на родных диалектах» [20. С. 127]. Варианты названия поволжского тюрки языка: старотюркский, старописьменный татарский язык, старотатарский литературный язык и др.
Башкирский и татарский языки, по классификации Н. А. Баскакова, относятся к кыпчакской группе западнохунской ветви тюркских языков, характерной особенностью которых является так называемый татаро-башкирский перебой гласных по отношению древнетюркскому и другим современным тюркским языкам. Установились такие общетюркско-башкирско-татарские соответствия: э//э[а] — и, и — э//э[а], о[о] — у, у — о[о]//ы[ъ], в[о] — Y[и], Y[и] — в[д], отразившиеся в гидронимах: каз. Бозквл = Босколь (серое, солончаковое озеро), Сасыцквл = Сасыкколь (вонючее озеро), башк. Тэрэнкул = Теренкуль (глубокое озеро). К примеру, с учетом чередования э//и гидроним Иткул = Иткуль с башкирского — «мясное озеро», а с древнетюркского могло быть и «собачье», так как у тюрок был культ собак и «собачьи» антропонимы были очень популярны; например, в «Повести временных лет» под 1096 г. упоминается половецкий хан Итларь, а затем его потомки — Итларевичи (ит-лэр — «собаки»). Конечно, башкирский и татарский вокализм обнаруживает значительное расхождение в первую очередь из-за разной степени нарушения рядной и губной гармонии, разного субстрата: преимущественно булгарского — в татарском, огузского и восточно-тюркских — в башкирском. Однако из-за того, что русская графика не отражает основной тюркской вокалической оппозиции по ряду и переднеряд-ные гласные а(э) — о(в) — и(у) — ¡(и) передаются чаще всего как а/е — о/у — у — ы/и, в русском произношении и письме расхождение татарских и башкирских гласных частично нивелируется. К тому же в области гласных башкирский литературный язык принял за основу южный юрматин-ский говор, а восточные — аргаяшский, сальют-ский, кизильский, миасский (говоры, на котором говорят башкиры Челябинской области) — имеют существенные разночтения с литературным языком.
Еще одна причина, почему башкирские названия закрепились на карте и в русской речи в фор-
ме, близкой к татарскому произношению, кроется в консонантной системе двух языков. Согласные двух языков отличаются не в количественном отношении, а сугубо в качественном. Башкирские межзубные §[$], д[в] отсутствуют в литературных тюркских, в том числе и татарском, да и в европейских, кроме английского, языках. Они передаются в татарском и русском языках чаще через фрикативные з, с. Характерные для татарского, но отсутствующие в башкирском языке щелевые щ, ц (орф. ч) в русском языке легко субституируются ж и ч.
Профессор Т. М. Гарипов установил, что только в исконно тюркских словах в четырех позициях (анлауте, инлауте, ауслауте и вортлауте — «конец фонетического слова») обнаруживается 42 расхождения в произношении башкирских и татарских гласных, что составляет 38 % теоретически возможных (110) соотношений, а среди согласных расхождения составляют 46 % из 282 позиций. Это исследование показывает, что, несмотря на взаимное понимание носителей башкирского и татарского языков, между фонетическими системами двух языков существуют глубокие позиционные расхождения [4. С. 68—104], широко представленные и в челябинской топонимии. Несколько примеров приведем в таблице.
Русские, до XVI в. имевшие дело только с татарами Золотой Орды и населением возникших на его руинах татарских ханств, с расширением географических границ Московского государства этноним татары перенесли на все мусульманские народы, формировавшиеся на исторической территории Золотой Орды. Такой бытовой
нигилизм сохраняется не только среди рядовых граждан, но и среди чиновников, краеведов, писателей, даже хорошо знающих, как П. П. Бажов, быт и культуру башкир и татар. Он, например, в письме к коллеге по редакции критику Л. И. Ско-рино сообщает: «Для своих фольклорных целей знакомился с башкирским, чтобы знать, что Чиш-ма — источник, Куляш — солнце, Тургояк — сторона жаворонков и т. д. Теперь еще на полке стоит татарско-русский словарь.» [3. С. 295]. Заметим, что П. П. Бажов слово чишма написал по-татарски; башк. кояш ^о]а§], тат. кояш = рус. Куяш, озеро в Кунашакском районе, транслитерировал правильно, но заменил глайд й на сонорный л; по классификации ошибок Д. С. Лихачева, это ошибка памяти; к топониму Тургояк привел одну из многочисленных народных этимологий Тургай ягы «сторона жаворонков». У башкир и татар тургай — любая птица отряда воробьиных. Отсюда такой нигилизм рождает словарные минотавры, как татаро-башкиры, татаро-башкирский язык и толкование башкирских названий через татарский язык.
При этимологизации топонимов необходимо учитывать метонимию географических терминов. Исследователи, например, отмечают регулярный семантический сдвиг в парах гора — лес в индоевропейских и алтайских языках [17; 22; 35], так, восточные и часть западных славян под термином гора понимают «возвышенность», а южные славяне и часть западных — «лес» и «горный лес».
В гидронимах водные термины также взаимно легко по метонимии могут замещаться терминами
Примеры позиционных расхождений между фонетическими системами башкирского и татарского языков
Соответствие Башкирский Татарский Перевод Челябинский топоним
башк. й / тат. щ, з, йылга, диал. жылга елга река р. Силга >Джильга > Джилга >
0 (нуль звука) / каз. йед (орф. ед) Зилга
ж йерек, орф. ерек ис запах р. Яман-Зильге > Яманжелге
зирек ольха р. Карайылга > Караилга > Карелка [13. С. 242]
башк. $ / тат. д, з $ур зур большой Зур-Тау (большая гора) р. Агарзы >
Зэ дэ также Агурда
башк. с / тат. ч, т Силэбе ЧилЭбе Челябинск
сыскан тычкан мышь
агас агач дерево оз. Агачкуль, Акачкуль
сыбар чуар пестрый оз. Чебаркуль
башк. h / тат. с, ш ^гу су вода р. Кара^гу >Карасу > Караси (чер-
башк. -ыу / -у hабан сабан плуг ная, то есть родниковая вода)
аиыу аю медведь
башк. д / тат. с кэд, сальют гов. вост. диал. кэh кэс, чирэм дерновый пласт вост. гов. Кэдте, сальют. Кэкге лит. Кэдле > Касли
башк. ш — тат. с, ч шишмэ чишмэ, чыршы родник д. Шишмэ > Чишма,
шыршы ель с., р/ц. Чесма, тур.
отрицательного рельефа: река, ручей — долина, овраг.
Рассмотрим гидронимический термин ак-.
Ак-//Ык- уже в др.-тюрк. языке образовали глагольно-именные омоформы «течь» — «течение», сохранившиеся во всех тюркских языках. В башкирском языке более частотен термин ак-. Корень -ык в современном башкирском языке и его диалектах «специализируется» по семантике «уклон, склон, покатость» — «клониться», хотя его позиции в гидронимии очень сильны.
Целесообразно корень ак- анализировать в трех позициях:
а) ак- с формо- и словообразующими аффиксами, что объясняется агглютинативным характером тюркских языков, когда корень-основа слова диктует все последующие фо-нетико-словообразовательные процессы;
б) ак- в постпозиции, когда оно выполняет роль определяемого слова с препозитивным атрибутивом;
в) ак- в препозиции в составе сложного слова.
Аффиксальные формы:
— акма: «текучий» — башк., тат., каз.; «протока, сильный поток дождевых вод, ручеек» — башк., башк. диал.;
— агым, агымды: «текучая, течение, поток» — башк., тат., каз.; «поток, струя» — башк.; «быстрина» — тат.;
— агыш: «течение» — башк., тат.; = агыс каз.; «поток» — тат.;
— агын: «течение» — башк., каз.; «текучий, проточный, быстротечный» — башк.;
— агынты: «течение» — тат.; «проточная вода» — тат. диал.;
— агынды: «быстрая» — башк., каз.;
— агар, агарды: «проточный» — башк.; «стремнина» — тат.;
— алкын: «поток, быстротекущий» — тат. диал. [27. С. 118—120; 10. С. 44];
— агыу: «река» — башк. диал. [7. С. 13].
Кроме деривата с аффиксом -ма, все остальные
слова представляют собой причастия разного за-логово-временного происхождения. «Согласно широко распространенной среди тюркологов точки зрения», тюркские «причастия восходят к отглагольным именам с довольно диффузным значением. Эти отглагольные имена имели одновременно и значение существительных, и значение причастий, выступая в том или ином качестве в зависимости от контекста. Эта точка зрения, безусловно, отражает мнение некоторых ученых о первоначальной нерасчлененности в тюркских языках имени и глагола» [29. С. 219]. Приведем ряд башкирских дериватов на эти архаичные аффиксы:
• -ыш//-еш//-ош//-вш: агыш — «заметное течение воды»; инеш — «родник, ключ», от ин- (вступать); королош — «стройка»; бвгвлвш — «изгиб реки»;
• -ма//-мз: акма — «бурный поток дождевой или снежной воды»; уйма — «впадина, ямка»; диал. бвгвлмэ — «изгиб реки»;
• -ыу: агыу — «совместное с водой действие, сплав»; hаркыу (юл) — «покатая дорога», от hарк- (клониться);
• -ым//-ем//-вм: агым, айырым (юл) — «отдельная дорога»; в§эрем (юл) — «заброшенная дорога», бвгвм — «изгиб»;
• -кан//-кэн//-ган//-гэн: аккан — «текучий»; капкан — «ловушка»; корган — «занавес», др.-тюрк. «то, что построено», «курган»; Yлгэн — «умерший»;
• -ын//-ин: агын, сабын — «покос», от саб-(косить); килен (^а/ш) — «невеста», букв. «пришедшая»;
• -ып//-ип: агып — «стекая»; алып — «взяв»;
• -ар//-эр//-ыр//-ир: агар — «непрерывно текущий, способный течь»; кайнар Ыгу — «вода, которая будет кипеть > кипяток»; барыр юл — «дорога, по которой будут ходить // ездить > проезжая дорога»; идэр — «глупый» [5. С. 108, 109, 178—180; 33. С. 446—447, 472; 30. С. 24—27, 42].
В результате фонетических изменений из аккан возникли термины акан, акын, агын, акин [19. С. 42—43; 31. С. 42].
Академик В. К. Дмитриев подтверждает, что такие формы в башкирском языке «отражают старую эпоху в развитии языка, когда не было четкой разницы между формами действительного и страдательного залогов», и эти причастия будущего времени «сравнительно редко выступают в роли определения... являются как бы переходной от собственных причастий к отглагольным прилагательным» [8. С. 191].
Поэтому агар, агырhыу (проточная вода) — реальная основа названия реки Агыр (варианты: Агыр, 1742; Агар, 1892; Агир, 1926; Айгир, 1984 [21. С. 12—13]); правый приток р. Уй, длина 34 км; она, судя по Государственному водному реестру РФ, протекает через озера. Также «рч. Агир (1742), ныне Чубар-Айгыр, из оз. Медиак сливала лишнюю воду в р. Миасс» [Там же. С. 12]. «Наиболее древним значением отглагольного прилагательного с показателем -аг/-аг/-уг/чг было выражение постоянного динамического признака; ср.: азерб. ahar — "текучий, проточный"» [33. С. 447].
Озера на территории Кыштымского городского округа Большой и Малый Агардяш образуют пару не по величине, мелких озер вокруг Боль-
шого Агардяша множество, а речки — Аткус. Ат-кус, протекающий через болотистые места, через Большой Агардяш, и его правый безымянный ручей, протекающий через Малый Агардяш, слившись, образуют озерную пару, что и подтверждают башкирские названия Агар^аш с аффиксом совместности -даш//-дзш//-§аш//-§зш//-таш// -тэш: юлдаш — «спутник»; карындаш, диал. кзрендзш — «младшая сестра», букв. «соутроб-ница»; кзр§зш — «родственник». «Аффикс -das в основном присоединяется к именам, хотя и бывают случаи присоединения его к глаголам» [Там же. С. 147], например: тат. имчзктзш от имчзк (сосок женской груди); крым.-тат., караим., каб.-балк. эмилдеш (молочный брат), от эм- (сосать); аргаяш. говор димдзш (сосватанная девушка), от дим- (уговаривать, сватать) [14. С. 24].
Сингармонический параллелизм гласных по ряду, характерный для тюркских языков и диалектов, на семантику лексем влияет редко. Русская передача аффикса с мягким согласным -д- (-дяш) говорит о возможном произношение слова башкирами в палатальном варианте: -Эгэр^эш. Хотя восточному диалекту башкирского языка присуще произношение некоторых слов в твердом варианте: сас (волосы), шал (платок), сай (чай), асы (кислый) вместо лит. сзс, сзй, шзл, зсе, — ведущий исследователь башкирских диалектов Н. Х. Мак-сютова приходит к выводу, что аргаяшскому «говору свойственно палатальное произношение в отличие от других диалектов и говоров: <...>дзуз (лекарство), зкзй, згзй (дядя), зрззн (дешевый), хисзп (счет), гзузк (перхоть), хзс (вредный) и т. п.» [14. С. 24].
Нашу реконструкцию велярной и палатальной пары агар//згзр со значением «текучий, проточный (речка, озеро)» подтверждают топонимы: Эгер = Агир, речка, правый приток Усени (дл. 11 км); село Эгертамак = Агиртамак («устье Агира»), прежнее название Агирское Устье; гора Эгер тауы в Туймазинском районе; озеро Эгеркул в бывшем Белебеевском уезде; речки Агарды = Агарды, левый приток Кармасана; Агыр-язы (ист. назв.). Все названия, полностью сохранив написание источника, мы извлекли из «Словаря топонимов Республики Башкортостан». Его составители с оговоркой только по отношению к притоку Усени привели толкование Р. Г. Игнатьева (1881): возможно, от айгыр — «жеребец, жеребцовая» [31. С. 22, 230].
Гидронимы Агар§ы//Эгер§е мы возводим к терминологической паре агар//згзр с аффиксом наличия признака -§ы//-§е, указанного в основе слова. Велярная оппозиция представлена топонимами Агарды = Агарды, левый приток Кармасана, и,
возможно, Агур$а = Агурда [25. С. 6, 7], деревня и лес в Зианчуринском районе Башкортостана по урочищу на левом берегу р. Касмарт.
В Татарстане фиксируется значительная (дл. 32 км) речка Эгзрще = Агрызка, правый приток р. Иж. Профессор Г. Ф. Саттаров пишет: «Слово згерще в татарских диалектах используется в значениях "блины, испеченные из кислого теста", "закваска", "квасное тесто", "дрожжи". Некогда на месте города Эгзрще (= Агрыз) были закисавшие, как дрожжевая закваска, болота. Речка, вытекавшая из этого болота, называлась Эгэр^е» [26. С. 124]. Но этот гидроним не поддерживает нашу версию о текучести, проточности речек с основой згзр ни по семантике, ни по своему генезу. Как установил профессор Р. Г. Ахметьянов, слово згерще выступает редким вариантом к тат. диал. игзрче (хлебец для поминок, хлебец из остатков теста; закваска, дрожжи, творог) и является общим культурным словом для языков Среднего Поволжья: чувашского, марийского, мордовского и татарского, и «параллели к этому слову в других кыпчакских языках не фиксируются» [2. С. 204].
Таким образом, изолированный татарский гидроним Эгерще стал лексическим омонимом к башкирскому Эгзр$е.
Неожиданное появление гидронима Эгерже (вар. Эгержэ) = Агирзя, правый приток Юрюзани в Караидельском районе Башкортостана, вероятно, объясняется тем, что уже в 1-й пол. XVIII в. в Караидельском районе в качестве припущенни-ков на башкирских вотчинных землях поселилось большое число мишар, тептяр, марийцев и ясачных татар [1. С. 478—491], возможно, приспособивших существующий гидроним под родное произношение.
Если замена башк. $ на з//щ в анлауте и инлауте татарского слова — закономерное явление: $ур// зур (большой); кз$з башк. диал. // кззз башк. лит. // кзщз тат. (коза), то мена $//з//щ в северо-западном диалекте башкирского языка, в который входит и караидельский говор, как отметила С. Ф. Миржа-нова, «чрезвычайно любопытное фонетическое соответствие <...>: аб$ый — абжый — лит. абзый (старший брат), ажау — азау — лит. а$ау теш (коренной зуб). <...>Эм$е — Эмже — пос. Амзя в Янаульском районе» [15. С. 28]. Возможно, эта мена также обязана татарскому воздействию. Аналогичное изолированное чередование фиксируется и в юго-восточном говоре башкирского языка: гидроним ЭY$зн — ЭYЗЗH — ЭYЖзн = Авзян, левый приток р. Белой в Белорецком районе.
Межзубный башкирский $ [5] закономерно в татарском и русском языках передается через щелевой з либо взрывной д: Агур$а > Агурда;
Эгэр§е >Эгерже >Агирзя; Эм§е, левый приток Буя >Эмже > Амзя, Амзи; Кир§э >Кирзя, левый приток Уфы в Караидельском районе.
В Башкортостане находим гидронимы Акма, Агыншишмэ (быстротечный родник), Агым (вариант: Агръш) [25. С. 7; 31. С. 22—23]. В казахском языке многочисленны гидронимы: Аккан (протекающий), Акканбурлык (текущая ответвленно, в другом русле), Агынкол (проточное озеро), Агы-ныкатты (сильное течение) [36. С. 9, 136, 725] и т. д.
Как заметили, небольшие речки Агар//Агыр// Эгер имеют как вариантное или основное название Айгыр = Айгир (жеребец). В этот перечень включается и гидроним Айгир, левый приток Малого Инзера, с известным у туристов Айгир-ским перекатом в Башкортостане. Если в многочисленных тюркских топонимах айгир можно допустить как синоним к слову большой: Айгыръял (-ял — «грива, гребень горы»), в Белорецком, Давлекановском, Стерлибашевском районах Башкортостана [31. С. 24], Айгыржал (большой хребет), Айгырколь (большое озеро), Айгырша-гыл (большие пески) в Казахстане [36. С. 7, 251, 277], то толкование названий небольших речек — айгыр — как «жеребец, большой» через цветистую тюркскую метафору противоречит всякой логике и семантике гидронима. В каракалпакских говорах айгыржал — «жеребцовая грива» — может еще просто значить «ковыль». Э. М. Мур-заев поддержал версию казахского языковеда Г. К. Койшыбаева, утверждающего, что «Ай-гыр — жеребец, в составе сложного географического названия приобретает значение "большой"», но заметил, что «противоречия между общепринятыми этимологиями и географическими реалиями налицо» [18. С. 224].
Для объяснения этого алогизма обратимся к физиологической характеристике интервокального и ауслаутного к, г, г < к. По мнению академика Б. А. Серебренникова и профессора Н. З. Гаджи-евой, «в интервокальной позиции спирант г, как слабо артикулируемый, не был устойчив. <...>г часто превращался в билабиальный V, иногда в в. В интервокальном положение г, V и в могли исчезнуть. <...> Историческое развитие интервокального г обычно принято рассматривать в сочетании с окружающими гласными. В сочетаниях агы, ага, агу <...> в ряде тюркских языков интервокальный г сохранился: *агыр <...>; в других — г > V (в): *агыз "рот" башк., тат., каз. аwыз [орфография соответствует: ауы§, авыз, ауыз. — Г. В.], *а§ыг "медведь" баш. айыу, тат., каз. аю; <...>г>]: *сыгыр "корова", тат., каз. сы]ыр» [29. С. 42, 44] (орфография сыер, сиыр. — Г. В.),
башк. Ышыр. Основоположник башкирского языкознания Дж. Г. Киекбаев в своей книге о фонетике башкирского языка этому явлению уделил целый параграф «Историческая судьба звуков к-к и г-г и их переход в звуки у-у и й», в котором приводит многочисленные примеры, как агыр > ауыр, агыз > ауы§; суг > hbiy (вода), тат. су; кыдкак, кыдка (короткий); hаgык, hаgы, тат. сасык, сасы (вонючий) [11. С. 119—123].
Эти комбинаторные и позиционные изменения согласных в истории башкирского языка наряду с аблаутом гласных, который для аргаяшского говора Н. Х. Максютова изобразила так: а//ы, а//э; е//э, е//и [14. С. 24], дают возможность пересмотреть этимологии ряда челябинских гидронимов,
восходящих, по нашему мнению, к основе ак--
«течь, течение».
Здесь мы входим в область того, о чем Ф. де Соссюр в разделе «Географическая лингвистика» своего знаменитого «Курса общей лингвистики» сказал: «Не следует смешивать того, что правдоподобно, с тем, что доказуемо» [32. С. 175].
Причину возникновения эпентезы г, сочетания г > йг (агыр > айгыр) и чередований г/fw/fj//0 (нуль звука) мы видим в «неустойчивом» скользящем, плавном произношении этих «глайдов», которое носит универсальный характер; ср.: рус. нового, произношение в литературном языке [HÖebWb] и диалектах [HÖwb0b] > [höwo.]; греч. ÄyyeXog [angelos]; евр. Хайа > Хавва, азерб. Нэта, груз. Eva, пол. Ewa, др.-рус. Евга > Ева; «гора — лес»: тау (Ямантау) // даг (Аюдаг, Дагестан) // тай (Алтай) // тоо (Алатоо) // рус. тов (Саратов < Сары тау — «желтая гора»).
Эпентеза г могла появиться и после й. Как пишут казахские авторы, ороним Айгыржал «состоит из слов айыр (айгыр < айыр — раздвоенный, двойной) и жал (гребень), что означает "высокие гребни хребта"» [36. С. 7]. В Башкортостане имя Айгыръял носят гора, деревня и пашня [31. С. 24]; возможно, какие-то из них не указывают на величину объекта. То есть названия мелких речек айгир, айгыр возникли из агар//агыр для «благозвучия» в произношении и в попытках его объяснения, и не только башкирами, известным словом.
Мена г/М^//0 и аблаут а//ы//э; е//э//и в башкирском языке позволяют внести и другие версии толкования устоявшихся, кажущихся незыблемыми этимологий терминов и географических названий:
• Мена г/j, агыр // айыр, аир как самостоятельный термин лежит в основе многих гидронимов и оронимов в значении «развилистый, развилина»: в Башкортостане речки Айыр = Аир, Айыры = Айры, Айыргол = Аиргул,
Айыркол = Аиркул, родник Айырлы = Аирлы, озера Айыртоба, Айрыкуль = Айыры^л; в Казахстане озеро Айыркуль и речка Акайыр, гора Айыртас, село Айыркум [31. С. 25—26; 36. С. 76, 137, 541, 670]. Топонимисты все водные названия с термином айыр однозначно объясняют как «раздвоенная, развилистая река, озеро» [10. С. 37—44; 12. С. 29—30]. В словаре топонимов Башкортостана подобное разъяснение дано только для одной из двух рек Аиркул, левый приток Уршака: «.. .в верх. течении имеет четыре разветвления: Себенлекул, Эскзпкул, Кзззкул, Сзй йылгаhы» [31. С. 25]. Без такого гидрологического пояснения возможно, что ряд из них являются просто текучими, проточными речками, озерами, возникшими из агыр>айыр >аир.
• Чередующиеся «глайды» г//у в башкирском языке представлены двумя аффиксами: агыр > ауыр, агы$ > ауы$. Первый из них — ауыр — мы обнаружили только в одном гидрониме Ауыргщы = Аургазы, правый приток Уршака, дл. 46 км, в Башкортостане. Из словаря топонимов Башкортостана: от ауыр (<айыр) — «рукав реки; речка», газы (др.-тюрк. YгYЗ — «река») [31. С. 35], то есть авторы опосредованно только через термин айыр (развилистый, раздвоенный) термин ауыр все же признали «речкой».
• Мена агы$ >ауы$ в башкирском языке сохраняется с г в вербальной форме: агы$ыу (смывать, сплавлять с помощью воды), с у — в именной: ауы$ (рот, устье < место, где сливается; граница (начало, конец) леса, рощи и т. п.); ср. метонимию в рус. яз.: печь как действие и печь как место. Все гидронимы, содержащие лексему ауы$, исследователи однозначно возводят к субстантивному деривату ауы$ со значением «устье»: Ауызкел = Ауызколь (озеро в устье реки) [12. С. 55], «ибо, по общепринятой точке зрения, освоение рек и приречной полосы в прошлом начиналось не с истока, а с устья реки» [10. С. 8]. Последнее утверждение А. А. Камалова со ссылкой на работы А. И. Попова верно для крупных рек Европейской равнины, где небольшие группы населения знали только свой участок реки и действительно по ней шли в верховья, к волокам для перехода и сплава в бассейн другой, крупной реки.
Между тем среди бесчисленных бессточных «озер в устье реки» степного Казахстана ряд гидронимов Ауызколь Акмолинской, Павлодар-
ской, Атырауской областей могут этимологизироваться просто как «проточные озера», что выполняет яркую адресную функцию.
Другие гидронимы: Ауызбакы (родник); Ауыз-сай (река); Ауызкудук (колодец); Ауызарал (урочище); Ауызсу (речки, родники, урочища) — в Казахстане, особенно многочисленные в гористой Алма-Атинской области [36. С. 14, 151—152, 438, 639], могут быть просто «текущими или временными, высохшими, сухими водными потоками», то есть мы считаем, что ауы$ в составе гидронимов по-прежнему еще может сохранять свою древнюю причастно-атрибутивную функцию «текущий» > «течь — течение».
В постпозиции термины ауы$ > ауз > аус // агуз > агус > агуш, агыш (течение, река), мы полагаем, присутствуют в названии речки Ар-гауз (варианты: Аргаза, Аргава), левый приток р. Сим, дл. 16 км; скалы-«бойца» Аргус, выс. 43 м, по правому берегу р. Ай, на окраине Кусы.
В «Словаре топонимов Республики Башкортостан» Аргауз выводят от аргы (дальняя) и монг. ус//уса (вода, река) [31. С. 31]. Народная этимология сближает наименование скалы Аргус с именем древнегреческого стоглазого великана Аргуса. Вместе с тем в др.-тюрк. корень а:р- с формантами носителя действия -qu, -гы, -az, -н, -мак, -ык имеет значение «вода, рукав реки, речное русло, канал, источник родник, ключ» [27. С. 188]. Опасные скалы, о которые разбивались во время сплава заводских караванов барки-коломянки с чугуном и железом на Чусовой, судя по одноименному рассказу Д. Н. Мамина-Сибиряка, назывались «бойцами», на Юрюзани они именовались гребнями, а на Ае — притесами. Самые опасные их них имели собственные имена: на Чусовой — Молоков, Печка, Высокий Камень, Мултык, Владычный, Горчак, Косой, Дужный, Востряк, Сосун, Разбойник и др. («Бойцы», гл. XVI). Был свой Разбойник на Больших Притесах на р. Ай [16]. Полагаем, что один из разбойников стал Аргусом в речи заводского начальства, придавшего башкирскому названию понятное «научное» объяснение. Башкиры называли, вероятно, скалу-«бойца» Арг(ы)ауы$ > Аргау$ (река — рот, горло) задолго до заводских работ, потому как р. Ай, разбиваясь о скалу с брызгами, водяной пеленой, пенным гребнем между основным течением и суводью, превращающейся в водовороты, прорывается мимо скалы, как сквозь горло.
Башкирские топонимисты в именах речек Акауа$, ЭкэYЗ$ = Акаваз в Бурзянском, Меле-узовском, Кугарчинском районах — с оговоркой о др.-тюрк. ауаз, диал. ауа$ > ауы$ — все-таки признают ауы$ «речкой» [26. С. 12; 32. С. 26].
Вероятно, в ряде гидронимов, как озера Ка-рагуз (варианты: Карагуж, Карагус, Карагаз) в Еткульском и Каслинском районах, и в некоторых из топонимов (Карагуш, Карагас, Карагаш), безоговорочно возводимых к очевидным карагас («лиственница», каз. и каракалпак. еще «ильм» или «вяз приземистый, Штшритйа») и царагош < кара кош («черная птица» = «большой подорлик, Aquilaclanqa»), присутствует агыш, агаш — «текущий, течение». Заметим, что в Челябинской области севернее междуречья Уй — Миасс башкирскому с в южной части области будет противостоять казахское ш: таш//тас (камень), баш//бас (голова), кош//цус (птица), агас//агаш (дерево), и наоборот.
Реки, озера Кара(а)гыш, Карагуш, Кара(а)гуж мы ставим в один ряд с Караелга, Карабулак, Ка-расу, Каракудук, потоками воды, реками, родниками, колодцами, питающимися земными (не ледниковыми, дождевыми), родниковыми источниками.
Таким образом, в водной терминологии Челябинской области тюркский пласт занимает ведущее положение. Анализ только одного из основных водных терминов ак в значении «течь — течение» показал, что корень-основа ак со словообразовательными аффиксами в составе гидротерминов Южного Урала представлен самым исчерпывающим образом.
В дальнейшем планируем рассмотреть гидротермин ац в составе водных объектов на территории Челябинской области в постпозиции композиты в качестве определяемого слова и ад в препозиции композиты в качестве определения и в двандва.
В исследовании мы изложили свою точку зрения, не вступая в полемику с многочисленными научно-популярными изданиями и интернет-изданиями о генезисе челябинских топонимов, которые в целом носят характер народной этимологии.
Список литературы
1. Асфандияров, А. З. История сел и деревень Башкортостана и сопредельных территорий / А. З. Ас-фандияров. — Уфа, 2009.
2. Ахметьянов, Р. Г. Этимологический словарь татарского языка : [на тат. яз.] : в 4 т. Т. I: А — Й / Р. Г. Ахметьянов. — Бирск, 2005.
3. Бажов, П. П. Письмо к Л. И. Скорино от 20.09.1944 // П. П. Бажов. Соч. : в 3 т. Т. III. — М., 1952.
4. Гарипов, Т. М. Башкирско-татарские языковые параллели : материалы к сравнит. грамматике кыпчакских яз. Урало-Поволжья / Т. М. Гарипов // Языковые контакты в Башкирии : темат. сб. / под ред. Т. М. Гарипова и Н. В. Черемисиной. — Уфа, 1972.
5. Грамматика современного башкирского литературного языка / отв. ред. А. А. Юлдашев. — М., 1981.
6. Диалектологический атлас башкирского языка. — Уфа, 2005. — 169 карт.
7. Диалектологический словарь башкирского языка : [на башк. яз.]. — Уфа, 2002.
8. Дмитриев, В. К. Грамматика башкирского языка / В. К. Дмитриев. — М. ; Л., 1948.
9. Екатерина II Великая. Указы о учреждении мусульманских собраний и муфтията [Электронный ресурс]. — URL: http://ekaterina-ii.niv.ru/ekaterina-ii/dokumenty/ukazy-o-uchrezhdenii-musulmanskih-sobranij .htm.
10. Камалов, А. А. Башкирские географические термины и топонимия / А. А. Камалов. — Уфа, 1997.
11. Киекбаев, Дж. Г. Фонетика башкирского языка: опыт описательного и сравнительно-исторического исследования : (на башк. яз.) / Дж. Г. Киекбаев. — 2-е изд., испр. — Уфа, 2002.
12. Койчубаев, Е. Словарь топонимов Казахстана : [на каз. яз.] / Е. Койчубаев. — Алматы, 1985.
13. Лабзина, М. В. О тюркских гидронимах Челябинской области / М. В. Лабзина // Ономастика Поволжья-2 : материалы II Поволж. конф. по ономастике. — Горький, 1971. — С. 241—243.
14. Максютова, Н. Х. Башкирские говоры, находящиеся в иноязычном окружении / Н. Х. Максюто-ва. — Уфа, 1996.
15. Миржанова, С. Ф. Северо-западный диалект башкирского языка: формирование и современное состояние / С. Ф. Миржанова. — Уфа, 1991.
16. Моисеев, А. Железные караваны [Электронный ресурс] / А. Моисеев // Урал. курьер. — 2001. — 24 июля. — URL: http://www.chelpress.ru/newspapers/ucourier/archive/24-07-2001/5/a69805.html (дата обращения 25.02.2018).
17. Мурзаев, Э. М. Гора — лес / Э. М. Мурзаев // Рус. речь. — 1967. — № 1. — С. 80—82.
18. Мурзаев, Э. М. Очерки топонимики / Э. М. Мурзаев. — М., 1974.
19. Мурзаев, Э. М. Словарь народных географических терминов / Э. М. Мурзаев. — М., 1984.
20. Наджип, Э. Н. Тюркй язык / Э. Н. Наджип, Г. Ф. Благова // Языки мира. Тюркские языки. — М., 1997. — С. 126—138.
21. Поздеев, В. В. Топонимика Южного Урала : историко-топоним. слов. / В. В. Поздеев ; под ред. Ю. В. Поздеевой, Т. Л. Корецкой. — Челябинск, 2013.
22. Попов, А. И. Из истории лексики языков Восточной Европы / А. И. Попов. — Л., 1957.
23. Реки Челябинской области [Электронный ресурс]. — URL: http:www.geoguides.ru>guide-502.html.
24. Жизнь казанских татар в царской России. XVIII век [Электронный ресурс] // Исторический документ. — URL: http://history-doc.ru/zhizn-kazanskix-tatar-v-carskoj-rossii-xviii-vek/.
25. Русско-башкирский словарь водных объектов Республики Башкортостан / сост. Ф. Г. Хисамет-динова, Р. З. Шакуров, З. А. Сиразетдинов [и др.]. — Уфа, 2005.
26. Саттаров, Г. Ф. Почему так названы? Топонимы Татарстана : [на тат. яз.] / Г. Ф. Саттаров. — Казань, 1971.
27. Севортян, Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на гласные / Э. В. Севортян. — М., 1974.
28. Сергиевский, М. В. Топонимия Бессарабии и ее свидетельство о процессе заселения территории / М. В. Сергиевский // Изв. Акад. наук. Отд. лит. и яз. — 1946. — Т. V, вып. 4. — С. 333—350.
29. Серебренников, Б. А. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков / Б. А. Серебренников, Н. З. Гаджиева. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1986.
30. Словарь башкирского языка : [на башк. яз.] : в 2 т. Т. I: А — М. — М., 1993.
31. Словарь топонимов Республики Башкортостан. — Уфа, 2002.
32. Соссюр, де Ф. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр ; изд. Ш. Бальи и А. Сешеэ при участии А. Ридлингер ; под ред. и примеч. Р. И. Шор. — М., 1933.
33. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология / отв. ред. чл.-кор. АН СССР Э. Р. Тенишев. — М., 1988.
34. Старостин, А. Н. К вопросу о реконструкции социального облика имамов Урала в дореволюционный период [Электронный ресурс] / А. Н. Старостин. — URL: http://www.idmedina.ru/books/materials/ rmforum/4/starostin.htm.
35. Толстой, Н. И. Славянская географическая терминология: семасиологические этюды / Н. И. Толстой. — М., 1969.
36. Топонимика Казахстана : энцикл. справ. — Алматы, 2010.
Сведения об авторе
Валеев Гадель Камилович — кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы, Челябинский государственный университет. Челябинск, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2018. No. 6 (416). Philology Sciences. Iss. 113. Pp. 17—27.
TURKIC TERMS IN HYDRONYMS OF THE CHELYABINSK REGION
AND ADJACENT TERRITORIES. I. AQ. "FLOW — FLOWING" WITH DERIVATIONAL AFFIXES
G.K. Valeev
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia. [email protected]
The article gives general information on the number of rivers and lakes, their length and the area of the basin in the Chelyabinsk region. Attention is drawn to the fact that in the toponymic relation the territory of the region has been poorly studied. Compressed characteristics of the ethnogenesis of the population of the Southern Urals are given, in which the Turkic peoples prevail in the historical period, in the last millennium Bashkirs, Tatars, Kazakhs. The upper final layer of the toponymy of the region is formed by Russian geographical names. Some phonetic correspondences of the ancient Turkic and Bashkir, Tatar, and Kazakh languages are given, which are reflected in the hydronymy of the Southern Urals. The article deals with the water terms of the Turkic peoples with the root-basis aq in the meaning of "stream — flow" in the Chelyabinsk region and adjacent territories in the preposition with word-building affixes.
Keywords: hydronymy of the Chelyabinsk region, language strata in hydronymy, Turkic term "aq", meaning "stream — flow ", affix derivatives of the term "aq ".
References
1. Asfandiyarov A.Z. Istoriya sel i dereven 'Bashkortostana i sopredel'nykh territoriy [History of villages and countryside of Bashkortostan and adjacent territories]. Ufa, 2009. (In Russ.).
2. Akhmet'yanov R.G. Etimologicheskiy slovar' tatarskogo yazyka v 4 t. T. I: A — Y [Etymological dictionary of the Tatar language in 4 vol. T. I: A — H]. Birsk, 2005. (In Tatar).
3. Bazhov P.P. Pis'mo k L.I. Skorino ot 20.09.1944 [A letter to L.I. Skorino dated 20.09.1944]. Sochineniya v 3 t. T. III [Works in 3 vol. Vol. III]. Moscow, 1952. (In Russ.).
4. Garipov T.M. Bashkirsko-tatarskiye yazykovye paralleli: materialy k sravnitel'noy grammatike kypchak-skikh yazykov Uralo-Povolzh'ya [Bashkir-Tatar language parallels: materials for the comparative grammar of the Kypchak languages of the Ural-Volga region]. Yazykovye kontakty v Bashkirii [Language contacts in Bashkiria]. Ufa, 1972. (In Russ.).
5. Yuldashev A.A. (ed.). Grammatika sovremennogo bashkirskogo literaturnogo yazyka [Grammar of modern Bashkir literary language]. Moscow, 1981. (In Russ.).
6. Dialektologicheskiy atlas bashkirskogo yazyka [Dialectological atlas of the Bashkir language]. Ufa, 2005. 169 maps. (In Russ.).
7. Dialektologicheskiy slovar' bashkirskogo yazyka [Dialectological Dictionary of Bashkir Language]. Ufa, 2002. (In Bashkir).
8. Dmitriev V.K. Grammatika bashkiskogo yazyka [Grammar of the Bashkir language]. Moscow, Leningrad, 1948. (In Russ.).
9. Ekaterina II Velikaya. Ukazy o uchrezhdenii musul 'manskikh sobraniy i muftiyata [Ekaterina II Great. Decrees on the establishment of Muslim assemblies and the Muftiate]. Available at: http://ekaterina-ii.niv.ru/ ekaterina-ii/dokumenty/ukazy-o-uchrezhdenii-musulmanskih-sobranij.htm, accessed 25.02.2018. (In Russ.).
10. Kamalov A.A. Bashkirskiye geograficheskiye terminy i toponimiya [Bashkir geographic terms and toponymy]. Ufa, 1997. (In Russ.).
11. Kiekbaev G.G. Fonetika bashkirskogo yazyka: opyt opisatel'nogo i sravnitel'no-istorichkogo issledo-vaniya [Phonetics of the Bashkir language: the experience of descriptive and comparative historical research]. Ufa, 2002. (In Bashkir).
12. Koychubayev Ye. Slovar' toponimov Kazakhstana [Dictionary of toponyms of Kazakhstan]. Almaty, 1985. (In Kazakh).
13. Labzina M.V. O tyurkskikh gidronimakh Chelyabinskoy oblasti [About the Turkic hydronyms of the Chelyabinsk region]. Onomastika Povolzh'ya-2. Materialy IIPovolzhskoy konferentsii po onomastike [Ono-mastics of the Volga region-2. II Volga Conference on Onomastics]. Gorky, 1971. Pp. 241—243. (In Russ.).
14. Maksyutova N.Kh. Bashkirskiye govory, nakhodyashchiyesya v inoyazychnom okruzhenii [Bashkir dialects, located in a foreign environment]. Ufa, 1996. (In Russ.).
15. Mirzhanova S.F. Severo-zapadnyy dialect bashkirskogo yazyka: formirovaniye i sovremennoye sostoy-aniye [North-Western dialect of the Bashkir language: formation and the present state]. Ufa, 1991. (In Russ.).
16. Moiseyev A. Zheleznye karavany [Iron caravans]. Ural'skiy kur'yer [The Urals Courier], 2001, July 24. Available at: http://www.chelpress.ru/newspapers/ucourier/archive/24-07-2001/5/a69805.html, accessed 25.02.2018. (In Russ.).
17. Murzaev E.M. Gora — les [Mountain — forest]. Russkaya rech' [Russian Speech], 1967, no. 1, pp. 80—82. (In Russ.).
18. Murzaev E.M. Ocherki toponimiki [Essays on toponymy]. Moscow, 1974. (In Russ.).
19. Murzaev E.M. Slovar'narodnykh geograficheskikh terminov [Dictionary of folk geographical terms]. Moscow, 1984. (In Russ.).
20. Nadzhip E.N., Blagova G.F. Tyurki yazyk [Turkic language]. Yazyki mira. Tyurkskiye yazyki [Languages of the world. Turkic languages]. Moscow, 1997. Pp. 126—138. (In Russ.).
21. Pozdeev V.V. Toponimika Yuzhnogo Urala: istoriko-toponimicheskiy slovar' [Toponymy of the Southern Urals: historical-toponymic dictionary]. Chelyabinsk, 2013. (In Russ.).
22. Popov A.I. Iz istorii leksiki yazykov Vostochnoy Evropy [From the history of the vocabulary of the languages of Eastern Europe]. Leningrad, 1957. (In Russ.).
23. Reki Chelyabinskoy oblasti [Rivers of the Chelyabinsk region]. Available at: http:www.geoguides. ru>guide-502.html, accessed 25.02.2018. (In Russ.).
24. Zhizn' Kazanskikh tatar v Tsarskoy Rossii. XVIII vek [Life of Kazan Tatars in Tsarist Russia. XVIII century]. Istoricheskiy document [Historical document]. Available at: http://history-doc.ru/zhizn-kazanskix-tatar-v-carskoj-rossii-xviii-vek/ (In Russ.).
25. Russko-bashkirskiy slovar' vodnykh ob"yektov Respubliki Bashkortostan [Russian-Bashkir Dictionary of Water Bodies of the Republic of Bashkortostan]. Ufa, 2005. (In Russ.).
26. Sattarov G.F. Pochemu tak nazvany? Toponimy Tatarstana [Why are they so named? Toponyms of Tatarstan]. Kazan, 1971. (In Tatar).
27. Sevortyan E.V. Etimologicheskiy slovar' tyurkskikh yazykov. Obshchetyurkskiye i mezhtyurkskiye os-novy na glasnye [Etymological dictionary of Turkic languages. Common Turkic and inter-Turkic bases on vowels]. Moscow, 1974. (In Russ.).
28. Sergievskiy M.V. Toponimiya Bessarabii i yeyo svidetel'stvo o protsesse zaseleniya territorii [Toponymy of Bessarabia and its certificate of the process of settling the territory]. Izvestiya Akademii nauk. Otdeleniye literatury i yazyka [News of the Academy of Sciences. Department of Literature and Language], 1946, vol. 5, iss. 4, pp. 333—350. (In Russ.).
29. Serebrennikov B.A., Gadzhieva N.Z. Sravnitel'no-istoricheskaya grammatika tyurkskikh yazykov [Comparative-historical grammar of the Turkic languages]. Moscow, 1986. (In Russ.).
30. Slovar' bashkirskogo yazyka v 2 t. T. I: A — M [Dictionary of the Bashkir language in 2 vol. Vol. I: A — M]. Moscow, 1993. (In Bashkir).
31. Slovar' toponimov Respubliki Bashkortostan [Dictionary of Toponyms of the Republic of Bashkortostan]. Ufa, 2002. (In Russ.).
32. Saussure de F. Kurs obshchey lingvistiki [The course of general linguistics]. Moscow, 1933. (In Russ.).
33. Tenishev E.R. (ed.). Sravnitel'no-istoricheskaya grammatika tyurkskikh yazykov. Morfologiya [Comparative-historical grammar of Turkic languages. Morphology]. Moscow, 1988. (In Russ.).
34. Starostin A.N. K voprosu o rekonstruktsii sotsial 'nogo oblika imamov Urala v dorevolyutsionnyy period [On the reconstruction of the social appearance of the Imams of the Urals in the pre-revolutionary period]. Available at: http://www.idmedina.ru/books/materials/rmforum/4/starostin.htm, accessed 25.02.2018. (In Russ.).
35. Tolstoy N.I. Slavyanskaya geograficheskaya terminologiya: semasiologicheskiye etyudy [Slavic Geographical Terminology: Semasiological Etudes]. Moscow, 1969. (In Russ.).
36. Toponimika Kazakhstana: entsiklopedicheskiy spravochnik [Toponymy of Kazakhstan: encyclopaedic reference book]. Almaty, 2010. (In Russ.).
