CC BY
531
УДК 008:316.34
Н.В. Тищенко
ТЮРЕМНАЯ СУБКУЛЬТУРА: ПОНЯТИЕ, ХАРАКТЕРИСТИКА, ОСОБЕННОСТИ
Предлагается определение понятия тюремная субкультура, выявляются основные характеристики и специфика взаимодействия тюремной субкультуры с доминирующей культурой в условиях современного российского общества. Критическому осмыслению подвергаются теории, сопоставляющие тюремную субкультуру с архаичной культурой, и указываются принципиальные различия между ними. Выявляются способы интерпретации ценностей массовой культуры посредством смыслов и значений тюремной субкультуры. В результате выявляются три аспекта распространения влияния тюремной субкультуры на современную отечественную культуру и намечаются пути преодоления этого влияния.
Тюремная субкультура, ценности тюремной субкультуры, архаичная культура, массовая культура, криминализация
N.V. Tishchenko PRISON CULTURE: THE CONCEPT, CHARACTERISTICS, AND FEATURES
The article presents a definition of the prison subculture, identifies the main characteristics and distinguishing features of interaction between the prison subculture and the dominant culture in the modern Russian society. Critical understanding is provided for the theories comparing the prison subculture with archaic culture, and identifying their fundamental distinctions. Explanation is given to the differences between the processes of criminalization of culture and spreading the influence of the prison subculture in Russia, as an example with a strong influence of the prison subculture, and Latin America, where criminal culture is dominating. Methods for interpreting the values ofpopular culture through the meanings and values of the prison subculture are identified. Three aspects of the spreading influence of the prison subculture on the contemporary national culture have been identified, and ways for overcoming this influence have been outlined.
Prison subculture, values of the prison subculture, archaic culture, popular culture, criminalization
М. Фуко в работе «Надзирать и наказывать» с некоторой иронией и скепсисом замечает: «Очевидность» тюрьмы, с которой нам так трудно расстаться, основывается, прежде всего, на том,
что она - простая форма «лишения свободы». Как же тюрьме не быть преимущественным средством наказания в обществе, где свобода - достояние, которое принадлежит равным образом всем и к которому каждый индивид привязан «всеобщим и постоянным» чувством?» [9]. Если М. Фуко констатировал наличие в культуре XX века устойчивого восприятия пенитенциарной системы как необходимой процедуры наказания, то в XXI веке неотъемлемыми и очевидными становятся социальные и культурные последствия лишения свободы. С большой долей вероятности можно констатировать наличие и в повседневной культуре, и в общественной риторике эффекта «привыкания» к явлениям, связанным с тюремной субкультурой. Ценности, модели поведения, способы субъективизации, языковые формы тюремной субкультуры воспринимаются как должное, как неотъемлемая часть общественной жизни и индивидуальных стратегий. Места лишения свободы, изоляция, надзор, режим -эти понятия стали распространенными выражениями, используемыми в качестве метафоры для определения характера процессов и явлений общественной жизни. Возникает парадоксальная ситуация: места лишения свободы воспринимаются как явно негативное, дискриминационное явление, но нормы и правила тюремной субкультуры присутствуют на сегодняшний день в большинстве сфер деятельности людей, например в искусстве, языке повседневного общения, способах взаимодействия между людьми, жизненных ценностях. Границы между местами лишения свободы и остальным обществом размываются, но это ведет не к гуманизации отношения к осужденным и улучшению условий содержания, а к проникновению норм тюремной субкультуры в повседневную жизнь и культуру в целом. Целью статьи является концептуализация проблемы влияния ценностей тюремной субкультуры на различные сегменты социальной и культурной жизни современной России.
Распространению и «вживлению» в культуру ценностей тюремной субкультуры способствуют такие негативные явления, как рост преступности, нестабильность экономической и социальной системы. В России процесс распространения влияния тюремной субкультуры на доминирующую культуру интенсифицирован частотой периодов нестабильности - неустойчивость политических, экономических элит провоцирует потребность в поиске максимально простой картины мира и эффективной системы объяснения, в качестве которой и выступает мифология тюремной субкультуры. Связь между тюремной субкультурой и архаичными обществами прослеживается как на уровне аналогий между ритуалами, отношением к слову, так и на уровне внутренней социальной дифференциации. На схожесть между трехкастовостью тюремного сообщества («авторитеты и связанные с ними касты», «мужики - осужденные, не имеющие криминального прошлого», «опущенные») и трехуровневой системой первобытных обществ («дифференцированная знать», «крестьяне», «рабы и изгои») обратил внимание в очерках о тюремной субкультуре Л. Клейн. Он указывает не только на смысловое и символическое сходство архаичного общества и тюремной субкультуры, но и на наличие внутренних структурных совпадений [6]. Подобное сходство может служить, в том числе, и объяснением устойчивости и распространенности ценностей тюремной субкультуры в обыденной жизни. Повседневная жизнь тяготеет к рутинизации, повторяемости и антирефлексивности (восприятию происходящего как данности), некритичности и долженствования (повседневная жизнь насыщена однотипными приказаниями, организующими жизнь индивида, - есть, спать, гулять и пр.). Именно эти черты характерны и для архаичной культуры, и для тюремной субкультуры как вариант модификации и экстраполирования архаики в современной культуре. Поэтому на уровне повседневной жизни ценности тюремной субкультуры достаточно легко утрачивают негативную моральную оценку и возводятся в ранг должного. При наличии достаточно большого числа «тюремного населения» в сравнении с общим числом россиян распространение ценностей тюремной субкультуры становится симптоматичным и узнаваемым процессом.
Однако между структурами тюремной субкультуры и архаичной культуры существует принципиальное отличие, которое большинство исследователей не фиксируют, - стабильность, консервативность представлений архаичной культуры в тюремной субкультуре утрачивает свое значение и трансформируется в своеобразную симуляцию. Выполнение тех или иных предписаний, следование правилам не ведет к поддержанию равновесия социальной структуры, сохранению статуса и т.д. В результате тюремная субкультура больше соответствует структуре постмодернового общества, характеризующегося дискретностью социальных связей, «двойным кодированием» или «поликодированием» смыслов и значений, интерпретативной поливалентностью [4].
Для того, чтобы выявить соответствие между тюремной субкультурой и культурой постмодерна, необходимо дать четкое развернутое определение самого понятия «тюремная субкультура» и непосредственно связанного с ним понятия «ценности тюремной субкультуры». Тюремная субкультура является разновидностью криминальной субкультуры, сформированной в местах лишения свободы. Ряд исследователей полагают, что тюремная субкультура представляет собой явление, которое 230
возможно только в изолированных социальных пространствах тюрьмы, лагеря, каторги и т.д.: «тюремная субкультура существует только в рамках закрытого мира исправительных колоний, каторги и тюрем, опирается на жесткую социальную иерархию, сложившуюся среди осужденных, и управляется довольно консервативными нормами и ценностями, которые в неизменном виде могут существовать многие десятилетия» [1]. Однако можно констатировать, что в современной российской культуре ценности и нормы поведения тюремной субкультуры преодолели барьеры пенитенциарных учреждений и стали неотъемлемой частью легитимных социальных и культурных практик. Наблюдаются активная эскалация тюремной субкультуры в свободное общество и приобщение к ней не только иных маргинальных субкультур (наркозависимые, страдающие алкоголизмом, маргинальные молодежные субкультуры), но и традиционно лояльных к официальной культуре групп.
Исследователи, признавая факт распространения тюремной субкультуры в российском обществе, связывают этот процесс с явлением криминализации населения. Чем более распространены в обществе различные типы преступлений и правонарушений, тем более криминализировано общество и тем активнее в культуре используются установки тюремной субкультуры [3]. Однако можно предположить, что процесс распространения ценностей тюремной субкультуры и «криминализация» не совпадают полностью. Во-первых, криминализация общества - это явление социального и правового порядка, а распространение тюремных ценностей - культурного. Но самое принципиальное различие заключается в том, что криминализация (то есть масштабное распространение криминального поведения) не подразумевает влияние ценностей тюремной субкультуры. Существуют государства, где достаточно высок процент правонарушений (например, уровень уличной преступности в странах Латинской Америки), но в принципе отсутствует такое явление как тюремная субкультура. Процесс распространения ценностей тюремной субкультуры связан с наличием в культуре определенного ценностного отношения к самому институту наказания («тюрьме», «колонии», «зоне», «лагерю» если определять его посредством повседневной риторики). В культурах с высоким уровнем именно «криминализации культуры» (например, странах Латинской Америки) места лишения свободы интерпретируются как «преграда», прерывающая криминальную деятельность, которую необходимо «преодолеть». Отсюда в этих странах такое большое число массовых побегов и беспорядков в местах лишения свободы (одним из последних примеров могут служить беспорядки, вспыхнувшие в тюрьме в мексиканском штате Тамаулипас). Осужденные таким образом пытаются вернуться к привычному для них криминальному образу жизни, т.к. места лишения свободы не интерпретируются в этой культуре как пространство, способствующее повышению или укреплению криминального статуса. Именно поэтому в странах Латинской Америки возможны такие примеры как организованные властями поджоги тюрем, когда в огне погибает большинство тюремного населения: таким образом, официальная власть не только уничтожает представителей криминала, но и указывает на бессмысленность самого института наказания. Сложность борьбы с криминалом в таких государствах, как Мексика, Бразилия, Гондурас, заключается в том, он стал частью повседневной жизни и связан с характерным для этого региона культом бедности, преодолеть который не в состоянии даже правительственные социальные программы [11]. В России, где имеет место влияние тюремной субкультуры, места лишения свободы интерпретируются как социальные пространства, способствующие повышению социального статуса и приобретению уникального опыта. Пребывание в местах лишения свободы не означает прерывание криминального опыта, а, напротив, способствует его расширению и трансформации в более важный - тюремный опыт. В условиях российского общества тюремная субкультура стала доминантной для криминальной субкультуры, а затем распространилась и на другие сегменты социальной и культурной жизни.
Под ценностями тюремной субкультуры необходимо понимать обобщенные представления о должном, которые направлены на поддержание отношений между индивидами в местах лишения свободы. Наличие ценностей в любой субкультуре означает наличие определенного мировоззрения и моделей поведения, так как ценность подразумевает «осмысленное отношение субъекта к объекту» [2]. Отличительной характеристикой ценностей тюремной субкультуры является то, что их формирование происходило в условиях противостояния двух взаимосвязанных между собой систем ценностей: официальной, выраженной режимными правилами и культурой администрации пенитенциариев, и ценностей гражданского общества. Особенности мест лишения свободы (такие как изоляция, ограничение свободы перемещения, действия, выбора общения, темпоральные ограничения) стали причиной формирования ценностного ряда, номинально использующего ценности доминантной культуры, но предлагающего иную систему интерпретации ценностей. Для современной массовой культуры характерен следующий набор базовых ценностей: 1) жизненный комфорт (как духовный, так и физический); 2) социальная стабильность; 3) личностный успех [7], которые выражаются «мас-
совой социальной мифологией, упрощающей сложную систему ценностных ориентацией человека и многообразие оттенков миропонимания до элементарных дуалистичных оппозиций» [8]. В интерпретации тюремной субкультуры эти ценности, сохраняя свою форму, реализуются через практики, нарушающие законы, и противоречащие моральным установкам. В условиях современной культуры тюремная субкультура адаптировала свои установки к ценностям массовой культуры. Ценность жизненного комфорта приобретает в тюремной субкультуре утрированные физические характеристики и выражается в поощрении «циничного отношения к женщине и половой распущенности, поощрении низменных инстинктов и любых форм асоциального поведения» [5]. Поддержание социальной стабильности трансформируется в тюремной субкультуре в систему жесткой сегрегации, выраженной в системе каст, и сопровождается такими моделями поведения, как «нечестность и двуличное отношение к представителям других каст и другим субкультурам, паразитизм, эксплуатация представителей «низших каст», глумление над ними, обесценивание результатов человеческого труда» [5]. Идея личностного успеха выражается в гиперболизации авторитета отдельных индивидов и связана с такими нормами поведения в тюремной субкультуре как «попрание прав личности, выражающееся в агрессивном, жестком и циничном отношении к «чужим», слабым и беззащитным, отсутствие чувства сострадания к людям, в том числе и к «своим», неуважение прав собственников, выражающееся в кражах и хищениях» [5].
Таким образом, можно сделать следующие выводы: распространение влияния тюремной субкультуры на отечественную культуру связано с тремя аспектами: историческим, социальным, культурным. Во-первых, в отечественной культуре исторический опыт не связывает тюрьму, исправительную систему с понятиями законности и справедливого наказания. В России опыт соотнесения тюремного наказания и законности вторичен в сравнении с опытом соотнесения тюрьмы с такими понятиями как «произвол власти» или «превратности судьбы». Кроме того, появление тюрем исправительного типа (пенитенциариев) в России не инициировалось общественными деятелями, организациями, населением, а было исключительно решением официальных властей а, следовательно, изначально пенитенциарии были помещены в чуждую им социальную, экономическую и культурную среду.
Во-вторых, социальный аспект влияния тюремной субкультуры определяется соотношением численности осужденных с общим количеством населения. По данным различных исследователей, общественных фондов, в России в XX веке были периоды, когда каждый 4-й мужчина имел опыт лишения свободы [10]. Но самое главное, что способствовало интенсивному влиянию тюремной субкультуры на отечественную культуру, - это социальная диффузия тюремного населения. В местах лишения свободы оказываются представители самых различных социальных групп, которые в условиях барачной системы содержания не отделены от уголовных преступников. Основной момент, на котором концепция тюремного населения, предложенная М. Фуко, теряет свою объяснительную способность на примере России, - это социальная характеристика. Фуко пишет о тюремном населении как достаточно устойчивой социальной группе, с помощью которой в обществе утверждается идея наказания [9]. В России эта группа распылена, рассредоточена по всей социальной системе, что способствует масштабному распространению ценностей тюремной субкультуры.
В-третьих, культурный аспект влияния тюремной субкультуры связан с тем, что нормы тюремной субкультуры, не подвергаемые рефлексии и критическому анализу, стали частью повседневной культуры. Нормы и ценности тюремной субкультуры являются органичной составляющей повседневного языка, традиций, принципов взаимодействия. Одновременно нормы тюремной субкультуры проникли в профессиональные субкультуры, приведя к дегенерации профессиональных ценностей и искажению профессиональной деятельности (армия, полиция, строительство). И последнее проявление культурного аспекта - образы и ценности тюремной субкультуры становятся частью современных литературных текстов и кинотекстов, в которых они не осуждаются, а представляются наиболее эффективной стратегией выживания и достижения цели.
Для эффективного преодоления влияния тюремной субкультуры необходим целый комплекс мер, включающий кардинальное изменение отношения к тюремной субкультуре, к исправительным учреждениям со стороны и официальных властей, и граждан. Условно комплекс мер можно разделить на три направления: 1) реформирование государственной политики в сфере наказания, включающей изменения принципов наказания и способов осуществления наказания; 2) реформирование институтов гражданского общества, связанных с правозащитной деятельностью; 3) внесение существенных изменений в деятель-232
ность таких структур гражданского общества, как образовательная система, средства массовой информации, направленных на нивелирование влияния тюремной субкультуры.
ЛИТЕРАТУРА
1. Добреньков В.И. Фундаментальная социология: в 15 т. Т. 11. Культура и религия / В.И. Добреньков, А.И. Кравченко. М.: ИНФРА-М, 2007. 1104 с.
2. Каган М.С. Философская теория ценности / М.С. Каган. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. 205 с.
3. Клейменов М.П. Криминализация общества в России: культурологический аспект / М.П. Клейменов // Преступность и культура. М.: Криминологическая ассоциация, 1999. С. 19-23.
4. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? / Ж.-Ф. Лиотар // Ad Marginem 93: ежегодник. М: Ad Marginem, 1994. С. 303-323.
5. Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная субкультура) / В.Ф. Пирожков. Тверь: ИПП «Приз», 1994. 135 с.
6. Самойлов Л. Этнография лагеря / Л. Самойлов // Советская этнография. 1990. № 1. С. 96-108.
7. Тульчинский Г.Л. Свобода и смысл / Л. Г. Тульчинский // Новый сдвиг гуманитарной парадигмы. Lewiston-Queenston-Lampeter: The Edwin Mellen Press, 2001. 483 с.
8. Флиер А.Я. Массовая культура и ее социальные функции / А.Я. Флиер // ОНС: Общественные науки и современность. 1998. №6. С. 138-148.
9. Фуко М. Надзирать и наказывать / М. Фуко. М.: Ad Marginem, 1999. 482 с.
10. Центр содействия реформам уголовного правосудия Тюрьма и воля [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.prison.org (дата обращения: 19.04.2013).
11. Chioda L., de Mello J.M.P., Soares R.R. Spillovers from Conditional Cash Transfer Programs: Bolsa Familia and Crime in Urban Brazil. IZA Discussion Papers, Institute for the Study of Labor. 6371. 2012. URL: http://ftp.iza.org/dp6371.pdf
Тищенко Наталья Викторовна - NataliaV. Tishchenko -
кандидат культурологии, доцент кафедры Ph. D., Associate Professor
«Культурология» Саратовского государственного Department of Culturology
университета имени Гагарина Ю.А. Yuri Gagarin State Technical University of Saratov
Статья поступила в редакцию 15.03.13, принята к опубликованию 20.05.13
