CC BY
93
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2014. №1(35)
УДК 821.112.2
ТВОРЧЕСТВО ДАНИЭЛЯ КЕЛЬМАНА В НАБОКОВСКОЙ
ПЕРСПЕКТИВЕ
© Ю.К.Казакова
Статья раскрывает особенности рецепции традиций письма В.Набокова в творчестве современного австрийского писателя Даниэля Кельмана. Особое внимание автор статьи уделяет вопросу взаимодействия действительной и альтернативной реальности в романах писателя. В статье подчеркиваются некоторые сюжетные и мотивные аналогии романов «Время Малера» и «Последний предел» с произведениями В.Набокова.
Ключевые слова: Владимир Набоков, виртуальная реальность, «Время Малера», Даниэль Кель-ман, «Последний предел».
В произведениях современных писателей реальность зачастую создается искусственно, за счет появления иллюзорных смыслов и значений, образовывая виртуальное пространство. Виртуальность, сопряженная с философской традицией осмысления бытия и реальности, является значимым фактором развития культуры и не просто средством трансформации объективной действительности, но в первую очередь источником новой мифологии в современном мире. Подвергая сомнению достоверность течения времени и личной идентичности, писатели смешивают пласты действительной и альтернативной реальности.
Поэтическая система В.Набокова обладает притягательной силой для литераторов, поскольку многочисленные смыслы, зашифрованные писателем как в языковой материи произведений, так и в сюжетно-композиционной структуре романов, позволяют его «последователям» в «набо-ковской перспективе» представить на суд читателя модель событий любого повествования, реализующихся в оппозиции реальное / нереальное. В настоящей статье ставится задача показать, что учет рецепции творчества В.Набокова одним из самых известных немецкоязычных авторов «новой волны» Даниэлем Кельманом позволяет перевести обсуждение его идеостиля в иную плоскость.
Наиболее любопытными в этом русле представляются отражающие многие метаморфозы традиционных и новаторских философских направлений XX века проблема вымысла и концепция реальности Кельмана. Будучи насквозь знаковой, виртуальная реальность Даниэля Кельмана представляет собой ключевую характеристику мироощущения писателя. В ней непостижимым образом сочетаются неисчерпаемость и недостижимость тематических узоров и поиск границ между реальностью и вымыслом.
В одной из рецензий к новому роману писателя «F», вышедшему в сентябре 2013 года, К.Кропоткин признает Кельмана блестящим создателем «ярких и холодных шахматных партий, изложенных с вольностью безусловно зрелого мастера», что для него, как для современного философа в литературе, вполне органично [1]. «Шахматная» тема, отмеченная в романах Кель-мана многими критиками, безусловно, узнается в литературоведении как набоковская. Среди главных типологических признаков набоковского мира действительности Е.П.Ухова выделяет стереоскопичность точек зрения на текст, поиск истины, неомифологизм, насыщенную интертекстуальность и постмодернистский дисбаланс как между текстом и реальностью, так и между реальным и воображаемым. Немаловажное значение в художественной парадигме произведений писателя имеют пародийность и ироничность, игра автора с читателем, свободная трансформация элементов различных культур, наличие цитатных коллажей и множества комментариев [2].
Даниэль Кельман, по своему собственному признанию, продолжает в своем творчестве традиции письма, заданные великим русским писателем Набоковым [3]. Совершенно не стесняясь открытого подражания, Кельман выносит в качестве эпиграфа к роману «Последний предел» («Der fernste Ort», 2001, рус. пер. 2003) цитату русского классика «А он уже не дышал. Он ушел - в какие сны - неизвестно» как основной мотив ирреальности [4]. Все происходящее в романе выглядит настолько призрачно, вымышленным, что читателю, как и главному герою, сам сюжет кажется в один момент тривиальным сном. Главный герой романа, страховой агент Юлиан, уходя от ответственного доклада во время серьезной командировки, внезапно воображает себя совершенно лишним в этом мире и имитирует собственную смерть, сбегая в никуда. Странная кол-
Ю.К.КАЗАКОВА
лизия надежды на новую жизнь с формулой безысходности рождается у него в связи с неудавшейся еще в детстве и закончившейся окончательным крахом в зрелом возрасте попыткой найти компромисс во взаимодействии с внешним миром. На протяжении всего романа героя любопытным образом преследуют воспоминания, то данные в виде отдельных стихийных эпизодов (детство, отрочество), то органично вписанные в повествование как часть сюжетной композиции. Память Юлиана постоянно цепляется за его прошлое. Прорываясь в настоящее, она неотделима от сознания и не просто воспринимает мир, но и создает его. Этим писатель вновь обращает наше внимание на задачи человеческой памяти, которым Набоков придавал столь колоссальное значение в каждом своем произведении [5].
Роман Даниэля Кельмана «Последний предел», определенный критиками как философский триллер, настраивает читателя на волну набоков-ской «Ultima Thule», упоминание о которой есть и в самом тексте романа: «Туле, - объясняла учительница немецкого, - раньше так называли самую отдаленную часть земли. Ultima Thule, последний предел. В наше время Туле отождествляют с Норвегией, вы знаете, где находится Норвегия? На географических картах неизведанные земли помечали надписью «Hic sunt dragones», что значит «Здесь живут драконы», но сегодня в это уже никто не верит, драконов не существует и все земли исследованы» [4: 23]. Подобно многим русским романам Набокова, в которых автор довольно часто выстраивает роман скорее как расширенную новеллу, действие происходит вокруг центрального персонажа.
Ориентация Кельмана на Набокова, особенно на ранние его произведения, изданные на русском языке, заметна не только в «Последнем пределе». В романе «Время Малера» («Mahlers Zeit», 1999, рус. пер. 2004) действие также сосредоточено вокруг центрального героя, в данном случае ученого, неожиданно во сне разгадавшего не просто физическую природу времени, а загадку мироздания в целом. Подтверждая тезисы, заявленные в книге «Империя N. Набоков и наследники», автор статьи, посвященной преемственности в современной постмодернистской литературе творческого метода Набокова, Ф.Двинятин обращается именно к роману Кель-мана «Время Малера». Отмечая высокие литературные достоинства романа, отличающие текст от стандартной мимикрии, исследователь видит сходство с «Защитой Лужина» или «Изобретением Вальса» уже в самой структуре названия произведения, построенном на общем «обманном» принципе Набокова. Генетивная ономастика на-
звания «Время Малера» несет смысл времени как физической или даже метафизической величины, а вовсе не эпохи, не композитора Густава Малера, как может показаться читателю изначально, а некого Малера, обычного рядового гражданина. Более того, читатель не может не заметить прием раздвоенного повествования, когда одна линия уводит к детству и юности героя (копируя такие биографические романы Набокова, как «Защита Лужина», «Подвиг», «Дар»), а другая является отсылкой к его настоящему, к безуспешным попыткам достучаться со своим гениальным открытием хотя бы до кого-нибудь. В качестве дополнительного аргумента подражания характерным набоковским ходам исследователь приводит сходство романов не только на уровне всевозможных повторов и перекличек (совпадения снов у героя и его друга, пролетающие мимо героев в особых обстоятельствах таинственные насекомые, возвращающаяся тема разбитого фонаря и др.), но и на уровне сюжета [6: 442]. Важным для проведения параллелей является сюжет, построенный, как уже упоминалось выше, в типологических характеристиках набоковского письма. Задуманный как история неудачи в формате детективной интриги, он обставлен целым множеством очень характерных для Набокова деструктивных и фальшивых совпадений. Вновь актуальным для исследователей становится вопрос о долевом равновесии вымысла и реальности в произведении Кельмана. Главный герой по ходу действия романа периодически испытывает острое ощущение déjà vu: «...да, когда-то он уже сюда заходил. Вместе с тем, ему казалось, что он находится в другом месте, в кровати, далеко за пределами времени и пространства» [7: 198]. Его часто охватывает вызывающее головокружение чувство нереальности происходящего: «и почудилось, что когда-то он уже сидел здесь или, по меньшей мере, уже видел себя сидящим здесь, что точно такая сцена уже проигрывалась и что вот-вот выяснится, когда это было, еще немного.» [7: 159]. Зыбкость происходящего, ирреальность событий и достоверность сновидений так и не дают читателю однозначно понять, на какой из сторон этого мира развивается основное действие.
Реальность, в которой слились воедино фантастика и экзистенциальность, признается в творчестве Кельмана не только отечественными, но и зарубежными литературоведами истинно набоковской. Писатель воплощает в романе одну из главных семантических систем Набокова, столь характерную для культуры и науки XX века - серийность, представление о возможном существовании других миров и релятивность ис-
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
тины. Искусное переплетение современности и истории, действительности и легенды позволяет критикам называть Кельмана «маленьким немецким Набоковым» [3]. Переосмысливая в сатирической манере классические литературные формы, писатель умело комбинирует в художественных образах своих персонажей необычайную философичность и безудержный авантюризм. Сочетание остроумия и легкости, которым Кельман мастерски украшает каждый свой роман, заставляет поневоле восхищаться умением автора создавать в своих текстах граничащую с иллюзией действительность. Изящество, с которым персонажи Кельмана балансируют на границе вымышленного и реального миров и покидают последний так непринужденно и неожиданно, естественным образом вписывается в концепцию виртуальной реальности, выбранную автором как продолжение художественных идей В.Набокова.
Важнейшей характеристикой реальности Кельмана можно назвать ее полярность, заключающуюся в первую очередь в истинности и ложности самой реальности. Вслед за Е.М.Шас-тиной, мы полагаем, что мировая литература значительно обогащается великими произведениями именно благодаря «духовному синтезу Запада и Востока», в данном случае - синергии русской и австрийской литературных традиций, чему в западноевропейской литературе последних десятилетий найдется немало примеров [8].
Ассимилируя черты серьезного и массового искусства, Кельман предлагает свой альтернативный, австрийский аналог того мифологического реализма, который особенно ярко воплощается в латиноамериканской прозе XX века. Работая в русле востребованной в современном
австрийском романе стратегии ремифологиза-ции, Даниэль Кельман абсорбирует в своем творчестве не только авторскую манеру Набокова, но и наиболее актуальные черты немецкоязычного повествования рубежа XX-XXI веков.
1. Кропоткин К. Главные книги. Buchmesse - 2013 / К.Кропоткин // Тематический портал «СНОБ» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:/www.snob.ru/profile/7999/blog/66503#commen t_662571.
2. Ухова Е.Ю. Проблема художественной реальности в теоретико-литературном наследии В.Набокова: дис. ... канд. фил. наук / Е.Ю.Ухова. -Москва, 2004. - 160 с.
3. Вайц В. Год культуры Германии в России. 15.07.2004 / В.Вайц [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:/www.dw.de/год-культуры-германии-в-россии/а-1268807.
4. Кельман Д. Последний предел: Романы / Кель-ман Д. Пер. с нем. А.Кацуры, В.Ахтырской. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 336 с.
5. Ухова Е.Ю. Призма памяти в романах Владимира Набокова / Е.Ю.Ухова // Вопросы литературы. -2003. - №4. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/voplit/2003/4/ uhov.html.
6. Двинятин Ф. Империя N. Набоков и наследники / Ф.Двинятин; под ред. Ю.Левинга, Е.Сошкина. -СПб.: Новое литературное обозрение, 2006. -544 с.
7. Кельман Д. Время Малера: Роман, рассказы / Кельман Д. Пер. с нем. А.Кацуры. - Спб.: Азбука-классика, 2004. - 256 с.
8. Шастина Е.М. Рецепция китайской культуры в поэтике Элиаса Канетти / Е.М.Шастина // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. - №8 (26), в 2-х ч. - Ч.11. -С.200 - 205.
NABOKOV'S ASPECT IN DANIEL KEHLMANN'S NOVELS
Yu.K.Kazakova
The article explores the main peculiarities of V.Nabokov's writing style which found reflection in the novels of the young modern Austrian writer Daniel Kehlmann. Special attention is paid to the phenomenon of virtuality, in particular its interrelation with the objective reality. The author also draws plot and subject parallels between Nabokov and Kehlmann's works and focuses the reader's attention on the novels «Mahlers Zeit» and «Der fernste Ort».
Key words: Daniel Kehlmann, «Der fernste Ort», «Mahlers Zeit», virtual reality, Vladimir Nabokov.
i. Kropotkin K. Glavnye knigi. Buchmesse - 2013 / K.Kropotkin // Tematicheskij portal «SNOB» [E'-lektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http:/www.snob.ru/pro-
file/7999/blog/66503#comment_662571. (In Russian)
2. Uxova E.Yu. Problema xudozhestvennoj real'nosti v teoretiko-literaturnom nasledii V.Nabokova: dis. ... kand. fil. nauk / E.Yu.Uxova. - Moskva, 2004. - 160 s. (In Russian)
3. Vajc V. God kul'tury Germanii v Rossii. 15.07.2004 / V.Vajc [E'lektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa:
Ю. К. КАЗАКОВА
http:/www.dw.de/god-kul'tury-germanii-v-rossii/a-1268807. (In Russian)
4. Kel'man D. Poslednij predel: Romany / Kel'man D. Per. s nem. A.Kacury, V.Axtyrskoj. - SPb.: Azbuka-klassika, 2004. - 336 s. (In Russian)
5. Uxova E.Yu. Prizma pamyati v romanax Vladimira Nabokova / E.Yu.Uxova // Voprosy literatury. -2003. - №4. [E'lektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://magazines.russ.ru/voplit/2003/4/uhov.html. (In Russian)
6. Dvinyatin F. Imperiya N. Nabokov i nasledniki / F.Dvinyatin; pod red. Yu.Levinga, E.Soshkina. -
SPb.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2006. - 544 s. (In Russian)
7. Kel'man D. Vremya Malera: Roman, rasskazy / Kel'man D. Per. s nem. A.Kacury. - Spb.: Azbuka-klassika, 2004. - 256 s. (In Russian)
8. Shastina E.M. Recepciya kitajskoj kul'tury v poe'tike E'liasa Kanetti / E.M. Shastina // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. Tambov: Gramota, 2012. - №8 (26), v 2-x ch. - Ch.II. - S.200 - 205. (In Russian)
Казакова Юлия Константиновна - старший преподаватель кафедры основ межкультурных коммуникаций Казанского Федерального Университета.
420008, Россия, Казань, ул. Кремлевская, д.18. E-mail: [email protected].
Kazakova Juliya Konstantinovna - senior lecturer, the Department of Foundations of Cross-cultural Communication, Kazan (Volga Region) Federal University.
18 Kremlyovskaya Str., Kazan, 420008, Russia. E-mail: [email protected].
Поступила в редакцию 11.03.2014
