27УДК 159.99
DOI 10.24412/2713-1831-2022-3-36-50
ЦВЕТЫ И ЧЕЛОВЕК:
КУЛЬТУРНЫЕ, ЭКОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
КОПЫТИН Александр Иванович
доктор медицинских наук, профессор кафедры психологии Санкт-Петербургской академии последипломного педагогического образования, Санкт-Петербург, Российская Федерация
Аннотация. Сегодня государственная и международная политика поддерживает использование природной среды в качестве значимого фактора укрепления здоровья [25]. Стало очевидным, что более активное использование разного рода взаимодействий людей с природой может способствовать обновлению общественного здравоохранения. В данной статье цветы рассматриваются с точки зрения полидисциплинарного экогумани-тарного подхода, с учетом экологических, культурных, эстетических и экопсихологических аспектов, как неотъемлемая часть природной и культурной экологии и как жизненно важный ресурс здоровья населения планеты.
Ключевые слова: цветы, красота, эстетический отклик, эстетическая ответственность, экопоэзис, природоцен-трированная арт-терапия, садоводческая терапия, субъектификация, экологическое сознание.
Введение
Цветы являются неотъемлемой частью культуры, вобравшей в себя богатое наследие человеческого опыта в его тесной связи с миром природы. Значимость отношений человечества с цветами выходит далеко за рамки его интересов в получении материальной выгоды и затрагивает также эстетические, эмоциональные и духовные потребности. Склонность человека к сбору и выращиванию цветов, созданию из них различных украшений, а также использование цветов в лечебных и духовных практиках можно рассматривать как выражение универсальной человеческой потребности в сохранении и укреплении связей с природой.
Наши отношения с цветами характеризуются взаимностью: мы не только получаем от них «дары» красоты, целебных и питательных качеств, но и заботимся о них: «С эволюционной точки зрения цветущие растения как вид используют, наряду с другими, стратегию привлечения внимания людей в целях
своего роста и размножения, точно так же как они привлекают насекомых с помощью нектара и пыльцы. Таким образом растения используют свои эстетические характеристики для вовлечения людей в круг своих интересов» [7, р. 7].
В то время как наш интерес к цветам как подлинным шедеврам природы хорошо известен и проявляется в разные периоды истории, в связи с экологическим кризисом отношения с цветами приобретают новое качество и могут быть рассмотрены с позиций полидисциплинарного экогуманитарного подхода [11] с учетом экологических, культурных и экопсихологических аспектов. На протяжении многих веков цветы воспринимались как квинтэссенция жизни. Их красота и многие другие ценные качества, включая их способность пробуждать эротическую/сексуальную и эстетическую реакцию, являются основой «того яркого чувственно-эмоционального переживания, которое буквально «захватывает дух», заставляя нас остановиться и обратить внимание на то, что происходит в данный момент времени» [14, р. 9].
Цветы приглашают нас приблизиться к ним, чтобы полюбоваться ими и понюхать их, сорвать и посадить или полить их либо увековечить их как нечто ценное и имеющее большое значение. «Все эти виды взаимодействия с цветами делают их проводниками воплощенной эстетики. Ухаживая за цветами и наслаждаясь ими, мы в то же время, взаимодействуем с ними как ярким выражением природной жизни» [7, р. 7].
Наша эстетическая реакция на цветы становится отправной точкой для «эстетической ответственности», поддерживающей художественно-творческие инициативы, связанные с позитивным преобразованием мира» [10, р. 136-145], но не как преднамеренным навязыванием ему своей воли, а как актом поддержки, помогающим раскрыть свой потенциал тому, что стремится жить, аналогично тому, как образы появляются в искусстве и цветы распускаются, когда приходит время цветения.
«Эстетическая ответственность» по отношению к другим существам и Земле возникает в тесной связи с откликом на цветы и другие проявления природной красоты, при взаимодействии с разными формами жизни, выражает нашу потребность формировать жизненную среду так, чтобы она «имела смысл», была красивой и функциональной. Цветы приглашают нас преодолеть традиционное для эстетики противопоставление «выгоды» и «красоты», практичности и идеала и признать то, что прекрасные формы жизни одновременно являются также в высшей степени практичными и жизнеспособными.
Переживание красоты, возникающее в наших отношениях с цветами, может служить ориентиром в наших отношениях как с культурой, так и с природой. Красоту следует признать экологической категорией, связанной с яркими проявлениями жизни, экопоэзисом [11; 12; 14], экопоэтическим отношением человека к окружающему миру, к природе и культуре, выступающим важнейшим качеством и механизмом коэволюции и сотворчества человека и природы. Творческие акты, воспринимаемые с экопоэтической точки зрения, коренятся не столько в потребности индивидуального творческого самовыражения, сколько в потребности поддерживать разные формы и проявления жизни.
Экологическое представление о красоте не ограничивается сферой культурного опыта, тем, что присуще только человеку с его способностью к художественно-эстетической деятельности, но признает ее как универсальное свойство, присущее всему живому, частью которого мы все являемся. В то же время можно говорить о естественной красоте как проявлении природной жизни и красоте как части культурного бытия человека с его способностью эстетически реагировать на мир и организовывать его в соответствии со своими представлениями и опытом.
Красота в ее экологическом значении выражает способность разных форм жизни и экосистем продолжать свое существование, адаптироваться, справляться с разными трудностями и испытаниями, процветать и размножаться. Экологическое представление о красоте также признает те ограничения, которые присущи любому живому организму, в том числе цветам как форме природного бытия, связанной с определенным этапом в жизни растения, завершая который оно переходит затем на следующий этап, связанный с созреванием плодов и т. д.
Эротическая/сексуальная реакция на цветы и их красоту также является частью истории жизни на нашей планете, истории о том, как жизнь прокладывает свой путь перед лицом конечности существ ования любого живого организма, и о том, как жизнь продолжает и прославляет себя посредством актов творения. Цветок — орган семенного размножения покрытосеменных растений. Любой цветок имеет ограниченный в росте спороносный побег, приспособленный к образованию спор, гамет, а также к половому процессу, завершающемуся образованием плода с семенами. Исключительная роль цветка как особой морфологической структуры обусловлена тем, что в нем сочетаются все процессы бесполого и полового размножения. Цветок отличается от шишки голосеменных растений тем, что в результате опыления пыльца попадает на рыльце пестика, а не на семяпочку. Плод — видоизмененный в процессе двойного оплодотворения цветок; репродуктивный орган покрытосеменных растений, образующийся из цветка и служащий для формирования, защиты и распространения заключенных в нем семян.
Цветы в искусстве и духовной культуре
Цветы являются неотъемлемой частью человеческой культуры, представлены в искусстве и литературе, мифах и сказках, а также используются в качестве символов во всех мировых религиях. Цветам как символам духовной культуры придавалось важное значение на протяжении тысячелетий. Некоторые формы флориографии представлены в традиционных культурах Европы, Азии, Африки и Северной и Латинской Америки. Растения и цветы используются в качестве важных символов в Библии, в частности выступают символами любви в Песне Песней Соломона, служат эмблемой народа Израиля и грядущего Мессии. Лотос как символ занимает важное место в индуизме и буддизме. Большинство верховных богов Индии часто изображаются вместе с цветком лотоса. Изображение лотоса можно встретить в храмах, на древних фресках и барельефах.
В Японии существует давняя традиция создания цветочных композиций под названием «икебана», связанная с культивированием эстетического и духовного опыта, обретением внутреннего баланса и ясности сознания. «Икебана — одна из важнейших форм традиционного японского искусства, которая существует уже 600 лет. Слово икебана, которое состоит из слов «икеру» и Ь — сохранять жизнь) и «хана» (^ — цветок), означает «сохранять жизнь цветам», или буквально — «живые цветы». Это искусство также обозначают словом «кадо» (^ Щ или ^Щ), что означает «путь цветов». Икебана возникла в Китае и связана с буддийской традицией приношения красивых предметов в память об умершем, в основном в храмах. В VII веке официальный посланник Оно-но-Имоко привез из Китая в Японию одну из таких композиций из цветов и возложил ее на алтарь. Хотя икебана продолжала быть частью буддизма в Китае, в Японии она превратилась в особый вид искусства, выступив одной из примет интеграции буддизма в японскую культуру» [13, р. 33].
Икебана предполагает «человеческое вмешательство» в жизнь растений путем обрезки и размещении цветов в пространстве, выступающее формой взаимодействия человека с природой и позволяющее ему привести свою
жизнь в соответствие с законами природной жизни. Создание икебан можно интерпретировать как практику у-вэй, описываемую как «бездействие» в даосской традиции [13].
Цветок папоротника — традиционный древний мифический цветок, почитаемый в Восточной Европе, открывающий нашедшему его человеку тайны мироздания, дарующий ясновидение и способность защититься перед лицом нечистой силы. По славянским поверьям, папоротник цветет всего лишь одно мгновение — в канун дня Ивана Купалы (праздника летнего солнцестояния).
Цветочная символика представлена в готической архитектуре, особенно в соборах, в виде витражей готических роз. В период поздней готики окна-розетки напоминали цветок с лепестками, распускающимися из центра. Витражи окон такого шедевра готической архитектуры, как парижская королевская часовня Сент-Шапель, изображают сцены из Ветхого и Нового Заветов, кульминацией которых является Апокалипсис, или Страшный суд, показанный в окне-розетке.
Шекспир использовал слово «цветок» более 100 раз в своих пьесах и сонетах. В «Гамлете» Офелия поясняет символическое значение анютиных глазок, розмарина, укропа, лилий, водосбора, руты, ромашки и фиалок. Яркая цветочная образность шекспировских драм вдохновляла многих художников, в частности тех, кто находил в истории Офелии источник трагических и в то же время прекрасных образов юности, красоты и невинности в их противостоянии вызовам человеческого существования.
Флориография (язык цветов) как средство криптологической коммуникации посредством цветов получила распространение в викторианской Англии и в Соединенных Штатах Америки в XIX веке. Цветы, растения и цветочные композиции использовались для отправки закодированного сообщения получателю, позволяя отправителю выразить чувства, которые нельзя было в викторианском обществе выразить вслух. Вооружившись цветочными словарями, люди той эпохи часто обменивались небольшими «говорящими букетами» (https://sffallshow.org/ floriography/).
Рис. 1. Золотая диадема «Вознесение Александра Рис. 2. Витраж в готическом стиле в часовне
Македонского». Деталь с популярным Сент-Шапель. Фотография У. Уэстморленда мотивом цветка папоротника. XII век. Музей исторических драгоценностей Украины, Киев
Рис. 3. Дж. Эверетт Милле. Офелия. Ок. 1852. Галерея Тейт, Лондон
И жив ли тот, и та жива ли? И нынче где их уголок? Или уже они увяли, Как сей неведомый цветок?
Рис. 4. Обложка книги по флориографии М. Киркби «Язык цветов» [9]
Получила распространение практика сохранения цветов в виде гербария, предназначенного для каталогизации образцов растений. В то же время цветы в гербарии могут ассоциироваться с жизненными событиями или периодами времени и наделяться важными личностными смыслами, нередко помогая пережить и осмыслить прошлые события. Примером этого может служить стихотворение А. С. Пушкина «Цветок»:
Цветок засохший, бездыханный, Забытый в книге вижу я; И вот уже мечтою странной Душа наполнилась моя:
Где цвел? когда? какой весною? И долго ль цвел? и сорван кем, Чужой, знакомой ли рукою? И положен сюда зачем?
На память нежного ль свиданья, Или разлуки роковой, Иль одинокого гулянья В тиши полей, в тени лесной?
Рис. 5. Дикинсон Э. (1839-1846). Гербарий Эмили
Дикинсон. Библиотека Хоутона, Гарвардский университет (https://library.harvard.edu/collections/ emily-dickinson-collection)
Когда вхождение в научный истеблишмент для женщин Викторианской эпохи было невозможным, сбор растений и создание гербариев позволяло некоторым из них соединить научное и художественное восприятие мира, как это, например, характерно для одной из наиболее ярких поэтесс XIX века — Эмили Дикинсон.
Задолго до того, как она начала писать стихи, Дикинсон занялась искусством собирания, выращивания и классификации цветов, составляя из них гербарий. Гербарий Ди-кинсон — это шедевр архивирования цветов, приобретающий характер поэтического высказывания. В ее гербарии 424 цветка из окрестностей Амхерста (шт. Массачусетс, США), организованных в композиции поразительной красоты на 66 страницах большого альбома в кожаном переплете, выступающего элегией времени, сочиненной со страстью и терпением, излучающей тот же самый дух хрупкой чувственности и бренности, что и поэзия Дикинсон [19].
Цветы приобрели особое значение на волне движения «Сила цветов» (Flower Power) в конце 1960-х — начале 1970-х годов, став символом ненасилия и протеста против войны во Вьетнаме. Выражение «сила цветов» было придумано американским поэтом-битником Алленом Гинзбергом в 1965 году для обозначения особой тактики превращения антивоенных протестов в мирные спектакли. В ноябрьском эссе 1965 года под названием «Как устроить марш/спектакль» Гинзберг выступал за то, чтобы протестующие использовали «массы цветов» для раздачи полицейским, прессе, политикам и зрителям» [6, p. 209].
Антивоенные активисты 1960-1970-х годов активно использовали цветочную символику, надевая одежду с набивными и вышитыми яркими цветами. Они также носили цветы в волосах и раздавали цветы публике в знак мира и противостояния истеблишменту. Протестующие стали известны как «дети цветов». Термин «сила цветов» позже стал обозначать движение хиппи и контркультуру наркотиков, психоделической музыки, психоделического искусства и социальных свобод. Дети цветов были культурными революционерами, которые стремились бросить вызов привычным ценностям и властным структурам, используя для этого мирные средства. Цветы также стали ассоциироваться с культурными
Рис. 6. Хлопковая набивная ткань. Кон. 1960-х. США (https://commons.wikimedia. org/wiki/ File:Late_1960s_cotton_print_fabric.jpg)
инициативами, связанными с поисками социальной гармонии и человеческой общности, расширением сознания и начинающимся экологическим движением [5].
Авангардное искусство Милтона Глейзера, Хайнца Эдельмана и Питера Макса стало синонимом движения «Сила цветов». Стиль иллюстраций Эдельмана ярко проявился в его художественных проектах для анимационного фильма «Желтая подводная лодка» группы «Битлз» 1968 года. Будучи основателем студии Push Pin Studios, Милтон Глейзер также разработал особый психоделический графический дизайн, который можно увидеть, например, в его постере 1966 года, изображающем Боба Дилана с волосами, напоминающими узор пейсли (рис. 7). Плакаты поп-художника Питера Макса с их яркими плавными рисунками, окрашенными в цвета Day-Glo, тоже стали визуальными символами движения «Сила цветов». Статья Макса на обложке журнала Life (сентябрь 1969 г.), а также выступления в «Вечернем шоу Джонни Карсона» и «Шоу Эда Салливана» еще больше утвердили искусство «Силы цветов» в массовой культуре.
Цветы могут обусловливать социально-экологическую динамику, привнося новую жизнь в пространства запустения, и быть «обещанием счастья» [21, p. 66] в ситуации усталости и потерянности как на индивидуальном, так и на общественном уровне.
Живущая в Детройте, штат Мичиган, Лиза Уод создает ботанические арт-инсталляции для депрессивных сред, прославляя мгновения красоты, переходные моменты между
Рис. 7. М. Глейзер. Плакат Боба Дилана для CBS Records. 1966. МОМА, Нью-Йорк (https://www. moma, org/collection/works/8108)
жизнью и смертью и используя цветы как фактор психологической и культурной «перезагрузки». Проекты Лизы, основанные на опыте ее работы в садовом и цветочном дизайне, направлены на обновление архитектурных памятников посредством природной красоты, раскрывающейся в атмосфере тленности и непостоянства. Находясь под влиянием ленд-арта и художников-инсталляторов, Лиза создает эфемерные произведения с использованием цветов.
В настоящее время Лиза занимается поддержкой музыкантов и художников, организующих выступления с участием представителей маргинализированных сообществ. Она закупает цветы у местных производителей и продавцов, утилизирует найденные природные материалы, перерабатывает органические вещества, остающиеся от проектов.
В октябре 2015 года в Детройте в «Цветочном доме» прошел праздник, посвященный увековечиванию памяти бывших обитателей заброшенных домов. Мероприятие явилось результатом сотрудничества цветочных дизайнеров, использующих свое искусство для того, чтобы почтить дом как символ семейной жизни. «"Цветочный дом" стал важной культурной инициативой с использованием
Рис. 8. Цветочные декорации для съемки видеоклипа «Лучшая жизнь». Флорист: Лиза Уод. Музыка: Дэнни Браун. Фотография Н. Моррсон. 2019 lisawaud.com/best-life)
Рис. 9. Команда дизайнеров и волонтеров «Цветочного дома» и инсталляции в его интерьере. Фотография Х. Саундерс. 2015 Шст/аый. com/flower-house)
растительных инсталляций, позволяющих по-новому увидеть среду старых домов. Цветы наполняют интерьер обветшавшего дома, исцеляют его раны. После выставки дом был разобран для повторного использования конструктивных элементов». (П. Уитакер, личное сообщение, 19 февраля 2022 г.).
Целебные свойства цветов
Различные культурные традиции наделяют цветы целебными свойствами, широко представленными в мифологии и ритуальных практиках. Цветам и растениям в целом придаются целебные качества не только потому, что они содержат лекарственные и питательные вещества, но и потому, что они воспринимаются как посредники
Рлко« а( Ноилс "
Му 2.2/31
Рис. 10. Рисунок Р. Мэя с изображением маков [15]
в отношениях человека с духовными и творческими энергиями.
Целебные, трансформирующие свойства цветов представлены и в культурных традициях прошлого, и в настоящее время. Примером может быть опыт, пережитый одним из основоположников гуманистической психологии. В период глубокого кризиса в возрасте 21 года Ролло Мэй запечатлел головки маков, создав зарисовки в своем блокноте. В автобиографическом исследовании «Мои поиски красоты», проиллюстрированном его рисунками, он делится своими воспоминаниями о тех годах, когда он преподавал английский язык в Колледже Анатолия (Салоники, Греция), ставших поворотным моментом в его биографии.
Мэй описывает свой опыт в этой книге следующим образом:
«Я переживал нервный срыв. Это означало, что тех правил, принципов и ценностей, к которым я привык, мне больше не хватало . Я так устал, что мне пришлось спать две недели, чтобы восстановить свои силы. Моего изучения психологии было достаточно, чтобы понять, что это симптомы
того, что во всей моей картине мира и образе жизни что-то не так Я должен был найти для себя новые жизненные смыслы... Я бродил среди окружающих холмов. Поднявшись на один из них, я внезапно оказался по колено среди диких маков, покрывающих весь его склон Это было великолепное зрелище: ярко малиновые и алые маки были прекрасны, изящно изгибаясь то в одном направлении, то в другом Я понял, что не слушал свой внутренний голос, который пытался поговорить со мной о красоте Я был слишком поглощен работой, слишком занят, чтобы просто любоваться цветами! Мой прежний образ жизни должен был потерпеть крах, чтобы я услышал призыв цветов. Он всегда будет пахнуть легким ароматом, который покрывал склон холма в то утро» [15, р. 5-6].
Сегодня национальная и международная политика поддерживает использование природной среды в качестве значимого фактора укрепления здоровья [24]. Движение за возвращение к природе, частично вдохновленное экопсихологическими идеями, поддерживает инициативы, направленные на преодоление
отчуждения между человечеством и миром природы, негативно влияющее на физическое и психологическое здоровье. Хотя инициативы по возвращению к природе разнообразны, их объединяет одна цель — восстановления и гармонизации отношений людей с миром природы в интересах сохранения их здоровья и благополучия жизненной среды, экосистемы нашей планеты.
Активно развивается целая группа психотерапевтических подходов, объединенных общим термином «экотерапия», основанных на поддержке взаимодействия человека с миром природы, в частности с растениями. Стало очевидно, что «извлекая пользу для здоровья населения, вследствие его взаимодействия с природой, мы можем поддержать инновации, необходимые для "озеленения" общественного здравоохранения» [3, р. 27]. Используясь в качестве методов лечебно-профилактической работы, различные экоте-рапии реализуют здоровьесберегающий потенциал субъект-средовых взаимодействий, включая человеческие контакты с миром растений, цветами.
Одним из направлений экотерапии является садоводческая терапия. ИЖ [20] пишет, что «основная идея садоводческой терапии заключается в том, что взаимодействие с растениями и забота о них вызывают положительные психологические и физические изменения, улучшающие качество жизни человека» (р. 4). В садоводческой терапии в центре внимания находятся взаимоотношения человека и растений. Ботаническая аранжировка как форма терапевтической деятельности, основанная на создании произведений искусства из цветов и других ботанических эфемеров, может рассматриваться как форма садоводческой терапии, а также арт-терапии.
Было доказано, что запах цветов и других частей растений имеет терапевтическую ценность. Цветы могут выделять нейрохимические вещества, которые помогают «устранить боль, вызвать сон и создать ощущение комфорта и благополучия» [4, р. 170]. Цветы также вызывают множество личных и культурных ассоциаций, которые могут быть использованы в процессе психотерапии, например для актуализации и выражения опыта разных этапов жизни человека.
Например, цвет, запах и форма растения могут быть связаны с автобиографическими
воспоминаниями и обеспечивают доступ к тому, что хранится в долговременной памяти [17]. Цветы могут пробуждать воспоминания и фантазии и способствовать выражению чувств и поиску значений, связанных с жизненным циклом человека и природы в их связи друг с другом. Использование цветов в психотерапии обеспечивает идентификацию с ними и поддерживает экоидентич-ность и развитие экологического сознания и самосознания.
«Цветы выступают выражением жизненной силы. Неудивительно, что взаимодействие с растениями погружает нас в глубины коллективного экологического опыта... Простое прикосновение к растениям, вдыхание их аромата, а также создание композиций из цветов и иных частей растений приносят удовольствие и радость» [16, р. 19].
Спектр способов творческого взаимодействия с цветами очень широк и включает роль наблюдателя, любующегося цветами, с одной стороны, и более активную роль создателя произведений искусства — композиций из цветов или даже целостных сред, наподобие садов или растительных инсталляций, с другой стороны. Творческое взаимодействие с цветами может протекать в форме рисования и фотографирования цветов, создания композиций из цветов и художественных текстов, медитации на цветах, церемонии, праздники и другие практики на природе или в помещении с использованием цветов.
Что касается терапевтического использования цветов, то склонность человека к установлению непрагматических отношений с природой и здоровому резонансу с растительными формами можно объяснить с точки зрения гипотезы биофилии [8; 23; 24], которая постулирует особое влечение людей к природным объектам, включающим минеральные, растительные и органические формы. Гипотеза биофилии основана на предположении, что наши отношения с природными объектами могут затрагивать более широкий спектр потребностей, чем только первичные потребности и материальные выгоды. Сформулированная Уилсоном в 1984 г. [23] и затем развитая Келлертом совместно с Уилсоном [8] гипотеза биофилии постулирует «глубокую эмоциональную связь человека с другими живыми организмам» [8, р. 31]. Взаимодействие с цветами затрагивает разные уровни
биопсихосоциодуховной сущности человека. Как и любой другой метод или инструмент, применяемый в экопсихологии и экотерапии, разные формы терапевтического использования цветов основаны на идее тесной связи между здоровьем человека и благополучием природы.
Наше влечение к цветам также можно объяснить с точки зрения символики мандалы. Созерцательное взаимодействие с цветами и создание композиций из цветов могут погружать в медитативное состояние, вызывать ощущение гармонии, внутреннего покоя и целостности.
Цветы можно рассматривать как зеленые мандалы, актуализирующие трансперсональный опыт, связанный с переживанием экологической самости как «широкого, обширного или подобного полю ощущению себя, такого Я, которое включает все формы жизни, экосистемы и нашу Землю» [2, р. 95].
Взаимодействие человека с цветами в форме художественно-творческой активности также может быть рассмотрено на основе представлений о субъектификации природных объектов. Субъектификация предполагает эмпатию в отношениях человека с природными объектами и идентификацию с ними. Она играет решающую роль в развитии отношений людей с миром природы и способствует формированию его этического восприятие [1]. Следствием субъектификации природных объектов может являться переживание эмоционального благополучия, формирование экоидентичности как интериоризирован-ной психологической структуры экологической самости, формирование экологической культуры.
Пример №1: Создание зеленой мандалы на основе медитативного путешествия по территории учреждения
Смешанная группа помогающих специалистов приняла участие в арт-терапевтическом тренинге, направленном на оздоровление и формирование экологической культуры и развитие навыков саморегуляции и управления стрессом на основе творческого взаимодействия с окружающей средой [18]. Трехчасовые еженедельные занятия включали упражнения, развивающие осознанность
и навыки творческого самовыражения во взаимодействии с природной средой и объектами. Занятия включали прогулки на свежем воздухе, сбор природных материалов и создание из них зеленых мандал.
В начале одного сеанса, проходившего на базе школы-интерната во время летних каникул, ведущий группы предложил группе провести один час на свежем воздухе, исследуя пришкольную территорию, представляющую собой огороженное поле со спортивной площадкой, дикими растениями, а также яблонями, грушами и березами. Ведущий объяснил, что участники могут собирать любые растения включая траву, цветы, плоды, семена, а также неорганические материалы (камни, песок, почву), доступные на территории учреждения, для того чтобы затем создать из них небольшую зеленую мандалу. Ведущий рекомендовал участникам занятия использовать небольшие керамические блюдца диаметром до 12 см в качестве контейнера для размещения в нем зеленой мандалы. Ведущий также предложил участникам найти в окружающей среде такое место, в котором они могли бы разместить свои творения, почувствовать его в качестве части окружающего ландшафта.
Когда участники группы завершили создание своих зеленых мандал и нашли для них место на свежем воздухе, группа перешла к показу и обсуждению своих композиций. Одна из участниц группы, школьная учительница, передала свою зеленую мандалу по кругу, пояснив свое произведение и процесс его создания следующим образом:
«Сначала я сидела на земле, наблюдая за окружающей средой. В какой-то момент у меня появилось ощущение, что я растворяюсь в природе. Когда я встала и начала искать вокруг меня природные объекты, я заметила множество дикорастущих трав и цветов Все они показались мне удивительно красивыми, хотя я не замечала этого раньше
Я погрузилась в процесс сбора природных форм, которые я находила для себя наиболее интересными и привлекательными Я не хотела срывать и повреждать растения и предпочитала брать целые растения, включая их корни, и переносить в керамический контейнер, предназначенный для создания моей зеленой мандалы
Вы можете увидеть несколько маленьких цветков внутри контейнера. Я посадила их в почву, которой наполнила сосуд и полила почву водой. Здесь посаженные мной растения могут расти. Созданная мной миниатюрная композиция вызывает у меня умиление.
Создав зеленую мандалу, я начала перемещаться по территории, пребывая в медитативном состоянии Я поняла, что могу взять в свои руки крошечную часть этого прекрасного природного окружения и даже поделиться им с другими людьми. Когда вы возьмете мое творение, творенье природы, в свои руки, то сможете почувствовать его тепло и заметите маленькую свечу, горящую посередине. У этого творения своя жизнь, но я, возможно, возьму его с собой и поставлю на стол во время обеда».
Рис. 11. Зеленая мандала, созданная педагогом
Пример №2: Фотосъемка цветущей сирени как форма экологической арт-терапии, используемой в реабилитации лиц, употребляющих психоактивные вещества
В качестве одной из форм природоцентри-рованной арт-терапевтической практики, реализуемой на базе дневного стационара для нарко- и алкоголезависимых с ремиссией, была использована фотосъемка среды, непосредственно прилегающей к зданию, где проходили занятия. В ходе реабилитационной программы в разное время года участников неоднократно просили выйти на улицу,
для того чтобы в течение 30-40 минут сфотографировать любые интересные природные и неприродные объекты. В качестве основы для фотосъемки выбирались личностно значимые темы.
Данный вид природоцентрированной арт-терапевтической практики позволял почувствовать и осознать красоту природы как значимого фактора сохранения психологической здоровья и обретения жизненных смыслов. Представление и обсуждение фотографий и текстов также позволяло участникам лучше понять свое прошлое, настоящее и будущее и актуализировать жизненные цели. Фотосъемка окружающей среды давала значительные возможности для развития чувства осознанного присутствия в окружающей среде, снятия стресса и сенсорной стимуляции.
На одном из занятий, проходившем в мае, руководитель группы обратил внимание на цветущую сирень, которая в изобилии росла на территории парка, прилегающего к дневному стационару, и предложил участникам совершить 30-минутную прогулку, рекомендуя не только фотографировать кусты сирени, но и делать записи мыслей и чувств, возникающих при созерцании кустов сирени. Сделав фотографии, участники могли затем выбрать несколько наиболее интересных кадров и создать на их основе стихотворение или биографическое эссе, посвященное значимым воспоминаниям, текущим и будущим отношениям.
Рис. 12. Одна из фотографий сирени, созданных Иваном
Во время представления своих фотографий Иван (имя изменено) зачитал созданный им стихотворный текст:
Сиреневой Лавры сиреневый цвет Напомнил из детства счастливый рассвет. Стою и гляжу на твои я цветочки — Как эхо далекого детства денечков Хоть так далеко улетели года, Твой запах прекрасный я помню всегда. О, Лавра, спасибо за трезвость мою, Людей и природу я благодарю! О, ветка сирени, спасибо тебе, Я верю: грядут перемены в судьбе!
Пример №3: Зеленая мандала как символическое выражение опыта, связанного со старением
72-летняя женщина приняла участие в групповом занятии по арт-терапии на основе экологической/природоцентрированной арт-терапии. Хотя занятие проходило в ноябре в закрытом помещении на Манхэттене, в Нью-Йорке, участникам было предложено использовать принесенные на занятие различные ботанические материалы, заранее собранными ведущим в Центральном парке. Также были подготовлены некоторые растения, используемые в качестве пищевых продуктов, купленные ведущим на одном из ближайших рынков. В начале занятия ведущий предложил группе познакомиться с природными материалами, а затем выбрать и использовать некоторые из них, чтобы составить из них небольшую зеленую мандалу, используя в качестве основы ботанической композиции картонные круги диаметром до 25 см.
Завершив работу, 72-летняя женщина прокомментировала ее следующим образом:
«Я воспринимаю процесс создания своей мандалы как бессознательный процесс, в котором я преимущественно ориентировалась на цвета, текстуры и запахи растений. Я вижу, что моя мандала асимметрична, тем самым она отличается от традиционной мандалы. В ней выражено женское качество, и это меня очень порадовало, поскольку я в настоящее время занята исследованием в себе этих качеств Как и моя мандала, я сейчас «заземлена» и в то же время нахожусь в процессе отпускания прошлого, в состоянии текучести. Мне понравились тактильные ощущения и яркий чувственный опыт, полученный мной в работе с природными материалами,
несмотря на то что мастер-класс проходил в стерильном интерьере, в здании, находящемся в густонаселенной части города. Я считаю, что моя мандала является выражением тех богатых и сложных смыслов, которые связаны со старением Я ощущаю в ней особую эстетику и дух ваби-саби, той красоты, которую можно найти в простых, несовершенных, старых, изношенных предметах и природных формах. Эти качества осознанной и утонченной красоты, которые были раскрыты в процессе создания моей зеленой мандалы, могут помочь увидеть и признать особую красоту пожилого человека, раскрывающуюся в нем по мере старения. Моя мандала, по сути, воплощает ту спасительную эстетику и философию жизни, которые могут помочь нам принять старение как творческий акт...»
Рис. 13. Зеленая мандала с лепестком розы в центре, сделанная 72-летней женщиной как символ ее опыта, связанного со старением
Заключение
В этот критический период человеческого существования, когда население всего мира, а также природа нашей планеты находятся под угрозой экологического кризиса с его широкомасштабными социальными, психологическими и экономическими последствиями, возникают вопросы: что может стать нашим творческим ответом на все это; что могло бы служить основой для исцеления человека и мира природы, поддерживая нашу устойчивость и жизнеспособность? Ответом на эти вопросы может являться экопоэзис, ярким
выражением которого служат наши отношения с цветами.
Цветы обладают богатством эстетических, культуральных и целебных возможностей, реализуемых в процессе нашего взаимодействия и сотворчества с ними как квинтэссенцией — своеобразным эликсиром земной жизни. Они хранят в себе богатство смыслов, связанных как с естественной, так и культурной историей человечества. Наше онтологическое родство с цветами обращено к самому сердцу природной и культурной экологии, неразрывно связано со здоровьем и устойчивостью человечества и экосферы.
Экопоэтический резонанс с цветами делает нас способными к творчеству и обустройству мира в гармонии со средой, такому способу бытия, который опирается на эстетическое отношение к действительности, реализует экологический принцип существования. Нашу склонность сажать и выращивать цветы, любоваться ими, создавать различные украшения из этого чуда природы, использовать их в лечебных и духовных практиках прославлять их в искусстве можно рассматривать как выражение нашего спасительного инстинкта взаимоподдерживающих отношений с природой.
Литература
1. Дерябо С. Д. Феномен субъектификации природных объектов: автореф. дис. ... д-ра психол. наук. — М.: МГППУ, 2002.
2. Bragg E. A. Towards ecological Self: deep ecology meets constructivist self-theory // Journal of Environmental Psychology — 1996. — Vol. 16. — P. 93-108.
3. Burls A. People and green spaces: Promoting public health and mental well-being through eco-therapy // Journal of Public Mental Health. — 2007. — Vol. 6, no. 3. — P. 24-39.
4. Diehl E. R. M. Gardens that heal // Ecotherapy: Healing with nature in mind / eds L. Buzzell, C. Chalquist. — San Francisco, CA: Sierra Club Books, 2009. — P. 166-174.
5. Dunn-Froebig E. All grown up: How the counterculture affected its flower children. Master's Thesis. — University of Montana, 2006. — URL: https://scholarworks.umt.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=6439&context=etd
6. Ginsberg A. Demonstration or spectacle as example, as communication, or How to make a march/spectacle // Berkeley Barb, November 19, 1965. — Republished in: The Portable Sixties Reader / ed. by A. Charles. — London: Penguin Classic, 2002. — P. 208-212.
7. Huss E., Bar Yosef, K., and Zaccai, M. Humans' relationship to flowers as an example of the multiple components of embodied aesthetics // Behavior Science. — 2018. — Vol. 8, no. 32. doi:10.3390/bs8030032
8. Kellert S. R. Introduction // The Biophilia hypothesis / eds S. R. Kellert, E. O. Wilson. — Washington, DC: Shearwater Books/Island Press, 1993. — Р. 18-25.
9. Kirkby M. The language of flowers. A miscellany. — New York: Macmillan, 2011.
10. Knill P. J., Levine E. G., Levine S. K. Principles and practice of expressive arts therapy: Toward a therapeutic aesthetics. — London and Philadelphia: Jessica Kingsley Publishers, 2005.
11. Kopytin A. I. The eco-humanities as a way of coordinating the natural and human being // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2020. — Vol. 1, no. 1. — URL: http://en.enecopoiesis.ru (accessed 02.02.2022).
12. Kopytin A. Ecological/nature-assisted arts therapies // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2021. — Vol. 2, no. 2. — URL: http://en.ecopoiesis.ru (accessed 02.02.2022).
13. Kopytin A., Zhou T. Yu. From ikebana to botanical arranging: Artistic, therapeutic, and spiritual alignment with nature // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2021. — Vol. 2, no. 1. — Р. 33-41. — URL: http://en.ecopoiesis.ru (accessed 02.02.2022).
14. Levine S. K. Ecopoiesis: towards a poietic ecology // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2020. — Vol. 1, no. 1. — Р. 17-25. — URL: http://ecopoiesis.ru (accessed 02.02.2022).
15. May R. My quest for beauty. — New York: W. W. Norton & Co Inc., 1985.
16. Montgomery C. S., Courtney J. A. The Theoretical and Therapeutic Paradigm of Botanical Arranging // Journal of Therapeutic Horticulture. — 2015. — Vol. 25, no. 1. — Р. 16-26.
17. Nelson K., Fivush K. The emergence of autobiographical memory: a social cultural developmental theory // Psychological Review. — 2004. — Vol. 111. — P. 486-511.
18. Peterson C. Mindfulness-based art therapy: Applications for healing with cancer // Mindfulness and the arts therapies: theory and practice / ed. by L. Rappaport. — London: Jessica Kingsley. 2013. — P. 64-80.
19. Popova M. Emily Dickinson's Herbarium: a forgotten treasure at the intersection of science and poetry // The Marginalian. — 2017. — URL: https://www.themarginalian.org/2017/05/23/emily-dickinson-herbarium/
20. Relf D. Human issues in horticulture // HortTechnology. — 1992. — Vol. 2, no. 2. — P. 4-9. — URL: Retrieved from http:// www.hort.vt.edu/human/hihart.htm
21. Stendhal. Love. — London: Penguin, 1975.
22. Waud L. (2015). URL: https://www.lisawaud.com/flower-house.
23. Wilson E. O. Biophilia. — Cambridge: Harvard University Press, 1984.
24. Wilson E. Biophilia and the conservation ethic // The biophilia hypothesis / eds. S. R. Kellert, E. O. Wilson. — Washington, DC: Shearwater Books/Island Press, 1993. — P. 31-40.
25. World Health Organization. Compendium of WHO and other UN guidance on health and environment: nature and health. — 2021. — URL: https://cdn.who.int/media/docs/default-source/who-compendium-on-health-and-environment/ who_compendium_chapter8_01092021.pdf?sfvrsn=9a08e16c_5
Ссылка для цитирования
Копытин А. И. Цветы и человек: культурные, экопсихологические и терапевтические аспекты // Экопоэзис: эко-гуманитарные теория и практика: электрон. науч. журн. — 2022. — T. 3, № 2. — URL: http://ecopoiesis.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 «Библиографическая ссылка» (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] — дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
Kopytin A. Flowers and humans: cultural, ecopsychological and therapeutic aspects // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2022. — Vol.3, no. 2. — URL: http://ecopoiesis.ru (d/m/y)
