CC BY
0
872
2024. Т. 34, вып. 4
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
УДК 811.161.1-1(045) А.А. Аксёнова
«ЦВЕТОВ И НЕЖИВЫХ ВЕЩЕЙ» А. А. АХМАТОВОЙ:
СОБЫТИЕ УДИВЛЕНИЯ КАК ОБЪЕКТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ
В данной статье рассматривается удивление как реакция читателя на художественный мир и роль удивления в качестве объекта художественного изображения. Смысловая перспектива такого изображения усложняется благодаря включению второго лирического персонажа - мальчика. Автор исходит из предположения о том, что удивление играет особую роль в искусстве, перенаправляя восприятие зрителя или читателя от повседневности к восприятию произведения. Интерпретация стихотворения А. А. Ахматовой обнаруживает взаимодействие точки зрения лирического героя и точки зрения мальчика, чей рассказ оформлен косвенно-прямой речью. Кроме того, установленная идиллическая модальность задает установку на объединение этих позиций, обыденного и прекрасного, простоты и тайны. Удивление в произведении передается от ребенка к взрослому, становится не только объектом рефлексии, но и активной действующей силой. Перспективой данного исследования может стать раскрытие образа удивления в поэтическом сборнике «Чётки».
Ключевые слова: идиллический хронотоп, взгляд героя, удивление, эстетизация быта.
DOI: 10.35634/2412-9534-2024-34-4-872-876
Второй сборник стихов Анны Ахматовой «Чётки», вышедший в 1914 г., вызвал критику со стороны В. Ф. Ходасевича, который в статье «Бесславная слава» [13] выразил недовольство адресованно-стью и понятностью стихов для широкого круга читателей, а не только для избранных профессионалов и ценителей искусства. Однако этот сборник вызвал симпатию М. И. Цветаевой и Б. Л. Пастернака, был положительно оценён А. Блоком и В. Брюсовым. Сегодняшний день свидетельствует о том, что исследования этого сборника не прекращаются. Приведём полный текст произведения:
Цветов и неживых вещей Приятен запах в этом доме. У грядок груды овощей Лежат, пестры, на чернозёме.
Ещё струится холодок, Но с парников снята рогожа. Там есть прудок, такой прудок, Где тина на парчу похожа.
А мальчик мне сказал, боясь,
Совсем взволнованно и тихо,
Что там живёт большой карась
И с ним большая карасиха [1, 1998, с. 159].
Н. В. Недоброво отмечает, что творчество А. А. Ахматовой направлено не на расширение, а на углубление, и её стихи подобны работе рудокопа, который проникает в глубины земли, чтобы найти драгоценные руды [11, с. 68]. Эта глубина связана с использованием особой лексики, о чём пишет А. С. Ландина [10, с. 13]. И. В. Кузнецов замечает, что «в двух ранних сборниках «поэтическая» лексика оставалась почти вытеснена обыденной» [9, с. 150].
В. М. Жирмунский [7, с. 116], В. В. Виноградов [2, с. 400], Б. М. Эйхенбаум [14, с. 385], Л. Я. Гинзбург [3, с. 345] единогласно выдвигают «предметность» в качестве ведущего принципа ранней поэзии Ахматовой. Н. С. Гумилёв в рецензии отметил данное свойство: «Она почти никогда не объясняет, она показывает» [4, с. 176], а, в свою очередь, В. М. Жирмунский подчёркивает характерную «сознательность словесной техники, любовь к графическим деталям» [6, с. 110].
Л. Г. Кихней и Е. В. Меркель связывают аксиологию повседневных вещей с принципами акмеизма: «Именно таковыми, соразмерными конкретному человеческому существованию, и мыслились
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2024. Т. 34, вып. 4
повседневные вещи. Поэтому первое, что сделали акмеисты, - это отменили символистскую иерархию в мире явлений» [8, с. 130].
Актуальность исследования выбранного нами текста не исчерпывается недостатком специального толкования. Ракурс проблемы - художественная рефлексия удивления в этом стихотворении. Вторая существенная в теоретическом отношении сторона вопроса - изображение реакции лирического героя, которая здесь даётся не как прямая реакция на явление внешнего мира или на событие, а как реакция на реакцию Другого (другого лирического персонажа) - мальчика. Лирический герой в этом произведении, от лица которого даётся описание, удивляется удивлению ребенка. Возникает особая оптика двойной рефлексии: 1) читатель сталкивается с реакцией лирического героя, 2) лирический герой сталкивается с удивительной для него реакцией мальчика.
Удивление предполагает отстранённый взгляд, встречу с чем-то неожиданным для героя. Читательское удивление призвано переключать нас от восприятия «понятной» повседневности к восприятию «странного» произведения. Удивление вовлекает и трогает, как и всякое «искусство как таковое, «приближающее человека к человеку», в широком смысле трогательно, сентиментально» [12, с. 3]. Таким образом, тема удивления связана с границами художественной и повседневной реальности.
По словам А. Б. Есина, репрезентация первичной реальности в литературном произведении не является тождественной самой реальности, но при этом изображённая в произведении жизнь должна восприниматься читателем как настоящая [5, с. 11]. Именно такое подобие вымышленной реальности, её сходство с настоящим, всамделишным мир, актуализирует настоящие слёзы, смех, удивление читателя. Однако возникает вопрос: чем удивление при встрече с искусством отличается от удивления в повседневной жизни? В жизни мы не готовимся как-то заранее к удивлению, просто принимая его за случайность. В то время как встреча с искусством заранее предполагает определённую готовность, ожидание удивления, даже при повторном знакомстве с произведением.
В мире этого стихотворения предварительным наброском понимания является вопрос о смысле изображения человеческого быта в соседстве с рядом природных образов. Следует отметить, что все границы культурного и натурального - свидетельство ценностной позиции самого героя, его точки зрения. Пространство изображённой реальности дифференцировано весьма условно, хотя вполне возможно здесь установить обозначенные зоны дома и сада, в котором есть пруд. Но тенденция изображения (художественное задание) ведёт читателя к проницаемости этих границ, слиянию домашней человеческой жизни и окружающей её природы. Такая идиллическая модальность настраивает нас на единство точки зрения героя, хотя смысловая перспектива, конечно, усложняется благодаря дополнительной реакции - рассказу мальчика.
Тема удивления выражается здесь в самом направлении взгляда лирического героя, который со стороны, с позиции гостя описывает то, что привлекает его «в этом доме». На некую отстранённость указывает и то, что ребёнок не назван по имени (обозначен только по возрасту и полу - «мальчик»), а значит и для лирического героя он является незнакомцем. Соответственно определённая почва для удивления заложена уже здесь. Но в идиллии всякая отчуждённость как раз растворяется, «осваивается» и становится чем-то родным. Высказанная позиция любования как «приятность» указывает на такое «освоение» чего-то изначально стороннего.
Детального рассмотрения визуальных подробностей интерьера здесь нет, а из всей возможной обстановки выделяются только две группы образов - цветы и вещи. Принципиален факт, что кроме цветов перед нами неодушевлённые («неживые вещи»). Однако здесь те и другие не только противопоставлены как живое и неживое, но и объединяются на основании их приятного запаха, что подчёркивает единство домашнего мирка.
Живые цветы воплощают связь всего домашнего интерьера с природой, символизируют хрупкую красоту. Конфликт между живым и неживым, представленный в сравнении цветов и предметов, разыгрывается как детская игра в «живое / неживое», ориентированная на классификацию объектов мира. Взгляд взрослого героя сближается с детским взглядом мальчика. Такое сближение означает в том числе и готовность этого сознания занять в любой момент позицию удивления.
Грядки, теплицы и пруд могут создавать здесь впечатление упорядоченности, но образ «груды» овощей свидетельствует против этого. Так воплощается пограничность между хаосом и порядком. И дом находится рядом с обработанной землёй (чернозём - наиболее плодородная почва). Овощи (воплощение обыденного и практического мира) ближе к сфере хозяйственных дел, чем цветы, которые выполняют роль чисто эстетическую. Те и другие растут на земле, не противопоставляются, а сближаются здесь, как и положено в идиллическом горизонте.
874 А.А. Аксёнова
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Груды овощей указывают ещё и на время года - это осенняя пора, потому овощи пока свалены в кучу, ещё не перенесены в дом. Граница между разными состояниями здесь нечёткая, размытая, как и между холодом и теплом, то есть мир изображается в состоянии процесса сбора урожая.
Важно обратить внимание на опосредованный образ труда на земле, поскольку эта зона взрослого мира и физического труда (сад) включает в себя место игры, отдыха и созерцания (пруд), которое близко ребёнку. Мир выстраивается в соседстве взрослых и детей, физического труда и игры, земледелия и созерцания, обыденного и чудесного, простоты и тайны.
Во второй строфе предметы пространства указывают на время суток: «Ещё струится холодок» означает раннее осеннее утро. Образ пруда также является образом времени, но замедленного. Так же, как и плотность тины означает, что она долгое время оставалась нетронутой, тина здесь - подобие границы явного и сокрытого, как и время, которое остановилось.
Натюрморт в живописи - это изображение цветов, посуды и плодов, в котором элемент бытовой обстановки становится предметом изображения (любования) в искусстве. Причём для обозначения жанра в середине XVII в. в Нидерландах использовали понятие Stilleven - «застывшая жизнь». Корень «морт» в слове натюрморт также отсылает к этой остановке, замиранию на холсте предметов повседневного мира. Таким образом налицо напряжение между процессуальностью и замиранием процессов, остановкой времени. Можно заметить, что первая строфа представляет собой натюрморт, вторая - пейзаж, а третья - портрет. Произведение искусства, посвящённое не масштабу исторических событий, которое останется в веках, а мелочам повседневной и частной жизни, также возводит эти образы хрупкого, смертного существования в ряд достойных удивления и внимания.
Соседство образов рогожи и парчи в этом стихотворении вновь ориентировано на сопоставление неприметного и исключительного, простого и прекрасного. Ведь это ткань не только разного качества, но и разного назначения. Рогожа используется в хозяйстве, а парча — для создания нарядных, праздничных одежд. Если рогожа здесь действительно упоминается как укрытие парника, то вот парча присутствует опосредованно как метафора тины пруда. Удивительное сходство тины с парчой означает сопоставление мира естественных явлений и мира рукотворного, созданной человеком ткани и тины пруда (своего рода природной «ткани»).
Уменьшительное название «прудок» явно связано с фокусировкой на изображении малого мира, близкого, например, ребёнку. Большими карась и карасиха кажутся мальчику именно потому, что сам ребенок маленький. Он осмысляет природные парные существования рыб по аналогии с понятным ему семейным миром человеческой жизни. Само слово «карасиха» вместо словарного определения «самка карася» здесь возникает именно из детского лексикона. Пересказывая слова мальчика, лирический герой сохраняет эту разницу взрослого и детского языков.
Принадлежащая взрослому герою оценочная лексика («боясь», «взволнованно») указывает на чувство тайны, слова «боясь», «взволнованно» и «тихо» — это синоним тайны, секрета, открытия, удивления, и границ между известным и непривычным. Мальчик здесь доверительно (по секрету) делится со взрослым своим открытием. Можно сказать, что здесь слово «боясь» тоже синоним границы, но не пространственной (это граница между явным и скрытым, между очевидным и таинственным).
Образ рыб указывает, в частности, на глубину, которая скрывает подводную жизнь, хотя на поверхности видна только неживая тина. Чтобы их увидеть, приходится долго сидеть у пруда, иметь свободное время для созерцания, что доступно как раз ребёнку чаще, чем взрослому, так же, как и удивление, которое чаще открыто ребёнку. Для лирического героя удивление состоит не в том, что были обнаружены обитатели пруда (караси), а в самой реакции мальчика. Именно его удивление управляет произведением, спецификой хронотопа, эмоциями героев.
Итак, смысловая перспектива стихотворения усложняется рассказом мальчика. Удивление как объект художественного изображения становится в этом произведении важным событием. Репрезентировано это удивление не единичной ситуацией, а рядом образов. Во-первых, удивление выражается в доверительном отношении между незнакомцами. Оно возникает в соседстве труда и созерцания, объединяя бытовые и эстетические функции одного и того же предмета. Во-вторых, удивление перед красотой хрупкого мира становится важным моментом. Через него приоткрывается природа окружающей героев идиллической реальности. Они ощущают тайну жизни, что приводит к преображению повседневности. Мальчик, слова которого пересказывает герой, расширяет смысловую перспективу изображения. Его взгляд находит таинственное в простых вещах и событиях, которые часто ускользают от взгляда взрослых, привыкших считать всё это «и так понятным». Мальчик становится проводником этого удивления,
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2024. Т. 34, вып. 4
демонстрирует как саму способность к удивлению и открытию сакральных аспектов мира, так и привлекает внимание и лирического героя, становится предметом его специальной рефлексии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ахматова А. А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. Стихотворения. 1904-1941 / Сост., подгот. текста, коммент. и статья Н.В. Королевой. М.: Эллис Лак, 1998. 968 с.
2. Виноградов В. В. О поэзии Анны Ахматовой: (Стилистические наброски) // Виноградов В. В. Поэтика русской литературы: избр. тр. М.: Наука, 1976. С. 369-508.
3. Гинзбург Л Я. О лирике. М.: Сов. писатель, 1974. 320 с.
4. Гумилёв Н. С. Полн. собр. соч. в 10 т. Т. 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии. М.: Воскресенье, 2006. 552 с.
5. ЕсинА .Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: Учебное пособие. - 3-е изд. М.: Флинта, Наука, 2000. 248 с.
6. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэзия. Стилистика. Л., 1977. С. 110.
7. Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л.: Наука, 1973. 183 с.
8. Кихней Л. Г. Аксиология повседневных вещей в поэтике акмеизма // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2015. № 1 (33). С. 129-138.
9. Кузнецов И. В. Литература русского модерна: учебное пособие. Новосибирск: НГТИ, 2022. Часть 1: Серебряный век, 2022. 256 с.
10. Ландина А. С. Вещный мир в раннем творчестве А. Ахматовой (на примере сборника «Четки») // Филологический аспект. 2016. № 9. С. 12-16.
11. Недоброво Н. В. Анна Ахматова // Рус. мысль. 1915. № 7. С. 50-68.
12. Фуксон Л. Ю. Уменьшительно-ласкательный образ мира. [б. м.]: Издательские решения, 2022. 142 с.
13.Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Стихотворения. Литературная критика 1906-1922.М.: Согласие, 1996. 590 с.
14. Эйхенбаум Б. Анна Ахматова: Опыт анализа // Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии: сб. ст. Л.: Худож. лит., 1986. С. 374-440.
Поступила в редакцию 05.12.2023
Аксенова Анастасия Александровна, кандидат филологических наук, ассистент кафедры русского языка и литературы ФГБОУ ВО «Кемеровский государственный университет» 650000, Россия, г. Кемерово, ул. Красная, 6 E-mail: AA9515890227@yandex.ru
A.A. Aksyonova
A.A. AKHMATOVA's POEM "FLOWERS AND INANIMATE THINGS": THE EVENT OF SURPRISE AS AN OBJECT OF ARTISTIC REPRESENTATION
DOI: 10.35634/2412-9534-2024-34-4-872-876
This article examines surprise as a reader's reaction to the artistic world and the role of surprise as an object of artistic representation. Here, the semantic perspective of such an image is complicated by the inclusion of a second lyrical character, a boy. The author proceeds from the assumption that surprise plays a special role in art, redirecting the perception of the viewer or reader from everyday life to the perception of the work. The interpretation of the poem by A.A. Akhmatova reveals the interaction of the point of view of the lyrical hero and the story on behalf of the boy. In addition, the established idyllic modality sets the setting for combining these positions, the ordinary and the beautiful, simplicity and mystery. The surprise in the work is transmitted from child to adult, becomes not only an object of reflection, but also an active acting power. The prospect of this research may be the disclosure of the image of surprise in the poetry collection "Rosary".
Keywords: idyllic chronotope, hero's gaze, surprise, aestheticization of everyday life.
876
А.А. Аксёнова
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
REFERENCES
1. Ahmatova A. A. Sobranie sochinenij: V 6 t. T. 1. Stihotvorenija. 1904-1941 [Collected works: In 6 volumes. 1. Poems. 1904-1941]. Moscow, Jellis Lak, 1998. 968 p. (In Russian).
2. Vinogradov V. V. Pojetika russkoj literatury: izbr. Tr. [Poetics of Russian literature: selected works]. Moscow, Science, 1976. pp. 369-508. (In Russian).
3. GinzburgL. Ja. O lirike [On lyrics]. Moscow, Soviet Writer, 1974. 320 p. (In Russian).
4. Gumiljov N. S. Poln. sobr. soch. v 10 t. T. 7. Stat'i o literature i iskusstve. Obzory. Recenzii [Complete Works in 10 volumes. 7. Articles on literature and art. Reviews. Reviews]. Moscow, Sunday, 2006. 552 p. (In Russian).
5. Esin A. B. Principy i priemy analiza literaturnogo proizvedenija: Uchebnoe posobie. - 3-e izd. [Principles and techniques of literary work analysis: Textbook. - 3rd edition]. Moscow, Flinta, Nauka, 2000. 248 p. (In Russian).
6. Zhirmunskij V. M. Teorija literatury. Pojezija. Stilistika [Theory of literature. Poetry. Stylistics]. Leningrad, 1977. p. 110. (In Russian).
7. Zhirmunskij V. M. Tvorchestvo Anny Ahmatovoj [Creativity of Anna Akhmatova]. Leningrad, Nauka, 1973. 183 p. (In Russian).
8. Kihnej L. G. Aksiologija povsednevnyh veshhej v pojetike akmeizma [The axiology of everyday things in the poetics of acmeism] // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologija [Bulletin of Tomsk State University. Philology], 2015. No. 1 (33). pp. 129-138. (In Russian).
9. Kuznecov I. V. Literatura russkogo moderna: uchebnoe posobie [Literature of the Russian modern: a textbook]. Novosibirsk, NGTI, 2022. 256 p. (In Russian).
10. Landina A. S. Veshhnyj mir v rannem tvorchestve A. Ahmatovoj (na primere sbornika «Chetki») [The material world in the early work of A. Akhmatova (on the example of the collection "Rosary")] // Filologicheskij aspect [Philological aspect], 2016. No. 9. pp. 12-16. (In Russian).
11. Nedobrovo N. V. Anna Ahmatova [Anna Akhmatova] // Rus. mysl' [Russian thought], 1915. No. 7. pp. 50-68. (In Russian).
12. Fukson L. Ju. Umen'shitel'no-laskatel'nyj obraz mira [Diminutive image of the world]. Publishing solutions, 2022. 142 p. (In Russian).
13. Hodasevich V. F. Sobranie sochinenij: V 4 t. T. 1: Stihotvorenija. Literaturnaja kritika 1906-1922 [Collected works: In 4 vols. Vol. 1: Poems. Literary criticism 1906-1922]. Moscow, Concord, 1996. 590 p. (In Russian).
14. Jejhenbaum B.O proze. O pojezii: sb. st. [On prose. About poetry: collection of articles]. Leningrad, Artistic literature, 1986. 504 p. (In Russian).
Received 05.12.2023
Aksyonova A.A., Candidate of Philology, assistant of the Department of Russian Language and Literature
Kemerovo State University
Krasnaya st., 6, Kemerovo, Russia, 650000
E-mail: AA9515890227@yandex.ru
