CC BY
12К.А. ФЕОФАНОВ доктор политических наук, профессор МГТУ «Станкин»
Цивилизационные детерминанты права: коммуникативные технологии на службе политических
режимов
Цивилизационная принадлежность государств и народов, формируя основополагающие ценности, нормы, культуру, институты и традиции, является детерминирующим фундаментом для социально-политических процессов и преобразований в различных сферах жизни общества. Цивилизационные характеристики и приоритеты обладают инерционностью, консервативностью и устойчивостью, имеют преимущественно гомеостатичный, глубинный, фундаментальный, детерминирующий характер.
Наиболее известные классификации цивилизаций основаны на соответствии религиозным традициям, но наиболее фундаментальными представляются цивилизационные кластеры, основанные на либеральной и традиционной моделях. Это по многим таким ключевым параметрам, как содержание ценностей и норм, особенности культуры, деятельность социальных институтов и господствующие традиции, принципиально различные способы организации общественной жизни. В основе либеральной модели - традиции западного и северного католического и протестантского христианства, в основе традиционной модели - устои восточных и южных религий - православного христианства, ислама, индуизма и буддизма.
Цивилизационные основы западной цивилизации можно усматривать в античной и христианской эпохах, в древнем Египте, Греции и Римской империи, Возрождении, Реформации и Просвещении. Представители данной «великой исторической цепи» во все исторические эпохи провозглашали превосходство над иными, «варварскими» культурами, вместе с идеей
прогресса поставленное под сомнение в ходе мировых войн ХХ в.1 Каждая из исторических эпох внесла свой уникальный вклад в основы современного западного общества, его культуру (философия, литература, драматургия, театр, скульптура, живопись, спорт), политическое устройство (демократия, аристократия, олигархия, анархия, тирания, государственное управление), правовое устройство (романо-германская правовая система в Южной Европе и прецедентное, англо-саксонское право в Северной Европе, США и Канаде, вещные права, обязательственное право, семейно-правовые отношения, частная собственность, наследственное право, состязание равноправных сторон в суде, достоинство личности, иски, индивидуализм, личная ответственность).
Политико-правовым результатом западных цивилизационных влияний являются приоритет личности как субъекта и цели правовых отношений, легализм как монополия государственной власти на установление и преобразование права в сочетании с подчинением этому праву всех элементов общества и интеллектуализм как постижение правового бытия, выявление единой сущности в разнообразии правовых явлений, абстрактный, понятийный и системный характер правового мышления, научные формы правовой аргументации. Цивилизационные предпосылки детерминируют общие для всей западной цивилизации правовые ценности и нормы, основы культуры, социальные институты и традиции, формирующие политические системы современных обществ2.
Отражая институциональные и ценностно-нормативные аспекты взаимодействия управляющих и управляемых, политическая система реализуется в политических режимах - приоритетах государственного управления, характере реальных правах и свобод граждан, степени реального
1 Образ прирученного зверя, время от времени срывающегося с непрочного поводка цивилизации ( см.: Осборн Р. Цивилизация. Новая история Западного мира. М., 2008, с. 11-16.
2 См.: Крапивенский С.Э., Омельченко Н.В., Стризое А.Л. и др. Цивилизационный подход к концепции человека и проблема гуманизации общественных отношений / Под проф. С.Э. Крапивенского. Волгоград, 1998, с. 31. Так законы Солона еще в 600 г. до н.э. «из межличностного дела, решаемого в живом общении и взаимодействии, превратили отправление правосудия в интерпретацию неодушевленного свода правил, что стало важнейшей стадией в развитии надличностного института государства и абстрактного мышления» ( см.: Осборн Р. Указ. соч., с. 83).
соблюдения конституционных, гражданских, уголовных и иных норм, приоритете «права силы» по отношению к «силе права» или наоборот.
Исторически значительно более распространенным типом взаимодействия политической системы с правом является ее господство над ним. Исключение составляют древние доклассовые демократии с нормативным приоритетом обычаев и в значимой степени, современные западные общества (во всяком случае, до активизации массовых коммуникативных технологий во второй половине и особенно в последние десятилетия ХХ в. данную позицию по поводу западных обществ разделял, например, известный классик немецкой социологии права Н.Луман). Механизм обретения независимости западным правом описывается следующим образом: возникающие сомнения по поводу способности позитивного права регулировать общественные отношения способствуют значительному росту его рефлексивности, способности к саморегуляции и доминированию во взаимодействии с политической системой1.
От степени самостоятельности права зависит форма политического контроля над вмешательством государства, элит, групп интересов в правовую сферу, степень ориентированности судебной практики на желательные с точки зрения частных интересов результаты, процессы и масштабы незаконной легитимации, и наконец, распределение престижных и непрестижных областей профессиональной специализации юристов (например, в тоталитарном обществе могут быть недостаточно востребованы гражданские специализации юристов и только уголовные пользуются большим спросом). Указанные факторы вследствие целостности правовой системы оказывают значительное влияние друг на друга, благодаря чему их суммарный эффект часто бывает непредсказуем. Однако при превышении общей критической массы по нескольким параметрам происходит существенное изменение формы зависимости права от политической
1 См.: Luhmann N. Ausdifferenzierung des Rechts: Beiträge zur Rechtssoziologie und Rechtstheorie. Frankfurt a/M., 1981, S. 39-45. Позитивное право с древности противопоставлялось «естественному» праву присущих человеческой природе, вневременных и надцивилизационных ценностей и норм.
системы, и правовые нормы начинают подвергаться активной критике и пересмотру. Как следствие, изменяется вся совокупность правил, затрагивающих принятие новых правовых решений1.
Данные цивилизационно-детерминированные особенности западного политико-правового устройства отнюдь не исключают вариативности в различных странах Европы и Америки, обусловленной различными социально-историческими факторами, и в первую очередь, конфессиональной распространенностью. Так римско-католическая церковь наиболее влиятельна в Южной Европе, а протестантизм в форме лютеранства, кальвинизма и англиканства - в Северной. К католической Южной Европе примыкают западно-славянские народы и государства (чехи, словаки, словенцы, поляки). Южные (сербы, черногорцы, болгары, македонцы) и восточные (русские, украинцы, белорусы) славяне после церковного раскола 1054 г. сформировали особую цивилизационную группу, основанную на православном христианстве, принятом из греческой Византии.
Границы различий цивилизационных и правовых систем (семей) необязательно проходят по государственным границам государств, но в большей степени связаны с этносами, впитавшими воздействие различных цивилизационных конгломератов2. Анализ цивилизационно-правовых детерминаций (романо-германская и англо-саксонская традиции в Бельгии, Швейцарии, Германии) показывает, что правовые системы нескольких современных европейских стран являются в той или иной степени кросс-цивилизационными.
Для восточных (азиатских) правовых систем, прежде всего исламской, индусской и буддийской, по численности охватываемого населения наиболее распространенных в современном мире, характерен приоритет традиций, представленных в виде определенного набора представлений, обычаев,
1 См.: Luhmann N. Op. cit., S. 43.
2 См.: Рубинский Ю.И. Большая Европа: этапы становления // Интернет-сайт Клуба политической экономики wpec.ru
навыков и привычек практической деятельности, передаваемых из поколения в поколение. Этот комплекс основанных на религии ценностно-нормативных и культурно-институционально-традицийных образцов при минимальной рецепции элементов западного (европейского) права, которое все же оказывает воздействие через прошлый метропольно-колониальный опыт и современные процессы глобализации, всегда является детерминирующим в конкретной правоприменительной практике.
Так исламское право (шариат - «путь, которым нужно идти») затрагивает основные жизненные сферы - государственные и административные отношения, отношения мусульманской общины с другими общинами, отношения собственности, обмена, личных имущественных связей, брак, развод, родство, воспитание детей, завещание, наследование по закону, опека, попечительство, ограничение правоспособности и т.д. Источниками мусульманского права являются Коран - священная книга ислама и основа мусульманского права, сунна -совокупность предписаний о высказываниях и делах пророка Мухаммеда, имеющих правовое значение, иджма - единое мнение авторитетных правоведов ислама и кияс - суждение по аналогии в вопросах права. По содержанию все нормы мусульманского права делятся на предписания, содержащие оценку поступка человека (поступки разделяются на 5 категорий: обязательные, рекомендуемые, безразличные, порицаемые, запрещаемые), предписания, формирующие правила поведения, а также определяющие условия и последствия деяний. По степени принуждения различаются императивные нормы (их большинство) и диспозитивные нормы.
Санкции в исламском праве не являются четко определенными: важнейшей является такая религиозная санкция, как «состояние греха». В отдельных сферах общественных отношений (отрасль личного статуса) нормы права исполняются добровольно, практически без государственного вмешательства. Юристы привержены неизменной и неподвижной системе.
Не допускается говорить о каких-то заимствованиях мусульманским правом иностранных идей и положений. Однако за пределами персонального статуса (лицо, семья, наследование) исламское право допускает вестернизацию, заимствование норм романо-германского и общего права (конституционное право, административное право, уголовное право, трудовое право)1. Право создается независимо от правителя другими источниками, он лишь издает указания по применению принципов права. Доктрина ислама не допускает, чтобы законодатель мог изменять нормы права, составляющие священное мусульманское право; это запрещение не препятствует тому, чтобы различными путями - полицейскими или процессуальными - властитель в мусульманских странах фактически парализовал действие той или иной нормы или подчинил ее применение различным условиям, не затронув ортодоксальных принципов2.
Индусское право, распространенное в Индии и ряде других государств, также регламентирует преимущественно личный статус, включая неимущественные и имущественные правоотношения. В индусском праве кастовая социальная иерархия традиционно предполагает различные системы прав и обязанностей для различных каст и подкаст, в которые люди входят с момента рождения. Возникающие споры разрешаются собранием касты с опорой на общественное мнение. В случае спорности вопроса судья решает дело «по совести и справедливости». Законы и судебная практика не являются источником права и играют вспомогательную роль. Британское владычество способствовало модернизации и ограничению индусского права узким кругом отношений (наследование, брак, касты, религиозные отношения). После провозглашения независимости Индии в 1947 г. индусское право было упорядочено и кодифицировано, система каст отвергнута, институт брака и наследования реформирован (установлен
1 См.: Бойцова Л.В., Бойцова В.В. Конституционное право России и зарубежных стран в сравнительной перспективе // Интернет-сайт Тверского областного центра новых информационных технологий university.tversu.ru
2 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / Пер. с фр. М., 1999, с. 76-79.
минимальный брачный возраст, брак стал рассматриваться как договор, запрещено многоженство, разрешен развод, женщины включены в круг наследников). Однако в деревнях большинство индусов продолжают жить в соответствии с нормами индусского права .
В буддийских обществах право играет вспомогательную роль и не является средством обеспечения социального порядка и справедливости. Считается, что человек должен руководствоваться не юридическими мотивами, а стремлением к гармонии и миру. При разрешении конфликтов доминируют правила вежливости, приличия, морали, чести, общественной гармонии, а не право. Суд редко используется для защиты личных интересов. Идеальной является ситуация, когда законы вообще не применяются, а судебные решения не выносятся. Неприязнь к праву усугубляется плохой организацией правосудия. Так, правосудие в Китае в течение веков отправлялось администраторами, сдававшими для занятия поста экзамены литературного характера. Они не знали права и руководствовались советами своих чиновников, принадлежащих к наследственной касте. В Японии традиционно отсутствовали идея права, правовые школы, профессиональные судьи, прокуратура, адвокаты и нотариусы. Несмотря на вестернизацию японского права в эпоху Мэдзи после 1868 г. и радикальные реформы законодательства после 1945 г. применение права сегодня противоречит национальной японской психологии, не приемлющей идеи индивидуализма, западного либерализма, свободы и человеческого достоинства. Право по-прежнему считается обезличивающим человеческие отношения, а суды в основном занимаются примирением сторон и используют технику уклонения от применения права. Произвол полиции практически не осуждается. Число юристов немногочисленно, а разбирательство дел в нижестоящих инстанциях часто происходит без участия адвокатов1.
Ключевыми историческими факторами, обусловившими формирование «смешанных» восточно-славянских цивилизационных основ,
1 См.: БойцоваЛ.В., БойцоваВ.В. Указ. соч.
распространенных на территории современных России, Белоруссии и Украины, представляются следующие. Во-первых, это принятие христианства на Киевской Руси с наследованием характерных для Византии таких восточных цивилизационных моделей, как «вертикальное» управление и налоговая система, отсутствие сословной замкнутости господствующего класса и развитая вассально-иерархическая система. Во-вторых, это татаро-монгольское нашествие в XIII в., обусловившее изоляцию от европейских процессов Возрождения и Реформации и развитие жесткого «вертикального» управления, крепостного права и неограниченной власти руководителя над подчиненными в условиях баскаческого контроля и карательных походов Монгольской империи и Золотой Орды. Иллюстрируя значительное восточно-славянское своеобразие помимо татаро-монгольского ига к числу российских цивилизационных детерминант обычно относят пространственно-территориальные, природно-климатические, экономико-производственные, миграционные, трансформационные, модернизационные, межэтнические и военные факторы.
После свержения татаро-монгольского ига защита обширной территории как от восточных, так и от западных завоевателей происходила на основе уже преимущественно сформированного национального управленческого менталитета. Необходимость быть постоянно готовыми к отражению военных угроз способствовала еще большему усилению вертикальной, исключительно антидемократической составляющей российского цивилизационного кода, прочно вошедшего в ценности и нормы, культуру, институты и традиции многих десятков поколений восточных славян - русских, украинцев и белорусов.
Драматично, что преднамеренное заимствование отдельных культурных и технологических инноваций с Запада в петровскую эпоху уже осуществлялось на принципах насильственного и противоестественного насаждения на фоне восточного самодержавного управления и психологии, полного отсутствия значимости прав человека и индивидуального
достоинства личности, подчинения внутреннего развития военным целям, пассивности и управляемости горизонтальных связей и отношений. Данные цивилизационно-детерминирующие факторы указывают на развитие в течение 2-го тысячелетия от Рождества Христова на территории восточнославянских государств правового устройства, характерного для традиционно-космогенных цивилизаций с исключительно высокой подчиненностью права решениям политической системы и особенно воле единоличного правителя и политическому режиму. Данные процессы усиливались в условиях тоталитарных, деспотических и авторитарных режимов и отличались условно-относительным ослаблением в годы недолгих, спускаемых сверху властвующими политическими субъектами, «оттепелей».
Для российской правовой системы поэтому цивилизационно характерны исключительно устойчивые многовековые традиции абсолютного подчинения права политическому устройству («закон что дышло, куда повернул, туда и вышло»). «Восточная» слабость российского права в условиях приоритета конвенциональных и моральных регуляторов на практике привела к «неправовому насилию». Менее ста лет назад российский правовед, философ и историк Б.Н.Чичерин так охарактеризовал российские правоприменительные реалии: «Юридическое образование отсутствует, законодательство представляет собой хаос, в котором не могут разобраться даже специалисты, впрочем, о наличии последних можно говорить лишь весьма условно - принятие всех правовых решений находится в руках канцелярских крючкотворов и взяточников, решающее значение имеют не научно-юридические, но совершенно иные «аргументы». Для России «официальное право - нечто абсолютно чуждое и внешнее, с чем лучше вообще не сталкиваться; сознание обязательности правовых норм совершенно отсутствовало, знание их содержания было чрезвычайно ограниченным и фрагментарным. Вплоть до Октябрьской революции жизнь большей части населения России - крестьян - нормировалась не писаным, а путаным обычным правом. Спорные вопросы решались «темным и
небезупречным» волостным судом, либо в административном порядке сходом и властью начальства. ...В ходе революции и гражданской войны в отношениях между классами никакого права больше не оставалось, господствовало голое насилие. Ни рабоче-крестьянская масса, ни партократическая верхушка не поняли и не приняли право как внутреннюю необходимость. В их правосознании отсутствовало представление о праве как самостоятельной ценности неутилитарного характера»1.
Приведенные определения точно характеризуют цивилизационные предпосылки и национальный менталитет, уходящие вглубь восточнославянской - российской, белорусской, украинской - национальной истории. Правовая необразованность и путаное законодательство в условиях абсолютного владычества силы и власти, в советское время упроченные официально узаконенным государственным террором против «врагов народа» и самого народа, привели к устойчивому правовому нигилизму, полному непринятию права как регулятора отношений и источника справедливости гражданами и институтами, утилитарно не связанными с государством.
Междисциплинарная теория цивилизационной детерминации права позволяет исследовать современные тенденции функционирования действующих правовых систем. Во второй половине ХХ в. на фоне технического прогресса и глобализации как технологической и массовой основ нового уровня коммуникативных возможностей в государствах с различными формами цивилизационной детерминации обнаруживаются новые социально-политико-правовые процессы. Наряду с технологическими возможностями интрацивилизационного влияния через электронные средства массовой коммуникации в данный период существенно возрастают прикладные возможности социально-гуманитарных знаний на стыке социологии, политологии, психологии, теории управления, маркетинга и паблик рилейшнз в области манипулирования массовым сознанием и
1 Цит. по: Крапивенский С.Э., Омельченко Н.В., Стризое А.Л. и др. Указ.. соч., с. 32.
общественным мнением, побуждения широких масс населения действовать желательным для разработчиков и заказчиков технологий образом.
Представляется, что именно вследствие одновременного развития технологически-глобализационного потенциала электронных СМИ и манипулятивно-коммуникативных социально-гуманитарных технологий особенно в конце ХХ вв. многократно возросли возможности неправовых (противоправных, противоречащих праву) воздействий на массовое сознание и ключевые процессы современного общества - ценностно-нормативные, культурно-институционально-традицийные, социально-политические,
экономические и правовые. Данное целенаправленное изменение массового сознания, манипулирование побуждениями и целями людей осуществляется в собственных интересах активными субъектами политических систем. «Мишенями» такого воздействия выступают цивилизационные системы в целом и особенно их относительно более подвижные элементы, которыми выступают отдельные правовые нормы и правовая система в целом, институциональные ограничения и поведенческие элементы традиций.
Массовые манипулятивно-коммуникативные технологии в любой ситуации применения правовых норм дают возможность поставить под сомнение выбор того или иного варианта из возможных и вообще обоснованность применения права в качестве регулятора общественных отношений и способа разрешения конфликта. Происходит «артефикация» основ эффективности и действенности права - справедливости и легитимности. Ведь и уравнительная справедливость и справедливость воздаяния по заслугам относительны и зависят от контекста, в котором они рассматриваются. Управление справедливостью базируется на селекции информации, поиске примеров, по сравнению с которыми оценка отдельного случая будет изменена1.
1 См.: Жданухин Д.Ю. Гибель права в эпоху PR и становление новых гуманитарно-правовых технологий / Интернет-сайт kreml.org, 2006, 26 декабря.
Действенным механизмом управления легитимностью как характеристикой, связанной с соответствием социальным представлениям и ожиданиям и имеющей рефлексивное содержание, является смена источников легитимности с помощью создания своего «народа», специально представленной группы людей, действующей от имени всего населения. Широкие возможности коммуникативных технологий в области права обусловлены глубокой взаимосвязью права с цивилизационно детерминируемыми ценностями и моральными нормами, которые несмотря на условность служат основой для правового выбора в ситуации применения технологий1. Применение коммуникативных технологий затрагивает далеко не только «экспорт демократии» и громкие политико-уголовные процессы, но также многочисленные региональные и локальные, гражданские и уголовные правовые прецеденты, всегда отражающие властные и групповые интересы. Конечно, границы применения манипулятивно-коммуникативных технологий, масштабы общественного резонанса и ставки в игре политических субъектов на различных уровнях общественной иерархии могут быть несопоставимо различными2.
В государствах с различной цивилизационной детерминацией господствующих правовых систем коммуникативные технологии имеют своеобразие и различную результативность. В западных обществах с декларируемым приоритетом права возросшие возможности электронных и иных средств эффективного манипулирования общественным мнением позволяют минимизировать значимость правовых регуляторов и делают данные процессы все более распространенными. По свидетельству известного исследователя права Г.Дж. Бермана, современное западное право становится более фрагментарным, субъективным, больше настроенным на удобство, чем на мораль. Оно больше заботится о сиюминутных
1 См.: Жданухин Д.Ю. Указ. соч.; Мирзоев С.Б. Гибель права: легитимность в «оранжевых революциях». М., 2006, с. 12-18.
2 Ряд исследователей, обращая внимание на взаимопроникновение и сращивание права и коммуникативных технологий, символически обозначает образующиеся в результате конгломераты как «PRаво»( см.: Мирзоев С.Б. Указ. соч.; Жданухин Д.Ю. Указ. соч.).
последствиях, чем о последовательности и преемственности1.
Факторами, отчасти противостоящими утилитарному произволу властвующих субъектов, выступают законодательно фиксированные принципы разделения властей, многопартийности, свободных выборов и дискуссий в СМИ, формально-демократические процедуры легитимации законодательных и политических решений2, а также деятельность институтов гражданского общества, способных ограничить и оспорить возможные неправовые решения. Однако «эффективные» коммуникативно-правовые технологии разрабатываются профессионалами в области PR и манипулирования общественным мнением, и потому рядовым представителям гражданского общества бывает трудно их вовремя распознать и принять адекватные контрмеры. Современный мир оказался в высшей степени незащищенным от профессионально осуществляемых массово-медийных коммуникативных технологий. Показатели образованности и организованности гражданского общества, призванного противостоять произволу власти, интеллектуально и организационно значительно уступают воле, организации и интеллектуальной разработанности акций по возвеличиванию и развенчиванию правовых решений и общественных субъектов. Высказывания политиков по поводу «невозможности обмануть народ», как правило, являются результатом искреннего непрофессионализма или преднамеренной лжи в интересах оправдания существующего политического режима. Грубый и примитивный обман обывателей «срабатывает» редко, однако, легко удается «двухходовая комбинация», не говоря уже о «высоких» манипулятивных технологиях, для распознавания которых необходимы университетское образование и многолетняя практика.
В отличие от западных восточные коммуникативные технологии не являются в столь высокой степени технологически и социально-гуманитарно
1 См.: БерманГ.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998, с. 48.
2 В соответствии с известным английским изречением «демократия есть прежде всего процедура».
развитыми и их возникновение, не говоря уже о возможностях успешного применения, ограничено силой традиций. Несмотря на слабый авторитет права и низкую правовую институционализацию понимаемых в западном смысле гражданских свобод гарантом правовой стабильности восточных политических систем выступают традиции и гражданское общество, представленные старейшинами, соседскими общинами и семейно-родственными отношениями. Интеробщинные взаимодействия основаны на стабильности многодесятилетних взаимовыгодных отношений, нарушение которых благодаря новым коммуникативным возможностям отнюдь не представляется оправданным и осуждаемо уважаемыми авторитетами.
Исключительный консерватизм восточного общества выступает серьезным институциональным препятствием на пути нарушения традиций и утилитарного произвола особо активных (в том числе экстремистски настроенных) политических групп. Несмотря на авторитарно-тоталитарные (в западном понимании) восточные нарушения прав и свобод человека, коррупцию и произвол чиновников глобализационно-коммуникативные процессы по целенаправленному изменению общественного мнения сталкиваются в восточном мире (в отличие от западного) со значительно более сильным цивилизационным сопротивлением. Возможно, данные глубинные основы восточного образа жизни смогут в будущем послужить противовесом самой возможности их манипулятивно-коммуникативного изменения различными политическими субъектами локального и глобального масштаба. Факторы восточной политической «недемократичности» и правовой «жесткости», воспринимаемые западным миром и даже «смешанными» системами как «дикое» наследие давно минувших эпох, гипотетически могут оказаться единственными препятствиями на пути манипулятивно-технологического диктата PR-продвинутых международных и национальных «корректоров» права.
Наибольшую сложность в цивилизационно-политико-правовом анализе «эффективных» коммуникативных технологий вызывают «смешанные»
цивилизационные системы (в том числе ряд европейских и азиатских стран по периметру границ бывшего СССР, испытавших российское и советское влияние). Независимо от степени вовлечения западных и восточных элементов в их цивилизационные конгломераты смешанные системы абсолютно не застрахованы, а по ряду причин даже в большей степени, чем западные и восточные, подвержены активному и результативному применению PR-технологий для решения политических задач в правовой сфере.
Несмотря на законодательно фиксированные принципы разделения властей и многопартийности, свободных выборов, дискуссий в СМИ и демократических процедур легитимации правовых и политических решений для смешанных западно-восточных систем, как правило, характерна нежизнеспособность механизмов контроля за реальным соблюдением данных исключительно демократических правовых норм. В условиях слабости гражданского общества, призванного противостоять правовому произволу государства, формальные демократическо-правовые ценности деградируют до уровня имитационной манипулируемой псевдодемократии, а народ превращается в «население», управляемое административно-ресурсными методами и коммуникативными технологиями.
В ряде цивилизационно смешанных стран властвующие политические группы получают монопольный доступ к средствам массовой информации и административному ресурсу, благодаря чему создают управляемые общественные организации и полностью контролируют все уровни власти, любую политическую активность, выборы, законодательные и правоприменительные процессы. Сохраняя формально демократическое законодательство, либеральные атрибуты и членство в европейских западно-демократических организациях, режимы имитационной демократии отнюдь не являются демократическими. PR-демонстрация «демократичности и толерантности» для Запада как референтной цивилизационной платформы и значимого партнера наряду с использованием патерналистско-
жизнеутверждающей PR-демагогии для собственного населения позволяют политическим режимам в западно-восточных системах ограничивать внешнее и внутреннее политическое давление в направлении реальной эмансипации права от диктата политической системы.
Подобно эталонным (референтным) группам в социологии основой субъективной (само)идентификации политических систем, режимов, граждан и институтов выступают референтные цивилизационные платформы. В «смешанных» западно-восточных цивилизационных системах общественно-политические субъекты нередко придерживаются диаметрально противоположных положительных и отрицательных референтных платформ. Референтные самоидентификации и представления власти и оппозиции о направлениях предпочтительного развития, как правило, не совпадают с объективно-фактическим «смешанным» цивилизационным обликом конкретных государств и реальными возможностями и ограничениями их общественно-политического развития.
«Размывание», «приватизация», «коррупция» и «гибель» права в условиях его «тотальной пиаризации», негативно оцениваемые с позиций абстрактных западно-демократических идеалов приоритета права1, при более детальном рассмотрении обнаруживают комплексный, многоуровневый характер. Современные массовые коммуникативные цивилизационно-политико-правовые процессы выступают ключевыми тенденциями современности, демонстрируя технологически и коммуникативно новые этапы в рецидивирующей устремленности человечества в очередной раз, уже на новом витке технологического и социального развития, сорваться с «непрочного поводка цивилизации», избавившись от «силы права» в пользу «джунглей» «права силы». Сегодня становится особенно очевидным, что ни до, ни после возникновения массовых манипулятивно-коммуникативных
1 Выраженных в формуле: «Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов» (Вольтер). Несмотря на то, что цивилизационные принципы западного Просвещения, впоследствии положенные в основу американской «Декларации независимости» и французской «Декларации прав человека и гражданина», постулируют именно такой абстрактно-демократический подход, политико-правовая реальность конкретных обществ как в эпоху Просвещения, так и два с половиной столетия спустя является совершенно иной.
технологий право в большинстве цивилизационных систем никогда не было действительно автономным.
Реальное право всегда «бомбардировалось» и видоизменялось в результате мощного неправового давления со стороны субъективно-заинтересованных интерпретаций правовых прецедентов, норм и социально-политических процессов. Представляется, что «право силы», выраженное в физической, экономической, идеологической или манипулятивно-коммуникативной форме, в любом обществе и в любую историческую эпоху стремится оказывать давление на действующие правовые нормы с целью склонить Фемиду в направлении реализации собственных политических интересов. Характер и политические масштабы неправового давления на право определяются цивилизационно-детерминированными ценностно-нормативными, культурными, институциональными и традицийными условиями, регулирующими формы и пределы данного давления, но никогда не имеющими возможность его полностью отменить.
Если в западном обществе определенным ограничителем произвола политических режимов (в последнее десятилетие все более слабым) выступает гражданское общество, а в восточном - незыблемая сила основанных на религии традиций, то «смешанные» общества лишены обоих защитных механизмов и в большей степени подвержены рискам массового применения манипулятивно-коммуникативных технологий по усмотрению властвующих политических режимов в интересах их сохранения и обогащения. Вопрос о переплетении западных и восточных цивилизационных характеристик в российской правовой практике продолжает оставаться дискуссионным, активируя противоположные оценки качественного и количественного соотношения цивилизационных атрибутов и их политико-правовых последствий. Актуальной задачей современных социально-гуманитарных дисциплин является цивилизационно-политико-правовое изучение манипулятивно-коммуникативных возможностей действующих политических режимов с точки зрения их воздействия на право
в реальности разновекторных цивилизационных влияний и процессов, имеющих место в западных, восточных и смешанных обществах.
феофанов к.а. Цивилизационные детерминанты права: коммуникативные технологии на службе политических режимов. Статья посвящена рассмотрению глубинных особенностей, определяющих социально-политический профиль и параметры действующих правовых систем, механизмов и результатов цивилизационных детерминаций, исторических форм взаимодействия политической организации общества и права, в том числе современных манипулятивно-коммуникативных технологий.
Ключевые слова: цивилизационные детерминанты, цивилизационные системы, правовые системы, политические режимы, коммуникативные технологии.
feofanov k. a. Civilizational determinants of law: communicative technologies at service of political regimes. The article is devoted to consideration of profound peculiarities determining social and political profiles and parameters of real legal systems, as well as mechanisms and results of civilizational determination and historical forms of interaction between society's political system and law, including the contemporary manipulative communication technologies.
Key words: civilizational determinants, civilizational systems, legal systems, political regimes,communicative technologies.
