CC BY
48DOI 10.47643/1815-1337_2023_3_175
ЦИФРОВЫЕ ПРАВА В СИСТЕМЕ ОБЪЕКТОВ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ DIGITAL RIGHTS IN THE SYSTEM OF OBJECTS OF CIVIL RIGHTS
КОКОЕВА Луиза Темболатовна,
доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой предпринимательского и трудового права, ФГБОУ ВО «Северо-Кавказский горно-металлургический институт (государственный технологический университет»). 362021, Республика Северная Осетия-Алания, г. Владикавказ, ул. Николаева, 44. E-mail: angelkolieva@mail.ru;
КОЛИЕВА Ангелина Эдуардовна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры земельного, трудового, экологического права, ФГБОУ ВО «Кубанский государственный аграрный университет им. И.Т. Трубилина». 350004, Россия, Краснодарский край, г. Краснодар, ул. Калинина, 13. E-mail: angelkolieva@mail.ru;
KOKOEVA Luisa Tembolatovna,
Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Business and Labor Law, North Caucasus Mining and Metallurgical Institute (State Technological University). 362021, Republic of North Ossetia-Alania, Vladikavkaz, Nikolaeva str., 44. E-mail: angelkolieva@mail.ru;
KOLIEVA Angelina Eduardovna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Land, Labor, Environmental Law, Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin. 13 Kalinina str., Krasnodar Territory, 350004, Russia. E-mail: angelkolieva@mail.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена изучению процессов цифровизации экономики и государственного управления и места, занимаемого в этих процессах цифровыми правами, а также цифровым правам в целом. Автор анализирует новеллу гражданского законодательства, закрепляющую понятие «цифровые права»; формулирует определения понятий «цифровое правоотношение», «цифровая юридическая обязанность» и «цифровое право». Глобальная цифровизация национального гражданского права на сегодняшний день катализирует расширение границ правового регулирования и стирание граней в вопросах соотношения публичного и частного права. Цифровая экономика ввела в оборот новые понятие, такие как цифровая собственность, цифровые активы, цифровые технологии, которые требуют правового закрепления для их легитимизации.
Abstract: The article is devoted to the study of the processes of digitalization of the economy and public administration and the place occupied in these processes by digital rights, as well as digital rights in general. The author analyzes the novel of civil legislation that enshrines the concept of «digital rights»; formulates definitions of the concepts of «digital legal relationship», «digital legal obligation» and «digital law». The global digitalization of national civil law today catalyzes the expansion of the boundaries of legal regulation and the blurring of boundaries in matters of the relationship between public and private law. The digital economy has introduced new concepts into circulation, such as digital property, digital assets, digital technologies, which require legal consolidation in order to legitimize them.
Ключевые слова: гражданское право, объект, права, динг, токен.
Keywords: civil law, object, rights, ding, token.
Для цитирования: Кокоева Л. Т., Колиева А.Э. Цифровые права в системе объектов гражданских прав // Право и государство: теория и практика. 2023. № 3(219). С. 175-178. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_3_175.
For citation: Kokoeva L.T., Kolieva A.E. Digital rights in the system of objects of civil rights // Law and state: theory and practice. 2023. No. 3(219). pp. 175-178. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_3_175.
Статья поступила в редакцию: 21.01.2023
В наш век глобализации и стремительного развития изменениям подвержены все сферы общественной жизни.
Цифровые технологии, вошедшие в гражданский оборот, так или иначе накладывают новые требования на гражданские правоотношения. Должно пройти еще достаточное количество времени пока сформируется полная правоприменительная практика и внесены изменения в законы, корректирующие все коллизии и пробелы.
Повсеместное развитие, распространение и внедрение цифровых технологий в экономические процессы, происходящие в обществе, неизбежно приводит не только к трансформации традиционных объектов гражданских правоотношений, но и к созданию плеяды новых нематериальных (виртуальных) объектов, способных к участию в имущественном обороте и зачастую имеющих значительную экономическую (стоимостную) ценность. Это неизбежно оказывает влияние на трансформацию привычного понимания собственности и вещей с точки зрения юриспруденции.
Еще в начале прошлого века, не так давно по историческим меркам, человечество не могло и предположить, что в свободном доступе большей части населения нашей планеты будут аппараты, дающие доступ к огромной базе информации, не говоря об иных многочисленных функциях современных компьютеров. Нетрудно заметить поразительные результаты эволюции цифровых технологий с конца XX столетия и по наши дни.
Приведем указанное в п. 1 ст. 141.1. ГК РФ определение: «цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу».
Из пояснительной записки к проекту Закона № 34-ФЗ мы узнаем, что, в отечественном правопорядке в понятие цифрового права вкладывается более узкое, по сравнению с другими странами, значение, а именно совокупность электронных данных (цифровой код, являющийся ключом), подтверждающих принадлежность объектов гражданского права тому или иному субъекту.
Исходя из данного определения, можно сделать вывод, что речь идет лишь о токене, означающем в переводе с английского языка
«знак», и являющемся ключом, идентифицирующим владельца цифрового актива.
Нетрудно понять причины критики данного законопроекта со стороны ученых-юристов, ведь при разработке законопроекта № 4246327, ставшего основой для Закона № 34-ФЗ, речь шла и о внесении в отечественное законодательство понятия цифровых денег (так называемой криптовалюты). Криптовалютой является цифровая денежная единица, привязанная к технологии блокчейна и качественно отличающаяся от привычных нам видов валют.
Одной из ее главных особенностей является высокая достоверность расчетов, ввиду возможности проведения публичного аудита. Помимо этого, преимуществом цифровой валюты при проведении расчетов является отказ от посредников в проведении соответствующих операций. Вместе с тем, в отечественной и мировой науке продолжается спор о правомерности отнесения криптовалюты к валютам.
Некоторые выдающиеся российские правоведы и вовсе сомневаются в целесообразности данной новеллы, так, например, С.В. Сарбаш считает ее «фундаментальной законодательной ошибкой», а Л.Ю. Василевская считает цифровые права не новым объектом гражданских прав, а способом их фиксации.
На наш же взгляд, законодатель сознательно заложил в ст. 141.1 ГК РФ своеобразный «каркас», который должен стать основой для дальнейшего развития правовой мысли в этой сфере. Вполне возможно, что приведенная дефиниция все еще требует совершенствования, ведь из-за ее пробельности на практике могут возникать проблемы. [4, С. 73]
Одним из таких проблемных аспектов является механизм наследования цифровых прав, также послуживший поводом для разногласий. В то время как одни ученые отрицают возможность наследования цифровых прав в порядке универсального правопреемства, другие опровергают это, ссылаясь на то, что токен является самостоятельным цифровым активом и помимо функции кода доступа содержит в себе засвидетельствованное им право на содержащийся в этом активе объект.
Главными особенностями блокчейна (распределенного реестра, через который может передаваться токен) являются его децентрали-зованность и отсутствие какого-либо внешнего регулятора, а также анонимность субъектов. Именно ввиду этих факторов правопреемники владельцев цифровых прав, не имея соответствующих кодов, не могут вступить в фактическое владение, хотя юридически цифровые права и входят в наследственную массу. [5, С. 13]
Отечественная доктрина предлагает перенять зарубежный опыт и, устранить поставленную проблему, сформировав единый контролирующий орган, через который не только правопреемники могли бы узнать о том, что входит в наследуемое ими имущество, но и сами лица, потерявшие код доступа, могли бы подтвердить факт своего владения.
Таким образом, мы приходим к выводу о необходимости дальнейшего совершенствования правовой конструкции «цифровых прав».
С другой стороны, однозначный ответ на вопрос об эффективности проведенных в гражданском законодательстве изменений сможет дать лишь дальнейшая практика.
Новая ст. 141.1 «Цифровые права» ГК РФ формулирует ранее неизвестный способ удостоверения имущественных прав, который стал вынужденной реакцией на неразвитость отечественного законодательства о бездокументарных ценных бумагах. К счастью, внедрение этой конструкции не означает коренной ломки сложившейся системы гражданского права, которую предполагал неудачный вариант законопроекта, принятый в первом чтении. Реальная востребованность новой конструкции цифровых прав будет зависеть от итогового текста федеральных законов о цифровых финансовых активах и о краудфандинге, по поводу которых продолжаются ожесточенные дебаты.
Сложность нового объекта гражданских прав еще, к тому же, связана с правовым режимом цифровых объектов, а именно, их допуска в гражданский оборот. Владельцы криптоактивов так и останутся в тени правового регулирования, так как легализованы будут цифровые объекты выпущенные исключительно в рамках информационных систем, одобренных Банком России.
Развитие системы блокчейн и электронных денег изменило всю систему современного права. Развивающиеся в гражданском обороте smart-contract (ы), краудсорсинг, краудфандинг, токены появились в правовом поле с развитием новых технологий в мире и в России.
Цифровая среда - это абсолютно новый этап в развитии отечественного правового регулирования, и стоит отметить, что неизбежны коллизии и противоречия, так как на этапе перестройки виртуальных и классических гражданских правоотношений возможны противоречия.
Нынешние изменения в праве связаны с правовой гравитацией, с перестройкой привычных правовых регуляторов, расширением границ юридического пространства.
Как отмечал В.А. Вайпан, цифровая экономика сейчас формируется на трех уровнях, которые в своем тесном взаимодействии влияют на жизнь граждан и общества в целом. К таким уровням можно отнести:
во-первых, рынки и отрасли экономики (традиционные сферы деятельности), где осуществляется непосредственное взаимодействие конкретных субъектов (поставщиков и потребителей товаров, работ и услуг);
во-вторых, платформы и технологии, где формируются компетенции для развития рынков и отраслей экономики (сфер деятельности);
в-третьих, среду, которая создает условия для развития платформ и технологий, и эффективного взаимодействия субъектов рынков отраслей экономики и охватывает нормативное регулирование, информационную инфраструктуру, кадры и информационную безопасность.
Таким образом, можно констатировать, что гражданское право находится на пороге больших перемен в плане расширения объектов правового регулирования в гражданском законодательстве, и формирования правовой национальной культуры цифрового права.
Такой объект гражданских прав, как информация в формате цифровых данных или информационные объекты, связанные с цифровыми данными нельзя отнести ни к материальным, ни к нематериальным личным благам. Все осложняется дефинициями, которые использует
законодатель в законе (Федеральный закон от 21 июля 2006 г. №149 ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации» полное название) и отсутствием четкой регламентации данных понятий.
В связи с этим логично возникают вопросы трактования, к примеру, таких понятий как сведения, сообщения, данные и т.д.
Сегодня мы сталкиваемся с вопросом: может ли объектом права собственности выступать объект, представленный в исключительно электронной (цифровой) форме? Если да, то каким образом право владения определенным объектом будет распространяться на объекты, существующие в цифровом пространстве, и как защитить имущественные права такого владельца?
Объекты виртуального (цифрового) имущества, в частности криптоактивы и предметы виртуальных вселенных, обычно можно приобрести посредством получения невзаимозаменяемых криптографических токенов (NFT (non-fungible token)), которые можно назвать цифровым сертификатом собственности. При этом NFT уникален и, следовательно, не подлежит замене или обмену, имеет свою стоимость и представляет собой конкретный, уникальный (в случае виртуальной вселенной) цифровой объект, информация о владельце которого, транзакциях и покупателях хранится в цепочке блоков - блокчейне, обычно блок- чейна Ethereum.
Таким образом, именно NFT, как элемент цифрового реестра, как некий цифровой сертификат подтверждает права на конкретный цифровой актив, в том числе и права на участок цифровой земли или цифровую недвижимость. Создается некая относительная схожесть с регистрацией прав на недвижимое имущество и сделок с ним, осуществляемой Росреестром.
В базе Единого государственного реестра недвижимости также хранится информация о правообладателе объекта, характеристики объекта, включая адрес, уникальный кадастровый номер и т. д.
По сути, своим существованием NFT создали полностью децентрализованную и доступную систему для владения виртуальной собственностью, а также возможностью распоряжения владельцем этим правом. NFT изменили рынок цифровых активов, т. к. «ранее цифровые активы можно было легко дублировать в Интернете, при этом не было возможности определить, кто имеет право продавать актив», теперь же NFT, действуя как «цифровой сертификат» позволяет с точностью определить владельца цифрового актива.
В целом «NFT складывается из двух компонентов: цифрового актива (актив) и встроенного в него кода (токен). Активом может быть что угодно: тексты, картинки, фотографии, музыка, видео или аудиоклипы, игровые предметы, твиты или даже правоустанавливающие документы на реальные продукты или недвижимость. Все, что можно перевести в цифровую форму или «токенизировать».
Токен - это набор кодов, хранящихся в блок-чейне, который идентифицирует и отслеживает актив, в который он встроен».
Идентификационная информация включает, например, «название токена, символ токена и уникальный хэш, который подтверждает подлинность NFT».
Сегодня данные, содержащиеся в NFT, могут быть привязаны как к цифровым объектам (картинкам, аудио и видиофрагментам, ава-тарам и многому другому), так и могут быть использованы для предоставления владельцу NFT доступа к эксклюзивным товарам, как свидетельство о правах на существующие в реальной жизни активы (такая практика именуется «digital twin»). [4, С. 73]
В качестве примера «привязки» токена к материальному объекту посредством практики «digital twin» следует привести созданную французским производителем коньяка Hen- nessy серию NFT. С 23 сентября 2022 г. все коллекция бутылок Hennessy Paradis Golden Edition будет доступна для продажи в порядке очереди на платформе BlockBar, созданной в октябре прошлого года. В этом случае NFT будут выполнять роль «цифрового сертификата», подтверждающего право собственности владельца на бутылку из коллекции. [5, С. 13]
Вся информация о подлинности продукции будет храниться в блокчейне, а сама бутылка будет находиться на складе производителя.
Такие токены представляют собой «токены, обеспеченные материальными объектами, которые существуют преимущественно в единственном числе и обладают коммерческими свойствами и инвестиционной привлекательностью именно в данном качестве, составляют особую группу инвестиционных токенов - невзаимозаменяемые токены с материальным обеспечением (non-fungible hard assets)».
Такой цифровой сертификат может фиксировать права только на индивидуально-определенные вещи. Существование невзаимозаменяемых токенов с материальным обеспечением вызывает вопросы о том, что произойдет с правами на объект реального мира, если такой цифровой сертификат будет украден (например, путем взлома криптокошелька) или утерян (например, если пароль для доступа к крипто-кошельку был забыт)? Что произойдет с NFT, если сам объект реального мира будет утерян, украден или уничтожен?
Попробуем разобраться, к какому виду объектов гражданских прав из предусмотренных ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации относится NFT. При этом нужно учитывать, что NFT представляет собой всего лишь запись в цифровой форме о существовании прав на какой-либо объект, но не объект сам по себе. В этом смысле можно усмотреть сходство NFT с бездокументарными ценными бумагами. [2, С. 122]
Невзаимозаменяемый токен не выполняет ни функции денег, ни функции ценных бумаг. Несомненно, NFT нельзя признать результатом работ или оказанием услуги.
По словам члена Комиссии по правовому обеспечению цифровой экономики Ассоциации юристов России Юрия Борисова, «к NFT в России следует применять положения, касающиеся цифровых прав статьи 128 и 141.1 ГК и положения, касающиеся объектов права интеллектуальной собственности и оборота вещей». Так, согласно п. 1 ст. 141.1 ГК РФ, цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам.
Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу. Таким образом, применение невзаимоза-
меняемых токенов должно быть прямо урегулировано в соответствующем законе. В настоящее время такого закона не существует. При этом невзаимозаменяемые токены не относятся ни к цифровым финансовым активам, ни к цифровой валюте, ни к утилитарным цифровым правам.
В то же время NFT-токены неверно относить к цифровым валютам и в силу их природы. Цифровая валюта используется для осуществления транзакций в блокчейне, в ряде государств ее можно свободно приобрести или конвертировать в государственные валюты, т. е. криптовалюты взаимозаменяемы. Напротив, NFT - это уникальный и незаменимый актив, его нельзя разделить, заменить или каким-либо образом подделать. NFT приобретается с использованием криптовалюты, однако его ценность от нее не зависит. Именно невзаимозаменяемость -ключевая характеристика для понимания сущности NFT. Также следует отметить, что цифровые финансовые активы выпускаются только через операторов, официально принятыми Центральным Банком в реестр, что едва ли соответствуют понятию NFT, посредством которых художники и музыканты продают свои работы на маркетплейсах. Попытка придать NFT как результат интеллектуальной деятельности статус объекта права интеллектуальной собственности посредством внесения соответствующих изменений в ст. 1 225 ч. 4 Гражданского кодекса Российской Федерации не нашла поддержки Правительства Российской Федерации.
Таким образом, сегодня правовой статус невзаимозаменяемых токенов в России законодательно не урегулирован, что создает много вопросов относительно их правовой природы. Нельзя не согласиться с М.А. Рожковой, что «серьезнейшей проблемой отечественной доктрины является то, что в системе абсолютных прав четко признается только две разновидности имущественных прав: право собственности исключительно на материальные предметы (вещи) и интеллектуальные права на прямо указанные в законе нематериальные объекты.
Таким образом, практически вне рамок доктринальных изысканий остаются имущественные права на новые объекты, которые не являются вещами и не относятся к интеллектуальной собственности». При этом российское законодательство не содержит и запрета на оборот NFT, следовательно, невзаимозаменяемый токен может быть предметом гражданско-правовых сделок купли-продажи, мены, дарения, хранения и т. д. В связи с этим представляется правомерным полагать, что в России NFT относится на сегодняшний день к категории иного имущества, что позволяет осуществлять их оборот, имеет такой же правовой статус как криптовалюта или цифровые права до момента их легального закрепления. [1, С. 31]
В силу того, что правовой статус NFT не урегулирован специальным законодательством, вызывают вопросы проблемы определения правомочий владельца NFT, а также обеспечения защиты прав виртуального собственника в такой системе. Приобретение цифрового актива в виртуальной вселенной возможно как самостоятельно на специальных мар- кетплейсах с помощью цифрового криптокошелька, связанного с платформой, так и через брокеров и управляющих виртуальной недвижимостью. При этом не все платформы, продающие NFT, подтверждают личность продавца. В качестве примера в сети можно встретить сделку купли-продажи NFT (картины) от имени художника Бэнкси за $338 000 на платформе OpenSea, после заключения которой выяснилось, что сам автор не создает никаких работ NFT и не является продавцом.
Не говоря уже о возможности существования «поддельных» NFT платформ.
Кроме того, очень часто единственный способ узнать, какие правомочия приобретатель NFT получает можно из пользовательских соглашений, опубликованных создателем платформ. Например, игра Kaiju Worlds, в которой вознаграждение игроков осуществляется NFT токена-ми Kaiju, включила в качестве одного из условий смарт-контракта условия, автоматического уничтожения NFT, если они будут перепроданы ниже определенной цены на вторичных рынках. Децентрализованность этой системы и тот факт, что доступ к закрытому ключу от криптокошелька есть только у его владельца, позволяет говорить о перспективе невозможности лишения или ограничения правомочий виртуального собственника кем-либо, чем создает иллюзию надежности. Однако это всего лишь иллюзия. [3, С. 85]
Так, в восьмом пакете санкций против России, принятом властями Евросоюза, россиянам запретили владеть криптокошельками на территории европейских стран, закрыв доступ к действующим криптокошелькам вне зависимости от суммы средств на кошельке и установив запрет на регистрацию на криптобиржах новых пользователей.
Таким образом, в настоящее время невзаимозаменяемые токены в Российской Федерации находятся вне правового поля ввиду отсутствия не только конкретной нормы права, регулирующей механизм их оборота, но и терминологического вакуума.
Специфика правового статуса невзаимозаменяемого токена проявляется в том, что он одновременно может выступать и как цифровой сертификат, подтверждающий право собственности, как на виртуальное, так и на реальное имущество, и как самостоятельный объект сделки.
Феномен NFT является наглядным примером того, что действующие нормы гражданского законодательства не содержат универсальный инструментарий для регулирования цифровой сферы, что затрудняет квалификацию как объектов внутри цифровой сферы, так и возникающих в ней (или посредством ее) правоотношений.
Библиогра фия:
1. Аграновская М. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. 2019. № 5. С. 31 - 54.
2. Блажеев В.В., Егорова М.А. Цифровое право. - М.: Проспект, 2020. - 640 с.
3. Новоселова Л. и др. Цифровые права: новое в гражданском законодательстве.// Инновации. Наука. Образование. № 32, С. 85-59.
4. Камышанова А.Е., Дементьева И.В., Каменева П.В. Цифровые права в российском гражданском праве.//Право и государство: теория и практика. 2020. № 6 (186). С. 73-75.
5. Камышанский В.П. Цифровые права в российском гражданском законодательстве.//Власть закона. 2019. № 3 (39). С. 13-16.
References:
1. Agranovskaya M. Digital rights as a new object of civil law // Law. 2019. No. 5. pp. 31 - 54.
2. Blazheev V.V., Egorova M.A. Digital law. - M.: Prospect, 2020. - 640 p.
3. Novoselova L. et al. Digital rights: new in civil legislation.// Innovations. The science. Education. No. 32, pp. 85-59.
4. Kamyshanova A.E., Dementieva I.V., Kameneva P.V. Digital rights in Russian civil law.//Law and the State: theory and practice. 2020. No. 6 (186). pp. 73-75.
5. Kamyshansky V.P. Digital rights in Russian civil legislation.//The rule of law. 2019. No. 3 (39). pp. 13-16.
