CC BY
127
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ АНАЛИТИКА
УДК 347.12 ББК 67.404
© 2021 г. Демьяненко Елена Владимировна,
заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин Ростовского филиала Российской таможенной академии кандидат юридических наук, доцент. E-mail: elena.demianenko@gmail.com
Шпак Андрей Викторович,
доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук. E-mail: a161aa161@mail.ru
ЦИФРОВЫЕ ПРАВА: ПОНЯТИЕ, МЕСТО В СИСТЕМЕ ОБЪЕКТОВ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
В данной статье проведен анализ правового статуса цифровых прав как нового объекта гражданских прав. Авторами выявлены проблемы понятийного аппарата, сделан вывод о том, что законодательное закрепление объектов гражданских прав требует формальной строгости и определенности исходных понятий в гражданском законодательстве.
Ключевые слова: объекты, цифровые права, обязательственные права, блокчейн-технологии, смарт-контракт, информационная система, сделки, электронная форма.
Demyanenko Elena Vladimirovna - Head of the Department of Civil and Legal Disciplines, the Rostov Branch of the Russian Customs Academy, PhD in Law, Associate Professor.
Shpak Andrey Viktorovich - Associate Professor, the Department of Civil and Legal Disciplines, the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law.
DIGITAL RIGHTS: CONCEPT, PLACE IN THE SYSTEM OF OBJECTS OF CIVIL RIGHTS
The presented work is devoted to the analysis of the legal status of digital rights as a new object of civil rights. The authors identified the problems of the conceptual apparatus; also they concluded that the legislative consolidation of objects of civil rights requires formal rigour and certainty of the initial concepts in the Civil Law.
Keywords: objects, digital rights, rights of obligations, blockchain technologies, smart contract, information system, transactions, electronic form.
Размах и скорость изменений уникальных технологий таковы, что они меняют ход истории и влияют на все стороны нашей жизни, стирая грань между материальным и цифровым мирами. Новейшие технологии порождают новые категории, инновационные процессы и невиданные ранее товары и услуги. С развитием и внедрением новых цифровых технологий все актуальнее становится вопрос о необходимости и важности контроля этих факторов для существования человечества.
В праве отражаются изменения и политические, и социальные, и технологические. Безусловно, для успешного развития отношений с использованием новейших технологий необходима разработка разветвленной (межотраслевой) системы законодательства. На пути к решению таких проблем требуются междисциплинарные усилия юристов, комплексные подходы к решению вопросов правового регулирования информационных отношений.
В рамках представленной работы будет проведен критический анализ правового статуса цифровых прав, которые законодателем представлены в качестве нового объекта гражданских правоотношений.
В основе блокчейн-технологии лежит возможность создавать уникальные цифровые записи и обмениваться ими без централизованной доверенной стороны. Транзакции в системе блокчейн прозрачны, безопасны и отслеживаемы. Однако, несмотря на восторженное отношение к новейшим уникальным технологиям, блокчейн не позволяет избежать сложностей, для решения которых нужно повышать требования к Сети, координировать действия участников. Учитывая распространяющееся влияние технологии блокчейн, вопросы поиска и определения регулятивных мер становятся предметом многостороннего диалога. Принимая во внимание уникальную децентрализованную природу блокчейна,
сегодня уже можно выделить ряд проблем: нет определенности юридического статуса транзакций на основе блокчейна, требуется детализация вопросов ответственности платформы и, соответственно, создания механизма защиты в случае возникновения конфликтов. Также не следует забывать о таких технических проблемах, которые могут создать неприятности и потребуют регламентации, например, сбой в работе, случайная ошибка в наборе клавиш. Другая проблема - посредством шифрования может быть облегчена незаконная торговля, криминальная деятельность.
1 октября 2019 г. вступил в силу Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» [1] (далее - Закон № 34-Ф3), который ввел ряд новых правил в Гражданский кодекс Российской Федерации. Закон № 34-Ф3 дополнил состав объектов гражданских прав новым объектом, получившим название «цифровые права». Новая статья 141.1 ГК РФ, структурно состоящая из 3 -х пунктов, определяет, что признается цифровыми правами, сферу осуществления и распоряжения ими. Цифровые права раскрываются законодателем через обязательственные и иные права, исполнение которых связано с информационной системой и правилами ее функционирования.
А.В. Нестеров отмечает: «В России сделан первый шаг по легализации гражданско-правовых отношений в цифровой деятельности в виде цифровых прав, однако основные правовые категории: цифровая система, цифровой документ, цифровой продукт - не определены, что значительно затрудняет практикующим юристам понимание новелл, посвященных цифровым правам» [2, с. 16].
Еще более актуальны сегодня слова В. А. Лапача: «Необходимо, однако, соблюдать точную меру в соотношении гражданско-правовых и иных (нецивилистических) признаков при построении адекватной современному состоянию экономической действительности системы объектов гражданских прав, не допуская эклектичного объединения признаков не только разноприродных, но и, более того, исключающих друг друга» [3, с. 57].
Гражданские правоотношения обладают спецификой, которая проявляется в их содержании, в субъектах и в объектах. Имущественные и неимущественные блага, по поводу которых возникают правоотношения, обладают особенностями, влияющими на весь механизм правового регулирования. Объекты правоотношений очень многообразны и
разнообразны, соответственно, существуют разные критерии их классификации.
Одной из центральных проблем теории и практики гражданско-правового регулирования общественных отношений являются проблемы объектов гражданских прав. Как известно, абстрактное определение объекта правоотношения понимают как то, на что направлена деятельность субъекта. Н.Д. Егоров определяет объект гражданского правоотношения: «в любом гражданском правоотношении объект представлен поведением его участников, направленным на какие-либо блага, способные удовлетворять потребности человека [4, с. 100].
Проблема объекта правоотношения исследовалась видными цивилистами разных эпох: С.С. Алексеевым, О.С. Иоффе, Р.О. Халфиной, Ю.К. Толстой, В.А. Лапач и др. В доктрине гражданского права вопрос об объектах гражданских правоотношений однозначно не решен, цивилисты на протяжении многих лет высказывают разные мнения, до сих пор отсутствует единая оценка понятия об объекте, его функционального назначения. Проблемы исследования понятия и сущности объектов гражданских прав повторяют те проблемы, которые стоят и перед общей теорией права.
Проведем анализ положений ст. 141.1 ГК РФ для понимания сущности цифровых прав. В п. 1 ст. 141.1 ГК РФ законодатель предпринял попытку определения цифровых прав, однако как такового определения статья не содержит, по сути, очерчивается круг тех прав, которые можно признать в качестве цифровых, вернее, которые могут быть реализованы только с помощью информационной системы. Для осуществления таких прав необходима специальная регламентация, установленная законом, а также и разработанные на его основе правила информационной системы. Таким образом, в качестве цифровых могут быть признаны только те права, которые четко установлены в законе и названы таковыми.
1 января 2021 г. вступил в силу Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - Закон № 259-ФЗ) [5], который определил понятие цифровых финансовых активов, цифровой валюты, сферу действия закона, закрепил требования к оператору информационной системы. Согласно ч. 2 ст. 1 Закона № 259-ФЗ цифровые финансовые активы признаются и рассматриваются как цифровые
права, выпуск, учет и обращение которых возможны только в информационной системе.
К рассмотрению вопросов заявленной темы имеет отношение Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [6]. Однако сфера действия указанного закона определена областью инвестирования и привлечения капитала с использованием онлайн-площадок. А.В. Белиц-кая констатирует: «Инвестиционная сфера становится тем полигоном, на котором происходят первые эксперименты: криптовалю-ты становятся объектом вложений, а крауд-фандинг и ICO - методами привлечения финансирования...» [7].
Установленное в ст. 141.1 ГК РФ правило не претендует на завершенность. Не следует забывать, что понятие имущества в гражданском праве является сложным и включает вещи как предметы материального мира, имущественные права и обязанности. Включая в состав объектов цифровые права, законодатель, как видим, ориентировался на порядок исполнения сделок в цифровой среде. Название нового объекта «цифровые права», на наш взгляд, вводит в заблуждение, на самом деле речь идет об исполнении обязательства с помощью информационных систем. Получается, законодатель предпринял попытку легализовать понятие цифровых прав для правового обеспечения цифровой экономики, но безуспешно. Понятие цифрового права не раскрыто, эффективные меры контроля в цифровой среде не установлены. Все вышесказанное подтверждает необходимость проведения комплексных исследований, недопустимости принятия поспешных решений, уважительного отношения к классическим институтам гражданского права.
Верно отмечает А.С. Степанян, что «...на практике законодатель оставил цифровые права без движения с тем, чтобы в будущем пополнить новым регулированием» [8, с. 29].
Заключение договора с помощью системы блокчейн вызывает много вопросов и требует понимания сущности отношений между участниками сделки и ее техническим сопровождением. Для изучения вопросов правового регулирования цифровых прав нужно обратиться и к новой категории «смарт-контрак-та». Сегодня специалисты пытаются определить понятие «смарт-контракта», выделить его признаки, отделить сущностное от вспомогательного.
Л.Г. Ефимова и О.Б. Сиземова, исследуя смарт-контракт, определили его место в сфере «особых несамостоятельных договорных конструкций, расположенных в первой части ГК РФ, которые отражают особенности заключения или специальные правовые последствия любого гражданско-правового договора, если он отвечает указанным законом признакам» [9, с. 25]. Согласимся с авторами, выделившими сущностную черту рассматриваемого явления - «особенности заключения» гражданско-правового договора. Однако, на наш взгляд, нет оснований выделять какие-либо «несамостоятельные договорные конструкции», так как это ведет к неоправданному загромождению договорного права необоснованными и ненужными понятиями.
А.Я. Ахмедов рассматривает смарт-кон-тракт в качестве «специальной договорной конструкции» [10, с. 22].
Известно, что оформление соглашения сторон возможно по-разному, с учетом, безусловно, требований закона. Технический прогресс, предоставляющий широкие возможности выбора способов установления связей, вносит изменения и в классические схемы договорного права. На наш взгляд, закрепление условий договора с помощью программного кода не обладает признаком самостоятельного объекта, поскольку договорное право устанавливает различные возможности формализации договоренностей, достигнутых сторонами.
Конструкция договора как соглашения лиц построена на необходимости обсуждения и согласования условий обязательства. Сегодня на повестке дня, благодаря цифровым технологиям, появился и рассматривается самоисполняемый автономный договор.
Заметим, что в первоначальном тексте (в первом чтении) проекта Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (о цифровых финансовых активах)» содержалось определение смарт-контракта, получившее справедливую критику: «договор в электронной форме, исполнение прав и обязательств, по которому осуществляется путем совершения в автоматическом порядке цифровых транзакций в распределенном реестре цифровых транзакций в строго определенной им последовательности и при наступлении определенных им обстоятельств». В тексте законопроекта для второго чтения, а также в конечной редакции Закона № 259-ФЗ понятие смарт-контракта не содержится.
На наш взгляд, смарт-контракт не может являться особым видом договора, а является отдельным способом заключения и исполнения договора, характеризующимся специфическими чертами. В первую очередь, выделим сферу применения умных контрактов - цифровая среда, исполнение договора осуществляется путем использования информационной площадки. Соответственно, будет обязательное использование электронной подписи. Привлекательность новых технологий и использование смарт-контракта обусловлено наличием гарантий для сторон договора - исполнение обязанностей по договору одной стороной поставлено в зависимость от исполнения встречных обязанностей другой стороной, автоматическое исполнение обязательства возможно при фиксации программой наступления определенных обстоятельств для совершения действий по исполнению обязательства.
Закон № 34-Ф3 внес необходимые в условиях использования новых технологий изме-
Литература
1. Федеральный закон от 18 марта 2019 г. № 34-ФЗ «О внесении изменений в ч. 1, 2 и ст. 1124 ч. 3 Гражданского кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
2. Нестеров А.В. О цифровых правах и объектах цифровых прав // Право и цифровая экономика. 2020. № 1.
3. Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика. СПб., 2002.
4. Гражданское право. М., 2003.
5. Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
6. Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «Консультант-Плюс».
7. Правовое регулирование экономических отношений в современных условиях развития цифровой экономики: монография. М., 2019.
8. Степанян А.С. Некоторые проблемы гражданско-правового оборота цифровых прав // Законы России: опыт, анализ, практика. 2020. № 7.
9. Ефимова Л.Г., Сиземова О.Б. Правовая природа смарт-контракта // Банковское право. 2019. № 1.
10. Ахмедов А.Я. К вопросу о признаках смарт-контракта как договорной конструкции // Право и цифровая экономика. 2020. № 2.
нения в правила о письменной форме сделки, согласно которым совершение сделки с помощью электронных и иных технических средств приравнивается к письменной форме сделки. Независимо от способа совершения сделки следует беспрекословно выполнять условия действительности сделок, соответственно, законодатель предусматривает правило о возможности фиксации условий сделки на материальном носителе.
Таким образом, предпринятую законодателем попытку легализовать понятие цифровых прав для правового обеспечения цифровой экономики сложно назвать удачной. Понятие цифрового права не раскрыто, эффективные меры контроля в цифровой среде не установлены. Все вышесказанное подтверждает необходимость проведения комплексных исследований, недопустимости принятия поспешных решений, уважительного отношения к классическим институтам гражданского права.
Bibliography
1. Federal Law № 34-FL of March 18, 2019 «On Amendments to Parts One, Two and Art. 1124 of Part Three of the Civil Code of the Russian Federation» // LRS «ConsultantPlus».
2. Nesterov A.V. On digital rights and objects of digital rights // Pravo i digitalnaya ekonomika. 2020. № 1.
3. Lapach V.A. The system of objects of civil rights: theory and judicial practice. SPb., 2002.
4. Civil Law. M., 2003.
5. Federal Law № 259-FL of 31.07.2020 «On Digital Financial Assets, Digital Currency and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation» // LRS «ConsultantPlus».
6. Federal Law № 259-FL of 02.08.2019 «On Attracting investments using Investment Platforms and on Introducing Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation» // LRS «Con-sultantPlus».
7. Legal regulation of economic relations in modern conditions of digital economy development: monograph. M., 2019.
8. Stepanyan A.S. Some problems of civil-legal turnover of digital rights // Laws of Russia: experience, analysis, practice. 2020. № 7.
9. Efimova L.G., Sizemova O.B. The legal nature of a smart contract. 2019. № 1.
10. Akhmedov A.Ya. On the question of the signs of a smart contract as a contractual structure // Pravo i digitalnaya ekonomika. 2020. № 2.
