CC BY
181DOI 10.24411/2076-1503-2020-10217 АЛЛАЛЫЕВ Руслан Мурадович,
кандидат юридических наук, старший преподаватель Департамента правового регулирования экономической деятельности Финансового университета при Правительстве Российской Федерации e-mail: [email protected]
БЕЛЯЙ Владислав Валерьевич,
студент 1 курса магистратуры факультета экономики и права РЭУ им. Г.В. Плеханова
e-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О ЦИФРОВЫХ ПРАВАХ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Аннотация. Предметом данного исследования являются основные проблемы правового регулирования цифровой сферы, и, в частности, объектов гражданских прав. В рамках работы использован метод анализа норм действующего законодательства Российской Федерации, судебной практики, использовалась научная доктрина. Исследовано законодательство зарубежных государств. Авторами проведено исследование правового регулирования цифровизации гражданских отношений в трех плоскостях: статики (объект гражданского права), динамики (смарт-контракты), идентификации субъекта гражданского права (электронная цифровая подпись). По результатам исследования, сделаны выводы о юридической природе токена, как объекта гражданских прав, дана положительная оценка внесенным изменениям в законодательство Российской Федерации. Также сделан вывод относительно необходимости использования диспозитивного метода правового регулирования при установлении правил и ограничений, регулирующих цифровую сферу.
Ключевые слова: цифровые права, токены, объекты цифровых прав, объекты гражданских прав, электронная цифровая подпись, смарт-контракт, умный контракт, BankID, квалифицированная цифровая подпись, цифровое право, идентификация.
ALLALYEV Ruslan Muradovich,
Phd of law, Senior lecturer, Department of Legal Regulation of Economic Operations, Financial University under the Government of the Russian Federation
BELYAY Vladislav Valer'evich,
Graduate student, Faculty of Economics and Law, Plekhanov Russian University of Economics
ON THE QUESTION OF DIGITAL RIGHTS IN THE LEGISLATION OF THE RUSSIAN FEDERATION
Annotation. The subject of this study is the main problems of legal regulation of the digital sphere, and, in particular, objects of civil rights. In this article, the authors used the method of analysis of the Russia's current legislation norms, the judicial practice and scientific doctrine. In addition, the legislation of foreign countries is investigated. The authors conducted a study of the legal regulation of the digitalization of civil relations in three planes: statics (object of civil law), dynamics (smart contracts), and identification of the subject of civil law (electronic digital signature). According to the results of the study, the authors made conclusions about the legal nature of the token as an object of civil rights, and they gave a positive assessment to the legislation amendments. The authors concluded that it is necessary to use the dispositive method of legal regulation in establishing the rules and restrictions governing the digital sphere.
Key words: digital rights, tokens, digital rights objects, civil rights objects, electronic digital signature, smart contract, smart contract, BankID, qualified digital signature, digital law, identification.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2020
Институт объектов гражданских прав является чрезвычайно важным элементом общей части гражданского права, так как позволяет определить объекты гражданско-правового регулирования. Однако в юридической доктрине отсутствует однозначное мнение относительно того, чем являются объекты гражданского права. Авторы либо обходят этот вопрос стороной, либо ограничиваются общей фразой о том, что объект — это то, на что направлено правоотношение, либо то, по поводу чего возникает правоотношение [12, с. 103].
Как отмечает Р.Ф. Галеева, большинство ученых придерживается предметной концепции, или концепции «объект - благо», в рамках которой в качестве объекта признаются материальные и нематериальные блага. Термин объекты гражданских прав примечателен тем, что содержит в себе не единственное, а множественное число - объекты. Такая степень обобщения свидетельствует о том, что данным понятием охватывается весь спектр благ, входящих в сферу регулирования (охраны) гражданского права [8, с. 91]. Исходя из вышеизложенного, по нашему мнению, под объектами гражданского права следует понимать именно благо, то есть любое обособленное явление, способное оказывать ту или иную материальную либо же нематериальную пользу своему обладателю.
Следует отметить, что в динамично развивающемся обществе со временем изменяется и перечень благ, которые являются потенциальными объектами гражданских прав. Ярким примером такого процесса является изменение статьи 128 ГК РФ, где перечень объектов гражданских прав, был дополнен объектами цифровых прав [3]. Таким образом, на данном примере мы можем наблюдать реализацию принципа вторичности правового регулирования по отношению к возникающим социальным явлением, так как право, по своей природе, как явление, лишь реагирует на социально-экономические изменения, которые в силу своей массовости уже не могут оставаться вне поля правового регулирования.
Само понятие цифровых прав дано в относительно новой статье 141.1 ГК РФ «Цифровые права». Согласно ч. 1 данной статьи «цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2020
только в информационной системе без обращения к третьему лицу» [3].
Таким образом, цифровыми правами законодатель признает разновидность имущественных прав, содержания и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы.
Как отмечает И.М. Конобеевская, существующее правовое регулирование, с одной стороны закрепило понятие цифровых прав в отечественном правовом регулировании, а с другой - не определило, что именно входит в понятие цифровых прав. По мнению исследователя, существует лишь потенциальная возможность распространения на криптовалюты и токены режима имущественных прав, однако такой подход, по мнению автора является ошибочным: для целей регулирования хозяйственного оборота достаточно было бы признания того факта, что имущественные права могут быть зафиксированы в цифровой форме, в том числе посредством внесения записей в децентрализованные реестры [10, с. 333].
Данное мнение автора, впрочем, не является бесспорным. В условиях цифровизации экономики и общества игнорировать цифровые права, как отдельное явление, имеющее особые, отличные от других имущественных прав характеристики, представляется неправильным. Более того, в решении законодателя не ограничивать объем объектов цифровых прав исключительно токенами или криптовалюты видится отнюдь не небрежность, а вполне конкретная логика.
На нынешнем этапе развития технологий, нет четкого представления относительно того, какие потенциальные объекты цифровых прав могут быть созданы в будущем. Таким образом, законодатель, предвидя данное динамичное развитие, создал бланкетное правовое регулирование, позволяющее вносить на уровне нормативно-правового регулирования изменения в объем объектов цифровых прав исходя из реальных потребностей общества.
Как отмечает Д.К. Воронкова, понятие цифровое право на сегодняшний день соизмеримо с понятием «токен» [7, с. 169-170]. Токеном, по мнению А.И. Савельева является единица учета определенной ценности, представленной в виде записи в базе данных [12].
На сегодняшний день, юридическая природа токена, является предметом научных дискуссий. Как отмечает Н.Ю. Комлев, некоторые цивилисты рассматривают токен, как «цифровое обозначение права на объект права», в то время как другие отмечают его самостоятельную ценность, как удостоверенное право на зашифрованный в активе объект, охватывающее правомочия на доступ к
коду (логину, паролю, криптокошельку и т.п.) и на распоряжение цифровым активом [9, с. 60].
По нашему мнению, токен является имущественным правом, которое, во многом сходно по своей природе с ценной бумагой. Токен может быть самостоятельным объектом купли-продажи или иного договора отчуждения, может быть объектом наследственных прав. Исходя из этого, по нашему мнению, правомерной представляется позиция, в соответствии с которой токен рассматривается именно как объект имущественного права, имеющий самостоятельную ценность.
Еще одним аспектом, подталкивающим к развитию соответствующего права в России, является Госпрограмма «Цифровая экономика», предполагающая широкое использование информационных технологий во многих аспектах жизни российского общества. Вместе с тем, применение электронных подписей - это общемировой тренд.
Важно отметить, что с 01.10.2019 были внесены соответствующие изменения в действующий ГК РФ, например, выражение волеизъявления с помощью электронных или иных технических средств, которые приравнены законодателем к простой письменной форме сделки. В частности, реализована возможность включать в гражданско-правовые договоры условия об их исполнении в автоматическом режиме. В данном контексте речь идет о законодательном урегулировании положения о смарт-контрактах [16].
По мнению Мамаевой Н.В., под смарт-кон-трактом («умный контракт») следует понимать специализированный цифровой протокол, который позволяет сторонам переговоров обмениваться между собой активами: акции, деньги или имущество без привлечения третьей стороны в качестве посредника [11]. Осуществление смарт-контрактов совершается автоматически: как только стороны такого контракта выполнили все его условия - происходит обмен активами. Гарантией смарт-контракта выступает система блокчейн, которая позволяет сторонам и всем участникам системы удостовериться во взаимном безусловном исполнении своих обязательств.
Таким образом, если токены, как объекты цифровых прав являются регуляторами отношений статики, то смарт-контракты регулируют динамику таких правоотношений. При этом, нельзя согласиться с мнением А.Я. Ахмедова, что «до тех пор, пока смарт-контракт не получит законодательного закрепления, относить его к специальным договорным конструкциям можно с известной степенью условности, т.к. позитивное регулирование смарт-контрактов на сегодняшний день не предусмотрено» [6, с. 106].
Не отрицая необходимость закрепления смарт-контрактов в действующем законодатель-
стве Российской Федерации, необходимо помнить о том, что в соответствии со статьей 421 ГК РФ, в Российской Федерации действует принцип свободы договора. Таким образом, отсутствие позитивного регулирования смарт-контрактов не может и не должно рассматриваться как основание для признания таких контрактов недействительными либо незаключенными.
Следует отметить, что именно распространение на смарт-контракт основных положений соответствующих договоров и признание априори действительности смарт-контрактов характерно для законодательств развитых стран мира. К примеру, французское законодательство не дает понятия «смарт-контракт» (фр. smart contrat). Равно как не используются и синонимы указанного термина: «самоисполняющиеся контракты», «умные контракты» и пр. Вместе с тем во французском законодательстве нет каких-либо ограничений для использования смарт-контрактов в целях заключения и исполнения сделок [15, с. 152].
Таким образом, как мы видим, общие принципы диспозитивности и свободы договоров могут регулировать содержание смарт-контрактов, как минимум, до тех пор, пока практика не покажет необходимости для установления определенных законодательных ограничений. В США, в штате Аризона легитимное определение «смарт-кон-тракт» (англ. smart contract) было закреплено в принятом Сенатом законе AZ HB2417 (2017-0329). В нем также прямо устанавливается применение норм материального права, по отношению к сделкам, осуществляемым при помощи блокчейн технологий [17].
Если токены являются объектами цифровых прав, в то время как смарт-контракты обеспечивают отношения динамики относительно в том числе и объектов цифровых прав, то крайне важным остается вопрос относительно идентификации субъекта цифровых прав, которым является субъект гражданских правоотношений (физическое или юридическое лицо). Сам процесс заключения сделки состоит в том, что обе стороны подтверждают свое согласие на заключение договора электронной подписью (подпись, позволяющая подтвердить авторство электронного документа). В качестве электронной подписи допускается применять любой способ, с помощью которого можно идентифицировать личность, например, шифр. Таким образом, без законодательно урегулированной системы идентификации, невозможно установить действительную волю надлежащего субъекта гражданских прав.
Следует отметить, что, несмотря на наличие различных систем идентификации (BankID, идентификация по телефону), основным спосо-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2020
бом осуществления идентификации субъекта остается электронная цифровая подпись.
К примеру, в России институт цифровой подписи имел свою историю. Еще в 1979 г. Государственным Арбитражем были утверждены инструктивные указания № И-1-4, которыми призналась юридическая сила документов, подготовленных с помощью электронно-вычислительной техники, а значит и их использование в качестве доказательств. Интересным аспектом является то, что во всем мире именно в конце 70-ых гг. прошлого века наблюдался «компьютерный бум».
Письмом Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 апреля 1992 г. № К-3/96 в качестве доказательств по рассматриваемым делам признавались документы, заверенные электронной печатью (подписью)» [5]. Затем было принято несколько нормативно-правовых актов, которые были призваны урегулировать данную сферу [1]. Однако, большинство из нормативных документов направлены на применение электронных подписей юридическими лицами. Нельзя не обратить внимание на то, что первопроходцами в части принятия закона об электронной подписи являлись США (штат Юта в 1995 г). В России подобный законодательный акт появился лишь спустя 8 лет.
Как показывает отечественная судебная практика, то большинство решений связано с взысканием задолженностей по микрозаймам соответствующими микрофинансовыми учреждениями. Так, по делу №2324-2017 истец обратился в суд с целью взыскания задолженности по договору займа. При этом суд отказал истцу, ссылаясь на то, что равная юридическая сила договоров в электронной и бумажной формах в рассматриваемых случаях может быть основана только на ранее заключенных сторонами соглашениях, которые допускают такой порядок заключения последующих договоров.
Суд прямо указал на то, что на момент вынесения решения отсутствовали соответствующие нормативно-правовые акты о признании равной юридической силы электронных документов [4].
Несомненно, вопрос правового регулирования цифровых прав актуален для зарубежных государств, стремящихся соответствовать требованиям времени. В Украине, помимо электронной цифровой подписи, широко используется система Bank ID. Данная система позволяет верифицировать граждан через украинские банки [19, c 160]. При этом, данная система используется, в основном, для предоставления гражданам административных услуг, в то время как гражданско-правовые сделки заключаются посредством электронной цифровой подписи.
Интересен вопрос судебной практики в Германии. Так немецкий закон Gesetz über
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2020
Rahmenbedingungen für elektronische Signaturen -Signaturgesetz, SigG гласит, что электронная подпись может приниматься как юридически эквивалентная собственноручной подписи, если она признается квалифицированной электронной подписью [18].
В данном аспекте европейским законом (действующим для государств ЕС) установлено, что документы с соответствующей электронной подписью не могут считаться не имеющими юридической силы и недопустимыми в качестве доказательства в судебном процессе только на том основании, что они существуют в электронной форме или что подпись не отвечает требованиям к квалифицированным электронным подписям (см. ст. 25 п. 1 закона elDAS). В данном контексте следует заметить разность в подходах в части признания дистанционной подписи, которую предоставляют посредники-сервисы, являющиеся одновременно доверенными лицами.
Как отмечают исследователи вопроса С. Кляйн и Ф. Гроотхойс, в данный момент в немецкой судебной практике существует правовая неопределенность в отношении юридической силы соглашений, требующих по закону подписания квалифицированной электронной подписью, при условии их заключения с использованием вышеупомянутого варианта подписи [20].
Безусловно, данный аспект потребует внесения изменений в законодательство Германии. Наталкивает на мысль еще один факт, а именно решение вышеупомянутого европейского государства об отказе от обязательного использования ЭЦП при передаче электронных счетов-фактур. Интересен факт, что российским законодательством данный аспект не рассматривается, а скорее наоборот идет полная цифровизация в рамках Госпрограммы «Цифровая экономика».
По мнению Н.А. Храмцовской использование ЭЦП в США является непопулярным [14]. На наш взгляд, этим следует объяснить отсутствие большого количества судебной практики в США в рамках рассматриваемого вопроса. Вместе с тем в США и других странах, применяющих английское право, по мнению того же исследователя, основной упор в судебной практике делается на намерение лица подписать документ. Парадокс, но при этом функции подписи на законном основании может выполнять практически любой символ (например, «смайлик» и даже звук) [14].
Возникает вопрос: как будет развиваться данное направление права в дальнейшем? Полагаю, что речь зайдет об обязательной сертификации сервисов, занимающихся изготовлением, а также расширение ответственности за некачественное или преднамеренно недостоверное изготовление электронных подписей. Как показал
анализ, существует несовершенство законодательных актов и единство подходов, как в России, так и за рубежом. На наш взгляд, еще одним аспектом или возможным направлением следует считать развитие международного права, регламентирующего подходы к применению электронных подписей. Во многом такой вектор станет базисом для развития и сближения национальных правовых систем.
Следует отметить, что Российская Федерация за последние годы перешла от стратегии игнорирования нарастающей цифровизации к попыткам ее регулирования. Приветствуя данный подход, выражаем надежду, что правовое регулирование не будет слишком сильно отставать от развития технологий и будет использовать, преимущественно, диспозитивный метод регулирования в вопросах смарт-контрактов и токенов (объектов гражданских прав).
Вместе с тем, вопрос надлежащей идентификации лиц остается важным вопросом, в котором государство должно реализовывать свои публичные полномочия для того, чтобы защитить граждан РФ и юридические лица от возможных незаконных действий. Именно безопасность цифровой идентификации и борьба против поддельных электронных подписей должна стать одним из основных направлений государственной политики в этой сфере, учитывая, что именно от доверия граждан к механизмам электронной идентификации зависит успешность применения данной технологии и ее широкое распространение.
Список литературы:
[1] Федеральный закон от 06.04.2011 № 63-Ф3 (ред. от 23.06.2016) «Об электронной подписи» (с изм. и доп., вступ. в силу с 31.12.2017) / «Собрание законодательства РФ», 11.04.2011, № 15, ст. 2036.
[2] Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» / «Собрание законодательства РФ», 25.03.2019, № 12, ст. 1224.
[3] «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 16.12.2019) / «Собрание законодательства РФ», 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
[4] Судебные и нормативные акты РФ // URL: https://sudact.ru/regular/doc/cAQ9nx9sF8ZH/(дата обращения: 21.12.2019).
[5] Материалы VII Международной конференции «Право и Интернет»// http://www.ifap.ru/ pi/07/Сцата обращения: 21.12.2019).
[6] Ахмедов А.Я. Правовая природа смарт-контракта // Вестник СГЮА. 2019. № 5 (130). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pravovaya-
priroda-smart-kontrakta (дата обращения: 21.01.2020).
[7] Воронкова Д.К., Воронков А.С. Цифровые права как объекты гражданских правоотношений // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2019. № 5-1. URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/tsifrovye-prava-kak-obekty-grazhdanskih-pravootnosheniy (дата обращения: 21.01.2020).
[8] Галеева Р.Ф. Сущность объектов гражданских прав // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гума-нит. науки. 2009. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/suschnost-obektov-grazhdanskih-prav (дата обращения: 21.01.2020).
[9] Комлев Н.Ю. Правовая природа токена как нового объекта гражданских правоотношений // Ученые записки Казанского юридического института МВД России. 2019. № 2 (8). URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/pravovaya-priroda-tokena-tsifrovogo-prava-kak-novogo-obekta-grazhdanskih-pravootnosheniy (дата обращения: 21.01.2020).
[10] Конобеевская И.М. Цифровые права как новый объект гражданских прав // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Экономика. Управление. Право. 2019. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/tsifrovye-prava-kak-novyi-obekt-grazhdanskih-prav (дата обращения: 21.01.2020).
[11] Мамаева Н.В. Смарт-контракты // Наука и образование сегодня. 2018. № 4 (27). URL: https://cyberleninka.rU/article/n/smart-kontrakty (дата обращения: 21.01.2020).
[12] Савельев А.И. Некоторые риски токени-зации и блокчейнизации гражданско-правовых отношений // Закон. 2018. № 2. С. 36 - 51.
[13] Свирков С.А. К вопросу об объектах гражданских прав // Актуальные проблемы российского права. 2012. № 1. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/k-voprosu-ob-obektah-grazhdanskih-prav (дата обращения: 21.01.2020).
[14] Храмцовская Н.А. три вида электронной подписи вместо эцп: что изменится для пользователей? // Секретарь-референт. 2011. № 6.
[15] Чуб Д.В. Правовое регулирование смарт-контрактов во Франции // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 8 (105). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pravovoe-regulirovanie-smart-kontraktov-vo-frantsii (дата обращения: 21.01.2020).
[16] Шестакова М. Цифровые права как новый вид объектов гражданских прав. Что еще поменялось в ГК РФ? // URL: https://www.eg-online. ru/article/396138/https://www.eg-online.ru/ article/396138/ (дата обращения: 21.01.2020).
[17] Закон штата Аризона № 2417 от 29.03.17 // URL: https://legiscan.com/AZ/text/HB2417/2017 (дата обращения: 21.01.2020).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2020
[18] Das Bundesministerium der Justiz und für Verbraucherschutz und das Bundesamt // Режим доступа: https://www.gesetze-im-internet.de/ sigg_2001/BJNR087610001.html) (ст. 126а п.1 BGB) (дата обращения: 21.01.2020).
[19] Васютюна Н. В. Сталий розвиток як основа зростання нацюнальноТ економки: про-блеми, шляхи виршення // Экономический вестник университета. Сборник научных трудов ученых и аспирантов. 2017. № 34-1. URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/staliy-rozvitok-yak-osnova-zrostannya-natsionalnoyi-ekonomiki-problemi-shlyahi-virishennya (дата обращения: 21.01.2020).
[20] Klein, S. and F. Groothuis, 2017. Focus on remote electronic signatures. Juristendances Informatique et Télécoms, 14: 10-15.
Spisok literatury:
[1] Federal'nyj zakon ot 06.04.2011 № 63-FZ (red. ot 23.06.2016) «Ob elektronnoj podpisi» (s izm. i dop., vstup. v silu s 31.12.2017) / «Sobranie zakonodatel'stva RF», 11.04.2011, № 15, st. 2036.
[2] Federal'nyj zakon ot 18.03.2019 № 34-FZ «O vnesenii izmenenij v chasti pervuyu, vtoruyu i stat'yu 1124 chasti tret'ej Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii» / «Sobranie zakonodatel'stva RF», 25.03.2019, № 12, st. 1224.
[3] «Grazhdanskij kodeks Rossijskoj Federacii (chast' pervaya)» ot 30.11.1994 № 51-FZ (red. ot 16.12.2019) / «Sobranie zakonodatel'stva RF», 05.12.1994, № 32, st. 3301.
[4] Sudebnye i normativnye akty RF // URL: https://sudact.ru/regular/doc/cAQ9nx9sF8ZH/ (data obrashcheniya: 21.12.2019).
[5] Materialy VII Mezhdunarodnoj konferencii «Pravo i Internet»// http://www.ifap.ru/pi/07/ (data obrashcheniya: 21.12.2019).
[6] Ahmedov A.Ya. Pravovaya priroda smart-kontrakta // Vestnik SGYUA. 2019. № 5 (130). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pravovaya-priroda-smart-kontrakta (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[7] Voronkova D.K., Voronkov A.S. Cifrovye prava kak ob»ekty grazhdanskih pravootnoshenij // Mezhdunarodnyj zhurnal gumanitarnyh i estestvennyh nauk. 2019. № 5-1. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/tsifrovye-prava-kak-obekty-grazhdanskih-pravootnosheniy (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[8] Galeeva R.F. Sushchnost' ob»ektov grazhdanskih prav // Uchen. zap. Kazan. un-ta. Ser. Gumanit. nauki. 2009. № 4. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/suschnost-obektov-grazhdanskih-prav (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[9] Komlev N.Yu. Pravovaya priroda tokena kak novogo ob»ekta grazhdanskih pravootnoshenij // Uchenye zapiski Kazanskogo yuridicheskogo instituta
MVD Rossii. 2019. № 2 (8). URL: https://cyberleninka. ru/article/n/pravovaya-priroda-tokena-tsifrovogo-prava-kak-novogo-obekta-grazhdanskih-pravootnosheniy (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[10] Konobeevskaya I.M. Cifrovye prava kak novyi ob»ekt grazhdanskih prav // Izv. Sarat. un-ta Nov. ser. Ser. Ekonomika. Upravlenie. Pravo. 2019. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tsifrovye-prava-kak-novyi-obekt-grazhdanskih-prav (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[11] Mamaeva N.V. Smart-kontrakty // Nauka i obrazovanie segodnya. 2018. № 4 (27). URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/smart-kontrakty (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[12] Savel'ev A.I. Nekotorye riski tokenizacii i blokchejnizacii grazhdansko-pravovyh otnoshenij // Zakon. 2018. № 2. S. 36 - 51.
[13] Svirkov S.A. K voprosu ob ob»ektah grazhdanskih prav // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2012. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/k-voprosu-ob-obektah-grazhdanskih-prav (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[14] Hramcovskaya N.A. tri vida elektronnoj podpisi vmesto ecp: chto izmenitsya dlya pol'zovatelej? // Sekretar'-referent. 2011. № 6.
[15] Chub D.V. Pravovoe regulirovanie smart-kontraktov vo Francii // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2019. № 8 (105). URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/pravovoe-regulirovanie-smart-kontraktov-vo-frantsii (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[16] SHestakova M. Cifrovye prava kak novyj vid ob»ektov grazhdanskih prav. Chto eshche pomenyalos' v GK RF? // URL: https://www.eg-online. ru/article/396138/https://www.eg-online. ru/ article/396138/ (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[17] Zakon shtata Arizona № 2417 ot 29.03.17 // URL: https:// legiscan.com/AZ/text/HB2417/2017 (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[18] Das Bundesministerium der Justiz und für Verbraucherschutz und das Bundesamt // Rezhim dostupa: https://www.gesetze-i m-internet.de/ sigg_2001/BJNR087610001.html) (st. 126a p.1 BGB) (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[19] Vasyutkina N.V. Stalij rozvitok yak osnova zrostannya nacional'noi ekonomiki: problemi, shlyahi virishennya // Ekonomicheskij vestnik universiteta. Sbornik nauchnyh trudov uchenyh i aspirantov. 2017. № 34-1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/staliy-rozvitok-yak-osnova-zrostannya-natsionalnoyi-ekonomiki-problemi-shlyahi-virishennya (data obrashcheniya: 21.01.2020).
[20] Klein, S. and F. Groothuis, 2017. Focus on remote electronic signatures. Juristendances Informatique et Télécoms, 14: 10-15.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2020
