CC BY
8313. Крылова, Н.Е. Уголовное право и биоэтика: проблемы, дискуссии, поиск решений / Н.Е. Крылова. — М., 2006. — 320 с.
14. О внесении дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицинских экспериментов (опытов) на людях без их добровольного согласия: законопроект № 365581-3 // Система обеспечения законодательной деятельности. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/365581-3 (дата обращения: 30.04.2019).
15. О временном запрете на клонирование человека: федеральный закон от 20 мая 2002 г. № 54-ФЗ (в ред. от 29 марта 2010 г.) // Парламентская газета. — 2002. — 23 мая.
И.А. Зырянов, I.A. Zyryanov,
кандидат юридических наук, доцент Candidate of Law, Associate Professor
кафедры конституционного права of Department of Constitutional Law
Саратовской государственной Saratov State Law Academy
юридической академии zyryanovv@yandex.ru
Цифровые права человека как проблема социально-юридического механизма обеспечения естественных прав и свобод
Аннотация: актуальность статьи обусловлена важностью роли цифро-визации общественных институтов при построении социального государства. В статье проанализированы новые цифровые институты, цифровые права человека и искусственный интеллект на предмет соответствия их Конституции РФ, задача которых — служить гарантией естественных прав и свобод в социально-юридическом механизме их обеспечения. Методология исследования основана на проблеме отхода государства от охраны естественных прав и свобод человека и от позитивного права по направлению цифровизации права, необходимости учета моральных и религиозных аспектов, общественного мнения при законодательном регулировании цифровых прав человека. В статье цифровое право исследуется как форма права, общественные отношения, межотраслевой правовой институт и субъективное (комплексное) право человека и гражданина.
Ключевые слова: Конституция РФ, цифровые права человека, естественные права человека, социально-юридический механизм, искусственный интеллект, киберконституция, правовая политика.
Cyber human rights as a problem of the socio-legal mechanism for providing natural rights and freedoms gj
Abstract: the relevance of the article is due to the importance of the role of digitalization of public institutions during the formation of social state. The purpose of the article is to analyze new cyber institutions, cyber human rights, and artificial intelligence for compliance with the Constitution of the Russian Federation, the purpose of which is to serve as a guarantee of natural rights and freedoms in the socio-legal mechanism for their providing. The research methodology is based on the problem of the state moving away from the protection of natural human rights and freedoms and from positive law to digitalization of the law, the need to take into account moral and religious aspects, and public opinion in the legislative regulation of cyber human rights. The article examines
digital law as a form of law, social relations, an interdisciplinary legal institution, and subjective (complex) human and citizen law.
Keywords: Constitution of the Russian Federation, cyber human rights, natural human rights, socio-legal mechanism, artificial intelligence, cyberconstitution, legalpolicy.
В настоящее время активно ведется политика цифро-визации наиболее значимых общественных институтов: гражданства, экономики, выборов, здравоохранения и права, для этого государство ввело сбор биометрических (цифровых) данных человека, цифровые документы, искусственный интеллект в различных сферах публичного управления. В скором времени планируется оказание государственных услуг отечественными промороботами, роботами-полицейскими, уже используемых в Перми [1]. Однако могут ли железные роботы, различные государственные автоматизированные системы как искусственный интеллект быть субъектами конституционного и ■j^ других отраслей права; знать, что такое демократия; по-человечески, g с уважением относиться к нам в соответствии со ст. 2 Конституции ^ России? Кто имеет моральное право их программировать на человечищ ность? Кто должен стать прототипом их морального образа мышле-g ния или его цифровой копии: Президент России, патриарх, пророки, О И. Сталин либо сразу несколько духовных и чистых идеалов всего че-^ ловечества, чтобы обеспечить социальное государство?
В данной работе мы попытаемся найти ответы в действующей j. Конституции России через соотношение механизма социального обеспечения свобод человека и цифрового права. Sí Несмотря на то, что сегодня отсутствует общепризнанная парадиг-¡5 ма цифрового права, оно понимается нами в нескольких ипостасях: но-gi вая форма (источник) права; общественные отношения; межотраслевой О правовой институт, берущий свое начало в конституционном праве; гарантия реализации естественных прав и свобод человека; субъективное (комплексное) право человека и гражданина. Цифровое право
«Л
человека как субъективное (комплексное) право может представлять
О
Щ собой: 1) разновидность естественного права, когда жизнедеятельность 5 организма человека сопряжена с компьютерными устройствами или ^ искусственным интеллектом посредством цифровых алгоритмов или как притязание на них для улучшения подобным образом здоровья; 2) 82 разновидность личных прав человека как биометрические (цифровые) данные образа человека. В статье будет уделено внимание исследованию именно последнего аспекта. О В России с 2013 г. введены электронные паспорта гражданина РФ ^ с биометрическими данными, до 2025 г. по Указу Президента РФ от ^ 11 марта 2019 г. № 97 [2; 3] должны быть введены генетические паспорта, в марте 2019 г. был разработан проект закона о цифровом профиле человека (включает 57 видов ключевых личных данных). С 2019 г. в Москве введены цифровые избирательные участки, с 2014 г. предлагается введение биометрического голосования, облегченное при помощи
электронных паспортов с цифровыми данными, введение которых взамен бумажных полностью планируется после 2021 г.
Вместе с тем социологические доказательства подтверждают, что россияне против тотального контроля над их жизнью: в 2018 г. опрос ВЦИОМ выявил, что 2/3 граждан против электронных паспортов, есть ряд общественных инициатив против цифровой биометрической идентификации личности [4—6]. Более того, православные верующие постоянно направляют петиции Президенту РФ, в Государственную Думу РФ с просьбой оставить в обороте альтернативные бумажные с документы, которые не противоречат их религиозным убеждениям, выступая против чипизации жизни и слежки за ними. "§
Более 170 банков в России собрали более 1 млн биометрических | данных граждан, с июня 2019 г. ряд из них отказывают в обслужи- а вании счетов граждан без их предоставления [7]. Начнем с того, что § сбор банками или избиркомами в обязательном или принудительном * порядке биометрических данных либо последующий отказ в обслу- | живании без них будет нарушать ст. 22, 24 Конституции РФ и право | россиян на защиту персональных данных, если это сделано не на 8 добровольной основе. |
Следует учитывать и зарубежный опыт при определении критериев .а конституционности и эффективности введения цифровых институтов. § Так, Верховный Суд Индии после оцифровки данных 1 млрд граждан в 11 августе 2017 г. постановил, что каждый гражданин страны имеет право на конфиденциальность. В 2018 г. в Индии умерли двое бедняков, не
га с
получивших социальное обслуживание без биометрических докумен- | | тов, за несколько евро журналисты купили базу таких данных сотен 3 5 индусов. На Украине после введения цифровых документов и отмены 3 $ бумажных паспортов в сентябре 2018 г. Верховный Суд обязал вернуть 3 с
гас
X
О
их в оборот по искам верующих. В 2019 г. в Эстонии был подделан цифровой паспорт, хотя первый успешный эксперимент по подделке 8 ?> биометрического паспорта известен в 2008 г. [5; 8; 9]. СМИ пестрят ~ сообщениями о цифровых несложных взломах цифровых профилей, 8 § банковских систем и карт, хищении цифровых активов. 3 I
В Германии Федеральный конституционный суд запретил § | электронное голосование, поскольку оно не гарантирует честные и прозрачные выборы. Ряд европейских государств отказались от применения цифровых биометрических технологий на выборах, в том 83 числе и по причине нарушения тайны голосования (Великобритания, Нидерланды, Норвегия, Португалия), либо приостановили их ввиду ^ кибернебезопасности (например, Франция при проведении президент- ^ ских и парламентских выборов в 2017 г.) [10]. В Кении в 2017 г. из-за | подтасовки результатов выборов с помощью биометрических данных 5 отменили результаты выборов [11].
Сказанное позволяет отметить, что цифровые институты все же зависят от человеческого фактора, не во всех случаях справляются с коррупцией, их трудно технически защищать и контролировать гражданами.
«л
«VI
Мы живем в реальном, но не виртуальном мире, и права наши также должны соблюдаться фактически. «Посредники» между государством и гражданином — фонды, электронные системы, СНИЛС, ИНН, полисы, которые не считают человека таковым без бумаги, пока он не застрахован, — сводят к нулю социально-юридический механизм обеспечения естественных потребностей человека. Ярким примером может служить отказ миллионов верующих от указанных документов и даже от паспортов граждан РФ по религиозным убеждениям, получая неконституционный отказ в трудоустройстве, выплате пенсий, в голосовании и прочих благах.
Правовая политика по введению (навязыванию) обязательных цифровых/генетических паспортов в большей мере усугубит положение гражданских свобод, т. к. нарушает ч. 1 ст. 22, ст. 28, 32 Конституции РФ, презумпцию невиновности, установит тотальный контроль государства с помощью искусственного интеллекта над личностью. Разве может гражданство РФ определяться как устойчивая связь лица с государством
^ по отпечаткам пальцев, геометрии лица, ДНК, РНК, цифровым данным ^ или подтверждаться ими? Скорее всего — нет, поскольку указанные
0- факторы противоречат парадигмам естественного гражданства, цифро-g вой документооборот не должен полностью уничтожить и подменить
0 бумажный, ставить естественные потребности и сделки в зависимость ® от цифрового пространства и цифровизации биометрических данных. ^ Государство должно заботиться не о создании еще одного лишнего j. посредника, трудно контролируемого обществом своего цифрового об-_ раза в заскриптованном блокчейне, а о предоставлении дополнительных * гарантий естественных прав и свобод человека. Цифровые новации
1- должны иметь социальный спрос, выноситься на всенародные обсуждения, быть научно обоснованы с позиций справедливости и ст. 55 Конституции РФ. Опираясь на труды профессора А.С. Мордовца и других ученых [12], необходимо продолжать развивать и совершенствовать идею социально-юридического механизма обеспечения прав и свобод.
§ Искусственный интеллект не является субъектом конституционно ного права, ему не дано право управлять обществом. Народ по ст. 3
01 Конституции РФ государство на это не уполномочивал, он есть полноправный субъект контроля над искусственным разумом. Цифровые права и свободы человека, цифровые институты, если они и вводятся,
84 должны выступать гарантией естественных прав и свобод, но не наоборот. В этом случае правовая политика цифровизации должна быть направлена на социальное обеспечение. Например, киберпротезы для
О инвалидов, новые цифровые методы лечения, развитие цифровой
паллиативной медицинской помощи для инвалидов и роботочеловека должны гарантироваться как бесплатная медицинская помощь, также следует ввести запрет на цифровое клонирование человека, запись образа его мышления, чтение и запись его мыслей с помощью нейронета.
Подробный объективный анализ по проблеме определения в науке субъектов и объектов цифровых (персональных) данных, в том числе
виртуальной личности, был проведен профессором Э.В. Талапиной. Исследованные ученым различные мнения цивилистов нас настораживают с позиции их конституционности. Либерализация целей цифровой экономики постепенно приведет к тому, что цифровые персональные данные станут объектом гражданского права, смогут коммерциализироваться, будут отчуждаемы, защищаемы правом собственности [13, с. 7, 8, 10].
Сказанное противоречит универсальности прав человека в международном праве, ведь права человека в принципе не отчуждаемы и с принадлежат лицу от рождения (ст. 17 Конституции РФ).
Приведем пример, смоделировав ситуацию. Незрячий инвалид "§ установил дорогостоящие бионические линзы либо бионические | (кибер) протезы глаз в коммерческой клинике в кредит, так как по а обязательному медицинскому страхованию (ОМС) их получение не § предусмотрено. При этом гражданин оставил их формально в залог * клинике до полной выплаты кредита, после чего договором пред- § усматривается полный переход права собственности на них. Может | ли клиника в случае длительной невыплаты им кредита по договору 8 в судебном споре изъять ставшие неотъемлемой частью и функцией | организма бионические протезы — по сути, лишить человека зрения? .а И это при том, что государство гарантирует каждому конституцион- § ную охрану здоровья, социальное обеспечение и права человека как 11 высшую ценность (ст. 2, 39, 41 Конституции РФ). Должно ли будет | а государство в лице его органов выкупить в качестве такой гарантии §3 или вернуть через меры государственного принуждения киберпротезы, | | чтобы человек выжил, а его зрение снова функционировало? 3 5
Данный случай «отчуждаемости» цифровых прав человека либо 3 $ прав человека в цифровой форме как объекта прав настораживает, | ^ поскольку если человеку поставили кардиостимулятор, немому или | | парализованному дали голос с помощью цифрового речевого синтеза- 8 ^ тора, не ходящему — киберноги, незрячему — зрение, то получается, § что его здоровье отчуждаемо. Вследствие чего гражданское право 8 3 сможет существенно умалять конституционные ценности. 3 I
Вместе с тем естественное право человеку на киберруки или § | киберноги не было дано от рождения, но неотъемлемое право на здоровье (само здоровье) зародилось вместе с организмом человека. Охрана здоровья следует за человеком как личное право, становится 85 обязанностью государства. Отнять у человека руки или продать их с него будет нельзя. Действительно, пока киберпротезы и гаджеты не ^ присоединены к организму, они являются объектами гражданского ^ права. «Отнять» их после сопряжения можно только по хирургическим | или жизненно важным показателям. Но после сопряжения (вжив- 5 ления) киберпротезов с организмом они становятся естественными для его здоровья потребностями. В связи с этим подобные гаджеты, киберпротезы и 3^-принтеры по их изготовлению с использованием искусственного интеллекта следует определить как ограниченные в
гражданском обороте, доступные медицинским учреждениям и гражданам по специальным разрешениям.
Как может выглядеть положительный пример правовой политики государства в сфере цифровизации здравоохранения? Смоделируем новую ситуацию. Инвалиду по ОМС были изготовлены и присоединены к организму дорогостоящие киберпротезы обеих ног. Понятно, что без ног трудно осуществлять основные опорно-двигательные функции, доступные здоровому человеку. Такие протезы с помощью нейроне-та, по сути цифровизации биологических функций с нейросистемой организма, становятся его неотъемлемой (естественной) частью, восполняют ранее утраченные функции. Но этого недостаточно.
Для поддержания их работоспособности потребуется установить в законодательстве правомочия на: быструю электрическую подзарядку, периодический медицинский и технический осмотр, сервисный и гарантийный ремонт гаджетов, программного обеспечения, защиту от вирусов, взлома нейронет системы, кражи, отслеживания. ^ В глобальном плане необходимо повсеместно развивать телемедици-^ ну, кибертрансплантологию, введение скорой киберпомощи, новых О- медицинских специальностей и it-специалистов, учредить киберсуд g по цифровым правам человека. Все это будет целесообразно гаран-О тировать в отраслевом законодательстве и в федеральном бюджете,
¡¡^ который тоже становится зависимым от цифровой экономики, поскольку будет обеспечиваться электронной валютой, криптовалютой, j. смарт-контрактами при еще «живом», единственно конституционном _ и законном платежном средстве совершения сделок — русском рубле * (ч. 1 и ч. 2 ст. 75 Конституции РФ, ст. 140 ГК РФ). При этом рубль I- почему-то не нашел своего юридического отражения в электронной форме — в цифровом рубле, который фактически используется на ^ торгах на валютных биржах для покупки других валют, в кредитных картах при получении заработной платы, покупках и прочем.
Цифровое право как реально существующие общественные от-§ ношения (киберсуверенитет, цифровая экономика, права робото-4Q человека и пр.) сегодня значительно опережает их законодательное Ol регулирование. Сказанное позволяет задуматься о начале формирования фактической неписаной киберконституции, которая не должна противоречить Конституции РФ, в том числе киберконституции (в 86 узком смысле) роботочеловека — естественным потребностям и внутреннему строению организма человека, соединенного с искусственным интеллектом или цифровой электроникой. О
(у Список литературы:
" 1. Медведев в Перми посмотрел «показательные выступления» андроидов.
^ — URL: https://ria.ru/20190402/1552321429.html (дата обращения: 30.04.2019).
2. О паспорте гражданина Российской Федерации, удостоверяющем личность гражданина Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации, содержащем на электронном носителе информации дополнительные биометрические персональные данные его владельца: Указ
«Л
Президента РФ от 29 декабря 2012 г. № 1709 // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2012.- № 53, ст. 7861.
3. Об основах государственной политики Российской Федерации в области обеспечения химической и биологической безопасности на период до 2025 года и дальнейшую перспективу: Указ Президента РФ от 11 марта 2019 г. № 97 // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2019. — № 11, ст. 1106.
4. А я против! // Российская газета. — 2018. -10 янв.
5. Запретить биометрические паспорта и прочие документы, хранящие биометрические данные. — URL: https://www.roi.ru/20403/ (дата обращения: 18.06.2019).
6. Требуем отклонить Законопроект о биометрической идентификации. — URL: https://петиция-президенту.рф/ (дата обращения: 18.06.2019).
7. Нет биометрии — нет обслуживания. Ростовщики торопятся загнать россиян в цифровое стойло. — URL: // http://katyusha.org/view?id=12217 (дата обращения: 19.06.2019).
8. Елкина, В. Единый реестр биометрических данных превращает жизнь индийских граждан в антиутопию. — URL: http://rb.ru/story/aadhaa-dystopia (дата обращения: 01.05.2019).
9. Верховный суд разрешил выдавать гражданам Украины паспорта старого образца вместо ID-карты. — URL: https//Interfax.com.ua/news/general/532984. html (дата обращения: 01.05.2019).
10. Лысенко, В. Технологии интернет-голосования, блокчейна и выборы: зарубежный опыт. — U RL: http://www.rfsv.ru/education/obuchenie/tekhnologii-internet-golosovaniia-blokcheina-i-vybory-zarubezhnyi-opyt (дата обращения: 18.06.2019).
11. Зеньков, А. Как в Кении боролись за честные выборы с помощью технологий (но ничего не вышло). — URL: https://rb.ru/story/kenya-elections/ (дата обращения: 01.05.2019).
12. Мордовец, А.С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина / под ред. Н.И. Матузова. — Саратов: СВШ МВД РФ, 1996. — 288 с.
13. Талапина, Э.В. Право и цифровизация: новые вызовы и перспективы // Журнал российского права. — 2018. — № 2.
Е.С. Лапин, E.S. Lapin,
кандидат юридических наук, доцент, Candidate of Law, Associate Professor,
доцент кафедры криминалистики Associate Professor of Saratov State
Саратовской государственной Law Academy
юридической академии k_kriminal@ssla.ru
Несколько слов о сущностной стороне следственного эксперимента 87
Аннотация: в статье затрагиваются вопросы, принадлежащие к сущности процессуального действия следственного эксперимента. Актуальность темы обусловлена отходом от правильного понимания сущности этого следственного действия отдельными современными учеными-юристами. Цель статьи — выявить причины искажений важного в понятии следственного эксперимента в смысле принадлежности к его сущности. Для достижения цели в качестве метода было использовано диалектическое учение о сущности. Автор делает вывод о необходимости внесения изменений в ст. 181 УПК РФ для отражения в ней всех значимых условий производства данного следственного действия.
