CC BY
90
Языкознание
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 2 (2), с. 445-448
УДК 811.163.1
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК КАК ЖИВОЕ ЯВЛЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ
© 2015 г. О.В. Лихачева
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского, Арзамасский филиал
olga.bochenkova@bk.ru
Пнступило 1 редокцию 14.01.2015
В статье приводятся доказательства того, что церковнославянский язык - один из современных живых языков, обладающий специфическими функциями, развивающийся по своим законам и востребованный в православной среде.
Ключе.ые слн.о: церковнославянский язык, функции языка, развитие языка, правка, акафист.
В научной среде филологов нередко можно слышать суждения о том, что церковнославянский язык мертвый. Мы считаем это мнение преждевременным и попытаемся доказать это.
Академический словарь русского языка дает следующее определение языка: «Язык - это система словесного выражения мыслей, обладающая определенным звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения людей» [1]. Данное определение можно продолжить вопросом: «С кем»? В словарной статье нет ограничения: «общения людей друг с другом». Таким образом, на языке люди могут общаться не только с себе равными.
Церковнославянский язык, созданный, как известно, специально для общения людей с Богом, как и любой другой язык, обладает определенными функциями. Очень подробно их описали сербские ученые Р. Баич и К. Кончаревич [2, с. 19-29]. В данной статье мы перечислим их, кратко останавливаясь на некоторых.
1. Собственно коммуникативная функция. Молитва - это живое общение с Богом. В диалоге священника с верующими, когда он инициирует молитву или побуждает присутствующих к выполнению определенных действий: Гло.ы с.ня Гнспнде.и приклнните; Мир .сем! -И духн.и т.нему. В диалоге священнослужителей во время совершения богослужения: Пнмя-ни мя, .лодыкн, с.ятый. - До пнмянет тя Гнс-пндь Бнг .н Цорст.ии С.нем.
2. Директивная функция выражается употреблением форм повелительного наклонения. Гнспнду пнмнлимся! Вннмем! Стонем днбре!
3. Перформативная (исполнительская) функция. Данная функция соотносится с выполнением действий вербальными средствами. В обряде крещения крещаемый погружается в воду с
произнесением священником формулы: Крещо-ется роб Бнжий (имярек) 1н имя Отцо. Аминь. И Сыно. Аминь. И С.ятогн Духо. Аминь. Вершиной реализации перформативной функции является претворение честных Даров в Тело и Кровь Христову при произнесении слов освящения епископом или пресвитером.
4. Функция призывания. Данную функцию в языке богослужения можно усмотреть в двух планах: в литургических формулах, призывающих к выполнению совместного действия, принятию молитвенных поз или определенных образцов поведения, и призывание к жизни во Христе, к общению верующих с Богом.
5. Функция приношения. В богословской литературе особо подчеркивается значение приношения себя, другого человека и всего мира Богу в богослужениях Церкви. Так, в литургической формуле Соми себя и друг друго и 1есь жи.нт нош Христу Бнгу предодим, многократно повторяемой в богослужебном речевом акте, выдвигается программа, постоянно осуществляемая в православном подвижничестве и духовной жизни.
6. Функция социализации в рамках литургического общества, отождествления, идентификации.
7. Культурная функция.
8. Аккумулятивная функция. В языке богослужения зафиксировано Священное Предание Церкви. Посредством богослужебных текстов верующие узнают обилие фактов из Священной истории Ветхого и Нового Завета, из истории Церкви, из жизни Святых.
9. Функция актуализации прошлого.
10. Функция актуализации будущего. Богослужение является актуализацией эсхатона-преображенной реальности, которая уже нача-
лась со Христом и Его Церковью. Все, что происходит на литургии, служит предвкушению Царствия небеснаго, вхождению вечности в теперешний момент, благодатному преображению мира.
11. Функция выражения веры.
12. Функция объяснения смысла священнодействия.
Церковнославянский язык, как и любой другой язык, постоянно изменяется и развивается. Однако это развитие носит совершенно иной характер, нежели развитие естественных языков. Если естественные языки, предположим, славянские, развиваются по законам, не подвластным человеку (вспомним закон открытого слога, закон слогового сингармонизма, деназализация, переход [е] в [о] и др.), то развитие церковнославянского языка полностью зависит от воли и желания человека. Созданный в IX веке людьми, он до сих пор подвластен человеку. Развитие языка идет путем постоянного редактирования текстов.
Процесс редактирования богослужебных книг и произведений в истории нашей церкви был непрерывным. Особенно серьезные и качественные изменения происходили в церковнославянском языке в конце Х1У в. и в ХУ в., в период второго южнославянского влияния. Русские книжники стремились архаизировать церковнославянский язык, исправить его, очистив от ненужных, по их мнению, новых явлений. В качестве архаичного и потому авторитетного образца выступали церковнославянские тексты, возникшие на славянском юге [3, с. 52].
Во второй половине ХУ11 в. в Московской Руси начинается новая правка церковнославянских книг - на этот раз по юго-западнорусскому образцу. Этот процесс происходил в период книжных реформ патриарха Никона и был связан с политикой царя Алексея Михайловича, при котором возрождается ориентация на византийскую и южнославянскую культуру, на греческий язык и южнославянскую редакцию церковнославянского языка. Непосредственным проводником этого влияния была юго-западнорусская редакция церковнославянского языка, подвергшаяся более сильному и глубокому греческому и южнославянскому влияниям [3, с. 62]. В результате радикальной редактуры богослужебных книг происходит отделение от официальной Церкви части верующих, не принявших этих «испорченных» и потому «еретических» книг.
Катастрофические последствия книжной справы ХVII в. привели к тому, что церковные власти стали с большим недоверием относиться
к делу редактирования богослужебных книг. Лишь в 1869 г. по инициативе митр. Иннокентия (Вениаминова) при Синоде создается комиссия, занимающаяся исправлением богослужебных книг. Одновременно с этим церковное сознание начинает волновать вопрос о языке богослужения, причем требования, которые теперь предъявляются к языку литургии, становятся иными. Если для ХУ1-ХУ11 вв. актуальными были вопросы соответствия их греческим оригиналам, то теперь в центре оказываются проблемы понятности. Вопрос об упрощении языка богослужения и даже перевода богослужебных книг на русский язык часто поднимался на страницах периодических изданий. В начале ХХ в. этот вопрос стал очень актуальным. Полемика по этому вопросу приводится в книге прот. Николая Балашова «На пути к литургическому возрождению» [4]. Наиболее выразительным, на наш взгляд, является мнение священника С.М. Потехина: «Язык наших богослужебных книг требует самого тщательного исправления. Уже со времени перевода Библии на русский язык встал с неотложностью вопрос о переводе богослужебных книг на язык, доступный пониманию. Но любовь русского народа к славянскому языку и знание его для соединения всех славянских племен в родной православной вере заставляет желать, чтобы богослужебным языком для православного русского народа оставался славянский. Но в таком случае необходимо немедля приступить к исправлению богослужебных книг. Язык их, сохранив греческое построение речи и словопроизводство, совершенно скрывает, а весьма часто и искажает до ереси смысл и содержание многих богослужебных песнопений. Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его и не учившимися славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковному языку. Конечно, выпуск исправленных богослужебных книг не должен упразднять и умалять значения существующих ныне, во избежание повторения печальных событий Никанова исправления» [4, с. 26-27].
Правка богослужебных текстов идет постоянно. Примером может служить язык Акафиста Пресвятой Богородице.
Вопрос о датировке и атрибуции названного Акафиста достаточно сложен и до сих пор не решен однозначно. В рукописной традиции Акафист передается анонимно. За последние сто с небольшим лет ученые высказали множество предположений относительно авторства гимна. Были названы Аполлинарий Лаодикий-
Церковнославянский язык как живое явление православной культуры
447
ский (ГУ век), преподобный Роман Сладкопевец (VI век), Патриарх Константинопольский Сергий I (VII век), диакон Георгий Писида (VII век), Патриарх Константинопольский Герман I (VIII век), инокиня Кассия (IX век), Патриарх Фотий (IX век) и некоторые другие; высказывалось мнение о сирийском происхождении гимна. В настоящее время большинство исследователей склонны датировать Акафист эпохой от императора Византии Юстиниана I (527—565) до императора Ираклия (610—641) включительно и предположительно атрибутировать преподобному Роману Сладкопевцу. Сторонники авторства преподобного Романа Сладкопевца считают Акафист по композиционной и метрической структуре кондаком, полагая, что хайретизмы дописаны позднее, в 20-е годы VII века, Патриархом Сергием [5].
Правка Акафиста заключается в замене слов и форм слов. Это наблюдается, например, в пятом хайретизме третьего икоса. Известные и уважаемые издательства православной литературы, а именно издательства Свято-Троицкой Сергиевой Лавры [6] и Свято-Введенской Оп-тиной Пустыни [7] пятый хайретизм третьего икоса данного Акафиста передают одинаково: «Радуйсж, ниво, растжщал гобзовате щед-ротъ...», однако в Акафисте, изданном в городе Санкт-Петербург, в издательстве «Невская жемчужина» [8], читаем: «Радуйсж, ниво, растжщал многоплодге щедротъ...». Слово «гобзовате» заменено словом «многоплодге». Совершенно непонятно, почему авторы правки Акафиста избрали именно это слово. Полный словарь церковно-славянского языка прот. Г. Дьяченко слово «многоплодный» трактует через слово «плодовитый» [9]. Следовательно, «многоплодге» - это «плодовитость». И если учитывать значение, указанное в словаре, то в пятом хайретизме третьего икоса смысл высказывания теряется.
Начало пятого икоса: «Видтша отроцы хал-дейстги на руку дтвичу создавшаго руками че-ловтки...». В данном случае была заменена форма существительного в творительном падеже двойственного числа рукама на форму, соответствующую нормам современного русского языка руками. Понятность текста от этого не изменилась, однако правщики пренебрегли нормами церковнославянского языка, которые зафиксированы в грамматиках и учебниках и которые никто не отменял.
В шестом кондаке Акафиста, изданного в Троице-Сергиевой Лавре и Свято-Введенской Оптиной Пустыни, читаем: «Оставиша ирwда як№ буесловна, не втдуща птти: аллилуга».
Правщики Акафиста заменили краткое прилагательное «буесловенъ» в форме винительного падежа на краткое действительное причастие настоящего времени с суффиксом -жщ-. Известно, что причастие является формой глагола, но никакого глагола с производящей основой «буе-слов-» ни Полный церковно-славянский словарь прот. Г. Дьяченко, ни Словарь русского языка XI-XУII вв. не указывают. Данные словари приводят лишь именные части речи, соотносимые с кратким прилагательным: буесловец, буесловие; буеслов, буесловие, буесловство, буесловствие, буестный. Вероятно, форма действительного причастия, указанная в примере, является «авторским изобретением» правщиков текста.
Фраза из икоса десятого: «Ибо небесе и земли творецъ оустрои тж, пречитаж, всельсж во оутробт твоей и всж приглашати тебт научивъ». Эта же фраза, но в Акафисте, изданном в Троице-Сергиевой Лавре и Свято-Введенской Оптиной Пустыни, несколько иная: «Ибо небесе и земли творецъ оустрои тж, пре-читал, всельсл во оутробт твоей и всл приглашати тебт научи». В данном контексте был заменен аорист научи в форме 3 л. ед.ч. на действительное причастие прошедшего времени муж.р. ед.ч. именительного падежа научивъ. Аорист выражает действие, полностью законченное, завершенное в прошлом. В данном контексте названный аорист стоит в одном ряду с другими, т.е. автор Акафиста перечисляет действия субъекта-Творца: устрои, вселься, научи. Причастие же характеризует названный субъект действия, что разрушает целостное восприятие фразы. На наш взгляд, подобная замена одной формы другой совершенно не оправдана.
Таким образом, мы видим, что изменение церковнославянского языка, вернее, текстов, написанных на нем, происходит путем сближении с современным русским литературным языком. Кто-то считает этот процесс вполне обоснованным, кто-то нет. Лично мне это не нравится, однако я считаю, что сближение двух языков - процесс необратимый, хотя и печальный, так как при этом теряется своеобразие, красота, сакральность церковного языка.
На церковнославянском языке создаются все новые и новые тексты. Так, не ранее 1994 года написан Акафист святителю Иоанну, архиепископу Шанхайскому и Сан-Францисскому[10]; не ранее 1995 г. - Акафист Луке (Войно-Ясенецкому) [11]; не ранее 2000 г. - Акафист царственным страстотерпцам[12]; не ранее 2000 года была составлена служба с каноном святому праведному воину Феодору (Ушакову) [13].
Все вышеизложенные доводы доказывают, на наш взгляд, принадлежность церковнославянского языка к языкам, ныне здравствующим.
Списнк литеротуры
1. Словарь русского языка: в 4-х т./ под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М., 1981-1985.
2. Баич Р., Кончаревич К. К вопросу о коммуникативных функциях литургического дискурса // Церковнославянский язык в системе современного религиозного образования: материалы XV Международных Рождественских чтений. 31 января - 1 февраля 2007 года, Москва // Сост. И.В. Бугаева, С.М. Шеста-кова; Отв.ред. И.В. Бугаева. М.: КРУГЪ. 2008. 312 с.
3. Улуханов И. С. О языке Древней Руси. М.: Азбуковник, 2002. 191 с.
4. Балашов Н. На пути к литургическому возрождению. М., 2001.
5. Прот. Козлов М. Акафист в истории православной гимнографии // Московская Патриархия. 2000. № 6.
6. Православный молитвослов. М.: Изд-во московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2003.
7. Православный молитвослов. Тула: Изд-во Свя-то-Введенской Оптиной Пустыни, 1999.
8. Акафист Пресвятой Госпоже Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии. СПб., Общество памяти игумении Таисии: Невская жемчужина, 2007.
9. Прот. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М.: Отчий дом, 2004.
10. Акафист святителю Иоанну, архиепископу Шанхайскому и Сан-Францисскому. Минск: Свято-Елизаветинский монастырь. 2012. 55 с.
11. Акафист святителю Луке (Войно-Ясенец-кому). Минск: Свято-Елизаветинский монастырь. 2013. 63 с.
12. Акафист святым Царственным страстотерпцем. Свято-Елизаветинский монастырь. 2013. 55 с.
13. Святой праведный воин Феодор (Ф.Ф. Ушаков, адмирал флота Российского). Житие, служба. Общество любителей православной литературы, издательство имени святителя Льва, папы Римского. Киев. 2001. 64 с.
CHURCH SLAVONIC LANGUAGE AS A LIVING PHENOMENON OF ORTHODOX CULTURE
O.V. Lihacheva
Are provided proofs of in article that Church Slavonic language - one of modern living languages possessing specific functions, developing under the laws and voschtrebovanny in pravvoslavnoy environment Keywords: Church Slavonic, language functions, language development, correction, akathist.
Keywords: Church Slavonic, language functions, language development, correction, akathist.
References
1. Slovar' russkogo yazyka: v 4-kh t./ pod red. A.P. Evgen'evoy. 2-e izd., ispr. i dop. M., 1981-1985.
2. Baich R., Koncharevich K. K voprosu o kommunikativnykh funktsiyakh liturgicheskogo diskursa // Tserkovnoslavyanskiy yazyk v sisteme sovremennogo religioznogo obrazovaniya: materialy XV Mezhdunarodnykh Rozhdestvenskikh chteniy. 31 yanvarya - 1 fevralya 2007 goda, Moskva // Sost. I.V. Bugaeva, S.M. Shestakova; Otv.red. I.V. Bugaeva. M.: KRUG. 2008. 312 s.
3. Ulukhanov I.S. O yazyke Drevney Rusi. M.: Azbukovnik, 2002. 191 s.
4. Balashov N. Na puti k liturgicheskomu vozrozhdeniyu. M., 2001.
5. Prot. Kozlov M. Akafist v istorii pravo-slavnoy gimnografii // Moskovskaya Patriarkhiya. 2000. № 6.
6. Pravoslavnyy molitvoslov. M.: Izd-vo moskov-skogo podvor'ya Svyato-Troitskoy Sergievoy Lavry, 2003.
7. Pravoslavnyy molitvoslov. Tula: Izd-vo Svyato-Vvedenskoy Optinoy Pustyni, 1999.
8. Akafist Presvyatoy Gospozhe Vladychitse nashey Bogoroditse i Prisnodeve Marii. SPb., Obshchestvo pamyati igumenii Taisii: Nevskaya zhemchuzhina, 2007.
9. Prot. D'yachenko G. Polnyy tserkovnoslavyanskiy slovar'. M.: Otchiy dom, 2004.
10. Akafist svyatitelyu Ioannu, arkhiepiskopu Shankhayskomu i San-Frantsisskomu. Minsk: Svyato-Elizavetinskiy monastyr'. 2012. 55 s.
11. Akafist svyatitelyu Luke (Voyno-Yasenetskomu). Minsk: Svyato-Elizavetinskiy monastyr'. 2013. 63 s.
12. Akafist svyatym Tsarstvennym strasto-terptsem. Svyato-Elizavetinskiy monastyr'. 2013. 55 s.
13 Svyatoy pravednyy voin Feodor (F.F. Ushakov, admiral flota Rossiyskogo). Zhitie, sluzhba. Obshchestvo lyubiteley pravoslavnoy literatury, izdatel'stvo imeni svyatitelya L'va, papy Rimskogo. Kiev. 2001. 64 s.
