CC BY
20ИСТОРИОГРАФИЯ, ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
УДК 94(47)08:914.79(063) DOI: 10.24412/2308-264X-2023-2-243-252
ИВОЧКИН Д.А.
ЦЕРКОВНО-ПРИХОДСКИЕ ЛЕТОПИСИ СЕРЕДИНЫ - НАЧАЛА ХХ ВВ., КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ СМОЛЕНСКОЙ ЕПАРХИИ
Ключевые слова: Смоленская епархия, церковно-приходские летописи и описания, исторический источник, провинциальное общество.
Статья источниковедческого плана исследует церковно-приходское летописание Смоленской епархии середины XIX - начала XX века. Исследована история возникновения церковного летописания; рассмотрены региональные особенности возникновения и развития летописания в Смоленской епархии; определена региональная специфика летописей на Смоленщине. В ходе исследования проанализированы данные приходских летописей о разнообразных явлениях в жизни Смоленской епархии второй половины XIX - начала ХХ в. Делается вывод, что приходские летописи и описания представляют собой уникальный источник по истории повседневной жизни Смоленщины середины XIX - начала ХХ в. Исследование позволяет утверждать, что церковные ведомости играют важную роль при изучении истории того или иного населённого пункта, являются самостоятельным информативным источником по церковной и социокультурной истории региона.
IVOCHKIN, D.A.
CHURCH AND PARISH CHRONICLES OF THE MIDDLE OF THE BEGINNING OF THE XX CENTURY AS A
HISTORICAL SOURCE SMOLENSK DIOCESE
Key words: Smolensk diocese, parish chronicles and descriptions, historical source, provincial society
The article of the source study plan explores the parish chronicle of the Smolensk diocese of the mid-19th - early 20th century. The history of the emergence of church chronicles has been studied; the regional features of the emergence and development of chronicle writing in the Smolensk diocese are considered; the regional specificity of chronicles in the Smolensk region is determined. In the course of the study, data from parish chronicles on various phenomena in the life of the Smolensk diocese in the second half of the 19th - early 20th centuries were analyzed. It is concluded that the parish chronicles and descriptions are a unique source on the daily life of the Smolensk region in the mid-19th - early 20th centuries. The study allows us to assert that church records play an important role in the study of the history of a particular settlement, and are an independent informative source on the church and socio-cultural history of the region.
Актуальность статьи обусловлена возрастающим интересом к истории позднеимперского периода, в том числе - к истории Русской Православной Церкви. Одним российских регионов, церковная история которого сегодня не до конца исследована, является Смоленщина. Важным блоком исторических источников в данном контексте являются церковно-приходские ведомости и описания приходов. Эти документы сформировались во второй половине XIX - начале ХХ вв. На базе летописей возникли описания сёл, составленные духовенством. Несмотря на большое число исследований, указанный период в истории Смоленской епархии остается недостаточно изученным. Работы, посвященные церковному летописанию на Смоленщине, немногочисленны [1]. Проведение подобных научных изысканий не только поможет построению картины повседневной епархиальной жизни, но и обогатит наши знания о формировании приходского летописания в заявленный период. Кроме того, изучение летописей позволит ознакомиться с повседневной жизнью народа заявленного периода, раскрыть многообразие и самоопределение смолян во временной плоскости. В процессе исследования церковных летописей проявляется тесная взаимосвязь локальной (региональной) истории с историей России и историей христианской цивилизации. Всё вышесказанное обусловливает актуальность настоящей работы.
Основу источниковой базы статьи составили документы Государственного архива Смоленской области, в частности фонда «Описания сёл Смоленской епархии» (Ф.391). Кроме того, автором выявлена единственная церковно-приходская летопись Смоленской епархии, сохранившаяся до наших дней из всех церковных летописей Смоленщины - «Историко-статистическое описание Соборной церкви города Поречья Смоленской епархии». Кроме архивных документов, использованы опубликованные церковные летописи, регулярно выходившие на страницах «Смоленских епархиальных ведомостей». Начиная с 1865 по 1903 г., на страницах епархиального периодического издания вышли статьи с историко-статистическими описаниями 38 сёл, 4 отдельных церквей, 12 обителей и 1 пустыни Смоленской епархии [2, с. 13].
Середина XIX в. стала временем, когда высшая церковная власть обратила внимание на сбор исторических сведений по истории Русской Православной Церкви для составления её полного описания. Святейший Синод поставил перед епархиальными архиереями задачу: начать
формировать по разработанной и разосланной в 1850 г. программе историческое и статистическое описание возглавляемых ими епархий. Источниковую базу названных описаний следовало искать в монастырских и церковных архивах, библиотеках, фондах документохранилищ учебных заведений и епархиальных ведомств [3, с. 63-64]. В числе первых епископов, начавших составлять церковные и монастырские летописи, входил смоленский владыка Антоний (Амфитеатров) [4]. 30 апреля 1865 г. архиерей получил рапорт благочинного Бельского уезда Смоленской губернии М. Соколова с предложением вносить в специально заведённые книги информацию о важнейших событиях из жизни приходов. Епископ Антоний 14 мая 1865 г. поддержал благое намерение М. Соколова. После архиерейского благословения Смоленская духовная консистория предписала всем приходским настоятелям начать запись в специально заведённых книгах данных о жизни прихода. Благочинным вменялось в обязанность каждый год осматривать книги, делать из них извлечения и направлять архиерею для включения в годовой отчет [5, с. 246].
Необходимо подчеркнуть, что регулярное составление церковно-приходских летописей в Смоленской епархии началось несколько позднее - уже в семидесятые годы XIX столетия, но первый шаг к их составлению был сделан по благословению епископа Антония [6, с. 144-148].
Большое внимание ведению церковно-приходских летописей уделял епископ Серафим (Протопопов). Для успешного ведения дела он учредил специальную комиссию, которая разбирала архивные документы консистории и наиболее ценные публиковала на страницах епархиальной прессы. Кроме того, владыка интересовался деятельностью духовенства, материально поддерживал священников - авторов исторических исследований. Так, в октябре 1873 г. архиерей запросил у священника смоленской Никольской церкви И. Басова подготовленную им летопись названного храма [7, л.л. 9, 13,16-16 об.].
Таким образом, труды смоленских авторов, поощряемых архиереем, стали фундаментом для работ последующих ученых, в том числе - современных. Можно утверждать, что стимулирование публикаций по истории края послужило не только образованию читающей публики, но и самообразованию самих авторов, способствовало их вхождению в провинциальную интеллигенцию. В первую очередь, это относится к сельскому духовенству, составлявшему и публиковавшему церковно-приходские летописи.
Анализ архивных документов показал, что священнослужители Смоленской епархии не владели в полной мере методикой церковного летописания. Поэтому по распоряжению епископа Серафима на страницах «Смоленских епархиальных ведомостей» были опубликованы «Заметки для руководства и соображений при составлении описей», ставшие методической основой для создания приходского летописания во второй половине XIX в. [8, с. 140]
Подобно епископу Серафиму (Протопопову), за ведением священнослужителями приходских летописей пристально следил епископ Нестор (Метаниев). При обозрении церквей в июне-июле 1883 г. архиерей обращал внимание на наличие в храмах летописей, причём в «Журнал обозрения епархии» специально заносились об этом сведения. Из 94 храмов Смоленского, Духовщинского, Поречского, Бельского, Сычёвского и Вяземского уездов летописей тогда не было в 85 церквах [9]. В некоторых церквах летописи имелись, но, по замечанию владыки, были «кратки», «слишком кратки», «летопись есть, но давно уже не ведётся», «когда-то начата - и только», «летопись есть, когда-то что-то написано», «летопись на полулистке», «летопись на листке» [9, л.л. 15-15 об.]. При общении с духовенством епископ Нестор отдельное внимание уделял ведению приходских летописей: «Его преосвященство преподал духовенству подробные наставления относительно ведения летописей в виду неудовлетворительности представленных и замеченного непонимания дела. Преосвященнейший владыка выговаривал священникам за недостаток деятельности, обнаруживающийся в неведении летописей и не охоту к самообразованию. В виду того, что священники представляют все летописи только прежде заведённые и большей частью - только исторический отдел, отговариваясь, что они не знают, что писать, преосвященный владыка, указав им на недостаток в них усердия к делу и неосновательность отговорки, потому что их же округа священник Брянцев ведёт дело успешно и находит, что вносить в летопись, подробно разъяснил им, что надобно записывать относительно церкви, состава причта, пастырской деятельности священника, совершения разных случаев, богослужений в церкви, в домах, религиозного состояния, равно и нравственного и проч.» [9, л.л. 17 об., 27 об., 38]. В одном из благочиннических округов Сычёвского уезда во всех приходах
отсутствовали летописи, духовенство их даже не заводило, поэтому «архиерей делал выговор священникам за бездеятельность, невнимательность к указаниям начальства» [9, л.л. 36 об.].
Подведя итог обозрению приходов, епископ Нестор в отношении ведения приходских летописей в «Журнале обозрения епархии» отмечал: «Большинство священников представили летописи, но только исторический отдел с очень малыми добавлениями, немногие только ведут это дело удовлетворительно, а многие по этой части и совсем ничего не сделали. Несмотря на то, что уже не раз рекомендовано было циркулярами, как вести летописи и что в них вносить, а в обзоре прошлого года и ныне преосвященный владыка чуть не в каждом селе давал подробные указания, отчасти предложенные и в циркулярном после того указе, священники продолжают упорно извиняться в своей неисправности незнанием, что надобно вносить в летопись. Для устранения не извиняющих обстоятельств признаётся нужным ещё раз напомнить священникам общие указания, хотя в настоящий обзор епархии преосвященный владыка очень много уже посвящал времени и усилий в этом направлении. Церковно-приходская летопись, как показывает самое название, есть повременная запись событий и происшествий, случайностей, сведений, имеющих отношение к церкви, причту, приходу. Если ничего не случилось в день, неделю, месяц, то и писать не надо?» [9, л. 43 об.].
Церковно-приходские летописи принадлежат к повествовательным типам исторического источника. Авторами - составителями во всех епархиях Русской Православной Церкви, в том числе в Смоленской, становились сельские (городские) приходские священники. Наиболее склонные к литературному труду священнослужители получили возможность проявить свою творческую индивидуальность. Духовенство устанавливало связи с провинциальной интеллигенцией, группируясь вокруг краеведческих объединений. Так как духовенство в своём базисном образовании в семинарии имело историческую подготовку в рамках гуманитарных дисциплин, ведение летописей для него не составляло особой трудности. Заметим, что священнослужители по определению считались «потенциальным сословием историков» [10, с. 225]. Это было связано с деятельностью приходских батюшек: они регистрировали венчания, крещения и отпевания, что протекало во временной плоскости прихода, вели архивы и т.д. Названная деятельность, несомненно, оказывала воздействие на мировоззрение священнослужителя. Повременные записи (погодные) содержали сообщения о событиях, очевидцами которой были сами летописатели. Исторические разделы включали в себя знания, накопленные духовенством, а также информацию, собранную с прихожан. К ней относятся легенды, предания, воспоминания старожилов, записанные священником со слов народа. Это учёными называется народная этимология [11, с. 65].
Смоленские церковно-приходские летописи являют собой двуединый исторический источник. На их страницах помещена информация, преломленная в призме восприятия локальной истории (ретроспективной информации) священником-летописцем, а также данные о событиях, современниками которых были сами летописатели. Как уже было отмечено выше, из исторических частей летописей нам становится известна история формирования сёл Смоленской земли, причём фундаментом информации для этого служили рассказы старожилов и материалы церковных архивов. Зачастую летописатель пользовался легендами, преданиями о возникновении населённых пунктов. Это подводит к выводу, что духовенство испытывало ограниченность в документальных сведениях при описании села. Основу разделов, посвящённых современной жизни, составляют события, очевидцами которых были сами священники: возведение и ремонты церкви, кражи из храма, природные катаклизмы, состояние погоды, информация о голоде или урожае, демографические показатели. Кроме того, летописи частично касались вопросов народного здравия, вспышек инфекционных заболеваний, данные о которых практически всегда заносились в летопись. Большое внимание летописцы уделяли просветительской деятельности и социальному служению духовенства, земских учреждений и частных лиц.
Таким образом, можно заключить, что церковно-приходские летописи являются ценным историографическим источником. Главной отличительной чертой наполнения исторической информацией летописей является личностный фактор их составителя. В первую очередь приходское духовенство представляло вниманию потенциальных читателей собственное видение местной (локальной) истории. Кроме того, не следует отметать и факт народного влияния, проявлявшегося в использовании священнослужителями устных преданий и повествований
старожилов, что вводит летописи в группу памятников народной историографии. Так как объём настоящей статьи не позволяет осветить все стороны религиозной жизни провинциального смоленского населения, обратимся к таким её проявлениям, как церковные праздники, обряды провинциального общества, а также охарактеризуем нравственное состояние, народный быт и обычаи по приходским летописям.
Христианские праздники и обряды, народный быт и обычаи. Из религиозных обычаев, бытовавших на территории ряда уездов Смоленской губернии (Рославльский, Поречский, Духовщинский, Дорогобужский, Краснинский), интересен так называемый чин свечи. Своё начало он получил в старину. По мнению исследователей, в нём отразились черты языческой древности, когда устраивались общественные жертвоприношения. Летописи сохранили до нас его описание. Основа чина была во всех уездах похожа, но имелись и некоторые отличия. В общих чертах он заключался в следующем.
Обыкновенно вся деревня имела у себя одну свечу, которая переходила от одного хозяина к другому. В некоторых деревнях, где крестьяне жили позажиточнее, устраивали две свечи. Перед наступлением того дня, в который собрались справлять свечу (её справляли спустя две недели после храмового праздника или по случаю дню памяти почитаемого святого), хозяин, у которого стояла свеча, покупал воск и насучивал его в присутствии всех членов семьи на свечу. Насучивание состояло в том, что разогретый воск тоненькими пластинками наклеивали на прежний воск-свечу. Затем надевалась холщёвая рубашечка, а прежнюю жертвовали в церковь. В таком виде свеча в лукошке ставилась перед иконами, заранее принесёнными из церкви. В это время кто-нибудь из местных грамотеев вслух читал акафисты. По окончании акафиста свеча гасилась, иконы выносили в амбар или другое чистое помещение, а домохозяин сажал пришедших гостей за стол. Во время угощения все вели благопристойные разговоры и говорили о серьёзных вещах. На следующий день приходил священник служить всенощную, во время которого горела свеча, читать акафист и служить водосвятие. После этого священник передавал свечу следующему домохозяину. Когда свеча побывает у всех хозяев, то её жертвовали в храм и заводили новую. Хозяин, принявший свечу, сохранял её непременно в амбаре до осени следующего года. Затем священник по просьбе домохозяев совершал молебствие в каждом доме. По окончании молебнов и уходе священника, домохозяева собирались к справлявшему свечу, где «тут же начинается попойка и угощение, где русский крестьянин даёт простор своей широкой натуре» [12, с. 930-931].
В Духовщинском уезде, кроме холщовой рубашечки, свечу украшали лентами. Ужин в доме хозяина накрывали вскладчину, на ужин нередко приглашали священника. При передаче свечи новому домохозяину оба брали вёдра с квасом, поднимали образа и направлялись к воротам нового хозяина. У ворот они останавливались, причём происходил обмен квасом - его переливали из ведра в ведро. Это делали шесть раз, по три каждый. После этого хозяева приветствовали друг друга троекратным целованием, а певчие пели песнопения. Иногда свеча достигала веса более 2 пудов. После завершения обходов по всем домам крестьяне не жертвовали её в храм, а продавали и уже деньги дарили в церковь или употребляли их на украшение иконы, перед которой молились во время обряда. Сам же этот образ считался общественной собственностью того или иного населённого пункта в приходе [13, с. 270-273].
Церковные летописи зафиксировали случаи молебнов на полях, которые происходили в случае стихийных бедствий: града, засухи, нападения вредителей и т.д. Если какую-либо деревню постигало бедствие, крестьяне считали это днём посещения Божьего [14, л.л. 133-134].
Особо значимы летописи для реконструкции реалий повседневной жизни народа второй половины XIX - начала ХХ в. В повременных частях летописей отражены культурно-бытовые спецификации местного населения, которые иногда не нашли отражения в иных источниках.
В нравах и обычаях большая часть крестьян подражала старине - дедам и прадедам. В этой приверженности коренилась причина того, что народ в умственном и нравственном состоянии имел как положительные, так и отрицательные качества. Наследуя от предков хорошее, они вместе с тем наследовали и недостатки старины. Крестьяне были набожны, усердны к богослужению, причащению, слушанию душеполезных поучений, но в то же время страдали различными предрассудками и были суеверны. На основе приходских летописей можно выделить следующее.
1) Народ верил в существование домовых, водяных, лесовых, полевых и т. д., разумея под ними духов, принимающих иногда на себя разные чудовищные образы. Верили в их могущество
и думали, что если у кого скот не ведётся, значит тот прогневал хозяина-домового, а если не ведётся скот в только что построенном дворе, то значит хозяин-домовой невзлюбил места, на котором построен двор. Верят, что водяные, лесовые, полевые и т.п. - каждые хозяева по своей части. Народ простую физическую причину домашнего бедствия переносил на домового. Много можно было услышать от крестьян и разных рассказов об управлении своими участками лесовых, полевых и т.п., в ложности которых было весьма трудно их разубедить.
2) Верили, что есть колдуны, которым приписывали тоже большую власть и силу. О них говорили, что через заломы в поле они причиняют неприметное зло людям, скоту, а также вредят урожаям хлеба. Верили, что наговоренная вода колдунами или знахарями и знахарками имеет целительное действие, а потому им доверяли более чем медицине. Однако в конце XIX столетия народ стал чаще обращаться к медицинской помощи и с доверием относился к врачам.
3) Существовало поверье, что умершие неестественной смертью люди вставали из гробов и делали зло живым. Эти прогулки умершего, по их верованию, продолжались до тех пор, пока не вбивался осиновый кол в его могилу, - после чего уже покойник не выходит из могилы. Вероятно, по той же причине вбивали осиновый кол и в могилу младенцев, умерших без крещения.
4) После выноса покойника из дома, несмотря на участие в процессии священника, какая-нибудь женщина шла сзади с горшком, из которого мыли покойника и с веником, листья которого были ощипаны на постилку в гроб. Затем на перекрестках веник перебрасывался женщиной через голову назад, а горшок разбивали. Зачем они это делали, они и сами не знают, и делают только потому, что так делалось при их отцах и дедах.
5) Встреча с покойником, когда его несли на кладбище, а также встреча со священником считалась у них за дурное предзнаменование, они возвращались домой. В случае крайней необходимости - при встрече со священником плевали назад три раза.
6) В каждые заговенья после семейного ужина со стола не собирали кушаний, а оставляли их до следующего дня, накрыв при этом стол чем-либо из одежды. Это делалось потому, что будто бы все умершие сродники приходили есть в эти ночи.
7) Было обыкновение, которое свято соблюдалось во всех деревнях, - в Великий четверток до рассвета все, от мала до велика, должны были вымыться в бане. Для этого собравшиеся парни и девицы начинали топить баню с вечера и топили всю ночь. В этот день также обмывали весь скот, а лошадей, если вскрылись реки, купали. Это делалось для того, чтобы как люди, так и скот остались чистыми на весь год, и чтобы не пристала к скоту какая-либо зараза. От этого, скорее всего, Великий четверток у простого народа и получил название чистого четверга.
8) Верили в целительную силу так называемой четверговой соли. Она получалась следующим образом: вместе с вечерней зарей ставили соль на окне в каком-нибудь сосуде и старались до утренней зари принять ее с поставленного места. Таким образом, соль, простоявшая на окне с вечерней зари до утренней, получала название четверговой. Точно так же получалась и четверговая вода. Крестьяне считали, что эти соль и вода помогают в случае болезни скота, который окуривали солью и омывали водой. Людям эта соль якобы помогала в глазных болезнях.
9) Верили, что полотенце, положенное под плащаницу в Великий пяток и пролежавшее до Пасхи, имеет влияние на природу. Так, имеющий такое полотенце или платок, обыкновенно вывешивал его за окно или обвязывал им столб крыльца для того, чтобы град и молния не причинили вреда дому.
10) Верили, что в некоторые дни, как-то: в пятницу и среду нельзя обрабатывать на лошадях поле, на котором приходится засевать озимый хлеб. Между тем как под яровой хлеб можно было обрабатывать землю и в эти дни. А также можно обрабатывать землю и под озимый хлеб у того, кто об этом попросит.
11) Верили, что в понедельник нельзя начинать ничего нового, а также нельзя и в путь отправляться потому, что в делах не будет успеха, а в пути случится несчастье.
12) В случае, например, кражи лошади, обращались к гадалкам и ворожеям, чтобы узнать похитителя и место нахождения украденной лошади. Также ставили свечи Иоанну воину, зажженные с нижнего конца, т.е. ставили нижним концом вверх. В случае же какой-либо потери в доме, завязывали на конце платка узел и держали его при себе в кармане, чтобы найти вещь.
13) Старались через гадание узнать, что случится в жизни, при этом словам гадальщиков вполне доверяли.
14) Верили в непременную пользу заговоров от змеи, от сглаза и т.п.
15) Когда несли крестить младенца, то на перекрестках клали горбушку хлеба, завернутую в чистое полотно. Это делалось для того, чтобы новорожденный был всегда с хлебом и солью.
16) По окрещении младенца его клали с пирогом на печь, чтобы красив был, велик вырос и хлеб-соль водил.
17) Вечером, накануне свадьбы, крестьяне справляли «Кузьму». Для этого с двумя пирогами и полуштофом вина мужчина и несколько женщин забирались на печь, откуда мужчина с разными прибаутками, ударяя пирог о пирог, выкрикивал: «"Святой Кузьма благослови свадебку сыграть". На это ему все собравшиеся в избе отвечают: "Бог благословляет и мы благословляем". Этим собственно и начинается вечер свадьбы. После этого поют песни, а находящиеся на печи пьют вино и едят пироги. Перед тем, как ехать под венец, мать невесты надевает на себя вывороченную шубу и бегает на дворе кругом всего поезда, обсыпая при этом овсом как людей, так и лошадей, а за ней бежит сват с кнутом и сечет ее, приговаривая: "нет догоню, нет догоню". Прибежав к передней лошади, мать невесты кланяется ей в землю и целует ее морду. И все это повторяется три раза. Для чего это делается, и сами крестьяне не знают, и делают только потому, что так делали их отцы и деды».
18) По совершении таинства брака брачующиеся имели обыкновение мерить свечи; чья свеча больше, тот дольше и проживет, а чья меньше, тот скорее умрет.
19) После совершения таинства крещения над младенцем кум, бросая воск в купель, наблюдал за ним. Если воск потонет, значит, новорожденный скоро умрет, а если не потонет, значит младенцу придется долго жить.
20) Когда из дому приходилось отправляться в путь, то непременно следовало садиться, а то не будут рои садиться и пчелы водиться.
21) Когда несешь в комнату дрова и выронишь одну палку, значит будет гость.
Как замечал священник-летописец, «и много, много других суеверий, предрассудков и примет найдется среди простого народа, которых даже и не перечтешь. При всяком занятии у них непременно найдется какой-либо предрассудок или примета» [12, с. 934-939].
В описании села Спас-Телепнёва сказано, что его жители были достаточно религиозны и усердны к храму. Это усердие они неоднократно проявляли ценными пожертвованиями и приношениями в местную церковь. В праздничные и воскресные дни, исключая летнюю и осеннюю рабочую пору, храм был полон молящимися. Начиная с семилетнего возраста все прихожане бывали у исповеди и причастия, что считали самым святым и необходимым для себя долгом. Случаи сознательного уклонения от этого долга были исключительно редки. Многие старики и старухи причащались по несколько раз в год. Во время болезни приглашали в семью священника. Существовал благочестивый обычай на Святой седмице приглашать к себе в дома священника для служения молебнов с акафистами с водосвятием. Приглашали священника в дома служить молебны и в дни храмовых праздников, а также во время своих местных деревенских праздников, смотря по тому, какому святому празднует та или иная деревня. Ежегодно весной бывали крестные ходы на ржаные поля каждой деревни, где также служили молебны [14, л. 123].
Летописи зафиксировали хозяйственный быт крестьян Смоленщины рассматриваемого периода. В одних уездах народ жил чисто и опрятно, в других - грязно в антисанитарной обстановке. Вот как отмечено в описании села Соловицы Вяземского уезда: «Народ живёт здесь довольно чисто. Избы имеют приветливый вид, крыши большей частью соломенные, очень красиво крытые под гребёнку. Высокие крылечки, цветы и беленькие занавески на окнах здесь также не редкость. В одежде крестьян также заметно некоторое щегольство: девушки и женщины ходят в крытых шубках, русские сарафаны встречаются очень редко, они заменяются "городскими" платьями. Шёлк здесь тоже уже не редкость. Высокие повязки у женщин уже "не в моде", на голову надевается маленький повойник, который вовсе незаметен из-под платка. Мужчины, особенно же молодёжь, одеваются также очень щеголевато» [14, л. 92-93]. Избы прихожан состояли обыкновенно из одной комнаты с небольшим чуланом, более зажиточные имели по две избы: одна чистая - для лета, другая чёрная - для зимы. Зимой некоторые крестьяне брали в избы телят и ягнят, отчего воздух в помещении становился спёртым и нечистым. Одевались прихожане довольно прилично, а молодёжь даже щеголевато. Многие носили пиджачные пары, сапоги с калошами, имели часы и т.д. Молодые женщины и девушки носили
ситцевые и шерстяные шубки и сарафаны, шёлковые платки и ботинки с калошами. В начале ХХ столетия стали носить платья, перчатки и зонтики. Самодельные сарафаны и прочая одежда совсем почти вышла из употребления [14, л.л. 126-127].
В других деревнях наблюдалась бедность. Это тоже подчёркнуто в приходских летописях. Главными причинами такого положения служили: 1) низкая урожайность земель; 2) недостаток в покосах, пастбищах и лесе; 3) раздел домов и раздробление семей. Некоторые прихожане ходили на заработки в Москву, другие занимались разносной торговлей разных товаров. Однако эти промыслы в полной мере не обеспечивали экономического благосостояния народа. Отрицательно сказывались неурожайные годы, что постепенно приводило народ к нищенству, иногда - «в ужасающих размерах». Например, в Дорогобужском уезде редко у кого можно было встретить по две светелки - избы, а остальная постройка при светелке находилась в жалком положении, -представляла полугнилой и полуразваленный вид. «В жилой светелке вместе с людьми находился и скот, в особенности в зимнее время, следовательно тут уж о чистоте не может быть и речи. Вследствие этого и люди ведут себя крайне грязно и неряшливо. Мыть полы при таком положении нет возможности, - да у них и в обыкновении этого нет. Грязь с полу на ногах переносится на печь и нары - их постели. Словом, где ни посмотришь, везде находится грязь. Побывать в такой избе и не выпачкаться - нет никакой возможности. Когда уж накопится много грязи, тогда хозяйка берет железную лопатку, поскребет, пометет и дело с концом. Но и это делается только перед большими праздниками - Рождеством Христовым и Пасхой. Тут же в избе под столом лежит несколько собак, в углу под лавкой увидим овец с ягнятами и телятами, среди избы можно встретить целую кучу ребятишек полунагих и грязных, ползающих в грязи, а рядом с ними и свинью с поросятами. При такой обстановке воздух в избах бывает до того удушлив, что без привычки нет никакой возможности дышать им, а крестьяне переносят по привычке ли, или уже по необходимости. Место кроватей им заменяют подмостки, где-нибудь пристроенные в углу, на аршин от пола. По стенам на количках развешана сбруя, ее можно встретить в различных местах, кроме святого угла, т.е. того, в котором находятся образа. Посредине избы от одной стены до другой, на четверть от потолка врублена в стены доска, на которой кладется хлеб, пироги, шапки, рукавицы и прочие принадлежности. Около печи на веревке, прикрепленной к потолку посредством двух железных колец, висит дугообразная палка - вешалка, на которой кладется одежда. Пищей для крестьян служили - щи серые, картофельный суп и ячменный, - приправляемые иногда салом, а в осеннее время и мясом. В постное время - щи, полевой горох, кисель овсяный и гороховый, редька и т.п., приправляемые конопляным маслом, а чаще всего - "с нетом", как выражаются крестьяне, т.е. без всякой приправы. Весной крапива и щавель заменяют собой капусту. Хлеб пока едят свой, то едят пушной, т.е. подмешанный мякиной, а когда покупают, то всегда чистый» [12, с. 971-972].
Особое внимание летописатели уделяли религиозно-нравственному состоянию народа. Практически все летописи упоминают, что народ в основной массе был религиозен, старался посещать церковь, исполнял установления православной веры. Например, в приходской летописи соборной церкви города Поречья (с 1918 г. Демидов), сказано, что прихожане издавна содержали православную веру, «и нет никакого повода думать, чтобы между коренными жителями нашего незначительного уголка, существовали когда-либо лица других исповеданий. Градские прихожане, при простоте своих нравов, всегда отличались усердием к церковному богослужению: не только в воскресенья и праздничные дни, но и в будни спешили они в храм Божий для возношения своих молитв в доме молитвенном. Жилища свои они также нередко освящали молитвами и богослужением, и для сего приглашали своих пастырей и молитвенников, внося вместе с ними и иконы церковные. Чаще всего вносится икона Себежской Божьей Матери, заступлением которой прекратилась эпидемия болезни - холеры. Долг исповеди и причастия граждане наши всегда исполняют неопустительно, кроме немногих случаев и обстоятельств, и то более или менее уважительных» [15, л.л. 42-43].
Летопись села Уварово Ельнинского уезда о нравах прихожан отозвалась нелицеприятно. Нравы прихожан местный священник охарактеризовал так: «нравы некоторых крестьян довольно грубы: любят побуянить, подраться, особенно в пьяную годину, а некоторые - мягки, избегают ссор, сквернословия и разного шума». Причиной падения нравственности священник считал, что этому способствовала отмена крепостного права. «С получением свободы все остались без страха Божьего. Явились порчи нрава и своеволие. Прежде пьяниц, воров и грабителей почти не было в
приходе, а теперь все явились» [16, л. 52об.]. Священник села Песочни Ельнинского уезда также отметил отсутствие благочестия у народа: прихожане в обращении с людьми были грубы, горды, работали лениво, были склонны к воровству, пьянству и холодны к церкви [16, л. 42].
Важным аспектом приходского летописания были сельскохозяйственные занятия прихожан и отхожие промыслы, а также связанные с этим социальные проблемы: пьянство, воровство, сквернословие и т.д.
Главным пороком крестьянского населения Смоленщины являлась приверженность к спиртному. Об этом говорят многие приходские летописи. Соблюдая благочестивые обычаи, народ не был лишён и недостатков. Так, в летописи села Волочёк Дорогобужского уезда сказано, что до отмены крепостного права вотчинные конторы зорко следили за тем, чтобы крестьяне на свадьбу приобретали не более 2-3 вёдер спиртного, а в конце столетия даже на поминки они уже брали не менее 2 вёдер. Почти всякое молитвословие завершалось винопитием, нередко до излишества. В семейной жизни власть главы семьи над прочими членами была безгранична: «хозяин сам нередко загуливает, а о семействе думает мало. Последствием этого бывает раздел семейств, последствия же раздела - обеднение» [17, с. 1047].
Летопись села Ларина Вяземского уезда говорит, что главным занятием прихожан было земледелие, их земельные наделы, располагавшиеся по берегу Днепра, давали достаточный урожай. Однако особой привязанности народа к земле не наблюдалось. Ещё одним занятием крестьян являлись посторонние отхожие промыслы. Одни из них, так называемые «граборы» или канавщики, весной отправлялись по округе для рытья канав, сажалок, устройства плотин, исправления дорог и т.п. работ, оставаясь на заработках до Петрова дня. Затем они возвращались домой для помощи семьям при обработке полей. После 15 августа крестьяне вновь отправлялись на работы, вплоть до заморозков. Некоторые крестьяне - каменщики и штукатуры, ходили по городам и сёлам для постройки и починки домов, ремонта церквей и т.д. Однако, по замечанию священника: «этот промысел немного приносит пользы домашним в материальном отношении. Напротив, привычка к разгульной жизни, нравственная испорченность и нередко дурные болезни делают возвратившихся домой мало способными к крестьянскому быту» [18, с. 768].
Несмотря на добрые обычаи, прихожане не были лишены и некоторых пороков: пьянства, супружеской неверности, сквернословия и т.п. В том же ларинском приходе было отмечены следующие неблагопристойные поступки. К ним, прежде всего, должна быть отнесена страсть к водке. Священник писал: «не ошибёмся, если назовём страсть эту матерью всех пороков. Всякий праздник, всякая сделка, мирская сходка и т.п. обстоятельно сопровождаются питьём водки в немалом количестве. Самое же большое количество водки расходится у крестьян во время свадеб. Чтобы справить свадьбу как следует, требуется не менее десяти вёдер водки. Правда, водку крестьяне берут плохого качества, тем не менее, пьют до неприличия, а иногда упиваются и до смерти». Летопись зафиксировала в ларинском приходе пять случаев несчастной смерти от неумеренного употребления спиртных напитков. Те дворы, хозяева которых предаются пьянству, отличались бедностью, несогласиями в семействе и неисправностью в платежах. Далее взаимная супружеская неверность у крестьян ларинского прихода нередкое явление. Разлука супругов, при отправлении мужа на заработки в столицу, или в военную службу, гибельно влияет на нравственность, как мужа, так и жены. Также дурно влияет на нравственность крестьян проживание их в качестве работников и работниц в господских имениях, за неимением отдельных помещений для мужчин и женщин. Крупного воровства в приходе не бывает, но мелкие кражи иногда случаются, причём кража дров не считается даже за грех» [18, с. 792-793].
Священник этого же уезда села Соловицы отмечал, что основным пороком местных жителей было пьянство. «Пьянство среди здешнего населения крайне развито, местные праздники, Рождество, Пасха, свадьбы, наконец - наймы пастуха и т.п. сопровождаются попойками. Сильно пьют и женщины». Для борьбы с этим злом священник принимал меры: проводил религиозно-нравственные чтения с показом туманных картин при помощи «волшебного фонаря» в чайной Попечительства о народной трезвости и по деревням прихода [14, л. 94].
Летопись села Спас-Волжинское среди народных пороков отметила карточную игру. Священник писал, что в нравственном отношении замечалась порча нравов и старинных семейных заветов. Крестьяне всюду жаловались на непочтение родителей, разделы и дробление хозяйств. Причиной служила возвращающаяся из столиц и городов молодёжь. Патриархальность редко где
встречалась. Больших семейств вовсе не было. Имелись деревни, где земли достаточно, «но лень и неподвижность рождают нищету». Не в сильной степени существовало пьянство, но самое большое зло в приходе это картёжная игра. В карты играли все. «Играют дети, заменяя бабки деньгами, играют целые ночи напролёт взрослые в карты, часто спуская большие деньги. Известен случай, когда крестьянин проиграл до девятисот рублей за одну ночь. Играют бедные, играет и бедняк» [14, л.л. 101 об. - 102].
Некоторые летописи зафиксировали отношение крестьян к медицине. Часть крестьян доверяла врачам, но основная масса доверяла знахарям, ворожеям и колдунам. По замечанию священника села Мстиславская Слобода Дорогобужского уезда, прихожане прибегали к помощи знахарей, которые пользовались этими случаями для своей наживы, не оказывая никакой помощи, а наоборот - ещё больше приносили вреда, иногда «просто замаривали своими специями». Состоятельные лица не обращались к знахарям, а искали медицинской помощи, а подавляющее большинство прихожан лечились домашними средствами. Так, раны, лечили вином, настоянным на березовых листьях или просто толченым березовым углем. Нарывы лечили пластырем из смеси печеного лука, свечного сала и желтого воска. При переломе костей пили истертую в порошок медь. От поноса принимали внутрь отвар из «раковой шейки» (корень травы). От болезни зубов курили табак «до одурения», а также и белену. Считали, что от холеры нужно побольше пить вина. От рожистого воспаления прикладывали красное сукно с сухой лягушачьей икрой. От угара прикладывали к темени полотенце, смоченное горячей водой. От повышенной температурой лечились глиной с квасом, хреном и сельдями, которые поодиночке прикладывали к рукам, затылку и икрам на ногах. От кашля пили топленое сало, а также прикладывали к шее чулок, наполненной теплой золой. От простуды пили малину, липовый цвет и др. Но чаще всего в последнем случае натирались в бане или в печи медом с редькой. «Это последнее средство в настоящее время в большом ходу, и нужно заметить, что приносит немалую пользу» [12, с. 970].
С болью описал нравственное падение крестьян и священник села Покров-Кошкино Рославльского уезда: «Прихожане весьма невежественны, в умственном отношении - неразвиты; в семейном и бытовом - грубы, хитры и лживы, своевольны, ленивы, непочтительны. К храму -не прилежны. В праздники работают, иные, по близости города, идут шляться на базар. Через разделы многие обеднели до того, что нищенствуют, и нищенство обращается как-бы в промысел и заразно действует на других. Подобные субъекты часто пьянствуют, играют в карты, и появляется среди них воровство» [19, л. 134 об.].
Таким образом, приходские летописи Смоленской епархии позволяют реконструировать религиозные и бытовые обычаи и обряды, выявить почитание святых и определить границы «народного православия» на Смоленщине. Летописи позволили всесторонне рассмотреть, во-первых, собственно их как исторический источник, а во-вторых, историографический феномен культуры провинциального общества. В этом их значение как источника, содержащего ретроспективную информацию по локальной и региональной истории.
Проведённый анализ церковного летописания на Смоленщине позволил сделать следующие выводы. В ходе исследования была предпринята попытка реконструкции истории приходского летописания на Смоленщине, исследован вклад епархиальных архиереев в организацию и регулирование данного процесса. Анализ документов показал, что большой вклад в развитие летописания внесли образованные священники, что значительно обогатило творческое развитие не только самих летописателей, но и пользовавшихся их трудами современников.
В рамках настоящей работы были изучены церковно-приходские летописи Смоленской епархии. Результатом исследования стало выявление основных характеристик социальной, культурной и просветительской жизни повседневности смоленских населённых пунктов. Кроме того, приходские летописи являются важным нарративным источником, раскрывающим особенности социальной психологии православного населения нашего региона.
Повременной раздел состоял из сведений религиозно-нравственного плана, повествовал о степени религиозности народа, фиксировал добродетели и пороки местного населения. Священнослужители вносили информацию о природных катаклизмах, необычных урожаях или случаях голода, болезнях. Значимость смоленских приходских летописей состоит в том, что в их повременных разделах отражены культурно-бытовые реалии повседневной жизни смоленской глубинки, информация о которых не зафиксирована в других исторических источниках. Таким
образом, на основе немногих сохранившихся церковно-приходских летописей Смоленской епархии и описаний её сёл, можно сделать вывод, что они представляют собой уникальный источник по повседневной жизни Смоленщины середины XIX - начала ХХ в. На основе осуществлённого исследования следует отметить, что церковные ведомости играют важную роль при изучении того или иного населённого пункта и являются самостоятельным информативным источником по церковной и социокультурной истории региона. Перспективным представляется выявление подобных источников в архивах и музеях России, позволяя полнее воссоздать прошлое России и Русской Православной Церкви.
Литература и источники
1. Ивочкин Д.А. Церковно-приходские летописи как исторический источник (по материалам фонда И.И. Орловского) // Шаг в науку: Материалы пятой областной научно-практической конференции студентов. - Смоленск, 2005. - С. 77-83.
2. Рафаил (Ивочкин), иером. «Смоленские епархиальные ведомости» как источник по истории Смоленской епархии (18651918). - Смоленск, 2016.
3. Смоленские епархиальные ведомости. - 1869. - №7. - Отдел офиц.
4. Ивочкин Д.А. Деятельность епископа Смоленского и Дорогобужского Антония (Амфитеатрова) в контексте истории Смоленской епархии второй половины XIX в. // Современная научная мысль. - 2019. - № 6. - С. 30-36.
5. Смоленские епархиальные ведомости. - 1865. - № 15. - Отдел офиц.
6. Рафаил (Ивочкин), иером. Социальная и просветительская деятельность Смоленской епархии во второй половине XIX -начале ХХ вв. - Смоленск, 2012.
7. Государственный архив Смоленской области (ГАСО). Ф. 219. Оп. 1. Д. 36.
8. Заметки для руководства и соображений при составлении описей // Смоленские епархиальные ведомости. - 1873. - №4. -Отдел неофиц.
9. ГАСО. Ф. 48. Оп. 1. Д. 975.
10. БердинскихА.А. Уездные историки: Русская провинциальная историография. - М., 2003.
11. Добренький С.И. Городские церковные летописи как исторический источник // Города европейской России конца XV -первой половины XIX веков: Материалы международной научно-практической конференции. - Тверь, 2002. - Ч. 1.
12. Терновский А. Историко-статистическое описание прихода села Мстиславской Слободки Смоленской губернии Дорогобужского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. - 1887. - №17. - Отдел неофиц.
13 Лисицын М. Обряд сучения свечи и как к нему относиться? // Смоленские епархиальные ведомости. - 1898. - Отдел неофиц.
14. ГАСО. Ф. 391. Оп.1. Д. 3.
15. Горанский П.Г., свящ. Историко-статистическое описание Соборной церкви города Поречья, Смоленской епархии // Архив Мемориального дома-музея Н.М. Пржевальского. СМЗ П 5727.
16. ГАСО. Ф. 391. Оп. 1. Д. 3а.
17. Пляшкевич Б., Чулков С., священник. Историко-статистическое описание прихода села Волочка Дорогобужского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. - 1888. - №23. - Отдел неофиц.
18. Яблонский А., свящ. Историко-статистическое описание села Ларина, Вяземского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. - 1889. - №16. - Отдел неофиц.
19. ГАСО. Ф. 391. Оп. 1. Д. 4.
References and Sources
1. Ivochkin D.A. Cerkovno-prihodskie letopisi kak istoricheskij istochnik (po materialam fonda I.I. Orlovskogo) // Shag v nauku: Materialy pyatoj oblastnoj nauchno-prakticheskoj konferencii studentov. - Smolensk, 2005. - S. 77-83.
2. Rafail (Ivochkin), ierom. «Smolenskie eparhial'nye vedomosti» kak istochnik po istorii Smolenskoj eparhii (1865-1918). - Smolensk, 2016.
3. Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1869. - №7. - Otdel ofic.
4. Ivochkin D.A. Deyatel'nost' episkopa Smolenskogo i Dorogobuzhskogo Antoniya (Amfiteatrova) v kontekste istorii Smolenskoj eparhii vtoroj poloviny XIX v. // Sovremennaya nauchnaya mysl'. - 2019. - № 6. - S. 30-36.
5. Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1865. - № 15. - Otdel ofic.
6. Rafail (Ivochkin), ierom. Social'naya i prosvetitel'skaya deyatel'nost' Smolenskoj eparhii vo vtoroj polovine XIX - nachale XX vv. - Smolensk, 2012.
7. Gosudarstvennyj arhiv Smolenskoj oblasti (GASO). F. 219. Op. 1. D. 36.
8. Zametki dlya rukovodstva i soobrazhenij pri sostavlenii opisej // Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1873. - №4. - Otdel neofic.
9. GASO. F. 48. Op.1. D. 975.
10. Berdinskih A.A. Uezdnye istoriki: Russkaya provincial'naya istoriografiya. - M., 2003.
11. Dobren'kij S.I. Gorodskie cerkovnye letopisi kak istoricheskij istochnik // Goroda evropejskoj Rossii konca XV - pervoj poloviny XIX vekov: Materialy mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. - Tver', 2002. - Ch. 1.
12. Ternovskij A. Istoriko-statisticheskoe opisanie prihoda sela Mstislavskoj Slobodki Smolenskoj gubernii Dorogobuzhskogo uezda // Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1887. - №17. - Otdel neofic.
13 Lisicyn M. Obryad sucheniya svechi i kak k nemu otnosit'sya? // Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1898. - Otdel neofic.
14. GASO. F. 391. Op.1. D. 3.
15. Goranskij P.G., svyashch. Istoriko-statisticheskoe opisanie Sobornoj cerkvi goroda Porech'ya, Smolenskoj eparhii // Arhiv Memorial'nogo doma-muzeya N.M. Przheval'skogo. SMZ P 5727.
16. GASO. F. 391. Op. 1. D. 3a.
17. Plyashkevich B., Chulkov S., svyashchennik. Istoriko-statisticheskoe opisanie prihoda sela Volochka Dorogobuzhskogo uezda // Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1888. - №23. - Otdel neofic.
18. Yablonskij A., svyashch. Istoriko-statisticheskoe opisanie sela Larina, Vyazemskogo uezda // Smolenskie eparhial'nye vedomosti. - 1889. - №16. -Otdel neofic.
19. GASO. F. 391. Op. 1. D. 4.
ИВОЧКИН ДЕМЬЯН АНАТОЛЬЕВИЧ - доктор исторических наук, кандидат богословия, доцент, заведующий кафедрой богословских и церковно-исторических дисциплин Смоленской Православной Духовной Семинарии ([email protected]). IVOCHKIN, DEMYAN A. - Doctor of History, Ph.D. in Theology, Associate Professor, Head of the Department of Theological and Church-Historical Disciplines of the Smolensk Orthodox Theological Seminary ([email protected]).
