CC BY
87
Д. Попов,
кандидат юридических наук, руководитель Уральского регионального информационно-аналитического центра Российского института стратегических исследований (г. Екатеринбург) ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ ВО ВНЕШ НЕЙ ПОЛИТИКЕ США. ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РОССИЙСКОМУ ИНТЕГРАЦИОННОМУ ПРОЕКТУ*
Ключевым вектором экономической стратегии США в ЦА стала борьба с российским интеграционным проектом. Белому дому не удалось предупредить создание в 2010 г. Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии, но в декабре 2012 г. госсекретарь США Хиллари Клинтон публично раскритиковала планы по дальнейшей экономической интеграции трех стран, назвав это попыткой воссоздать Советский Союз и заявив о поиске эффективных способов их замедления или предотвращения [1]. Если отбросить политическую риторику о реконструкции СССР, то, как опасается известный в США специалист по постсоветскому пространству и аналитик вашингтонского Heritage Foundation Ариель Коэн, создание Евразийского союза замкнет торговлю в Центральной Азии на Россию, способствуя ее доминированию, что для Вашингтона неприемлемо [2].
С этого времени интеграционные инициативы Москвы постоянно сталкиваются с энергичным противодействием Соединенных Штатов. В ущерб Евразийскому экономическому союзу развязана информационная и дипломатическая кампании. Выдвигаются альтернативные геоэкономические проекты. Противостояние переносится на поля Всемирной торговой организации.
Первые переговоры стран ЦА о присоединении к ВТО стартовали еще в середине 1990-х годов, т.е. на этапе становления объединения. Тогда они в целом были поддержаны Вашингтоном, и в 1998 г. в ВТО вошла Киргизия. Однако для остальных республик процесс затянулся более чем на десятилетие. Новый импульс со стороны Запада он неожиданно получил в период активной фазы строительства ТС и ЕЭП. Этому предшествовало широкое
* Попов Д.С. Центральная Азия во внешней политике США. 1991-2016 гг. -М.: РИСИ, 2016. - 247 с. (Раздел монографии, с. 146-157.)
обсуждение в экспертных кругах и Конгрессе США идеи о необходимости форсированного принятия в ВТО центральноазиатских республик на условиях, мешающих интеграционным устремлениям Москвы [3]. Вероятно, здесь учли, что хотя согласование условий ВТО не создает для ЕАЭС непреодолимых препятствий, оно способно замедлить ход региональной интеграции и потребовать дополнительного напряжения сил экспертов, политиков, законодателей.
В начале 2013 г. при посредничестве западных консультантов к Всемирной торговой организации присоединился Таджикистан. Переговоры, продолжавшиеся свыше 11 лет, были закончены быстро и за закрытыми дверями, а их результаты с наибольшим удовлетворением восприняли американские и европейские представители. Последующий анализ документов показал, что республика, будучи одной из беднейших в СНГ, в спешке вошла в организацию фактически на условиях развитой экономики, отказавшись от многих льгот, на которые она была вправе рассчитывать по своим социально-экономическим показателям. Душанбе принял избыточные обязательства, выходящие за рамки стандартных правил организации, допускающие дискриминацию его экспортных товаров на внешних рынках, лишающие возможности в обычном порядке использовать инструменты, принятые в большинстве других государств (субсидии, техрегулирование, ветеринарный и фитосанитарный контроль, таможенное администрирование).
Но главное, достигнутые договоренности сделали проблематичным участие Таджикистана в региональных торговых соглашениях, к которым относятся ТС, ЕЭП и ЕАЭС. Они установили расширенный «контроль» членов ВТО над действиями республики в области интеграции и наложили ограничения в части адаптации ее законодательства под условия региональных таможенных союзов. В июне 2013 г. постпред РТ в ЕврАзЭС Файзулло Холбобоев первым из таджикских официальных лиц публично признал наличие правовых препятствий, связанных с ВТО, для вхождения республики в Таможенный союз и Единое экономическое пространство [4].
В том же 2013 г. на переговорах о вступлении в ВТО Казахстана, подавшего заявку в организацию еще в 1996 г., США и ЕС выдвинули дополнительные требования о снижении таможенно-тарифной защиты ряда товарных групп (самолеты, вертолеты, сельхозтехника, автомобили и др.), к тому времени согласованных Астаной в рамках Таможенного союза. Комментируя эту ситуа-
цию, первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов заявил, что Казахстан оказался в роли «заложника», с помощью которого Запад ведет переговоры с Россией, пытаясь через члена «таможенной тройки» войти на российский рынок на условиях, ранее отвергнутых Москвой [5]. То, что американцы не пускали Казахстан в ВТО по причине поддержки им уровня защиты России в рамках Таможенного союза, подтвердил на заседании Евразийского экономического совета в октябре 2013 г. и сам президент Н. Назарбаев, предложивший Москве вести дальнейшие переговоры с Вашингтоном и Брюсселем совместно [6]. Правда, в США к данной инициативе главы Казахстана отнеслись, мягко говоря, прохладно и в марте 2014 г. запретили въезд в американскую столицу группе специалистов Россельхознадзора, направлявшихся вместе с казахстанской делегацией для консультаций по ветеринарным и фито-санитарным аспектам участия РК в ВТО.
В конечном счете переговоры были завершены в июле 2015 г. подписанием протокола о вступлении Республики Казахстан во Всемирную торговую организацию. Согласно документу, казахстанские импортные пошлины на 3,5 тыс. товарных позиций будут ниже, чем установленные в Евразийском экономическом союзе [7]. Это в свою очередь повысит риски ввоза товаров, растаможенных по более низким ставкам, на территорию других государств ЕАЭС и осложнит функционирование объединения.
К концу 2015 г. среди республик региона только Туркмения и Узбекистан не присоединились к глобальной торговой системе. Правила ВТО противоречат их жестким ограничительным мерам в торговой сфере. Официальный Ташкент рассматривает процесс вхождения в объединение как долгосрочный, опасаясь подрыва национальной автомобильной и текстильной промышленности [8]. Ашхабад традиционно придерживается политики изоляционизма, хотя и здесь в январе 2013 г. была создана правительственная комиссия для изучения вопросов членства в организации. Американские внешнеполитические институты следят за эволюцией подходов двух стран к ВТО и, не исключено, как и в других случаях, будут готовы сопровождать переговорный процесс, направляя его в нужное для себя русло.
Обращает на себя внимание, что принципиальность, которую проявляет американская сторона к интеграционной повестке в Центральной Азии, резко контрастирует с уровнем реальных торговых отношений, достигнутых с регионом. По информации Управления торгового представителя Соединенных Штатов за
2013 г., Казахстан находился в списке торговых партнеров США лишь на 76-м месте [9], а Узбекистан - на 135-м [10]. Остальные среднеазиатские страны - и того ниже. Со своей стороны, по данным Агентства РК по статистике за 2008-2012 гг., США не входили даже в десятку торговых партнеров Казахстана [11].
Основная часть товарооборота приходится на сырье. Американцы импортируют из региона нефть и металлы, включая уран, а экспортируют продукцию машиностроения. Наиболее крупные несырьевые контракты подписаны на поставку самолетов для гражданской авиации Узбекистана (покупка в конце 2008 г. четырех широкофюзеляжных самолетов Boeing-767) [12] и Казахстана (сделка 2012 г. по приобретению «Эйр Астана» четырех Boeing 767-300ER и трех Boeing 787-8 Dreamliner стоимостью 1,3 млрд долл.) [13].
При ограниченном уровне торговых связей такое навязчивое стремление Вашингтона вмешиваться в процессы региональной экономической интеграции в ЦА может объясняться только одним -интересами геополитического сдерживания России. Называя учреждение ТС и ЕЭП попыткой «ресоветизации», под сомнение ставится само право РФ и ее партнеров на создание региональных торговых соглашений, которое закреплено в том числе в правилах ВТО и которым сами американцы пользуются повсеместно. Руководствуясь, по всей видимости, этой же логикой, экспертные и внешнеполитические структуры США сгенерировали и выдвинули ряд альтернативных интеграционных проектов, рассчитанных на среднеазиатские элиты, государства-доноры и международные финансовые институты.
Если рассматривать тему в хронологическом порядке, то в рамках своей стратегической линии 1990-х и первой половины 2000-х годов Госдепартамент не возражал и в определенной мере приветствовал попытки среднеазиатских республик наладить работу внутрирегиональных политико-экономических объединений без участия внешних игроков - в первую очередь без участия России. Белый дом сотрудничал с Центрально-Азиатским экономическим сообществом (ЦАЭС), просуществовавшим с 1994 по 2002 г. и впоследствии преобразованным в Центрально-Азиатское сотрудничество (ЦАС) в составе Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана. Идея «закрытой» интеграции, впрочем, провалилась, натолкнувшись на острые противоречия стран Центральной Азии, в частности Астаны и Ташкента. В 2005 г. ЦАС было ликвидировано в связи с учреждением Евразийского
экономического сообщества (ЕврАзЭС), куда в качестве главной движущей силы вошла Российская Федерация.
Другая поддержанная американской дипломатией структура -Организация за демократию и экономическое развитие ГУАМ, учрежденная в 1997 г. в ходе саммита Совета Европы в г. Страсбурге делегатами Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии. ГУАМ позиционировалась как многопрофильная организация, охватывающая широкий спектр вопросов, начиная от экономики и заканчивая безопасностью, но по факту сформировалась как блок антироссийского толка, объединивший ориентированных на Запад лидеров постсоветских республик. На практике она оказалась недееспособной, хотя формально продолжает работу. С 1999 по 2005 г. в ГУ(У)АМ входил Узбекистан - единственный из числа среднеазиатских государств. Ташкент покинул ее после волны «цветных революций» в бывших республиках СССР и незадолго до андижанских событий в Ферганской долине. Формально президента И. Каримова не устроили акценты партнеров на «формировании совместных вооруженных блоков и пересмотре существующих систем безопасности» [14]. Рассматривать ГУАМ как интеграционную альтернативу, особенно применительно к сегодняшней Центральной Азии, бесперспективно.
В середине 2000-х годов основателем американского Института Центральной Азии и Кавказа при Университете Джонса Хоп-кинса Фредериком Старром была сформулирована концепция Большой Центральной Азии (Greater Central Asia) [15]. Основываясь на том факте, что в период своего средневекового культурно-исторического расцвета цивилизационные границы Средней Азии простирались далеко за пределы нынешних рубежей пяти постсоветских республик, Ф. Старр предложил рассматривать регион шире, включив в него также Афганистан, северо-западные области Индии, часть Пакистана, Ирана и китайский Синьцзян. По мысли автора, реализации американских интересов здесь будут способствовать совершенствование инфраструктуры и минимизация торговых барьеров, а также поощрение многосторонних форумов, например идеи Партнерства по сотрудничеству и развитию Большой Центральной Азии (Greater Central Asia Partnership for Cooperation and Development, GCAP) [16].
Хотя сам ученый этого не подтверждает, тезисы Ф. Старра, по распространенному мнению, оказали влияние на внешнеполитическую линию США на среднеазиатском направлении [17]. За его публикациями последовали изменения в структуре Госдепар-
тамента, где было образовано единое Бюро по делам Южной и Центральной Азии, к компетенции которого одновременно с центральноазиатской пятеркой отнесены Афганистан, Пакистан, Индия и ряд других стран. В аналитических бумагах Всемирного банка получил хождение термин «расширенная Центральная Азия» (Wider Central Asia) [18]. Высказанная экспертами историческая аргументация была подведена под текущее геополитическое конструирование, предварив появление официальной внешнеполитической доктрины США под названием Новый Шёлковый путь (НШП).
Стратегия Нового Шёлкового пути изложена госсекретарем США Хиллари Клинтон в ее речи 20 июля 2011 г. в индийском Ченнаи. В ключевых аспектах она представляет собой план интеграции Центральной и Южной Азии в единый экономический макрорегион, в сердце которого находится Афганистан. Стратегия подразумевает, во-первых, формирование инфраструктуры от бывших советских республик Центральной Азии через Афганистан в южноазиатские страны - Индию и Пакистан [19]. Во-вторых, торговую интеграцию стран ЦА, Афганистана и Южной Азии путем совершенствования таможенных и пограничных процедур, снижения нетарифных барьеров, а впоследствии и раскрытия рынков [20]. По этим направлениям западная дипломатия вела конкретную работу и раньше, но в 2011 г. они были представлены как целостный геоэкономический концепт, американская альтернатива российским и китайским предложениям.
Инициатива НШП нашла положительный отклик у среднеазиатских руководителей, усмотревших в ней возможность за счет средств иностранных доноров расширить торговлю и рынки сбыта своей продукции в Афганистане, а также провести модернизацию своей транспортной системы.
В докладах Государственного департамента США по экономической ситуации в Афганистане 2011 г. обозначен ряд приоритетных инфраструктурных проектов, которые вписываются в НШП. Среди них: реконструкция автомобильной сети между северными и центральными областями ИРА (тоннель Саланг, участки Мазари-Шариф-Дара-и-Суф, Якавланг-Бамиан); прокладка волоконно-оптических кабелей между крупными городами Афганистана и соседних стран; расширение портовых сооружений на пограничной Амударье.
Отдельные объекты сданы в эксплуатацию. При финансовой поддержке США возведено несколько мостов через р. Пяндж,
соединивших автотранспортные системы Афганистана и Таджикистана. Часть средств на эти цели перечислена через Фонд Ага Хана, активно работающий в районах проживания памирских исмаили-тов по обе стороны границы.
В ноябре 2011 г. была завершена железная дорога Хайратон-Мазари-Шариф из Узбекистана, которая впервые открыла для южного соседа регулярный железнодорожный выход в ЦА. Ветка потенциально рассматривается как первый шаг в амбициозной программе создания железнодорожного полукольца, пронизывающего Северный Афганистан с Востока на Запад. Транспортная дуга, как это обсуждается в международных финансовых институтах, участвующих в восстановлении ИРА, в нескольких местах сможет стыковаться с магистралями государств ЦА (с Таджикистаном - в районе Кундуза, Узбекистаном - Мазари-Шарифа, Туркменией - Герата).
Принципы НШП перенесены и на сферу региональной энергетики. Американская сторона приветствует прокладку ЛЭП между центральноазиатскими республиками и Афганистаном. Первым поставки электроэнергии сюда по новой линии Хайратон-Пули-Хумри-Кабул в начале 2009 г. наладил Узбекистан, что позволило Ташкенту занять доминирующие позиции на рынке соседнего государства. В 2011 г. введена в строй ветка Сангтуда-Пули-Хумри, по которой избыток энергии, вырабатываемой ГЭС в Таджикистане в летний период, частично направляется в афганские провинции.
Между тем самым крупным проектом, дискуссии по которому ведутся с середины 2000-х годов, должно стать строительство высоковольтной линии «CASA-1000» (Central Asia - South Asia). Трассу планируется проложить от таджикских и киргизских гидроэлектростанций к афганским и пакистанским потребителям энергии. Протяженность маршрута превышает 1200 км [21], прогнозируемые затраты - 1 млрд долл. [22]. Программу лоббирует американская администрация в сотрудничестве с ВБ, ИБР, Великобританией, Австралией и др. В Бишкеке и Душанбе она воспринимается как стратегическая. Практическое осуществление проекта тем не менее неоднократно откладывалось в связи с нехваткой финансирования и высокими инвестиционными рисками.
В рамках НШП Белый дом содействует инициативам по развитию торговли в Большой Центральной Азии, прилагая усилия как в двустороннем, так и многостороннем формате. Представители Афганистана приглашаются на встречи участников Рамочного соглашения по торговле и инвестициям между США и центрально-
азиатскими республиками, при которых Кабулу предоставлен статус наблюдателя [23]. В августе 2011 г. при западном посредничестве Афганистан присоединился к Трансграничному соглашению о транзите (ТСТ) между Таджикистаном и Киргизией, упрощающему контрольные процедуры при пересечении границ. ТСТ разработано и подписано как часть обширной программы ЦАРЭС (Центрально-Азиатского регионального экономического сотрудничества), инициированной АБР в 2001 г. В программе участвуют десять стран (ИРА, Азербайджан, КНР, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Пакистан, Монголия) и шесть многосторонних финансовых институтов (АБР, ЕБРР, ВБ, МВФ, ИБР, ПРООН). Гранты, техническая помощь и кредиты выделяются на три приоритетных сферы - торговлю, транспорт и энергетику [24].
Возникает вопрос: какие цели преследуют доктрина Нового Шёлкового пути и почему она принята в качестве базового ориентира для внешнеполитического ведомства США? Первое, из чего могут прагматично исходить в Вашингтоне - это необходимость обеспечения долгосрочного присутствия в Афганистане. Стимулирование афганской экономики путем расширения ее связей с близлежащими государствами Центральной и Южной Азии повысит устойчивость светского правительства в Кабуле, а значит, и перспективы сохранения здесь западных контингентов. Это также поможет снизить потребность ИРА в постоянных внешних дотациях, что весьма актуально в условиях, когда европейские союзники по НАТО сворачивают свои программы поддержки ИРА, а госдолг США растет рекордными темпами.
С другой стороны, на Западе могут исходить из того, что дополнение экономических приоритетов Центральной Азии южным направлением понизит значение российского фактора в хозяйственной жизни региона, в частности роль Москвы как лидирующего интеграционного центра. Реализация крупных инфраструктурных проектов действительно будет диверсифицировать экспорт сырья из Центральной Азии в обход России, ослабляя зависимость от северных трубопроводов и железных дорог. Появление же в Туркменистане, Узбекистане и Казахстане новых потенциальных покупателей, претендующих на вывоз минеральных ресурсов в Южную Азию, усилит для российских добывающих компаний конкуренцию за доступ к их запасам.
Сказанное справедливо и по отношению к китайским корпорациям. Вероятно, не случайно стратегия получила имя Шёлкового пути, с той только разницей, что проходит он в американском
понимании не с востока на запад, как древний караванный маршрут, а с севера на юг, минуя Поднебесную и игнорируя в данном случае исторические контакты Большой Центральной Азии с Китаем. После того как в 2013 г. председатель КНР Си Цзиньпин сформулировал ответ в виде собственной концепции Экономического пояса Шёлкового пути, в прессе нередко стала возникать путаница между двумя стратегиями - Пекина и Вашингтона.
Мнение, что НШП противопоставлен российской и китайской экономической политике, таким образом, имеет под собой основание. Но к нему необходимо сделать уточнение. Расширение торгово-экономических и транспортных связей среднеазиатских республик с лежащими к югу соседними странами не угрожает российским интересам само по себе. Напротив, при нормальном развитии экономических взаимоотношений такое расширение, хотя и усилит конкуренцию, должно благоприятно отразиться на Центральной Азии и Афганистане, способствуя их стабильности и процветанию. Россия более других заинтересована в подобном развитии событий как держава, расположенная в непосредственной близости от региона, а не разделенная с ним океанами. В разные годы она даже заявляла о готовности участвовать во многих инициативах, лежащих в плоскости НШП, например CASA-1000 и TAPI.
Риски же для Москвы порождает совсем другое обстоятельство, а именно возможное требование о разрыве устоявшихся кооперационных связей стран ЦА с Российским государством. В будущем нельзя исключать появление подобного призыва в ЦА как условия для присоединения к предлагаемому США южному интеграционному проекту. По крайней мере, в 2013-2014 гг. другая бывшая советская республика - Украина - была поставлена перед ложным выбором «ЕАЭС или ассоциация с Евросоюзом». Впоследствии Киев отказался от сотрудничества с РФ по широкому кругу вопросов, начиная от ВТС и заканчивая авиасообщением, и пережил тяжелейший коллапс госуправления, падение экономики, разрушение социальной сферы. Разница, однако, состоит в том, что ЕС - разветвленное экономическое объединение и самостоятельный интеграционный полюс, на практике конкурирующий с Евразийским экономическим союзом, тогда как Новый Шёлковый путь - скорее вектор американской внешней политики, к тому же не самый успешный.
Пока среди начинаний НШП претворены в жизнь в большинстве локальные, не требующие сверхзатрат проекты (мосты, участки дорог), а также инфраструктура, задействованная в снаб-
жении войск НАТО в Афганистане (железнодорожная ветка Хайратон-Мазари-Шариф). По-настоящему крупные стратегические коммуникации, наподобие TAPI и ЛЭП CASA-1000, остаются на бумаге. Многолетние усилия дипломатов из США упираются в объективные трудности, продиктованные спецификой региона.
Сметы транспортных объектов в сложных условиях местного климата и рельефа вырастают до сумм, покрывать которые внешние доноры зачастую не готовы.
К тому же сам Вашингтон продемонстрировал, что не намерен нести большие финансовые издержки на НШП, рассчитывая в основном на возможности союзных государств (Германии, Японии) и международных финансовых институтов. Яркий пример -афганско-узбекская железная дорога, построенная практически полностью за средства АБР (165 млн долл.) [25]. На миллиардный CASA-1000 Государственный департамент в декабре 2013 г. анонсировал выделение всего 15 млн долл. [26].
Кроме того, инвесторов отпугивает нерешенность вопросов с обеспечением безопасности на территории Афганистана. В частности, такие опасения послужили одной из причин выхода из программы CASA-1000 Азиатского банка развития и ее последующей пробуксовки.
Принятию взвешенных инвестиционных решений нередко мешает высокая политизация проектов НШП Если продолжить мысль о создании объединенного рынка электроэнергии Южной и Центральной Азии, вызывает сомнение сама экономическая обоснованность этой идеи, ведь в Таджикистане и Киргизии невозможна круглогодичная выработка экспортных объемов электричества из-за особенностей гидроэнергетики этих стран, привязанной к фазам таяния ледников.
Свою лепту вносят глубокие противоречия между отдельными государствами Южной и Центральной Азии: Узбекистаном и Таджикистаном, Афганистаном и Пакистаном, Индией и Пакистаном и др. Так, в Ташкенте подчеркнуто негативно реагируют на западные предложения расширить поставки электроэнергии в Афганистан из Таджикистана и Туркмении (проект ЛЭП-500 Туркмения-Джаузджан), заявляя о готовности в упреждающем порядке нарастить собственную экспортную генерацию [27].
На этом фоне интеграционные структуры с участием России в настоящее время выглядят более осязаемыми и привлекательными, чем НШП. Северное экономическое направление безопасно и обеспечено уже существующей развитой инфраструктурой,
глубоко детализированной юридической базой, обширными кооперационными связями.
* * *
Центральная Азия находится на периферии экономических интересов США. С регионом поддерживаются ограниченные тор-гово-инвестиционные отношения, сконцентрированные в основном вокруг добычи нефти в Казахстане. Каспийская нефть играет роль привлекательного сырьевого бонуса для американских корпораций, но ее запасы не являются для США стратегически важными в глобальном масштабе, а доля американских компаний в местной нефтедобыче постепенно падает.
Тем не менее Вашингтон проводит в регионе энергичную экономическую политику, непропорциональную уровню достигнутых в этой сфере отношений, активно вмешивается в ход хозяйственных преобразований в странах ЦА и воздействует на выбор ими интеграционных предпочтений. Главными инструментами американской экономической политики выступают инфраструктурное (прежде всего, трубопроводное) планирование, программы МФИ, гранты для осуществления либеральных реформ, санкции.
Стратегия Соединенных Штатов при этом сосредоточена не столько на расширении собственных экономических связей, сколько на задачах геополитического сдерживания России и Китая. Белый дом продвигает транзитные коридоры и интеграционные планы, альтернативные предложениям Москвы и Пекина и призванные снизить их влияние на экономику ЦА.
Правда, большая часть американских усилий в данном направлении не реализована: транскаспийские трубопроводные проекты, против которых выступала РФ, заморожены; создание коммуникаций с Южной Азией в русле Нового Шёлкового пути тормозится нежеланием самих Соединенных Штатов нести высокие затраты и нестабильной ситуацией в Афганистане; евразийская экономическая интеграция, несмотря на раскручиваемый в западной прессе фантом «ресоветизации», углубляется качественно и расширяется географически.
В целом в последние годы Соединенные Штаты Америки шаг за шагом теряют позиции в региональной интеграционной «гонке». Резко изменить эту неприятную для них тенденцию способно, по-видимому, только приведение к власти в нефтегазодобывающих и транзитных странах ЦА лояльных правительств,
которые по типу «бакиевской Киргизии» станут проводниками враждебной России экономической политики.
Литература
1. Призрак союза. США пообещали не допустить интеграции с Россией бывших советских стран // Взгляд: Интернет-сайт. 2012. 7 декабря. URL: http:// vz.ru/politics/2012/12/7/610709.html (Дата обращения: 06.11.2015.)
2. Cohen A. US Interests and Policy in Post-Soviet Eurasia / Ariel Cohen // Testimony before Europe and Eurasia Subcommittee, House International Relations Committee, U.S. Congress. Hearing on U.S. Engagement in Central Asia. 2012. July 24. P. 6. URL: http://foreignaffairs.house.gov/112/HHRG-112FA14-WState-CohenA-20120724.pdf (Дата обращения: 18.08.2012.)
3. Ibid.
4. Постпред РТ в СНГ: Обязательства перед ВТО ограничивают вхождение в ТС // Россия для всех: Интернет-сайт. 2013. 21 июня. URL: http://jk.rus4all.ru/ city_msk/20130621/724188669_3.html (Дата обращения: 09.11.2015.)
5. ЕС и США на переговорах с Казахстаном по ВТО пытаются «переиграть» Россию (Шувалов) // ТАСС: Интернет-сайт. 2013. 25 октября. URL: http:// tass.ru/arhiv/710905 (Дата обращения: 10.11.2015.)
6. Назарбаев предложил России провести совместные переговоры с ЕС и США по присоединению Казахстана к ВТО // ТАСС: Интернет-сайт. 240 Центральная Азия во внешней политике США. 2013. 24 октября. URL: http://tass.ru/ blizhnee-zarubezhe/695338 (Дата обращения: 10.11.2015.)
7. Ж. Айтжанова: Переговоры по вступлению Казахстана в ВТО были самыми сложными // Zakon.kz: Интернет-сайт. 2015. 1 июля. URL: http://www.zakon. kz/4725000-zh.-ajjtzhanova-peregovory-po.html (Дата обращения: 10.11.2015.)
8. Узбекистан тщательно взвешивает последствия вступления в ВТО для узбекской экономики // Авеста: Интернет-сайт. 2013. 15 февраля. URL: http://www. avesta.tj/business/16868-uzbekistan-tschatelno-vzveshivaetposledstviyavstuple-niya-v-vto-dlya-uzbekskoy-ekonomiki.html (Дата обращения: 15.10.2014.)
9. U.S. - Kazakhstan Trade Facts // Office of The United States Trade Representative: website. 2014. March 18. URL: https://ustr.gov/countriesregions/south-central-asia/kazakhstan (Дата обращения: 10.11.2015.)
10. U.S. - Uzbekistan Trade Facts // Office of The United States Trade Representative: website. 2014. April 1. URL: https://ustr.gov/Uzbekistan (Дата обращения: 10.11.2015.)
11. Краткий аналитический обзор внешней торговли Республики Казахстан товарами и услугами за предшествующие пять лет. С. 69 // Портал внешнеэкономической информации Министерства экономического развития РФ: Интернет-сайт. 2013. 10 ноября. URL: http://www.ved.gov.ru/exportcountries/kz/ about_kz/ved_kz/ (Дата обращения: 10.11.2015.)
12. ИБР профинансировал приобретение самолетов «Boeing» для Узбекистана // Kommersant.uz. 09.07.2013. http://kommersant.uz/news/novosti-uzbekistana/ibr-profinansiroval-priobretenie-samoletov-boeing-dlyauzbek; Узбекистан получит
еще двух крылатых американских «бандитов» // ИА Росбалт. 08.07.2013. http://www.rosbalt.ru/exussr/2013/07/08/1150091.html
13. «Эйр Астана» подписала контракт с «Boeing» на 1,3 млрд долл. // Total. kz: Интернет-сайт. 2012. 4 февраля. URL: http://total.kz/economics/2012/02/04/ eyr_astana_podpisala_kontrakt_s (Дата обращения: 10.11.2015.)
14. Шестаков Е. ГУУАМ потеряло букву / Евгений Шестаков // Российская газета: Интернет-сайт. 2005. 6 мая. URL: http://www.rg.ru/2005/05/06/uzbekistan-guuam.html (Дата обращения: 11.11.2015.)
15. Starr F. A Partnership for Central Asia / Frederick Starr // Foreign Affairs: Website. 2005. July/August. Vol. 84. N 4. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/ asia/2005-07-01/partnership-central-asia (Дата обращения: 11.11.2015.)
16. Ibid.
17. Патриот Центральной Азии // Эксперт-Казахстан: Интернет-сайт. 2008. 1 сентября. URL: http://expertonline.kz/a4927/ (Дата обращения: 11.11.2015.)
18. Byrd W., Raiser M. Economic Cooperation in the Wider Central Asia Region / William Byrd, Martin Raiser // World Bank Working Paper. 2006. April. N 75. P. 1.
19. Blake R. Remarks at the Jamestown Foundation / Robert O. Blake // U.S. State Department: Website. 2011. November 14. URL: http://www.state.gov/p/sca/rls/ rmks/2011/177181.htm (Дата обращения: 11.11.2015.)
20. Pyatt G. Next Steps on the Silk Road / Geoffrey Pyatt // U.S. State Department: website. 2011. November 15. URL: http://www. state.gov/p/sca/rls/rmks/ 2011/177179.htm (Дата обращения: 11.11.2015.)
21. О проекте CASA-1000 // CASA-1000: Интернет-сайт. 2015. 11 ноября. URL: http://www.casa-1000.org/MainPages/CASAAboutr.php (Дата обращения: 11.11.2015.)
22. Central Asia South Asia Electricity Transmission and Trade Project (CASA-1000) // World Bank: website. 2015. November 11. URL: http://www.worldbank.org/pro-jects/P145054?lang=en (Дата обращения: 11.11.2015.)
23. South & Central Asia // Office of the United States Trade Representative: Website. 2015. November 11. URL: https://ustr.gov/countries-regions/south-centralasia/central-asia (Дата обращения: 11.11.2015.)
24. См.: Стратегические рамки для Программы Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества на 2011-2020 гг. ЦАРЭС-2020 // Азиатский банк развития. Филиппины. Мадалуйонг: АБР, 2012. 39 с.
25. Mashrab F. Afghan Rail Link Marks a Break-out Moment.
26. U.S. Announces $15 Million in Funding for CASA-1000 Electricity Project // U.S. State Department: website. 2013. December 11. URL: http://www.state.gov/r/pa/ prs/ps/2013/218629.htm (Дата обращения: 11.11.2015.)
27. Узбекистан планирует увеличить поставки электроэнергии в Афганистан и Пакистан // Афганистан.т: Интернет-сайт. 2011. 18 ноября. URL: http://www. afghanistan.ru/doc/21388.html (Дата обращения: 11.11.2015.)
«Центральная Азия во внешней политике США. 1991-2016гг.», М.: РИСИ, 2016г., с. 146-157.
