CC BY
14Аксенова О.В.
ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ АКТИВИЗМА СОВЕТСКИХ И РОССИЙСКИХ ПРОФЕССИОНАЛОВ1
В статье представлены результаты анализа ценностей, определяющих и регулирующих действия профессионала как актора, то есть как субъекта, способного к независимому принятию решений и их самостоятельному осуществлению, и в итоге — к изменению окружающей его социальной реальности.
В ходе исследований социокультурного развития российской провинции, проводившихся по достаточно широкому спектру направлений2 — от экологической политики и до социальной самоорганизации в удаленных сообществах, — нами была обнаружена стабильно высокая и общая для всех исследуемых регионов и локальностей активность профессионалов (учителей, врачей, инженеров, специалистов-экологов и др.). Большей частью она носила внутрипрофессиональный характер, то есть была направлена на сохранение своего дела и возможности его продолжать в условиях сокращения, а иногда и прекращения финансирования, на защиту фундаментальных основ профессии, которые трансформируются в результате реформ или экономического упадка отрасли, на реализацию профессиональных идей и т. п. В то же время четкая грань между профессиональным и социальным аспектами действий специалистов отсутствует. Так, в некоторых случаях данный тип активизма включал в себя защиту трудовых прав и выражался в создании, например, независимых профсоюзов, которые, однако, заняты не только защитой интересов наемного работника, но и защитой самой профессии, осмыслением ее проблем и поиском путей их решения [см.: 2, с. 246-275].
Исследования показали, что активность российских профессионалов практически не зависит от экономических и политических
1 Статья подготовлена в рамках проекта Инновационные установки российского населения в условиях реализации задач модернизации в пространственном измерении Программы фундаментальных исследований Президиума РАН № 27 «Фундаментальные проблемы пространственного развития: междисциплинарный синтез», Подпрограмма №3. Пространственные трансформации российского общества.
2 Имеются в виду исследования, осуществлявшиеся сотрудниками Сектора изучения социокультурного развития регионов России Института социологии РАН в регионах Европейской части России, Сибири и Дальнего Востока, включая Сахалинскую область, начиная с 1993 года по наши дни. Их результаты опубликованы в монографиях и научных статьях [см., например: 1, 2].
изменений, она наблюдается в депрессивных и в относительно благополучных регионах и локальностях. Она слабо связана с материальными интересами, а в иных случаях ее осуществление требовало поиска дополнительных доходов. Актор-профессионал оказался стабилен во времени и в пространстве, менялись лишь формы его действий. Это дало основания предположить, что активизм российских профессионалов традиционен, имеет длительную историю, основан на базовых ценностях, которые медленнее всего поддаются влиянию экономических, социальных и политических перемен.
Однако в социологическом дискурсе возможность появления актора в СССР большей частью отрицается или, по крайней мере, ограничивается движением диссидентов3. Тем не менее, целый ряд исследований подтверждает обоснованность нашей гипотезы. Так, один из наиболее ярких примеров активизма профессионалов, движение Дружин Охраны Природы (ДДОП), наглядно демонстрирующее неразрывность профессиональной и социальной самоорганизации, детально изучено и описано в российской социологии в контексте анализа гражданского общества. Движение создано в конце 1960-х гг. студентами и преподавателями биологических факультетов, а в конце 1980-х стало ядром формирования советского и, позже, российского экологического движения [2, с. 169-173; 4]. Дуглас Вайнер в книге «Заповедники в СССР. Архипелаг свободы» [5] показывает, что создатели ДОП опирались на уже сложившуюся традицию. Развитие заповедного дела в его работе представлено как результат активистских усилий биологов-энтузиастов; однако само ее название указывает на определенную обособленность ситуации, обусловленную удаленностью заповедников от власти, их превращение в своего рода убежища для действующего субъекта. Активность биологов в целом выглядела скорее как еще одно исключение из правил наряду с движением диссидентов. Однако французские исследователи А. Блюм и М. Меспуле обнаружили самостоятельно действующего субъекта в одной из центральных и наиболее приближенных к власти структур — в статистическом управлении, причем в исторический период, тоталитарность которого почти аксиоматична, а именно в 1930-е гг. [6].
3 Например, по мнению самого автора акционистской концепции А. Турэна, невозможность формирования активного субъекта на уровне индивида является одной из причин распада СССР: «Вторая причина распада Союза состоит в том, на наш взгляд, что он не позволял формироваться сильной независимой личности. Для этого не было ни стимулов, ни возможностей. Это наблюдалось уже в сфере образования и подготовки студентов. Только на путях диссидентства возможно было формирование сильной личности» [3, с.44].
Главная проблема настоящего исследования заключается в том, что профессиональная, точнее профессионально-управленческая система как сфера деятельности актора существенно отличается от гражданского общества. Последнее предполагает самостоятельность действующего субъекта, тогда как в системе управления его активность регулируются множеством внешних ограничителей: стандартов, норм, инструкций, должностной иерархии, предполагающей обязательность исполнения распоряжений руководства, и т. п. Собственно, отсутствие гражданского общества в его западной версии является основной причиной отрицания действующего субъекта в СССР. Во всяком случае, наличие условий для появления актора внутри профессионально-управленческой системы не очевидно и требует анализа, равно как не очевидны и причины его действий, выходящих за рамки функций в процессе труда.
В этой связи возникла необходимость специального исследования деятельности актора-профессионала в СССР и в современной России, которое и было осуществлено в 2006-2011 гг. Исследование включало в том числе и анализ, направленный на выявление ценностей, определяющих и регулирующих действия субъектов-профессионалов, а также социокультурных механизмов воспроизводства этих ценностей.
ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ И МЕТОДИКА СБОРА ДАННЫХ
В представленном здесь анализе используется классическое определение ценностей как идеальных целей и принципов деятельности человека, детерминированных культурой общества4. Выбор данной трактовки из достаточно широкого круга интерпретаций обусловлен характером самого предмета исследования, в котором основанные на материальных потребностях интересы играют подчиненную роль, а также необходимостью выявить соотношение внутренних и внешних регуляторов деятельности субъекта, то есть, в нашем случае, соотношение между ценностями и нормами. При этом необходимо отметить, что четко зафиксированных различий между этими категориями в разных концепциях
4 Согласно определению Н. Смелзера: «Ценности — это общепринятые убеждения относительно целей, к которым человек должен стремиться. Они составляют основу нравственных принципов...» [7, с. 50]. У Э. Гидденса ценностями являются «представления индивидов или групп людей о том, что желательно, приемлемо, хорошо или плохо. Различия в ценностях являются ключом к пониманию культур. На индивидуальные ценности сильное влияние оказывает специфика данной культуры» [8, с. 513].
не просматривается. Например, Н.И. Лапин использует определение, в котором ценности и нормы практически тождественны: «Известно, что ценности — это обобщенные цели и средства их достижения, выполняющие роль фундаментальных норм поведения человека в обществе» [9]. Тем не менее, специфика профессионально-управленческой системы, элементом которой является актор-профессионал, позволяет рассматривать нормы только как внешний ограничитель.
Ценность представляет собой интериоризированные принципы или цели, воспринимаемые каждым индивидом как собственные. Процесс интериоризации требует понимания, аргументации, эмоционального участия. Норма не нуждается в осмыслении, ее можно и нужно выучить и следовать ей, не задумываясь, а потому она так и остается внешней по отношению к субъекту.
Предметом нашего анализа являются ценности профессионалов, что требует обращения к более узким их определениям в рамках теории профессий. Интерпретация профессиональных ценностей также варьируется в широком диапазоне, однако в ее изменениях просматривается ярко выраженная тенденция, связанная с исчезновением этической составляющей профессий и упрощением самого труда. Так, в первой половине ХХ в. профессионалов рассматривали как элитарную социальную группу, обладающую фундаментальными знаниями, а также ценностями, которые включают в себя служение обществу и ответственность перед ним, альтруизм и т. п. [см., например: 10]. Однако уже Т. Парсонс определяет этику как институциональные, то есть нормативные ограничения эгоизма: «Эгоистический интерес типичного индивида в целом обуздан необходимостью поддерживать институциональный кодекс, который господствует в его профессиональной сфере» [11, с. 347]. В настоящее время статус профессионала на Западе характеризуется лишь набором знаний и навыков, а также их товарными качествами, включая конкурентоспособность [см., например: 12, 13]. То есть прослеживается отчетливый процесс вытеснения ценностей нормами, причем если ценности имеют социокультурное происхождение, то нормы в профессиональной сфере обусловлены требованиями технологий, менеджмента и рынка.
В качестве методов сбора данных были использованы глубинные интервью с профессионалами (инженерами, врачами, учителями, научными работниками, военными дипломатами и др.), анализ писем и воспоминаний из личных архивов, материалы интернета, опубликованные мемуары. Для анализа важна была не столько достоверность фактов, сколько восприятие респондентами и авторами своих
и чужих поступков, их понимание того, что такое хорошо, что плохо и что должно делать в каком случае, и почему необходимо было действовать самостоятельно, и т. п. Был также осуществлен вторичный анализ результатов исследований, проведенных сотрудниками сектора социокультурного развития регионов России ИС РАН в период с 1995 по 2011 гг. в 20 регионах России.
ЦЕННОСТИ СОВЕТСКИХ ПРОФЕССИОНАЛОВ: ДЕЛО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖИЗНЬ
В ходе представленного в данной работе анализа был выявлен целый ряд взаимосвязанных ценностей, которые являются общими для представителей различных профессий и позволяют рассматривать активизм российских профессионалов вне зависимости от их цеховой принадлежности. Таковыми являются: отношение к своему делу как к смыслу жизни, свобода принятия решений и свобода действий, профессиональная ответственность. Каждая из перечисленных ценностей агрегирует несколько принципов и целей.
Дело как смысл жизни. Работа неотделима от жизни, она и есть жизнь, в том случае, если удалось найти «свое дело». Это именно цель, к которой необходимо стремиться, но не у каждого получается ее достичь: «Плохой врач — это тот, кто занимается не своим делом. Он его просто не нашел. Возможно, он стал бы хорошим слесарем».
Свое дело должно быть творческим. Творческая составляющая, основанная на сложности и уникальности труда, сокращается по мере развития индустриального общества, а профессиональная деятельность упрощается едва ли не до конвейерных операций. Однако в Советском Союзе работник сохранял контроль над значительной частью трудового процесса. Советский профессионализм основывался в большей степени на универсальности, чем на узкой специализации, несмотря всю неизбежность последней. Противоречие между универсализмом и специализацией снималось в пользу универсализма, и достигалось это различными способами, включая ценностные ориентации самих специалистов. Этот процесс осмысливается и оценивается, в особенности теми профессионалами, которые имели возможность сравнить советскую и западную модели индустриализации: «Может быть, я несовременный человек, но мне кажется, что система нашего образования была замечательной, а узкая специализация делает человека узким. Вот наши
монтажники, например, сталкиваются с какой-то проблемой, и начинает в голове у них крутиться, как ее решать. У западных специалистов первая мысль о том, что надо вызвать кого-то, кто это сделает, хотя можно запросто напрячь мозги и все решить» [14, с. 139].
Максимально возможный контроль над процессом труда являлся, таким образом, целью, к которой необходимо стремиться. Эта идея в той или иной форме содержится в большинстве интервью и воспоминаний. Инженер-энергетик, работавший на строительстве Братской ГЭС, в ходе интервью формулирует причины такого стремления следующим образом: «Я получил целый объект (строительство бетонного завода), где все более сложно и детально, чем было бы в котловане, где я был начальником, где можно было работать творчески и где все решаешь сам».
Сложность труда сама по себе является ценностью, она требует понимания сути процесса и осмысления своих действий, что не может быть ограничено рабочим временем: «Нам нравилось, что наша работа сложная и интересная, что постоянно думать надо. Думали о том, что проектировали, и на работе, и дома. Я дома клеил из ватмана здание реакторного отделения и спецводоочистки, чтобы понять, как их надо рассчитывать. Засыпал и просыпался с этими мыслями» [14, с. 147].
Отметим, что ценностью в данном случае является то, что никаким образом не содействует комфорту: «Размышляя, я хочу сказать, что для меня проектирование — тяжелый и болезненный процесс. Я никогда не принимаю первый, кажущийся единственным вариант решения... Во время разработки проекта, а затем уже при окончании проектирования бесконечно возвращаюсь к нему, снова листаю техническую литературу, анализирую часто ночью, во время бессонницы. Наверное, можно сказать, что я жил и до сих пор живу своими проектами» [14, с. 39].
С ценностью своего дела непосредственно связана ценность высокого профессионализма. Профессионализм основан на фундаментальных знаниях и предполагает наличие опыта. Выпускник университета не может быть высокопрофессионален, поскольку нельзя предусмотреть все возможные ситуации, с которыми он может столкнуться в том случае, если его труд действительно сложен. Современное требование выпускать полностью подготовленных специалистов означает лишь то, что их работа будет предельно проста и функциональна, что для ее освоения достаточно знания технологий, то есть определенной последовательности действий, и что она везде, где бы ни работал выпускник, одинакова.
Еще одной и не менее важной составляющей профессионализма является особая предрасположенность к профессии: «На врача и на учите-
ля до конца выучить невозможно. Из десяти человек, которые учились со мной в одной группе, практикующими врачами стали только трое».
Наконец, есть нечто неуловимое и необъяснимое, что определяет высшую ступень мастерства. Традиционное определение «врач от бога» может оказаться едва ли не самым точным из возможных и означает нечто большее, чем талант. Показателен в этом плане рассказ нашего респондента: «Перелом был очень сложный, нужно было скреплять множество осколков. Я велела готовить операционную. Доктор посмотрел снимок и спросил, что я намерена делать. Я объяснила, как буду соединять кости. Он велел подождать, взял ногу ребенка и начал делать что-то неуловимое пальцами. Я сделала рентген — перелома почти не было видно, все косточки заняли свои места. Он нас пытался этому научить, объяснял, как нужно все чувствовать руками, мы старались, но ни у кого так и не вышло».
Все перечисленное выше распространялось и на простые виды труда. Мастер говорит девушке-токарю: «Успех твоей работы, Галя, состоит в том, что ты работаешь с любовью и у тебя есть чутье к металлу. Это редкие качества работника» [15, с. 15]. Данное отношение к труду рабочего, характерное скорее для эпохи ремесленного производства, в СССР сохраняется на вполне современном для 1960-х гг. предприятии.
Высокий профессионализм в системе ценностей российского профессионала не связан с карьерой, которая в качестве ценности имеет чаще отрицательную окраску, выраженную понятием «карьеризм». Профессионализм самодостаточен, его рост выражается не в повышении позиции, но в признании коллег, учеников, а иногда — только в собственной оценке. Более того, профессионал может отказаться в некоторых случаях от карьерного роста, если он не ведет к росту его квалификации и опыта, о чем свидетельствует наш респондент: «Начальство доктора любило, но никогда не повышало. Правда, он сам этого не хотел. Новая ступенька в карьере означала бы переход к преимущественно административной работе, а он хотел оперировать. Даже в отпуске дня два дома выдерживал, потом возвращался в больницу».
Свобода действий. Слова «ты решаешь все сам» звучат практически во всех интервью и воспоминаниях. Можно обозначить данную ценность как свободу принятия профессиональных решений, но респонденты говорили и о свободе творчества, о свободе мышления. Достижение такой свободы описывается как личное счастье: «В течение почти четверти века я был фактическим хозяином сектора волновых исследований, решая все организационные, финансовые, кадровые
и научные вопросы. Четверть века я ездил в один конец на четырех видах транспорта, тратя на дорогу от двух до двух с половиной часов. Это была плата за счастливую жизнь» [14, с. 268].
Стоит отметить, что свобода и самостоятельность принятия решений воспринимается многими как данность: «Когда меня спросили, давали ли нам самостоятельно работать, то я даже не понял вопроса. Мы всегда работали самостоятельно. Все было в первый раз, и это было очень интересно. Мы привлекали ведущих специалистов страны, советовались с ними по отдельным вопросам, но решения принимали всегда сами» [14, с. 147].
В социологическом дискурсе противопоставление свободы и русской воли стало едва ли не традицией. Свобода представляет собой скорее набор формализованных правил или, иными словами, институциональных ограничений действий субъекта, либо определяющих их последовательность инструкций (или технологий). Воля понимается как отсутствие каких-либо ограничений. В исследованиях Н.И. Лапина используется производная от воли — «своеволие» как инструментальная ценность, традиционная для России, и свобода как ценность модер-низационная [9]. Однако свобода, о которой говорят профессионалы, с нашей точки зрения, требует иной интерпретации.
С одной стороны, профессионалы действительно стремятся минимизировать контроль государства или руководства и ограничения, налагаемые нормами (стандартами, правилами, должностными инструкциями). В то же время необходимость нормативного регулирования не отрицается никем. Более того, советские профессионалы разрабатывали многие ограничения, поскольку были первопроходцами в своем деле. Для каждого из респондентов проблема выбора между нормой и свободой, точнее между преобладанием того или иного, почти неразрешима при оценке эффективности трудового процесса, даже в ситуациях, связанных с риском аварий и катастроф. Общим выводом можно считать следующий: норма необходима, но она не может охватить все разнообразие сложных и непредсказуемых ситуаций, с которыми приходится сталкиваться профессионалу. В результате обязательным качеством профессионала становится способность действовать, не оглядываясь на нормативные ограничения в том случае, если это необходимо для решения проблемы или если этого требуют интересы дела (больного, ученика, проекта, безопасности и пр.). Однако определять, что такая необходимость возникла, он должен сам, основываясь на знаниях, опыте, интуиции и ответственности, а для того, чтобы после этого решения начать действовать, нужна свобода.
Ответственность также является одним из ключевых принципов деятельности российского профессионала, именно она во многих случаях является основным мотивом профессионального активизма. В определенной степени данная ценность соответствует принципу служения обществу, сформулированному А. Флекснером в 1915 г. [10]. Ответственность российских профессионалов охватывает широкий круг объектов, очень часто выходящих за рамки их непосредственно профессиональных обязанностей. В сфере ответственности может быть трудовой коллектив, пациенты и ученики, местное сообщество в целом и т. п. Это понимание ответственности в полной мере проявилось в 1990-е гг., когда учителя и врачи месяцами не получали зарплату. Их работа в этих условиях сама по себе оказалась спасительной для удаленных сообществ, но во многих случаях она не ограничивалась исполнением служебных обязанностей. В школах издавали газеты, которые становились наиболее популярными СМИ у местных жителей. Учительница из затерянной в лесах деревни Новгородской области создала экологический кружок, его участники занимали первые места на различных конкурсах, при этом заработную плату она не получала в течение двух лет. Директор школы поселка Томской области собственным решением сохраняет в школьной программе дисциплины, вычеркнутые из нее на федеральном уровне, и организует бесплатные занятия по углубленному изучению различных предметов, которые школьники должны выбирать самостоятельно. Таких примеров обнаружено множество в самых разных сферах деятельности.
Ответственность за государство можно выделить в особый принцип профессионального активизма. В первую очередь это касается сфер деятельности, которые были связаны непосредственно с реализаций государственных интересов, таких как, например, военная помощь развивающимся странам. Наше исследование показало, что с одной стороны, государственные интересы и конкретные задачи специалиста никогда не формулировались достаточно четко, чаще всего это было общее указание «построить канал», «заключить контракт» и даже «предотвратить войну»5. Подробную инструкцию заменяло предписание действовать в соответствии с ситуацией и предоставление широких полномочий.
5 Например, главный военный специалист в Ливии в 1977-1982 гг. вспоминает: «Огарков ...добавил, что мне поручается задание государственной важности: предотвратить войну. Никаких более конкретных указаний мне не дали. Приказ был: "Действовать в соответствии с обстановкой"» [16].
В результате действия специалиста во многих случаях зависели от его собственной интерпретации интересов государства и своих задач и от его личной ответственности. Эта ответственность заставляла акторов-профессионалов в иных случаях защищать интересы государства от него самого. Например, военный дипломат, заключающий контракты на поставку вооружения, готов доказывать своему руководству ошибочность государственной торговой стратегии. Главный архитектор города противостоит застройке его исторической части ценою собственного здоровья. Главный инженер и главный конструктор Проектного института пытаются остановить программу реконструкции доходных домов начала XX в., которая, с их профессиональной точки зрения, является губительной для архитектурного наследия и не соответствующей интересам государства. Эта ответственность может иметь видимость ориентации на патернализм, поскольку респонденты с готовностью перечисляют государственные интересы и обязанности.
Принцип, обеспечивающий реализацию ответственности и профессиональной свободы, можно назвать активной гражданской позицией, которая предполагает обязательность защиты того, за что отвечаешь. Лозунг современных гражданских активистов «если не я, то кто же» возник в Советском Союзе, им руководствовалось не одно поколение акторов-профессионалов. Более того, данный принцип содержит неизбежность внешнего давления и необходимость сопротивления, о чем свидетельствует один из наших респондентов в ходе интервью: «Профессиональная свобода врача зависит от его личностных особенностей. Есть люди, которым просто не дано смелости. Нас давили во все времена, нужно уметь этому сопротивляться».
Особенностью, объединяющей все перечисленные ценности, является их непременное осмысление. Рефлексия — обязательный элемент системы ценностей российского профессионала, более того, она распространяется и на нормы. Норма в русской профессиональной культуре должна быть разъяснена, понята, осмыслена или воспринята на эмоциональном уровне. Например, норму «в первую очередь заниматься больным, а потом документами» молодому сотруднику начальник объясняет в конкретной ситуации, апеллируя к состраданию и сочувствию: «Угрозы жизни нет, но вы представьте, мальчик маленький, он один, ему страшно, а тетя доктор сидит и бумажки пишет» (из интервью с врачом). В результате врач следует этому правилу всю жизнь, даже в тех больницах, где ему не придается особого значения.
СТАНОВЛЕНИЕ ТРАДИЦИИ: УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И МЕХАНИЗМЫ ВОСПРОИЗВОДСТВА ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
Очевидно, что возникновение ценностей — процесс длительный и сложный, по сути равный истории самой российской культуры, частью которой они являются. В данной работе их обусловленность российской культурной традицией принимается как данность, а предмет анализа позволяет ограничить его исторические рамки периодом советской индустриализации. Именно тогда складывалась централизованная система управления, кроме того, многие профессии, в первую очередь, профессии врача, учителя и инженера, становились массовыми, а другие — общедоступными. В элитарные группы профессионалов, пополнявшихся ранее выходцами из обеспеченных и образованных социальных страт, хлынула молодежь из социальных низов, что должно было существенно, если не радикально, изменить систему профессиональных ценностей. Однако исследования деятельности профессионалов в статистической и природоохранной сферах, о которых упоминалось выше, такого сдвига не выявили. Наш анализ показывает, что сформировавшиеся к началу индустриализации ценности продолжали воспроизводиться в новых условиях, произошло скорее радикальное расширение круга их носителей.
Профессионалы 1920-х гг. получили высшее образование в университетах Российской империи и Западной Европы, многие из них были вовлечены в борьбу с самодержавием [6, с. 29], некоторые — арестованы и сосланы. В их среде складывалась система ценностей, традиционная к тому времени для российской интеллигенции, ориентированная не просто на служение обществу, но на служение народу [см., например: 2, с. 52-66]. Формировались профессиональные сети, которые нельзя свести к абстрактным линиям на схеме. Они представляли собой скорее содружества людей, объединенных общими идеями, целями и принципами и связанных отношениями взаимного признания, солидарности, а часто дружбы. Солидарность и в особенности дружба, в соответствии с российской культурной традицией, предполагает не только глубокое понимание и поддержку, но и жертвенность. В результате сформировались ценности профессионального братства, которое не равно западной корпоративности, так как обусловлено не только и не столько цеховыми интересами, но интересами общего дела, часто — необходимостью профессионального, а в некоторых случаях и физического выживания и т. п.
Профессиональные братства и их ценности восстанавливались после репрессий, сохранялись, несмотря на замещение старых профессионалов неграмотной молодежью, на разрушение сложившихся коллективов: «После каждого такого перерыва, и на протяжение всего обновления кадров, они (специалисты-статистики. — О. А.) воссоздавали сети солидарности, восстанавливая узы знакомства или взаимного признания» [6, с. 150]. Причины такой устойчивости заключаются, прежде всего, в сложности профессиональной деятельности. Политический контроль над ней оказался бессильным уже по причине некомпетентности политиков, невозможности запретить формирование рабочих групп, внутри которых происходило воспроизводство ценностей.
По мнению французских исследователей истории статистического управления СССР, в системе управления возникали «хрупкие пространства свободы», внутри которых находили убежище сталинские управленцы, пока их не настигали новые запреты: «В такие моменты относительной свободы они создавали собственный инструментарий, соответствовавший их собственным концепциям, которые нередко отличались от взглядов руководства страны»[6, с. 301].
Наши исследования показали, что эти «пространства свободы» вместе с действующим в них субъектом в итоге превратились в необходимый элемент советской профессионально-управленческой системы. Возникла противоречивая и парадоксальная система, результативность функционирования которой зависела от наличия высокопрофессионального и ответственного актора, обладавшего достаточной свободой принятия решений. Необходимость его воспроизводства в итоге была востребована самой системой управления. По этой причине одну из ключевых ролей в воспроизводстве ценностей актора-профессионала играла созданная в СССР система среднего и высшего образования, которая, помимо широкого спектра знаний, включала в себя и этическую составляющую. Русская литература, изучавшаяся в школах в больших объемах, содержала практически все перечисленные в данной статье ценности. Высшее образование было ориентировано на предоставление фундаментальных знаний, которые позволят выпускнику обучаться самостоятельно. Один из респондентов сформулировал основной принцип обучения в медицинском институте следующим образом: «Нам постоянно говорили: "Учите все. Вы не можете знать, с чем вам придется столкнуться"». Инженер-энергетик описывает обучение в институте почти теми же словами: «Наш декан Золотарев говорил, что вы должны все знать, даже как рыбу ловить, и т. п. Нас научили учиться, мы могли сами, с книгами осваивать все, что потребуется. Я понял, на-
сколько это правильно, когда попал со своей бригадой на строительство линий электропередач в тайге и оказался оторван от всех».
Государственные идеологические установки, несомненно, имеют значение в процессе формирования ценностных ориентаций профессионала. Все инженеры-энергетики отмечают, что пошли учиться в МЭИ, потому что хотели участвовать в великих стройках коммунизма, часть из них по этой же причине выбрала распределение на строительство Братской ГЭС. Образ светлого будущего, для которого нужно работать, как ориентир сохранялся, несмотря на политические изменения, менялась лишь его идеологическая окраска.
Однако государственные установки могут стать ценностями только в том случае, если они соответствуют культуре и ею приняты, в противном случае они отторгаются. Например, ценность прозрачности, весьма актуальная на Западе, в особенности в профессионально-управленческой сфере, так и не была принята в нашей стране. Ее условием является готовность предоставить информацию о коллегах. В Советском Союзе информирование имеет исключительно отрицательное значение доноса, стукачества. Попытки навязать его обществу вызывали сопротивление на ценностном уровне, когда общепринятым становится альтернативный принцип «не выдавать». Один из респондентов рассказывал, как в послевоенные годы он прогуливал школу неделями, это заметила соседка и попыталась уговорить его посещать занятия. Уговоры оказались напрасны. На вопрос, рассказала ли она об этом его родителям, последовал возмущенный ответ: «Это было невозможно. Мы не доносили друг на друга».
Важную роль в процессе формирования и воспроизводства ценностей играет сама профессиональная среда, причем ее характеристика в воспоминаниях и интервью носит личностный характер. Мемуары полны имен и фамилий преподавателей, начальников, специалистов, с которыми довелось работать. Они характеризуются как яркие личности, оказавшие сильное влияние на профессионала, его установки, его отношение к работе и людям.
Распространению и воспроизводству профессиональных ценностей способствовало формирование «массовой интеллигенции», согласно определению Т.А. Заславской [17]. Развитие советского здравоохранения, всеобщего образования, массовое жилищное и промышленное строительство потребовали большого числа врачей, учителей, инженеров. Кроме того, распространению ценностей способствовали миграционные потоки, возникавшие в результате волн индустриализации, освоения Сибири, и, как и в царское время, ссылки. Ссыльные профессионалы оставались
работать учителями, преподавателями в местных высших учебных заведениях. Некоторые респонденты рассказывали о том, как попадали в глубинку по распределению, закончив московские вузы, и неожиданно для себя оказывались в высокопрофессиональных коллективах, которые оказали решающее влияние на их формирование как специалиста, включая профессиональные установки и ценности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Советская индустриализация сформировала специфическую управленческую систему, жесткая централизация которой и всепроникающий контроль являются в значительной степени видимостью, скрывающей относительную автономию ее функциональных элементов, «пространств свободы», создающих поле для действия актора. Ее эффективность во многом зависела от его ценностных ориентаций. Жесткий политический контроль в СССР позволял ликвидировать структуры гражданского общества, заменяя их имитационными организациями, или, по крайней мере, ограничивать их деятельность. В то же время контроль над профессиональной сферой был серьезно лимитирован ее сложностью, недоступностью для неспециалиста, а также ее непрозрачностью.
В результате в советский период профессиональная сфера выполняла, в том числе, функции гражданского общества. Данная роль профессионального активизма усиливалась в связи с формированием массовой интеллигенции, которая приближена к народу местом работы, местом жительства и т. п.
В результате локальность включалась в сферу ответственности профессионала, грани между профессиональным и социальным активизмом в этом случае практически стираются. Именно сохранившийся с советских времен профессиональный актор играет и ныне важную роль в выживании сообществ и в предотвращении их культурной деградации в последние два десятилетия.
Действия российского актора регулируются преимущественно ценностями, что делает его относительно независимым от политических, а иногда и управленческих институциональных изменений. Свобода российского профессионала имеет ценностные ограничения и регуляторы, заставляющие его действовать определенным образом вне зависимости от политического режима и его институтов, а в иных слу-
чаях — их отсутствия. Стоит подчеркнуть, что число акторов не может быть массовым, но должно быть достаточным для обеспечения функционирования управленческой системы. В этой связи воспроизводство актора-профессионала ориентировано на воспитание личности, а не на квалифицированного потребителя или среднего производителя.
Профессиональные ценности можно назвать традиционными только в том смысле, что складываться они начали в профессиональной среде еще в досоветское время и под влиянием российской культурной традиции. Однако интерпретация этих ценностей как архаических неправомерна. С нашей точки зрения, активизм российских профессионалов создавал иную, отличную от западной «традицию модернизации», основанную на культуре, на приоритете фундаментальной науки над технологией, ценности над нормой, свободной рефлексии над программой и инструкцией. Актор, сформированный данной традицией, способен действовать в условиях неопределенности и решать проблемы, связанные с непредсказуемым риском, который, как известно, в условиях современной цивилизации лишь увеличивается.
Л итература
1. Институционализация экологической политики в России: социальные практики, стратегия государства, управленческие решения / отв. ред. И.А. Ха-лий. М.: Ин-т социологии РАН, 2006.
2. Халий И.А. Современные общественные движения: инновационный потенциал российских преобразований в традиционалистской среде. М.: Ин-т социологии РАН, 2007.
3. Здравомыслов А.Г. Социология во Франции // Официальный сайт института социологии РАН. URL: http://www.isras.ru/files/File/Publication/ Novye_publikazii/Sociology_in_France_ZdravomyslovAG.pdf.
4. Яницкий О.Н. Экологическое движение в России. Критический анализ. М., 1996.
5. Вайнер Д. Экология в Советской России. Архипелаг свободы: заповедники и охрана природы / пер. с англ. М.: Прогресс, 1991.
6. Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия: статистика и власть при Сталине / пер. с фр. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОС-СПЭН), 2006.
7. Смелзер Н. Социология / пер. с англ. М.: Феникс, 1994.
8. Гидденс Э. Социология / пер. с англ. М.: Едиториал УРСС, 2005.
9. Лапин Н.И. Ценности и знания. Мониторинг // Социология. Второй всероссийский социологический конгресс. 2004. №1. Электронная библиотека социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. URL: lib.socio.msu. ru/l/library?e=d-000-00---0magaz--00-0-0-0prompt-10---4......0-0l--1-ru-50---20-
about---00031-001-1-0windowsZz-1251-00&cl=CL1&d=HASH01abf3d362590ef569-a21214.1>=2
10. Flexner A. Is Social Work a Profession? Cornell University Library, 2009.
11. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000.
12. Абрамов Р.Н. Профессии после солидарности... Микросоциологии профессий Э. Эббота // Социальная динамика и трансформация профессиональных групп в современном обществе / под ред. В.А. Мансурова. М.: Ин-т социологии РАН, 2007. С. 32-53.
13. Brint S. In the Age of Experts. The Changing Role of Professionals in Politics and Public Life. Princeton University Press, 1994.
14. Мы строили и жили в XX веке. История одного курса МЭИ / под ред. Л.С. Лаленко. М.: Астрель, 2011.
15. Минькова Г. Дорога к моей школе. Память сердца. Часть II. Томск, 2006.
16. «Я точно помню: война продолжалась 52 минуты». Интервью с генералом Н. Тараненко // Коммерсантъ Власть. 2000. № 4 (355). 01.02. URL: http://kommersant.ru/doc/16432
17. Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: деятельностно-структурная концепция. М.: Дело, 2002.
