CC BY
19Ю.Н. Москвич, Е.Н. Викторук
УДК 177
Цели и задачи прикладной этики в турбулентном мире
Аннотация. Проводится анализ реалистичности притязаний прикладной этики в проектной парадигме по формированию новых социальных практик. Рассматривается эволюция прикладной этики в условиях «социальной турбулентности» в новом быстро меняющемся глобальном мире, требующей новых этических норм и правил, направленных на преодоление негативных последствий возможных будущих потрясений. Приведены примеры углубления представлений о моральном субъекте в междисциплинарных исследованиях в условиях смены этической парадигмы.
Ключевые слова: моральная кодификация, прикладная этика, этические кодексы, моральный субъект, социальная турбулентность, новая промышленная революция.
Введение
Тема обсуждений в данном выпуске Ведомостей не обычна: реалистичность притязаний прикладной этики в постсоветской России на собственное место в процессах модернизации страны и формировании в ней особых сред инновационного развития. Сложность этого обсуждения видится, прежде всего, в правилах и подходах системного анализа результатов проекта по разработке и практике введения различных этических кодексов, осуществлявшегося в течение более двадцать последних лет. Отдельные составляющие этого проекта (университетская этика и этика образования, инженерная, политическая, экологическая, журналистская этика и др.) довольно детально анализировались в [1, 10]. Итоговые результаты проекта рассматривались также в специальных выпусках Ведомостей, в которых был отмечен высокий профессиональный уровень (с точки зрения использовавшихся систем оценок) достигнутых результатов. Так, к примеру, опыт «Самотлорского практикума» [2] сегодня совершенно «свеж» для понимания этико-деловой игры, наработки «Этики гражданского общества» и по сей день не теряют своей ценности, Словарь прикладной этики - даже опережает исследовательский и практический запрос.
Почему же в заявленной дискуссии остро поставлен вопрос о высокой степени нестабильности достигнутых результатов и даже, в некотором смысле, об утопичности притязаний прикладной этики в проектной парадигме? Список проблемных пространств прикладной
этики, обозначенных в «техзадании» для участников данного выпуска Ведомостей, довольно большой. К ним прежде всего отнесены: . освоение новых ситуаций морального выбора;
• проектно-ориентированное преобразование моральной практики;
• креативное развитие малых нормативно-ценностных систем;
• эффективность проектирования институтов саморегулирования профессиональной морали.
В значительной степени все они определяются не внутренними устойчивыми факторами, влияющими на тот или иной спектр этических норм и правил, а внешними неустойчивыми факторами значительно меняющейся внешней среды, которые становятся приоритетно значимыми в условиях современного турбулентного Нового мира [7]. Высокая степень нестабильности, динамичная смена приоритетных факторов влияния внешней среды на ранее устойчивые и/или квазиустойчивые институты науки и образования становятся в последние десятилетия нормой, и в этих условиях существующие этические практики должны рассматриваться с новой, турбулентной по своей природе, позиции.
Нам представляется, что настало время изучения и учета возникающего на наших глазах нового феномена - «социальной турбулентности», её особенностей и закономерностей в реальных технологиях практической этики, детальных исследований динамики жизненных циклов этических норм, правил и кодексов в быстро меняющейся социальной среде.
В данной работе рассматриваются некоторые важные последствия этого нового явления на цели и задачи современной практической этики.
Социальная турбулентность как новая реальность
Понятие «социальной турбулентности» в настоящее время имеет несколько важных составляющих. Эрик Трист и Фредерик Эмери под социальной турбулентностью предложили понимать «смягчение эффектов будущих потрясений», состоящее в опережающей заблаговременной подготовке тех или иных групп населения к прогнозируемым или неожиданным социальным изменениям [13]. Очевидно, что этические нормы этих групп должны содержать установки на возможность таких событий и объединение усилий на их преодоление. С нашей точки зрения, именно такая ситуация сейчас, например, сложилась в обществе, образовании и науке в связи с заявленными и уже реализуемыми в практике целями новой Четвертой промышленной революции, грозящей, по оценке её идеологов, совершить в ближайшее время самые радикальные в истории социальные
изменения [15]. Отражение этой позиции уже отчетливо видно в заявленных недавно приоритетных направлениях развития России в ближайшие шесть лет [14].
Новые вызовы времени остро ставят вопрос о конкурентоспособности многих институтов и соответствующих этических кодексов, призванных повышать их способность конкурировать (лидировать) в современном «мире больших изменений». Скорость адаптации к новым условиям становится вопросом успешного их существования или даже выживания. С этой точки зрения понятна высокая степень не успешности традиционных медленно адаптирующихся к быстрым переменам этическим практикам, заявленных в «техзадании» от редактора «Ведомостей прикладной этики» для дискуссии в 52-м номере журнала. Эти практики разрабатывались исходя из главных особенностей прежнего, «традиционного» мира - стабильного, предсказуемого и в значительной степени упорядоченного. Приоритетными целями этических кодексов, по крайней мере в институтах образования и науки, являлась высокая степень их автономности, независимости от внешних потрясений. Учет влияния воздействий факторов внешней среды при этом можно было свести к минимуму. Основные рекомендации практической этики основывались и продолжают в большинстве случаев основываться на имеющихся знаниях прежних этапов экономического и социального развития без учета возможных рисков внезапно возникающих маловероятных событий, приводящих к очень большим изменениям. «Сиюминутность» и «вечность» этических норм и правил в современных этических кодексах проходит испытание новыми рисками, рисками не только потери репутации, неэффективной деятельности и ослабления конкурентоспособности с известными конкурентами, но и рисками возрастающей глобальной конкуренции и сменой потребностей в тех или иных видах деятельности.
Принятие новой изменяющейся реальности - как объективно существующей - естественным образом требует изменения целей и задач научных исследований практико-прикладной этики и, в первую очередь, изучения феномена «социальной турбулентности» как неотъемлемой части возникшего глобального турбулентного мира. Необходима смена не только общего видения мира, но изменение концепций и подходов к изучению этических практик в условиях новых рисков и последствий. С точки зрения Джона Квина, для этого нужен «прямой и открытый сдвиг парадигмы, изменение базовых концепций, расширение параметров, изменение игрового поля и всех правил игры в обществе - и все это исключительно за короткий промежуток времени» [16].
Данный подход, с нашей точки зрения, прямым образом указывает на срочную необходимость учета в разработке современных этических норм и практик большего чем ранее числа возможных рисков: и хорошо известных, и вновь возникающих, и потенциально возможных. Иными словами, этические правила, нормы и кодексы должны стать более риско-защищенными, чтобы выполнить свою основную задачу: способствовать успешной деятельности в «мире внешних неожиданных потрясений». Жизнь в этом «обществе всеобщего риска» [3] возможна лишь при условии взаимо-согласованн-ного распределения возрастающего числа рисков и взаимных усилий по их смягчению, минимизации и преодолению. Привычная жизнь многих профессиональных сообществ в комфортных «башнях из слоновой кости» становится всё менее возможной. Картина мира грядущей «Четвертой промышленной революции» и ожидаемого Нового мира не предполагает для них стабильности и сохранения.
Наиболее значимым изменением, которое, по-видимому, уже сейчас следует учитывать в новых этических практиках, является необходимость преодоления последствий резко увеличивающегося объема информации о большом потоке происходящих событий, затрудняющих принятие осмысленных и быстрых решений. На первые места выходит этическая ответственность за своевременное распространение истинных сведений о происходящих и возможных скорых изменениях, ответственность за создание и поддержание открытых информационных сред для необходимых рефлексий, обсуждений и адекватных вызовам реакций тех или иных конкурирующих между собой и с турбулентным будущим групп и институтов. Именно эти, становящиеся приоритетными, этические правила, могут быть гарантами преодоления негативных эффектов информационных заблуждений и манипуляций, защитой от ставшей реальной проблемой массовой постправды и далеких от научных знаний явлений ограниченной субъективной реальности.
Очевидно, что новая цель практической этики турбулентного мира - понизить высокие социальные, политические и экономические риски возможных и уже обозначенных кризисов и потрясений - требует этого.
Освоение новых ситуаций морального выбора
Новые вызовы «социальной турбулентности» могут быть успешно преодолены новыми правилами морального выбора людей, попавших в новые кризисные ситуации. По этой причине «заказ» на исследования в этой области имеет, как правило, прагматические социально-политические и экономические основания. Субъект мо-
рального выбора становится не только предметом теоретических исследований [17], но и сферой социального, политического управления. Так, разработки технологий «мягкой силы» [18] предполагают стратегическое управление субъектами, опираясь на их добрую волю, согласие и т.п., что предполагает «разбор на мелкие детали» человеческой души в таких ее составляющих как ценности, понимания добра и зла, отношения долга, совести и жертвенности. Моделирование морального выбора широко применяется не только в практической психологии и менеджменте, но и для прогнозирования и проектирования политических процессов. К примеру, разработки В.А. Лефевра [7] для центра по проблемам «войны с терроризмом» и т.п. Последователи Лефевра пишут об управляемой «сборке субъектов» (В.Е.Лепский), в том числе и коллективных субъектов. Факторами сборки коллективных субъектов, помимо принадлежности к той или иной этической системе, называют: особенности коммуникаций (степень и форма опосредованности, синхронность взаимодействий, наличие анонимных субъектов); специфику рефлексивных процессов, специфику лидерства; пространство доверия; социальную ответственность субъектов. Одним из механизмов «сборки» субъектов является именно саморефлексия, которая обнаруживает относительный
характер рефлектируемых фактов, открывает альтернативы.... дает
больше знания о нас самих, и понимание того, что здесь речь идет не об истинах, но о конструкциях..., способствует развитию способности не теряться перед непредвиденным и расставаться с имеющимся знанием. Нравственно-этическая неоднозначность этих разработок очевидна и самим ученым, но это одна из составляющих практико-прикладной этики, проекты которой, зачастую, успешно финансируются [6]. В представленной ниже таблице показана динамика управленческой этики в зависимости от типа рациональности.
Результаты философско-методологического анализа эволюции представлений об управлении.*
Типология рациональности, разработанная академиком Степи-ным, сегодня широко применяется для анализа социально-гуманитарных систем: науки, искусства, педагогики, а также этики. Типология морали (традиционная, рациональная, пострациональная) становится инструментом объяснений и прогнозов в конкретных профессиональных, социальных и культурных сферах: политическая этика, экономическая этика [5]. Эффективна эта типология и для саморефлексии этики в целом и прикладной, в частности. Так, развитие эти-
*
Лепский В.Е. Аналитика сборки субъектов развития. М.: «Когито-Центр», 2016. С.28.
ческой кодификации от придворного этикета до кодексов корпоративной этики и этики инновационных бизнесов могут быть рассмотрены с применением базовых концептов данной типологии рациональности: отношение субъекта/объекта, характеристики пространства/времени, части/целого и т.д.
Тип научной рациональности Методический уровень
Базовые Доминирующие этические представления
Виды управления Модели Механизмы и технологии
Классическая Классическое Аналитические (математические) Обратные связи Иерархические структуры Этика целей
Неклассическая Рефлексивное, манипуляции и др. Имитационные (математические), деловые, ролевые, оргдеятельност-ные игры и др. Коммуникационные связи Сетевые структуры Коммуникативная этика
Постне-классическая через проекты, средовое «Человеко-раз-мерные» (комбинированные, стратегические рефлексивные игры) Воздействия через среды, культуру, ценности, технологии «сборки» и разрушения субъектов развития Саморазвивающиеся среды Этика стратегических субъектов
Эти и многие другие, разработанные в последнее время, междисциплинарные обоснования этических практик (включающие моделирование морального выбора) сохраняются, но в них должны включаться новые цели и задачи, связанные с практической этикой турбулентного мира: анализ новых возможных рисков, рекомендации по смягчению эффектов возможных потрясений, обзор полноты и истинности информации о грядущих событиях.
Креативное развитие нормативно-ценностных систем, эффективность проектирования институтов саморегулирования профессиональной морали
Этот важный «участок» практико-прикладной этики в «техническом задании» заявленной дискуссии также предложено проверить на наличие излишней амбициозности: не утопично ли проектировать моральные конвенции организационной и профессиональной этик? реалистичны ли самые-самые правильно созданные кодексы?
Один из возможных традиционных ответов на эти непростые вопросы - поиск исторических аналогий, примеров успешной реализации несбыточных, «утопичных» гуманитарных проектов, а также выявление условий, при которых «сказка стала былью», определение роли субъектов (персон, групп, институтов) для превращения возможности в действительность.
Анализ литературы показывает, что такие примеры действительно были и они в какой-то мере моделируют сегодняшнюю ситуацию. Успешные проекты в прошлом содержали в своей основе способы (защитные механизмы) реакций на возможные «потрясения в будущем», т.е. предвидели или предугадывали сложные ситуации по каким-то их признакам в своем настоящем.
Показательными в этом смысле являются результаты многолетних исследований Э.Ю. Соловьева [12], в которых последовательно анализируется судьба сложнейшего проекта новой трудовой и гражданской этики, который зародился в реформируемой Европе, но реализоваться смог только в Новом Свете: увы, почва Старого была непригодной для разворачивания идей толерантности, свободы и человеческого достоинства в новое мировоззрение.
Для характеристики этого этапа в развитии человеческой культуры ученый использует метафору «геологического сдвига», которая требует учитывать «катастрофические издержки» («риски» в нашем понимании сегодня!) реформационного процесса. Анализируя условия становления новой практической этики, философ обращает внимание на то, что цивилизация - это не только бытующие нормы и ценности, но и «паттерны - надолго заданные образцы поведения и мышления», каковыми для новоевропейской цивилизации стали «правозащитник (поборник справедливости)», «трудоголик», «профессионал», «предприниматель». Паттерны новой цивилизации выплавляются в условиях «социальной драмы» религиозных войн, государственного устройства, определившего «существенную деформацию господствующих сословий, успешно приспособлявшихся к практике коммерциализма; ужесточение традиционного внеэкономического принуждения, коммерциализацию церковной жизни и превращение католического клира в лидера всесословного духовно-нравственного упадка» [11, 69]. Тупиковая ситуация, в которой оказался моральный субъект, не могла быть преодолена ни одним из рациональных средств, обсуждаемых в теории идеологии. Из нее могло вывести только спонтанное преобразование сознания, считает Э.Ю.Соловьев, которое не было обусловлено самотечными изменениями общественного бытия, но в то же время стало бы адекватным ответом, на порожденные этим бытием душевно-нравственные недуги.
Разработка кодексов, декларирующих новые формы духа (свобода, веротерпимость, толерантность, равное достоинство каждого человека), была деятельностью лидеров Реформации, чьи судьбы поистине драматичны: М.Лютер, Г.Гроций, Ф.Меланхтон, У.Цвигли, Ж.Кальвин. Новая этика выплавлялась «огнём и мечом», принуждением, а не мягкими увещеваниями и проповедью. Моральные лидеры, переводящие «несбыточные мечты» в статус реальных социальных проектов - отнюдь не «ангелы во плоти», но благодаря им осуществилась «сборка новых моральных субъектов».
Э.Ю.Соловьев отмечает еще один важный фактор «геологического сдвига» в новоевропейском мировоззрении, условно его можно назвать пространственным или географическим. Помимо того, что центр развития реформационных идей перемещается по Европе (из Германии в Швейцарию и т.д.), но главное событие - трансфер этих идей в Новый Свет, поскольку их «можно выстроить лишь в стране, где поколеблены и разваливаются устои абсолютной монархии» [11, 73-75].
«Внедренческая часть» проекта новой трудовой и гражданской этики связана с деятельностью на другом континенте английских пуритан, общины которых превращаются в «дисциплинарные питомники благочестия» (Э.Соловьев). Логотип НИИ ПЭ - плывущий в утлой лодке Дон Кихот, нагруженный утопичной идеей. Носителями новых идей были особые моральные субъекты, мало похожие на «рыцаря печального образа». Исследователи этого периода не склонны приукрашивать реальные процессы формирования демократических институтов, лидером которых стали США. Сегодня этика и правила игры здесь далеко отошли от изначальных идей. Но это не отменяет ценности видимой (и воспроизводимой в схожих условиях) модели реализации гуманитарной «утопии»: новая этика разрослась в условиях «гринфилда», переплыв океан.
Используя отмеченные выше аналогии, можно сказать, что и нынешний этап конкурентного отбора практических этик, учитывающие даже большие, чем ранее социальные и технологические изменения, также будет происходить в условиях больших потрясений, социальных преобразований, различных форм понуждения или принуждения и, возможно, войн нового типа. Реальная сегодняшняя кризисная экономическая и международная ситуация с явными элементами гибридных войн указывает на возможность именно такого сценария развития событий. Но есть и большое отличие от прежних времен: и новые позитивные возможности, и негативные риски в настоящее время могут быть выявлены, проанализированы, минимизированы и даже предотвращены в очень короткие сроки. Новые воз-
можности связаны не только с большими, чем прежде информационными и аналитическими ресурсами и возможностями, но и в большей степени с глубоким пониманием наличия в современном мире пределов риска: возможности самоуничтожения человечества в ядерной войне и в глобальной экологической катастрофе. Степени выявления рисков, угрожающих существованию современного мира, стали намного большими и более системными. В своей совокупности они всё в большей степени повышают потребности в более ответственном согласованном этическом поведении многих социальных и профессиональных групп. Учет новых рисков понуждает их к созданию новых, можно сказать метаэтических, норм и правил и формированию новых образов общего дела.
Это обстоятельство, с нашей точки зрения, должно быть учтено в преподавании практической этики в университетах. Обновление образовательной практики в этой области позволит, прежде всего, преодолеть распространенную ныне пессимистичность многих преподавателей прикладной этики, поскольку именно такой более широкий и современный подход к пониманию новых целей и задач этики открывает им новые возможности обновления данных образовательных программ.
Заключение
Традиционно миссия преподавания курса прикладной этики при обучении студентов разных дисциплин подготовки (инженеры, педагоги, специалисты по связям с общественностью, политологи и т.д.) видится прежде всего как обычное внедрение ментальных структур моральной оценки, морального выбора в их будущей профессиональной деятельности, в позитивном «заражении» студентов полезным вирусом «самовозложения профессионально-этического долга». Можно даже «посчитать» итоговый коэффициент сформированности у студентов этической компетентности, то есть освоения таких технологий как ситуационный анализ в принятии решений высокой степени этичности, стейкхолдер-анализ и способность «автоматически» проводить экспертизу этически проблемных ситуаций [4]. В результате мы можем достичь многого: студенты могут стать близкими к тому самому субъекту, которого Л. Колберг называет кантовским или принципиалистским.
Однако неизвестно, как и где обученные этим техникам оценки, экспертизы студенты и аспиранты сделают их нормой своей профессиональной и социальной жизни. Перед их глазами реально развертываются совсем иные события, происходят конкурентные сражения и битвы. Обучение их в процессе освоения практической этики тех-
нологиям прогнозирования и моделирования этическим рискам позволит им быть более конкурентоспособными и успешными в новом более изменчивом, чем ранее, мире и укрепит их желание знать, понимать и принимать новые этические нормы и правила, поскольку фактически это даёт им инструмент построения своего личного и профессионального будущего.
Процесс становления нового турбулентного мира продолжается, этот мир нуждается в своих моральных субъектах деятельности, действующих по обновленным принципам самовозложения морального долга человека Нового более сложного, более неожиданного и более творческого мира.
Список литературы
1. Бакштановский В.И. Прикладная этика как проектно-ориен-тированное знание (теория и опыт нового освоения ойкумены прикладной этики). Этическая мысль. 2015. Т. 15. № 2.
2. Бакштановский В.И. Самотлорский практикум: испытание выбором / Этика инженера: через понимание к воспитанию. Ведомости прикладной этики. Вып.42. Тюмень: НИИ ПЭ, 2013.
3. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000.
4. Викторук Е.Н. Этика науки: практико-прикладной модус. Высшее образование в России. 2013. №8-9. С.149-155.
5. Костюк К. Социальная этика в постидеологическую эпоху // Политическая и экономическая этика. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001.
6. Лепский В.Е. Аналитика сборки субъектов развития. М.: «Ко-гито-Центр», 2016. 130 с.
7. Лефевр В.А. Алгебра совести. М.: «Когито-Центр», 2003.
8. Москвич Ю.Н. Мерцающие картины глобального мира как искушение и вызов для теорий управления. XII Всероссийское совещание по проблемам управления. ВСПУ-2014, Москва, 16-19 июня 2014 г. С. 7797-7802.
9. Москвич Ю.Н., Викторук Е.Н. Ценности современных студентов: адаптация к меняющемуся миру. Красноярск, 2018.
10. Профессиональная этика инженера: опыт коллективной рефлексии для магистрантов и профессоров. Коллективная монография / Под ред. В.И. Бакштановского. Тюмень: НИИ прикладной этики ТИУ, 2018. (Библиотека журнала «Ведомости прикладной этики». Выпуск 1.)
11. Соловьев Э.Ю. Основные паттерны новоевропейской цивилизации: «трудоголик», «профессионал», «предприниматель», «правозащитник». https://iphras.ru/uplfile/ethics/biblio/solov_1.html.
12. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: очерки по истории философии и культуры. М.: Изд-во политической литературы. 1991.
13. Социальная турбулентность. URL: http//www.ereading.mo-
bi/chapter.php/1031045/46/Estulin_Tavistokskiy_institut.html.Schwab
Klaus. The Age of Adaptation. https://www.project-syndicate.org/comme-ntary/technological-economic-transformation-by-klaus-schwab-2015-02/.
14. Указ Президента РФ Путина В.В. «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». URL: http://www.kremlin.ru/acts/news/57425.
15. Шваб Клауc. Четвертая промышленная революция. «Экс-мо», 2016. (Top Business Awards).
16. John Quinn, NewsHawk, 10 October, 1999.
17. Kolberg L. Zur kognitiven Entwiklung des Kindes. Frankfurt, 1974. p.100.
18. Nye J. Soft Power: The Means to Success in World Politics (New York: Public Affairs Group, 2004).
