CC BY
55
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2013. № 4
ФИЛОСОФИЯ политики
И.А. Наскина* «ЦАРСТВО МУДРЕЦА»:
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ А. КОЖЕВА
В статье речь идет о концепции власти, разработанной французским мыслителем русского происхождения А. Кожевом. Он создал концепт «гомогенного и универсального государства», разработал теорию четырех чистых типов власти, с помощью которых предполагалась возможность рассмотрения всего многообразия политических феноменов. Для его понимания властного феномена характерна социально-философская интерпретация нескольких классических философских концепций власти. Философ уделяет внимание процессам возникновения, становления и развития властных отношений как таковых и вариативности их реального воплощения в конкретном государстве. Его концепция актуальна в свете поиска Россией на рубеже XX—XXI столетий конструктивной модели общественно-политического устройства.
Ключевые слова: Александр Кожев, власть, диалектика господина и раба, современная французская философия, конец истории, «универсальное и гомогенное государство».
IA. N a s k i n a. "The Kingdom of a Sage": social and political ideal of A. Kojeve
The article tells about the concept of power, developed by A. Kojeve, a French philosopher descending from Russia. He created the concept of "homogenous and universal state", developed the theory of the four pure types of power, from which the whole variety of political phenomena was supposed to be considered. Social and philosophical interpretation of some classical philosophical concepts of power is characteristic for his understanding of power phenomenon. The thinker focuses on the processes of origin, establishment and development of power relations and variability of their real fulfillment in a particular state. His concept is relevant in the context of Russia's search for constructive model of socio-political system at the turn of XX-XXI centuries.
Key words: Alexandre Kojeve, power, master-slave dialectic, modern French philosophy, end of history, "universal and homogeneous state".
Мыслители тысячелетиями бьются над разгадкой тайны природы и сущности власти и отношений, которые она может порождать. За это время накоплен огромный опыт научных, метафизических
* Наскина Ирина Андреевна — аспирант кафедры философии политики и права философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (915) 122-99-10; e-mail', [email protected]
и даже религиозных исследований по данному вопросу. Однако это нисколько не приблизило человечество в целом или какую-либо конкретную нацию к решению насущных политико-социальных задач. Отличительной чертой философского осмысления феномена власти является рассмотрение ее включенности в контекст социальной реальности, изучение различных аспектов ее сущностного проявления, выявление фундаментальных признаков и субстанциальных основ ее функционирования.
И хотя, с точки зрения исследователей, «понятие власти, впрочем, как и смежные с ним понятия авторитета, господства, влияния, силы и т.п., относится к числу тех многомерных категорий социального знания — философии, политологии, социологии, психологии, политической экономии, этики, права, — которые по мере углубления в их изучение порождают больше вопросов, чем позволяют дать на них однозначные ответы» [Власть: очерки современной политической философии Запада, 1989, с. 10—11], обратимся к социально-политической мысли XX в. в попытке выявить ценностные ориентиры движения современных политических процессов. Особенно интересным, с позиции осмысления политических доминант в современном мире с опорой на многовековой исторический опыт, представляется знакомство с творчеством малоизученного отечественными исследователями философа Александра Кожева (урожденного Александра Владимировича Кожевникова). Будучи мыслителем и видным французским политическим деятелем середины XX в., он предложил собственную философскую теорию, а также оригинальный социально-политический проект развития европейского сообщества и преодоления кризиса, затронувшего после Второй мировой войны все стороны человеческого бытия.
A.B. Кожевников последовательно произвел феноменологическое, метафизическое и онтологическое аналитическое исследование, в ходе которого интерпретировал несколько классических философских концепций власти, уделяя внимание процессам возникновения, становления и развития властных отношений как таковых и вариативности их реального воплощения в конкретном государстве. Приступая к анализу феномена власти, он подчеркивал: «...невозможно рассматривать политическую власть и саму структуру Государства, не имея представления о Власти как таковой» [А. Кожев, 2006а, с. 7]. Отсюда его неподдельный интерес к источникам возникновения феномена власти и ко всем ее проявлениям.
Обобщив предшествующие теории власти, А. Кожев выделил четыре типа власти, соотнося их с соответствующими философскими концепциями. Каждый из представленных далее типов в реальности не может существовать в чистом виде и функционирует как идеальный тип.
1. Власть Отца над ребенком. Происходит по причине различия в возрасте, передается по наследству. Ее сущность выражается во власти творца над своим творением, как, например, власть Бога над человеком. В истории философии ей соответствует концепция Аврелия Августина. Подобный тип власти может быть реализован в монархии или теократии.
2. Власть Господина над рабом. Представляет собой интерпретацию четвертого параграфа «Феноменологии духа» Гегеля, в которой наиболее подробно рассматривается диалектика раба и господина. Власть в таком понимании — это борьба за признание. Господин в данном случае есть тот, кто рискует, преодолевает в себе животное, доказывает, что обладает специфически человеческим началом, дающим ему преимущество перед рабом. Эти метаморфозы Кожев кладет в основу и собственной антропологии, о которой речь пойдет ниже.
3. Власть Вождя над толпой. Была предметом рассмотрения в философской концепции Аристотеля. Вождь властвует над толпой, так как он способен предвидеть ее потребности, а толпа может лишь регистрировать их. Толпа добровольно передает ему часть своих гражданских прав и свобод. Вождь, таким образом, получает право вести и направлять, а также следить за справедливыми взаимоотношениями граждан. Он — тот, кто видит дальше иных, умеет строить и реализовывать эффективные прогнозы.
4. Власть Судьи. Соответствует теории Платона. Основа данного типа власти — внутреннее чувство справедливости. Власть Судьи связана с его личным авторитетом, общество доверяет ему вершить судьбы его членов.
Каждая теоретически возможная ипостась власти, согласно теории мыслителя, в свою очередь соотносится с одной из ветвей реальной государственной власти: «Судебная власть очевидным образом соответствует авторитету Судьи. Законодательная власть соотносится с авторитетом Вождя — у него "инициатива", он предлагает "проекты" решений по поводу будущего. Исполнительная власть связана с авторитетом Господина: она осуществляется в настоящем, она по преимуществу есть "действие"...» [там же, с. 102]. Власти Отца, как можно заметить, не находится места в рамках данной теории. Однако, по Кожеву, для осуществления всей полноты подлинной власти чрезвычайно важным является существование четырех видов власти в их неслиянном единстве. Отсутствие хотя бы одной из них влечет за собой раскол властной структуры государства. Корень кризиса европейских политических систем середины XX в., по мысли философа, следует искать именно в деформации институализированной схемы реализации государственной власти. Кроме того, именно власть Отца, в кон-
цепции мыслителя, воплощает собой традицию, прошлое, фактически историю. Ее «ампутация» ведет к забвению значимых ценностей и, в конечном счете, может обернуться открытым противостоянием семьи и государства, кризисом политической власти в целом: «Насколько политическая Власть не предполагает Прошлого, настолько ее "временный" элемент (с оставшимися двумя модусами) утрачивает гармонию с "вечным" началом...» [там же, с. 109].
Темпоральный аспект в целом играет ключевую роль в социально-политической теории Кожева, олицетворяя собой основание четверичного феномена Власти. Целостность политического идеала базируется на тотальности Времени, которая включает в себя прошлое, воплощенное во власти Отца, настоящее, которое олицетворяет власть Господина, а также будущее, реализующееся в образе власти Вождя. Особое место занимает власть Судьи, которая отражает вечность. На различных этапах исторического развития тот или иной тип власти становится превалирующим, что определяет формирование конкретной исторической ситуации. Однако построение модели эффективного развития государства на фундаменте лишь одной из четырех теорий власти невозможно. Восстановление власти Отца — необходимое условие гармоничного политического устройства любой политической системы. При этом мыслитель допускает возможность ее возвращения не в качестве отдельной ветви, а в симбиозе с одним из трех других направлений реализации властей. Настоящая власть тотальна, включает в себя интегрированное единство и динамическое взаимодействие всех возможных ее видов.
Власть, в понимании А. Кожева, ограничена четко обоснованной спецификацией, схематизмом. В общей сложности возможно осуществление 64 типов власти, представляющих собой комбинации, основанные на смешении четырех основных «чистых» форм. Вводя вариативность в свою теорию, мыслитель пытается защитить ее от обвинений в однобокости. Однако следствием подобной трактовки многообразия форм власти является размытость самого понятия «власть» и неопределенность критериев соотнесения ее видов.
Врожденная причастность человеческого существа природе власти не ставится Кожевом под сомнение. Вслед за Аристотелем, он мог бы провозгласить: «Человек есть существо политическое, естественно предназначенное жить в обществе». Неизбежная включенность во властные отношения в той или иной их форме обусловлена, по мнению мыслителя, тем, что человеком руководит врожденное желание желания. Политические акторы лишь ярче
иных проявляют свое антропогенное стремление быть признанными другими людьми: «...желание быть "признанным" (теми, кого он в свою очередь "признает") в своей человеческой реальности и в своем выдающемся человеческом достоинстве, как мне кажется, представляет собой истинный двигатель всей политической борьбы...» [А. Кожев, 20066, с. 334].
Во внутриличностной плоскости проблема внутренней борьбы со своими желаниями реализуется в форме диалектики Раба и Господина и занимает центральное место в антропологии Кожевникова: «...человек не мог возникнуть помимо этой антитезы Господина и Раба, т.е. человека существующего актуально, и человека, существующего потенциально, где второй стремится к актуализации, а первый — к утверждению своего актуального существования» [там же, с. 301]. Наличие Другого с присущими ему желаниями является важнейшей предпосылкой становления самосознания любого индивида. Человеческое существование представляет собой отрицание собственной животной природы в ходе постоянной «борьбы за признание». Кожев отмечает, что в этих сложных взаимоотношениях неизбежно возникает экзистенциальный тупик: Господин по его же собственному желанию признается Рабом, т.е. сущностью, которую он признавать не желает в связи с ее идентификацией с животным миром. Однако в конечном итоге Господин, в его статичности и самоуспокоении, представляет собой животное начало даже в большей степени, чем Раб. Последний имеет перед собой горизонт господства, задающий его жизни некий проект по превращению в Господина. Поэтому при условии, что он не отказывается от борьбы за господство, Раб оказывается более «человечным», чем его Господин. Раб в процессе длительной борьбы и труда преодолевает собственную животность с помощью производства, науки, техники. Завершается эволюция тотальной трансформацией природы в соответствии с человеческими потребностями и преображением самого человека в Мудреца, способного решать все рационально поставленные проблемы. В масштабе истории для Кожевникова Господин в каком-то смысле погибает уже в самом ее начале, поскольку он не готов действовать после своей победы, он празден и «живет так, как если бы он был уже мертв; поэтому он не эволюционирует в ходе Истории и просто исчезает в ее финале: его существование представляет собой простое "выживание"... или "отсроченную смерть"» [А. Кожев, 1998, с. 117]. Человек становится Человеком в полном смысле этого слова только тогда, когда он готов рискнуть жизнью ради Желания, которое ее превосходит. Речь здесь идет о Желании, трансцендирую-щем реальность, для которого Я является скорее результатом, чем источником.
Антитеза Раба и Господина находит свое завершение в синтезирующем акте становления Гражданина, возникновение которого является важнейшей вехой реализации человека как личности. А. Кожев утверждал: «Гражданин есть синтез господства и рабства, а этот синтез есть переход потенции в акт, т.е. эволюция. Эта эволюция есть не что иное, как история человечества, ведущая к совершенной нейтрализации, к окончательному равновесию господства и рабства, проходя через промежуточные стадии с преобладанием то одного, то другого составляющего элемента» [А. Кожев, 2002, № 12, с. 158]. Гражданин — единственное воплощение актуальной человеческой реальности, которое, к сожалению, возможно лишь в период ее заката.
A.B. Кожевников понимает историю как рациональный и закономерный непрерывный процесс. Постепенное становление и развитие человеческой цивилизации происходит в едином процессе эволюции, который присущ и миру в целом: «Мир исторический — это мир, в котором человек может "превращаться", то есть становиться радикально другим (Anderssein) по отношению к тому, чем он был в качестве данного природного существа. В этом историческом Мире и посредством этого свободного "превращения" человек перестает быть неким представителем вечного и неизменного "вида"; он здесь существует как созданный, он создает себя как единственного в своем роде индивида» [А. Кожев, 2003, с. 666]. История предстает в концепции мыслителя как условие человеческого существования, пространство смысла, обретаемого только историчностью самого человека, а следовательно, и через его конечность. История имеет начало, но также неизбежно приходит и к своему концу Важной частью концепции Кожевникова является идея «конца истории»: «На самом деле, конец Человеческой эпохи или Истории обозначает просто-напросто прекращение Действия в самом основательном смысле этого термина. Что на практике означает: исчезновение войн и кровавых революций... Но все остальное может быть поддерживаемо безгранично неопределенные сроки: искусство, любовь, игра и т.д. и т.п., короче говоря — все то, что делает Человека счастливым» [В. Декомб, 2000, с. 31]. Точка зрения Александра Кожева близка к позициям Гегеля, Маркса и Фукуямы, которые считали конец истории высшей точкой возможных качественных изменений, воплощенной в форме некоего общественного идеала, на которую только способна всемирная история. Но что именно должен воплощать собой этот наиболее совершенный момент истории, философы представляли себе по-разному
В теории Кожевникова на данном этапе исторического развития возникает концепция «универсального и гомогенного государства»,
в рамках которого «для каждого человека становится достижимым статус Мудреца, т.е. совершенно разумного и нравственного существа, способного решать любые теоретические и практические проблемы» [А. Кожев, 20066, с. 42—43]. Оно является венцом политической истории человечества. На данном этапе внутривидовые противоречия человечества полностью решены, наступает эра Гражданина. Однако не каждый человек, преодолевший антропогенную тягу к борьбе и достигший определенного уровня развития, сможет стать лидером государства нового типа. Носитель власти — правитель — мудрец должен обладать в первую очередь Авторитетом, который должен преобладать над силой или чьей-то властной волей: «Политическая власть, действительно, может основываться на силе. Однако, в принципе, она должна уметь без нее обходиться: только в этом случае существование Государства не будет чем-то «акциденциальным», а потому оно может существовать неопределенно долго» [А. Кожев, 2006а, с. 96—97]. При этом абсолютная власть — идеальная теоретическая конструкция, которая в человеческом обществе неосуществима. Она всегда остается неотделимой от истории власти, в контексте которой и существует вневременно.
В своих статьях, а также в докладной записке Шарлю де Голлю «Набросок доктрины французской политики» от 27 августа 1945 г. Кожев подчеркивает необходимость создания новой империи, которая смогла бы воплотить в себе идеал универсального государства, по-настоящему сильного союза стран с общими интересами, целями и задачами. Социальные взаимоотношения в таком государстве должны быть полностью подчинены праву, сущность которого выражается в универсальной идее всеобщей справедливости и равноправия. Два последних понятия в социальной концепции А. Кожева тесно взаимосвязаны, а также соотнесены с антропогенной Борьбой индивидов, присущей им от рождения: «Борьба справедлива в том случае, если вступившие в нее соперники строго равны по объективному и субъективному положению. Человек способен осуществлять Справедливость в социальном взаимодействии только потому, что он рождается в справедливой антропогенной Борьбе, которая является таковой по определению, ибо это — борьба равных» [А. Кожев, 20066, с. 318].
Выполнив условия, необходимые для воссоздания «универсального и гомогенного государства», региональные империи должны уступить место империи глобальной, которая будет организована по примеру федерации: «Чтобы быть политически жизнеспособным, современное государство должно опираться на "широкий" "имперский" союз родственных наций. Современное государство только тогда является государством, когда оно является Империей» [А. Кожев, 2005. № 1, с. 20]. Власть внутри такого государства,
по мнению мыслителя, должна реализовываться за счет активной целостности отдельных своих ветвей и частей, способной оперативно реагировать на вызовы внешнего мира. «Политическая эволюция начинается тем самым с недифференцированного единства (единства зародыша), пройти через период разделения и развития разделенных элементов, чтобы завершиться в тотальности, т.е. в дифференцированном единстве (единстве взрослого организма)» [А. Кожев, 2006а, с. 129], — так описывает Кожевников стадии становления политической истории человечества. Таким образом, выступая против классической теории разделения властей, философ выстраивает собственную концепцию распределения функций между политическими акторами.
В XX в., по мнению Кожева, необходимо использовать новые принципы эффективного сотрудничества между нациями, создать новый мировой порядок. Разрабатывая данную идею, в 1945 г. Кожевников представил ее в качестве так называемой Латинской империи, которая олицетворяла собой политический и экономический союз католических стран Европы, прежде всего французской, итальянской и испанской наций, опирающихся на единую армию. Начало реализации его задумки должно было быть положено внутри единой европейской империи, а потом и в рамках всего человечества: «Эпоха становления политической сущности всего человечества по-прежнему принадлежит далекому будущему Этап национальной политики завершен. Теперь наступила эпоха империй, то есть транснациональных политических объединений, состоящих в то же самое время из родственных наций... Родство наций — это, прежде всего, родство языка, цивилизации, общей "ментально-сти" или, как тоже иногда говорят, "климата"» [А. Кожев, 2005. № 1, с. 28]. Данная модель призвана была решить проблемы, которые затруднялись разрешить государства-нации: вопросы региональных культур, национальных меньшинств и местных автономий. Она в равной степени позволила бы переосмыслить вызовы, порожденные неконтролируемой иммиграцией, проблематику соотношения гражданства и национальности. Именно Европейский союз, у истоков создания которого и стоял мыслитель, виделся Кожеву прообразом подобной Империи. Глобализация в рамках его теории логически следует за концом истории, а точнее, является ее окончательным подтверждением. Примечательно, что почти за полвека до начала международных дискуссий о европейском правительстве и европейской конституции мыслитель писал о потребности формирования новых фундаментальных основ построения взаимоотношений между нациями в рамках одной империи.
Доктрина «универсального и гомогенного государства» роднит Кожева с античными философами, которые создавали умозри-
тельные конструкции идеальных государств, но так и не сумели их реализовать. Однако, в отличие от классических мыслителей, его теория нашла свое реальное отражение в процессах европейской консолидации в период восстановления международных отношений после Второй мировой войны. В 1948 г. он был назначен Секретарем Организации экономического сотрудничества и развития — совещательного, но имеющего значительный вес на политической арене международного института, координирующего сферы бизнеса и политики. Первостепенной задачей ОЕЭС была провозглашена экономическая интеграция Западной Европы, создание обширного рынка с отказом от количественных ограничений на перераспределение товаров, упразднением таможенных пошлин, валютных барьеров и тарифных преград. В рамках своей административной работы Кожев участвовал в обсуждении всех важнейших соглашений по международной торговле, а также в деятельности по созданию Общего европейского рынка, страны-члены которого стремились снять ограничения по передвижению людей и материальных капиталов в рамках сформировавшегося сообщества. До конца своих дней он пытался встроить свои теоретические основания социально-политического устройства идеального государства в европейскую реальность. «Кожев был реально озабочен тем, как «цивилизовать» и сделать более приемлемыми и менее разрушительными методы экономического колониализма, явно выжившего после упадка колониализма политического» [Г. Тиха-нов, 2002, т. 2, № 3(4), с. 115]. Он связывал свои надежды с перспективой последующего развития зарождающегося тогда Европейского экономического союза в многоуровневый политический конгломерат, которым в наши дни является Евросоюз.
Социально-политическая теория мыслителя представляет собой оригинальный союз материалистической философии истории и антропологии, испытавшей одновременно сильное влияние Гегеля и экзистенциалистов. Она раскрывает экзистенциальные возможности человека как свободной исторической индивидуальности, опираясь на закономерности исторически сложившейся политической реальности. Его проект открывает возможности глобальных преобразований устоявшегося уклада общественно-политической жизни европейского общества. Однако то ли современные идейные вдохновители европейской интеграции неверно толкуют и реализуют мысли А. Кожева, то ли логичные теоретические конструкции будущей реформы оказались красивы лишь на бумаге, но на текущий момент сама концепция «универсального и гомогенного государства» переживает период стагнации. Несмотря на то что труды философа хорошо изучены на Западе, в отличие от российского академического сообщества, которое не жалует мыслителя
своим вниманием, воплощение, казалось бы, столь перспективных и актуальных политических преобразований, согласно его модели, дала сбой. Главное «детище» мыслителя, Евросоюз, по оценкам экспертов, находится в глубоком экономическом и политическом кризисе. «Царство Мудреца», о котором грезил Кожев, как никогда далеко от реалий современного европейского пространства.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Власть: очерки современной политической философии Запада / В.В. Мшвениерадзе, И.И. Кравченко, Е.В. Осиповаидр. М., 1989.
Декомб В. Современная французская философия: [Сборник] / Пер. с франц. М., 2000.
Кожев A.B. Идея смерти в философии Гегеля / Пер. с фр. и послесл. И. Фомина. М., 1998.
Кожев А. Источник права: антропогенное желание признания как исток идеи Справедливости // Вопросы философии. 2002. № 12.
Кожев A.B. Введение в чтение Гегеля: Лекции по Феноменологии духа, читавшиеся с 1933 по 1939 г. в Высшей практической школе = Introduction ä la lecture de Hegel / Подборка и публ. Р. Кено; Пер. с фр. А.Г. Погоняйло. СПб., 2003.
Кожев А. Набросок доктрины французской политики (27 августа 1945 г.) // Прогнозис. 2005. № 1.
Кожев A.B. Понятие власти / Пер. с фр. A.M. Руткевича. М., 2006а.
Кожев A.B. Атеизм и другие работы. М., 20066.
Тиханов Г. Современный строй на заре глобализации. Карл Шмитт и Александр Кожев // Журнал Польского института международных дел «Европа». 2002. Т. 2. № 3 (4).
Целиков А.Н. Сравнительный анализ социально-государственных идеалов И.А. Ильина и А. Кожева: Монография. Нижний Новгород, 2007.
