CC BY
101
УДК 261.6
Н. В. Пивоварова
Вестник СПбГУ. Сер. 15. 2012. Вып. 3
царские брата из посада уна. к уточнению вопроса о бремени и месте создания памятника1
Царские врата из посада Уна Архангельской губернии (рис. 1) — одни из немногих врат в собрании Русского музея2, происхождение и источник поступления которых в музей четко документированы. В «Обозрении Отделения христианских древностей» — первом печатном путеводителе по музею императора Александра III — о них
Рис. 1. Царские врата из посада Уна. Середина XVII в. ГРМ
говорится: «На северной стороне зала (XVIII. — Н. П.) обращают на себя внимание Царские двери из Архангельской губ., посада Уна, Онежского уезда (дар архитектора В. В. Суслова); они по своей работе отличаются от Новгородских тем, что работаны из
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 10-04-00278а «Древнерусское резное дерево в собрании Русского музея — предметы, центры, мастера».
2 ГРМ. Инв. № ДРД-437. Дерево; резьба, позолота, живопись яичными красками. Врата: 167,0x92,0x14,0; сень: 152,5x162,0x25,0; столбики: 148,0x41,0x38,0.
© Н. В. Пивоварова, 2012
цельнаго липоваго дерева, орнамент очень маленький и изящный, в довольно хорошей сохранности, вероятно, XVII века, весьма оригинальныя руки поддерживают часть карниза» [1, с. 76; 2, с. 86]. И далее: «Все предметы христианскаго собрания получены из Академии Художеств и были собраны покойным Вице-президентом кн. Г. Г. Гагариным; многие пожалованы Государем Императором Александром II и Императрицею Мариею Александровною при особом ходатайстве Его Императорскаго Высочества великаго князя Владимира Александровича и происходят из собраний Коробанова, М. П. Погодина, Севастьянова и других» [1, с. 84-85]. Из приведенных цитат следует, что врата поступили в Русский музей из Академии художеств, куда, в свою очередь, были переданы академиком архитектуры В. В. Сусловым, а происходят из церкви посада Уна. В последние годы в связи с организацией многочисленных выставок в Русском музее врата привлекли к себе внимание как превосходный по сохранности экспонат древнерусского прикладного искусства и удостоились публикации в нескольких выставочных каталогах [3-8] и специальных статьях [9, 10].
Однако, несмотря на столь значительный, казалось бы, интерес к вратам, вопросы об их датировке и месте изготовления практически не рассматривались. Затрагивались проблемы типологии врат, которая однозначно признавалась «ярославской»3, и связи их конструкции с литургическим действом [9, с. 104-105]. Вопрос о месте создания врат решался как бы сам собой: врата были привезены из Архангельской губернии, значит, там они и были изготовлены. В качестве дополнительного аргумента в пользу такого заключения приводился и состав преподобных на столбиках, которые были атрибутированы как Тарасий Глушицкий, Павел Обнорский, Корнилий Комельский и Кирилл Белозерский [8].
Однако обнаружение врат, хранившихся в разобранном виде в подцерковье Климентовской церкви посада Уна4, вовсе не означает, что они были изготовлены именно для этой церкви — как раз наоборот, обстоятельства их находки позволяют высказать предположение, что врата оказались здесь случайно, в сравнительно позднее время. Внушительные по размерам, исполненные в виде монументального портала, врата явно создавались для крупного каменного собора, а вовсе не для деревянной провинциальной церкви, каковой являлась посадская унская церковь. Для какого же храма в таком случае они могли предназначаться?
Архитектор В. В. Суслов, совершивший в 1886 г. поездку по Архангельской губернии, обнаружил в интерьерах, на чердаках и в подцерковьях обследованных им храмов значительные запасы ветхих предметов церковного обихода. Посещение села Заостро-вье, Ненокстского и Унского посадов, сел Кушерецкого, Малошуйского и Шуи и Успенского собора в г. Кеми привели его к неутешительному выводу: «Из всего виденного мною, в отношении памятников древнерусского искусства, к сожалению, нужно сказать, что печальная пора полного и бесследного уничтожения дорогих для науки остатков народного творчества настала с полным размахом по всему Северу. Прекрасные вещи, отысканные мною на чердаках, в кладовых и под церквами доживают свой исто-
3 Речь шла в первую очередь о конструкции врат, оформленных в виде пышных порталов, которая, наряду с традиционными деталями: створки, сень, столбцы и т. д., — включала тонкие резные колонки, завершавшиеся резными кистями рук. Последний из названных элементов конструкции был характерен для врат, происходящих из храмов Верхнего Поволжья: Костромы (церковь Воскресения на Дебре) и Ярославля (церковь св. Иоанна Предтечи в Толчкове) [9, с. 103-104].
4 Обстоятельства, при которых были найдены врата, описаны в статье М. В. Федосеевой [9].
рический век»5. Стремлением сохранить эти памятники древности для потомков объяснялось обращение В. В. Суслова к епископу Архангельскому и Холмогорскому На-фанаилу с предложением основать музей церковных древностей в Архангельске или передать часть из найденного в Музей Императорской Академии художеств. В реестре запрошенных для Академии по инициативе В. В. Суслова предметов6 фигурировали двое Царских врат: одни из Заостровского прихода близ Архангельска7, другие из Ун-ского прихода Архангельского уезда8. 20 мая 1889 г. архангельские древности были отправлены в Синод и 2 августа того же года приняты по описи помощником хранителя академических музеев А. В. Прохоровым9. Среди прочего в описи значились и Царские врата. Одни из них, несомненно, были вывезены из Климентовской церкви посада Уна; происхождение других из Заостровского прихода нуждается в дополнительном под-тверждении10.
Первое, что обращает на себя внимание при рассмотрении всего комплекта «ун-ских» Царских дверей, — их отличие от эталонных «архангельских» врат, хранящихся ныне в собрании Архангельского областного музея изобразительных искусств [11, с. 141-142, 144, 146, кат. 42-44, 49, 60-61]. «Унские» врата цельнее по общей композиции, строже по решению, «классичнее» по пропорциям, изысканнее по исполнению. Архангельские врата XVI в. (рис. 2), состоящие из створ, столбцов и сеней, перегружены накладными резными деталями, живописными композициями в киотцах-хра-
5 РГИА. Ф. 789. Оп. 10 (1878). Д. 142 (Суслов Владимир Васильевич. 1878-24.10.1918). Л. 104 об.
6 См. рескрипт президента Академии художеств, вел. кн. Владимира Александровича на имя архиепископа Нафанаила от 20 марта 1887 за № 156.
7 «Царские врата, украшенные резными золочеными по левкасу орнаментами (вереи, полукружие над дверями, коруна)». См.: РГИА. Ф. 797. Оп. 58 (I отд., 1 ст.). Д. 98 (О представлении в дар ИАХ для помещения в древнехристианский музей церковных предметов XVI и XVII столетий, розысканных в кладовых некоторых церквей Архангельской епархии. 18.11.1888-10.08.1889). Л. 3.
8 «Полный комплект резных царских дверей: столбики (вереи), колонки, самые двери, тело, коруна и две арочки». См.: РГИА. Ф. 797. Оп. 58 (I отд., 1 ст.). Д. 98. Л. 3 об.
9 Там же. Л. 9-9 об.
10 Согласно документам, обнаруженным в Государственном архиве Архангельской области М. В. Федосеевой (ГААО. Ф. 510. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 29), 2 февраля 1889 г., в ответ на предписание Архангельской Духовной консистории от 12 января того же года, двое Царских врат из Унского храма были доставлены церковным старостой секретарю епископа Архангельского «для отсылки в Санкт-Петербургское археологическое общество древности» [9, с. 101-102]. Состав комплекта одних из этих врат, в который входили «две колонки с человеческими руками», указывает, что речь идет о рассматриваемом в настоящей статье памятнике. Описание второго комплекта врат сделано слишком обобщенно, чтобы представить их облик: «другого калибра царские двери с принадлежностями». Согласно данным, приводимым Т. М. Кольцовой на основе другого архивного дела (ГААО. Ф. 29. Оп. 4. Т. 3. Ед. хр. 884. Л. 106, 181), в Музей христианских древностей Академии художеств наряду с «унскими» вратами, скорее всего, поступили врата из Заостровского прихода [11, с. 141-142]. Перечень деталей этих вторых («заостровских»?) врат, приведенный в описи содержимого ящиков, присланных в ИАХ (РГИА. Ф. 797. Оп. 58 (I отд., 1 ст.). Д. 98. Л. 10), позволяет предположительно отождествить с ними «беспаспортные» Царские врата из собрания ГРМ (инв. № ДРД-434). В архивном деле названы следующие детали: «резные царские врата с позолотою и при них 6 икон», колонки, «арка над царскими вратами, резная и с резною же верхушкою» (опись содержимого малого ящика, № 1-3); «резная с позолотою верхушка с написанными на ней серафимами (курсив наш. — Н. П.)» (опись содержимого большого ящика, № 3). Связь данных врат с Архангельским регионом подтверждают мотивы их резьбы, родственные произведениям из собрания Архангельского музея (Царские врата конца XVII — начала XVIII в. из церкви св. Флора и Лавра в с. Литвиново Шенкурского района — АОМИИ, инв. № 151-ДРС; из с. Ямская Гора того же района — АОМИИ, инв. № 36-ДРС, 40-ДРС; XVIII в. из Троицкой церкви в с. Черевково Красноборского района — Красноборский историко-мемориальный и художественный музей, инв. № ВХ 190, 191 и др.) [11, с. 146, кат. 60; с. 149, кат. 74].
Рис. 2. Царские врата с сенью из Дмитриевской церкви на Куростро-ве. XVI в. АОМИИ
Рис. 3. Царские врата из церкви св. Флора и Лавра села Литвино-во. Конец XVII — начало XVIII в. АОМИИ
миках и отдельными изображениями святых, занимающими не только поверхности створ и сеней, но и их декоративные обрамления. В XVII в. декоративность еще более возрастает, но на этот раз уже в ущерб живописи (рис. 3). Архангельские врата XVII в. изготовляются прорезными и вследствие этого становятся еще более дробными. Растворяясь в узорочье, живопись теряет свое былое значение и оказывается в полном подчинении резьбе. На «унских» вратах резьба и живопись равноправны. Резные киотцы служат органичным дополнением живописи, выявляя не только ее красоту, но и символическое значение.
Изображение трапезы Трех Ангелов как Ветхозаветного прообраза Евхаристии выделено более крупным киотцем-храмиком, увенчанным пятью главками, и помещено строго по центру сени врат над завершением килевидного портала. Две части композиции «Евхаристия» — причащение апостолов под двумя видами — заключены в киотцы меньшего размера и слегка опущены, подчеркивая гибкую круглящуюся линию завершения. Шесть равновеликих киотцев на створах врат обрамляют традиционные изображения Благовещения и четырех евангелистов. Их трехглавым завершениям вторят трехлопастные арочки, смыкающиеся над фигурами святых на столбцах, и тонкие изящные луковичные главки, причудливо вырастающие над каждой из трех лопастей. В подобном решении нельзя не заметить последовательной «экклесиологи-
Рис. 4. Преподобные Димитрий Прилуцкий, Павел Обнорский, архидиакон Стефан. Царские врата из посада Уна. Середина XVII в. ГРМ
зации» программы врат, возможно, достигающей в случае «унских» Царских дверей своего апогея.
О том, что «унские» алтарные двери стоят особняком в искусстве Архангельского Севера, свидетельствует и состав изображений, представленных на их столбцах. Перед нами один из немногих примеров врат, столбцы которых, наряду с традиционными изображениями святителей и диаконов, включают и образы преподобных (рис. 4). Неоднократные сборки и разборки врат нарушили оригинальный порядок расположения фигур, однако их прекрасная сохранность и сопроводительные надписи позволяют, как кажется, реконструировать первоначальное местоположение каждого из святых. На левом и правом столбцах (парами) представлены 18 фигур11: шесть архидиаконов и диаконов (Стефан, Лаврентий и Кирилл; Прохор (?), Филипп и Авив (?)12); шесть святителей (Иоанн Златоуст, Василий Великий и Афанасий Александрийский; Григорий Богослов, Никола Чудотворец и Кирилл Александрийский); шесть преподобных (Димитрий Прилуцкий, Корнилий Комельский, Павел Обнорский; Алексий человек Божий, Мария Египетская и Сергий (?) Обнорский13).
11 Святые перечисляются по чинам святости в той последовательности, в которой они, по нашему мнению, размещались на столбцах изначально. Первыми названы изображения, располагавшиеся ближе всего к створам врат, затем на заворотах каждого из столбцов (перечень фигур дается сверху вниз, сначала на левом, потом на правом столбце).
12 М. В. Федосеевой архидиакон Прохор идентифицирован как Ермил [8].
13 М. В. Федосеевой преподобный Димитрий Прилуцкий произвольно отождествлен с Тарасием Глу-шицким, традиция изображения которого в раннее время не прослеживается; Сергий (?) Обнорский атрибутирован как Кирилл Белозерский, что также не подтверждается иконографически. Наконец, Алексий человек Божий определен как Иоанн Предтеча, несмотря на характерные облик, позу и сохранившиеся фрагменты сопроводительной надписи [8].
Рис. 5. Святой Алексий чело- Рис. 6. Преподобная Мария
век Божий. Царские врата из по- Египетская. Царские врата из посада Уна. Середина XVII в. ГРМ сада Уна. Середина XVII в. ГРМ
Как видим, состав преподобных, за исключением святых Алексия человека Бо-жия и Марии Египетской, характерен скорее для Вологодского, чем для Архангельского региона. Появление на вратах последней пары святых весьма симптоматично и указывает на их патрональный характер (рис. 5, 6). Хорошо известно, что Алексий человек Божий и Мария Египетская являлись святыми соименниками царя Алексея Михайловича и царицы Марии Ильиничны Милославской. Их парные изображения неоднократно встречаются на иконах, выполненных в царских мастерских14 на протяжении 1648-1669 годов15. Таким образом, достаточно точно определяется временной интервал, в который вписывается создание «унских» врат. Однако, как представляется, датировка их может быть еще более конкретизирована. Обратимся для этого к анализу других изображений святых.
14 См., например, икону святых Алексия человека Божия и Марии Египетской, написанную в 1648 г. царским изографом Яковом Казанцем (ГММК, инв. № Ж-166) [12, с. 146-147, кат. 58].
15 Царь Алексей Михайлович состоял в браке с М. И. Милославской с 16 января 1648 г. 4 марта 1669 г. царица скончалась.
Среди русских преподобных, представленных на столбцах, особо выделен святой Димитрий Прилуцкий. Единственный из всех святых он изображен с развернутым свитком, в который вписан текст наставления братии: «Не скор||бите|| [у] бо бра||тие || паче || сему ра||зумет || аще». В настоящее время образ Димитрия занимает почетное (как думается, первоначальное) место в верхнем ряду на левом от предстоящего перед вратами и на правом относительно выходящего из алтаря столбце, симметрично образу святого Алексия человека Божия. Данное обстоятельство позволяет предположить, что врата создавались для монастыря, в котором особо почитался преподобный Димитрий Прилуцкий.
К числу таких монастырей в первую очередь относится Спасо-Прилуцкий монастырь, основанный преподобным Димитрием между 1378 и 1382 годами недалеко от города Вологды, в излучине одноименной реки, от которой он и получил название Прилуцкого [13, 14]. Главный храм монастыря, отстроенный в камне в 1537-1542 годах, был освящен во имя Всемилостивого Спаса, Происхождения Честных Древ Креста Господня. В Смутное время он, как и весь монастырь, подвергся разорению от польско-литовских интервентов (октябрь 1612 г.), а в 1613-1614 годах был разграблен отрядами сибирского царевича Араслана Алеевича с татарами и казаками [14, с. 713]. Именно данным обстоятельством объяснялись интенсивные строительные работы в монастыре, предпринятые в последние годы царствования Михаила Федоровича и продолженные при царе Алексее Михайловиче. К 1656 г. было завершено строительство комплекса оборонительных сооружений вокруг монастыря; происходили переделки в Спасском храме, строились и освящались новые церкви. В связи с рассматриваемой темой особого внимания заслуживают следующие факты: 9 октября 1642 г. в подклете Спасского собора была освящена церковь во имя преподобного Димитрия Прилуцко-го, сменившая одноименный малый придел, прежде устроенный в южной апсиде главного храма, а между 1644 и 1656 годами рядом с каменной «под колоколы» церковью во имя Трех Святителей Вселенских была возведена вторая колокольня с подклетом — церковью святого Алексия человека Божия [14, с. 715]. Вероятно, в комплексе с этими работами можно рассматривать и создание Царских врат, в убранство столбцов которых были введены святые, с чьими именами связано посвящение отдельных церквей или престолов при главном монастырском храме. Итак, именно для Спасского собора Прилуцкого монастыря и были, по нашему мнению, исполнены «унские» Царские врата. Хронология интенсивных строительных работ в монастыре позволяет, как кажется, ограничить время их создания периодом между 1648 и 1656 годами. Безусловно, врата были изготовлены по заказу царя Алексея Михайловича в московских царских мастерских, о чем свидетельствуют и появление на правом столбце изображений патронов царской четы, и стиль живописи сюжетных композиций и фигур в киотцах, разительно отличающийся от продукции северных иконописных мастерских. Стилистические параллели живописи врат можно обнаружить в произведениях царских мастеров середины XVII в.: на уже упомянутом образе святых Алексия человека Божия и Марии Египетской мастера Якова Казанца (рис. 7), на иконе с изображением св. Феодора Страти-лата, написанной в меру новорожденного царевича Дмитрия Алексеевича (1648 г.) [12, с. 148-149, кат. 59] и на других памятниках. Черты сходства обнаруживаются в приемах личного письма, исполненного по коричневому санкирю плотным вохрением с резко положенными светами на выступающих частях, придающими объемность и почти реальную осязаемость ликам; в использовании цветных лаков в разделках одежд.
Рис. 7. Яков Казанец. Икона святых Алексия человека Бо-жия и Марии Египетской. 1648 г. Царские мастерские. ГММК
В литературе указывалось на типологическую близость «унских» Царских дверей к так называемым «ярославским» вратам, изготовленным для церквей св. Иоанна Предтечи в Толчкове в Ярославле и Воскресения на Дебре в Костроме (рис. 8) [9, с. 103104]. Отметим, что в данном случае сходство «ярославских» врат с «унскими» не про-
Рис. 8. Царские врата из церкви св. Иоанна Предтечи в Толчкове. Ярославль
Рис. 9. Богоматерь из Благовещения. Царские врата из посада Уна. Середина XVII в. ГРМ
стирается далее близости общей композиции — использования в конструкции врат мотива мощного портала, увенчанного сенью и фланкированного парой выточенных в виде колонок рук. Отмеченное типологическое сходство не дает решительно ничего для прояснения вопроса о месте изготовления изучаемого памятника, поскольку резьба ярославских и костромских Царских дверей представляет собой совершенно особое явление в художественной культуре XVII века. Резьба створ, сени и коруны «унских» врат — плоская, нескольких рисунков (рис. 9). Она, как было отмечено выше, не мешает восприятию живописи, а, напротив, создает для миниатюрных икон своеобразную изысканную оправу. И сам этот принцип, и низкий рельеф резьбы, и, главное, чередование нескольких орнаментальных мотивов указывают на непосредственный источник, вдохновлявший резчиков по дереву, — сборные чеканные оклады, покрывавшие большие плоскости икон. И именно на окладах мастеров Оружейной палаты второй четверти — середины XVII века можно обнаружить схожие с «унскими» вратами орнаментальные мотивы. Не задаваясь целью привести все аналогии рисункам орнаментов «унских» врат, укажем лишь на отдельные родственные мотивы: мотив вьющегося побега с трилистником в центре завитка встречается, например, на окладе полей иконы «Святой Иоанн Белоградский» 1633 г. из Архангельского собора Московского Кремля [12, с. 124-125, кат. 47]; сердцеобразный мотив с «усиками» характерен для орнаментации фона чеканной раки преподобного Александра Свирского (Оружейная палата, мастер Гаврила Евдокимов, 1644) [15] и др. Таким образом, не только живопись, но и резьба Царских врат указывают на московское происхождение памятника.
В заключение попытаемся решить вопрос о возможных предпосылках и реальных основаниях для «миграции» врат в Архангельскую епархию. Известно, что в Спасо-Прилуцком монастыре неоднократно происходили перестройки и переделки церковных интерьеров. Конечно, сам по себе этот факт еще ни о чем не говорит, гораздо важнее другое обстоятельство. Как явствует из письменных источников, монастырь св. Димитрия Прилуцкого вместе с Унским посадом издавна составлял единую «промышленную зону», связанную с торговлей солью. Известно, что некоторые из прилуцких монахов не проживали постоянно в монастыре, а селились в монастырских селах и на соляных промыслах. По грамоте царя Ивана Грозного 1S73-1S74 года Прилуцкий монастырь получил право на беспошлинную торговлю солью в Москве, Вологде, Коломне и других городах. Именно торговля солью составляла самую значительную часть монастырского дохода. Уже в XVI веке монастырь приобрел варницы в Тотьме, Соли Вычегодской и на реке Уне. Поэтому не будет натяжкой предположить, что торговые операции между монастырем и посадами могли сопровождаться и продажей или безвозмездной передачей в расчет за оказанные услуги некоторых из монастырских древностей.
Литература
1. Обозрение Отделения христианских древностей в музее Императора Александра III (Краткое описание зал XVIII-XXI). СПб.: В. С. Балашев и Ко, 1S9S. SS с.
2. Обозрение Отделения христианских древностей в музее Императора Александра III (Краткое описание зал XVIII-XXI, с приложением одной фототипической таблицы). СПб.: В. С. Балашев и Ко, 1902. 147 с.
3. «Пречистому образу Твоему поклоняемся...» Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея. СПб.: Palace Edition, 199S.
4. Mille anni di cristianesimo nelI'arte russa. Icone dalI'XI al XX secolo. Aosta: Palace Edition,
1997.
5. Arte e Sacro Mistero. Tesori daI Museo Russo di San Pietroburgo a cura di C. Pirovano. MiIano: EIecta, 2000.
6. Anos de Arte Russa — S00 Years of Russian Art. Formia (Latina): PaIace Edition, 2002.
7. «Россия» в Нью-Йорке и Бильбао. Альманах. Вып. 139. СПб.: PaIace Edition, 200б.
S. Святые Земли Русской. СПб.: PaIace Edition, 2010. CD.
9. Федосеева М. В. Памятники древнерусского прикладного искусства, вывезенные академиком В. В. Сусловым из Архангельской губернии // СПб. Фонд культуры. Программа «Храм». Сб. материалов (ноябрь 1993 — июнь 1994). СПб., 1994. Вып. б. С. 9S-10S.
10. Федосеева М. В. Собрание предметов декоративно-прикладного искусства, вывезенных В. В. Сусловым из Архангельской и Вологодской губерний в 1880-е гг. // Актуальные проблемы древнерусского шитья. Сб. статей к 75-летию Л. Д. Лихачевой (в печати).
11. Резные иконостасы и деревянная скульптура Русского Севера / авт.-сост. Т. М. Кольцова. Архангельск; М., 199S. 207 с.
12. Иконописцы царя Михаила Романова. М.: ИПЦ «Художник и книга», 2007. 179 с.
13. Савваитов П. И., Суворовы Н. И. и И. Н. Описание вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря. Вологда, 1914.
14. Димитриев Прилуцкий в честь Всемилостивого Спаса, Происхождения Честных Древ Креста Господня мужской монастырь // Православная энциклопедия. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 200б. Т. XIV. Даниил — Димитрий. С. 712-719.
15. Плешанова И. И., Лихачева Л. Д. Древнерусское декоративно-прикладное искусство в собрании Государственного Русского музея. Л.: Искусство, 19SS.
Статья поступила в редакцию 17 мая 2012 г.
