CC BY
109
ИСТОРИЯ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ
П. В. Западалова
ИКОНОГРАФИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ЦАРСКИХ ВРАТ И ОТРАЖЕНИЕ В НЕЙ БОГОСЛУЖЕБНЫХ ДЕЙСТВИЙ (Предварительные замечания. Молитвы входа)
Истолкование иконографии древнерусских царских врат уже давно занимает исследователей1. К настоящему моменту выявлены основные смысловые грани данного элемента иконостаса. Легко считываемая иконографическая программа лицевых изображений райских дверей свидетельствует о том, что последние воспринимались средневековым сознанием как вход в Святая Святых христианского храма. Идея входа в Святая Святых, распавшаяся на множество образов-синонимов, образов-атрибутов, стала главной темой иконного убранства царских врат, причем воплощение данной идеи в иконографической программе могло быть различным: это и прямое изображение Святая Святых2, и косвенное (атрибутивное) — посредством изображений шестикрылых ангелов, которыми была расшита завеса Святая Святых3. Еще одна смысловая грань образов райских дверей — их литургическая программа. Уже епископ Дмитрий (Н. А. Сперовский), один из первых исследователей такой иконографии, обобщая свое исследование, заметил: «Все священные изображения, составляющие необходимую принадлежность царских дверей, сени и столбцов подчинены одной общей идее: все они имеют отношение к бескровной Жертве, которая совершается во святом алтаре»4.
В данной статье нам бы хотелось продемонстрировать характер связи богослужения с изображениями на райских дверях иконостаса. Мы не намерены отразить эту тему во всей ее полноте, но попытаемся раскрыть лишь одну из ее сторон, а именно тему взаимосвязи иконографии райских дверей с молитвами входа. Уже начало ознакомления с текстами литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста говорит нам о наличии такой связи. Вступительную часть до возгласа «Благословенно царство...», открывающего литургию, образует корпус входных молитв, которые священник читает вместе с диаконом перед дверьми церкви, а затем перед царскими вратами. Эта часть богослужения предшествует облачению церковнослужителей и проскомидии и знаменует собою их духовное приготовление к совершению литургии. В. Феличетти-Либенфельс возводит появление взаимосвязи молитв входа и иконографии райских дверей к ХП в.5: поскольку в таких молитвах поминалось Благовещение, именно этот сюжет был выбран в качестве основного в их иконографической программе. В древнерусских богослужебных текстах перед царскими вратами среди входных молитв также произносился тропарь и кондак Благовещению, отвечающий проходящей через все древнерусское искусство традиции размещения образа Благовещения в навершии створок райских дверей6: «Днесь спасения нашего главизна, и еже от века таинства явление, Сын Божий, Сын Девы
© П. В. Западалова , 2009
бывает, и Гавриил благодать благовествует, тем же и мы с ним Богородице возопиим: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою», «Взбранной воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице, но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная»7.
Дошедшие до нашего времени источники позволяют расширить представления о влиянии входных молитв на иконографию византийских райских дверей. Среди этих молитв содержались такие, которые были обращены к Богородице и Христу. Они носили иконоутвердительный характер, их введение было связано с победой иконопочитания: по обе стороны от входа в алтарь размещались иконы с изображением Христа и Богородицы8. Уже в Византии образы Спасителя и Богоматери могли размещаться не в интерко-лумниях темплона, а на столбиках, к которым крепились створки райских дверей. «Святые врата вимы серебряные, полностью позолоченные, между тонкими же ксерфионами—Благовещение, вес их составляет 19 литросов или 58 эксагиев, а их столбиков — 4. Навершия святых врат серебряные, полностью золоченые, с изображениями Христа и Богородицы, вес их составляет 3 литроса», — говорится в Уставе константинопольского монастыря Богоматери Благодатной (Кехаритомени), основанного императрицей Ириной, от 1118 г.9 Таким образом, письменный источник, впервые опубликованный на русском языке в 2000 г., заставляет задуматься о происхождении традиции убранства древнерусских царских врат. Основываясь на этом источнике, мы можем утверждать, что традиция размещения образов Христа и Богородицы в навершиях столбиков древнерусских царских врат имеет византийские корни, и неслучайно уже первые дошедшие до нас русские памятники содержат поясные изображения Христа и Богоматери10. В практике богослужения древнерусской церкви перед царскими вратами среди молитв входа перед началом богослужения были не только молитвы, обращенные напрямую к горнему миру, но и молитвы опосредованные, обращенные к Богу через его икону. Речь идет о молитве «Пречистому твоему образу поклоняемся, Благий»11. Неудивительно, что на древнерусских царских вратах можно встретить не только погрудные изображения Христа и Богородицы, но и Спас Нерукотворный как символ иконопочитания, представленный по центру сени царских врат12.
Если же внимательно отнестись к иконографии древнерусских райских дверей XVI—XVII вв., то ее продуманность, претворенная в соответствии с действиями и молитвами священника перед райскими дверьми, выступает еще рельефнее. Материал XVI-XVII вв. наиболее подходит в нашем случае, поскольку именно от этого времени уцелели райские врата, сохранившие все свои части: сень, створки и столбики (иногда, если таковая предусматривалась в их конструкции, — коруну). В качестве примера можно взять царские врата Спасо-Преображенской церкви Кирилло-Белозерского монастыря13, созданные около 1595 г., имеющие пятичастную конструкцию, и состоящие из двух столбиков, двух створок и сени. Врата принадлежат к типу «с Благовещением и Евангелистами на створках», изображенными в сопровождении своих символов. Наиболее насыщены изображениями столбики врат, на каждом из них содержатся по восемь лицевых образов. Святители и диаконы представлены на стволе столбиков, а в их яблоках — Христос и херувим (на яблоке левого столбика), серафим и Богородица (на яблоке правого столбика). Однако нас будут занимать только образы, представленные на их сени: здесь по центру представлен живописный медальон с Богородицей Знамение в звездах и розовых облаках. По сторонам — Евхаристия, Причащение хлебом (слева) и Причащение вином (справа), с соответствующими текстами из Евангелия над ними, со словами Христа в Великий Четверг, день учреждения таинства, под обеими сценами—ангелы в стихарях с рипидами. Богородица Знамение как образ Хлеба,
из которого изымается тело Христа,14 — один из символов Евхаристии, и включение его в иконографическую программу райских дверей, перед которыми верующие причащались Тела и Крови Христа, закономерно15. Но анализируя содержание входных молитв, можно предположить, что этот образ отнюдь не носил абстрактный догматический характер: именно к нему обращался в молитве священник в начале богослужения, произнося слова: «О тебе радуется обрадованная вся тварь, архангельский собор и человеческий род, освященная Церковь, раю словесный, девственная похвало, из нея же Бог воплотися и младенец бысть, прежде век сый Бог наш. Ложесна бо твоя престол сотвори, и чрево твое пространнее небес содела». Именно к нему была адресована и другая молитва, встречавшаяся в современных произведению служебниках среди молитв входа, — «Бога из тебе воплощшагося»16. Эти молитвы точно словесное описание иконы Богоматери Знамение в том ее виде, что представлена на рассматриваемых вратах.
Мы смеем предположить, что следует также если не снять, то, по крайней мере, прокомментировать символико-догматический характер образа Троицы Новозаветной и Ветхозаветной, часто изображаемого на сени царских врат17. Алтарь, где находится престол Божий, мыслится как Небо Небес, Рай, поэтому изображение Троицы на райских дверях вполне соответствует их назначению — быть вратами царства Святой Троицы. Кроме того, Ветхозаветная Троица отсылала зрителя к теме жертвоприношения Авраама, к прообразу Великого Четверга, и с этой точки зрения в иконе Троицы царских врат нужно видеть отражение действий литургии (пронесение через святые двери Святых Даров во время Великого Входа и вынос Святых Даров райскими вратами для причащения верных). Молитвы входа немногочисленны, однако среди них обыкновенно присутствует тропарь и кондак св. Троице18, и зачастую молитва «Восходяи в дом твои Боже поклоняюся Отцу и Сыну и Святому Духу нераздельну существом во три лица едино божество во триех естествех» 19, которые прекрасно согласовывались с теми изображениями на райских дверях, перед которыми произносились.
В некоторых древнерусских Служебниках XVI в. во время чтения входных молитв прямо предписывается целование икон на царских дверях: Благовещения с чтением тропаря праздника, Евангелистов с чтением тропаря «Апостоле Христов и евангелист», Василия Великого и Иоанна Златоуста с чтением тропарей этих святых20. Эти молитвы могут навести на мысли о вторичности их содержания по отношению к образам царских врат. И действительно, скорее всего, здесь происходило взаимное влияние: как молитвы могли инспирировать появление новых сюжетов в иконографической программе царских врат, так и сами образы райских дверей могли служить источником нововведений в богослужебной практике.
Подведем итоги вышесказанного. В статье показан лишь метод изучения иконографии царских врат21, который заключается в раскрытии «богослужебной актуальности» тех образов, что размещались на них. Открытие и закрытие «райских дверей», вхождение и исхождение через них священнослужителей, вынесение сквозь них Святых Даров, моление и поклоны перед ними являлись неотъемлемой частью богослужения, и неотъемлемой органичной ее частью становились благодаря этому сами врата и их изображения. Мы попытались раскрыть эту мысль на примере образов Христа, Богородицы, Богоматери Знамение и Троицы — все эти изображения часто включались в иконографическую программу райских дверей XVI-XVII вв., отражая современное состояние входных молитв, предваряющих литургию. Под этим углом нами были рассмотрены лишь входные молитвы, хотя прочие части литургии также оказывали свое воздействие на лицевые изображения райских врат.
1 Основные роботы по теме: Лаурина В. К. Об одной группе новгородских провинциальных врат // ДРИ. Художественная культура Новгорода. М., 1968. С. 145-178; Покровский Н. В. Заметки о памятниках псковской церковной старины. М., 1914. С. 6-10; Пуцко В. Г. Царские врата из Кривецкого погоста. К истории алтарной преграды на Руси // Зборник за Ликовне Уметности. Нови Сад, 1975. С. 53-78; Сизоненко Т. Д. О ветхозаветной символике царских врат древнерусского иконостаса // Иконостас. М., 2000. С. 502-517; Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода. Середина XIII — начало XV в. М., 1976. Кат. 4. С. 166-170; Сперовский Н. А. Старинные русские иконостасы. Царские двери, сень и столбцы // Христианское Чтение. 1892. март-апрель. С. 162-176; Тренев Д. К. Иконостас Смоленского собора московского Новодевичьего монастыря. Образцовый русский иконостас XVI-XVII вв. с прибавлением краткой истории иконостаса с древнейших времен. М., 1902. С. 39-45; ТроицкийН. И. Иконостас и его символика // Православное обозрение. 1891. апрель. С. 696-719; Felicetti-Liebenfels W. Das Templon (Ikonostasis). Entstehung und Bilderprogramm // Felicetti-Liebenfels W. Geschichte der byzantinischen Ikonenmalerei. Basel, 1956. S. 75-77; Chatzidakis M. L evolution de l icone aux XI-XIII siecles et la transformation du templon // Art et archeologie. Afines, 1981. Vol. 1. P. 159-191; Sotiriou G. A. La sculpture sur bois dans l’art byzantin // Melanges Ch. Diehl. Paris, 1930. Vol. 2. P. 171-180.
2 См. райские двери середины XVI в., происходящие из Македонии, в нижней части этих врат, под сценой Благовещения, изображено Ведение Богородицы во Святая Святых Иерусалимского храма. Воспроизведение: Drandaki A. Greek Icons 14th — 18th century. The Rena Andreadis Collection. Milano, 2002. P. 188-189. Kat. 43.
3 См. о символике изображении шестикрылых серафимов, например: Сарабьянов В. Д. Новгородская алтарная преграда домонгольского периода // Иконостас. М., 2000. С. 328-330. В качестве одного из многочисленных примеров изображения шестикрылых серафимов на столбиках райских дверей см. столбик царских врат из Архангельского областного музея изобразительных искусств (АОМИИ № 169-држ, вторая пол. XVI в., 131 х 10, 3 х 8). Воспроизведение: Иконы Русского Севера. Шедевры Древнерусской живописи Архангельского музея изобразительных искусств: в 2 т. М., 2007. Т 1. Кат. 59. С. 304-313.
4 Сперовский Н. А. Старинные русские иконостасы // Высокий русский иконостас. М., 2004. С. 55.
5 Felicetti-Liebenfels W. Das Templon (Ikonostasis). Entstehung und Bilderprogramm // Felicetti-Liebenfels W. Geschichte der byzantinischen Ikonenmalerei. Basel, 1956. S. 73-75.
6 РНБ. Сол. 1101 / 1210. Л. 163-165(об); Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI в. (Церковно-историческое исследование). СПб., 1881. С. 195-196.
7 Служебник. М., 2004. С. 74-77.
8 О традиции изображения Xриста и Богородицы по обе стороны царских врат см.: ЛидовА.М. Чудотворные иконы в храмовой декорации. О символической программе императорских врат Софии Константинопольской // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М., 1996. С. 51, 57. (Приношу свою благодарность И. А. Шалиной, обратившей мое внимание на эту статью.) Как отмечает А. М. Лидов, ссылаясь на исследование истории византийского богослужения Р. Тафта, уже с XII в. распространяется традиция целования икон Xриста и Богородицы перед входом в алтарь, но не в начале богослужения, а во время Малого Входа. Возникновение традиции целования этих икон и молитв к ним перед началом литургии X. Уайбру относит к XIV в. См.: УайбруХ. Православная литургия. М., 2000. С. 174. Об иконах по сторонам от райских дверей см. также: Смирнова Э. С. Иконы XI в. из Софийского собора в Новгороде // Иконостас. Происхождение-развитие-символика. М., 2000. С. 267-292.
9 Gautier P. Le typikon de la Theotokos Kecharitomene // Revue des Etudes Byzantines. 1985. № 43. P. 154. (Пер. Э. Н. Добрыниной, текст приводится по статье И. А. Стерлиговой: Стерлигова И. А. Драгоценное убранство алтарей древнерусских храмов XI-XIII вв. (по данным письменных источников) // Иконостас. Происхождение-развитие-символика. М., 2000. С. 365.)
10 ГТГ № 15015, 15017, вторая половина XV в. См. Смирнова Э. С., Лаурина В. К., Гордиенко Э. А. Живопись Великого Новгорода. XV век. М., 1982. Кат. 35. С. 259.
11 Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI в. (Церковно-историческое исследование). СПб., 1881. С. 115, 195.
12 В качестве примера можно привести сень царских врат из Ростовского музея второй половины XVI в. (ГМЗРК № И-1035); существуют памятники, где Спас Нерукотворный представлен в венчающей части столбика вместо обычного Спаса Пантократора на этом месте (резные царские врата середины — второй половины XV в. КБИАXМ № ДЖ-626). См. воспроизведение последнего памятника: Иконы Кирилло-Белозерского музея-заповедника. М., 2003. С. 40-43. Кат. 3, 4.
13 КБМИАXМ № Дж 551, около 1595 г. Приводим данные по статье М. Н. Шаромазова: Общий размер: 224,0 х 117,5. Левая створка: 182, 6 х 44,0 х 3,2; правая створка: 182,8 х 46,3 х 3,2; левый столбик: 156,0 х 12,4 х 12,4; правый столбик: 155,5 х 12,1 х 12,4; сень: 68,0 х 117,5 х 4,5. См. Шаромазов М. Н. Иконы церкви Преображения
Кирилло-Белозерского монастыря // Ферапонтовский сборник. М.; Ферапонтово, 2006. Вып. VII. С. 54-56 (здесь содержится подробное описание состава изображений, на котором мы не останавливаемся); Никанорова Л. В. Церковь Преображения Кирилло-Белозерского монастыря. М., 2003. С. 4; Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г. / сост. З. В. Дмитриева и М. Н. Шаромазов. СПб., 1998. С. 106.
14 Пивоварова Н. В. Фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде: иконографическая программа росписи. СПб., 2002. С. 38. Н. В. Пивоварова рассматривает в своей работе образ Богородицы Воплощение, имеющий такой же литургический подтекст, что и Богоматерь Знамение.
15 В качестве еще одного примера изображения Богородицы Знамение на сени святых дверей назовем резные врата инока Исайи 1562 г. См. Вахрина В. И. Иконы Ростова Великого. М., 2003. С. 170-181. Кат. 53.
16 Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI в. (Церковно-историческое исследование). СПб., 1881. С. 198; РНБ. Сол. 1029 / 1138. Л. 77-80 (Служебник XVI в.).
17 См. царские врата из новгородской церкви Петра и Павла в Кожевниках: НГМ № 7737, 7751, 11146, середина XVI в., 214 х 115; из церкви Кирилла Белозерского (придела Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря): КБИАХМ № ДЖ-145, 1645 г., 288 х 125; сень царских врат из Николо-Комельского монастыря: АОМИИ № 279-држ, сер. XVI в., 62, 3 х 121 и др.
18 Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI в. (Церковно-историческое исследование). СПб., 1881. С. 196.
19 Орлов М. И. Литургия святого Василия Великого. СПб., 1909. С. 7; РНБ. Сол 1029 / 1138. Л. 77-80 (Служебник XVI в.).
20 Дмитриевский А. А. Богослужение в русской церкви в XVI в. Казань, 1884. Ч. 1. Службы круга седмичного и годичного и чинопоследования таинств. С. 65-66.
21 Шалина И. А. Врата с «притчами» как символический вход в дом Премудрости // ДРИ. Русское искусство позднего средневековья: XVI в. СПб., 2003. С. 269-293. Статья И. А. Шалиной — один из примеров «проживания» произведений древнерусского искусства в их богослужебном контексте.
