CC BY
18
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ - НЕТ! ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ - ДА!
ТРИУМФ ПРОИГРАВШИХ
Очередной круглый стол «Литературной газеты» был посвящен обсуждению проблем постсоветского либерализма. Кризис или крах?
Да, избиратель отказал в поддержке партиям либерального уклона. Но, с другой стороны, власть продолжает проводить в стране либеральные преобразования...
Александр Ципко,
политический обозреватель, ведущий круглого стола
- Постсоветский либерализм - во многом продукт советской системы, советского воспитания. Он имеет мало общего и с современным европейским либерализмом, являющимся продуктом другой истории и другого типа личности. Российские либералы спровоцировали малую гражданскую войну осенью 1993 г., которая привела к гибели нескольких сотен невинных людей, к расстрелу из танков парламента на глазах всего мира. Следует отличать постсоветский либерализм как идеологию «революционеров-либералов» от правозащитного сознания, от идеологии и мышления диссидентов. Хотя между идеологией вождей либерального движения и образом мысли «диссидентов-западников» есть много общего. Из «кружка Сахарова» идет нигилистическое отношение к российским Вооруженным силам, патриотизму, державности, идет страстное желание покончить с Россией как с «империей». Посткоммунистический либерализм - наследие советского шестидесятничества. Общим является и романтика Октября, и позитивное отношение к Марксу как к ученому, и откровенное отторжение от русского традиционализма. Идеологи либерализма - те, кто в конце 80-х призывал читать «социалистические
книги». Либерализм посткоммунистической России - это продолжение советского марксизма, советского взгляда на Россию как «тюрьму народов». В этом мировоззрении главное не свобода личности, а свобода от российской государственности и российской истории.
Нынешние либералы не просто антипатриоты, русофобы, это еще и сознательные или бессознательные могильщики России как суверенного государства, как субъекта истории. «Или Россия и русские согласятся на роль периферии современной цивилизации, или наша страна должна исчезнуть», - сказал один из активистов СПС.
Европейский либерализм, выросший из христианства, исходил из равноценности каждой личности, каждого народа. С этим не мог согласиться Маркс, деля общество на полноценные и неполноценные классы. В этом смысле он расист. Но еще большие расисты - нынешние российские либералы. Они лишают права на социальную и моральную равноценность народное большинство. Нет в новом либерализме какой-либо идеи. Это болезнь души человека, лишенного основных социальных чувств.
Для Милюкова, как для всех дореволюционных либералов, ценность свободы неотделима от сакрализации России как национального государства. Политические свободы - средство облагораживания, укрепления российской государственности. Но свобода сама по себе, ведущая к утрате России, российской государственности, для них недопустима. Такая пустая свобода воспринимается как трагедия. Не случайно все дореволюционные русские либералы были «оборонцами». Для нынешних либералов свобода имеет прямо противоположный смысл - как самоценность, как способ преодоления русско-сти, как оправдание национального нигилизма и пораженческих настроений. И здесь сокрыт корень болезни посткоммунистического либерализма. У нынешних либералов нет главного, что было стержнем, доминантой мышления дореволюционных либералов, у них нет русского национального сознания. Оно им просто чуждо. Бывает и такое. Человек живет в России и даже принадлежит к русскому племени, а тем не менее все родное ему чуждо.
Парадокс в том, что люди, постоянно разоблачающие русских за «оборонное сознание», сами страдают инстинктивным отторжением, оборонным комплексом по отношению к символам русскости. Люди, обвиняющие русских в ксенофобии, сами страдают непреодолимым, почти животным страхом перед всем, что олицетворяет русскую нацию и российскую государственность. Этот страх перед всем
русским ведет к формированию искаженного образа русской нации. Либералы в принципе осуждают сам разговор об интересах и проблемах русских. Беда наша в том, что та часть интеллигенции, которая обладает национальным сознанием, или не заинтересована в демократических реформах, или не обладает достаточной волей, чтобы стать субъектом цивилизаторских перемен. А та часть интеллигенции, взявшая на себя инициативу демократизации страны, делает это не для других, а для себя.
В национально однородной среде, когда и субъект реформы, и объект являются представителями одной и той же культуры, больше возможностей для компромисса. Но когда субъект реформ воспринимает себя как носителя демократических ценностей, а народ - как «объект переделки», то мы имеем дело не с демократизацией общества, а с очередной попыткой переделать «косную» русскую массу.
Не всегда национальное самосознание ведет к демократии. Но без развития национального самосознания и в народе, и в элите, без утверждения самоценности нации и национального государства в равной мере как и самоценности свободы невозможно созидание демократии. Корни нашего нового западничества следует искать не в традициях дореволюционного либерализма, а в традициях марксизма-ленинизма, в идеологии вождей всемирной пролетарской революции. Все вожди нашей пролетарской революции, и прежде всего Ленин, стояли на позициях национального нигилизма, страдали откровенной русофобией. Наш либерализм - прямое продолжение ленинского интернационального большевизма. Еще больше сближает либералов с марксизмом абсолютное равнодушие к морали, к учению о добре и зле. Марксисты вывели свое учение о равенстве за рамки стыда, совести и греха. Либералы отделили свободу от совести, стыда, личной вины и ответственности. Они никогда не думали о человеческой цене реформ.
Михаил Делягин,
председатель президиума, научный руководитель Института проблем глобализации
- Либерализм нельзя понять без учета, что он орудие глобальной конкуренции. Его практический смысл - «обеспечиваем свободу конкуренции, не обращая внимания на сравнительные состояния
конкурирующих обществ». Слабое общество, приверженное идеям либерализма и с открывшимся рынком, мгновенно давится в лепешку. Люди, исповедующие такую либеральную идеологию, не нуждаются в укорененности в обществе, их родина там, где хорошие деньги и высок уровень потребления. Я сталкивался часто с людьми, искренне, последовательно и старательно выражавшими ненависть к России. Не потому, что ее ненавидели, а потому, что считали это правильным. Либералы у нас абсолютно отвергают то, что «здесь живут люди». С точки зрения международной конкуренции здесь живут не люди, а лишние рты, и если их продолжать кормить, то - за счет «нашей будущей прибыли», что невыгодно.
В традиционалистском обществе естественное чувство его наиболее образованной части: «Мы культурные, хорошие, эффективные и вынуждены стеснять себя интересами огромного количества отсталых и часто агрессивных, некультурных людей». В любом обществе элита испытывает жуткий дискомфорт оттого, что вынуждена «быдлу» служить. Наиболее тонко ощущающие части элиты, стремящиеся к неким идеалам, быстро впадают в ненависть к обществу. Когда элита эффективнее, чем общество в целом, то единый уровень конкуренции для элиты необходим - он обеспечивает ее развитие. Но для общества это оказывается гибельным. Если элита искусственно не создает для себя сильную конкуренцию, она либо начинает загнивать, либо навязывает обществу свой уровень конкуренции, его уничтожающий.
СССР проиграл не потому, что был инфицирован вирусом либерализма, а потому, что не предъявил обществу ничего привлекательного. А для либералов страна была чужая, они воевали не с коммунизмом, а против «этой страны», завернутой в обертку коммунизма. Была бы завернута во что-то другое - били бы по другой ахиллесовой пяте. Окончательный разрыв между либерализмом и демократией в современной России произошел в 93-м году. Либералы последовательно проводили политику, направленную на разрушение и уничтожение страны, разорение и обман людей. В Лондоне я услышал гениальную фразу: «Разрешили людям обманывать друг друга и воровать у государства и назвали это рынком и демократией». После этого, в 93-м, было стихийное отторжение людьми большой лжи, нового витка разрушения. Любая демократия была против либералов. Единственная внутренне демократически устроенная партия - коммунистиче-
ская. А правые строились как абсолютно недемократические, как партия власти.
Идет вырождение либерализма - последовательное, систематическое отрицание всех формальных ценностей. Он проповедует свободную конкуренцию, в политической практике он стал религией олигархии, крупного бизнеса. На практике от демократии, политических ценностей либералы отказались полностью. СПС - единственная партия России, официально возглавлявшаяся олигархом и человеком, который был на государственной службе (за исключением, естественно, партии бюрократии). Но идет и стратегическое отступление либерализма - перегруппировка, замена вождей. Их качество очень низкое, они с большим трудом подвергаются переструктуризации, если бы там были адекватные люди, мы бы уже имели вполне боеспособную партию правых.
В Лондоне на форуме Волин с Немцовым объясняли потрясенной аудитории, в которой были наши люди, в том числе работавшие в Англии, что закон нарушать, оказывается, можно по необходимости. Бизнесмены встают и говорят: «У нас здесь за это в тюрьму сажают, мы теперь понимаем, что Ходорковского правильно посадили, если вы так говорите». А те начинают объяснять, что законы плохие, их не нарушая нельзя уничтожить коммунизм.
Способен ли российский либерал к признанию ошибок? Когда он их признает и начинает корректировать свои убеждения и ценности, он перестает быть российским либералом в том виде, в котором мы их видели и видим. Когда человек начинает задумываться о том, что может быть не прав, он перестает быть либералом. Ходорковский не покаялся, а просто признал тактические ошибки: «Мы наняли менеджеров, они оказались дураками и ворами». Права личности - ценность, без которой общество развиваться не может. Конкуренция, ограничение монопольного положения, права собственности - без этого здоровое общество существовать не может. Общество может развиваться, во-первых, на основе патриотизма и, во-вторых, в системном противостоянии с правым либерализмом, отрицающим те же права собственности, ибо их защита - это ограничение экспансии крупного бизнеса, а у нас он свят. Общая болезнь всего государства, освободившегося от ответственности перед обществом, - стремление к статус-кво. Это доминанта в политике. А статус-кво включает в себя либеральную экономическую политику.
Алексей Кара-Мурза,
руководитель Центра философских проблем российского реформаторства РАН, президент фонда «Русское либеральное наследие»
- Сама постановка вопроса о «крахе (или кризисе) современного либерализма» в значительной мере мифологична. Не совсем понимаю, о каком конкретно явлении и о каком конкретно наборе людей идет речь. Если о «младореформаторах», то их реальное пребывание у власти надо ограничить 1992-1993 гг. и несколькими месяцами 1998 г. - до дефолта. Если мы говорим именно о тех фрагментах нашей истории - то почему именно сейчас, в середине 2004? Если мы говорим обо всем «постгорбачёвском» тренде, то давайте не будем исключать из него Черномырдина и Касьянова, а главное - Путина, Грефа, Кудрина и Фрадкова. Но если так, то впору говорить не о «крахе» и даже не о «кризисе», а о триумфе либерализма в России, учитывая проценты Путина на последних президентских выборах. Если кто-то, напротив, хочет спрятаться за проценты Путина и оттуда науськивать народ и спецслужбы против лидеров СПС и «Яблока» -то при чем здесь «кризис либерализма»? Это скорее называется политическим доносом.
Либеральный проект, на мой взгляд, состоит из трех принципиальных компонентов. Во-первых, социально-политический порядок обеспечивается при либерализме на основе прав и свобод граждан и именно этим укрепляется. Во-вторых, либерализм - это конкурентный труд, причем не только в материальном производстве, а во всех сферах - в политике, в духовной жизни и т.д. Третья характеристика либерального проекта - политическая демократия как форма политической организации. Можно ли сказать, что вот этот либеральный проект в России находится в кризисе? Можно, но только в том смысле, что он в России никогда так и не был осуществлен. Не было у нас и по сию пору нет ни свободного рынка, ни устойчивой демократии, ни правового государства. Есть их ростки, и мы опасаемся, что они в любой момент могут быть затоптаны.
Но меня удивляют люди, радующиеся «кризису» и даже «краху либерализма» в России. Они напоминают того юного недоумка, который назло бабушке отморозил уши. И вправду, чему тут радоваться? Либеральный проект реализован во всем цивилизованном мире, именно это стало основой его (цивилизованного мира) благополучия.
То, что либерализм не прививается в России, - общенациональная драма, а не только узкокорпоративная проблема тех, кто называет себя либералами и демократами.
Почему же в России не выходит настоящий либерализм, но легко укореняются пародии на него? Кто, выражаясь известным термином, «могильщик» либерализма в России? Отвечу так: либерализм в России периодически сжирается «русским большевизмом». Большевизмом не обязательно красным, так как правильно в свое время отметили такие классики русской политической аналитики, как Струве, Франк, Федотов, большевизм в России может быть «много -цветным», ибо в его основе - тоталитарная злоба, поиск врагов народа, постоянный переброс вины на кого-то «другого» (буржуя, инородца, «либерала» и т.д.). Большевик - это прежде всего психологическая порода человека - ограниченного, нетерпимого, готового на скорое неправовое насилие.
Валентина Федотова,
директор Центра методологии социального познания Института философии РАН
- Важный вопрос: «А почему наши либералы оказались такими?». Мой ответ: «Это люди с тем же мышлением, что и те, кого они отвергали». В стране, где нет серединной культуры вообще, нет серединной политической культуры, только радикальный подход и мог возникнуть. Наш «самопровозглашенный» либерализм явился не просто антитезой социализма, но его перевернутой копией. Если социализм строили как антикапитализм, то капитализм стали понимать как антисоциализм. И с той же яростью, с какой большевики строили социализм, «либералы» строили капитализм. Иногда кажется: дело в людях. Ведь кто хотел коммунизма? Самые справедливые, самые честные, самые идеалистичные. А кто победил? Самые завистливые. Кто хотел либерализма? Да мы хотели, мы на кухнях говорили о либерализме, только не о рынке мы говорили, а о демократии. А кто победил? Жадные. Не рациональный экономический интерес, а жадность. Были созданы условия, неадекватные либеральному проекту. Приватизация без законов - это приглашение к гангстеризму. Наши «либералы» мало отличаются по методам от большевиков. М.Гольдман в книге о пиратстве русского бизнеса показал, как на заре перемен Фридман мыл стекла, Смоленский тайно печатал Библию для прода-
жи, Чубайс продавал цветы... Там о многих написано, кто потом, объединившись, предложил Ельцину сделку: сделать их олигархами, хозяевами отечественной индустрии в обмен на помощь на выборах и блокирование коммунистических настроений в рабочей среде на будущих своих предприятиях.
Горбачёв в свое время говорил, что нам нужна свобода, чтобы перейти к рынку, - понятно, поскольку он говорил это в условиях дефицита, когда ничего не было. Но когда понадобилась свобода для рынка, это стало непонятно, ибо нам нужна была свобода не для рынка, а для всего. Ельцинский режим я оцениваю как анархический порядок, в котором отсутствовали центральная власть, институты, способные воздействовать на общество, и коллективные представления. Мы оказались теперь живущими в перевернутом обществе, где низкообразованный человек имеет большие доходы, а интеллигенция совсем не в учителях нации, и не в духовных лидерах, и не среди людей, заслуживающих одобрения как материально процветающие. Это был антибольшевистский большевистский вариант, который потому и не получился, что был большевистский.
Все-таки на вопрос «Кто вы, мистер Путин?» ответ не дан. Путин говорит о себе как о либерале, но он говорит Горбачёву, что мы -страна, безусловно, социал-демократии. Путин говорит о себе как о патриоте, его знаменитые фразы: «Кто Россию обидит, тот три дня не проживет» и «мочить в сортире» нашли отклик в народе. Сегодня мы говорим о якобы существующем противоречии в правительстве между «силовиками» и «либералами», но в каком направлении будут действовать силовики? Может, мы строим иллюзии, думая, что силовики нужны для того, чтобы ограничить либерализм, а либералы - ограничить силовиков. Но, может, наоборот? Может, силовики нужны, чтобы поддержать либералов?
Проекты кошмарные: начали выселять людей из квартир. Решается ли жилищно-коммунальная проблема с помощью таких мер, когда 50% жилья изношено? В Америке она решалась после войны с помощью государственных программ. Я была рада, когда Лукин объявил, что он видит цель защиты прав человека как обеспечение соблюдения 7-й статьи Конституции, гласящей: Россия - социальное государство. Статью эту трактуют самым причудливым образом, но только не так, как понимается социальное государство: трактуют как государство, обязанное оказывать материальную помощь. Государство, конечно, обязано не обдирать свой народ. ^ социальное государ-
ство - это особый социальный контракт между государством, работниками и работодателями, а не раздача денег. Имя либералов и демократов присвоено теми, кто желает использовать власть для обогащения - выкупить леса, университеты, продолжить грабительскую приватизацию, ободрать народ, лишить его доступа к образованию. Знаменитая триада - доступность образования, его эффективность и качество - всего лишь путаница принципов. Подмечено точно: доступность - тезис социал-демократов, эффективность - либералов, качество - консерваторов.
При Ельцине те, кто объявил себя либералом, пришли к контракту «делайте, что хотите, но голосуйте "за", и значительная часть активных людей согласились с этим. В первый срок правления Путина население чувствовало, что им не управляют, не эксплуатируют, а скорее игнорируют, как заметил один американский наблюдатель. Теперь его не станут игнорировать, а начнут эксплуатировать. И это будет проходить под флагом либеральной перестройки.
Андрей Пионтковский,
политолог
- Реальная власть в стране, власть Путина и Чубайса, готовит новый, чрезвычайно опасный для будущего страны проект. Называют его неолиберальным, но мне кажется, это неточное определение. Есть либерализм политический и либерализм экономический - совершенно разные и не коррелируемые друг с другом понятия.
Либерализм политический - это комплекс идей и институтов, который очень медленно, противоречиво, но в направлении одного вектора развивается в Европе и европейском сознании, начиная с Великой хартии вольностей и до сегодняшней Европейской конституции. Это, конечно, выборы законодательной и исполнительной власти, но даже более важным в этом комплексе идей являются Билль о правах, право неприкосновенности личности, право меньшинства, которое не может отменить даже взбесившееся вдруг электоральное большинство. Это возможность свободно критиковать руководство страны, и на федеральных каналах телевидения тоже, которые единственные являются инструментом влияния на массовое политическое сознание. Политический либерализм означает, что вас не будут бить и насиловать в полицейском участке, что вас не повесят, когда вы служите в армии, что вы можете отказаться давать показания без адвока-
та, означает независимость суда и массу других всем нам понятных вещей. Непонятно, почему это иногда называется «зловредным изобретением Запада» с целью облегчить ему конкуренцию с колониальными народами. Не вижу противоречия: права человека и свобода -самоцель или инструмент? И то, и другое! Конечно, они самоценны для любой личности, однако часто популярна точка зрения: «Давайте ими пожертвуем ради социальной справедливости, ради державности, ради стабильности». Но весь опыт нашего российского государства показывает, что дважды оно взорвалось именно из-за отсутствия свободы - и царская империя, и советская.
Что такое экономический либерализм? Это довольно узкое течение в западной экономической мысли. Оно нигде никогда не было мировоззрением, постоянно господствующим. Наши экономические реформы проводились под знаком этого крайнего экономического либерализма под руководством СПС. Но уточню одно важное обстоятельство: все-таки центральная ответственность лежит не на лидерах СПС, хотя они сами любят говорить, что все, что было за десять лет -замечательно, они за это отвечают, и все их должны благодарить. Движущей силой перемен была партийно-гэбистская номенклатура, сознательно осуществлявшая проект конвертации своей абсолютной политической власти в громадную экономическую власть отдельных ее выдающихся представителей. Достаточно посмотреть список богатейших людей России. Если присмотреться к биографиям наших «олигархов», они тоже не self-made-man'ы, каждый создал свое состояние в сделке с номенклатурой. Ходорковский и Потанин - партийные назначенцы по комсомольской линии. Иначе бы всех этих демократов и либералов прихлопнули бы мгновенно. Номенклатура шла сознательно на этот проект и в значительной степени использовала приверженцев концепции экономического либерализма. Меня тревожит, что под флагом отрицания той модели капитализма, которая построена в нашей стране за 10-15 лет, выбрасываются все ценности политического либерализма. Это идет только на руку властвующей группе. В каких отношениях с российскими либералами и либерализмом находится президент Путин? В самых худших. Он -ярый поклонник экономического либерализма.
Какие реформы предлагаются сейчас? Ни Ельцин, никакие реформаторы никогда бы на это не отважились в 90-е годы. Полная ликвидация остатков бесплатного образования и здравоохранения. Стопроцентная оплата за жилье. Принудительное повышение пенсион-
ного возраста до 65 лет в стране, где средняя продолжительность жизни мужчины - 58 лет. Это совершенно оголтелая концепция крайнего экономического либерализма. И, конечно, полное отрицание политического либерализма вместе с проповедованием экономического. Эта комбинация не случайна, что показала эволюция СПС, потому что концепцию экономического либерализма можно реализовывать только в условиях политической несвободы.
Это миф, что есть две конкурирующие идеологические группы в окружении Путина - «либералов» и «силовиков». Нет там никакой идеологической борьбы, там полное моральное и политическое единство руководства. Кто такие либералы? Кудрин, Греф, Чубайс, всегда мечтавшие о русском Пиночете, который железной рукой поведет страну по пути «экономических реформ». Кто такие силовики? Это что, люди, выступающие против частной собственности? Нет, конечно, это очень обеспеченные люди. Вся эта их борьба с олигархами -бунт долларовых миллионеров против долларовых миллиардеров. Они новую концепцию Путина будут осуществлять железной рукой. Борясь с фантомами либерализма, мы упускаем из виду, что происходящее сейчас - это торжество самой циничной, самой жадной, самой социально безответственной бюрократии.
С 1985 г. номенклатура реализовывала свой бюрократический проект. Что они достигли? Первое: они снова вернулись к той же концентрации абсолютной политической власти, которая была у них 20 лет назад. Второе: громадные личные состояния и абсолютно другой стиль жизни, которого они тогда не могли даже вообразить. Третье: абсолютная социальная безответственность. Их уже тогда тошнило от необходимости говорить: «Цель нашей жизни - счастье простых людей». И последнее достижение, которое мы им помогаем сделать: перенос всей ответственности за уничтожение и разграбление страны на либеральный лагерь и либералов и уход от этой ответственности.
А.Ципко
- Оспорю ваш тезис, что перестройку как бюрократический проект организовала партийно-гэбистская номенклатура. Основная часть партийного и государственного аппарата не хотела перемен, была к ним настроена крайне критически. Группа Горбачёва, Яковлева и Медведева была, по сути, в изоляции. Яковлева как либерала и
демократа просто ненавидели. В сентябре 1988 г. все было готово к тому, чтобы отправить Горбачёва в отставку. Только чудо спасло его. Нельзя отождествлять психологию советского аппаратчика с психологией олигархов. Аппаратчик в основном был рад тому, что у него есть. У него не было той жадности, о которой говорила Валентина Федотова и которая породила современный капитализм. Другое дело, что часть аппарата, и прежде всего, на местах сумела с выгодой для себя использовать эпоху приватизации. Перестройку, как и все революции, совершали романтики. А ее благами воспользовались совсем другие люди. Но никто не вынашивал планы изменения режима, отказа от цензуры, а тем самым приватизации.
Анатолий Уткин,
директор Центра международных исследований
- Успех либерализма при становлении постсоветской России, возможно, был бы реален при реализации как минимум двух условий: правящая элита имеет план развития страны, а население готово пойти на жертвы, ожидая от реализации новых социально-экономических идей улучшения жизни и приобщения к мировому сообществу. Даже самые большие западные оптимисты указывают, что реализация либерализма на суверенном пути идет в постсоветских странах с огромным трудом, в свете противоречий в элитах и усталости обнищавшего (и во многом деморализованного) населения. Элита занята вовсе не конструктивными задачами реализации либерального проекта, а более заземленными или отдаленными: а) дележом земли и жилого фонда; б) упованиями на решение всех проблем при вступлении в Европейский союз и НАТО. До сих пор возможность приближения к западным стандартам связывалась в незападных странах с государственной мобилизацией ресурсов; достижение западных идеалов и показателей на пути первородного хаоса является абсурдом. Американские специалисты с определенностью говорят фактически о крахе либерализма в России: «Послесоветское пространство для большинства обычных людей представляет собой один шаг вперед и два шага назад. Крушение советской империи ничем не напоминало заморскую колонизацию. Экономическая взаимозависимость была очень эффективной, и ее исчезновение означало фактическое уничтожение жизненно важных связей между поставщиками и потребителями, оказавшимися расположенными в иностранных государствах.
Повсюду в бывшем СССР мы видим ужасающие контролирующие системы государств-паразитов, государств-пигмеев, государств, занимающихся рэкетом, во главе которых стоят организованные банды. Мы видим лагеря огромных масс беженцев, разгул теневой экономики».
Вывод о крахе российского либерализма неизбежен. Трущобы и развалины можно увидеть повсюду в мире, но не везде причиной образования этих трущоб называют «реформы», не везде ужасающие жизненные условия являются результатом либеральных реформ. Даже крупные идеологи либерализма (скажем, йельский профессор Доминик Ливен) исходят из безусловной для них аксиомы полного краха либерализма в современной России. Ливен твердо и определенно утверждает: если президенту Путину не удастся на основе своей огромной (пока) популярности осуществить хотя бы некоторый прогресс, если Москва и Петербург останутся островами «среднего класса» в нищей стране, если преобразования завершатся пиром плутократии, то прежний социалистический мир усилиями либералов просто выстроится в хвосте Третьего мира, со все более нехорошей завистью взирая на процветающий «золотой миллиард» Запада.
Вадим Межуев,
главный научный сотрудник Института философии РАН
- Наша беда - мы слишком доверяем словам. Возможно, потому что в России они часто заменяли дела. О смысле и сути политических течений мы судим по тем, кто лишь на словах причисляет себя к ним. Меня интересуют не называющие себя либералами, часто без достаточных на то оснований, а сам либерализм как политическое явление в России - есть ли у него вообще шанс прижиться на нашей почве? Может ли критика наших либералов, с которой я в принципе согласен, распространяться на либерализм в целом? О либерализме принято говорить в разных смыслах - как о политической идеологии, политическом движении, представленном соответствующими политическими партиями, определенной политической форме правления.
Какая из этих ипостасей либерализма переживает сегодня кризис в России?
Либерализм - одна из трех великих идеологий, родившихся в Европе после Французской революции. Две другие - консерватизм и социализм. И только в такой связке они и существуют. Пытаться вырвать какую-то одну из них из этой связки, представить как единственно истинную - значит, обречь на поражение. Идеология - не религия и не наука (вопреки желанию некоторых ее представителей придать ей форму того или другого), а политическая программа. Идеология имеет дело с пожеланиями общественных слоев (или классов) наилучшего, с их точки зрения, устройства общества, т.е. с их интересами. Классы, образующие современное общество, разные, соответственно их интересы тоже разные. Политика, не пытающаяся примирить и согласовать между собой эти интересы, обречена на провал. В Европе либерализм обнаружил наибольшую способность к такому примирению, что сделало его здесь наиболее авторитетной идеологией, но не единственной. Он не победил две остальные, не прекратил их существования, а в какой-то степени приспособил к себе, вследствие чего возник либеральный консерватизм и либеральный социализм. Говорят еще о консервативном и социальном либерализме. У нас, к сожалению, этого не произошло. Либерализм был воспринят в России его адептами как ультрарадикальная программа, непримиримая к идеологическим оппонентам. В российском варианте он действительно чем-то напоминает большевизм с его идейной нетерпимостью и сознанием своей непогрешимости. Главная цель либерализма - не капитализм, а гражданское общество и правовое государство, что не одно и то же. Этим он отличается и от консерватизма, выражающего чувства и настроения людей, сохраняющих связь с традиционным обществом, и от социализма с его идеалом общества социального равноправия. Каждая из этих идеологий по-своему реагировала на происходивший не по ее воле процесс зарождения капитализма, но ни одна из них не ставила перед собой задачу сознательного перехода к нему. Капитализм возник не по желанию либералов, а в силу естественной экономической необходимости, т.е. совершенно спонтанно. А либерализм пытался лишь ослабить, смягчить возникавшие в ходе этого процесса конфликты и противоречия, способствуя, несомненно, тем самым дальнейшему росту капитализма. Либерализм - не причина, а следствие капитализма. На Западе он возник как идеология «третьего сословия», боровшегося за свои права
против абсолютистского государства. У нас он заимствован из Европы частью интеллигенции, называвшей себя западниками. С самого начала он обрел в России характер интеллектуального и политического движения, лишенного широкой массовой поддержки. Русские дореволюционные либералы были преимущественно политиками, нынешние - сплошь экономисты, причем не либеральные, а неолиберальные. Первые сражались за Конституцию, вторые озабочены более всего процветанием частных банков и курсом акций. Те боролись за свободу и права человека, эти - только за свободу рынка, причем преимущественно финансового. Свободу цен они отождествили со свободой вообще, права частного капитала - с правами человека, ры-нок - с гражданским обществом и демократией. Они равнодушны к идее социального государства - высшего достижения западной либеральной мысли.
И у нас, и на Западе неолибералы противостоят не только консерваторам и левым, а и самому либерализму в его классическом понимании. Соглашусь с мнением немецкого социолога Бека, который в книге «Что такое глобализация?» пишет: «Неолибералы являются ликвидаторами западной цивилизации - даже если они выдают себя зa ее реформаторов. Их модернизация, если иметь в виду социальное государство, общество и демократию, ведет к смерти». Патриоты России и государственники, ратующие за ее национальные интересы, не должны видеть в либерализме врага. Иначе непонятно, какая Россия им дорога. Ведь либерализм борется не вообще с государством, а с недемократическим государством, ставит перед собой задачу его перевода в правовое пространство. Он не против национального государства, а за власть в нем закона и права. Сама идея национального государства по происхождению - либеральная (понятие нации как политического объединения граждан рождено либерализмом). Сводить либерализм лишь к защите рынка и частного капитала, как делают неолибералы, - значит, повторять зады старой псевдомарксистской пропаганды, не усматривавшей в нем ничего, кроме экономической корысти и апологии власти богатых.
Либерализм, в точном смысле слова, - идеология не буржуа, а граждан, берущих на себя ответственность (через участие в выборах и уплату налогов) за свое государство, за его благополучие и процветание. Либерализм, отвергающий национальные приоритеты, пренебрегающий интересами страны, - псевдолиберализм. Здесь и спорить не о чем. Но и патриотизм, отвергающий либеральные ценности, -
неистинный, ложный патриотизм. Это понимали даже русские славянофилы, ценившие свободу значительно выше самодержавной власти. Намного полезнее для России не сталкивать патриотизм и либерализм лбами, а сочетать их в разумном единстве. Такой патриотизм я назвал бы «просвещенным», отличая его как от космополитического неолиберализма, так и от патриархального консерватизма.
Валерий Соловей,
эксперт Горбачёв-фонда
- Либерализм переживает в России не крушение, а кризис, который есть момент перехода в новое качество. Этот кризис вызван в первую очередь тем, что либерализм 90-х годов достиг в России предела возможностей. А они были не столь уж малы: на счету либералов несомненные и грандиозные исторические достижения - говорю без всякой иронии и воздерживаясь от их оценки. Либерализм был одним из ключевых факторов социокультурной и политической динамики, разрушившей СССР и русский коммунизм, следствием чего стало кардинальное изменение мировой диспозиции. Либеральная социокультурная стратегия вызвала глубокий комплекс неполноценности у русских, драматически ослабив субъектные позиции страны и народа в глобальной конкуренции. Либерализм легитимировал и прикрывал групповые интересы, направленные на присвоение и корыстное использование собственности и власти; одновременно он легитимировал и поддерживал социальный и культурный хаос в обществе. Но такой либерализм не создал и не мог создать государство, обеспечивающее более высокий по сравнению с предшествующей эпохой уровень социального контроля. А именно такое достижение - государство, которое сильнее разрушенного, - венчает переход от одной исторической эпохи к другой, служит, если выразиться марксистским языком, основным критерием успеха смены формаций. Не решив эту главную для себя историческую задачу, либералы 90-х годов тем самым передоверили ее путинскому режиму. С точки зрения представителей прежней либеральной модели, это чуть ли не гибель либеральной перспективы в России вообще. Хотя, в действительности, происходит передача либеральной эстафеты от одних социальных групп другим, которые совсем не либеральны, но объективно только им под силу довести либеральную миссию до полного воплощения.
Антинациональный, антипатриотический и антисоциальный либерализм, восторжествовавший в России конца XX века, был единственно возможным в тех условиях, став следствием взаимоналожения внешней и внутренней логики. Когда советская империя собственноручно разрушила «Троянов вал», отделяющий коммунистический Космос от капиталистического Хаоса, западный либерализм переживал качественную метаморфозу: из социального он превращался в неолибарлизм, бесповоротно порывающий с императивом равенства (тэтчеровская революция и рейганомика). Еще более важен происходивший в это же время отказ либерализма от идеи универсального прогресса, что наглядно проявилось в тенденциях глобали-зующегося мира и в отсечении от развития подавляющего большинства населения Земли. Свобода без равенства и прогресс для меньшинства - такое конкретно-историческое понимание либерализма конституировало политико-идеологические взгляды тех советских групп, которые оказывали решающее воздействие на ценностный и социокультурный профиль позднего СССР и посткоммунистической России.
Правом интерпретации, единоличного толкования демократии и либерализма в СССР рубежа 80-х и 90-х годов овладела группа, которая, контролируя СМИ, тем самым формировала ценностный и социокультурный профиль новой эпохи. А для этой группы было предзадано эксклюзивное (исключающее, узкое) понимание либерализма и демократии. Причем такое понимание полностью соответствовало базовым интересам новых экономических групп, или, другими словами, актуальные «хозяева дискурса» и потенциальные «хозяева вещественной субстанции» нуждались друг в друге, что вело к формированию их стратегического альянса, нацеленного на овладение политической властью и кардинальное переформатирование ситуации в стране.
Эксклюзивный либерализм - это стратегия концентрации материальной субстанции в руках немногих при отсечении от нее остальных. В результате меньшинство получило свободу и прогресс в первую очередь в виде причастности к Западу как земному обетованию рая, а большинство - свободу (от собственности, социальных гарантий и надежд) и регресс. Такова социально-экономическая формула российского либерализма. По сути, это перенесенная внутрь страны и русского общества модель «золотого миллиарда» и дегради-
рующей периферии, грубо, но точно схватывающая внешние по преимуществу отношения между Западом и не-Западом.
Либеральный стиль мышления оказался в России проявлением колониализма, или, если воспользоваться современным академическим жаргоном, либеральный дискурс оказался тождественен колониальному дискурсу. Логика та же: врожденная ущербность России и Запад как образец нормы, к которой надо стремиться. Отличие в том, что на место Востока колониального дискурса подставляется Россия, а проделывается эта операция не извне страны, а ее собственными гражданами. Естественно, носители этой позиции выделяют себя из «туземной» массы, полагая себя своеобразными культуртрегерами «цивилизации», посланниками Запада в «варварской» России. Главным результатом внедрения колониального дискурса в русские социокультурные ткани стала антропологическая минимизация «туземцев», которым приписывается «неполноценность», обосновывающая право представителей метрополии на их землю и ресурсы. Если «ун-терменши» не могут разумно распорядиться своими богатствами, то эту прерогативу на себя должны взять представители метрополии -такова социополитическая и культурная формула отечественного либерализма 90-х годов прошлого века.
С такими взглядами - в основе которых глубинное, экзистенциальное (а потому неискоренимое) отрицание страны пребывания и ее народа - невозможно добиться лояльности от населения, управлять им, построить государство и вообще проводить любую позитивную стратегию. И по этой причине неизбежен был переход либеральной миссии в руки автохтонных (в данном случае имеется в виду не эт-ничность как таковая, а восприятие России и русского народа) групп элиты.
«Литературная газета», М., 2004 г., 2-8 июня.
Наталья Радулова,
публицист
КАКАЯ БУДЕТ РОССИЯ ЧЕРЕЗ 100 ЛЕТ?
В Центре демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН разработан прогноз изменений численности и структуры населения России до 2100 г. Столь
