CC BY
13
Вестник ПСТГУ
Захаров Георгий Евгеньевич, канд. ист. наук, заведующий кафедрой систематического богословия и патрологии, доцент кафедры всеобщей истории ПСТГУ Россия, г. Москва g.e.zakharov@gmail.com https://orcid.org/0000-0002-3406-2088
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2022. Вып. 103. С. 37-49
DOI: 10.15382/sturI2022103.37-49
Три Петровых престола
В РИМСКОЙ ЭККЛЕЗИОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ КОНЦА IV — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ V В.*
Г. Е. Захаров
Аннотация: Статья посвящена развитию в римской церковной традиции идеи особого статуса во Вселенской Церкви трех Петровых престолов: Римского, Александрийского и Антиохийского. Вопрос об истоках данной экклезиологи-ческой конструкции связан с возможностью атрибуции третьей части Decretum Gelasianum Римскому собору 382 г. Эта гипотеза до сих пор вызывает дискуссии в научной литературе. Автор анализирует упоминания об особом статусе Петровых престолов в последующей традиции вплоть до середины V в. Речь идет о текстах пап Иннокентия I, Бонифация I и Льва Великого, а также о Praefatio longa, представляющем собой введение к никейским канонам и датированном тем же временем. Особенностью этих текстов, по сравнению с третьей частью Decretum Gelasianum, является соотнесение в той или иной форме представления об особом церковном статусе Рима, Александрии и Антиохии с канонами Никейского собора 325 г. В 6-м никейском каноне устанавливается юрисдикция Александрийского престола над Египтом, Ливией и Пентаполем и отмечается особое значение Римской и Антиохийской кафедр, однако в этом тексте упомянутые престолы не выстраиваются в какую-либо иерархию, в отличие от памятников римской экклезиологической традиции. Нет в данном каноне и упоминаний ап. Петра. Учитывая эти обстоятельства, автор поддерживает датировку третьей части Decretum Gelasianum периодом понтификата папы Да-маса I (366—384), полагая, что идея особого статуса трех Петровых престолов была изначально сформулирована вне связи с 6-м каноном Никейского собора, но затем была дополнительно подтверждена своеобразной трактовкой этого текста. В целом идея особого значения во Вселенской Церкви трех Петровых престолов интерпретируется в статье как полемическая конструкция, направленная по большей части против претензий Константинополя на статус Нового Рима и не соотнесенная прочным образом (в отличие от более поздней модели пентархии) с реально существующими региональными церковными структурами.
© Захаров Г. Е., 2022.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного про-
екта № 21-011-44125\21.
Ключевые слова: раннее христианство, ап. Петр, экклезиология, римское первенство, Никейский собор 325 г., Римский собор 382 г., Дамас I, Иннокентий I, Бонифаций I, Лев Великий, Decretum Gelasianum, Александрия, Антиохия, Константинополь.
Одним из существенных аспектов экклезиологической традиции от самых истоков христианства и до современной эпохи является представление об иерархическом устройстве сообщества верующих. Однако конкретные формы подобного устройства и его богословские основания были с самого начала предметом острых дискуссий и даже разделений среди христиан. Особенно это касается так называемого вселенского уровня церковной организации, расхождение в представлениях о котором стало одной из важнейших причин раскола между византийским Востоком и латинским Западом. В рамках настоящей статьи будет предпринята попытка рассмотреть историческое происхождение одной из экклезио-логических идей, призванных определить характер иерархии в межцерковном общении, — идеи особого статуса во Вселенской Церкви трех Петровых престолов. Этот тезис получил особое развитие в экклезиологической саморепрезентации Римской Церкви в конце IV — середине V в., наряду с представлением об исключительной исторической роли ап. Петра и его преемников в основании локальных Церквей на Западе1 и новаторской для того времени концепцией актуального и непрекращающегося руководства Вселенской Церковью Петром через своих преемников — римских епископов2. Если вторая из перечисленных идей была очевидным образом предназначена для западных адресатов, а третья носила универсальный характер и даже получила некоторую (но не вполне однозначную) рецепцию на Халкидонском соборе3, то концепция трех Петровых кафедр была явным образом непосредственно связана с коммуникацией Римской Церкви с Восточными Церквами и отражала видение со стороны Римского престола идеального для него церковно-иерархического устроения византийского Востока.
Время и точные исторические обстоятельства возникновения концепции трех Петровых кафедр установить достаточно сложно. Традиционно возникновение этой идеи связывают с Римским собором 382 г., проведенным в понтификат папы Дамаса I4. Этот собор был созван западным императором Грацианом и мыслился изначально как общецерковный5, однако представительство Восточных Церквей было на нем весьма слабым, поскольку восточный император Фео-досий I созвал практически параллельно собор в Константинополе. Последний
1 Innocentius I. Epistulae. 25. 2.
2 См., например: Siricius. Epistulae. 1. 1; Leo Magnus. Sermones. V. 5; Idem. Epistulae. 61. 2, а также послание еп. Петра Хрисолога: Ibid. 25. 2. См. также: Грацианский М. В. Haeres Petri sive vicarius Petri: обоснование исключительных властных прерогатив римского епископа папой Львом Великим // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2019. Вып. 89. С. 27-48.
3 Acta Conciliorum Oecumenicorum. II. 1. 2. P. 29, 81.
4 Об этом соборе см.: Захаров Г. Е. Внешняя коммуникация и богословская традиция Римской Церкви в эпоху арианских споров. М., 2019. С. 194-216.
5 Hieronymus. Epistulae. 108. 6.
собор послал в Рим скромную делегацию из трех епископов6. Кроме того, в Римском соборе приняли участие Павлин Антиохийский и Епифаний Кипрский7. Точное число западных участников собора в Риме невозможно установить, однако известно, что на нем присутствовали предстоятели таких важнейших Церквей, как Августа Треверов, Сирмий, Медиолан, Аквилея, Фессалоника8. Из этого можно сделать вывод, что собор был достаточно многочисленным. С этим собором в научной литературе традиционно связывается9 третья часть так называемого Decretum Gelasianum / Decretum Damasi, в которой примат Римской Церкви подчеркнуто провозглашается проистекающим не из решений соборов (sancta tamen Romana ecclesia nullis synodicis constitutis ceteris ecclesiis praelata est), а трактуется как установление Самого Христа, созидающего Свою Церковь на Петре (evangelica voce Domini et Salvatoris nostri primatum obtenuit). В документе также упоминается об особом значении проповеди в Риме ап. Павла (addita est etiam societas beatissimi Pauli apostoli) и его мученической кончине в один день с Петром (uno tempore uno eodemque die gloriosa morte cum Petro in urbe Roma sub Caesare Nerone agonizans coronatus est), однако Римский престол рассматривается именно как престол Петра (prima Petri apostoli sedes Romanae ecclesiae), а не как престол Петра и Павла. Далее развивается собственно концепция трех Петровых престолов. Помимо Римского, такой статус приписывается Александрийскому престолу (secunda autem sedes apud Alexandriam), основанному ап. Марком от имени Петра (beati Petri nomine) и по его прямому поручению (in Aegypto directus a Petro apostolo), и Антиохийскому престолу, поскольку до прихода в Рим ап. Петр проповедовал в этом городе (tertia vero sedes apud Antiochiam beatissimi apostoli Petri habetur honorabilis). Отмечается, что ученики Христа именно здесь стали впервые именоваться христианами10. Как многократно заявлялось в научной литературе, в описанной концепции можно усмотреть полемический выпад против провозглашения на Константинопольском соборе 381 г. Константинопольского престола вторым после Римского по прерогативам чести, поскольку Константинополь является Новым Римом (канон 3)11. Очевидно, что, несмотря на то что Константинопольский собор не отрицал римского первенства по чести, концепция другого Рима, ставящая под сомнение уникальность собственно
6 Theodoretus. Historia ecclesiastica. V. 9.
7 Hieronymus. Epistulae. 108. 6.
8 Theodoretus. Historia ecclesiastica. V. 9.
9 Cм., например: Chapman J. On the Decretum Gelasianum De Libris recipiendis et non recipi-endis // Revue bénédictine. 1913. Vol. 30. P. 187-207, 315-333; Schwartz E. Zum Decretum Gelasianum // Zeitschrift für neutestamentliche Wissenschaft und die Kunde der älteren Kirche. 1930. Bd. 29. S. 161-168; Caspar E. Geschichte des Papsttums von den Anfängen bis zur Höhe der Weltherrschaft. Bd. I. Tübingen, 1930. S. 247-251; Pietri Ch. Roma Christiana. Recherches sur l'Église de Rome, son organisation, sa politique, son idéologie de Miltiade à Sixte III (311-440). Rome, 1976. P. 868-871, 881-884; Wojtowytsch M. Papsttum und Konzile von den Anfängen bis zu Leo (440-461). Stuttgart, 1981. S. 169-170.
10 См. изд.: Dobschütz E., von. Das Decretum Gelasianum de libris recipiendis et non recipiendis in kritischem Text. Leipzig, 1912. Текст, немецкий перевод и комментарии см. также в работе: Reutter U. Damasus, Bischof von Rom (366-384). Leben und Werk. Tübingen, 2009. S. 468-513.
11 Cм., например: Caspar E. Op. cit. S. 249; Wojtowytsch M. Op. cit. S. 169-170; Pietri Ch. Op. cit. P. 870; Reutter U. Op. cit. S. 500-502.
Рима, не могла быть поддержана Римской Церковью. В то же время связь третьей части Decretum Gelasianum с Римским собором оспаривалась и до сих пор оспаривается рядом ученых, которые склонны относить этот текст ко второй половине V или даже к первой половине VI в.12
Отложив на время вопрос об определении времени создания третьей части Decretum Gelasianum, обратимся к тем текстам о Петровых престолах римской экклезиологической традиции, которые можно датировать с большой степенью уверенности.
Идеи, отчасти сходные с концепцией трех Петровых престолов, развивает в 416 или 417 г. в своей переписке с антиохийским епископом Александром папа Иннокентий I. В своем послании римский епископ, ссылаясь на никейские каноны, настаивает на том, что Антиохийская кафедра имеет первенство не только в своей провинции, но и во всем диоцезе Восток, причем ее статус определяется в большей мере не величием города, а апостольским происхождением. Папа также указывает, что именно в Антиохии получила свое имя христианская религия13 и что здесь якобы был проведен собор апостолов. Папа именует Антиохийскую кафедру «первым престолом первого апостола» (prima primi apostoli sedes), т. е. Петра, и указывает, что она не уступила бы Римской первое место, если бы Петр не отправился бы в Рим и не претерпел бы там мученическую кончину14. Иннокентий полностью при этом игнорирует статус Александрийской кафедры, что вполне понятно, учитывая отсутствие общения между Римом и Александрией в данный момент из-за конфликта вокруг свт. Иоанна Златоуста15.
В послании к иллирийским епископам папы Бонифация I от 11 марта 422 г. развивается учение о первенстве Римского престола как кафедры Петра16. Оче-
12 См., например: Dobschütz E. Op. cit. S. 348-352; Петр (Л'Юилье), архиеп. Правила первых четырех Вселенских соборов. М., 2005. С. 206; Dvornik F. Byzance et la primauté romaine. P., 1964. P. 41. Ср.: Грацианский M. В. Роль и место Римской Церкви в межцерковных отношениях в понтификат Иннокентия I (402-417) // Византийский временник. 2020. Т. 104. С. 67.
13 Связь данного текста с 3-й частью Decretum Gelasianum представляется очевидной. Вопрос в том, какой из текстов был создан первым. Ср.: Michel A. Der Kampf um das politische oder petrinische Prinzip der Kirchenführung // Das Konzil von Chalkedon, Geschichte und Gegenwart / A. Grillmeier, H. Bacht, Hrsg. Bd. II. Würzburg, 1953. S. 507-508.
14 Innocentius I. Epistulae. 24. 1. В послании к пресвитеру Бонифацию (будущему папе) Иннокентий называет Антиохийскую Церковь сестрой Римской (germana ecclesiae Romanae) из-за общего Петрова происхождения (Innocentius I. Epistulae. 23).
15 См.: Захаров Г. Е. Римский престол и Восточные Церкви в конфликте вокруг св. Иоанна Златоуста // Вестник древней истории. 2020. T. 80. Вып. 3. С. 697-711.
16 Об исторической ситуации, побудившей папу написать данное послание, см.: Dunn G. D. Boniface I's Theology of Papal Authority in Manet Beatum and a Proposed Illyrian Synod in 422 // Annuarium Historiae Conciliorum. 2015. Vol. 47. P. 255-270. По мнению Дж. Данна, универсалистские притязания Бонифация I были обусловлены невозможностью обосновать более традиционным образом (с опорой на административно-политическое деление Империи) его патриаршие прерогативы в Восточном Иллирике после окончательного включения региона в состав Восточной Римской империи. Несмотря на очевидную связь антиконстантинопольской направленности послания с иллирийским контекстом, оно, на наш взгляд, выражает общее видение римским епископом своего церковного статуса, и задачи автора не сводятся только к решению региональных проблем. Весьма сомнительным представляется также утверждение исследователя о существовании в рассматриваемый период некоего «Римского
видно, имея в виду попытку восточного императора Феодосия II установить особый судебный авторитет Константинопольской кафедры в Иллирике (вновь со ссылками на статус Константинополя как Нового Рима)17, папа Бонифаций предлагает своим адресатам разобраться в иерархическом порядке престолов на основании церковных правил: «Так как [этого] требует ситуация, посмотрите, пожалуйста, определения канонов, и вы установите, какой престол после Римской Церкви значится вторым и какой третьим» (quoniam locus exigit, si placet recensete canonum sanctiones, repperietis, quae sit post ecclesiam Romanam secunda sedes, quaeve sit tercia)18. Далее в тексте мы находим прямой ответ на этот вопрос: вторым престолом является Александрийская кафедра, третьим — Антиохий-ская19. Судя по всему, под церковными канонами здесь вновь подразумеваются каноны никейские (возможно, дополненные сердикскими), поскольку папа Иннокентий I в период конфликта вокруг свт. Иоанна категорически настаивал на том, что Римская Церковь никакие другие каноны не признает20. В другом послании, датированном тем же днем, к фессалийским епископам, Бонифаций поясняет, что Никейский собор не устанавливал римского первенства, а лишь еще раз засвидетельствовал честь ап. Петра, который является основанием устроения Вселенской Церкви и ее дисциплины21. Примечательно также, что, согласно папе, восточные епископы в период раскола с Римом из-за дела свт. Иоанна Златоуста страдали от разделения с самим Петром (dolentes se beati Petri communione seiunctos)22. Таким образом, Бонифаций I очевидно разделяет представление о том, что ап. Петр продолжает руководить Римской Церковью и после своей мученической кончины.
Отметим также (вопреки прот. П. Лепорскому23), что Бонифаций не утверждает, что вся Вселенская Церковь разделена на своеобразные зоны влияния между тремя первенствующими кафедрами. Такая трактовка его текста представляется совершенно произвольной. Показательно при этом, что Бонифаций, судя по всему (в тексте есть лакуны), умалчивает о Петровом происхождении Александрийской и Антиохийской Церквей. Это можно объяснить двойной мо-
патриархата». Следует также учитывать, что тезис о необходимости всем вообще епископам обращаться к престолу ап. Петра как к своему главе был сформулирован еще Сердикским собором 343 г. (Hilarius Pictaviensis. Fragmenta historica. II. 9).
17 Codex Theodosianus. XVI. 2. 45.
18 Bonifacius I. Epistulae. 15. 5.
19 Эти Церкви именуются ecclesiae magnae.
20 Palladius. Dialogus de vita S. Ioannis Chrysostomi. III. 8-33; Sozomenus. Historia ecclesiastica. VIII. 26.
21 Bonifacius I. Epistulae. 14. 1. В самом 15-м послании (1) папа говорит о сохранении за Петром попечения о Вселенской Церкви (universalis ecclesiae ab hoc sollicitudo suscepta). Это установление является Господним решением (per sentenciam dominicam).
22 Bonifacius I. Epistulae. 15. 6. В качестве примеров особого влияния Римской Церкви на восточные церковные дела папа упоминает, помимо роли своей кафедры в конфликте вокруг свт. Иоанна Златоуста, обращения за помощью в Рим александрийских епископов Афанасия и Петра, особый вклад Римской кафедры в разрешение Антиохийской схизмы, просьбу императора Феодосия I признать законным епископом Константинополя свт. Нектария.
23 Лепорский П. И. История Фессалоникского экзархата до времени присоединения его к Константинопольскому патриархату. СПб., 1901. С. 103.
тивацией папы: с одной стороны, ему важно подчеркнуть традиционный (в его понимании) иерархический порядок кафедр, принизив, таким образом, Константинополь, но, с другой стороны, он не готов сопоставить статус Римского престола со статусом великих восточных кафедр. Именно общение с Римом, в его восприятии, есть общение с Петром.
Тема Петровых кафедр была взята на вооружение в полемике против 28-го правила Халкидонского собора 451 г., вновь возвеличившего Константинопольский престол, свт. Львом Великим24. В послании к Анатолию Константинопольскому папа указывает на признание особого статуса Александрии и Ан-тиохии в никейских канонах, которые остаются незыблемыми25, и подчеркивает, что преступления Диоскора Александрийского не могут поколебать прерогатив Александрийской Церкви. Он также прямо ссылается на ее основание ап. Марком, учеником ап. Петра (nihil Alexandrinae sedi eius, quam per sanctum Marcum evangelistam beati Petri discipulum meruit, pereat dignitatis). Об Антиохии традиционным образом говорится как о месте проповеди ап. Петра, где христиане стали впервые так именоваться26. Эти обстоятельства делают Александрийскую кафедру вторым, а Антиохийскую — третьим престолами после Римского (privilegia tertiae sedis)27. В послании к императору Маркиану свт. Лев отмечает, что никакие усилия не могут позволить Анатолию превратить Константинопольскую кафедру в апостольский престол (regiam civitatem, quam apostolicam non potest facere sedem)28. Исторический порядок Церквей дан навсегда и меняться не может.
Помимо папских писем, тема Петровых кафедр находит свою реализацию в каноническом памятнике Praefatio longa, представляющем собой введение к никейским канонам и датируемым первой половиной V в.29 Этот текст во многом буквально совпадает с текстом третьей части Decretum Gelasianum, однако значительно менее последователен в развитии идеи первенства трех Петровых престолов, поскольку упоминает также как особо значимые Иерусалимскую и Эфесскую кафедры. Причем, если в случае с первой отмечается факт поставле-ния во епископы этого города ап. Иакова Брата Господня апостолами Петром, Иаковом и Иоанном, то вторая с ап. Петром вообще не связывается.
Сопоставление рассмотренных текстов может привести нас к следующим выводам: в римской экклезиологической традиции первой половины V в. представляется устойчивой связь иерархического устройства Церкви с наследием ап. Петра. Римский престол признает историческую роль апостола в основании не только
24 Интересно, что папский легат на Халкидонском соборе еп. Пасхазин Лилибейский признал в начале соборных заседаний Анатолия Константинопольского первым (очевидно, после свт. Льва). См.: Acta Conciliorum Oecumenicorum. II. 1. 1. P. 78. Вероятно, это признание было обусловлено определенным императором Маркианом общим регламентом работы собора и не мыслилось как наделение Константинопольского престола постоянным первенствующим статусом.
25 Leo Magnus. Epistulae. 106. 2-4.
26 Ibid. 106. 5.
27 Ibid. 119. 3. В данном послании, адресованном Максиму Антиохийскому, папа указывает на соучастие Антиохийской кафедры в попечении апостольского престола (dignum est enim te apostolicae sedis in hac sollicitudine esse consortem).
28 Ibid. 104. 3.
29 См.: Reutter U. Op. cit. S. 482-490.
Римской, но и других важнейших Церквей, однако рассматривает его мученическую кончину в Риме как основание для этой кафедры претендовать не только на первое место в иерархии епископских престолов, но и на действование от имени и под водительством ап. Петра в актуальной межцерковной коммуникации. Идея трех Петровых престолов почти всегда всплывает в исторических ситуациях, прямо или косвенно связанных с полемикой Римского престола против церковного возвышения Константинополя. Что также бросается в глаза, практически во всех рассмотренных текстах привлекается своеобразно перетолкованное свидетельство канонов Никейского собора для демонстрации традиционности и общецерковной признанности идеи особого статуса Рима, Александрии и Антиохии. Этого мотива мы совершенно не находим в третьей части Decretum Gelasianum.
В то же время стоит подчеркнуть, что идея ранжирования кафедр в рамках некоего порядка в 6-м правиле Никейского собора, к которому, очевидно, и апеллируют римские папы, совершенно отсутствует. Канон указывает на региональное главенство обозначенных престолов (причем для Рима и Антиохии без указания конкретной области), а не на иерархический порядок Церквей на вселенском уровне: «Да сохраняются древние обычаи, принятые в Египте, Ливии и в Пентаполе, дабы александрийский епископ имел власть над всеми сими. Ибо и о римском епископе есть такой обычай. Подобно тому и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества Церквей» (Т& йрхаТа храт£(тю, ¿у А1уйятф, ха1 Лфй- ха1 ШутаябХа, ЙОТЕ тбу АХ£^аубр£(ад ¿Я(ОХОЯОУ Я&УТЮУ то^тюу ёх£1У т^у ¿^оио(ау, ¿яаб^ ха1 тф ¿V тр Тйцр ¿тохбяф т6 тоюОтоу о-уп0£с;
¿ОТЬУ. 6£ ха1 хагй г^ АУП6Х£1^ ха1 ¿V та!; йХХаи; ¿яарх^ац; Т& яршваа
ой££о9а1 та!; ¿ххХпо(аи;)30. Таким образом, можно заключить, что папы Бонифаций и Лев, ссылаясь на никейские каноны, имели в виду не только сам их текст, но и, вероятно, какой-то комментарий к ним или позднее соотнесенный с ними документ, с помощью которого устанавливалась взаимосвязь упоминаемых в 6-м никейском каноне кафедр с ап. Петром и определялся их порядок31.
В конечном счете мы оказываемся перед лицом двух альтернатив: либо римская традиция соотнесения содержания 6-го канона Никейского собора с тремя Петровыми кафедрами является первоначальной, и лишь потом концепция трех Петровых престолов была по какой-то причине «очищена» от никейского дискурса (в таком случае третью часть Decretum Gelasianum действительно можно отнести ко второй половине V — первой половине VI в.), либо концепция трех Петровых престолов изначально возникла вне связи с никейскими канонами и лишь позднее была дополнительно обоснована своеобразной трактовкой 6-го канона Никейского собора (в этом случае датировка третьей части Decretum Gelasianum 382 г. представляется оптимальной). На наш взгляд, предпочтительным представляется второй вариант. Не очень понятно, какие именно факто-
30 6-й канон Никейского собора 325 г.
31 Нельзя исключить такое использование в Риме третьей части Decretum Gelasianum, хотя первоначально данные тексты, судя по всему, никак не были связаны. Так, Дж. Чэпмен и Э. Каспар полагают, что Бонифаций I имел в виду при ранжировании престолов именно 3-ю часть Decretum Gelasianum (см.: Chapman J. Op. cit. P. 201-202; Caspar E. Op. cit. S. 379. Ср.: Michel A. Op. cit. S. 508).
ры могли побудить Римский престол отказаться от разработанного никейского дискурса при обосновании своего примата. При этом доподлинно известно, что папа Геласий I (492-496) продолжал ссылаться на никейские каноны в полемике против Константинополя, отстаивая второе место Александрии и третье место Антиохии в иерархии престолов32. Mожно, конечно, указать, что исключение ни-кейского дискурса из третьей части Decretum Gelasianum может объясняться его фундаментальным противоречием зафиксированному в этом памятнике посылу о том, что римский примат проистекает не из соборных решений, а от Самого Господа, однако данный тезис присутствует и в Praefatio longa и, очевидно, по мнению составителя данного памятника, может быть согласован с никейскими канонами, предисловием к которым этот текст и является. Как было показано, папа Бонифаций I не считал, что Никейский собор является источником первенства Римского престола, а лишь признавал установление Самого Господа. На это же указывает и принятая в Римской Церкви к середине V в. знаменитая интерполяция в 6-й канон Никейского собора, которая гласит: Ecclesia Romana semper habuit primatum33. То есть, если следовать римской традиции, Римской Церкви примат принадлежал всегда, и Никейский собор лишь указал на этот факт.
В целом концепция трех Петровых престолов базируется на своеобразно понятом учении об апостоличности Церкви, однако значительно сужает ее поле до идеи преемственности по отношению к ап. Петру. Причем в этой связи остается непроясненным возвышение Александрии по отношению к Антиохии. Связь с идеей вселенского консенсуса епископата заложена в концепцию Петровых кафедр лишь потенциально и прямо не проговаривается. Александрия и Антиохия не образуют с Римом своеобразный дистанционный синод. Их согласие между собой не трактуется напрямую как фундамент ортодоксии. Потенциальная возможность развития триархической модели в данном направлении сталкивается с историческими сложностями: в начале V в. и Александрийский, и Антиохийский престолы находились в разделении с Римом из-за дела свт. Иоанна Златоуста, в середине V в. свт. Лев Великий вел борьбу с Диоскором Александрийским в рамках первой фазы монофизитских споров. Завязать тесные и регулярные связи с Александрией и Антиохией после Халкидонского собора он также не смог, что не позволило ему преодолеть опасную информационную зависимость от Кон-стантинополя34.
32 Gelasius I. Epistulae. 26. 10. См. также: Грацианский M. В. Папа Геласий I (492-496) и его экклезиологические воззрения // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2016. Вып. 3 (65). С. 25-41.
33 См.: Schwartz E. Der sechste nicaenische Kanon auf der Synode von Œalkedon // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften, Philosophisch-Historische Klasse. Berlin, 1930. S. 611-640. В то же время использование в Риме интерполированной версии 6-го правила Никейского собора не объясняет в полной мере ранжирование престолов у папы Льва, поскольку из такого варианта текста можно вывести лишь первенство Рима, но не превосходство Александрии над Антиохией. Ср.: Грацианский M. В. Папа Лев Великий и его толкование 6-го никейского канона // Церковь в истории России. Сб. 11: К 70-летию Николая Николаевича Лисового. M., 2016. С. 168.
34 См.: Блодо Ф. Подготовка, восприятие и защита Халкидонского собора со стороны Римского папы Льва Великого // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 94. С. 24-25.
Примечательно также, что, будучи сформулированной в период формирования на византийском Востоке крупных союзов Церквей во главе с важнейшими кафедрами (мы называем их сейчас патриархатами), концепция трех Петровых престолов в целом базировалась на фундаменте полисной экклезиологии. Она фактически отождествляет локальную Церковь и город, что, вероятно, в немалой мере связано с тем, что идея прерогатив чести Константинополя изначально развивалась также в полисной перспективе: возвышение Константинопольской кафедры как престола Нового Рима предшествовало ее превращению в центр какого-либо обширного церковного региона35. Связать идею Петровых кафедр применительно к Антиохии с региональным первенством пытался папа Иннокентий, однако, как мы видим из последующих высказываний и действий римских пап, они были готовы поддерживать консолидацию Церквей на сверхпровинциальном уровне лишь при установлении очевидной иерархической связи региональных примасов с Римской кафедрой как обладательницей вселенского примата36. Кроме того, Римский престол никак не мог добиться разграничения всего Востока на две сферы влияния между Александрией и Антиохией, да и, в сущности, не обозначал таких планов. В этой связи триархия не могла получить столь же тотального охвата, как более поздняя модель пентархии, которая базировалась, в случае с византийским Востоком, на реально существующих патри-архатах, включивших в свои пределы все Церкви Восточного Средиземноморья, кроме Кипрских37. В целом можно утверждать, что возможный исторический потенциал идеи первенства трех Петровых престолов оказался нереализованным. Она не смогла стать в позднеантичный период базисом целостной модели церковной организации, сыграв роль лишь полемического аргумента против развиваемой на Востоке концепции Константинополя—Нового Рима.
Список литературы
Блодо Ф. Подготовка, восприятие и защита Халкидонского собора со стороны Римского папы Льва Великого // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 94. С. 11-30. Грацианский М. В. Haeres Petri sive vicarius Petri: обоснование исключительных властных прерогатив римского епископа папой Львом Великим // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2019. Вып. 89. С. 27-48.
35 См.: Захаров Г. Е. Образ Константинополя в творениях свт. Григория Богослова // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2014. № 1. С. 244-251.
36 Так, свт. Лев указывал, что все епископы обладают одинаковым достоинством, но статус епископских кафедр неодинаков. Особое значение имеют епископы главных городов провинций (митрополиты). Епископы более значимых городов должны иметь более обширное попечение (et rursus quidam in maioribus urbibus constituti sollicitudinem susciperent ampliorem), при этом через них Римский престол как кафедра Петра осуществляет заботу о всей Вселенской Церкви (per quos ad unam Petri sedem universalis ecclesiae cura conflueret — Leo Magnus. Epistulae. 14. 11).
37 О генезисе идеи пентархии см.: Пашков Д., прот. Пентархия патриархатов при императоре Юстиниане I: предпосылки // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 97. С. 23-39.
Грацианский М. В. Папа Геласий I (492—496) и его экклезиологические воззрения // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2016. Вып. 3 (65). С. 25-41.
Грацианский М. В. Папа Лев Великий и его толкование 6-го никейского канона // Церковь в истории России. Сб. 11: К 70-летию Николая Николаевича Лисового. М.: ИРИ РАН, 2016. С. 159-175.
Грацианский М. В. Роль и место Римской Церкви в межцерковных отношениях в понтификат Иннокентия I (402-417) // Византийский временник. 2020. Т. 104. С. 64-89.
Захаров Г. Е. Внешняя коммуникация и богословская традиция Римской Церкви в эпоху арианских споров. М.: ПСТГУ, 2019.
Захаров Г. Е. Образ Константинополя в творениях свт. Григория Богослова // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2014. № 1. С. 244-251.
Захаров Г. Е. Римский престол и Восточные Церкви в конфликте вокруг св. Иоанна Златоуста // Вестник древней истории. 2020. T. 80. Вып. 3. C. 697-711.
Лепорский П. И. История Фессалоникского экзархата до времени присоединения его к Константинопольскому патриархату. СПб.: типография М. И. Акинфиева и И. В. Леонтьева, 1901.
Пашков Д., прот. Пентархия патриархатов при императоре Юстиниане I: предпосылки // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 97. С. 23-39.
Петр (Л'Юилье), архиеп. Правила первых четырех Вселенских соборов. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2005.
Caspar E. Geschichte des Papsttums von den Anfängen bis zur Höhe der Weltherrschaft. Bd. I. Tübingen: J. C. B. Mohr, 1930.
Chapman J. On the Decretum Gelasianum De Libris recipiendis et non recipiendis // Revue bénédictine. 1913. Vol. 30. P. 187-207, 315-333.
Dobschütz E., von. Das Decretum Gelasianum de libris recipiendis et non recipiendis in kritischem Text. Leipzig: J. C. Hinrichs'sche Buchhandlung, 1912.
Dunn G. D. Boniface I's Theology of Papal Authority in Manet beatum and a Proposed Illyrian Synod in 422 // Annuarium Historiae Conciliorum. 2015. Vol. 47. P. 255-270.
Dvornik F. Byzance et la primauté romaine. P.: Éditions du Cerf, 1964.
Michel A. Der Kampf um das politische oder petrinische Prinzip der Kirchenführung // Das Konzil von Chalkedon, Geschichte und Gegenwart / A. Grillmeier, H. Bacht, Hrsg. Bd. II. Würzburg: Echter-Verlag, 1953. S. 491-562.
Pietri Ch. Roma Christiana. Recherches sur l'Église de Rome, son organisation, sa politique, son idéologie de Miltiade à Sixte III (311-440). Rome: École française de Rome, 1976.
Reutter U. Damasus, Bischof von Rom (366-384). Leben und Werk. Tübingen: Mohr Siebeck, 2009.
Schwartz E. Der sechste nicaenische Kanon auf der Synode von Chalkedon // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften, Philosophisch-Historische Klasse. Berlin: Verlag der Akademie der Wissenschaften, 1930. S. 611-640.
Schwartz E. Zum Decretum Gelasianum // Zeitschrift für neutestamentliche Wissenschaft und die Kunde der älteren Kirche. 1930. Bd. 29. S. 161-168.
Wojtowytsch M. Papsttum und Konzile von den Anfängen bis zu Leo (440-461). Stuttgart: Anton Hiersemann, 1981.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
Georgy Zakharov, Candidate of Sciences in History, Head of the Department of Systematical Theology and Patrology, Associate Professor of the Department of World History, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities
Moscow, Russia g.e.zakharov@gmail.com https://orcid.org/0000-0002-3406-2088
2022. Vol. 103. P. 37-49
DOI: 10.15382/sturI2022103.37-49
Three Sees of Peter in the Roman Ecclesiological Tradition of the End of the 4th — the First Half of the 5th Centuries*
G. Zakharov
Abstract: The article is devoted to the development in the Roman church tradition of the idea of a special status in the Universal Church of the three Peter's sees: Rome, Alexandria, and Antioch. The question of the origins of this ecclesiological construction is connected with the possibility of attributing of the third part of the Decretum Gelasianum to the Council of Rome, 382. This hypothesis still causes debate in the academic literature. This article analyses references to the special status of Peter's sees in the subsequent tradition up to the middle of the 5th century, i.e. in the texts of Popes Innocent I, Boniface I, and Leo the Great, as well as in the Praefatio longa, which is an introduction to the Nicene canons and belongs to the same time. The peculiarity of these texts in comparison with the third part of the Decretum Gelasianum is the correlation in one form or another of the idea of the special ecclesiastical status of Rome, Alexandria, and Antioch with the canons of Council of Nicaea (325). The 6th Nicene canon establishes the jurisdiction of the See of Alexandria over Egypt, Libya, and Pentapolis and notes the special significance of Rome and Antioch, but in this text these sees do not line up in any hierarchy, in contrast to the texts of the Roman ecclesiological tradition. There is no mention in this canon of St. Peter either. Considering these circumstances, I support the dating of the third part of the Decretum Gelasianum to the period of the pontificate of Pope Damasus I (366-384); I believe that the idea of the special status of the three Peter's sees was originally formulated without connection to the 6th canon of the Council of Nicaea, but then was further confirmed by a peculiar interpretation of this text. Overall, the idea of special significance in the Universal Church of the three sees of Peter is interpreted in the article as a polemical construction, directed mostly against the claims of Constantinople to the status of the New Rome and not strongly correlated (unlike the later model of the pentarchy) with the really existing regional ecclesiatical structures.
* This study has been funded by the Russian Foundation for Fundamental Research, project №
21-011-44125\21.
Keywords: Early Christianity, St. Peter, ecclesiology, Roman primacy, Council of Nicaea (325), Council of Rome (382), Damasus I, Innocent I, Boniface I, Leo the Great, Decretum Gelasianum, Alexandria, Antioch, Constantinople.
References
Blaudeau P. (2020) "Podgotovka, vospriiatie i zashchita Khalkidonskogo sobora so storony Rimskogo papy L'va Velikogo" [Pope Leo and Chalcedon: How to prepare, appreciate and defend a problematic council]. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarno-go universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, vol. 94, pp. 11—30 (in Russian).
Caspar E. (1930) Geschichte des Papsttums von den Anfängen bis zur Höhe der Weltherrschaft, vol. 1, Tübingen.
Dunn G. D. (2015) "Boniface I's Theology of Papal Authority in Manet beatum and a Proposed Illyrian Synod in 422". Annuarium Historiae Conciliorum, vol. 47, pp. 255—270.
Dvornik F. (1964) Byzance et la primauté romaine. Paris.
Gratsianskiy M. (2019) "Haeres Petri sive vicarius Petri: obosnovanie iskliuchitel'nykh vlastnykh prerogativ rimskogo episkopa papoi L'vom Velikim" [Haeres Petri sive vicarius Petri. Arguments of Pope Leo the Great for the exceptional prerogatives of power for the bishop of Rome"]. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, vol. 89, pp. 27—48 (in Russian).
Gratsianskiy M. (2016) "Papa Gelasii I (492—496) i ego ekkleziologicheskie vozzreniia" [Pope Gelasius I (492—496) and his ecclesiological views"]. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia, vol. 3 (65), pp. 25—41 (in Russian).
Gratsianskiy M. (2016) "Papa Lev Velikii i ego tolkovanie 6-go nikeiskogo kanona" [Pope Leo the Great and his interpretation of the Sixth Nicene Canon], in Tserkov' v istorii Rossii, 11: K 70-letiiu Nikolaia Nikolaevicha Lisovogo, Moscow, pp. 159—175 (in Russian).
Gratsianskiy M. (2020) "Rol' i mesto Rimskoi Tserkvi v mezhtserkovnykh otnosheniiakh v pontifikat Innokentiia I (402—417)" [The role and place of the Roman Church in inter-church relations in the pontificate of Innocent I (402—417)]. Vizantiiskii vremennik, vol. 104, pp. 77— 78 (in Russian).
L'Huillier P. (2005) Pravila pervykh chetyrekh Vselenskih soborov [The rules of the first four ecumenical councils]. Moscow (Russian translation).
Michel A. (1953) "Der Kampf um das politische oder petrinische Prinzip der Kirchenführung", in A. Grillmeier, H. Bacht (eds) Das Konzil von Chalkedon, Geschichte und Gegenwart, vol. 2, Würzburg, pp. 491—562.
Pashkov D. (2020) "Pentarkhiia patriarkhatov pri imperatore Iustiniane I: predposylki" [Pentarchy of patriarchates in the time of Emperor Justinian I: prerequisites]. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, vol. 97, pp. 23-39 (in Russian).
Pietri Ch. (1976) Roma Christiana. Recherches sur l'Eglise de Rome, son organisation, sa politique, son idéologie de Miltiade à Sixte III (311—440). Rome.
Reutter U. (2009) Damasus, Bischof von Rom (366—384). Leben und Werk. Tübingen.
Schwartz E. (1930) "Der sechste nicaenische Kanon auf der Synode von Chalkedon", in Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften, Philosophisch-Historische Klasse, Berlin, pp. 611-640.
Schwartz E. (1930) "Zum Decretum Gelasianum". Zeitschrift für neutestamentliche Wissenschaft und die Kunde der älteren Kirche, vol. 29, pp. 161-168.
Wojtowytsch M. (1981) Papsttum und Konzile von den Anfängen bis zu Leo (440-461). Stuttgart.
Zakharov G. E. (2014) "Obraz Konstantinopolia v tvoreniiakh svt. Grigoriia Bogoslova" [The image of Constantinople in St Gregory Nazianzen's texts]. Vestnik Universiteta Dmitriia Pozharskogo, vol. 1, pp. 244—251 (in Russian).
Zakharov G. E. (2019) Vneshniaia kommunikatsiia i bogoslovskaia traditsiia Rimskoi Tserkvi v epokhu arianskikh sporov [External communication and theological tradition of the Roman Church in the period of the Arian controversy]. Moscow (in Russian).
Zakharov G. E. (2020) "Rimskii prestol i Vostochnye Tserkvi v konflikte vokrug sv. Ioanna Zlatousta" [The Roman see and the Eastern Churches in the conflict around St. John Chrysostom]. Vestnik drevnei istorii, vol. 80/3, pp. 697—711 (in Russian).
Статья поступила в редакцию 01.07.2022
The article was submitted 01.07.2022
