CC BY
163
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Захаров Георгий Евгеньевич, канд. ист. наук,
зав. кафедрой систематического богословия и патрологии, доцент кафедры всеобщей истории ПСТГУ Российская Федерация, 115184, г. Москва, ул. Новокузнецкая, 23Б [email protected]
2018. Вып. 80. С. 9-28
ORCID: 0000-0002-3406-2088
Римский собор 382 г.
В КОНТЕКСТЕ ЦЕРКОВНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЭККЛЕЗИОЛОГИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДОВ
свт. Дамаса Римского и свт. Амвросия Медиоланского*
Статья посвящена историческому значению и экклезиологии Римского собора 382 г. Автор рассматривает данный собор как заключительную точку в истории арианского кризиса на латинском Западе. Изначальный план западного императора Грациана, поддержанный римским папой Дамасом и свт. Амвросием Медиоланским, провести собор в общецерковном формате не был до конца реализован из-за созыва восточным императором Феодосием параллельного собора в Константинополе, однако собор, судя по всему, принял ряд важных решений как церковно-политического, так и вероучительного характера. Автор придерживается традиционной атрибуции Римскому собору 382 г. третьей части т. н. Decretum Gelasianum. По его мнению, данный фрагмент носит компромиссный характер: с одной стороны, он выражает стремление свт. Дамаса продемонстрировать уникальный характер римского примата и его Божественное, а не соборное происхождение, с другой стороны, Римский престол разделяет первенство с двумя восточными Петровыми кафедрами — Александрийской и Антиохийской. В статье указывается на значение темы первенства Петра и особого авторитета Римского престола в экклезиологии свт. Амвросия Медиоланского. В то же время автор приходит к выводу, что для него римский примат был неразрывно связан с идеей соборного согласия западного епископата и его «превосходства» над восточным. Выражением этого консенсуса Римского престола и епископата Запада и был Римский собор 382 г.
Свт. Амвросий Медиоланский и свт. Дамас Римский могут с полным основанием рассматриваться как лидеры западных никейцев на завершающем этапе арианских споров1. При этом в историографии отсутствует консенсус в оценке
* Статья подготовлена в рамках проекта «Взаимоотношения Восточных и Западных Церквей в эпоху арианских споров», осуществляемого при поддержке Фонда развития ПСТГУ.
1 Лидерство обоих епископов носило, судя по всему, как личностный, так и иерархический характер. Авторитет римского епископа несомненно основывался на исторической значимости и апостольском происхождении Римской Церкви, однако Дамас был первым папой, не просто осудившим арианскую ересь и поддержавшим никейскую веру, но и сформулиро-
Г. Е. Захаров
характера их взаимоотношений и степени созвучия их представлений о роли в церковном общении Римского престола и западного епископата в целом. В католической историографии свт. Амвросий рассматривается как активный сторонник римского примата2. Х. фон Кампенхаузен полагал, что между свт. Да-масом и свт. Амвросием существовало серьезное соперничество, при этом ме-диоланскому епископу исследователь приписывает последовательную «еписко-палистскую» позицию, исключающую поддержку папских притязаний на высшую власть в Церкви и предполагающую лидерство Медиоланской кафедры в Северной Италии и Иллирике3. Р. Гризон считает, что свт. Амвросий признавал за Римским престолом «первенство веры» и рассматривал общение с ним как критерий принадлежности к сообществу кафолических епископов. В то же время каждый из епископов являл собой единственного руководителя своей Церкви, ответственного перед Богом4. Кроме того, свт. Амвросий не считал римского епископа единственным выразителем позиции западного епископата перед лицом восточного, стремясь играть значимую роль в межцерковном общении5. По мнению Н. Мак-Линна, свт. Амвросий стремился сформировать общность епископов в Северной Италии, однако созидаемая им новая церковная идентичность не имела антиримского характера6.
В одной из наших предшествующих статей мы рассмотрели вопрос о возможном участии свт. Амвросия в Римском соборе 378 г.7, провозгласившем римского епископа равным прочим епископам по служению, но превосходящим их по прерогативам апостольского престола, которые, в частности, предполагают особые судебные полномочия папы по отношению к другим епископам8. В рамках настоящей статьи мы обратимся к вопросу об участии свт. Амвросия в другом значимом в контексте развития идеи римского примата соборе — Римском соборе 382 г. Этот собор являет собой малоизвестную, но в то же время весьма
вавшим богословскую позицию Римской кафедры в арианских спорах. Лидерство свт. Амвросия, в свою очередь, определялось не только его личной харизмой, но и статусом Медиолана как города — императорской резиденции. Об этом см.: Alzati C. "Ubi fuerit Imperator". Chiesa della residenza imperiale e comunione cristiana tra IV e V secolo in Occidente // Alzati C. Ambrosiana ecclesia: Studi su la chiesa milanese e l'ecumene cristiana fra tarda antichità e medioevo. Milano, 1993. P. 3-21.
2 См., например: Siniscalco P. Sant'Ambrogio e la Chiesa di Roma // Nec timeo mori: Atti del Congresso internazionale di studi ambrosiani nel XVI centenario della morte di sant' Ambrogio (Milano 4-11 Aprile 1997). Milano, 1998. P. 141-160. В целом об историографии вопроса см.: Браски Ф., монс. Образ апостола Петра в трудах св. Амвросия Медиоланского и в амвросиан-ской традиции // Божественная власть, церковная иерархия и духовный авторитет в раннехристианской латинской традиции / Г. Е. Захаров, ред. М., 2016. С. 74-93.
3 Campenhausen H. F., von. Ambrosius von Mailand als Kirchenpolitiker. Berlin; Leipzig, 1929. S. 98-129.
4 Gryson R. Le prêtre selon Saint Ambroise. Louvain, 1968. P. 207-209
5 Ibid. P. 195-196.
6 McLynn N. B. Ambrose of Milan. Church and Court in a Christian Capital. Berkeley; Los Angeles; L., 1994. P. 277-281.
7 Захаров Г. Е. Римский собор 378 г. и развитие идеи папского примата в раннехристианской традиции // Прикосновение к вечности: Сб. статей / Свящ. А. Постернак, Г. Е. Захаров, ред. М., 2017. С. 65-85.
8Ambros. Ep. ex. col. 7. 9-10.
примечательную страницу церковной истории IV в. Несмотря на то что мы крайне мало знаем о его истории и постановлениях, он фактически ставит точку в участии Римской Церкви и всего Запада в арианских спорах и обозначает наметившееся уже в конце IV в. расхождение между восточной и западной частями христианского мира.
Историческая ситуация
За год до созыва Римского собора — в 381 г. — август Грациан, контролировавший западную часть Империи и выступавший в роли старшего соправителя в условиях своеобразного триумвирата, в который входили также его младший брат Валентиниан II и его ставленник на Востоке — Феодосий I, попытался созвать в Аквилее собор западного и восточного епископата, чтобы окончательно разрешить арианский кризис, а также ряд церковно-политических конфликтов, главным из которых была Антиохийская схизма — разделение Антиохийской Церкви на две общины, в равной мере приверженные никейской вере. Одну из них возглавлял Мелетий, поддерживавшийся большей частью восточного епископата, другую — Павлин, находившийся в общении с западными и египетскими епископами9. Другой значимой проблемой был вопрос о замещении Константинопольской кафедры. На нее претендовали свт. Григорий Богослов, а также ставленник египетского епископата — Максим Киник, не получивший поддержки Феодосия и бежавший на Запад10. Император Феодосий, судя по всему, не желая передавать инициативу в разрешении восточных церковных проблем Грациану и западному епископату, сорвал план проведения общецерковного собора в Италии, созвав в мае 381 г. в Константинополе сепаратный восточный собор, вошедший в историю как II Вселенский. На этом соборе председательствовал первоначально свт. Мелетий. Однако он вскоре скончался11, и на его место, вопреки достигнутым ранее договоренностям12, был рукоположен Флавиан13. Свт. Григорий, поддержавший кандидатуру Павлина, оказался в конфликте с большинством восточных епископов. Представители же македонского и египетского епископата требовали смещения свт. Григория с Константинопольской кафедры из-за того, что он уже был ранее поставлен на кафедру небольшого малоазийского городка Сасимы14. При этом 15-й канон Никейского собора 325 г. запрещает епископам переходить с одной кафедры на другую. В результате свт. Григорий оставил Константинополь и на его место был поставлен новый епископ Нектарий15.
9 Об Антиохийской схизме см.: Cavallera F. Le Schisme d'Antioche (IVe—Ve siècle). P., 1905.
10 О церковно-политической деятельности свт. Григория Богослова в период его пребывания в Константинополе см.: Gallay P. La vie de saint Grégoire de Nazianze. Lyon; P., 1943. P. 132-211; Bernardi J. Saint Grégoire de Nazianze. Le Théologien et son temps (330-390). P., 1995. P. 175-228; McGuckin J. A. St. Gregory of Nazianzus. An Intellectual Biography. Crestwood (N. Y.), 2001. P. 229-369.
11 Greg. Naz. Carm. Lib. II. I. 11. 1514-1524.
12 Socrat. Hist. eccl. V. 5; Sozom. Hist. eccl. VII. 3.
13 Socrat. Hist. eccl. V. 9; Sozom. Hist. eccl. VII. 11.
14 Greg. Naz. Carm. Lib. II. I. 11. 1800-1815.
15 Socrat. Hist. eccl. V. 8; Sozom. Hist. eccl. VII. 8; Theodoret. Hist. eccl. V. 8.
Собор в Аквилее все же состоялся чуть позднее — в сентябре 381 г., однако формат его изменился. Под влиянием лидера собора свт. Амвросия Медиолан-ского он превратился в своеобразный судебный процесс над двумя омийскими епископами из Иллирика — Палладием Ратиарским и Секундианом Сингидун-ским16. В соборе приняло участие лишь около 25 епископов (в основном из Северной Италии, однако присутствовали также представители епископата Галлии, Африки и Иллирика)17. Примечательно, что Римский папа Дамас оказался в стороне от обоих соборов. В то же время он попытался донести свою позицию по вопросу о замещении Константинопольской кафедры до сведения Константинопольского собора через одного из его участников — Асхолия Фессалони-кийского. Римский епископ отверг притязания Максима Киника (contra regulam ecclesiasticae disciplinae alienum a nostra professione Cynicum in Constantinopolitana civitate ad sacerdotium vocare voluisse) 18, но не поддержал и свт. Григория. На Ак-вилейский собор Дамас отказался направить легатов19, что, на наш взгляд, можно объяснить стремлением папы превратить сам Рим в центр соборной активности. В то же время на соборе самим свт. Амвросием были зачитаны послания Дамаса20, судя по всему, обосновывавшие особое значение Римской кафедры ссылками на преемство по отношению к ап. Петру21. Палладий Ратиарский резко осудил как поведение свт. Амвросия и участников Аквилейского собора, так и само стремление папы присвоить только себе престол Петра, который, по мнению омийского богослова, был освящен апостолом для всех епископов в равной мере22.
16 Gesta Conc. Aquil. 3-4; Ambros. Ep. ex. col. 5(11). 1; 6(12). 1, 3.
17 Хотя в преамбуле к деяниям собора присутствуют 32 имени, осуждение против Палладия произносят 25 епископов (Gesta Conc. Aquil. 1, 54-64).
18 Послание Дамаса Асхолию Фессалоникийскому (Reutter U. Damasus, Bischof von Rom (366-384). Leben und Werk. Tübingen, 2009. S. 441-442, ср. S. 448). Папа просит своего адресата способствовать избранию на Константинопольском соборе 381 г. нового епископа, свободного от упреков (praedictae civitatis episcopus eligatur, qui nullam habeat reprehensionem), очевидно, не признавая таковым свт. Григория (Reutter. Op. cit. S. 445-446). Чуть дальше по тексту Дамас повторяет запрет на переход епископов из одного города в другой (Reutter. Op. cit. S. 447).
19 Dissertatio Maximini contra Ambrosium. 122, 124.
20 Dissertatio Maximini contra Ambrosium. 122.
21 Такое предположение можно сделать на основании критики учения о римском примате в тексте Палладия.
22 «Как он (папа Дамас. — Г. З.) не указал и вы не поняли, что престол Петра у всех епископов одинаковый и общий, т. к. упомянутый святой апостол по Божественному благоволению не только епископу города Рима, но и всем его посвятил, он же не только не требовал никакого преимущества среди соапостолов, но, напротив, служил им, поскольку знал, что они по равному от Господа благоволению были избраны к апостольскому служению?» (Cur non et ipse advertit et vos intellegitis Petri sedem omnibus episcopis et aequalem esse et communem, siqui-dem memoratus sanctus apostolus eandem non solum urbis Romae episcopo, sed etiam cunctis divina dedicaverit dignatione, ipse etiam non solum nullam praerogativam inter coapostolos vindicaverit sibi, verum etiam officiosus fuerit eis, utpote quos pari dignatione Domini ad officium apostolatus cognos-ceret delectos?) В то же время чуть дальше он все-таки приписывает Петру первенство (pro pri-matu suo apostolorum columna erat), однако связывает его со смирением и готовностью служить другим (humilis et officiosus invenitur) (Dissertatio Maximini contra Ambrosium. 123-124).
Грациан, судя по всему, был весьма раздосадован провалом попытки проведения в Аквилее Вселенского собора, поэтому он попытался на следующий год повторно собрать на общецерковный собор западных и восточных епископов (Orientis et Occidentis episcopos)23. Однако, в отличие от Аквилейского проекта, теперь император действовал в тесной кооперации с папой Дамасом. Местом проведения собора должен был стать Рим. Епископам Запада и Востока были разосланы императорские послания с приглашением явиться в столичный город24. Возможно, в приложении к императорскому рескрипту, связанному с подготовкой собора, была помещена подборка римских вероучительных формул — Exemplum synodi habitae Romae epor XCIII ex rescripto imperiali, составленная и подписанная восточными епископами на Антиохийском соборе 379 г.25 Таким образом, еще до начала собора было засвидетельствовано фундаментальное согласие Римского папы и восточных епископов в вопросах вероучения.
Проект Вселенского собора в Риме (in urbe Roma nostrum orientaliumque concilium) был решительно поддержан свт. Амвросием Медиоланским26, который считал законными претензии Максима Киника на Константинопольский престол и выступил против поставлений Флавиана и Нектария27. В роли арбитров на соборе должны были выступить Римский папа и италийские епископы (Romanae ecclesiae antistitis finitimorumque et Italorum episcoporum debeant subire tractatum)28. Помимо вопросов о замещении Константинопольской и Антиохий-ской кафедр медиоланский епископ рассчитывал окончательно осудить на новом соборе христологическую ересь Аполлинария, не признававшего присутствие во Христе человеческого ума29.
Свт. Амвросий сам приехал в Рим и потребовал поддержать проект созыва собора от императора Феодосия. Известно также об участии в Римском соборе Валериана Аквилейского, Бриттона Тревирского, Асхолия Фессалоникийского и Анемия Сирмийского30. Вряд ли все эти епископы важнейших западных кафедр прибыли в Рим в одиночестве. Можно предполагать участие в Римском
23 Hieron. Ep. 108. 6.
24 Иероним отмечает, что епископы были приглашены от лица императора Грациа-на (Romam imperiales litterae contraxissent) для разрешения церковных споров (ob quasdam ecclesiarum dissensiones) (Hieron. Ep. 108. 6). Упоминания об императорских письмах с приглашением прибыть в Рим присутствуют и в послании Константинопольского собора 382 г. (Theodoret. Hist. eccl. V. 9).
25 Вероятно, именно на эти документы, призванные явить вероучительное согласие ни-кейцев Запада и Востока, ссылался и Константинопольский собор 382 г. (канон 5, приписываемый II Вселенскому собору), упоминая некий «томос западных» (nepi той то^ои töv öutlxöv, Kai to"üg év ÄVTioxEia йяе6е|йщ:6а) (см.: Петр (ЛЮилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. С. 209—213). В то же время Антиохийский собор 379 г., судя по всему, составил пространный ответ на данную подборку, основное содержание которого отражено в послании Константинопольского собора 382 г., раскрывающем учение о единстве Божественной сущности и трех Ипостасях (Theodoret. Hist. eccl. V. 9).
26Ambros. Ep. ex. col. 9(13). 6.
27Ambros. Ep. ex. col. 9(13). 2—5.
28Ambros. Ep. ex. col. 9(13). 7.
29Ambros. Ep. ex. col. 8(14). 4.
30 Theodoret. Hist. eccl. V. 9.
соборе представительных делегаций епископата Северной Италии, Иллирика (причем как его северной латиноязычной, так и южной грекоязычной части) и Галлии. Участие африканского епископата также оледует признать вероятным ввиду присутствия африканских легатов на соборе в Аквилее31. В то же время у восточного епископата идея проведения в Риме Вселенского собора вызвала неоднозначную реакцию. В Рим прибыли свт. Епифаний Кипрский и один из претендентов на Антиохийский престол Павлин. Они разместились, по свидетельству блж. Иеронима, в частных домах римской аристократии. При этом Епифаний был принят благочестивой женщиной Павлой32. Большая часть восточных епископов при поддержке Феодосия вновь, вместо того чтобы отправиться в Италию, собралась на сепаратный собор в Константинополе, который подтвердил решения II Вселенского собора и направил западному епископату вежливое послание с оправданиями за отказ от участия в совместном соборе и уверениями в вероучительном единомыслии. Константинопольский собор также отправил в Рим скромную делегацию из трех епископов: Кириака, Евсевия и Прискиона33. Все эти действия были призваны показать, что большинство восточных епископов, стремясь сохранить общение с западным епископатом, в то же время отстаивает автономию Востока и отказывает Западу, включая Римский престол, в роли арбитра в восточных делах.
Число участников и ход заседаний Римского собора неизвестны. Можно предположить, что собор сформулировал консолидированную позицию по вопросу о замещении Антиохийской кафедры, поддержав притязания на нее Павлина и осудив епископов, рукоположивших на его место Флавиана34. Сложно сказать, рассматривался ли вопрос о Константинопольской кафедре, но вряд ли свт. Дамас и его сторонники были готовы обострить ситуацию, не признав свт. Нектария законным епископом35, как это первоначально сделал свт. Амвросий Медиоланский. Также есть все основания полагать, что, созывая общецерковный собор в Риме, папа Дамас имел намерение принять на нем итоговый документ, ставящий точку в арианских спорах. На роль такого документа, на наш взгляд, может претендовать Tomus Damasi36. Данный текст сохранился в
31 Gesta Conc. Aquil. 16. Из письма Иеронима к Аврелию Карфагенскому (Aug. Ep. 27*) известно, что еп. Карфагена Кир посещал в промежутке между 382 и 384 гг. Рим (recordor te cum sancto episcopo ac beatae memoriae Cyro, Carthaginiensis Ecclesiae sacerdotem Romam legatum fuisse directum).
32 Hieron. Ep. 108. 6. О возвращении Иеронима в Рим с Востока и о его участии в Римском соборе см.: Kelly J. N. D. Jerome: His Life, Writings and Controversies. N. Y., 1975. P. 80—82.
33 Theodoret. Hist. eccl. V. 9.
34 Sozom. Hist. eccl. VII. 11.
35 ^гласно указанию папы Бонифация I, сам император Феодосий обратился к римскому епископу с просьбой признать Нектария. Возможно, в данном случае речь идет о делегации Константинопольского собора 382 г. Bonif. I., papa. Ep. 15. 6.
36 Различные варианты текста и их сравнительный анализ см. в работе: Reutter. Op. cit. S. 381—426. Аргументы в пользу атрибуции текста Римскому собору 382 г. см. в работах: GaltierP. Le "Tome de Damase". Date et origine // Recherches de science religieuse. 1936. Vol. 26. P. 385—418; 563—578; Field L. L. On the Communion of Damasus and Meletius: Fourth-Century Synodal Formulae in the Codex Veronensis LX (with critical edition and translation). Toronto, 2004. P. 176-188.
двух латинских версиях, а также в греческом переводе, который приводит в своей «Церковной истории» Феодорит Кирский37. В связи с тем что данный памятник носит скорее богословский, чем церковно-политический характер, мы не будем подробно рассматривать его в рамках настоящей статьи. Изучению Tomus Damasi мы намерены посвятить отдельное исследование.
Экклезиология Decretum Damasi
С собором, созванным папой Дамасом, часто соотносится еще один памятник — «декрет»38, состоящий из пяти частей: 1) фрагмента, посвященного именам Св. Духа и Христа; 2) списка канонических книг Священного Писания; 3) фрагмента, обосновывающего первенство трех Петровых кафедр; 4) перечня соборных постановлений, трудов отцов Церкви, агиографических памятников и других авторитетных христианских сочинений; 5) списка апокрифов, составленных еретиками и раскольниками. Помимо Дамаса, в рукописной традиции декрет приписывается также папам Геласию (492—496) и Гормизду (514—523). Причем Дамасу зачастую отдельно приписываются части 1—3, а Геласию — 3—5. В своем нынешнем виде декрет, очевидно, не мог принадлежать Дамасу, поскольку в перечень соборов в 4-й части включены Эфесский собор 431 г. и Халкидонский собор 451 г. В 5-й части упоминается целый ряд церковных деятелей V в. В 1-ю часть включена цитата из сочинения блж. Августина (I. 3)39. Учитывая все эти особенности текста, его издатель Э. фон Добшютц считал «декрет» произведением некоего частного лица (а не официальным документом Римской Церкви), созданным в Северной Италии в первой половине VI в.40 Однако позиция Э. фон Добшютца не получила полной поддержки в историографии. Большинство исследователей рассматривают 3-ю часть текста как постановление Римского собора 382 г., которое могло быть ответом на 3-е правило Константинопольского собора 381 г., провозглашающее Константинополь Новым Римом41.
37 Theodoret. Hist. eccl. V. 11.
38 См. издание: Dobschütz E, von. Das Decretum Gelasianum de libris recipiendis et non recipiendis in kritischem Text. Leipzig, 1912. Текст, немецкий перевод и комментарии см. также в работе: Reutter. Op. cit. S. 468-513.
39Aug. Ioh. Ev. tract. IX. 7.
40 Dobschütz. Op. cit. S. 348-352. Критическую позицию занимают также некоторые другие исследователи. См.: Howorth H. H. The Decretal of Damasus // Journal of Theological Studies. 1913. Vol. 14. P. 321-337; Петр (Л'Юилье), архиеп. Указ. соч. С. 206; Dvornik F. Byzance et la primauté romaine. P., 1964. P. 41.
41 Dufourcq A. Vues nouvelles sur le décret gélasien et sur le pape Damase // Comptes rendus des séances de l'Académie des Inscriptions et Belles-Lettres. 1909. Vol. 53. № 11. P. 820-825; Caspar E. Geschichte des Papsttums von den Anfängen bis zur Höhe der Weltherrschaft. Bd. I. Tübingen, 1930. S. 247-251; MarotH. Les conciles romains des IVe et Ve siècles et le développement de la primauté // Istina. 1957. Vol. 4. P. 458; Monachino V. Il primato nella controversia Ariana // Miscellanea Histo-riae Pontificiae. Vol. XXI: Saggi storici intorno al papato. Roma, 1959. P. 82-84; Pietri Ch. Roma Christiana. Recherches sur l'Eglise de Rome, son organisation, sa politique, son idéologie de Miltiade à Sixte III (311-440). Rome, 1976. P. 868-871, 881-884; Joannou P.-P. Die Ostkirche und die Cathedra Petri im 4. Jahrhundert. Stuttgart, 1972. S. 285-289; Ullmann W. Gelasius I. (492-496): Das Papsttum an der Wende der Spätantike zum Mittelalter. Stuttgart, 1981. S. 256-259; Field L. L. Liberty, Dominion, and the Two Swords: On the Origins of Western Political Theology (180-398). Notre
Некоторые исследователи относят к эпохе Дамаса также две первые части документа (исключая позднее добавленную цитату из Августина)42.
3-я часть текста представляется наиболее значимой с точки зрения богословского содержания. В тексте отмечается (III. 1), что хотя Кафолической Церкви по всему миру принадлежит единый «чертог Христов» (quod, quamvis universae per orbem catholicae diffusae ecclesiae unus thalamus Christi sit), однако Римская Церковь вознесена над другими Церквами не по соборному определению (sancta tamen Romana ecclesia nullis synodicis constitutis ceteris ecclesiis praelata est), а получает свой примат вследствие Христова обетования Петру (evangelica voce Domini et Salvatoris nostri primatum obtenuit). Далее содержится цитата из Мф 16. 18-19.
Затем (III. 2) уточняется также, что с Римской Церковью был связан и ап. Павел (addita est etiam societas beatissimi Pauli apostoli). Сообщается, что апп. Петр и Павел приняли мученическую смерть в один и тот же день (uno tempore uno eodemque die gloriosa morte cum Petro in urbe Roma sub Caesare Nerone agonizans coronatus est) и своим присутствием и мученическим триумфом превознесли Рим над другими городами (et partier supradictam sanctam Romanam ecclesiam Christo Domino consecrarunt aliisque omnibus urbibus in universo mundo sua praesentia atque venerando triumpho praetulerunt). В то же время тема преемства по отношению к ап. Павлу не получает дальнейшего развития. Римская кафедра именуется престолом Петра, а не престолом Петра и Павла, вероятно, в силу того, что епископ в городе может быть только один. В этом отношении документ контрастирует с экклезиологическими рассуждениями св. Иринея Лионского, для которого важен в данном случае не иерархический аспект, а преемство истинного свидетельства. Поэтому лугдунский епископ называет апп. Петра и Павла в равной мере основателями Римской Церкви (maximae et antiquissimae et omnibus cognitae a gloriosissimis duobus apostolis Petro et Paulo Romae fundatae et constitutae ecclesiae)43.
Далее (III. 3) в тексте Decretum Damasi содержится перечисление трех Петровых кафедр в иерархической последовательности: первое место, безусловно, занимает Римская, не имеющая ни пятна, ни порока, ни чего-либо подобного (est ergo prima Petri apostoli sedes Romanae ecclesiae "non habens maculam neque rugam nec aliquid eiusmodi") (Еф 5. 27); второе — Александрийская (secunda autem sedes apud Alexandriam). Ее Петрово происхождение неочевидно, поэтому в тексте отмечается, что она была основана ап. Марком от имени Петра (beati Petri nomine) и по его прямому поручению (in Aegypto directus a Petro apostolo). Третье место занимает Антиохийская кафедра (tertia vero sedes apud Antiochiam beatissimi apostoli Petri habetur honorabilis), поскольку в Антиохии Петр жил до отъезда в Рим (eo quod illic, priusquam Romae venisset habitavit) и здесь впервые ученики
Dame, 1998. P. 244; De Vries W. Orient et Occident: les structures ecclésiales vues dans l'histoire des sept premiers conciles oecuméniques. P., 2011. P. 51; Reutter. Op. cit. S. 482—502.
42 Turner C. H. Latin List of Canonical Books: I. The Roman Council under Damasus, A.D. 382 // Journal of Theological Studies. 1900. Vol. 1. P. 554-560; Chapman J. On the Decretum Gelasianum De Libris recipiendis et non recipiendis // Revue bénédictine. 1913. Vol. 30. P. 187-207, 315—333; Schwartz E. Zum Decretum Gelasianum // Zeitschrift für neutestamentliche Wissenschaft. 1930. Bd. 29. S. 161-168; Reutter. Op. cit. S. 503-513.
43 Iren. Adv. haer. III. 3. 2.
Христа стали именоваться христианами (illic primum nomen Christianorum novelé gentis exortum est). Примечательно, что Иерусалимский престол в тексте не упоминается, хотя последовательное проведение в жизнь принципа апосто-личности должно было гарантировать ему особое место в иерархии Церквей, на что, в частности, указывал Никейский собор 325 г. (канон 7)44 и Константинопольский собор 382 г.45
3-я часть, как уже отмечалось, рассматривается в историографии как своеобразный ответ Римского собора 382 г. на 3-й канон Константинопольского собора 381 г., в котором Константинопольская кафедра наделяется прерогативами чести (тй npsoßaa тл? wnç) после старого Рима (ц£т& rôv тл? Тйцп? èmoxonov), поскольку Константинополь является Новым Римом (ôià т0 dvai aúr^v véav Ttó^nv). Римскому собору может, таким образом, быть приписана попытка оспорить притязания Константинопольской кафедры на особое значение в силу имперского статуса города и заявить о Божественном, а не человеческом происхождении римского примата и взаимосвязи между церковным статусом тех или иных кафедр и статусом Петра как первоверховного апостола. В литературе отмечены также параллели между 3-й частью декрета и посланием Константинопольского собора 382 г. к участникам Римского собора 382 г.46 Примечательно также использование текста декрета при составлении Praefatio longa de Nicaeno concilio necnon de ecclesia Romana, датируемой периодом между 419 и 451 гг. Учение о трех Петровых кафедрах в данном тексте дополнено указанием на особое значение Иерусалима и Эфеса, что делает введение к никейским канонам менее идейно цельным, чем 3-я часть декрета, и позволяет рассматривать как ее переработку47. Все приведенные параллели между 3-й частью декрета и другими раннехристианскими текстами делают более чем вероятной его атрибуцию Римскому собору 382 г. Возможно, данный текст был частью послания собора или был включен в состав речи одного из его участников в соборных актах.
Если попытаться поставить вопрос о том, какое место занимает Decretum Damasi в истории развития римоцентрической экклезиологии, стоит указать, что этот текст во многом развивает идеи, известные по другим текстам папы Дамаса и постановлениям более ранних Римских соборов. Так, в послании Римского собора 370 или 371 г. Confidimus quidem подчеркивается, что римскому епископу принадлежит первое слово в вопросе рецепции постановлений вселенских соборов (constet neque Romanum episcopum, cuius ante omnes fuit expectanda sententia). В этой связи в послании особо отмечается факт участия римских легатов в Никей-ском соборе 325 г. (ex vice sanctissimi episcopi urbis Romae directi) и непризнания Римской Церковью решений Ариминского собора 359 г.48 В 378 г. Римский собор
44 Канон наделяет особой честью епископа Элии (Иерусалима), но сохраняет незыблемыми прерогативы кесарийского митрополита (ёхётм x^v áxo^ou6Íav тл? тщл^ тр ^r^ponó^a oM^o^évou той olxeÍou à|iM^aTOç).
45 В послании собора Иерусалим именуется «матерью всех Церквей» (^г|тр0? äraoöv râv êxx^noiôv) (Theodoret. Hist. eccl. V. 9).
46 В послании Константинопольского собора, так же как и Decretum Damasi, отмечается, что в Антиохии впервые появилось «драгоценное имя христиан» (Theodoret. Hist. eccl. V. 9).
47 Текст и комментарии: Reutter. Op. cit. S. 482—490.
48 Текст и комментарии: Ibid. S. 248—316.
направил к императорам Грациану и Валентиниану II послание, в котором признавал римского епископа равным прочим по служению, но возвышающимся над всеми «по прерогативам Апостольского престола» (non fiat inferior his quibus etsi aequalis est munere, praerogativa tamen apostolicae sedis excellit)49. В документе римскому епископу приписывались функции высшей судебной инстанции в процессах над епископами и особенно над митрополитами50. В случае суда над самим папой он получал право прямой апелляции к императору (точнее к некоему concilium imperiale)51, что снова подчеркивало его уникальный статус в Церкви. Следует также отметить, что свт. Дамас в своих контактах с Церквами как Запада, так и Востока настаивал на праве особого дисциплинарного учительства Римского престола, которое обосновывалось опять же статусом Римской кафедры как «Апостольского престола» и хранением в Риме предания, полученного от ап. Петра52. Кафедра Петра рассматривается как основание единства Церкви также в эпиграфических текстах Дамаса53.
49 Ambros. Ep. ex. col. 7. 10. Cр. с обращением Присциллиана к Дамасу (381(2) г.) (CSEL. 18. P. 34 (41)). Присциллиан указывает на старшинство Дамаса по отношению ко всем другим епископам (apud te, qui senior omnium nostrum es) и утверждает, что Дамас, «вскормленный опытом жизни, восшел к славе апостольского престола, с одобрения блаженного Петра» (et ad apostolicae sedis gloriam vitae experimentis nutritus beato Petro exhortatore venisti). См. также: Waarden J., van. Priscillian of Avila's Liber ad Damasum and the Inability to Handle a Conflict // Violence in Ancient Christianity: Victims and Perpetrators / A. C. Geljon, R. Roukema, eds. Leiden; Boston, 2014. P. 132-150.
50Ambros. Ep. ex. col. 7. 9.
51 Ambros. Ep. ex. col. 7. 11. Судя по всему, под concilium imperiale подразумевается собор, организованный императором и проводимый при его личном участии. См.: GirardetK. M. Gericht über den Bischof von Rom // Historische Zeitschrift. 1994. Bd. 259. S. 18-22.
52 В декрете Ad Gallos, вероятно созданном при папе Дамасе (см.: Duval Y.-M. La décretale Ad Gallos Episcopos: son texte et son auteur. Leiden; Boston, 2005), отмечается, что его адресаты хотели получить разъяснения «от авторитета апостольского престола» (ex sedis apostolicae auctoritate) (2). Предписание о том, что епископам нельзя принимать в общение клириков и мирян, отлученных в другой локальной Церкви, и тем более продвигать таких клириков на более высокие степени церковного служения, завершается словами: «Всякий, кто это совершит, да знает, что он отлучен от кафолического сообщества и более не может иметь общения с апостольским престолом» (Hoc quique facit, sciat se a catholicorum societate seclusum et com-munionem sedis apostolicae non habere iam posse) (17). Предписание о том, что епископам нельзя совершать рукоположения за рамками своей юрисдикции, начинается словами: «Есть еще такое [прегрешение], достаточно тяжелое и противное епископской власти апостольского престола...» (Illud praeterea satis grave est et contra episcopalem moderationem sedis apostolicae...) (18). В послании Дамаса, направленном против епископа Берита Тимофея, сторонника ереси Аполлинария, отмечается, что он был осужден по решению апостольского престола (xpioEi rnç a^o^ix^ %a6éôpaç). Папа хвалит адресатов своего послания за то, что они воздали должное почтение апостольскому престолу (тй ônooTOkxfi хабёбра x^v 0феЛо^еуг^ a'tôô), и указывает, что здесь ап. Петр учил «преимущественным образом» (та ^.йЛюта), «как управлять принятым нами кормилом» (nœç npoofxEi rpâç toùç oïaxaç t6úvEiv oûç ávEÓE|á^E6a), которое некогда было его собственным (Theodoret. Hist. eccl. V. 10).
53 Damas. Epigr. 4: «Но с помощью Петра, которому передана дверь неба, первосвященник Христов Дамас [это] воздвиг. Един престол Петра, единое и истинное омовение (т. е. крещение. - Г З.)» (Sed prestante Petro, cui tradita ianua caeli est, antistes Christi conposuit Damasus. Una Petri sedes, unum verumque lavacrum); Damas. Epigr. 57: «Отсюда, возвышая меня, Христос, Которому принадлежит вся полнота власти, изволил даровать [мне] честь апостольского пре-
Как и в других текстах, связанных с именем папы Дамаса, в Decretum Damasi римский примат целиком и полностью основывается на преемстве по отношению к Петру и мыслится как универсальный по своему значению. Особый интерес в этой связи представляет тезис о том, что римский примат не зависит от соборных решений. Как уже отмечалось, это утверждение обычно рассматривается в научной литературе как плод скрытой полемики против провозглашения Константинополя Новым Римом, однако следует отметить, что в 3-м каноне Константинопольского собора 381 г. речь идет только о «прерогативах чести», а не о властных полномочиях, на которые претендует Римский престол. В то же время идея наличия второго Рима на Востоке вряд ли могла вызвать в Ветхом Риме какой-то энтузиазм даже при столь неопределенной трактовке статуса Константинополя. Неслучайно, что отцы Константинопольского собора 382 г. в своем послании к Римскому собору воздержались от употребления выражения «Иовый Рим» и, напротив, определили Константинопольскую Церковь как «юную» (veonavoù?) и подчеркнули, что она только недавно освободилась от «богохульства еретиков»54. С другой стороны, идея двух Римов могла развиваться на Востоке и вне всякого противопоставления Восточных Церквей Западным. Так, свт. Григорий Богослов, именуя два Рима светилами для целой вселенной (ôiooà? ôè Тйца?, тле ö^n? olxou^évn? Хацятлра?), отдает безусловное предпочтение Ветхому Риму из-за его строгой и неотступной приверженности истинной вере55.
Даже если рассматриваемый пассаж в Decretum Damasi имел антиконстантинопольский подтекст, тезис о внесоборном происхождении римского примата, особенно если его сопоставить с уже рассмотренными свидетельствами посланий Римских соборов 70-х гг. IV в., можно рассматривать как определенную экклезиологическую новацию, связанную именно с папой Дамасом. 34-е апостольское правило ограничивало первенство столичного епископа провинции рамками соборного консенсуса всего провинциального епископата56. В том же
стола» (Hinc mihi provecto Xps cui summa potestas, sedis apostolicae voluit concedere honorem). В эпитафии апп. Петра и Павла (Damas. Epigr. 20) Дамас сообщает, что хотя апостолов послал Восток (discipulos Oriens misit), именно Рим может считать их своими гражданами (Roma suos potius meruit defendere cives). Общение с кафедрой Петра рассматривается как критерий принадлежности к Кафолической Церкви и в письмах к Дамасу блж. Иеронима: «Следуя в первую очередь за Христом, я нахожусь в общении с твоим Блаженством, т. е. с кафедрой Петра. Я знаю, что на этом камне была воздвигнута Церковь. Всякий, кто будет вкушать Агнца вне этого дома, тот неверующий» (Ego nullum primum, nisi Christum sequens, Beatitudini tuae, id est, cathedrae Petri, cummunione consocior. Super illam Petram aedificatam Ecclesiam scio. Quicumque extra hanc domum agnum comederit, profanus est) (Hieron. Ep. 15 (57). 2). Комментируя ситуацию, связанную с Антиохийским расколом, блж. Иероним формулирует принцип отделения кафоличества от схизмы: «Кто соединен с кафедрой Петра, тот мой» (si quis cathedrae Petri iungitur, meus est) (Hieron. Ep. 16 (58). 2).
54 Theodoret. Hist. eccl. V. 9.
55 Greg. Naz. Carm. Lib. II. I. 11. 562-582.
56 «Епископам всякого народа подобает знать первого среди них и признавать его как главу и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения (той? êmoxônou? ÉxáoTOU ë6vou? elôévai ХРЛ tov êv amo!? npörav, xai ÎYeTo6ai arnöv м? хефа^г^, xai ^nôèv т ^pá^eiv aveu тл? êxeivou yvm^t|?): творить же каждому только то, что касается его общины (¡rapoixía) и мест, к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех (âÀÀà
ключе особый авторитет Римской Церкви, основанной апп. Петром и Павлом и постоянно укрепляемой общением с другими Церквами, понимал св. Ириней Лионский57. Рамками соборного консенсуса римский примат ограничивался и в апелляционных канонах Сердикского собора (343). Однако Римские соборы 370(1), 378 и 382 гг., очевидно, поставили принцип примата над принципом соборного консенсуса: церковный статус Римской кафедры не определяется соборными решениями, а является прямым Божественным установлением. При этом папа наделяется преимущественным правом рецепции соборных решений, а также правом выносить обвинения, направленные против него, на суд императора.
Готовность участников Римского собора 382 г. поддержать внесоборную трактовку примата Рима объясняется, на наш взгляд, дискредитацией соборного института в эпоху арианских споров. «Соборные войны» этого периода, а также численное превосходство еретического Аримино-Селевкийского собора над ортодоксальным Никейским поставили под вопрос эффективность соборного института в вопросе выявления и защиты истин веры. В среде западного (и, возможно, у некоторых групп восточного) епископата возникло стремление превратить Римскую кафедру как авторитетную и последовательную защитницу никейской веры в своеобразный гарант ортодоксии соборов. В то же время превращение примата во внесоборное установление ставило под вопрос само значение соборного консенсуса и уводило Церковь на путь монархического управления.
В то же время новаторский характер экклезиологии Дамаса и его сторонников не стоит преувеличивать. В этой связи примечательно, что Римский собор наделил приматом, в сущности, не только епископские престолы, но и городские общины, что хорошо соотносится с представлением папы Дамаса о Риме как о митрополии святых (sanctorum origo)58. Также важно отметить, что неразрывная связь между епископом и общиной постоянно подчеркивалась римскими епископами IV в., последовательно осуждавшими практику перехода епископов с кафедры на кафедру59. Несмотря на стремление к централизации и консолидации епископской коллегии, римские епископы не предполагали в ее рамках некоторой внутренней мобильности. Статус епископа определялся статусом его общины и оставался неизменным. В данном случае римские папы развивали в римо- и петроцентрическом ключе представления о епископском служении, характерные для доникейских отцов.
^r|ôè éxeXvoç avEU тл? яоуто^ yvm^t|Ç ¡noiEnm ™). Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух».
57 Iren. Adv. haer. III. 3. 2: «.по необходимости к этой Церкви благодаря ее начальной значимости обращается всякая Церковь, т. е. повсюду верующие, так как в ней апостольское предание всегда сохранялось верующими повсюду» (Ad hanc enim ecclesiam propter potentiorem principalitatem necesse est omnem convenire ecclesiam, hoc est eos qui sunt undique fideles, in qua semper ab his qui sunt undique conservata est ea quae est ab apostolis traditio).
58 Damas. Epigr. 46.
59 См. послание папы Юлия I к евсевианам (Athan. Alex. Apol. contr. ar. 25). Как уже отмечалось, Дамас также обозначил свое негативное отношение к этой практике в своем письме к Асхолию и другим епископам Македонии, а также в Tomus Damasi. Ап. 9.
Судя по всему, западные и особенно восточные епископы не были в полной мере готовы признать безусловный и неограниченный вероучительный авторитет Римской кафедры, поэтому парадоксальным образом идея уникального и универсального римского примата была дополнена в Decretum Damasi неизвестной по более ранним источникам идеей примата других кафедр Петра — Александрии и Антиохии60. В этой, безусловно искусственной, модели проявляется, судя по всему, стремление Римского престола, не отступая от петроцентриче-ской экклезиологии, все же не вызвать полного антагонизма в среде восточного епископата. Можно подозревать, что выбор первенствующих кафедр был отчасти продиктован политически: Александрийский престол был давним союзником Рима в борьбе против «арианской ереси», и к началу 80-х гг. IV в. наметилась идея согласного первенства в Церкви Рима и Александрии, зафиксированная, в частности, в эдикте Cunctos populos императора Феодосия (quamque pontificem Damasum sequi claret et Petrum Alexandriae episcopum virum apostolicae sanctitatis) (февраль 380 г.)61. В то же время сам Дамас, видимо, не желал превращения Александрии в «восточный Рим», что поставило бы под вопрос его собственный универсальный примат. Кроме того, он рисковал, таким образом, создать ненужные осложнения в своих отношениях с епископами других восточных регионов, в дела которых Александрийская кафедра активно вмешивалась. Между Римским папой и александрийскими предстоятелями наметилось определенное охлаждение, проявившееся в непризнании Дамасом александрийского ставленника Максима Киника епископом Константинополя, а также в отсутствии представителей Египта на Римском сборе 382 г. Вероятно, чтобы не ставить под сомнение авторитет Александрийской кафедры, на котором чуть ранее настаивал свт. Амвросий Медиоланский62, но в то же время сдержать александрийскую экспансию на Востоке, в число первенствующих кафедр была включена Антиохия. Это, с одной стороны, соответствовало позиции Константинопольского собора 382 г., который именовал Антиохийскую Церковь «старейшей и воистину апостольской» (np£oßuTäxn? xal ôvtwç ànooTOÀixnç)63; c другой стороны, данный акт способствовал укреплению позиции одного из наиболее видных участников Римского собора Павлина Антиохийского. Примечательно также, что наличие трех первенствующих кафедр не обосновывалось, как этого можно было ожидать от документа, созданного в эпоху тринитарных споров, учением о Церкви как об образе Пресвятой Троицы, как и первенство Рима — монархией Бога Отца. Подобного рода рассуждения, характерные для современного богословия, не имеют под собой солидных патристических оснований.
В целом церковно-иерархическая модель Римского собора 382 г. может рассматриваться как результат сложного компромисса, обусловленного развитием на Западе римо- и петроцентрической экклезиологии и конкретными задача-
60 Идея особого значения Александрии и Антиохии, наряду с Римом, обозначена в 6-м правиле Никейского собора, но никак не связывается с апостольским происхождением кафедр этих городов.
61 CTh. XVI. 1. 2.
62Ambros. Ep. ex. col. 6(12). 4—6.
63 Theodoret. Hist. eccl. V. 9.
ми церковной политики. Именно этим обстоятельством, на наш взгляд, объясняется неожиданное появление идеи трех Петровых кафедр в рамках в целом моноцентрической модели Церкви, что делает экклезиологию собора внутренне противоречивой. Очевидно также, что даже в такой форме римоцентрическая экклезиология не могла быть позитивно воспринята основной массой восточного епископата, который на Константинопольских соборах 381 и 382 гг. однозначно обозначил свое стремление к независимости от Западных Церквей при сохранении общения и вероучительного согласия с ними.
Decretum Damasi и экклезиология свт. Амвросия Медиоланского
Насколько сформулированная на Римском соборе 382 г. модель устройства Церкви соответствовала экклезиологической позиции свт. Амвросия Медиолан-ского? Ответить на этот вопрос однозначно достаточно сложно, поскольку об экклезиологии медиоланского епископа мы можем судить лишь на основании разрозненных свидетельств, рассеянных по обширному корпусу его сочинений. В первую очередь стоит указать на то, что свт. Амвросий ни в коей мере не был противником самой идеи вселенского примата Римского престола. Он однозначно говорит о главенстве Римской Церкви во всем «римском мире» (totius orbis Romani caput Romanam ecclesiam)64. Как и папа Дамас, свт. Амвросий связывает римский примат с ап. Петром, которого считает предстоятелем Римской Церкви (qui sacerdos fuit ecclesiae Romanae)65 и одновременно основанием всей Церкви (ubi Petrus, ibi ergo ecclesia)66, однако подчеркивает, что речь может идти только о первенстве Петра в вере и свидетельстве, а не о первенстве чина и чести (primatum confessionis utique, non honoris, primatum fidei, non ordinis)67. Из первенства ап. Петра в вере логичным образом вытекает особый авторитет Римского престола, который наделяется функциями провозвестника апостольского свидетельства и хранителя церковного предания. Благодаря этому Римский престол устанавливает принципы межцерковного общения (inde enim in omnes venerandae communionis iura dimanant)68. Предание Римской Церкви рассматри-
64 Ambros. Ep. ex. col. 5(11). 4. В интерпретации свт. Амвросия, мученичество апостолов делает Рим «главой языков» (electa gentium caput) и «престолом учителя языков» (sedes magistri gentium), т.е. ап. Павла. К местам погребения мучеников стекаются не только христиане, но и небесный народ (concurrere plebem poli) (Ambros. Hym. 8. 25-32).
65 Ambros. De sacramentis. III. 6.
66 Ambros. Explanatio psalmorum XII. 40. 30.
67Ambros. De incarnationis Dominicae sacramento. 32.
68 Ambros. Ep. ex. col. 5(11). 4. Не вполне ясно, к какому слову в данной фразе относится предлог inde: к «Римской Церкви» (Romanam Ecclesiam) или к «всесвятой апостольской вере» (illam sacrosanctam fidem apostolorum). Однако, на наш взгляд, как и в процитированном выше пассаже св. Иринея, здесь устанавливается связь между ролью Рима как хранителя апостольского предания и его значением как центра общения. Примечательно, что если св. Ириней рассматривает общение с другими Церквами как залог ортодоксальности Римской общины, то здесь, напротив, само общение получает некие «права» благодаря Римской Церкви и хранимой ею апостольской вере. Предположение, что данная фраза представляет собой не более чем аллюзию на эдикт Феодосия Cunctos populos, в котором вера папы Дамаса и Петра
вается как нормативное (cuius typum in omnibus sequimur et formam), хотя другие Церкви имеют все основания хранить свои, отличные от римских, обычаи (in omnibus cupio sequi ecclesiam Romanam, tamen et nos hominis sensum habemus)69. Общение с Римским престолом используется свт. Амвросием как критерий принадлежности к Кафолической Церкви (utrumnam cum episcopis catholicis, hoc est cum Romana ecclesia conveniret)70. В то же время римский епископ не наделяется единоличной властью. Так, он может принимать апелляции восточных епископов, действуя в соборном согласии с епископатом Италии и всего Запада (ut ad ecclesiae Romanae, Italiae et totius Occidentis confugisse iudicium)71. Таким образом, римский примат для свт. Амвросия является основанием права вмешательства западного епископата в восточные дела. В сущности, актом подобного вмешательства и является Римский собор 382 г., поэтому вполне понятна поддержка этого начинания со стороны медиоланского епископа. Хотя свт. Амвросий мыслил римский примат в рамках соборного согласия, он мог одобрить его внесоборную трактовку, развивавшуюся папой Дамасом, поскольку именно интерпретация римского первенства как Божественного установления позволяла западному епископату претендовать на своеобразное первенство по отношению к восточному. Если свт. Дамас мыслил римский примат вне рамок оппозиции Восток-Запад, то свт. Амвросий, напротив, определенно связывал эти идеи.
Подводя итог настоящей статье, важно подчеркнуть, что Римский собор 382 г. в сущности является заключительным актом церковно-политического противостояния, вызванного арианским кризисом. Если наша реконструкция соборных решений верна, то данный собор не только позволил западному епископату высказать коллективную позицию по вопросам, связанным с замещением важнейших восточных кафедр, но также осудить целый ряд ересей, при-
Александрийского провозглашается образцом ортодоксии, представляется неоправданным принижением ее экклезиологического значения (см.: Gryson. Prêtre... P. 192—193).
69 Ambros. De sacramentis. III. 5.
70Ambros. De excessu fratris. I. 47. См. также: Ambros. De paenitentia. I. 7. 33. По утверждению свт. Амвросия, раскольники-новациане «не имеют наследия Петра» (non habent enim Petri hereditatem), поскольку «не имеют престола Петра, раздирая его нечестивым разделением» (Petri sedem non habent, quam inpia divisione discerpunt). В данном случае святитель мог употреблять понятие sedes Petri в значении общего фундамента кафоличности всякой Церкви, т. е. в том же смысле, в каком св. Киприан Карфагенский использовал понятие cathedra Petri (Cyprian. De unitate ecclesiae. IV; Cyprian. Ep. 43. 5), однако следует учитывать, что новацианский раскол произошел именно в Римской Церкви. В этом смысле высказывание медиоланского святителя может быть интерпретировано как отрицание исторической преемственности новацианской общины по отношению к ап. Петру, которая, напротив, принадлежит кафолическим римским епископам.
71 Ambros. Ep. ex. col. 9(13). 4. В то же время свт. Амвросий указывает, что западные епископы требуют не «преимущественного права расследования» (non praerogativam vindicamus examinis), но участия в принятии общего решения (consortium tamen debuit esse communis arbitrii). Примечательно при этом, что аналогичное право восточных епископов участвовать в разрешении западных конфликтов святитель отрицал. Так, на Аквилейском соборе свт. Амвросий отверг призыв Палладия Ратиарского к восточному арбитражу, сославшись на практику созыва на Востоке и Западе сепаратных соборов (interim quia superioribus temporibus concilium sic factum est ut Orientales in Orientis partibus constituti haberent concilium, Occidentales in Occidente) (Gesta Conc. Aquil. 7).
нять вероучительную формулу, содержащую определенную трактовку никей-ской веры, а также сформулировать новаторскую и вместе с тем компромиссную экклезиологическую модель, основанную на идее Петрова преемства. Учитывая все это, можно определенно утверждать, что Римский собор намного превосходит по своей значимости Аквилейский собор 381 г., результатом которого было лишь осуждение двух омийских епископов и обострение отношений между епископатом Востока и Запада. История этого собора, в сравнении с результатами Римского собора, показывает, что общезападный консенсус в данный период никак не мог быть достигнут без участия Римского престола. Судя по всему, неудача Аквилеи позволила осознать это не только свт. Амвросию, но и императору Грациану, которые в 382 г. поспешили опереться на поддержку Римского папы. В то же время папа Дамас вынужден был смягчить свои притязания на вселенский примат, признав особый статус Александрии и Антиохии. Несмотря на относительную гибкость позиции папы, который смог избежать открытого разрыва с восточным епископатом, его стремление превратить Рим в центр принятия общецерковных решений закончилось полным фиаско из-за сопротивления большинства восточных епископов и императора Феодосия. Консенсус, достигнутый в Риме, имел общезападный, а не вселенский статус. Несмотря на региональную ограниченность Римского собора, по своему значению для Запада он может быть сопоставлен с восточным Константинопольским собором 381 г., традиционно именуемым II Вселенским, решения которого могут исторически рассматриваться как результат общевосточного, а не общецерковного консенсуса.
Ключевые слова: Римский собор 382 г., папа Дамас I, свт. Амвросий Медиоланский, арианские споры, римский примат, Decretum Damasi, экклезиология, церковные соборы.
Список литературы
Браски Ф., монс. Образ апостола Петра в трудах св. Амвросия Медиоланского и в амвро-сианской традиции // Божественная власть, церковная иерархия и духовный авторитет в раннехристианской латинской традиции / Г. Е. Захаров, ред. М., 2016. С. 74—93. Захаров Г. Е. Римский собор 378 г. и развитие идеи папского примата в раннехристианской традиции // Прикосновение к вечности: Сб. статей / Свящ. А. Постернак, Г. Е. Захаров, ред. М., 2017. С. 65-85. Петр (Л'Юилье), архиеп. Правила первых четырех вселенских соборов. М., 2005. Alzati C. "Ubi fuerit Imperator". Chiesa della residenza imperiale e comunione cristiana tra IV e V secolo in Occidente // Alzati C. Ambrosiana ecclesia: Studi su la chiesa milanese e l'ecumene cristiana fra tarda antichità e medioevo. Milano, 1993. P. 3-21. Bernardi J. Saint Grégoire de Nazianze. Le Théologien et son temps (330-390). P., 1995. Campenhausen H. F., von. Ambrosius von Mailand als Kirchenpolitiker. Berlin; Leipzig, 1929. Caspar E. Geschichte des Papsttums von den Anfängen bis zur Höhe der Weltherrschaft. Bd. I. Tübingen, 1930.
Chapman J. On the Decretum Gelasianum De Libris recipiendis et non recipiendis // Revue
bénédictine. 1913. Vol. 30. P. 187-207, 315-333. De Vries W. Orient et Occident: les structures ecclésiales vues dans l'histoire des sept premiers conciles oecuméniques. P., 2011.
DobschützE, von. Das Decretum Gelasianum de libris recipiendis et non recipiendis in kritischem Text. Leipzig, 1912.
Dufourcq A. Vues nouvelles sur le décret gélasien et sur le pape Damase // Comptes rendus des
séances de l'Académie des Inscriptions et Belles-Lettres. 1909. Vol. 53. № 11. P. 820-825. Duval Y.-M. La décretale Ad Gallos Episcopos: son texte et son auteur. Leiden; Boston, 2005. DvornikF. Byzance et la primauté romaine. P., 1964.
Field L. L. Liberty, Dominion, and the Two Swords: On the Origins of Western Political Theology
(180-398). Notre Dame, 1998. Field L. L. On the Communion of Damasus and Meletius: Fourth-Century Synodal Formulae in
the Codex Veronensis LX (with critical edition and translation). Toronto, 2004. Gallay P. La vie de saint Grégoire de Nazianze. Lyon; P., 1943.
Galtier P. Le "Tome de Damase". Date et origine // Recherches de science religieuse. 1936.
Vol. 26. P. 385-418; 563-578. Girardet K. M. Gericht über den Bischof von Rom // Historische Zeitschrift. 1994. Bd. 259. S. 1-38.
Gryson R. Le prêtre selon Saint Ambroise. Louvain, 1968.
Howorth H. H. The Decretal of Damasus // Journal of Theological Studies. 1913. Vol. 14. P. 321337.
JoannouP.-P. Die Ostkirche und die Cathedra Petri im 4. Jahrhundert. Stuttgart, 1972.
Kelly J. N. D. Jerome: His Life, Writings and Controversies. N. Y., 1975.
Marot H. Les conciles romains des IVe et Ve siècles et le développement de la primauté // Istina.
1957. Vol. 4. P. 435-462. McGuckin J. A. St. Gregory of Nazianzus. An Intellectual Biography. Crestwood (N. Y.), 2001. McLynn N. B. Ambrose of Milan. Church and Court in a Christian Capital. Berkeley; Los Angeles; L., 1994.
Monachino V. Il primato nella controversia Ariana // Miscellanea Historiae Pontificiae. Vol. XXI:
Saggi storici intorno al papato. Roma, 1959. P. 17-89. Pietri Ch. Roma Christiana. Recherches sur l'Eglise de Rome, son organisation, sa politique, son
idéologie de Miltiade à Sixte III (311-440). Rome, 1976. Reutter U. Damasus, Bischof von Rom (366-384). Leben und Werk. Tübingen, 2009. Schwartz E. Zum Decretum Gelasianum // Zeitschrift für neutestamentliche Wissenschaft. 1930. Bd. 29. S. 161-168.
Siniscalco P. Sant'Ambrogio e la Chiesa di Roma // Nec timeo mori: Atti del Congresso internazionale di studi ambrosiani nel XVI centenario della morte di sant' Ambrogio (Milano 4-11 Aprile 1997). Milano, 1998. P. 141-160. Turner C. H. Latin List of Canonical Books: I. The Roman Council under Damasus, A.D. 382 //
Journal of Theological Studies. 1900. Vol. 1. P. 554-560. Ullmann W. Gelasius I. (492-496): Das Papsttum an der Wende der Spätantike zum Mittelalter. Stuttgart, 1981.
Waarden J., van. Priscillian of Avila's Liber ad Damasum and the Inability to Handle a Conflict // Violence in Ancient Christianity: Victims and Perpetrators / A. C. Geljon, R. Roukema, eds. Leiden; Boston, 2014. P. 132-150.
St. Tikhon's University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2018. Vol. 80. P. 9-28
Zakharov Georgy, Candidate of Sciences in History, Associate Professor, St. Tikhon's Orthodox University for Humanities 23B Novokuznetskaya str., Moscow 115184, Russian Federation [email protected]
ORCID: 0000-0002-3406-2088
Roman Council of 382 in the Context of Ecclesiastical and Political Activities and Ecclesiological Views of St. Damasus of Rome and St. Ambrose of Milan
This article is devoted to the historical significance and ecclesiology of the council of Rome, 382. It considers this council to be the final point in the history of the Arian crisis in the Latin West. The original plan of the Western emperor Gratianus, supported by the Roman pope Damasus and St. Ambrose of Milan, to hold the council in the general format, was not fully implemented due to the convening by the Eastern emperor Theodosius ofthe parallel council in Constantinople. In spite ofthis, the Roman council took a number of important decisions, both ecclesiastico-political and doctrinal. Our study proceeds following the traditional attribution of the third part of the so-called Decretum Gelasianum to the Roman council of 382. The ecclesiology of the council was the result of a compromise: on the one hand, it expresses the desire of St. Damasus to demonstrate the unique character of the Roman primacy and its Divine, rather than synodal origin; on the other hand, the Roman see divides the primacy with the two eastern sedes Petri, i.e. Alexandria and Antioch. The article points to the importance of the theme of the primacy of Peter and the special authority of the Roman see in the ecclesiology of St. Ambrose of Milan. At the same time, we come to the conclusion that for him the Roman primacy was inseparably linked with the idea of the conciliar consent of the Western episcopate and its "superiority" over the Eastern. The expression of this consensus of the Roman see with the episcopate of the West was the council of Rome, 382.
Keywords: Roman council of 382, St. Damasus of Rome, St. Ambrose of Milan, Arian controversy, Roman primacy, Decretum Damasi, ecclesiology, church councils.
G. Zakharov
References
Alzati C., "«Ubi fuerit Imperator». Chiesa della residenza imperiale e comunione cristiana tra IV e V secolo in Occidente", in: Alzati C., Ambrosiana ecclesia: Studi su la chiesa milanese e l'ecumene cristiana fra tarda antichità e medioevo, Milano, 1993, 3-21.
Bernardi J., Saint Grégoire de Nazianze. Le Théologien et son temps (330—390), Paris, 1995.
Braschi F., "Obraz apostola Petra v trudakh sv. Amvrosiya Mediolanskogo i v amvrosianskoj traditsii", in: Zakharov G. E., red., Bozhestvennaya vlast', cerkovnaya ierarhiya i duhovnyj avtoritet v rannekhristianskoj latinskoj traditsii, Moscow, 2016, 74-93.
Campenhausen H. F., von., Ambrosius von Mailand als Kirchenpolitiker, Berlin, Leipzig, 1929.
Caspar E., Geschichte des Papsttums von den Anfängen bis zur Höhe der Weltherrschaft, I, Tübingen, 1930.
Chapman J., "On the Decretum Gelasianum De Libris recipiendis et non recipiendis", in: Revue bénédictine, 30, 1913, 187-207, 315-333.
De Vries W., Orient et Occident: les structures ecclésiales vues dans l'histoire des sept premiers conciles oecuméniques, Paris, 2011.
Dobschütz E., von., Das Decretum Gelasianum de libris recipiendis et non recipiendis in kritischem Text, Leipzig, 1912.
Dufourcq A., "Vues nouvelles sur le décret gélasien et sur le pape Damase", in: Comptes rendus des séances de l'Académie des Inscriptions et Belles-Lettres, 53(11), 1909, 820-825.
Duval Y.-M., La décretale Ad Gallos Episcopos: son texte et son auteur, Leiden, Boston, 2005.
Dvornik F., Byzance et la primauté romaine, Paris, 1964.
Field L. L., Liberty, Dominion, and the Two Swords: On the Origins of Western Political Theology (180-398), Notre Dame, 1998.
Field L. L., On the Communion of Damasus and Meletius: Fourth-Century Synodal Formulae
in the Codex Veronensis LX (with critical edition and translation), Toronto, 2004.
Gallay P., La vie de saint Grégoire de Nazianze, Lyon, Paris, 1943.
Galtier P., "Le "Tome de Damase». Date et origine", in: Recherches de science religieuse, 26, 1936, 385-418, 563-578.
Girardet K. M., "Gericht über den Bischof von Rom" in: Historische Zeitschrift, 259, 1994, 1-38.
Gryson R., Le prêtre selon Saint Ambroise, Louvain, 1968.
Howorth H. H., "The Decretal of Damasus", in: Journal of Theological Studies, 14, 1913, 321-337.
Joannou P.-P., Die Ostkirche und die Cathedra Petri im 4. Jahrhundert, Stuttgart, 1972.
Kelly J. N. D., Jerome: His Life, Writings and Controversies, New York, 1975.
L'Huillier P., The Church of the Ancient Councils: The Disciplinary Work of the First Four Ecumenical Councils, Crestwood (N. Y.), 1996.
Marot H., "Les conciles romains des IVe et Ve siècles et le développement de la primauté", in: Istina, 4, 1957, 435-462.
McGuckin J. A., St. Gregory of Nazianzus. An Intellectual Biography, Crestwood (N. Y.), 2001.
McLynn N. B., Ambrose of Milan. Church and Court in a Christian Capital, Berkeley, Los Angeles, London, 1994.
Monachino V., "Il primato nella controversia Ariana", in: Miscellanea Historiae Pontificiae, XXI: Saggi storici intorno al papato, Roma, 1959, 17-89.
Pietri Ch., Roma Christiana. Recherches sur l'Eglise de Rome, son organisation, sa politique, son idéologie de Miltiade à Sixte III (311-440), Rome, 1976.
Reutter U., Damasus, Bischof von Rom (366384). Leben und Werk, Tübingen, 2009.
Schwartz E., "Zum Decretum Gelasianum" in: Zeitschriftfürneutestamentliche Wissenschaft, 29, 1930, 161-168.
Siniscalco P., "Sant'Ambrogio e la Chiesa di Roma", in: Nec timeo mori: Attidel Congresso
internazionale di studi ambrosiani nel XVI centenario della morte di sant' Ambrogio (Milano 4-11 Aprile 1997), Milano, 1998, 141-160.
Turner C. H., "Latin List of Canonical Books: I. The Roman Council under Damasus, A.D. 382", in: Journal of Theological Studies, 1, 1900, 554-560.
Ullmann W, Gelasius I. (492-496): Das Papsttum an der Wende der Spätantike zum Mittelalter, Stuttgart, 1981.
Waarden J., van., "Priscillian of Avila's Liber ad Damasum and the Inability to Handle a Conflict", in: Geljon A. C., Roukema R., eds., Violence in Ancient Christianity: Victims and Perpetrators, Leiden, Boston, 2014, 132-150.
Zakharov G. E., "Rimskij sobor 378 g. i raz-vitie idei papskogo primata v rannekhris-tianskoj traditsii", in: Posternak A. V., Zakharov G. E., eds., Prikosnovenie k vech-nosti: Sbornikstatej, Moscow, 2017, 65-85.
