CC BY
64
УДК 94(470)«1992-1999»:908(Кем.)
Соловенко Игорь Сергеевич
кандидат исторических наук, доцент кафедры экономики и автоматизированных систем управления Юргинского технологического института (филиал) Томского политехнического университета тел.: (384) 516-44-32
ТРЕБОВАНИЯ ШАХТЁРОВ КУЗБАССА ВО ВРЕМЯ ПЕРЕХОДА К РЫНКУ (1992-1999 гг.)
В статье рассматриваются социально-экономические и политические требования шахтёров Кузбасса, которые они выдвигали во время акций протеста в 1992-1999 гг. Показана связь требований и форм протеста горняков ведущего угольного региона.
Ключевые слова: Кузбасс, шахтёры, рынок, протесты, требования.
Solovenko Igor Sergeevich
PhD in History, Associate Professor of the Department of Economics and Automated Control Systems of the Yurginsky Technological Institute (affiliated branch) of Tomsk Polytechnic University tel.: (384) 516-44-32
DEMANDS OF KUZBASS MINERS DURING TRANSITION TO MARKET ECONOMY(1992-1999)
The article considers socio-economic and political demands of Kuzbass miners that they put forward during the protest actions during the period of 1992-1999. The relation between the demands and protest forms of miners in the leading coal mining region has been presented.
Key words: Kuzbass miners, market, protests, demands.
Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и Администрации Кемеровской области, проект № 11-11-42009а/Т
Требования шахтёров Кузбасса отражают эволюцию их взглядов на систему социальноэкономических и политических отношений в стране, которая складывалась с момента начала рыночных реформ. Вполне объективно, что в рассматриваемое время преобладали требования экономического характера. Однако с середины 1990-х гг. в шахтёрском движении появляется устойчивая динамика роста политических требований. Возникшие в процессе борьбы угледобытчиков политические лозунги тесно переплетались с социально-экономическими, и почти всегда выдвигались в одном пакете.
Социально-экономические требования рабочих шахт и разрезов Кузнецкого края, начиная с 1992 г., серьёзно отличались от тех заявлений, которые они делали в предыдущее время. В последние годы советской власти на первое место лидеры забастовщиков ставили требование экономической самостоятельности угледобывающих предприятий [1, с. 50]. В первые месяцы рыночных реформ горнорабочие очистных забоев и проходчики отдельных шахт Кузбасса в ходе забастовок добивались увеличения зарплаты, которая отличалась от зарплаты работников котельных, а также разрезов [2]. Последующие лозунги шахтёров также мало напоминали их требования перестроечной эпохи.
В начале 1990-х гг. шахтёры выдвигали требования, фактически, только социальноэкономического характера. Разрозненный характер выступлений, отсутствие былой солидарности в шахтёрской среде порождало использование такой наиболее популярной формы протеста как забастовка. Руководители забастовочных комитетов старались не вмешиваться в политику, добивались реализации социально-экономических интересов трудящихся собственного предприятия.
В процессе борьбы шахтёры выдвигали разнообразные социально-экономические требования, которые год от года становились всё более содержательными. В первые годы шахтёрской борьбы выделялись следующие лозунги: выполнение тарифного соглашения, нормализация системы взаиморасчётов, упорядочение налогообложения в стране, понижение тарифов на железнодорожные перевозки, индексация заработной платы, проведение аудиторской проверки хозяйственной деятельности шахт, повышение тарифов оплаты труда, увеличение капиталовложений в угледобывающую промышленность, выполнение Правительством РФ обязательств по социальной защите населения; национализация угольной промышленности и т. д.
Вместе с тем, на протяжении всего рассматриваемого периода главным лозунгом горняков являлось требование возврата долгов по заработной плате. Данное требование становилось популярным по мере роста задолженности по заработной плате, пик которой приходится на 19971998 гг. В то время с целью возврата долгов по зарплате шахтёры активно использовали радикальные формы и методы протеста, в первую очередь, «рельсовые войны». Накануне всероссийских «рельсовых войн» в 1998 г. фактически все другие требования были отодвинуты на второй план. Во время переговорного процесса горняков с правительственной комиссией в мае 1998 г.,
воспользовавшись слабостью федерального центра, появляется широкий спектр социальноэкономических требований регионального и местного характера.
1998 г. стал переломным моментом в стратегии шахтёрских требований. Если накануне рыночных реформ шахтёры выступали за хозяйственную самостоятельность, рыночные отношения, частную собственность и т. д., то в 1998 г. многие из них уже требовали государственной заботы и поддержки. Таким образом, после шести лет рыночных преобразований, проводимых администрацией Б. Ельцина, большинство рабочих угледобывающих предприятий Кузбасса серьезно разочаровалось в их социально-экономической перспективности. Похожие проблемы в других угледобывающих регионах показывали системный характер ошибок в отрасли, что стимулировало объединение и выдвижение общих требований шахтёров страны.
Однако нельзя утверждать, что рыночная модель экономики полностью отвергалась кузбасскими шахтёрами. Государственное вмешательство в хозяйственную жизнь рассматривалось ими как инструмент контроля над экономической деятельностью недобросовестных руководителей предприятий и организаций, а не как возврат к плановой экономике. Важной причиной такого взгляда явилось то, что в 1998 г. сложилась патовая ситуация в угольной промышленности региона. С одной стороны, воровство, бесхозяйственность и обнищание горняков подрывали веру в успех рыночных преобразований; с другой - существование этих и других негативных явлений в угольной отрасли Кузбасса являлось следствием медленных темпов осуществления приватизации государственных шахт и разрезов, отсутствия реальной конкуренции, слабой инвестиционной привлекательности отрасли и т. д. Соответственно, участники «рельсовых войн» требовали «реформ с человеческим лицом». Кроме как к государству, которое начало реформирование экономики в 1992 г., обращаться было не к кому. Требование национализации угольной промышленности являлось актом отчаяния горняков, нежели отражением их реальных настроений. Как только приватизированные предприятия стали показывать экономическую эффективность, данный лозунг был забыт.
«Рельсовые войны» убедительно подтвердили слабое наличие политической составляющей в требованиях их участников. В протоколах согласительных комиссий, действовавших в Кузбассе, подавляющая часть требований имела экономический характер. Между тем, власть оказалась неспособной выполнить даже экономические требования, хотя они были ей вполне по силам. Полностью выполнить взятые на себя обязательства Кремлю было опасно: создавался прецедент, который мог спровоцировать более массовые выступления шахтёров. Федеральный центр распределял помощь регионам в соответствии с уровнем протестной активности. Там, где она была выше, например, в Печорском угольном бассейне, уровень выполнения обещаний Правительства РФ был выше, чем в Кузбассе, хотя и не абсолютный [3, с. 84].
Осенью 1998 г., когда появилось новое Правительство Е. Примакова, шахтёры вынуждены были идти на компромисс: глобальные политические лозунги были отодвинуты, а переговоры сконцентрировались вокруг традиционной темы - задержек заработной платы. Особенно это было заметно на последнем этапе пикетирования Дома Правительства РФ, то есть в августе и сентябре 1998 г. Всероссийский пикет шахтёров, в котором участвовали и кузбассовцы, показал слабую эффективность данной формы протеста, что принудило их отказаться от политических лозунгов. Вместе с тем, появление нового Правительства, что требовали летом горняки, побуждало их идти на компромисс с властью.
В целом, экономические требования рабочих угольной промышленности Кузбасса носили не только отраслевой, но и региональный и даже общероссийский характер. Однако в моменты реальных возможностей добиться шахтёрами своих интересов верх брали требования отдельных предприятий, городов и т. п., что указывает на доминирование инстинкта самосохранения шахтёров в сложных условиях социально-экономической обстановки и отсутствия широкой реальной солидарности.
Ещё в 1918 г., замечает известный российский историк Д.О. Чураков, в своём большинстве акции протеста рабочих были продиктованы необходимостью борьбы за элементарное физическое выживание даже в тех случаях, когда звучали политические лозунги. Преимущественно они выдвигались рабочими с целью шантажа властей и служили орудием достижения целей сугубо экономического плана [4, с. 31]. В конце советской эпохи лидеры горняков также быстро почувствовали, что выполнение экономических требований происходит почти автоматически, если они подаются в одном пакете с политическими [5, с. 358]. В середине 1990-х гг. протестующие шахтёры Кузбасса вернулись к данной позиции.
Отсутствие внятной реакции руководства предприятий, а также властных и правоохранительных структур на угнетённое положение горняков стало менять их протестное сознание, всеобщее недовольство приобретало политический тон. Конечно, процесс политизации требований шахтёров имел «многоступенчатый», циклический характер. В середине 1990-х гг. общественно-политическое недо-
вольство шахтёров Кузбасса было направлено, прежде всего, против местной и региональной власти.
Первые политические лозунги горняков Кузбасса появились в начале 1994 г. и они серьёзно отличались от последних политических лозунгов советской эпохи [6, л. 31]. Их надежды на новую Конституцию и парламент России не оправдались. В то же время местная, региональная и федеральная власти адекватно не реагировали на требование угледобытчиков вмешаться в разгоравшиеся социальнотрудовые конфликты. Мало того, активная протестная позиция горняков порой выставлялась региональным руководством как неприемлемая, эктримистская и т. п.
Первым знаковым событием, которое свидетельствовало о переориентации рабочих в сторону политических требований, стал конфликт на шахте «Судженская» в октябре 1994 г. Шахтёры начали забастовку с ряда экономических требований. Через несколько дней после начала конфликта рабочие уже считали, что зарплата - не главное. Поэтому, при активном участии ЛДПР, были выдвинуты политические требования: отставка Президента и Правительства, главы областной администрации [7, с. 215].
Одним из важных результатов роста политической активности горняков «Анжерской» стала открытая поддержка популярного и оппозиционного в то время политика - А. Тулеева. Рабочие заявили: «Аман Гумирович, для нас зарплата уже не основное. Мы пойдём за Вами до конца и готовы на самопожертвование» [8, с. 246-247]. Резкая критика А. Тулеевым положения в угольной отрасли встречало широкую поддержку большинства рабочих Кузбасса. Однако в то время остриё критики оппозиционного политика было направлено против Главы Администрации Кемеровской области и его команды.
Данная позиция была в целом характерна для большинства кузбассовцев. Несмотря на стабильно ухудшающееся социально-экономическое положение в крае, до осени 1996 г. открытые и массовые призывы к отставке Президента Б.Н. Ельцина фактически отсутствовали. Более того, в ходе предвыборной кампании по выборам Президента Российской Федерации в 1996 г. немало шахтеров, рабочих, представителей бюджетных организаций поддержали его кандидатуру.
Однако уже в октябре 1996 г., то есть через три месяца после президентских выборов, для многих шахтёров Кузбасса стала понятна их политическая близорукость. По всей стране на многочисленных митингах протеста принимались обращения и резолюции с требованиями отставки президента России Б.Н. Ельцина. Протестная активность трудящихся Кемеровской области в то время приобрела небывалый характер. Наиболее заметным событием в протестном движении 1996 г. стала всекузбас-ская забастовка шахтёров, которая прошла 3 декабря. Среди широкого спектра экономических лозунгов было выдвинуто и политическое требование - отставка Президента [9].
Глава государства не реагировал на данные требования, уходил от каких-либо обсуждений возможной отставки, был абсолютно уверен в правильности экономического курса. Однако в следующем, ещё более протестном, 1997 г., он вынужден был идти на уступки кузбассовцам. В июле 1997 г. произошла смена Главы Администрации Кемеровской области. А.Г. Тулеев действительно сумел на несколько месяцев снять напряжённость в крае. Между тем, смена главы Администрации не привела к ожидаемым результатам. Несмотря на высокий авторитет А.Г. Тулеева, протестная активность трудящихся, в том числе шахтёров, Кемеровской области с конца 1997 г. вновь стала нарастать. Таким образом, реализация требования смены руководства области показала низкую степень зависимости социально-экономической обстановки от региональной власти. В следующем году весь протестный потенциал горняков Кузбасса был направлен в сторону федерального центра.
Весной 1998 г. требование отставки Президента и Правительства России чаще звучало со стороны шахтёров Печорского угольного бассейна [10], протестные действия которых в то время были более энергичны, чем в Кузбассе. Вскоре данный призыв широко поддержали горняки других угледобывающих регионов России, в том числе и Кузнецкого края. По мнению многих шахтёров и других представителей оппозиционно настроенной части населения, неэффективность социальноэкономического курса Кремля являлась следствием перекоса полномочий в сторону исполнительной власти. Поэтому свою главную задачу они видели в том, чтобы мирным путем добиться отставки Президента, внесения изменений в Конституцию с целью перераспределения властных полномочий, а также усиления контролирующих функций представительных органов. Они надеялись, что комплексная и полноценная деятельность в данном направлении создаст условия по выводу страны из кризиса, позволит обеспечить достойную жизнь большинству россиян.
Возможность реализации требования отставки Президента и Правительства РФ была наиболее высока во время всероссийской «рельсовой войны» в мае 1998 г., в которой заметное участие приняли кузбасские шахтёры. Радикальная позиция горняков подпитывалась такими серьёзными факторами как: широкая общественная поддержка политических требований шахтёров со стороны многих россиян, высокий уровень нестабильности в стране, растерянность Кремля и серьёзные уступки Правитель-
ства РФ во время переговорного процесса с пикетчиками, попытка фракции КПРФ в Государственной Думе инициировать импичмент Президента и другие.
Однако члены правительственных комиссий быстро сумели решить главный вопрос озлобленных шахтёров - погашение задолженности по заработной плате. Солидарность шахтёров оказалась слабой, их действия носили разрозненный характер. Поведение участников «рельсовых войн» было, действительно, парадоксальным. Они, с одной стороны, требовали отставки Президента Б. Ельцина, с другой - просили у него оказания финансово-материальной помощи. Таким образом, всем стала очевидна неуверенность пикетчиков в своих политических требованиях, их готовность обменять лозунг «Долой президента Ельцина!» на погашение долгов по зарплате. Это стало определенным сигналом не только всей вертикали власти, но и общественным, а также политическим силам, которые на тот момент поддерживали пикетчиков.
Члены правительственных комиссий, принявших участие в переговорном процессе, категорически отказывались обсуждать политические требования забастовщиков. Даже тогда, когда они и подписывали согласительные протоколы, где имелось требование отставки Президента Б. Ельцина (например, в Анжеро-Судженске) [11], это еще не означало его воплощения в жизнь. Данные действия членов Правительства можно объяснить только их тактическими соображениями, которые в мае сводились к одному - «мир любой ценой».
Конкретная программа действий и требований у протестующих на рельсах отсутствовала, выступления шахтёров изначально имели некоординированный, хаотичный характер. Поэтому и палитра их предложений была очень пестрой - от выплаты задолженности по зарплате и пенсиям до отделения от России.
Некоторые отечественные исследователи рабочего движения последнего десятилетия XX в. оценивают «рельсовые войны» 1998 г. как угрозу либерально-демократическому развитию страны. Подобные радикальные акции представляются ими как попытки левой оппозиции воспользоваться «объективными временными трудностями». Между тем ни одного антидемократического лозунга, тем более документального требования со стороны участников «рельсовых войн» не было выявлено. Шахтёры Кузбасса и всей страны считали протестное движение инструментом, который позволял сдерживать «антинародные» преобразования в социально-экономической сфере страны. Они выступали за отставку Б. Ельцина, но не против института президентства, за изменения в Конституции, но не за восстановление Советской власти и т. д. Тем более выполнение главного политического требования, отставки Президента, многими россиянами считалась маловероятной [12], и забастовщики это прекрасно знали.
Однако шахтёры Кузбасса не сразу отказались от своего главного политического требования, так как общественно-политическая напряжённость в стране сохранялась. Лозунг: «Долой президента!» стал главным в широком перечне требований горняков России, которые были делегированы на акцию протеста возле Дома Правительства РФ. Отказаться от данного лозунга было равносильно предательству. Тем более каких-либо политических уступок Кремль делать не желал.
Новые «рельсовые войны», разгоревшиеся в июле, явились очередной попыткой трудящихся и пенсионеров Кемеровской области заявить о своих требованиях. 3 июля пикетчики вновь блокировали движение поездов по Транссибу с одним требованием - «отставка президента России» [13]. Шахтёры и их союзники мало верили в возможность добровольного ухода в отставку Президента Б. Ельцина. Поэтому штаб координации городов Кузбасса принял обращение к россиянам, в котором призвал к «свержению антинародного режима» с помощью всеобщей политической стачки и массовой согласованной акции гражданского неповиновения [14].
Большинство населения Кемеровской области морально было на стороне пикетчиков, не доверяло главе государства. Однако отсутствие реальной солидарности не только среди шахтёров, но и трудящихся других предприятий и организаций Кузбасса показало бесперспективность данного лозунга. Сразу же после окончания «рельсового противостояния» (19 июля) требование отставки Президента шахтёрами Кузбасса звучало редко и не убедительно. Всё внимание горняков края переключилось на пикет у Горбатого моста.
Между тем, протестной акции в данной форме Кремль опасался меньше, чем «рельсовых войн». Это быстро почувствовали участники пикета у Дома Правительства и уже в августе 1998 г. стали смягчать свои требования. Председатель НПГ России А. Сергеев отметил, что конечная цель шахтёрской акции состоит не столько в смене главы государства, сколько в изменении существующего строя и управления экономикой [15]. Несмотря на то, что Кремль пошёл на небольшие политические уступки, главной цели шахтёры страны, в том числе и Кузбасса, не добились, хотя и пытались выдать желаемое за действительное.
В следующем году требования шахтёров Кузбасса приобрели ещё больший социальноэкономический характер. Основные политические надежды рабочих были связаны с предстоящими парламентскими выборами. В пользу такой позиции было улучшение макроэкономической стабильности, политическая «усталость» шахтёров, а также усиление правовой ответственности за радикальные акции.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Лопатин Л.Н. История рабочего движения Кузбасса. Прокопьевск, 1995.
2. Солодова Г. Шахтёры спустились в забои // Кузбасс (Кемерово). 1992. 18 февр.
3. Соловенко И.С. «Рельсовые войны» в России в 1998 году. Томск, 2011.
4. Чураков Д.О. Рабочие России и становление советской государственности (причины, динамика и методы преодоления рабочего протеста). Конец 1917-1918 год: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 2006.
5. Борисов В.А. Забастовки в угольной промышленности (анализ шахтерского движения за 1989-99 гг.). М., 2001.
6. Государственный архив Кемеровской области (ГАКО) в г. Новокузнецке. Ф. 60. Оп. 1. Д. 33.
7. Заболотская К.А., Бикметов Р.А. [и др.] Угольная промышленность Кузбасса. 1721-1996 / К.А. Заболотская,
Р.А. Бикметов, З.Г. Карпенко, Ю.П. Киселев, О.В. Кожихов, Е.А. Кривошеева, С.Е. Мишенин, Г.С. Некрасова, Т.А. Реховская, Б.А. Теодорович, А.А. Халиулина. Кемерово, 1997.
8. Борисов В.А. Указ. соч.
9. Т ребования шахтёров крепчают // Кузбасс. 1996. 4 дек.
10. Заявление съезда шахтеров Печорского угольного бассейна // Искра (Инта, Республика Коми). 1998. 17 марта.
11. Протокол заседания рабочей группы по рассмотрению требований, выдвинутых трудящимися и жителями города Анжеро-Судженска от 23 мая 1998 г. // Текущий архив муниципального учреждения культуры «Городской краеведческий музей» г. Анжеро-Судженска.
12. Морозова Е. Отношение кузбассовцев к «железнодорожному бунту» // Кузнецкий край (Кемерово). 1998. 2 июня.
13. Резолюция митинга трудящихся г. Анжеро-Судженска от 03 июля 1998 г. // Текущий архив муниципального учреждения культуры «Городской краеведческий музей» г. Анжеро-Судженска.
14. Морозова Е. Сегодня одновременно в семи городах Кузбасса выставлены пикеты вдоль Транссибирской магистрали и ее южных ответвлений // Сибирский курьер (Новосибирск). 1998. 1 июля.
15. Профсоюзный лидер сулит отставку Президенту // Заполярье (Воркута, Республика Коми). 1998. 18 авг.
