CC BY
802
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
В.А. Толстик
Толстик Владимир Алексеевич — доктор юридических наук, профессор, начальник кафедры теории и истории государства и права
Нижегородская академия МВД России
Требования, предъявляемые к юридической терминологии: формально-логическое и социокультурное обоснование
Анализ научной и учебной юридической литературы позволил выявить достаточно большой перечень требований, предъявляемых к юридической терминологии. В их числе: 1) однозначность (единство); 2) отсутствие синонимов; 3) стабильность; 4) системность; 5) краткость; 6) отказ от чрезмерного употребления терминов-аббревиатур и сокращений, образованных из двух или более слов; 7) лингвистическая и стилистическая правильность, благозвучность; 8) экспрессивная нейтральность, отсутствие коннотации; 9) точность; 10) ясность (доступность); 11) отказ от злоупотребления иностранными терминами; 12) общепризнанность; 13) современность; 14) использование лексики абстрактного характера при употреблении нормативной правовой терминологии; 15) отказ от употребления неудачных, не оправдавших себя канцеляризмов, словесных штампов, бюрократических выражений с ослабленным семантическим значением, слов бюрократического жаргона; 16) дефинитивность.
Нетрудно заметить, что ряд из приведенных требований дублируют друг друга, некоторые относятся не столько к терминологии, сколько к юридическому языку в целом. С позиций формальнологического и социокультурного обоснования можно выделить следующие требования, предъявляемые к юридической терминологии.
Единство юридической терминологии состоит в необходимости соблюдения двух взаимосвязанных условий: один и тот же термин нельзя использовать для наименования различных понятий; одно и то же понятие нельзя обозначать разными терминами.
Говоря о требовании единства (однозначности) юридической терминологии, следует иметь в виду, что в юридической науке и практике данное требование не трактуется как универсальное, абсолютное. Так, Д. Милославская обоснованно отмечает, что «это требование предполагает, однозначность термина только в одном (!) нормативном акте, даже не в одной отрасли права, не говоря уже о юриспруденции в целом. К сожалению, это «незаконченное» требование, которое достаточно последовательно соблюдается законодателем, порождает один из недостатков юридической терминологии, а именно, двойное или более обозначение одного и того же понятия»1 и приводит к нечеткости, неточности понимания нормативно-правовых актов и неоднозначному толкованию различных юридических документов.
В качестве допустимой «незаконченности» рассматриваемого требования иногда называется возможность использования одних и тех же терминов для обозначения разных понятий в нормативных правовых актах, относящихся к различным отраслям законодательства. Объясняется это тем, что такое несовпадение не создает существенных помех для юридической практики при условии, что соответствующие нормы не соприкасаются и не перекрещиваются в процессе их применения, они регулируют различные сферы правовых отношений. Однако во избежание неясностей при применении тех или иных правовых актов лучше при разработке законодательных актов по возможности избегать таких случаев или давать определения таким терминам2. Например, термин «залог», как уже отмечалось, имеет разные значения в гражданском праве и уголовном процессе, термин «заочное рассмотрение дела» — в уголовном и гражданском процессах.
И в юридической науке, и тем более при составлении юридических документов необходимо учитывать, что требование единства юридической терминологии может нарушаться вследствие таких свойств, присущих словам русского языка, как полисемия, синонимия и омонимия, поскольку может повлечь за собой многозначность документа, его неясность и неточность.
Полисемия (многозначность) означает способность слова иметь одновременно несколько значений. Так, термин «арбитр» может обладать двумя значениями: судья на спортивных соревнованиях и судья третейского суда. Термин «премия» может функционировать в законодательном тексте сразу в четырех значениях: как «мера поощрения за особые достижения или заслуги в какой-либо области
1 Милославская Д. Юридические термины и их интерпретация. URL: http: // www.relga. sfedu. ru/n27/rus27_1.htm
2 См.: ЧерекаевA.B. Юридическая терминология в российском публичном праве: проблемы применения и совершенствования: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 83.
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
деятельности», как «величина, на которую одна цена выше другой», как «величина, сумма, уплачиваемая покупателем опциона продавцу (подписчику)» и как «сумма, уплачиваемая страхователем страховщику за принятие последним на себя обязательств выплатить держателю страхового полиса соответствующую сумму при наступлении страхового случая, оговоренного в условиях полиса»1.
Как правило, доктринальный или законодательный смысл таких терминов выявляется из контекста. Однако во избежание двусмысленности понятию, для обозначения которого использовано многозначное слово или словосочетание, следует давать определение.
Омонимия — совпадение в звучании и написании слов, различных по значению. Внешне омонимия напоминает многозначность. Однако употребление слова в разных значениях не дает основания говорить о появлении каждый раз новых слов, в то время как при омонимии сталкиваются совершенно различные слова, совпадающие в звучании и написании, но не имеющие ничего общего в семантике. Например, «брак» в значении «супружество» и «брак» — «испорченная продукция». Первое слово образовано от глагола «брати» с помощью суффикса — к (ср. брать замуж), омонимичное ему существительное «брак» заимствовано в конце XVII века из немецкого языка (нем. Brack — «недостаток» восходит к глаголу brechen — «ломать»)2. Преодоление омонимии осуществляется посредством тех же способов, что и многозначности.
Синонимия — это тождество или близость значения разных слов и словосочетаний. В правовой доктрине полными синонимами являются «юриспруденция» и «правоведение», в законодательстве — «Российская Федерация» и «Россия». Так, в части 2 статьи 1 Конституции РФ прямо говорится «Наименования Российская Федерация и Россия равнозначны».
Говоря о синонимии, следует обратить внимание на существование принципиальных различий, касающихся употребления синонимов в научной и документационной терминологии. В первом случае она не только допустима, но в ряде случаев просто необходима, что предопределяется особенностями научного стиля. Иное дело юридические документы. Здесь использование синонимии должно быть строго ограничено. Обоснованными можно признавать лишь те случаи, когда сам законодатель устанавливает абсолютно равнозначное значение для двух терминов. Выше приведена норма Конституции РФ. В Гражданском кодексе РФ равнозначными признаны словосочетание «уступка требования» и слово «цессия». В связи со сказанным вряд ли можно согласиться с позицией отдельных ученых (например, Д.А. Керимова), считающих, что иногда использование синонимов в законодательном тексте необходимо в целях избежания большого количества повторений, и, как следствие, стилистической корявости текста. Любое стилистическое украшательство в ущерб точности и определенности правового регулирования недопустимо. Это императивное требование законодательного стиля.
Общепризнанность терминологии означает, что используемые термины должны быть признаны в юридической науке и в юридической практике. Общепризнанность предполагает употребление терминов в своем прямом и общеизвестном значении. Использование терминов в переносном значении не допустимо.
Когда нарушается данное требование? Тогда, когда в юридическую науку и практику начинают вводить термины, не получившие признания в науке и практике. Это могут быть как совершенно новые термины, так и употребляемые ранее, но не получившие широкой известности.
Примером употребления не общепризнанного термина в законодательстве может служить Федеральный закон «О трудовых пенсиях в Российской Федерации». Статья 30.1 данного Закона называется «Валоризация величины расчетного пенсионного капитала застрахованного лица, исчисленного при оценке его пенсионных прав». В части 1 данной статьи уточняется значение термина «валоризация»: «Величина расчетного пенсионного капитала застрахованного лица, исчисленного в соответствии со статьей 30 настоящего Федерального закона, подлежит валоризации (повышению)». Возникает вопрос, насколько необходимо было использовать слово «валоризация»? Не лучше было бы просто употребить понятное слово «повышение». Заметим, что ни в одном из толковых словарей слово «валоризация» обнаружить не удалось. Лишь обращение к специальной литературе позволило выяснить, что понятие «валоризация капитала» введено К. Марксом в главе 7 первого тома «Капитала».
Очевидно, что требование общепризнанности юридической терминологии не следует доводить до абсурда. Общепризнанность — не значит примитивность. Необходимо помнить, что юридический язык — это язык профессиональный, и вполне очевидно, что для его адекватного понимания требуются специальные познания. В этом языке, по мнению Р. Иеринга, нет места выражениям «обыденной жизни»3.
1 См.: Туранин В.Ю. Проблемы формирования и функционирования юридической терминологии в гражданском законодательстве РФ: дис. ... канд. юрид. наук. Белгород, 2002. С. 33.
2 См.: Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М., 1997. URL: http://www.hi-edu.ru/e-books/ xbook028/01/part-006.htm#i1333
3 См.: ИерингР. Юридическая техника. СПб., 1905. С. 31—32.
Толстик В.А. Требования, предъявляемые к юридической терминологии...
303
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Устойчивость терминологии означает недопустимость без особо веских причин отказываться от ранее используемой терминологии и вводить наряду с принятыми другие, по мнению некоторых, более удачные термины.
Язык юридической науки и практики по своей природе консервативен. Без этого качества невозможно добиться стабильности в регулировании общественных отношений, преемственности в науке и практике.
Нарушение требования устойчивости юридической терминологии приводит не только к формально-юридическим проблемам, но и порождает издержки, причем нередко весьма существенные, материального, физического и иного плана. Так, в 80-е годы прошлого века было принято решение изменить единицу измерения атмосферного давления. Вместо привычных миллиметров ртутного столба давление стали измерять в гектопаскалях. Метеозависимым людям приходилось прилагать немало усилий для того, чтобы всякий раз пересчитывать гектопаскали в миллиметры ртутного столба. Нередко это приводило к дополнительному беспокойству и, как следствие, ухудшению самочувствия. Люди стали жаловаться, и ничем не обоснованное решение было отменено. Сегодня, как известно, атмосферное давление вновь измеряется в миллиметрах ртутного столба. Столь же необоснованным является переименование ГАИ в ГИБДД. Кроме организационных издержек, это повлекло за собой немалые материальные затраты.
Вместе с тем, требование устойчивости терминологии не следует абсолютизировать. Юридический язык — это живой, развивающийся язык. Он живет и развивается вместе с обществом, в котором одни отношения «уходят», другие возникают. Наиболее ярко это проявляется в периоды кардинальных изменений в общественных отношениях. В современном праве уже не встретишь таких понятий, как «диктатура пролетариата», «социалистическая законность» и т. д. В постперестроечный период из юридической лексики были исключены такие юридические термины, как «нетрудовой доход», «социалистическое хозяйство», «спекуляция» и т. д. При этом в нее вернулся целый ряд терминов дореволюционного права: «губернатор», «казенное предприятие», «суд присяжных», «мировой судья» и др.
По общему правилу, обоснованным будет отказ от употребления устаревших и не используемых активно в юридической науке и практике слов и словосочетаний. Особое место в их числе занимают архаизмы и историзмы.
Архаизмы — названия существующих предметов и явлений, вытесненные иными словами активной лексики (например, термин «генералиссимус», замененный в настоящее время термином «верховный главнокомандующий»).
Историзмы — слова, представляющие собой наименования исчезнувших предметов и явлений. Яркими примерами историзмов являются такие термины, как «комиссариат», «ВЧК — Всероссийская чрезвычайная комиссия», «ОГПУ — Объединенное государственное политическое управление».
Точность терминологии выражается как в адекватности слова или словосочетания и обозначаемого понятия, так и в определенности самого понятия.
Таким образом, точность терминологии включает в себя два относительно самостоятельных аспекта. Один касается формы термина (слова или словосочетания), другой — его содержания, то есть смыслового значения. Субъект создания юридического термина прежде всего должен позаботиться о том, чтобы для правового понятия было подобрано адекватное слово или словосочетание. Примером нарушения этого требования в научной юридической литературе является термин «систематическое толкование». Неудачен он потому, что в своем буквальном значении имеет совершенно иной смысл и тем самым вносит путаницу в адекватное понимание научного текста1. В законодательстве неудачно подобранными терминами являются, например, «сельскохозяйственный пал», «сброс сточных вод на рельеф местности».
Содержание термина должно быть четким и недвусмысленным. Достигается это посредством определения тех понятий, которые в своей «сжатой», недефинированной форме оставляют сомнения в точности смыслового наполнения того или иного термина.
В юридической науке и практике выработаны требования, предъявляемые к терминам, закрепляемым в законах: использование терминов с четким и строго очерченным смыслом; употребление слов и выражений обычно в более узком или специальном значении по сравнению с тем, какое они имеют в общелитературном языке; использование слов и выражений в прямом и первичном их значении; отказ от двусмысленных и многозначных терминов2.
Отдельные авторы (В.И. Гойман, В.Ю. Туранин и др.) в числе требований, предъявляемых к юридической терминологии, выделяют ее доступность, под которой предлагается понимать такое качество, как понятность смысла адресатам правового предписания, способность передавать правильное представление о содержании норм права. С нашей точки зрения, доступность терминологии вряд ли
1 Правильным является термин «системное толкование». Подробнее об этом см.: Толстик В.А., Дворников Н.Л., Каргин К.В. Системное толкование норм права. М., 2010.
2 См.: Элементарные начала общей теории права. URL: http://slovari.yandex.ru/
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
обоснованно выделять в качестве самостоятельного требования, предъявляемого к юридической терминологии. В статусе самостоятельного его обоснованно выделять применительно к языку закона в целом. Что же касается собственно юридической терминологии, то ее доступность обеспечивается реализацией многих требований, предъявляемых к юридическим терминам.
Краткость терминологии состоит в формулировании термина с использованием наименьшего количества слов, без ущерба для его точности.
Чрезмерно многословные термины не только нарушают требования экономичности законодательного языка, но нередко приводят к нарушению точности, определенности правового понятия. Примером нарушения требования краткости может быть термин «страховой взнос по обязательному социальному страхованию от несчастных случаев и профессиональных заболеваний».
Говоря о требовании краткости терминологии, необходимо отметить, что в русском языке имеет место тенденция к однословности наименования. Ее суть — в замене различных словосочетаний одним словом. Существуют следующие способы, ведущие к однословности: 1) образование аббревиатур: МВД России — Министерство внутренних дел России, СИЗО — следственный изолятор, Генпрокурор — Генеральный прокурор; 2) сохранение только одного слова из словосочетания: офшор — офшорная зона, движение — общественное движение, зарплата — заработная плата; 3) образование деривата от одной из частей расчлененной номинации: Лубянка — главное здание ФСБ России, находящееся на ул. Большая Лубянка; упрощенка — упрощенная система налогообложения; и т. п.
Нетрудно заметить, что представленные наименования в большинстве своем (за исключением отдельных аббревиатур) относятся к разговорной речи. Основной их недостаток состоит в появлении у подобных слов семантической размытости, неопределенности. Использование таких терминов неизбежно приводит к нарушению требования точности юридической терминологии, что, как уже отмечалось, крайне нежелательно для юридической науки и практики.
Приоритет национальной терминологии (недопустимость необоснованного использования иностранной терминологии) означает, что иноязычные термины могут использоваться только при наличии определенных предпосылок. Во всех остальных случаях приоритет должен отдаваться терминам отечественного происхождения.
К сожалению, и в правовой науке, и в юридических документах рассматриваемое требование соблюдается далеко не всегда. Так, действующее российское законодательство сверх всякой меры перегружено заимствованными иностранными терминами (в основном латинского и англоязычного происхождения, например, «ваучер», «аваль» и т. д.). Законодатель во многих случаях без наличия на то каких-либо оснований отдает предпочтение иностранной терминологии (например, термин «лизинг» можно заменить без ущерба для адекватности отражения соответствующего понятия термином «финансовая аренда»)1.
Конечно, можно привыкнуть и к «лизингу», и к любому иному иноязычному термину, но национальный язык надо ценить и уважать. Это, кроме прочего, один из основных показателей правовой культуры общества.
Масштабы необоснованного использования иностранных терминов тревожат не только российских ученых. По этому поводу стали высказываться и зарубежные авторы. Так, испанский исследователь Мануэль Б. Гарсия Альварес в своем письме из Испании в защиту русского языка пишет: «Употребление словесных заимствований достигает сегодня в России тревожных размеров... Стало обычным, поскольку уже и законодательно закреплено, употребление нерусского слова «мэр» для обозначения главы городского правительства. Или слова «муниципалитет» — для названия органа местного самоуправления... Или возьмем вездесущее выражение «импичмент» — без всякого ущерба для смысла, его заменит «отрешение от должности»... Неужели так уж обязательно и оправданно, говоря об исполнительной власти, заменять русское слово на иностранное «кабинет»?... То же самое происходит и со словами «ассамблея», «парламент», заменившими собой такое русское с богатой родословной понятие, как «собрание»...»2.
Заметим, что недопустимость необоснованного использования иностранной терминологии отнюдь не означает, как предлагают отдельные авторы, полный отказ от использования иностранных терминов. Дело в том, что это в принципе невозможно и, главное, нецелесообразно. Поэтому речь должна идти о недопустимости лишь необоснованного использования. Что это значит? В каких случаях можно говорить об обоснованном использовании иноязычных терминов? Прежде всего, речь идет о терминах, прочно вошедших в национальный язык и, по сути, ставших неотъемлемой частью отечественной общеупотребительной лексики (например, термины «статус», «информация» и т. д.). В ряде случаев иностранное слово может более точно отражать рассматриваемое понятие, нежели слово,
1 См.: ЧерекаевА.В. Юридическая терминология в российском публичном праве: проблемы применения и совершенствования: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 34.
2 Мануэль Б. Гарсия Альварес. Покушение под гипнозом (Письмо из Испании в защиту русского языка) // Российская Федерация. 1994. № 2. С. 51.
Толстик В.А. Требования, предъявляемые к юридической терминологии...
305
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
имеющееся в отечественной лексике («президент», «республика», «статс-секретарь», «демпинг», «инновация», «клиринг» и т. д.). Оправданным является использование таких иноязычных терминов, как «акция», «приватизация», «рента» и некоторых других, поскольку в национальной лексике отсутствует краткая языковая конструкция, эквивалентная заимствованному термину1.
Нельзя не видеть процесс интернационализации юридического языка, что обусловлено сходством понятийно-категориального аппарата, правовых институтов, юридических конструкций и т. п. Расширение контактов России с европейскими и другими государствами неизбежно сопровождается заимствованиями юридических понятий. Но здесь необходимо знать меру, потому что российская правовая терминология заполняется американизмами (брокер, менеджер, спикер, импичмент), хотя у этих терминов давно имеются синонимы, употребляемые в русском языке.
Общее правило здесь таково: если в отечественной лексике имеется слово, с помощью которого можно точно отразить соответствующее понятие, следует использовать слово отечественной лексики. В части 6 статьи 1 Федерального закона «О государственном языке Российской Федерации» установлено, что «при использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке»2.
Соответствие юридических терминов официальной лексике предполагает, что, по общему правилу, слова или словосочетания неофициальной лексики в качестве юридических терминов употребляться не должны. Язык юридической доктрины относится к научному стилю, язык юридических документов — официально-деловому, и, следовательно, здесь нет места просторечной лексике и тем более жаргонизмам.
Просторечие — слова, выражения, грамматические формы и конструкции, распространенные в нелитературной разговорной речи, свойственные малообразованным носителям языка и явно отклоняющиеся от существующих литературных языковых норм.
Жаргон (сленг, арго) — речь какой-либо социальной или профессиональной группы, содержащая большое количество свойственных только этой группе слов и выражений (часто искусственных, тайных или условных). В некоторых случаях жаргонизмы могут переходить в общенародную разговорнобытовую речь, иначе говоря, превращаются в просторечие. Жаргон может быть уголовный, армейский, молодежный, компьютерный и т. п.
Приведем отдельные примеры юридического арго: «опер» — оперативный уполномоченный сотрудник, «вещдок» — вещественное доказательство, «подснежник» — оттаявший весной труп; «гастролер» — совершающий преступления в разных регионах.
Практика использования неофициальной лексики в юридических документах имеет давнюю историю. Масштабы этого негативного явления побудили Екатерину II принять именной указ, данный генерал-прокурору А.И. Глебову, «О неупотреблении в указах и повелениях брани и поносных слов», в котором предписывалось «...чтоб отнюдь в указах и повелениях никогда брани и слов поносных употребляемо не было»3.
В 90-е годы прошлого века А.С. Пиголкин призывал «к решительной борьбе против «правового жаргона», применение которого все же имеет место в нормативных актах, судебных решениях, в нашей учебной и монографической литературе, а также и в общераспространенном языке»4. Более того, и сегодня полностью исключить использование нежелательной для юридического языка лексики пока не удается. Так, статья 174 Уголовного кодекса РФ называется «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем». Слово «отмывание» — типичный жаргонизм. Зачем законодателю понадобилось использовать данное слово в качестве полного синонима литературному слову «легализация», остается только догадываться.
Широко распространено использование просторечной лексики в законодательстве субъектов Российской Федерации («хроническая нехватка», «обрушение», «благодатная почва», «допотопная оснастка», «подпитка», «утечка», «нищие», «недожитие», «поврежденная укупорка»5.
Вместе с тем, использование просторечий и жаргонизмов в юридической науке и практике не должно употребляться лишь по общему правилу. Однако, как известно, из любого правила есть исключения. Для доктрины такие исключения могут быть обоснованы специальным предметом научного исследования. Иное дело, юридические документы.
1 См.: Туранин В.Ю. Проблемы формирования и функционирования юридической терминологии в гражданском законодательстве РФ: дис. ... канд. юрид. наук. Белгород, 2002. С. 48.
2 Собрание законодательства РФ. 2005. № 23, ст. 2199.
3 ПСЗ I. T. XVI, ст. 11884.
4 Язык закона / под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990. С. 72.
5 См.: Власенко Н.А. Жаргоны в праве: пределы и техника использования // Проблемы юридической техники: сборник статей / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 265.
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Ученые сформулировали целый ряд правил, при соблюдении которых допустимо использование неофициальной лексики: 1) при значительной адаптации в общеупотребительном языке, то есть когда жаргонные оттенки малозаметны («увязка», «взаимоувязка»); 2) в так называемых пограничных ситуациях, при которых жаргонное слово или сочетание еще не назовешь общеупотребительным, но и в полной мере отнести его к жаргонной лексике нельзя («разбивка», «вербовка»); 3) при необходимости употребления профессиональных арго, тяготеющих к общеразговорной лексике («пассажиропоток», «дикоросы», «разбор пожара»); 4) в случаях коммуникативной правовой целесообразности. Это случаи, когда неофициальная лексика более приемлема, более привычна в общеупотребительном лексиконе («притон»1, «сводничество»)2.
Системность юридической терминологии предполагает, что вся совокупность юридических терминов должна находится в состоянии иерархичности, взаимосвязи, взаимодействия и непротиворечивости друг другу.
Реализация требования системности осуществляется посредством унификации юридических терминов, под которой понимают осуществляемую посредством совокупности средств, способов и приемов деятельность, направленную на достижение единства юридической терминологии, ее однозначности, точности, определенности, устранение противоречий в значении и написании терминов.
Основными этапами унификации юридической терминологии является ее инвентаризация (сбор и описание всех терминов) и упорядочение (наведение порядка в терминосистеме). Результатом упорядочения должна являться систематизация юридической терминологии либо в форме рекомендаций, то есть ее оформление в виде нормативного словаря3, либо в форме стандартизации.
Стандартизация юридической терминологии осуществляется посредством составления и официального утверждения в установленном порядке документов, содержащих перечень рекомендованных к использованию юридических терминов. Примером этого является разработанный Правовым управлением Государственной Думы Федерального Собрания РФ Словарь нормативных дефиниций российского законодательства.
1 Ср. с жаргонным словом «хаза».
2 См.: Власенко Н.А. Жаргоны в праве: пределы и техника использования // Проблемы юридической техники: сборник статей / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 269—270.
3 См., например: Словарь-справочник по российскому законодательству: термины, понятия, определения / сост. Л.Ф. Апт, А.Г. Ветров, Т.А. Дорофеева, Л.И. Киричкова, И.Ю. Литвинцева, В. Морокова. М., 1998; Лукаш Ю.А. Словарь терминов и определений российского законодательства. М., 2005; Войтович А.П. Словарь терминов и определений российского законодательства / под ред. А.П. Войтовича. Челябинск, 2009; Фединский Ю.И. Большой словарь официальных юридических терминов. М., 2001.
Толстик В.А. Требования, предъявляемые к юридической терминологии...
307
