CC BY
135
І
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ
№ 2(38), 2005
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
ТРАНСПОРТНЫЕ КОММУНИКАЦИИ И ГЕОПОЛИТИКА В РЕГИОНЕ ВЕЛИКОГО ШЕЛКОВОГО ПУТИ
Рустам МИРЗАЕВ
кандидат исторических наук, председатель Группы туристических предприятий Великого шелкового пути (Ташкент, Узбекистан)
Век назад, когда в кабинетах ученых рождался термин «геополитика», при защите своих интересов государства уповали на силу. Какими бы хитрыми ни были уловки и ухищрения дипломатов, гарантом всех договоров и соглашений оставалась армия. Во второй половине XX столетия выкристаллизовалась и стала все более громко заявлять о себе новая сила, преобразующая лицо мира, — межнациональные корпорации. Эти промышленные гиганты создаются только в развитых, богатых странах, но не обязательно сильных в военном отношении. Многие из них представляют японский и немецкий капитал (военные бюджеты этих стран несопоставимы с аналогичным бюджетом США). Закрепляясь в странах «третьего мира», где они почти всегда желанные гости, межнациональные корпорации вполне мирными средствами добиваются примерно того же, чего в прежние времена государства добивались лишь силой оружия, — доминирования в экономике и определяющего влияния на политику этих стран. Вместе с тем транснациональные фирмы взрастили и претворяют в жизнь идеи глобализации, как нельзя лучше соответствующие их интересам.
Высокими темпами создается единое мировое экономическое пространство. Здесь пример задает Европейский союз. Но и ему потребовалось более полувека, чтобы от локальных соглашений, предоставляющих соседям статус наибольшего благоприятствования (Европейское объединение угля и стали и другие), прийти к единым руководящим органам континента — Европарламенту и его институтам. Объединенная Европа с единой валютой и прозрачными границами внутри ЕС — прообраз того, к чему сегодня естественно стремится и завтра непременно придет большинство человечества.
Одно из ключевых понятий геополитики — это понятие национальных интересов. Оно включает в себя как один из основополагающих факторов географическое положение. Действительно, место развития народа — наиболее устойчивый параметр его бытия.
Каков стратегический прогноз геополитической картины мира в XXI веке? Какое место отведено в ней странам Центральной Азии и их ближайшим соседям? Ответы на эти вопросы не просто интересны — для нас они жизненно важны. По прогнозам политологов и футурологов, XXI век будет отмечен противоборством и столкновениями не столько государств, сколько цивилизаций.
Первым увязал развитие истории с развитием цивилизаций россиянин Н.Я. Данилевский, автор знаменитой книги «Россия и Европа», которая впервые вышла в свет в далеком 1868 году1. Согласно его теории главными действующими лицами на арене истории являются не государства и отдельные народы, а культурно-религиозные общности, названные им «культурно-историческими типами» (впоследствии политологи закрепят за ними термин «цивилизация»). В последующие годы цивилизационная теория получила развитие в трудах немецкого философа О. Шпенглера, русского философа К.Н. Леонтьева, видных евразийцев П.Н. Савицкого и Л.Н. Гумилева. Наиболее глубоко ее обосновал англичанин А. Тойнби в многотомном труде «Постижение истории»2. Он подробно классифицировал цивилизации, сформулировал свою теорию их развития, назвав ее «Вызовы и ответы».
Среди современных геополитиков следует выделить профессора Гарвардского университета Сэмюэля Хантингтона, издавшего в 1993 году фундаментальный труд «Столкновение цивилизаций». Хантингтон весьма аргументировано доказывает, что в XXI веке основными источниками конфликтов будут не экономика и не идеология, а различия между цивилизациями. По его мнению, столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики.
Составная часть геополитики — военно-стратегические теории, в которых нетрудно проследить влияние выдающихся стратегов прошлого: Макиавелли, Клаузевица, Мольтке. Но наиболее заметный след здесь оставили два адмирала — англичанин Филипп Коломб и американец Альфред Мэхэн. Мэхэн в 1890 году опубликовал исследование «Влияние морской силы на историю»3, а Коломб в 1891-м издал книгу «Ведение боевых действий на море»4. Мэхэн ввел в научный оборот понятие «прибрежная нация» и подробно исследовал вопрос о том, как близость моря (океана) и изрезанность береговой линии влияли на историю прибрежных народов. Он же выделил между 30-й и 40-й параллелями особую зону, назвав ее зоной конфликтов. В этой зоне неизбежно, независимо от воли конкретных политиков, сталкивались интересы морской империи, контролирующей океаны, и могучей сухопутной державы, опирающейся на срединные просторы Евразии. В морской империи не трудно узнать Великобританию, в сухопутной державе, ей противостоящей, — Россию. Чтобы победить в таком противостоянии, морской империи было необходимо отбросить континентальную державу как можно дальше в глубь Евразии. Англия и пыталась это сделать — до тех пор, пока перед ней не возник более могучий противник, посягающий на ее интересы во всем мире, — Германская империя.
В начале XX века весомый вклад в развитие геополитики как науки внесли немецкий политолог Карл Хаусхофер5 и английский географ Халфорд Маккиндер6. Они видели мир в состоянии постоянной нестабильности, как арену борьбы двух ведущих политических элементов — морской и континентальной сил. Маккиндер разработал и ввел в практику теорию «Географическая ось истории», которая быстро его прославила. Он разделил мир на три части — на осевой регион, страны внутреннего полумесяца и государства внешнего полумесяца. Под термином «осевой регион» были обозначены срединные просторы Евразии, занимаемые в основном Россией. Большой внутренний полумесяц образуют Германия, Австро-
1 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Спб.: Глаголь, 1995.
2 Тойнби А.Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991.
3 Mahan A.T. The Influence of Sea Power upon History, 1660—1805. Abridged ed. Englewood Cliffs, NJ, Prentice-Hall, 1980.
4 Colomb P.H. Naval Warfare: Its Ruling Principles and Practice Historically Treated. 2d ed. London: W. H. Allen & Co., Limited, 1895.
5 См.: Haushofer K. Bausteine zur Geopolitik. Berlin, 1928.
6 См.: Mackinder H. Geographical Pivot of History // Geographical Journal, 1904.
Венгрия (градация производилась в 1904 г.), Турция, Индия и Китай. К внешнему полумесяцу Маккиндер отнес Британию, Южную Африку, Австралию, Соединенные Штаты, Канаду и Японию. Внутренний, или осевой, регион Евразии Маккиндер назвал сердцем мира, борьба за которое решает судьбу планеты.
Впоследствии американский геополитик Николас Спикмен оспорил теорию Маккиндера относительно осевого региона, заявив, что центральное место в этой оси занимает не Россия, а Америка (США); она же, соответственно, занимает и центральное положение в мире благодаря господству на двух океанах — Атлантическом и Тихом7.
Итак, влияние географии на политику несомненно, но вот приоритетно ли оно в экономическом и социальном развитии? Нет, не приоритетно. Первая роль здесь принадлежит созидательной энергии народа, его ростовой силе. Там, где она невелика, невелико, а то и вовсе отсутствует продвижение вперед. Эта особенность, конечно, не ушла от внимания ученых. При совместном исследовании внешних (географических) и внутренних (исторических и социальных) факторов получаются результаты, выдерживающие самую строгую критику. Ибо государство, как определил немецкий географ Фридрих Ратцель, автор «Политической географии», вышедшей в свет в 1897 году, есть живой организм, соединяющий свойства народа и земли, на которой этот народ проживает8. Современные политологи, в первую очередь француз Пьер Галуа, автор фундаментального сочинения «Геополитика: истоки могущества»9, увеличили количество элементов современной геополитики, отнеся к ним помимо географического положения, ландшафта, климата, численности населения, транспортных артерий, еще и обладание оружием массового поражения, которое сводит на нет преимущества или недостатки географического положения. Новым элементом современной геополитики П. Галуа считает также массовизацию общества, феномен массового поведения людей.
Из самых последних геополитических теорий следует выделить мондиалистскую и многополярную модели разделения мира. Мондиалистская модель предполагает деление планеты на господствующий цивилизационный центр высокоорганизованного пространства (Западный мир), на технологическую зону, которая обеспечивает сырьевые потребности «золотого миллиарда» (Восточная Европа, страны СНГ, Ближний и Средний Восток, Юго-Восточная Азия без Японии, Южная Америка), и на нищую периферию, бесполезную с точки зрения обеспечения интересов Запада (большая часть Африки). Многополярная модель предлагает считать мир многополюсным. Автор этой модели американец С. Коэн10 видит идеал мирового порядка в динамическом равновесии. Глобализация мировой экономики объективно поддерживает равновесие; она и возможна только в условиях равновесия.
Но сузим поле рассматриваемого географического пространства от размеров земного шара до региона Центральной Азии, а временной промежуток зададим от распада Советского Союза и образования на его просторах новых независимых государств до дня сегодняшнего, когда эти страны, пройдя самостоятельно известный путь, могут сопоставить желаемое с действительным, в том числе с достижениями других стран, многие из которых являются их соседями. Обратим внимание на деталь, во многих отношениях симптоматическую. 30 августа 2004 года Би-би-си объявила о начале строительства железной дороги Термез — Мазари-Шариф — Герат (Афганистан) с доведением ее в скором будущем до иранских портов Бендер-Аббас и Чахбехар, расположенных на берегу Персидского залива. Нестабильный, раздираемый внутренними противоречиями, превращенный наркодельцами в одно большое маковое поле Афганистан мешал транспортному рывку своих северных соседей на юг, а южных — на север. Ныне эта нестабильность шаг за шагом преодолевается, и уже вскоре можно будет проектировать и прокладывать по афганской земле
7 Cm.: Spykman N. America’s Strategy in World Politics. NewYork: Hasrcourt, Brace & Co, 1942.
8 Cm.: Ratzel F. Politische Geographie. Einleitung. Leipzig, 1897.
9 Cm.: Gallois P.M. Geopolitique. Les vois de la puissance. Paris, 1990.
10 Cm.: Cohen S.B. Geography and Politics in a Divided World. New York, 1963.
железные дороги и трубопроводы, по которым нефть и газ каспийских месторождений будут поступить в Пакистан и в Индию.
Такой возможности в соседнем Узбекистане ждут давно. Независимость во многих отношениях застала государства Центральной Азии (Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан) врасплох. Заблаговременно они к ней не готовились, ведь до распада СССР они, как союзные республики, были составной его частью, во всем его поддерживали и ему подчинялись. Независимость же подразумевает, прежде всего, многовариантность связей с внешним миром. За минувшие годы ЦА эту многовариантность получила.
Центральная Азия — это регион, заметный на карте мира. Его площадь составляет около 4 млн кв. км, население — 55 млн человек. Регион — естественный мост между Европой и странами Восточной Азии. Железные и автомобильные дороги широтного направления этот мост восстановили. Сегодня интенсивность его использования зависит только от доброй воли и предпринимательских усилий государств, в нем заинтересованных. Природные богатства ЦА, в частности запасы углеводородов, цветных и редких металлов, здесь таковы, что в их скорейшей и эффективной разработке равно заинтересованы Китай, Южная Корея, Япония, Индия и Пакистан. Это уже дало региону новый и мощный стимул к развитию, привлекло в его страны миллиарды долларов иностранных капиталовложений. И это только начало. Дефицит энергоресурсов на мировых рынках растет быстро, и так же быстро растет их добыча в Казахстане, Туркменистане, Азербайджане.
Народы Центральной Азии заинтересованы в стабильности и добрососедстве, в рачительном отношении к воде как общему природному ресурсу, а также в прозрачных границах и в едином, в рамках региона, экономическом пространстве. В странах ЦА эти цели обозначены как приоритетные в политике, но до достижения многих из них пока далеко. Интересы России, прежде здесь превалировавшие безоговорочно, ныне соперничают с интересами Китая, США, Японии, а также Ирана, Турции (да и мусульманского мира в целом) и берут верх над ними далеко не всегда.
Традиция наибольшего благоприятствования России четко прослеживается в ее отношениях с Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, а Узбекистан и Туркменистан ныне настаивают на полном равенстве отношений — и, как правило, его добиваются. Экономические связи, традиционно ориентированные на Россию, теперь также становятся более многообразными; роль Китая, Японии, Южной Кореи, Соединенных Штатов Америки, Европейского союза, Турции, Ирана в экономической жизни региона растет быстро и становится все более заметной.
Все страны Центральной Азии — члены СНГ, входят в Организацию центральноазиатского сотрудничества (ЦАС), в Организацию экономического сотрудничества (совместно с Ираном, Пакистаном и Турцией), участвуют в программе НАТО «Партнерство ради мира», в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве с Европейским союзом. Четыре из них, исключая Туркменистан, а также Россия и Китай — члены Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). У этой организации не только антитеррористическая направленность. Она инициирует взаимодействие и сотрудничество по самому широкому кругу вопросов, включая создание совместных предприятий в сфере транспорта, энергетики, добычи полезных ископаемых. Так, после многих лет простоя вновь начинается строительство гидроэлектростанций (совместно с РАО «ЕЭС России») на реках Нарын и Вахш; их энергию будут экспортировать на север — в Казахстан и Россию, и на юг — в Пакистан.
Активное участие в столь разных международных организациях — не дань моде, а прежде всего забота об укреплении собственной безопасности, о быстром и наиболее безболезненном переводе экономики на рыночные рельсы. После событий 11 сентября 2001 года постоянно усиливается интерес Запада к региону. Уже стало фактом военное присутствие США (Узбекистан и Кыргызстан предоставили Соединенным Штатам первоклассные военно-воздушные базы). Центральная Азия стала активным участником быстро меняющегося мирового порядка. Комментируя политику Вашингтона в регионе, помощник государственного секретаря США Элизабет Джонс на слушаниях в Комитете по международным отноше-
ниям в Сенате заявила в декабре 2001 года: «Когда афганский конфликт завершится, мы не уйдем из Центральной Азии. Мы хотим поддержать Центральноазиатские страны в их стремлении реформировать экономику и общество так же, как они поддержали нас в войне с терроризмом»11.
Поворот экономики республик региона к рынку произошел отнюдь не по команде «все вдруг». Эти страны избрали разные варианты перехода. Тяжелейший урон народному хозяйству Таджикистана, как и его международному престижу, нанесла гражданская война, отбросившая его далеко назад. Узбекистан и Туркменистан предпочли поэтапный, мягкий переход к рынку. Преодолев трудный период «шоковой терапии», вырвался вперед Казахстан.
За годы независимости осуществленные странами Центральной Азии транспортные выходы в Китай, Иран, Турцию и к грузинским черноморским портам резко расширили как возможности для республик региона оптимального маневра в экспорте и импорте грузопотоков, так и перспективы международного транзита. Практически сегодня не задействованы маршруты только через Афганистан. Международное сообщество вспомнило о Великом шелковом пути, караванные маршруты которого некогда проходили по просторам нашего региона, соединяя Китай с Европой. В рамках его начавшегося быстрого возрождения китайские железные дороги соединились с казахскими, туркменские — с иранскими. Однако формирование серьезного грузопотока, сопоставимого с объемами грузов, идущих сегодня через Россию, на восстанавливаемых маршрутах Великого шелкового пути только начинается. Для этого стальные магистрали Китая, государств Центральной Азии, Южного Кавказа, а также Ирана и Турции должны стать единой транспортной системой, а транспортное, пограничное и таможенное законодательство стран, осуществляющих транзит, максимально сблизиться. Эти маршруты необходимо сделать привлекательными для грузоотправителей по срокам и по цене. Работа здесь предстоит огромная, ибо к созданию наибольшего режима благоприятствования грузоотправителям (имеются в виду грузоотправители европейские, китайские, корейские и японские) настойчиво стремится и Россия, быстро модернизируя свою Транссибирскую магистраль, снижая тарифы, усиливая охрану грузов и т.д.
Итак, нужные Центральной Азии транспортные пути на запад, к портам Черного и Средиземного морей, на восток — к портам Желтого и Южно-Китайского морей, на юг — к портам Персидского и Бенгальского заливов уже задействованы (правда, они еще не насыщены грузами в желаемом объеме). Это самым положительным образом сказывается на суверенитете стран региона. Вскоре Центральная Азия получит второй железнодорожный выход в Китай. Кроме того, на средства КНР и Узбекистана сооружается автомагистраль Ош — Кашгар. Выходы на Каракорумское шоссе Таджикистана и Кыргызстана открыли автотранспорту республик региона перспективное южное направление — в Пакистан, Индию и к портам Бенгальского залива, что, кстати, открывает сухопутный путь в Европу и для индийских товаров.
В трубопроводную сеть ЦА входят газовые магистрали, перекачивающие туркменское и узбекское голубое топливо на север (маршруты Бухара — Урал и Средняя Азия — Центр) и в страны региона, а также нефтепроводы, поставляющие казахскую нефть из Тенгиза в центральную Россию и в ее черноморский порт Новороссийск12. Активное сотрудничество газовиков Туркменистана и Узбекистана с их российскими коллегами следует рассматривать как серьезное подспорье РФ и ее компании «Газпром» в освоении европейских рынков (для этого российского газа этой фирме уже не хватает). Живейший интерес к голубому топливу и нефти Туркменистана проявляют Пакистан и Индия. Туда вскоре и будут проложены трубопроводы; вероятнее всего, они пройдут по территории Афганистана. А к нефтяным
11 Центральная Азия: геоэкономика, геополитика, безопасность / Редколл.: Р.М. Алимов, Ш.Р. Арифха-нов и др. Т.: Шарк, 2002. С. 14.
12 См.: Жильцов С.С., Зонн И.С., Ушков А.М. Геополитика Каспийского региона. М.: Международные отношения, 2003. С. 153.
месторождениям Казахстана внимательно присматривается Китай. Нефтепровод в КНР протяженностью 2,9 тыс. км и пропускной способностью до 40 млн т сырой нефти в год планируется проложить менее чем за три года.
Таким образом, в ходе начавшегося экономического подъема транспортный комплекс Центральной Азии, способный предоставлять качественные транзитные услуги грузоотправителям Европы и Азии, становится все более востребованным как важный инструмент интеграции стран региона в мировую экономику. Практически создан трансевразийский маршрут, параллельный Транссибирской стальной магистрали, но проходящий на 2 тыс. км южнее. К нему тяготеют территории площадью свыше 10 тыс. кв. км (сами республики ЦА, западный Китай, северная Индия, северный Пакистан, Афганистан).
Естественно, республики региона конкурируют между собой (и достаточно жестко) за транзитные грузопотоки, развивая свои транспортные системы в обход территории конкурента. В лучшем положении здесь находится Казахстан, обладающий наиболее обширной территорией. Великий шелковый путь, однако, на первый план выдвигает сотрудничество. Только сотрудничество в состоянии сделать этот древний путь полнокровным и действенным.
Модернизация экономик стран ЦА в целом проходит как синтез традиций и современности. Правительства этих государств поставили своей целью добиться таких социальных, экономических, политических и культурных перемен, которые привели бы к быстрому росту качества жизни населения и помогли достойно войти в мировое сообщество. Если Казахстан и Туркменистан делают упор на рост добычи нефти и природного газа (в 2010 г. Казахстан планирует достичь уровня добычи нефти, который составит 100 млн т, а Туркменистан — достичь 50 млн т нефти и 120 млрд куб. м газа), а подъем других отраслей экономики ставят в прямую зависимость от роста добычи энергоносителей, то Узбекистан сосредоточил усилия на глубокой переработке хлопка, овощей и фруктов, на развитии автомобилестроения. В Кыргызстане экономический рост возобновился в 1996 году, чему способствует быстро сформированная рыночная инфраструктура; темпы роста — около 6% в год. В Т аджикистане рост валового внутреннего продукта начался в 1998 году, а падение производства было самым глубоким. Так, в 1996-м его уровень составлял лишь 40% от уровня 1991 года. Если в Кыргызстане за чертой бедности живет около 40% населения, то в Т аджикистане — 60%. Для развития частного сектора экономики страны ЦА стремятся улучшить инвестиционный климат.
Рост экономики — фактор, объективно способствующий интеграционным процессам в регионе, а дееспособная экономика сама по себе — могучий фактор стабильности. Сегодня интеграционные процессы начинают резко превалировать над процессами де-зинтеграционными; взаимодействие и сотрудничество приносит все более зримые плоды. Вместе с тем до эффективной работы единого экономического пространства Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана еще далеко (договор о его создании был подписан в 1994 г.), и ситуация в этой сфере не так безоблачна, как декларации сторон. Однако руководители Центральноазиатских стран не ставят под сомнение выгодность для региона единого экономического и транспортного пространства с общим рынком, единой внешней политики, единого таможенного и налогового контроля, а также единой системой безопасности.
Еще Маккиндер13 отмечал высокий потенциал нашего региона как составной части Хартлэнда (континентальной Евразии, удаленной от океанов). Он, в частности, утверждал, что этот обширный экономический мир самодостаточен, благодаря своим орошаемым землям, обильно родящим пшеницу, хлопок, овощи и фрукты, а также благодаря своим энергоресурсам, цветным и редким металлам, и способен успешно развиваться вдали от океанской торговли. Сухопутный транспорт, в первую очередь железные дороги и трубопроводы, вполне обеспечивают его экономические связи с соседями и со всем остальным миром. Вы-
13 См.: Маккиндер X. Географическая ось истории (Geographical Pivot of History) // Элементы. Евразийское обозрение, 1996, № 7. С. 26—31.
вод Маккиндера правомочен для того периода, когда он был сделан: «Кто правит Хартлэн-дом, тот правит Евразией, а кто правит Евразией, тот правит миром». Но за далью времени Маккиндер не увидел такого варианта развития, при котором Центральной Азией будет править сама Центральная Азия в лице пяти независимых государств, ее составляющих. Да и трудно было это предвидеть ему или кому-либо другому. Сегодня с интересами этих пяти республик тесно переплетаются интересы не только их соседей — России, Китая, Ирана, Турции, Индии, Пакистана, но и стран более отдаленных, но не менее влиятельных в международных делах: США, государств Европейского союза, Японии, Южной Кореи.
Некоторые аналитики, прогнозировавшие, что XXI столетие станет веком столкновения цивилизаций, и ведать не ведали, что международный терроризм заявит о себе как о страшной, коварной и непредсказуемой силе, способной влиять на политику ведущих стран мира. После 11 сентября 2001 года международный терроризм обозначил себя как главный дестабилизирующий фактор в новейшей истории человечества. За вылазкой в США последовала череда бесчеловечных актов насилия в России, Испании, Турции, Израиле, Ираке, Афганистане. Мировое сообщество вынуждено поворачиваться лицом к новой угрозе, изучать ее корни, питательную среду, стремясь выйти от исполнителей к манипуляторам, от «кукол к кукловодам». Сделать это оказалось очень не просто.
Противостояние международному терроризму — важнейший аспект геополитической ситуации в Центральной Азии. Сотрудничество стран региона в этой сфере как между собой, так и с ведущими государствами мира становится все более конструктивным. Военное присутствие в ЦА Соединенных Штатов (Кыргызстан, Узбекистан) и России (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан) — гарантия стабильности, которая, скорее всего, будет действовать до тех пор, пока сами республики региона не создадут дееспособные силы быстрого реагирования. Начавшийся экономический подъем практически нейтрализовал опасность межэтнических конфликтов, угроза же со стороны радикальных исламских движений не ослабла.
В Соединенных Штатах быстро растет понимание того, что содействие экономическому росту Центральной Азии способствует политической стабильности в регионе и может стать эффективным ответом радикальному исламскому влиянию. В ЦА активно работают Экспортно-импортный банк США, Корпорация зарубежных частных инвестиций, Агентство по торговле и развитию. Они стимулируют и поддерживают участие американских компаний в совершенствовании инфраструктуры в сфере железнодорожного и воздушного транспорта, энергоснабжения, телекоммуникационных сетей, в прокладке нефте- и газопроводов. Соединенные Штаты поддерживают рыночные преобразования в экономике, проекты регионального сотрудничества. Особая сфера интересов Вашингтона — содействие процессам демократизации и развития гражданского общества, помощь демократическим институтам, в том числе средствам массовой информации.
Сотрудничество стран региона с США становится все более многогранным. Особое значение здесь имеют проблемы глобальной и региональной безопасности, борьба с международным терроризмом, взаимодействие в области конверсии оборонной промышленности, в нераспространении оружия массового уничтожения, ядерных технологий, сотрудничество по программе НАТО «Партнерство ради мира». Антитеррористический вектор внешней политики Белого дома не заслонил поддержку Соединенными Штатами стран, укрепляющих рыночную экономику и свои демократические институты. Для ЦА в целом очень важно, чтобы ее республики выстраивали отношения с США, исходя в первую очередь из общерегиональных интересов.
Россия, занимающая огромную часть территории Евразии, по сути является связующим мостом между Западом и Востоком крупнейшего материка нашей планеты. Это позволяет Москве осуществлять геостратегический маневр гибко и широко. РФ — сторонница многополярного мира и считает себя одним из его полюсов. После распада Советского Союза она не пришла к новой национальной идее, которая еще должна выкристаллизоваться. В своей центральноазиатской стратегии Россия уделяет большое внимание афганскому вопросу. Ей нужен стабильный, предсказуемый Афганистан, лояльный к мировому сообществу,
без таинственных баз, готовящих боевиков для всех горячих точек планеты и для Чечни в первую очередь, без огромных плантаций мака и без лабораторий, перерабатывающих опий-сырец в героин. Страны ЦА и США хотят того же. Такое совпадение позиций создает надежные основы для сотрудничества, совместного противодействия международному терроризму и международному наркобизнесу.
России пришлось признать растущее присутствие Запада в экономике Центральной Азии и его интерес к безопасности региона, включающий реальный вклад в упрочение этой безопасности. Военное присутствие РФ в Таджикистане, Кыргызстане и Казахстане, судя по всему, будет продолжительным, так как устраивает и эти страны. А Запад учитывает интересы Москвы в ЦА.
В последнее время в регионе резко увеличилось присутствие крупнейших российских компаний — Газпрома, РАО «ЕЭС» и других. Они как бы заново открывают для себя Центральную Азию. Так, соглашение Газпрома с Туркменистаном сроком на 20 лет будет ежегодно давать Ашхабаду 5 млрд долл. С Астаной Москва договорилась о совместной разработке многих газовых месторождений Казахстана. Должно возобновиться строительство гидростанций на реках Нарын и Вахш, энергетический потенциал которых очень высок. Быстро растет количество совместных предприятий и проектов. Россия охотно идет на партнерство с Китаем (Шанхайская организация сотрудничества) и Ираном, рассматривая их как традиционных противников атлантизма. В то же время она все чаще действует сообща с атлантическим миром и по многим позициям сближается с НАТО. Политологи считают, что, если Москва возьмет на себя роль ускорителя интеграционных процессов в Центральной Азии, ее влияние и авторитет в регионе только возрастут. Если же она ограничится ролью наблюдателя, отдаст инициативу США и их союзникам, то ее влияние стремительно пойдет на убыль.
Ряд крупных исследовательских центров по изучению независимых государств Центральной Азии создала КНР. К 2020 году (или даже раньше) валовой внутренний продукт этой стремительно прогрессирующей великой державы с относительно скромными военными расходами превысит ВВП США. Китай давно превзошел рубеж выплавки 100 млн т стали в год, всего за 10 лет построил на реке Янцзы гидростанцию, одну из крупнейших в мире. Интенсивное развитие позволяет решать проблему занятости, всегда острую для этой перенаселенной страны. Китайцы, конечно же, готовы принять самое активное участие в освоении просторов соседних стран — России, Монголии, Казахстана, плотность населения которых в 20—40 раз ниже, чем КНР. В Казахстане уже работают десятки тысяч китайцев, в крупных городах страны появляются китайские общины «чайнатауны» — точная копия «чайна-таунов» в Канаде и США.
Китай проявляет повышенный интерес к сырьевым отраслям экономики стран Центральной Азии, к сбыту в них своего дешевого и достаточно качественного ширпотреба. Постоянно расширяя свою внешнюю торговлю, Поднебесная стремится полнее задействовать транспортные коммуникации региона для транзита своих товаров в Европу и общего снижения расходов в этой сфере. В возрождении Великого шелкового пути Пекин видит задачу № 1, решение которой повысит конкурентоспособность его товаров. Получив железнодорожный выход в Казахстан, соединив свои автомобильные магистрали с дорожной сетью Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, Китай приступил к строительству автотрассы Ош — Кашгар, что позволит ему получить кратчайшие для своих западных районов выходы в Европу и на Ближний Восток. Параллельно этому шоссе планируется проложить и железную дорогу, что снизит зависимость КНР от стальных магистралей РФ в сухопутном сообщении с Европой. Естественно, Пекин надеется, что новые транспортные маршруты в Европу пройдут по территории, где будут обеспечены безопасность и стабильность.
Китай решил все свои пограничные споры с Россией и со странами ЦА. Военное давление на КНР с севера исчезло, независимые государства Центральной Азии угрозы для нее не представляют, что создает благоприятные условия для развития восточных районов Поднебесной, в частности для Синьцзян-Уйгурского автономного района. Через Шанхайскую
организацию сотрудничества Пекин поддерживает республики региона в обеспечении их безопасности.
Китай не сторонник военного присутствия США в этом пограничном для него регионе, в усилении здесь позиций США он видит для себя угрозу. Вместе с тем Пекин и не сторонник восстановления здесь прежнего влияния Москвы, стремится изолировать Синьцзян-Уйгурский автономный район от исламского фундаментализма и идей пантюркизма. В сфере экономического сотрудничества КНР старается создать благоприятные условия для своих бизнесменов. Все более крупные капиталы Китай вкладывает в разработку казахских месторождений нефти, планируя соединить их крупным трубопроводом со своими западными районами. Геополитические интересы Пекина в регионе стабильны, последовательны и долговременны. Устанавливая с Россией партнерские отношения в ЦА, Китай рассматривает их как еще один фактор стабильности на своих северо-западных границах.
Что касается Ирана, то он быстро наладил политические и экономические отношения со всеми новыми странами региона, сразу же предприняв попытку оказать на них идеологическое давление, усиленно пропагандируя свое религиозное мировосприятие. Однако иранская формула исламского государства не нашла в республиках ЦА благодатной почвы. Убедившись в этом, Тегеран начал выстраивать отношения с ними в чисто прагматическом русле, что вполне их устраивает, в частности, так как через Иран пролегает путь к Персидскому заливу в качестве продолжения Великого шелкового пути. В кратчайшие сроки была проложена и в 1996 году сдана в эксплуатацию железнодорожная ветка Мешхед — Теджен — Серахс, соединившая стальные магистрали Туркменистана с иранскими. Особая заинтересованность стран ЦА в морских терминалах на берегу Персидского залива дает Тегерану дополнительные аргументы в отстаивании своих интересов в регионе. А развивающееся сотрудничество с его государствами (особые успехи достигнуты в налаживании добрососедских отношений с Туркменистаном) позволяет ослабить международную изоляцию Ирана, за которую настойчиво выступают США. Усиливая свое влияние, Тегеран противится укреплению Вашингтона в этой части мира, ранее закрытой для Белого дома. Такая позиция Ирана находит поддержку у России, Индии и Китая. По инициативе Тегерана созданы Организация экономического сотрудничества, в которую вошли все республики ЦА, Азербайджан, Турция, Пакистан, и Организация сотрудничества прикаспийских государств.
Турция очень надеялась, что новые независимые страны региона воспользуются ее моделью государственного устройства, а она установит над ними политический и идеологический патронаж. Ведь Запад оценивает Анкару как на щит против исламского фундаментализма. Светский путь развития, избранный ею не без влияния Европы, где сегодня постоянно работают миллионы турок, доказал свою жизнеспособность. К тому же этническая, языковая и культурная близость Турции и республик ЦА также создавала благоприятные предпосылки для утверждения геополитических интересов Анкары в нашем регионе. Однако ее надежды на лидирующее положение в тюркоязычном мире вскоре развеялись, и на первое место выступил прагматизм.
Сфера турецкого проникновения в регион — прежде всего легкая промышленность (текстильная и швейная), в которой создано много совместных предприятий, а также транспортные коммуникации и туризм — через Турцию Великий шелковый путь выходит в южную Европу (проект ТРАСЕКА, т.е. транспортного коридора Европа — Кавказ — Азия). Вместе с тем в ЦА отмечается достаточно острое турецко-иранское соперничество, так как в Анкаре и Тегеране созданы противоположные модели государственного устройства. Ведь со второй половины XX века Турция — опорная точка США и Анкара помогает Вашингтону осуществлять его интересы на Ближнем и Среднем Востоке. В 1992 году началась трансляция программ турецкого телевидения на страны ЦА, в вузах Турции ныне обучаются тысячи студентов из Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана. Общая сумма технической и гуманитарной помощи Анкары республикам Центральной Азии превысила 1,2 млрд долл.
На политике Пакистана в ЦА, непосредственным соседом которой он является, сказывается его давнее противостояние с Индией, обусловленное неразрешенными территориальными спорами, не раз вызывавшими острые вооруженные конфликты. И Пакистан, и Индия де-факто стали ядерными державами. Понятно, что республики Центральной Азии стремятся к тому, чтобы эти конфликты были решены мирным путем, чтобы на всем индийском субконтиненте установились спокойствие и сотрудничество. Религиозная и культурная общность с Пакистаном не сделала страны региона его естественным союзником в этом непростом вопросе. Все государства ЦА заинтересованы в том, чтобы Индия возобновила свой сухопутный транзит в Европу через Пакистан, Афганистан и Центральную Азию (сейчас она это делает через Иран, Каспийское море и Россию).
В связях с Центральной Азией Пакистан делает упор на сотрудничество по развитию транспортной инфраструктуры, телекоммуникаций, созданию совместных предприятий. В Исламабаде усиливается понимание того, что для дальнейшего расширения контактов со странами ЦА необходимо задействовать автомобильные трассы, проходящие через Афганистан, и в кратчайшие сроки построить железную дорогу. Но транспортные коммуникации могут нормально функционировать только в стабильной стране. Исламабад, как союзник Вашингтона в антитеррористической борьбе, делает многое для стабилизации обстановки в Афганистане. Однако в Пакистане еще действуют нелегальные лагеря подготовки боевиков, в частности для Ирака и Чечни, спонсируемые международным терроризмом. Пакистан сам неоднократно подвергался их атакам. Его армия борется с этим злом, но недостаточно эффективно. Индия видит в странах ЦА естественных партнеров по политическому (совместная безопасность) и экономическому сотрудничеству, противясь тому, чтобы их позиция становилась пропакистанской. Приход к власти в Афганистане движения «Талибан» (1995 г.) объединил позиции Дели, Москвы и Тегерана по афганскому вопросу. Они выступили противниками талибов, спонсируемых Пакистаном. Для Индии предпочтительно, чтобы страны ЦА имели выход к южным морям через Иран, а не через Пакистан, что и произошло в 1996 году. Сотрудничество Индии со странами региона носит многоплановый характер. Она хочет видеть эти страны своими сторонниками при решении кашмирской проблемы. Таким образом, в ЦА сталкиваются геополитические интересы не только мировых держав, но и соседних государств: Турции, Ирана, Пакистана и Индии.
Япония, как вторая индустриальная держава мира, в большом количестве экспортирующая готовые изделия и промышленные технологии, так же настойчиво, но без лишнего шума усиливает свое присутствие в Центральной Азии. Эта страна специализируется на изделиях с высокой науко- и трудоемкостью (электроника, связь и телекоммуникации, станкостроение, автомобилестроение), заинтересована в политической и социальной стабильности и быстром экономическом развитии стран региона, особенно их добывающих отраслей (Япония — крупнейший в мире импортер сырьевых ресурсов), стремится быстрее включить эти республики в глобальный товарообмен через возрождение Великого шелкового пути, а также на основе создания новых выходов стран ЦА к портам Индийского океана и Средиземного моря. С этой целью она предоставила внушительные кредиты Узбекистану (1,6 млрд долл.), Казахстану, Кыргызстану, Туркменистану. Велика и льготная государственная кредитная помощь Японии странам региона (за 1995— 2001 гг. Узбекистан получил 312 млн долл. такой помощи, Кыргызстан — 241 млн долл., Казахстан — 222 млн). Кстати, не меньший интерес Япония проявляет к обновлению Транссибирской железной дороги, дающей ее товарам кратчайший выход в Европу; в частности, японские бизнесмены рассматривают планы строительства железной дороги через Сахалин на материк. Япония хотела бы видеть в Центральной Азии регион, куда можно перенести экономический динамизм стран Восточной Азии. Пока, однако, объем ее торговли с республиками невелик. Немного в ЦА и совместных с Японией предприятий (в Узбекистане на начало 2003 г. таковых было лишь 10). Транзит японских товаров через Китай в Европу стоит дорого, что негативно сказывается на использовании Токио транспортных коридоров ЦА.
Европейский союз вырабатывает такую политику в отношении стран Центральной Азии, которая бы учитывала здесь интересы США, России, Китая, Индии, Японии, не вступая с ними в противоречие. Он заключил договоры о партнерстве и сотрудничестве со всеми государствами региона. В 1999 году Европейский парламент принял резолюцию «О стратегии Европейского союза по развитию отношений с независимыми государствами Центральной Азии», в которой, в частности, подчеркивается, что успешное развитие демократии в этих странах чрезвычайно важно для ЕС. Вместе с тем в государствах Еросоюза понимают, что в ЦА невозможно искусственно культивировать демократию западного образца, что для создания условий, благоприятствующих этому процессу, нужно время. ЕС оказывает региону практическую помощь в борьбе с распространением наркотиков, с неблагоприятной обстановкой в Приаралье, с дефицитом питьевой воды, заинтересован в ускорении интеграционных процессов в ЦА. Проект ТРАСЕКА — детище Евросоюза, который тот поддерживает серьезными капиталовложениями в модернизацию железных и автомобильных дорог, воссоздающих Великий шелковый путь.
Независимость, обретенная республиками Центральной Азии в 1991 году, начинает приносить свои плоды. В этих странах проявляются индивидуальные черты, свой почерк во внутреннем устройстве и в международных делах. Мировое сообщество оказывает им посильную помощь в реформировании экономики, в выходе на мировые рынки. Как раз для этой цели и восстанавливается Великий шелковый путь. По сути, он становится еще одним гарантом суверенитета государств региона, как бы заново открывая перед ними все четыре стороны света.
