CC BY
15ТРАНСПЛАНТАЦИЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: PRO ET CONTRA (ЮРИДИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
ПОЛЯНКО Николай Иванович,
кандидат медицинских наук, заведующий организационно-методическим отделом по патологоанатомической службе Департамента здравоохранения г. Москвы. E-mail: nikpol52@mail.ru;
ГАЛУЗО Василий Николаевич,
кандидат юридических наук, старший научный сотрудник НИИ образования и науки. E-mail: vgrmn@yandex.ru
Краткая аннотация: В статье на основе анализа литературы и законодательства аргументированы суждения о необходимости преодоления юридических препятствий для одного из направлений медицинской практики - трансплантации в Российской Федерации.
Abstract: the article based on the analysis of literature and legislation reasoned judgments about the need to overcome legal obstacles to one of the directions of medical practice - transplantation in the Russian Federation.
Ключевые слова: Российская Федерация, медицина, право, нормативный правовой акт, Конституция РФ, трансплантация, человек, смерть.
Keywords: Russian Federation, medicine, law, normative legal act, the Constitution of the Russian Federation, transplantation, the person's, death.
Данная статья фактически является продолжением иной нашей публикации[1]. На сей раз нами избрана трансплантация, как самостоятельное направление медицинской практики[2]. Но при этом предметом данной статьи является лишь юридический аспект трансплантации[3]. Итак, первоначально о состоянии юриспруденции[4] относительно трансплантации в Российской Федерации[5].
Так, разрешение проблем «уголовной ответственности за нарушение условий и порядка прижизненного и посмертного изъятия органов и тканей человека в целях трансплантации в Российской Федерации позволило С.С. Тихоновой высказать несколько противоречивых суждений: «В процессе исследования социально-правового значения установленного в отечественном законодательстве о трансплантации принципа посмертного донорства - презумпции согласия каждого члена общества на использование его органов или тканей в целях пересадки - проанализированы возможные уголовно-правовые последствия умышленного нарушения прижизненного волеизъявления умершего либо его близких родственников или законного представителя относительно несогласия с посмертным донорством»; «Существующая в России система правового регулирования посмертного донорства создает в сфере трансплантологии атмосферу, способствующую размыванию моральных ориентиров общества. Поэтому в перспективе, независимо от конечных целей изъятия органов и тканей трупа, уголовно-правовая охрана телесной неприкосновенности умерших должна строиться на единых правовых основаниях, определяемых Законом РФ «О погребении и похоронном деле», через право человека на достойное отношение к его телу после смерти»; «... уголовно-правовое регулирование отношений посмертного и прижизненного донорства рассматривается как осуществляемое посредством установления уголовно-правовых запретов и санкций за нарушение законодательства РФ о
трансплантации. И в перспективе достижения трансплантологии должны влечь усиление действия механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений в данной сфере медицины, обладающего как собственно юридическим, так и общим, социальным воздействием на сознание, волю и поведение адресатов, базирующегося на исторической преемственности в подходе к универсальной основе права - принципу абсолютной ценности человеческой личности в ее физической и морально-нравственной гармонии»[6]. Противоречивость приведенных суждений предопределена несколькими обстоятельствами: смешение разных правовых категорий - принципа и правового положения («принцип посмертного донорства» и «презумпция согласия»)[7]; недопустимость уголовно-правовой охраны телесной неприкосновенности умерших[8]; оперирование маловразумительной конструкцией («к универсальной основе права - принципу абсолютной ценности человеческой личности»).
Е.Н. Степанова, ошибочно определив предмет исследования («медицинскую деятельность, направленную на удовлетворение потребностей граждан, обратившихся за медицинской помощью для трансплантации органов»), обосновала несовершенные суждения («Автор доказывает реальное существование коллизии федеральных законов «О трансплантации органов и (или) тканей органов» и «О погребении и похоронном деле» в части регулирующей посмертное органное донорство. По мнению диссертанта, в настоящее время практика изъятия органов умерших для трансплантации на основании «презумпции согласия» нелегальна, а врачам, изъявшим органы умерших для трансплантации без согласия их родственников, реально угрожает судебное преследование в соответствии со ст. ст. 151 и 1099 ГК РФ»[9]. Уже неумение определить предмет исследования не позволяет положительно оценить приведенные суждения.
«Описание» результатов исследования «состояния
международно-правового регулирования трансплантации органов и тканей человека, а также характеризуются общие подходы государств по решению ряда ключевых проблем данной области медицины» позволило О.О. Салагай высказать следующее суждение: «Таким образом, проведенный нами анализ регулирования отдельных вопросов трансплантации органов и тканей на международном уровне, а также в сравнительно-правовом аспекте, позволяет прийти к выводу, что формирование правового ландшафта в вышеуказанной области сопряжено с необходимостью решения ряда вопросов, относящихся к предмету ведения как правовой, так и биомедицинской наук. Различия в этических и общефилософских подходах к отдельным аспектам трансплантации, таким как, например, определение момента смерти, затрудняют выработку единого международного акта, которым все вопросы трансплантологии регулировались бы в достаточной мере. Однако же такая разработка кажется вполне целесообразной, если принять во внимание растущую озабоченность государств проблемами нелегальной торговли органами, трансплантационного туризма, а также случаями легального получения данного вида медицинской помощи за пределами своих границ (ввиду сложности финансового обеспечения такой помощи). Несмотря на то что для Российской Федерации вопрос о подготовке такого акта вряд ли можно считать приоритетным, выступление с подобным предложением на международной арене вполне могло бы способствовать завладению Россией определенной дипломатической инициативой в глобальном здравоохранительном и правовом процессе»[10]. Отметим лишь, что приведенное суждение зиждится на положениях ст. 15 Конституции РФ от 12 декабря 1993 г.[11]
Теперь о законодательстве и результатах правоприменительной практики.
Нормативным правовым актом, специально предназначенным для регулирования трансплантации в Российской Федерации, является Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22 декабря 1992 г.[12]
В Законе РФ от 22 декабря 1992 г. определены «условия и порядок трансплантации органов и (или) тканей человека, опираясь на современные достижения науки и медицинской практики, а также учитывая рекомендации Всемирной Организации Здравоохранения. Трансплантация (пересадка) органов и (или) тканей человека является средством спасения жизни и восстановления здоровья граждан и должна осуществляться на основе соблюдения законодательства Российской Федерации и прав человека в соответствии с гуманными принципами, провозглашенными международным сообществом, при этом интересы человека должны превалировать над интересами общества или науки».
В указанном нормативном правовом акте фактиче-
ски определены два способа изъятия органов и тканей для нуждающегося человека: из тела другого человека и из трупа человека. Так, в статьях 2-6, 11-13 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. речь идет об изъятии органов и тканей из тела человека. Разумеется, в данном случае действует общее правило: согласие человека на изъятие из его тела органов и тканей («Принуждение любым лицом живого донора к согласию на изъятие у него органов и (или) тканей влечет уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации» - часть третья ст. 3)[13].
В разделе II «Изъятие органов и (или) тканей у трупа для трансплантации» (статьи 8-10) Закона РФ от 22 декабря 1992 г. речь идет о другом способе изъятия органов и тканей для нуждающегося человека: изъятие органов и тканей из трупа человека. Любопытно предписание, закрепленное в ст. 8: «Изъятие органов и (или) тканей у трупа не допускается, если учреждение здравоохранения на момент изъятия поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на изъятие его органов и (или) тканей после смерти для трансплантации реципиенту», которое предложено именовать как «презумпция согласия на изъятие органов и (или) тканей». Иначе говоря, презюмирует-ся право умершего распоряжаться трупом после смерти, или право его живых близких родственников распоряжаться трупом умершего. Именно в этом положении и кроется трудно преодолимое препятствие для трансплантации, как самостоятельного направления медицинской практики. Необходимо принять во внимание, что после смерти человека, констатируемой управомоченным должностным лицом учреждения системы здравоохранения Российской Федерации, утрачивается какая-либо юридическая связь между умершим и его родственниками, в том числе и близкими, (права-обязанности). Труп же в этом случае, как предмет материального мира, может рассматриваться в качестве государственной формы собственности.
На несовершенство отдельных положений Закона РФ от 22 декабря 1992 г. не обращалось внимание Конституционным Судом РФ. Так, в определении КС РФ «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда о проверке конституционности статьи 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» № 459-О от 4 декабря 2003 г.[14] обнаруживаем следующие положения: «... российское законодательство не препятствует гражданам зафиксировать в той или иной форме (в том числе нотариальной) и довести до сведения учреждения здравоохранения свое несогласие на изъятие у них органов и (или) тканей после смерти в целях трансплантации, причем нарушение соответствующего волеизъявления вле-
чет наступление юридической ответственности»; «Таким образом, оспариваемая в запросе Саратовского областного суда статья 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека», содержащая формулу презумпции согласия на изъятие в целях трансплантации органов (тканей) человека после его смерти, сама по себе не является неясной или неопределенной, а потому не может рассматриваться как нарушающая конституционные права граждан»; «1. Отказать в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми такого рода обращения признаются допустимыми, и поскольку разрешение поставленных заявителем вопросов Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно».
По существу аналогичные положения обнаруживаем и в определении КС РФ «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Бирюковой Татьяны Михайловны, Саблиной Елены Владимировны и Саблиной Нэлли Степановны на нарушение их конституционных прав статьей 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» № 224-О от 10 февраля 2016 г.[15]: «При осуществлении такого вида медицинского вмешательства, как трансплантация органов и (или) тканей от одного человека к другому, - в условиях возможного конфликта их интересов - задача достижения должного, не нарушающего права ни одного из них баланса конституционно значимых ценностей и охраняемых прав предопределяет содержание правового регулирования в данной сфере, которое должно учитывать в том числе нравственные, социальные и иные аспекты этого вида медицинского вмешательства»; «Определяя условия и порядок трансплантации, в частности изъятия органов и (или) тканей у трупа с целью пересадки нуждающемуся в этом реципиенту, федеральный законодатель установил в статье 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» недвусмысленно выраженный запрет на такое изъятие в случае, когда учреждение здравоохранения на момент изъятия было поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на него»; «Таким образом, законодатель в данном случае избрал модель презумпции согласия на изъятие органов и (или) тканей человека после его смерти («неиспрошенное согласие» или «предполагаемое согласие»), трактующую невыражение самим лицом, его близкими родственниками или законными представителями своей воли либо отсутствие соответствующих документов, фиксирующих ту или иную волю, как наличие положительно-
го волеизъявления на осуществление такого изъятия, - притом что никто после смерти не может быть подвергнут данной процедуре, если известно об отрицательном отношении к этому самого лица, его близких родственников, законных представителей»; «Избранная российским законодателем модель правового регулирования, основанная на презумпции согласия на посмертное изъятие органов и (или) тканей для трансплантации, не является - вопреки утверждению заявителей - исключением в мировой практике и в целом основана на общепризнанных принципах и нормах международного права, наделяющих государство правом законодательного регулирования указанных вопросов, принимая во внимание основополагающий принцип - соблюдение права человека на личную неприкосновенность»; «Вмешательство же Конституционного Суда Российской Федерации в указанный процесс - учитывая содержание обсуждения законопроекта и перспективы его принятия, а также деликатность данной проблемы и наличие разных вариантов не противоречащего Конституции Российской Федерации ее решения - было бы в настоящий момент преждевременным и не согласующимся с отмеченными конституционно значимыми целями данной дискуссии»; «Таким образом, с учетом вышеизложенного само по себе нормативное регулирование, содержащееся в статье 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека», в системе действующего законодательства Российской Федерации в области донорства органов не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявителей».
Приведенные положения из определений КС РФ предполагают обращение и к постановлению Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) «Дело «Петрова (Petrova) против Латвийской Республики» (жалоба № 4605/05) от 24 июня 2014 г.[16]: («По делу обжалуется изъятие органов у умершего лица без его предварительного согласия и согласия его родственников. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод»); («97. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, Европейский Суд не может прийти к выводу, что применимые положения внутригосударственного законодательства были сформулированы достаточно четко и обеспечивали полноценную правовую защиту от произвола. 98. Соответственно, Европейский Суд считает, что вмешательство в осуществление заявительницей права на уважение личной жизни не было предусмотрено законом в значении положений пункта 2 статьи 8 Конвенции. Следовательно, по делу имело место нарушение статьи 8 Конвенции»).
В постановлении ЕСПЧ от 24 июня 2014 г. речь идет о международном договоре[17] - Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.[18], ратифицированной управомоченным государственным органом
Российской Федерации[19].
Представляется, что Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22 декабря 1992 г. нуждается в видоизменении статуса: с закона РФ до федерального закона РФ[20], ибо по юридической силе он занимает нижестоящее место по отношению к корреспондирующему нормативному правовому акту[21]: Федеральному закону РФ «О погребении и похоронном деле» от 8 декабря 1995 г.[22]
Для сравнения, обратимся к аналогичному законодательству одного из участников Содружества Независимых Государств - Республике Беларусь[23].
Нормативным правовым актом, специально предназначенным для регулирования трансплантации в Республике Беларусь является Закон РБ «О трансплантации органов и тканей человека» от 30 января 1997 г.[24]
Так, в ст. 1 дано разъяснение «основных терминов» («близкие родственники - родители, усыновители (удочери-тели), дети, в том числе усыновленные (удочеренные), родные братья и сестры, дед, бабка, внуки; гемопоэтические стволовые клетки - комбинация клеток, полученных из костного мозга или периферической крови, в том числе пуповин-ной, и способных к восстановлению системы кроветворения при ее поражении вследствие заболевания; живой донор -лицо, добровольно давшее в установленном порядке согласие на забор органов и (или) тканей человека (далее - забор органов) для трансплантации органов и (или) тканей человека (далее - трансплантация) реципиенту; забор органов -медицинское вмешательство по изъятию органов и (или) тканей у живого или умершего донора; органы и (или) ткани человека - анатомические образования (целые органы, фрагменты органов, комбинации клеток), не определяющие отличительных черт личности; реципиент - пациент, которому осуществляется трансплантация; смерть - необратимое прекращение деятельности головного мозга человека (смерть головного мозга), при котором искусственно с помощью лекарственных средств и медицинской техники могут временно поддерживаться его сердечная деятельность и дыхание; трансплантация - замещение у реципиента путем проведения медицинского вмешательства отсутствующих или поврежденных органов и (или) тканей человека, не способных выполнять свои жизненно важные функции, органами и (или) тканями человека, полученными в результате забора органов; умерший донор - тело человека, у которого после смерти осуществляется забор органов для трансплантации»). Разъяснение некоторых «основных терминов» является излишним (например, «близкие родственники») или очевидно несовершенным (например, «умерший донор»).
Положения Закона РБ от 30 января 1997 г. детаО
лизированы в нескольких подзаконных нормативных правовых актах Республики Беларусь: постановление Министерства здравоохранения РБ «О некоторых вопросах трансплантации органов и тканей человека» № 134 от 29 августа 2012 г.[25]; постановление Совета Министров РБ «О некоторых вопросах государственной регистрации биомедицинских клеточных продуктов» № 1120 от 28 ноября 2014 г.[26]; постановление Министерства здравоохранения РБ «О некоторых вопросах совершения анатомического дара» № 113 от 27 декабря 2014 г.[27]
Особо обращаем внимание на постановление Министерства здравоохранения РБ № 113 от 27 декабря 2014 г., которым утверждена Инструкция о порядке и условиях совершения анатомического дара (в Инструкции о порядке и условиях совершения анатомического дара определены «порядок и условия совершения физическим лицом анатомического дара организации здравоохранения или государственному учреждению образования, осуществляющему подготовку, повышение квалификации и (или) переподготовку специалистов с высшим или средним специальным медицинским, фармацевтическим образованием, для использования в образовательном процессе и научных исследованиях .,.»)[28].
Таким образом, законодательство Российской Федерации о трансплантации нуждается в кардинальном реформировании, одним из направлений которого может быть использование опыта правотворчества Республики Беларусь относительно трансплантации органов и тканей для человека.
Изложенное позволяет нам высказать несколько суждений.
Во-первых, трансплантация является одним из перспективных инновационных направлений медицинской практики в Российской Федерации.
Во-вторых, специальным нормативным правовым атом о трансплантации в Российской Федерации должен являться вновь принятый Федеральный закон РФ «О трансплантации органов и тканей для человека».
В-третьих, нормы об изъятии органов и тканей у трупа человека, закрепленные в Федеральном законе РФ «О погребении и похоронном деле» от 8 декабря 1995 г., должны быть бланкетными и не противоречить положениям вновь принятого Федерального закона РФ «О трансплантации органов и тканей для человека».
В-четвертых, все подзаконные нормативные правовые акты о трансплантации органов и тканей для человека должны соответствовать вновь принятому Федеральному закону РФ «О трансплантации органов и тканей для человека».
Библиография:
1. Батюк В.И., Галузо В.Н., Полянко Н.И. О соотношении терминов «труп», «тело», «тело умершего» в законодательстве Российской Федерации // Право и государство: теория и практика. 2016. № 10. С. 143-148.
2. Демихов В.П. Пересадка органов - это возможно? М.: Знание, 1959; Трансплантация и искусственные органы: Научные труды / Под ред. В.И. Шумилова. М.: НИИТИИО, 1981; Трансплантация биологических тканей в травмотологии, ортопедии и нейрохирургии: Методические рекомендации. Минск, 1991; Готье С.В. Ортопедическая трансплантация печени в хирургическом лечении ее диффузных и очаговых заболеваний: Автореферат дисс. ... докт. медицинских наук. М., 1996; Клиническая трансплантация органов (актуальные вопросы): Материалы конференции. 26-27 сентября 2007 г. / Науч. ред. С.В. Готье. М., 2007; Козырев А. Трансплантация. М.: АСТ; С-Пб.: Астрель-СПб; Владимир: ВКТ, 2011; Трансплантация органов и тканей в многопрофильном научном центре / Под ред. М.Ш. Хабутия. М.: АирАрт, 2011; Трансплантология. Фармакотерапия без ошибок: Руководство для врачей / Под ред. С.В. Готье, Я.Г. Майсюка. М.: E-homo, 2014; Салагай О.О. Трансплантация органов и тканей человека в международно-правовом и сравнительно-правовом аспектах // Российская юстиция. 2010. № 7. С. 58-64.
3. В этой связи обращаем внимание на немногочисленность публикаций именно о юридическом аспекте трансплантации (см., например: Стеценко С.Г. Трансплантация органов и тканей человека (теоретико-правовой аспект): Автореферат дисс. ... канд. юрид. наук. С.-Пб., 1998; Тихонова С.С. Прижизненное и посмертное донорство в Российской Федерации: вопросы уголовно-правового регулирования. С.-Пб.: Юридический центр Пресс, 2002; Степанова Е.Н. Трансплантация органов человека: мировой опыт и Россия (гражданско-правовой аспект): Автореферат дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
4. О значении термина «юриспруденция» см., например: Большой юридический словарь. Второе изд., перераб. и доп. / Сост. А.Б. Борисов. М.: Книжный мир, 2012. С. 835.
5. Полагаем, что с 25.12.1991 г. для наименования государства целесообразно использовать исключительно этот термин (см. об этом: Галузо В.Н. Конституционно-правовой статус России: проблема именования государства // Вестник Московского университета МВД России. 2010. № 5. С. 119-123).
6. Тихонова С.С. Прижизненное и посмертное донорство в Российской Федерации: вопросы уголовно-правового регулирования. С. 4, 136-139.
7. О соотношении правовых категорий «принцип» и «презумпция» подробнее см.: Якупов Р.Х. Правоприменение в уголовном процессе России (юридические проблемы): Монография. М.: МВШМ МВД РФ, 1993; он же: Правоприменение в уголовном процессе России (юридические проблемы): Автореферат дисс. ... докт. юрид. наук. М.: ЮИ МВД РФ, 1993; Доказывание в уголовном, гражданском, арбитражном и административном процессах Российской Федерации (теория и правоприменительная практика) / Под ред. В.Н. Галузо. 3-е изд., испр. и доп. М.: ТЕИС, 2016. C. 66-71.
8. Подробнее о системе общественных отношений, охраняемых уголовным законодательством, см.: Галузо В.Н. О системе уголовного законодательства в Российской Федерации / Конвенционные начала в уголовном праве: Международная научно-практическая конференция 22 ноября 2013 года / Отв. ред. Б.В. Яцеленко. М.: РПА Минюста России, 2014. С. 99-104; он же: «Уголовный закон» или «уголовное законодательство» в Российской Федерации: проблема соотношения терминов / Актуальные проблемы современной науки. Секция «Право и правоприменение»: Сборник материалов международной научно-практической конференции, 23 мая 2014 г. / Науч. ред. С.Л. Никонович. Тамбов-Липецк: Изд-во Першина Р.В., 2014. С. 74-78; Галузо В.Н., Никонович С.Л. Уголовное законодательство в системе законодательства Российской Федерации / Актуальные проблемы уголовного законодательства на современном этапе: Сборник научных трудов международной научно-практической конференции. Волгоград, 14-15 мая 2015 г. / Отв. ред. В.И. Третьяков. Краснослободск (Волгоградская область): ИП Головченко Е.А., 2015. С. 117-123.
9. Степанова Е.Н. Трансплантация органов человека (мировой опыт и Россия (гражданско-правовой аспект): Автореферат дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 8, 11-12.
10. Салагай О.О. Трансплантация органов и тканей человека в международно-правовом и сравнительно-правовом аспектах // Российская юстиция. 2010. № 7. С. 58-64.
11. О проблемах датирования и многократности официального опубликования Конституции РФ подробнее см.: Галузо В.Н. Возможно ли обеспечение единообразного исполнения законодательства при отсутствии его систематизации? // Государство и право. 2014. № 11. С. 98-102.
12. Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. № 2. Ст. 62; СЗ РФ. 2000. № 26. Ст. 2738; ...; 2016. № 22. Ст. 3097.
13. Здесь лишь обращаем внимание на несовершенство термина «живой донор», ибо донором во всяком случае является человек, из тела которого извлекаются органы и ткани. А поэтому предполагающийся в силу дихотомии термин «мертвый донор» бессодержателен.
14. Вестник Конституционного Суда РФ. 2004. № 3. С. 47-51.
15. В официальных источниках не публиковалось.
16. Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. № 2. С. 105-123.
17. О международных договорах Российской Федерации: ФЗ РФ от 16.06.1995 г. // СЗ РФ. 1995. № 29. Ст. 2757; .; 2014. № 11. Ст. 1094.
18. СЗ РФ. 1998. № 20. Ст. 2143.
19. О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней: ФЗ РФ от 20.02.1998 г. // СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.
20. Аналогичное видоизменение свершилось относительно нормативного правового акта, специально предназначенного для регулирования организации и деятельности прокуратуры (с закона РФ до федерального закона РФ) (подробнее об этом см.: Галузо В.Н. Правовое регулирование деятельности прокурора в Российской Федерации: состояние и перспективы развития // Вестник Московского университета МВД РФ. 2008. № 4. С. 36-37).
21. О системе нормативных правовых актов в РФ подробнее см.: Галузо В.Н. О роли нормативного правового акта в системе права Российской Федерации // Образование. Наука. Научные кадры. 2009. № 4. С. 27-30; он же: Возможно ли обеспечение единообразного исполнения законодательства при отсутствии его систематизации? // Государство и право. 2014. № 11. С. 98-102.
22. СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 146; ...; 2016. № 27 (часть II). Ст. 4238.
23. О наименованиях всех участников СНГ подробнее см.: Галузо В.Н. О наименованиях участников Содружества Независимых Государств в Российской Федерации (юридический аспект) // Право и государство: теория и практика. 2016. № 10. С. 27-34.
24. Ведомости ВС РБ. 1997. № 9. Ст. 196.
25. НПИП РБ (Национально-правовой Интернет-портал Республики Беларусь). 2012. № 8/26359.
26. НПИП РБ. 2014. № 5/39767.
27. НПИП РБ. 2015. № 8/29543.
28. Результаты правоприменительной практики одного из авторов данной статьи (рассмотрение Н.И. Полянко
29. с 07.08.2009 г. многократных обращений В.И. Соколова в различные инстанции (МГМСу, Зюзинский межрайонный следственный отдел следственного управления СК при Прокуратуре РФ по г. Москве, Министерство здравоохранения и социального развития РФ и др.) о принятии трупа его матери, умершей в ГКБ № 12 (ЗИЛ), в качестве анатомического дара) и аналогичные обращения повлекли принятие в Беларуси данного подзаконного нормативного правового акта. Для сравнения, подобный нормативный правовой акт в РФ не принят.
