CC BY
123
УДК 316.752
ТРАНСФОРМАЦИЯ ЦЕННОСТЕЙ ТЕХНОГЕННОГО ОБЩЕСТВА
Свидерский А.А., старший преподаватель кафедры философии, истории и педагогики ФГБОУВПО «Брянская государственная сельскохозяйственная академия»
В статье рассматривается проблема изменения структуры и иерархии ценностей в техногенном обществе. Автор определяет результат ценностной трансформации как социокультурный кризис, проявившийся в разрыве ценностных отношений и отчуждении деятельности.
Аксиологический подход, деятельность, индустриальное общество, техногенное общество, ценностное отчуждение.
Начало становления техногенного общества большинство исследователей связывает с промышленным переворотом рубежа XVIII - XIX веков, который повлек за собой многообразные, структурные изменения во всех сферах общества [1]. Эти изменения сопровождались и в некоторой степени обуславливались изменениями в системе ценностей, в том числе изменениями в социокультурных основаниях материально-преобразовательной деятельности. Рост индустриального производства мог влиять на изменение ценностей, регулирующих процесс взаимодействия общества и природы двумя путями: непосредственно, как результат оценивания производственной деятельности, а также опосредовано, через изменения в отношениях между людьми, вызванных промышленным ростом.
Противопоставление индустриальной
деятельности аграрному производству, характерное для нового типа культуры, способствует
влияние природных условий, должно было утвердить социокультурную установку полного господства человека над природой. Поэтому, изменение ценностного восприятия мира, способствовавшее полному исключению субъектности природы, позволяло
эксплуатировать природу, исключая ценностное отношение к ней самой, рассматривая в качестве ценности то, что является результатом ее преобразования.
The article considers the problem of changes in the structure and hierarchy of values in a technological society. The author defines the value of the transformation as a social and cultural crisis, which manifested itself in the gap of value-relations and disposal activities.
Axiological approach, activities, industrial society, technogenic society, values alienation.
мировоззренческой замене естественных циклов природы, которым должен был подчиняться человек, производственным циклами, где человек господствует. «Именно отсюда, - подчеркивает Н.Н. Киселев, - берет начало тенденция рассматривать бытие общества и бытие природы как обособленные и независимые процессы» [2]. Таким образом, развитие индустриального производства способствовало ценностному отчуждению человека и общества от природы. В этом отношении природа рассматривается, как, безусловно, «чужая» и противостоящая человеку реальность, которую нужно было подчинять и превращать в объект технического воздействия, использовать как неиссякаемый источник ресурсов. Природа, как материал доступный для всевозможных манипуляций, не могла нести в себе субъектного начала, кроме того, индустриальное производство,
стремящееся для обеспечения максимальной эффективности минимизировать
- отмечает В.С. Степин, - как поле приложения человеческой силы, как своего рода неисчерпаемая кладовая, из которой можно брать любые материалы и средства» [5]. Таким образом, цели преобразования природы в интересах человека может быть достижима совершенно разными способами, средствами. Причем критерием отбора последних, в этой ценностной ситуации будут экономические, технические или технологические показатели.
С другой стороны, спецификой индустриального производства является усиление зависимости человека от внешних для его целесообразной воли обстоятельств. Удел человека здесь - занимать строго определённое место в производственном процессе, выполнять
Промышленный переворот вызвал значительные социальные перемены. Процесс разрушения традиционных, относительно замкнутых, устойчивых аграрных сообществ начавшийся в Западной Европе вместе с зарождение буржуазных отношений достигает своей кульминации во время промышленного переворота, вследствие начала массовой миграции сельского населения в города. Одновременно шел процесс разрушения тех четких и устойчивых механизмов трансляции и хранения социально-значимого опыта, которые ранее определили исключительную целостность и прочность к внешнему воздействию аграрных культур, воспроизводящий характер их развития. Влияние урбанизационных процессов на ценностные отношения неоднозначно. Так разрушение ценностных отношений
традиционного общества и рост отчужденности между людьми, в некоторой степени способствует появлению независимости личности от тотального влияния социума. М. Вебер отмечает, что развитие городской культуры создавало условия и увеличивало возможности для проявления человеческой свободы, творчества [3]. Очевидно, указанная тенденция может способствовать активизации внутренних, ценностных механизмов регуляции человеческой деятельности, в том числе и в отношении материального преобразования. «Исторический переход от традиционной культуры к культуре инновационной, личностно-креативной, резко изменил соотношение ценностного и нормативного механизмов управления поведением членов общества - от доминирования нормативного к безусловному преобладанию ценностного» [4] -отмечает М.С. Каган. Эта тенденция соответствует природе техногенного общества, в том числе и потому, что на вершине ценностной иерархии здесь оказывается свободный индивид с его интересами, стремлениями, потребностями. Утвердившийся индивидуализм, превозносит личность, утверждая ее приоритет по отношению к социуму и тем более, природному окружению.
В этой социокультурной ситуации человек предстает в качестве универсальной силы, противостоящей природе, вторгающейся в ее процессы, преобразующей разнообразные явления природы в необходимые для себя формы. «Природа воспринимается в этой системе ценностей,
самостоятелен и не самодостаточен, а может выступать, как более или менее качественное орудие в руках управляющего. Возникает
функциональные обязанности, решать узкие технические и технологические задачи, зачастую, не понимая их причин и возможных последствий. Появляется парадоксальная возможность делать что-либо, не понимая сути этого делания. «Активность начинает пониматься нелинейно, - подчеркивает А.В. Суркова, - то есть, не в форме однонаправленного действия,
осуществляющегося по причинно-следственной цепочке, а как развитие системы коррелятивных, функциональных связей между техническими артефактами и проявлениями сознательной деятельности человека» [6]. Мы можем сделать вывод, что материально-преобразовательная деятельность в
индустриальном производстве теряет свою целостность, однонаправленность от
предпосылок к цели, результатам и как следствие, фактически полностью теряет внутреннюю аксиологическую или этическую сторону, обеспечивающую соответствующую регуляцию. В результате, даже явно негативная практика воздействия на природные процессы не вызывает чувства ответственности. Этому способствует и технология индустриального производства, предполагающая
технологическую дифференциацию трудовых операций. Коллективная или групповая ответственность, о которой говорят исследователи проблемы [7], скорее всего не сможет проявиться в силу ограниченности субъективной воли в процессе производства.
Сложность ситуации заключается в том, что организация производства в индустриальном обществе предполагает чрезвычайно сложные цепи взаимоотношений между многочисленными субъектами, выполняющими определенные функции в едином производственном процессе. В этом случае хороший производитель - это, прежде всего профессиональный исполнитель, способный точно выполнять указания.
Налицо многосубъектная модель деятельности, где сам преобразователь природы не
контакта, да они и не требуются» [10]. Негативным следствием специализации присущей индустриальному производству является разрушение духовно-эмоциональной связи между людьми, а главенствующую роль в межсубъективных отношениях приобретает рассудочность. В этой ситуации отрицаются главные условия формирования,
воспроизводства и трансляции ценностей.
Таким образом, индустриальное
ситуация отстранения непосредственного производителя от формирования
целесообразной программы деятельности, которую он обязан выполнять. Поэтому культура техногенного общества развивается в направлении неуклонного совершенствования технологии деятельности, в то время, как ценностная составляющая практически не актуализируется. Аксиологическую сторону этого положения можно обнаружить в противоречии между преимущественно ценностными механизмами регуляции деятельности человека в инновационном обществе и жесткими, внешними стандартами - организационно-техническими нормами, продуцированными техносредой, постоянно растущей и накладывающей на поведение человека все большие ограничения.
В индустриальном производстве, организация и характер которого обусловлены спецификой технических средств и технологий, техника становится определяющим фактором преобразовательной активности человека. «В большинстве теорий управления признано, -отмечает В.А. Кутырев, - что теперь конкурентоспособны те предприятия, которые развиваются по законам социотехнической системы, сплавляющих человека и технику в одно целое» [8]. Автоматизация производственных процессов практически исключает возможность для творческой деятельности. Дальнейшая технологизация производства, призванная повысить ее эффективность, всецело включает
производителя в технологические цепи, конвейерные линии. Культивируется автоматизм мышления, действий.
Поступательное расширение техногенной реальности, по замечанию В.А. Кутырева порождает то, что «человек не может быть в ней субъектом» [9], соответственно становясь ее инструментом, объектом.
Формируется стереотип, что
проникновение науки и техники во все сферы общественного бытия, утверждение методов точного расчета устранит негативные явления и костность, поможет отрегулировать все человеческие связи. Упование на силу науки и техники, свойственное идеологии
индустриальной эпохи, снижает необходимость
производство способствует отчуждению деятельности, причина которого в порабощении человека созданными им самим силами, что приводит к искажению человеческой сущности, расчеловечиванию человека. Разрушение ценностных межсубъективных отношений и отчуждение деятельности способствует отчуждению человека от природы. Кризис ценностных отношений в техногенном обществе проявляется в появлении новых механизмов регуляции преобразовательной активности. Речь идёт о постепенном вытеснении ценностей информацией. Как замечает А.В. Бузгалин, «информация и информационные технологии (в отличие от культурных ценностей) могут быть использованы в процессе материального производства и утилитарного потребления» [11]. Информация в отличие от знания не несет в себе аксиологической нагрузки, носит безличный характер, не требует творческого воспроизводства. Она необходима только в конкретной прагматической ситуации и моментально устаревает, обнаруживая свою бессмысленность, так как в ней отдан приоритет количеству, актуальности, но не содержательной стороне. Одновременно информация очень удобна, как замечает В.А. Кутырев, замена ценностей информацией способствует реализации принципов пользы, расчета [12]. Ценности не востребованы индустриальным, техногенным обществом еще и потому, что их иррациональная природа и абсолютность не встраивается в рационально обоснованную и динамически развивающуюся структуру социотехнической системы.
Общие тенденции изменения ценностных отношений в техногенном обществе касаются практически всех основных типов ценностей, так или иначе включенных в механизм регуляции материально-преобразовательной деятельности. Развитие техники приводит к значительным изменениям в ценностных отношениях, так как «характер и масштабы человеческой деятельности, ее цели и задачи в решающей степени зависят от тех средств, которые созданы в ходе исторического развития человечества» [13].
Качественный рост преобразовательных возможностей общества в индустриальный период, влечет за собой значительное
рефлексии по поводу процесса делания, а также препятствует межличностному
взаимодействию. Эрих Фромм, анализируя специфику индустриального производства, отмечает, что «общая особенность организации труда - постоянное устранение элементов творчества (включая элемент риска и неопределенности) и совместного труда путем делания и подразделения задания до такого уровня, когда не останется места ни для рассуждения, ни для межличностного регуляции, большей пластичностью и изменчивостью. В отличие от первой природы, предметы действительности, ставшие общественным бытием человека, постоянно меняют свое ценностное значение в связи с изменением их включенности в практические связи человека. Поэтому ценность «второй природы», определяемой, как «Царство Человека», неуклонно растет, поэтому отношения человека к природе уже в значительной и всевозрастающей степени опосредуется его отношениями с окультуренной им частью природы.
С началом индустриальной эры, мир, который создавал человек, перестал быть чувственно-соразмерным ему, он резко увеличился, вышел за пределы чувств и воображения. Отдалил человека от естественной природы или даже полностью изолировал её, сделав практически невозможным чувственный контакт с ней. Нужно отметить, что общей тенденцией развития человеческой практики в рамках инновационного общества является постоянное сокращение чувственно-эмоционального
контакта с природной средой, это обусловлено продолжающейся урбанизацией и постоянным расширением сферы применения сложных технических механизмов, особенно тех, которые способны работать автономно.
Следует отметить, что эмоциональное переживание лежит в основе оценочного отношения, а значит, связано с процессом воспроизводства ценности. Кроме того, значимость эмоционального контакта с природой заключается также в том, что исчезает противоположность субъекта и объекта, человека и природы. Живое эмоциональное переживание природы становится основой единения с ней, принятия природы как «исконно своего». Следовательно, отсутствие чувственно-эмоционального
контакта с неизменённой человеком природой способствует её отчуждению и объективации.
расширение сферы «второй природы», которая возникает на основе первой, но отличается иной формой
характеристики и закономерностей
социотехнического развития переносятся на развитие естественной природы. Возникает парадоксальная ситуация, когда все природное будет казаться чем-то искусственным, синтезированным. Культивируется
представление, что естественную природа можно заменить на более совершенную «модель», появляется уверенность в практической возможности синтезирования человеком новой природной среды, отвечающей его потребностям. Искусственное противопоставляется естественному, как мир строгого расчета, целесообразности, порядка. Технический механизм, как продолжение телесного механизма человека, как воплощение его идей становится близким человеку, в нем он видит самого себя, осуществление собственных планов и интересов. Поэтому, в сравнении с природой, которая воспринимается «чужой», техника, безусловно, выигрывает.
«Индустриальному обществу, - как отмечает Э. Фромм, - присуще презрение к природе - как ко всем вещам, которые не являются продуктом машинного производства» [14]. Естество же хаотично, бессмысленно, слепо. Это лишь возможный материал для произвольных перестроек и переделок. Целесообразность, упорядоченность и четкость производственных ритмов не позволяет восхищаться, прислушиваться к ритмам природы. Причем перенос ценностных отношений из естественного мира в технический проявляется в многочисленных попытках определения в технике эстетических или даже нравственных качеств.
В связи с тем, что в индустриальном обществе практически вся материально-преобразовательная деятельность, так или иначе, связана с техникой, ее изготовлением или использованием, техническая деятельность приобретают особое значение. Кроме того, отделение процесса проектирования и изготовления технических орудий от другой производительной деятельности людей, привело к сакрализации технической деятельности и соответственно ее продуктов [15]. Поэтому, идея технического прогресса возведена культурой техногенного общества в высшую ценность, здесь можно говорить о включении в его восприятие религиозно-
Появлению уверенности в том, что человек независим от природы, всецело самодостаточен. Закономерным следствием этого является социокультурная установка, позволяющая изменять природу произвольно, меняя любые параметры физико-географической среды, наполняя последнюю искусственными технобиосистемами, служащими
прагматическим целям человека.
Отчуждение природы делает её существование необязательным. Создаваемый индустриальным производством технический мир становится условием абсолютизации новации, перемен, требует продуцирования все новых и новых технических средств, которые, в свою очередь, требуют своего приложения. Так, ключевые идеи индустриальной эпохи построены на идеалах технического прогресса и нескончаемой мощи человека. В ситуации отчуждения природы от человека развитие техники как бы направлена на то, чтобы субъект мог действовать и достигать своих целей, фактически бездействуя. Технический прогресс культивирует
потребительство, которое проявляется в социокультурной установке - «больше иметь и больше использовать». Индустриальное общество производит множество ненужных вещей, делая сам процесс их производства и потребления исключительно ценным. При этом вещи, которыми обладает индивид, отождествляются им с ценностями. В результате чисто потребительского отношения к природе человек утрачивает способность видеть в ней внутреннее единство, скрытую в ней сущность и вместе с тем находить ответы на вопросы о смысле своей собственной деятельности. Лишенная своего человеческого значения природа представляется царством внешней, чуждой человеку и непонятной для него необходимости.
Литература. 1. Badham R.J. Theories of industrial society. - L., 1986.
2. Киселев Н.Н. Мировоззрение и экология. - Киев, 1990.- С. 19.
3. Вебер М. История хозяйства. Город. -М., 2001. - С. 362.
4. Каган М.С. Философская теория ценности. - СПб., 1997.- С. 165.
5. Степин В.С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопросы философии.- 1989.- №10.- С. 5.
6. Суркова А.В. Парадигма техницизма в цивилизационном процессе.- М., 1998.- С. 106.
мифологических элементов [16]. Так как в техническом развитии в наибольшей мере проявляется специфика этой культуры, которую можно определить исходя из социокультурной установки на «безграничное развитие», противоречивой как в своих мировоззренческих основаниях, так и в последствиях [17]. При этом сама техника, как заявляет Х. Ортега-и-Гассет -«это производство избыточного и ныне, и в эпоху палеолита» [18].
Параллельно происходит культивирование ценности физического комфорта, то есть
8. Кутырев В.А. Традиция и ничто // Философия и общество.- 1998.- №6.- С. 178.
9. Кутырев В.А. Апология человеческого // Вопросы философии. - 2003.- №1.- С. 64.
10. Фромм Э. Психоанализ и этика. - М., 1998.- С. 335- 336.
11. Бузгалин А.В. «Постиндустриальное общество»- тупиковая ветвь развития? // Вопросы философии.- 2002.- №5.- С. 35.
12. Кутырев В.А. Экологический кризис, постмодернизм и культура // Вопросы философии. - 1996.- №11.- С. 26.
13. Фролов И.Т., Юдин Б.Г. Этика науки: Проблемы и дискуссии. - М., 1986. - С. 52.
14. Фромм Э. Иметь или быть?- М., 1986.- С.
39.
15. Иоселиани А.Д. Техносфера в контексте глобализации // Социально-гуманитарные знания. - 2002.- №1.- С. 252.
16. Симоненко ОД. Сотворение техносферы: проблемное осмысление истории техники. - М., 1994. - С. 96.
17. Пестель Э. За пределами роста. - М., 1988.- С. 252.
18. Ортега-и-Гассет Х. Размышления о технике // Изб. труды. - М., 2000.- С. 176.
7. Ленк Х. Размышления о современной технике. - М., 1996. - С. 172.
