CC BY
12
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2022.
№ 70. С. 217-227.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2022. 70. pp. 217-227.
СОЦИОЛОГИЯ
Научная статья
УДК 316.776.23, 070
doi: 10.17223/1998863Х/70/20
ТРАНСФОРМАЦИЯ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ И ЭКСТРЕМИСТСКИХ СТРАТЕГИЙ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ (ФЕВРАЛЬ-АПРЕЛЬ 2022 ГОДА)
Александра Сергеевна Быкадорова1, Елена Рашидовна Валитова2
1 Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия
1 2 Национальный центр информационного противодействия терроризму и экстремизму в образовательной среде и сети Интернет, Ростов-на-Дону, Россия
1 asbyk@sfedu.ru
2 valitova@ncpti.ru
Аннотация. В начале 2022 г. российское общество столкнулось с новыми угрозами в сети Интернет. Приведены результаты исследования изменений в информационных стратегиях радикальных организаций, воздействующих на русскоязычных пользователей, показана динамика трансформаций в сравнении с активным пандемийным периодом 2020 г. Обоснована необходимость дальнейших усилий для прогнозирования и предотвращения распространения экстремистского контента в социальных сетях и интернет-среде в целом.
Ключевые слова: экстремизм, терроризм, информационные стратегии, экстремистские сообщества, Рунет
Для цитирования: Быкадорова А.С., Валитова Е.Р. Трансформация террористических и экстремистских стратегий в сети Интернет (февраль-апрель 2022 года) // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2022. № 70. С. 217-227. doi: 10.17223/1998863Х/70/20
SOCIOLOGY
Original article
TRANSFORMATION OF TERRORIST AND EXTREMIST STRATEGIES ON THE INTERNET (FEBRUARY-APRIL 2022)
Alexandra S. Bykadorova1, Elena R. Valitova2
1 Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russian Federation
1 2 National Center for Information Counteraction to Terrorism and Extremism in the Educational Environment and the Internet, Rostov-on-Don, Russian Federation
1 asbyk@sfedu.ru
2 valitova@ncpti.ru
© A.C. EhmagopoBa, E.P. B&mTC®a, 2022
Abstract. The Internet provides ample opportunities for spreading radical ideas and influencing public opinion. The study of information strategies of extremist and terrorist movements and the development of effective countermanipulative mechanisms for society are among the most important scientific problems of our time. The authors, using content analysis and comparative analysis, investigated the information strategy of radicals on the Internet in relation to the conducting of a special military operation of the Armed Forces of the Russian Federation on the territory of a neighboring state in 2022. Two hundred Internet materials with signs of propaganda of terrorist and extremist ideas were identified during observations in February-April 2022. They became the basis for conducting content analysis on 11 signs and for constructing matrices. Topics of religious extremism, neo-fascism and nationalism predominate in the array of materials under consideration. The preferred style of writing extremist texts is informational (the author, as it were, informs the reader of some kind of "news," while using the actual informational occasion only in a small proportion of publications). The data obtained were compared with the results and information strategies of radicals obtained during a study in 2020 (widespread quarantine measures due to the spread of COVID-19). Similar and different features of the transformation of information strategies of extremists on the Internet were found. Typical features of both periods of crisis are the widespread dissemination of extremist materials, the growth in the number of aggressive comments in relation to state institutions and individual nationalities. The key difference was the sharp increase in the volume of Russophobic texts, the formation of enclaves of extremist communities outside social networks - based on neutral sites (electronic libraries, for example). The content analysis has shown an expansion of aggressive practices among older (40+) people, a formation of a distorted reality through special platforms in such a way that an alternative point of view is excluded from the information agenda of Runet.
Keywords: extremism, terrorism, information strategies, extremist strategies, Runet
For citation: Bykadorova, A.S. & Valitova, E.R. (2022) Transformation of terrorist and extremist strategies on the internet (february-april 2022). Vestnik Tomskogo gosudarstven-nogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 70. pp. 217-227. (In Russian). doi: 10.17223/ 1998863Х/70/20
Введение
Специальная военная операция Российской Федерации на территории соседнего государства расколола российское и мировое сообщество, что существенно увеличило уровень агрессии в социальных сетях, привело к дискриминационным действиям Меta1 и других социальных сетей с большим присутствием русскоязычных пользователей.
При этом террористические и экстремистские организации, действующие в стране и на международном уровне, используют сложившийся информационный фон в своих интересах: ведется активная пропаганда насилия - в отношении россиян, представителей еврейской национальности, этнических групп (вербовка новых сторонников, распространение инструкций по сбору самодельных взрывных устройств и проведению диверсий, и др.). Текущая ситуация в сети Интернет во многом повторяет трансформацию информационных стратегий радикальных организаций в период пандемии COVID-19 в 2020 г.: на пути от «нормальности» к «новой нормальности» обществу предстоит преодолеть ряд новых вызовов.
Исследование информационных стратегий экстремистских и террористических движений - одна из важнейших научных проблем современности. Повсеместное употребление терминов «терроризм» и «террорист», особенно
1 Деятельность компании запрещена на территории Российской Федерации.
в последние 30 лет в политическом и бытовом дискурсе, привело к многочисленным толкованиям термина «террористическая деятельность», фигурирующем в законодательстве Российской Федерации и научных трудах по истории, философии, социологии, политологии, психологии, юриспруденции. В широком представлении терроризм - «деятельность, направленная на совершение преступлений террористического характера и включающая в себя любое из нижеследующих деяний: организацию, планирование, подготовку и совершение террористических акций; подстрекательство к осуществлению террористических акций, призывы к насилию в террористических целях; организацию незаконных военизированных формирований или преступных организаций с целью совершения террористических акций, а равно участие в них; вербовку, вооружение или использование террористов в террористических акциях, а также обучение их террористическим навыкам; финансирование террористической организации или террористов; пособничество в подготовке и совершении террористической акции» [1].
В таком определении неясным остается, понимается ли под терминами «террор» и «терроризм» двести лет назад и сейчас одно и то же; что такое «идеология терроризма» и экстремизм как подстрекательство к насильственным действиям; важно ли изучать феномен терроризма в связи с другими античеловеческими проявлениями, такими как экстремизм или нацизм, фашизм, насильственный протест, гражданская война; что такое кибертерроризм.
Материалы и методы
Российское законодательство в целом достаточно условно разделяет термины «терроризм» и «экстремизм»: каждый феномен определяется в отдельном законе. Однако Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и Федеральный закон от 10 марта 2006 г. № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» содержат ряд пересекающихся определений. Например, «терроризм - идеология насилия (здесь и далее в цитатах выделено нами. - А.Б., Е.В.) и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» [2], и «экстремистская деятельность (экстремизм): насильственное изменение основ конституционного строя и (или) нарушение территориальной целостности Российской Федерации (в том числе отчуждение части территории Российской Федерации), за исключением делимитации, демаркации, редемаркации Государственной границы Российской Федерации с сопредельными государствами; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность...» [3]. Необходимо отметить, что Федеральный список экстремистских материалов, основанный в 2007 г., содержит названия материалов как экстремистского, так и террористического характера. Поэтому определение терроризма и экстремизма является одной из задач текущего исследования наравне с поиском интернет-материалов, содержащих признаки данных общественных явлений, и выделением структурных элементов информационных стратегий радикальных сообществ.
Более научным к определению феноменов является подход, в котором исследуются научные тексты и употребление в них исследуемых терминов.
Анализ дефиниций, предложенных толковыми англоязычными словарями, выявил, что двумя основными компонентами значения термина «terrorism» являются: 1) применение насилия (use of violence); 2) достижение политических целей (political aims) [4. С. 84]. Интересно отметить, что компоненты, обозначающие в качестве основной цели терроризма религиозные или идеологические ценности (т.е. сочетания religious aims, ideological aims), отсутствуют. Исследователи Е.А. Косолюкина и С.А. Маник отмечают, что по сравнению с общими толковыми словарями, использование терминов в политическом дискурсе меньше по объему и включает лишь ряд самых основных единиц.
Исследуя британский политический дискурс, Дэниал Киркпатрик и Ре-сеп Онурсал приходят к выводу, что терроризм и экстремизм часто используются как синонимы. Представленная учеными графическая модель показывает, что в зависимости от политических предпочтений ораторов, выступавших в парламенте, одни и те же факты приписывались экстремистам и террористам [5].
В рамках лингвистического подхода А.Г. Широколобова предлагает следующий концепт террористической деятельности (ТД), существующий в научной картине мира отечественных исследователей: «...концепт ТД структурно подразделяется на субконцепты СУБЪЕКТ, ЦЕЛИ, ДЕЙСТВИЯ, РЕЗУЛЬТАТ, которые в свою очередь делятся на подсубконцепты, следовательно, смысловая структура концепта ТД отражает общую идею террористической деятельности и проявляет взаимосвязь субконцептов и подсубкон-цептов и отношений между ними, обозначая реализацию данного явления. Среди субъектов ТД выделяют следующие субъекты: террорист; террористическая организация; террористическая группа; незаконное военное формирование; преступная организация. К целям ТД относят: социальные; политические; идеологически» [6. С. 48].
Отмеченная Широколобовой социальная цель зачастую достигается через информационное распространение материалов экстремистов и террористов. Их информационные стратегии практически не рассматривались как отдельный феномен информационного общества, только с приходом новой интернет-нормальности 2015 г. и широким распространением материалов ИГИЛ1 для исследователей стали очевидными глобальные сдвиги в восприятии пользователями сети Интернет радикальных нарративов и призывов к
насилию [7, 8]. В выступлениях официальных представителей правоохрани-
2
тельных органов, например, появился термин «саморадикализация» под воздействием просмотренных агитационно-пропагандистских материалов.
Как такового единого инструментария для исследования стратегий экстремистов в сети Интернет не существует. В нашем исследовании под информационной стратегией подразумевается структурированный набор специальных инструментов (контент, каналы его распространения), используемых активной стороной (субъект: предприятием, организацией, человеком) для воздействия на целевую аудиторию (объект: общество, правительство, от-
1 Деятельность организации запрещена на территории Российской Федерации.
2 Термин используется в значении, приводимом в публицистической статье «Кто создает „спящие" ячейки радикалов и экстремистов» // Российская газета. 2018 г. URL: https://rg.ru/ 2018/10/30/kto-sozdaet-spiashchie-iachejki-radikalov-i-ekstremistov.html
дельные социальные группы или люди) с определенной целью (мобилизация/ деморализация, побуждение к действию/подавление действия, дезинформация и др.). Объектом изучения стали информационные стратегии террористических и экстремистских организаций, признанных таковыми на территории Российской Федерации; предметом - изменения в информационных стратегиях радикальных организаций, используемых ими в Рунете (включая социальные сети). Основными методами исследования стал качественный контент-анализ и сравнительный анализ стратегий в различные периоды наблюдений (2014-2015, 2020 гг.).
Главная цель исследовательской работы - выявление изменений в информационных стратегиях экстремистских и террористических организаций в сети Интернет в связи с текущей внешнеполитической обстановкой.
На первом этапе в рамках мониторинга социальных сетей и сети Интернет были выявлены 200 материалов, содержащих признаки экстремизма. Необходимо отметить, что публикации, попавшие в поле зрения авторов исследования, отличали доступность и открытость для массового читателя в интернете, социальных сетях и мессенджерах. Мониторинг интернет-пространства осуществлялся в течение февраля-апреля 2022 г. по ключевым словам, в том числе выделенным в заголовках и описаниях публикаций Федерального списка экстремистских материалов Минюста России1. Размещение публикаций варьировалось, в качестве фиксируемой компоненты характеристики публикаций в последующем контент-анализе отмечалась дата наблюдения (т.е. дата обнаружения материала). Осуществляя мониторинг, исследователи не ранжировали материалы по типу: аудиозапись, видеозапись, текст, крео-лизованный текст. Данная характеристика вводилась на следующем этапе.
На втором этапе осуществлялась кодировка таблиц контент-анализа для нескольких ключевых характеристик обнаруженных материалов. Важным аспектом стало выделение тематических блоков по имеющимся текстам с признаками экстремизма: антисемитизм, расизм, русофобия, неофашизм, ис-ламизм/джихадизм, скулшутинг, криминальная субкультура, сепаратизм, национализм. Такая группировка была продиктована в том числе анализом
деятельности внесенных в Федеральный список террористических организа-
„2
ций и экстремистских организаций.
В дальнейшем признаки материалов кодировались в соответствии с следующими научными разработками:
1) контент - сложность анализа креолизованных текстов в преобладании визуальных материалов, тем не менее поиск в сети Интернет и выдача агрега-торами публикаций осуществляется на базе лексических единиц и анализа текста, поэтому среди фиксируемых признаков для кодификации были выделены: тематический тип контента; жанр; отсутствие или наличие информационного повода в тексте (т.е. привязки к конкретным событиям дня публикации); используемый в контенте архетип.
2) каналы распространения контента - фиксируемыми признаками были предложены тип канала распространения контента, что позволило уточнить целевую аудиторию сообщения; аккаунт, от имени которого осуществлялась
1 Официальный сайт Минюста России. ЦКЬ: http://pravo.minjust.ru/extremist-materials
2 http://www.fsb.ru/fsb/npd/terror.htm
публикация, или первая площадка публикации; а также количественный охват просмотров для каждого материала (если данные открыты).
3) язык публикации - еще одна характеристика, которая косвенно дает представление о целевой аудитории публикаций, ее признаками были обозначены стиль публикации и лексические единицы, встречающиеся в ней и содержащие признаки экстремизма.
В рамках исследования термин «контент» обозначил совокупность крео-лизованных текстов (тексты, фактура которых состоит из двух разнородных частей: вербальной, языковой/речевой, и невербальной, принадлежащей к другим знаковым системам), распространяемых субъектом информационной стратегии.
Под каналом распространения контента подразумевался способ доставки контента целевой аудитории, в кодировочных картах контент-анализа данный признак имел следующие характеристики:
- специальные тематические группы и сообщества в социальных сетях;
- собственные сайты и форумы;
- оппозиционные неформальные СМИ;
- политические группы в социальных сетях;
- сообщества о хобби и путешествиях в социальных сетях;
- тематические религиозные группы в социальных сетях;
- тематические религиозные каналы в мессенджерах;
- встроенные маркетинговые инструменты в социальных сетях;
- национальные и этнические сообщества в социальных сетях;
- молодежные и студенческие группы и страницы в социальных сетях;
- группы выживальщиков и пейнтобилистов в социальных сетях;
- субкультурные сообщества в социальных сетях;
- нейтральный сайт;
- сатирические сообщества;
- аккаунт виртуальной личности.
При анализе текста под архетипом понимался не «коллективный опыт человечества» (Юнг), а вербальное или невербальное воплощение опыта в креолизованном тексте через языковые и/или аудиовизуальные средства. В кодировочные карты контент-анализа по данному признаку вошли двадцать наиболее распространенных нарративов, встречающихся в экстремистских текстах.
Второй этап завершался анализом 200 наблюдений по 11 значимым признакам (для удобства подсчета статистики использовались инструменты Excel) и их кодировкой. В результате были получены ключевые для дальнейшей интерпретации данные и их описание в виде частотных таблиц, матриц и таблиц сопряжения.
На третьем этапе был проведен сравнительный анализ информационных стратегий экстремистских движений в сети Интернет нескольких периодов: 2014-2015, 2020, 2022 гг. В качестве традиционных стратегий экстремистских движений в сети Интернет приняты результаты государственного задания Минобрнауки России для ФГАНУ НИИ «Спецвузавтома-тика» в 2014-2015 гг. Итогом исследования стало описание ключевых стратегии экстремистских организаций по продвижению радикальных идей среди молодежи посредством сети Интернет.
Во время пандемии COVID-19 в марте-апреле 2020 г. был проведен мониторинг с последующим анализом 180 выявленных экстремистских материалов. В результате были обозначены такие элементы стратегии радикальных организаций в русскоязычном интернете, как тематика контента, площадки распространения контента и его форматы.
Поскольку временной разрыв между периодами мониторинга экстремистского контента достаточно большой, а также с учетом различных методологий - сравнительный анализ проводился на уровне описаний стратегий радикальных организаций и их отдельных элементов в указанный период наблюдений.
Результаты исследования
Анализ кодировочных карт показал, что в массиве рассматриваемых материалов с признаками экстремизма преобладают темы религиозного экстремизма, неофашизма и национализма. Существенна доля материалов русофобского толка и пропагандирующих криминальную культуру, необходимо отметить, что в предыдущие периоды мониторинга экстремистского контента темы «русофобия» и «криминальная субкультура» отсутствовали.
Русофобская тематика публикаций в рассматриваемом массиве текстов встречалась практически на всех видах интернет-платформ. По убыванию частотности список платформ для публикации текстов с признаками русофобии выглядит следующим образом:
- оппозиционные неформальные СМИ (0,57);
- специальные тематические группы и сообщества в социальных сетях и собственные сайты и форумы (по 0,09);
- молодежные и студенческие группы и страницы в социальных сетях; сатирические сообщества (по 0,07);
- сообщества о хобби и путешествиях в социальных сетях и встроенные маркетинговые инструменты в социальных сетях (по 0,03);
- политические группы в социальных сетях, аккаунты виртуальных личностей (по 0,02);
- нейтральные сайты, субкультурные сообщества в социальных сетях (по 0,01).
Предпочтительный стиль написания пропагандистских текстов - информационный. Автор как бы сообщает читателю некую «новость», при этом фактический информационный повод использует только 20,2% из 200 публикаций. Заявляя новостной характер материала, экстремистские, пропагандисты завлекают потенциальных читателей в сети Интернет обещанием некой новой информации по проблеме. Эффект мнимой сенсационности побуждает пользователей распространять увиденный «новостной» материал без его предварительной критической оценки. Предпочтительными жанрами в исследуемых материалах выступают заметки, хроники и комментарии - суммарно на них приходится около 50% найденных материалов.
Обработка результатов методом матриц демонстрирует, что материалы с пропагандой религиозного экстремизма часто размещаются в открытых он-лайн-библиотеках, при этом в качестве канала продвигаются на нейтральных сайтах (30%) и в аккаунтах виртуальных личностей в социальных сетях (30%). Методом таблиц сопряженности было установлено, что в исследуемом
массиве публикаций нейтральные сайты выбирают для продвижения исламизма (0,75), русофобии (0,12), сепаратизма (0,05), расизма (0,04), неофашизма и криминальной субкультуры (по 0,02). Что касается используемых архетипов, то, как и прежде, в подобных публикациях используется образ мудреца или философа, активно цитируются священные книги.
Мониторинг продемонстрировал всплеск русофобии в русскоязычном сегменте сети Интернет, причем для размещения таких публикаций применяются встроенные маркетинговые инструменты социальных сетей, часто первая платформа - нетематические группы в социальных сетях и каналы в мессенджерах.
Несмотря на существенные усилия по распространению контента радикальными группировками, большая часть материалов в социальных сетях охватывает до 50 человек. При этом в мессенджерах, в основном в Telegram, охваты таких материалов на два порядка больше - начинаются от 1 тыс. просмотров. В связи с отсутствием счетчиков просмотров на сайтах электронных библиотек и нейтральных сайтах, где материалы с признаками экстремизма размещаются впервые, оценить реальный охват практически невозможно.
Обсуждение результатов
В 2014-2015 гг. в рамках государственного задания Минобрнауки России проводился анализ ситуации по использованию сети Интернет экстремистскими движениями для пропаганды радикальных идей в образовательной среде Российской Федерации. Итогом исследования стало описание ключевых стратегий экстремистских организаций по продвижению радикальных идей среди молодежи посредством сети Интернет. Дальнейший мониторинг сети Интернет по разработанной методике позволил выявить, например, изменение дискурса идеологов терроризма в период начала пандемии COVID-19. Результаты были представлены 27 мая 2020 г. Национальным центром информационного противодействия терроризму и экстремизму в образовательной среде и сети Интернет и Томским политехническим университетом при поддержке Министерства общего и профессионального образования Ростовской области, Южного федерального университета и Института социально-политических исследований Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук проведена Всероссийская научно-практическая видеоконференция «Трансформация молодежного экстремизма, идеологии терроризма и других информационных угроз в эпоху пандемии».
К преобладающим трендам пандемийного периода-2020 были отнесены:
1) тематика контента - расовая, национальная или религиозная рознь;
2) расширение агинальных практик с молодежной аудитории на более возрастную (от 35 лет);
3) формирование искаженной реальности через специальные площадки таким образом, что альтернативная точка зрения исключается из информационной повестки;
4) использование онлайн-форматов (онлайн-митинги) протестной активности для формирования искаженного представления о сложившейся на тот момент в России социально-экономической ситуации.
Инфодемия обострила имеющиеся в обществе противоречия, а также продемонстрировала глобальность радикальных настроений. Экстремисты использовали угрозу пандемии как информационный повод в привычных схемах построения экстремистских материалов (страх - реакция ненависти -обвинение «чужого» - призыв к насилию). Рост социальной напряженности спровоцировал радикализацию тех социальных групп, что наиболее пострадали от пандемии, и применяемых ограничительных мер (мигранты, сезонные рабочие).
В текущем исследовании 2022 г. были выделены следующие тренды:
1) массовое распространение русофобии в дискурсе сообществ нейтральной политической тематики (хобби, сообщества по интересам, профессиональные группы в соцсетях);
2) расширение агрессивных практик на более возрастную аудиторию (40 лет +);
3) формирование искаженной реальности через специальные площадки таким образом, что альтернативная точка зрения исключается из информационной повестки;
4) распространение национализма;
5) реабилитация нацизма.
Часть фиксируемых трендов уже отмечалась в исследовании пандемий-ного периода. Однако их существенное усиление было отмечено регулятором и привело к блокировке отдельных социальных сетей.
При этом необходимо отметить, что целевая аудитория обнаруженного контента определялась по косвенным признакам, а не напрямую. Это одно из ограничений метода качественного контент-анализа и повод для продолжения исследований стратегий экстремистских движений в сети Интернет в будущем.
Выводы
В феврале-апреле 2022 г. интернет-мониторинг показал, что площадками для распространения идеологии насилия стали нетипичные для последних лет лексические единицы и образы в текстах, а также каналы коммуникации. Однако анализ ситуации с экстремистским контентом был бы неполным без общего понимания информационного фона, превалирующего в сети Интернет в данный период времени.
После начала проведения СВО сообщалось о случаях бытовой дискриминации по отношению к россиянам и выходцам из России за границей. Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека призвал европейских правозащитников отреагировать на случаи русофобии. Массовое распространение фейк-ньюс, в том числе радикальными организациями, провоцирует новые волны агрессию по отношению к россиянам.
Что касается информационных стратегий, на фоне всеобщей русофобии, на первый план вышли исторические информационные поводы. Так как борьба с терроризмом в России имеет долгую историю и большая ее часть в интернете представлена в искаженном виде, идеологи террористических организаций используют данную ситуацию для навязывания одностороннего
взгляда на Россию - как государство-агрессора. Особенно часто появляются фейк-ньюс о вооруженных конфликтах на Северном Кавказе, в Сирии.
Список источников
1. Официальный сайт Антитеррористического центра государств - участников Содружества Независимых Государств (АТЦ СНГ). URL: https://www.cisatc.org/1266 (дата обращения: 16.06.2022).
2. Официальный сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www.kremlin.ru/acts/ bank/23522
3. Официальный сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www.kremlin.ru/acts/ bank/18939 (дата обращения: 16.06.2022).
4. Косолюкина Е.А., Маник С.А. Моделирование значения терминов «Терроризма» (terrorism, terrorist, terroristact): авторский алгоритм // Политическая лингвистика. 2017. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/modelirovanie-znacheniya-terminov-terrorizma-terrorism-terro-rist-terroristact-avtorskiy-algoritm (дата обращения: 16.06.2022).
5. Onursal R., Kirkpatrick D. (2019). Is Extremism the 'New' Terrorism? the Convergence of 'Extremism' and 'Terrorism' in British Parliamentary Discourse. Terrorism and Political Violence, 123. doi: 10.1080/09546553.2019.1598391 (accessed: 16.06.2022).
6. Широколобова А.Г. Фрейм и сценарный фрейм русской терминосистемы «Терроризм» как отражение научной картины мира // Вопросы когнитивной лингвистики. 2014. № 1. URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/freym-i-stsenarnyy-freym-russkoy-terminosistemy-terrorizm-kak-otra-zhenie-nauchnoy-kartiny-mira (дата обращения: 16.06.2022).
7. Литвинова Т.Н. «Информационный джихад» против России: методы враждебной пропаганды и проблемы борьбы с ней // Современная Россия и мир: альтернативы развития (информационные войны в международных отношениях) : сб. науч. ст. / под ред. Ю.Г. Чернышова. Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2012. С. 112-117.
8. Старостин А.Н. Идеология ИГИЛ, методы ее распространения и способы контрпропаганды // Стоп - ИГИЛ! Урал против экстремизма и терроризма : сб. ст. и материалов / сост. А.Н. Старостин ; отв. ред. А. Ашарин. Екатеринбург, 2016. С. 34-42.
References
1. The Anti-Terrorist Center of the States Members of the Commonwealth of Independent States (ATC CIS). Official Website. [Online] Available from: https://www.cisatc.org/1266 (Accessed: 16th June 2022).
2. The President of the Russian Federation. (2006) Federal Law No. 35-FZ dated March 6, 2006 On countering terrorism. [Online] Available from: http://www.kremlin.ru/acts/bank/23522
3. The President of the Russian Federation. (2002) Federal Law of July 25, 2002 No. 114-FZ. On countering extremist activity. [Online] Available from: http://www.kremlin.ru/acts/bank/18939 (Accessed: 16th June 2022).
4. Kosolyukina, E.A. & Manik, S.A. (2017) Modelirovanie znacheniya terminov "Terrorizma" (terrorism, terrorist, terroristact): avtorskiy algoritm [Modeling the meaning of the terms "Terrorism" (terrorism, terrorist, terroristact): The author's algorithm]. Politicheskaya lingvistika. 4. [Online] Available from: https://cyberleninka.ru/article/n/modelirovanie-znacheniya-terminov-terrorizma-terrorism-terrorist-terroristact-avtorskiy-algoritm (Accessed: 16th June 2022).
5. Onursal, R. & Kirkpatrick, D. (2019) Is Extremism the 'New' Terrorism? The Convergence of 'Extremism' and 'Terrorism' in British Parliamentary Discourse. Terrorism and Political Violence. 1-23. DOI: 10.1080/09546553.2019.1598391 (Accessed: 16th June 2022).
6. Shirokolobova, A.G. (2014) Freym i stsenarnyy freym russkoy terminosistemy "Terrorizm" kak otrazhenie nauchnoy kartiny mira [Frame and scenario frame of the Russian terminological system "Terrorism" as a reflection of the scientific picture of the world]. Voprosy kognitivnoy lingvistiki. 1. [Online] Available from: https://cyberleninka.ru/article/n/freym-i-stsenarnyy-freym-russkoy-terminosistemy-terrorizm-kak-otrazhenie-nauchnoy-kartiny-mira (Accessed: 16th June 2022).
7. Litvinova, T.N. (2012) "Informatsionnyy dzhikhad" protiv Rossii: metody vrazhdebnoy propagandy i problemy bor'by s ney ["Information jihad" against Russia: Methods of hostile propaganda and problems of combating it]. In: Chernyshov, Yu.G. (ed.) Sovremennaya Rossiya i mir: al'ternativy razvitiya (informatsionnye voyny v mezhdunarodnykh otnosheniyakh) [Modern Russia and the World: Development Alternatives (Information Wars in International Relations)]. Barnaul: Altai State University. pp. 112-117.
8. Starostin, A.N. (2016) Ideologiya IGIL, metody ee rasprostraneniya i sposoby kontrpropa-gandy [Ideology of ISIS, methods of its dissemination and methods of counter-propaganda]. In: Asharin, A. (ed.) Stop - IGIL! Ural protiv ekstremizma i terrorizma [Stop - ISIS! Ural against extremism and terrorism]. Ekaterinburg: [s.n.]. pp. 34-42.
Сведения об авторах:
Быкадорова А.С. - кандидат филологических наук, магистрант Института социологии и регионоведения Южного федерального университета (Ростов-на-Дону, Россия); заместитель директора по аналитической работе в Национальном центре информационного противодействия терроризму и экстремизму в образовательной среде и сети Интернет (Ростов-на-Дону, Россия). E-mail: asbyk@sfedu.ru
Валитова Е.Р. - младший научный сотрудник Национального центра информационного противодействия терроризму и экстремизму в образовательной среде и сети Интернет (Ростов-на-Дону, Россия). E-mail: valitova@ncpti.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
Bykadorova A.S. - Cand. Sci. (Philology), master's student at the Institute of Sociology and Regional Studies, Southern Federal University (Rostov-on-Don, Russian Federation); Deputy Director for Analytical Work, National Center for Information Counteraction to Terrorism and Extremism in the Educational Environment and the Internet (Rostov-on-Don, Russian Federation). E-mail: asbyk@sfedu.ru
Valitova E.R. - junior researcher, National Center for Information Counteraction to Terrorism and Extremism in the Educational Environment and the Internet (Rostov-on-Don, Russian Federation). E-mail: valitova@ncpti.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 03.09.2022; одобрена после рецензирования 07.11.2022; принята к публикации 05.12.2022
The article was submitted 03.09.2022; approved after reviewing 07.11.2022; accepted for publication 05.12.2022
