CC BY
210
УДК: 343.3/.7
DOI: 10.24411/2312-3184-2020-10072
Ефремова Марина Александровна
профессор кафедры теории и истории государства и права Ижевского института (филиал) ВГУЮ (РПА Минюста России) доцент, доктор юридических наук E-mail: crimlaw16@gmail.com
Шутова Альбина Александровна
старший научный сотрудник отдела научных исследований Ижевского института (филиала) ВГУЮ (РПА Минюста России) кандидат юридических наук E-mail: iji-nauka@mail.ru
Никифорова Алена Анатольевна
старший преподаватель кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России
кандидат юридических наук E-mail: luckyalenka@rambler.ru
Efremova Marina Alexandrovna
professor of the Department of Theory and History of State and Law of the Izhevsk Institute (branch) of the VSUU (RPA of the Ministry of Justice of Russia) Doctor of law, Associate Professor E-mail: crimlaw16@gmail.com
Shutova Albina Alexandrovna
Senior researcher of the Research
Department Institute (branch)
of the All-Russian State University
of Justice (RPA of the Ministry of Justice
of Russia)
Candidate of Law
E-mail: iji-nauka@mail.ru
Nikiforova Alyona Anatolevna
senior lecturer at the Department
of Criminal and Criminal Executive Law
of the Nizhny Novgorod Academy
of the Ministry of Internal Affairs of Russia
Candidate of Law
E-mail: luckyalenka@rambler.ru
ТРАНСФОРМАЦИЯ РОССИЙСКОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО И УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В УСЛОВИЯХ РАСПРОСТРАНЕНИЯ НОВОЙ КОРОНАВИРУСНОЙ ИНФЕКЦИИ (ШУГО-19)
Введение: актуальность избранной темы вызвана изменениями в действующем российском административном и уголовном законодательстве в связи с распространением новой коронавирусной инфекции. Авторами на основе конкретных примеров подтверждается то, что, в различных субъектах Российской Федерации складывается разнообразная практика применения подобных норм, что приводит к отсутствию единообразного применения закона. Цель исследования заключается в анализе законодательных новелл и разработке научно обоснованных положений по совершенствованию действующего законодательства и правоприменительной практики в области противодействия посягательствам в сфере санитарно-эпидемиологического благополучия населения.
Материалы и методы: основным методом исследования является диалектико-материалистический метод познания, позволяющий объективно и всесторонне рассмотреть проблемы правовой оценки правонарушений в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения. Наряду с ним были использованы общенаучные методы исследования: анализ, синтез, дедукция, индукция, абстракция; применялись специальные методы исследования: формально-юридический, интервьюирование.
Результаты исследования: позволили выявить то, что введенные на территориях субъектов ограничительные меры фактически нарушают положения Конституции Российской Федерации, нарушая принцип ограничения прав человека только федеральным законом. Кроме этого внесение изменений в уголовное и административное законодательство в условиях пандемии следует признать несколько непоследовательным и поспешным, что привело к конкуренции уголовно-правовых и административно-правовых норм.
Выводы и заключения: установлено, что принятые меры ограничительного характера в связи с критической эпидемиологической ситуацией в стране и мире не оправдывают того, что грубо игнорируются нормативные предписания Конституции Российской Федерации. Авторами проводится подробный критический анализ составов административных правонарушений и преступлений в сфере санитарно-эпидемиологического благополучия населения, исследуются важнейшие для правоприменения вопросы. Предлагаются меры по совершенствованию действующего законодательства и практики его применения.
Ключевые слова: преступления против здоровья населения, нарушение санитарно-эпидемиологических правил, коронавирусная инфекция, общественно значимая информация, обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан.
TRANSFORMATION OF RUSSIAN ADMINISTRATIVE AND CRIMINAL LEGISLATION IN THE CONTEXT OF THE NOVEL CORONAVIRUS (COVID-19) OUTBREAK
Introduction: The relevance of the chosen topic is caused by the changes in the current Russian administrative and criminal legislation in connection with the spread of a new coronavirus disease. Based on concrete examples, the authors confirm that in various constituent entities of the Russian Federation there is a diverse practice of applying such norms, which leads to the absence of a uniform application of the law. The purpose of the study is to analyse the legislative innovations and develop scientifically grounded regulations to improve the existing legislation and law enforcement practices in countering violations in the area of provision of sanitary and epidemiological well-being of population.
Materials and Methods: the main method of research was the dialectical-materialistic method of knowledge used for objectively and comprehensively considering the problems of legal assessment of offences in the area of ensuring sanitary and epidemiological well-being of population. Along with it, general scientific research methods were used: analysis, synthesis, deduction, induction, abstraction; and special research methods were used: formal legal, interviewing.
The Results of the Study: they revealed that the restrictive measures introduced in the territories of the subjects actually violate the provisions of the Constitution of the Russian Federation, violating the principle of restricting human rights only by federal law. In addition, the changes in criminal and administrative legislation in a time of the pandemic should be considered a bit inconsistent and hasty, which led to competition between criminal law and administrative rules.
Findings and Conclusions: it was established that the restrictive measures taken in connection with the critical epidemiological situation in the country and the world do not justify the fact that the normative provisions of the Constitution of the Russian Federation are largely ignored. The authors conduct a detailed critical analysis of the administrative offences and crimes in the area of sanitary and epidemiological well-being of population, and investigate the most important issues pertaining to law enforcement. Measures to improve the current legislation and practice of its application are proposed.
Keywords: crimes against public health, violation of sanitary and epidemiological rules, coronavirus disease, socially significant information, circumstances that pose a threat to the life and safety of citizens.
Не вызывает сомнения тот факт, что жизнь человека и ее неотъемлемая часть — здоровье являются наивысшей ценностью в государстве, и от благополучия отдельного человека зависит благополучие всего общества в целом. Указанный приоритет закреплен как в конституционных нормах, так и в иных законодательных актах различного уровня.
Многие государства в связи с высокими темпами распространения новой коро-навирусной инфекции (COVID-19) оказались неготовыми к борьбе с ней и своевременному принятию мер по снижению темпов заражения, где на первый план вышли недостатки, связанные с оказанием качественной медицинской помощи.
Обнаружились пробелы в системе правового регулирования в новых условиях, которые обусловили внесение ряда изменений в действующее законодательство в марте-апреле 2020 г. В первую очередь изменения коснулись различных областей жизнедеятельности, а именно финансовой поддержки малого и среднего предпринимательства и экономической поддержки граждан. Данная ситуация обусловлена резким снижением экономического роста и наблюдаемой стагнации экономики [2, с. 58]. Возросшие расходы государства на здравоохранение могут продолжаться длительный период времени, если не повысить уровень сознательности граждан и остановить распространение коронавируса. В рамках достижения данной цели правительством при-
нимаются нормативные правовые акты, направленные на совершенствование мер в области санитарно-эпидемиологического благополучия населения1.
В соответствии с российским законодательством из-за угрозы распространения COVID-19 в субъектах Российской Федерации введен режим повышенной готовности, а также установлен особый порядок передвижения на соответствующей территории лиц и транспортных средств2.
Органами государственной власти на территориях субъектов Российской Федерации соответствующими нормативными правовыми актами были введены ограничительные мероприятия. В большинстве субъектов на основании этих нормативных правовых актов граждане обязывались (либо им рекомендовалось) не покидать места проживания (пребывания), за исключением случаев обращения за экстренной (неотложной) медицинской помощью и случаев иной прямой угрозы жизни и здоровью, а также следования к ближайшему месту приобретения товаров, работ, услуг, реализация которых не ограничена, выгула домашних животных на расстоянии, не превышающем 100 м от места проживания (пребывания), выноса отходов до ближайшего места накопления отходов. Также на территориях субъектов была приостановлена деятельность отдельных предприятий, учреждений. В ряде регионов ограничительные мероприятия обязывали (либо носили рекомендательный характер) граждан в возрасте старше 65 лет, а также лиц, имеющих определенные заболевания, не покидать места проживания (пребывания), за исключением случаев прямой угрозы жизни и здоровью.
Таким образом, мы наблюдаем ситуацию «конфликта прав»: прежде всего, права на здоровье (ст. 41 Конституции Российской Федерации), с одной стороны, и права на свободу передвижения (ст. 27 Конституции Российской Федерации) — с другой. Статья 55 Конституции Российской Федерации закрепляет принцип, декларирующий о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других
1 О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных пра-
вонарушениях: федер. закон от 1 апр. 2020 г. № 99-ФЗ // СЗ РФ. — 2020. — № 14. — Ст. 2029;
О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статьи 31 и 151 Уголов-
но-процессуального кодекса Российской Федерации: федер. закон от 1 апр. 2020 г. № 100-ФЗ
// СЗ РФ. 2020. № 14. Ст. 2030.
Об обеспечении режима изоляции в целях предотвращения распространения COVID-2019: постановление Гл. гос. санитарного врача Рос. Федерации от 18 марта 2020 г. № 7 [Электронный ресурс]. URL: http://www.pravo.gov.ru. (дата обращения: 17.04.2020); О дополнительных мерах по недопущению распространения C0VID-2019: постановление Гл. гос. санитарного врача Рос. Федерации от 30 марта 2020 г. № 9 [Электронный ресурс]. URL: http://www.pravo.gov.ru. (дата обращения: 17.04.2020); В Сургуте полицейские патрулируют улицы и выписывают штрафы нарушителям самоизоляции [Электронный ресурс]. URL: https://siapress.ru/news_surgut/94722-v-surgute-politseyskie-patruliruyut-ulitsi-i-vipisivayut-shtrafi-narushitelyam-samoizolyatsii (дата обращения: 17.04.2020); Жителя Азовского района оштрафовали за нарушение карантина на 15 тысяч рублей [Электронный ресурс]. URL: http://omsk-news.net/incident/2020/04/04/299924. (дата обращения: 17.04.2020).
лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Основной закон Российской Федерации допускает ограничения права на свободу передвижения в целях защиты здоровья, но оговаривает, что такие ограничения возможны лишь в том случае, если они устанавливаются федеральным законом.
В соответствии с законом право граждан на свободу передвижения может быть ограничено не только на территориях, где введено чрезвычайное положение, но и на отдельных территориях, и в населенных пунктах, где в случае опасности распространения инфекционных и массовых неинфекционных заболеваний и отравлений людей введены особые условия и режимы проживания населения и хозяйственной деятель-ности1. В целях, предусмотренных ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, федеральный закон может установить и иные ограничения указанного конституционного права и условия его осуществления . Основной закон России конкретизирует это требование с указанием на то, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом. Соответственно, положение ч. 2 ст. 1 Закона Российской Федерации от 25.06.1993 № 5242-1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», согласно которому такие ограничения допускаются только на основании закона, не подлежит расширительному толкованию: в данном случае понятием «закон» охватываются исключительно федеральные законы, но не законы субъектов Российской Федерации, поскольку иначе названной норме придавался бы неконституционный смысл .
В современной ситуации с ограничительными мероприятиями в субъектах Российской Федерации следует, что ограничение права на свободу передвижения хотя и основано на законе, но предусмотрено подзаконными актами. Ученые отмечают, что, несмотря на устойчивую практику Конституционного суда Российской Федерации, неоднократно признававшего неконституционность положений законов ряда субъектов и подзаконных актов субъектов, всё же имеет место негативная тенденция по ограничению основных прав и свобод законами субъектов [8, с. 150]. Сегодня же мы имеем дело с ограничением права на свободу передвижения не только не федеральным законом и законом субъекта, а федеральными подзаконными актами и подзаконными актами субъектов России.
1 О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения: федер. закон от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ (ред. от 26.07.2019) // СЗ РФ. 1999. № 14. Ст. 1650.
2 Определение Конституционного суда Российской Федерации от 03.02.2000 № 41-О «По жалобе гражданки Медиковой Нины Петровны на нарушение её конституционных прав положением части первой статьи 16 Закона Краснодарского края «Об особом порядке землепользования в Краснодарском крае» // СЗ РФ. 2000. № 18. Ст. 2020.
По делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы: постановление Конституционного суда Рос. Федерации от 4 апр. 1996 г. № 9-П // Рос. газ. 1996. 17 апр.
Подводя итог сказанному, полагаем, что введенные на территориях субъектов ограничительные меры не вписываются в положения Конституции Российской Федерации, нарушая принцип ограничения прав человека только федеральным законом. Никакие отсылки к необходимости и обусловленности этих мер критической эпидемиологической ситуацией в стране и мире не оправдывают того, что грубо игнорируются нормативные предписания Основного закона страны.
Наряду с установлением ограничительных мероприятий попытка минимизировать негативные последствия распространения инфекции была предпринята путем внесения изменений в действующее административное и уголовное законодательство, о чем мы уже упоминали выше. Мы сознательно остановились на столь подробном анализе законодательных предписаний, закрепляющих систему мер, принятых в Российской Федерации для борьбы с вирусом, т. к. диспозиции и ст. 6.3, 20.6.1 КоАП РФ, и ст. 236 УК РФ сконструированы как бланкетные. Как отмечает Н. И. Пикуров, использование законодателем бланкетной диспозиции значительно усложняет правоприменение, поскольку умножает объем правовой информации, подлежащей уяснению и таит в себе и другие опасности, в том числе для прав и свобод граждан [9, с. 26].
Перейдем к последовательному анализу обозначенных выше изменений в российском административном и уголовном законодательстве. Статья 6.3 КоАП РФ была дополнена двумя новыми составами. Так, ч. 2 ст. 6.3 КоАП РФ установлен административно-правовой запрет «нарушению законодательства в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения, выразившейся в нарушении санитарных и гигиенических нормативов, невыполнении санитарно-гигиенических и противоэпидемических мероприятий, в том числе при возникновении угрозы распространения заболевания, представляющего опасность для окружающих».
Для грамотного и юридически правильного применения данной нормы права следует детальным образом остановиться на исследовании признаков объективной стороны состава правонарушения.
Предписания Главного государственного санитарного врача Российской Федерации направлены специальным органам, а именно: органам исполнительной власти, руководителям территориальных органов Роспотребнадзора, главным врачам, работодателям и в основном они адресованы лицам, прибывшим на территорию нашего гос-ударства1. Например, незамедлительно сообщать о своем возвращении в Россию, а также сведения о месте, датах пребывания за рубежом, выполнять требования по изоляции в домашних условиях сроком на 14 дней со дня прибытия в Россию и др.
В более позднем постановлении Главного государственного санитарного врача Российской Федерации от 30.03.2020 № 9 «О дополнительных мерах по недопущению распространению COVID-2019» содержится единственное предписание для граждан («общих субъектов») по нахождению в общественных местах (соблюдение дистанции не менее 1 м до других граждан).
1 Об обеспечении режима изоляции в целях предотвращения распространения COVID-2019: постановление Гл. гос. санитарного врача Рос. Федерации от 18 марта 2020 г. № 7...
Соответственно, возвращаясь к исследованию признаков объективной стороны состава правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 6.3 КоАП РФ, и вменению данного состава виновным, необходимо доказать несоблюдение федерального законодательства или норм и гигиенических нормативов, содержащихся в постановлениях главного государственного санитарного врача России.
Практика привлечения к ответственности по данной административно-правовой норме складывается, однако является достаточно противоречивой в связи с тем, что сотрудники правоохранительных органов не в достаточной мере понимали критерий отличия между новыми составами (ч. 2, 3 ст. 6.3 и ст. 20.6.1 КоАП РФ). Подобное положение дел связно со сложностью конструирования административно-правового запрета, чрезмерной бланкетностью.
В некоторых регионах к мерам ответственности по рассматриваемой нами норме привлекаются граждане, нарушающие правила поведения при угрозе возникновения чрезвычайной ситуации, введенные распоряжениям высших должностных лиц субъектов России.
Например, в г. Сургуте в апреле 2020 г. двое граждан в состоянии опьянения находились вдали от дома без необходимости. По решению судьи они привлечены к ответственности по ч. 2 ст. 6.3 КоАП РФ, назначено наказание в виде административного штрафа в размере 15 тыс. руб. каждому1.
В других случаях к мерам административной ответственности привлекаются граждане, которые не выполняют требования по изоляции в домашних условиях сроком на 14 дней со дня прибытия в Российской Федерацию.
Справедливым видится факт привлечения к ответственности жителя Азовского района Омской области, который нарушил правила карантина, необходимые к соблюдению им с 1 апреля 2020 г. по распоряжению Роспотребнадзора в связи с возвращением его из-за рубежа, покинув место проживания без уважительной причины2.
В данном случае возникает необходимость в раскрытии понятия «нарушение законодательства в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения» применительно к данной статье. Для этого обратимся к положениям, закрепленным в Федеральном законе от 30.03.1999 № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения». Согласно закону, его требования в основном распространяются на лиц, которые заболели инфекционными заболеваниями, а также лиц, являющихся носителями возбудителей инфекционных заболеваний.
Из этого следует, что субъект административного правонарушения по ст. 6.3 КоАП РФ является специальным, т. е. это только лицо, которое либо болеет инфекционным заболеванием, либо является носителем возбудителей такового, с подозрением на наличие такового, находившееся в контакте с источником заболевания, уклоняющееся от лечения. Но вместе с этим санитарно-противоэпидемические (профилактические) мероприятия являются обязательными также для индивидуальных предпринимателей и юридических лиц, которые могут выступить субъектами правонаруше-
1 В Сургуте полицейские патрулируют улицы и выписывают штрафы нарушителям
самоизоляции...
2
См.: Жителя Азовского района оштрафовали за нарушение карантина на 15 тысяч рублей...
ний при их несоблюдении. Например, Петроградский районный суд сообщил о том, что цветочный магазин, расположенный на Большом проспекте в Петербурге, работал 30 марта 2020 г., когда в России официально были объявлены выходные дни. Суд вынес постановление о привлечении к административной ответственности за совершение правонарушения, предусмотренного ст. 6.3 КоАП РФ1.
Исходя из результатов исследования примеров следственно-судебной практики, становится понятно, что у правоприменительных органов возникают значительные проблемы в процессе квалификации деяний, посягающих на нормальное санитарно-эпидемиологическое состояние граждан, общества и государства. Видится, что одной из проблем, этому способствующих, является тот факт, что протоколы об административных правонарушениях, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 6.3 КоАП РФ, составляют должностные лица органов внутренних дел (полиции) и Роспотребнадзора. В связи с необходимостью наличия у должностных лиц в полном объеме специальных знаний в области санитарных правил и гигиенических нормативов протоколы об административных правонарушениях, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 6.3 КоАП РФ, на наш взгляд, должны составлять только должностные лица Роспотребнадзора.
Малозначительным административным правонарушением является действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки состава административного правонарушения, но с учетом характера совершённого правонарушения и роли правонарушителя, размера вреда и тяжести наступивших последствий не представляющее существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений [10].
Наряду с вышеназванными изменениями КоАП РФ был дополнен новой ст. 20.6.1 «Невыполнение правил поведения при чрезвычайной ситуации или угрозе её возникновения». В норме содержится указание на критерий разграничения данного состава с ранее проанализированными нами: «за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 6.3 КоАП РФ». Однако непосредственных признаков, позволяющих провести разграничение между смежными составами правонарушений, не выработано ни в законодательстве, ни в судебной практике, что обусловливает появление множества вопросов по их применению.
Также единой позиции по квалификации содеянного не было до определенного времени и у представителей судебной ветви власти. Например, в г. Санкт-Петербурге гражданка В. прогулялась по закрытому для посещения в связи с решением местных властей Приморскому парку Победы. Изначально полиция квалифицировала действия гражданки по ч. 2 ст. 6.3 КоАП РФ. Суд решил, что в её действиях содержатся признаки состава правонарушения, предусмотренного ст. 20.6.1 КоАП РФ2.
Представляется, что на территории нашего государства складывалась ситуация некорректного применения норм административной ответственности, а также «стихийное» применение закона, нарушающее его основополагающие принципы (в первую очередь — законности и справедливости), когда гражданину может быть наз-
1 Цветочный магазин работал во время карантина в Санкт-Петербурге // Аргументы и факты: официальный сайт газеты [Электронный ресурс]. — URL: https://spb.aif.ru/society/-cvetochnyy_magazin_rabotal_vo_vremya_karantina (дата обращения: 17.04.2020).
2 См.: Первый суд вернул в полицию материал о прогулке во время карантина // Коммерсантъ: газ. — № 66. — 2020. — 11 апр. — С. 4.
начен административный штраф от 15 до 40 тыс. руб. (по ч. 2 ст. 6.3 КоАП РФ) или в размере от 1 до 30 тыс. руб. (по ст. 20.6.1 КоАП РФ), что, по нашему мнению, является недопустимым в правовом государстве. С положительной стороны следует оценить то, что Верховный суд Российской Федерации 30 апреля 2020 г. принял Обзор, в котором некоторые вопросы квалификации, в том числе отграничения со смежными составами, рассмотрены1.
Чаще всего в материалах по привлечению лиц к административной ответственности по ст. 6.3 КоАП РФ указывается, что были нарушены предписания главного государственного санитарного врача России. Но стоит отметить, что данные предписания распространяются, прежде всего, на органы исполнительной власти, руководителей территориальных органов Роспотребнадзора, главных врачей, работодателей и лиц, прибывших на территорию нашего государства из других стран. Предписаний в отношении физических лиц в документе не содержится, за исключением упоминания о том, что в общественных местах гражданам следует соблюдать дистанцию не менее 1 м друг от друга2. В связи с этим мы глубоко убеждены, что к гражданам, нарушающим режим добровольной самоизоляции, применение ст. 6.3 КоАП РФ недопустимо, следовательно, необходима квалификация их действий по ст. 20.6.1 КоАП РФ.
Сложности в разграничении составов административных правонарушений, ответственность за которые предусмотрена ст. 6.3 и ст. 20.6.1 КоАП РФ, возникают в определении объективных признаков. С субъективной стороны совершение правонарушений возможно как умышленно, так и по неосторожности. Субъектами данных правонарушений являются граждане, должностные лица, лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, и юридические лица.
Как отмечалось ранее, нормы УК РФ также подверглись изменениям в условиях борьбы с распространением коронавируса. В новой редакции теперь представлена ст. 236 УК РФ. В новых условиях борьбы с вирусом до момента внесения в УК РФ изменений в правоприменительной практике в связи с нарушением режима самоизоляции стали возникать прецеденты. Так, в марте 2020 г. женщина и мужчина контактировали с лицами, зараженными коронавирусом, не соблюдали режим самоизоляции, за что были возбуждены уголовные дела по признакам составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 236 УК РФ3. Аналогичным образом в апреле 2020 г. в отношении гражданки возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 30 УК РФ и ч. 1 ст. 236 УК РФ, которая работала в Москве, там она сдала анализы на наличие у неё COVID-19, не стала дожидаться результатов обследования, а выехала
1 Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 2 // СПС «Консультант плюс».
2 О дополнительных мерах по недопущению распространения COVID-19: постановление Гл. гос. сан. врача Рос. Федерации от 30 марта 2020 г. № 9...
3 См.: СК на транспорте в СЗФО возбудил два дела из-за нарушения режима самоизоляции [Электронный ресурс]. URL: https://tass.ru/proisshestviya/8127891?utm_source=yxnews-&utm_medium=desktop&utm_referrer=https%3A%2F%2Fyandex.ru%2Fnews (дата обращения: 17.04.2020).
из Москвы на рейсовом автобусе в г. Чебоксары. О том, что у нее заражение корона-вирусом, её известили по телефону. В Чебоксары она приехала 2 апреля, вызвала бригаду скорой помощи, её поместили в больницу скорой медицинской помощи^.
Согласно ч. 1 ст. 236 УК РФ уголовная ответственность предусматривается за нарушение санитарно-эпидемиологических правил, повлекшее по неосторожности массовое заболевание или отравление людей либо создавшее угрозу наступления таких последствий. Исходя из законодательных установлений, следует, что деяние совершается с неосторожной формой вины. Вместе с этим согласно ст. 30 УК РФ приготовление и покушение на преступление возможны лишь в умышленных общественно опасных деяниях, тогда как к преступлениям по неосторожности в соответствии с законодательными установками приготовиться или совершить в отношении их покушение невозможно.
Несомненно, исследование приведенных выше составов преступлений позволяет утверждать, что они совершаются исключительно с неосторожной формой вины, что исключает любую форму умысла. При наличии умышленной формы вины следует говорить о содержащихся в действиях лица признаков иных составов преступлений, а именно: ст. 205, 213 или 281 УК РФ.
Возникают проблемы и в понимании того, что же следует относить к санитарно-эпидемиологическим правилам. Как мы отмечали ранее, при анализе объективной стороны состава правонарушения, предусмотренного ст. 6.3 КоАП, административная ответственность наступает за «нарушение действующих санитарных правил и гигиенических нормативов», которые отнесены законодателем исходя из названия нормы к санитарно-эпидемиологическому законодательству, здесь же речь идет о нарушении санитарно-эпидемиологических правил. По нашему мнению, подобная терминологическая разобщенность приводит к неверному истолкованию норм закона правоприменителями. В обоих случаях диспозиции норм предполагают обращение к Федеральному закону «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» , который в ст. 3 закрепляет положение о том, что законодательство в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения основывается на Конституции Российской Федерации и состоит из данного Федерального закона, других федеральных законов, а также принимаемых в соответствии с ними иных нормативных правовых актов Российской Федерации, законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации. Таким образом, налицо двойная бланкетность как диспозиций ст. 6.3 КоАП и ст. 236 УК РФ. По мнению Н. И. Пикурова, двойная бланкет-ность очень опасна, т. к. цепь отсылок настолько удаляет адресата нормы от содержания, что может привести к утрате возможности осознать пределы уголовно-правового запрета [9, с. 59].
1 См.: В Чувашии возбуждено уголовное дело против заболевшей коронавирусом [Электронный ресурс]. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4314362 (дата обращения: 17.04.2020).
2 О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения: федер. закон от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ // Рос. газ. 1999. 6 апр.
Кроме этого, отдельного внимания заслуживает вопрос установления количественных и качественных характеристик применительно к понятию «массовое заболевание или отравление людей». Являясь обязательным признаком объективной стороны состава преступления, установление данного обстоятельства является обязательным в процессе расследования по уголовному делу. Естественно, необходимо определить количественный критерий заболевших, наличие причинной связи между нарушением санитарно-эпидемиологических правил и массовыми заболеваниями или отравлениями людей. Стоит согласиться с мнением А. Г. Кибальника, который полагает, что определение признака «массовость» остается дискуссионным [5, с. 43] по той причине, что в уголовно-правовой доктрине существует множество подходов к его определению.
Первой точки зрения придерживаются авторы, полагающие, что применительно к массовым заболеваниям эпидемия считается начавшейся, если количество заболевших превышает установленный эпидемический порог [7, с. 50].
Вторая группа специалистов указывает на необходимость учета региональных особенностей. Так, по мнению В. Ю. Горовых, массовым следует считать заболевание (экзогенной и эндогенной природы) людей в количестве, превышающим средний уровень заболеваемости в данном регионе за аналогичный промежуток времени с учетом региональных особенностей [3, с. 89].
Более расширительного толкования придерживается третья группа правоведов, указывающих на то, что массовым считается любое заболевание (инфекционное или неинфекционное) или отравление (бактериальной или химической природы) значительного количества людей, находящихся на конкретной территории, распространенность которого значительно превышает среднестатистический (т. е. низкий, обычный) уровень заболеваемости данной болезнью за сопоставимый период времени [4, с. 95].
Четвертая группа ученых указывает на необходимость установления количественного уровня заболевших, при этом число обратившихся в лечебные учреждения должно быть значительным и под массовым отравлением следует понимать интоксикацию организма у группы людей в результате воздействия токсичных (вредных) веществ различного происхождения путем абсорбции через дыхательные пути, контактного попадания на кожу и слизистую, поглощения их с пищей или водой, а равно иными способами [6].
В судебно-следственной практике данный вопрос также однозначно не решен. Например, по уголовному делу, связанному с тем, что заведующая столовой не обеспечила соблюдение требований санитарных правил в пищеблоке, что привело к обсеменению возбудителем заболевания сальмонеллеза — бактерией Salmonella enteri-tidis — напольных весов для пищевой продукции, окна раздачи продуктов и повлекло массовое заболевание сальмонеллезом сорока учеников1. В аналогичном решении суда также указывается, что в результате торжественного мероприятия «Дой» 33 гражданина обратились в больницу, что было признано массовым отравлением в результа-
1 Дело № 1-128/2019 приговор с. Ильинка 23 августа 2019 года [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru/regular/doc/jQaIB1OWZsod/ (дата обращения: 17.04.2020).
те допущенных нарушений санитарно-эпидемиологических требований1. Исходя из представленных примеров, можно заметить, что установлению подлежит количественный критерий пострадавших граждан, оценивается характер причиненного им вреда.
Исходя из сложившейся практики, следует, что признак «массовости» устанавливается при нахождении инфицированного лица в транспортном средстве либо в ином общественном месте (в офисе на работе, в больнице и т. д.). Полагаем, что для установления характера массового заболевания необходимо учитывать совокупность факторов: территориальный, количественный, качественный (тяжесть заболевания), а также заключение экспертов-представителей федеральных органов исполнительной власти, уполномоченных осуществлять государственный санитарно-эпидемиологический надзор или надзор в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека о массовом характере заболевания или отравления. Данный вывод подтверждается позицией Президиума Верховного суда Российской Федерации, который в Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации СОУГО-19, раскрыл вопросы применения состава преступления, предусмотренного ст. 236 УК РФ . Верховный суд Российской Федерации также определяет исследуемый признак как оценочный, что не позволяет выделить конкретные признаки, помогающие однозначно оценить заболевание как массовое.
В качестве еще одного примера возбуждения уголовного дела в условиях распространения инфекции следует привести ситуацию, произошедшую в Ставропольском крае. Было возбуждено уголовное дело по ст. 237 и 293 УК РФ в отношении инфекциониста Минздрава Ставропольского края, которая находилась на отдыхе в Испании, на территории которой были зафиксированы случаи заражения коронавирус-ной инфекцией, в период с 6 по 9 марта 2020 г. Руководство не было уведомлено и проинформировано об этой поездке, и женщина не предприняла мер к 14-дневной изоляции с целью профилактики распространении инфекции3.
Важным фактом является и установление её как специального субъекта, т. к., исходя из диспозиции объективной стороны состава, на специалиста накладывается обязанность обеспечивать население и органы, уполномоченные на принятие мер по устранению такой опасности. Однако стоит обратить внимание на то, что на момент приезда С. 9 марта 2020 г. еще не было принято нормативного правового акта, который бы обязывал граждан Российской Федерации изолироваться на 14 календарных
1 Постановление № 1-724/2019 от 22 августа 2019 г. по делу № 1-724/2019 [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru/regular/doc/DAY6vYuHXKQR/_(дата обращения:
20.05.2020).
2 Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (C0VID-19) № 2 // СПС «Консультант плюс».
См.: В Ставропольском крае возбудили уголовное дело [Электронный ресурс]. URL: https://coronavirusx.ru/news/v-stavropolskom-krae-vozbudili-ugolovnoe-delo-za-narushenie-karantina/.(дата обращения: 20.04.2020).
дней после возвращения из-за рубежа. Только 18 марта 2020 г. Главным государственным санитарным врачом Российской Федерации было принято постановление Главного государственного санитарного врача Российской Федерации от 18.03.2020 № 7, в котором в п. 1.1 указывается обязанность граждан изолироваться на 14 дней после их прибытия. Несмотря на то, что указанный документ был принят уже после госпитализации врача-инфекциониста, это не помешало сотрудникам правоохранительных органов расценить подобные действия как «неисполнение ею своих должностных обязанностей». В связи с этим стоит утверждать то, что врач-инфекционист не была обязана соблюдать накладываемые на неё ограничения в виде изоляции на 14 дней после прибытия. Поэтому и привлечение её к уголовной ответственности по ст. 237 УК РФ является недопустимым в силу нарушения принципов уголовного закона.
С 1 апреля 2020 г. также криминализирован состав преступления, устанавливающий ответственность за публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, и (или) о принимаемых мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств (ст. 2071 УК РФ).
Стоит согласиться с мнением Andreu Casero-RipoMs, который полагает, что значение информации в жизни человека велико: она является как инструментом, который может помочь уменьшить неуверенность и беспокойство, так и, наоборот, может усилить панику и хаос среди населения [1].
К сожалению, воздействие на людей через средства массовой информации или информационно-телекоммуникационные сети велико. Всевозможные формы негативного воздействия на население создают хаос и панику, т. к. люди принимают ложную информацию за достоверную, что дезориентирует их, наносит им прямой психологический ущерб и препятствует принимаемым в стране мерам по удержанию стабильности. Стоит поддержать позицию Д. И. Садыкова и Н. А. Ахметьяновой, согласно которой опубликование ложных сведений сравнимо с пандемией [10, с. 78].
Практика привлечения к мерам уголовно-правового воздействия по данной норме уже начала складываться. Так, М. опубликовал сведения в «ВКонтакте» о заражении коронавирусом гражданина в поликлинике, указав, что его направили в специальный бокс и отпустили из поликлиники добираться на общественном транспорте без мер безопасности. Указано, что с больным в контакт вступали медицинские работники и пациенты, а заведующего отделением заставили написать заявление на увольнение по собственному желанию. Данная информация оказалась заведомо ложной. Было возбуждено уголовное дело по ст. 2071 УК РФ1.
Также следует привести следующую ситуацию: «2 апреля 2020 г. «ВКонтакте» пользователь В. В. разместил «под видом анонимного автора» заведомо ложную информацию об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граж-
1 См.: В России возбудили первое уголовное дело из-за фейка о коронавирусе [Электронный ресурс]. URL: https://mpravda.com/v-rossii-vozbudili-pervoe-ugolovnoe-delo-iz-za-feyka-o-koronaviruse/ (дата обращения: 17.04.2020).
дан, о том, что заразившихся COVID-19 курсантов военного вуза заставляют делать зарядку. В действительности заболевших в училище не было»1.
Объективная сторона выражается в распространении под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, и (или) о принимаемых мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств. Законодатель выделил особый способ его совершения — публичность. Полагаем, что в данном случае допущены некоторые излишки в использовании дублирующей терминологии.
В некоторых составах конкретизирован способ совершения преступления в виде распространения сведений в публичном выступлении или средствах массовой информации, в информационно-телекоммуникационных сетях (ч. 2 ст. 1281, ст. 137,
3
185 УК РФ), в других случаях (ст. 163, 179 УК РФ) использована формулировка «распространение сведений», предполагающая всевозможные способы реализации умысла виновного.
В нормах уголовного закона стоит разграничивать между собой понятия «распространение сведений» и действия, совершаемые «публично». Возникают проблемы теоретико-прикладного характера, связанные с пониманием осуществления действий публично. Учитывая семантику термина, считаем, что в норме закона достаточно использовать термин «распространение информации» и понимать под ним выражение в любой форме (устно, письменно, с использованием средств массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетей) предоставления сведений вне зависимости от субъекта и его отношения к двум или более лицам.
Что же касается субъекта данного преступления, то им может быть физическое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. При этом не стоит забывать, что к мерам уголовно-правового воздействия может быть привлечено не только лицо, которое является автором данной информации и от которого она непосредственно и исходила, но также лицо, которое занимается её последующим распространением, в том числе занимается «репостами» записей в социальных сетях. Особую озабоченность вызывает и тот факт, что подобные деструктивные по своей природе сведения оглашают сами медицинские работники, уровень доверия к которым на данный момент у представителей общественности более высокий.
Субъективная сторона преступления характеризуется только виной в форме прямого умысла, соответственно правоприменительным органам необходимо доказать, что субъект преступления, прежде всего, осознавал общественную опасность: во-первых, публичного распространения информации; во-вторых, распространения именно заведомо ложной информации; в-третьих, распространения информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, и (или) о принимаемых мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств; а также желал эти действия со-
1 См.: Следствие пришло к «Обмудсмену полиции» Владимиру Воронцову инкриминируют распространение фейков о коронавирусе [Электронный ресурс]. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4321646 (дата обращения: 17.04.2020).
вершить. Однако представляется, что в условиях максимальной информатизации общества, а также активного функционирования информационно-телекоммуникационных сетей достаточно проблематичным будет доказать осознание виновным лицом заведомой ложности информации, которая может в реальности оказаться лишь добросовестным заблуждением.
Следует также отметить, что впервые в уголовном законе криминализировано публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной общественно значимой информации (ст. 207 УК РФ). Стоит указать на содержание в норме оценочной категории «общественно значимая информация», разъяснение которой в действующем законодательстве и в разъяснениях Пленума Верховного суда Российской Федерации отсутствует. Исходя из этого следует, что фактически под такую информацию могут подойти абсолютно любые сведения, которые, по мнению правоприменителей, посчитаются общественно значимыми. Необходимо ли при решении этого вопроса учитывать определенную сферу деятельности, которая может быть затронута, или субъект Российской Федерации, на территории которого произошло деяние, или социальный статус потерпевшего и т. д.? Видится, что подобная формулировка предмета преступления ограничивает реальное применение ст.
207 УК
РФ, т. к. выступает максимально оценочной.
Кроме того, представляется излишним использование формулировки «под видом достоверных сообщений», поскольку «заведомо ложная информация» уже подразумевает под собой данный факт. Подобная логика подтверждается законодателем при конструировании иных норм, например, в ст. 1281 УК РФ предмет преступления определен как «заведомо ложные сведения».
По законодательной конструкции состав является материальным, и оконченным преступление будет считаться лишь в случае, если наступят общественно опасные последствия в виде причинения вреда здоровью человека, смерти или иных тяжких последствий. Вновь возникает проблема с пониманием в процессе правоприменения оценочного понятия «тяжкие последствия». Видим необходимость в конкретизации того, какой именно вред здоровью охватывается ст. 207 УК РФ, т. к. само по себе причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности не является ни уголовно наказуемым деянием, ни административным правонарушением. Полагаем, что только причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности, наступившее в результате совершения деяния, позволяет усматривать в действиях лиц признаки составов преступлений. Потому предлагаем признавать состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 207 УК РФ, оконченным, если в результате по неосторожности был причинен тяжкий вред здоровью человека.
Отметим также, что отдельные изменения, внесенные в административное и уголовное законодательство, носят поспешный, непоследовательный и несогласованный характер. В силу этого неготовым к своевременному реагированию в условиях появления новых норм оказался и правоприменитель, что повлекло: массовое привлечение лиц к административной ответственности в отсутствие состава правонарушения; привлечение лиц к ответственности не по соответствующей правонарушению норме из-за проблем в определении признаков объективной стороны деяния или не-
- ВЕСТНИК ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ —
корректного установлении субъекта правонарушения. Также достаточно разрозненной стала уголовно-правовая практика: возбуждение уголовных дел о приготовлении и покушении на неосторожные составы преступления; излишняя квалификация деяния за свершение одного деяния при отсутствии признаков идеальной совокупности; попытки привлечения лиц к уголовной ответственности при отсутствии признаков наличия прямого умысла на совершение уголовно наказуемого деяния.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Casero-RipoMs, Andreu (2020). "Impact of Covid-19 on the media system. Communicative and democratic consequences of news consumption during the outbreak". El profesional de la informaciуn, v. 29, n. 2, e290223. URL: https://doi.org/10.3145/-epi.2020.mar.23
2. Восканян Р. О. Анализ российского рынка слияний и поглощений // Российское конкурентное право и экономика. — 2020. — № 2 (22). — С. 58—63.
3. Горовых В. Ю. Уголовная ответственность за нарушение санитарно-эпидемиологических правил как средство предупреждения социально значимых заболеваний // Вестник Московского университета МВД России. — 2010. — № 6. — С. 86—89.
4. Иванов А. Н., Козина С. Н. Обстоятельства, подлежащие установлению при расследовании преступных нарушений санитарно-эпидемиологических правил // Известия Саратовского университета. — 2010. — № 1. — С. 94—96.
5. Кибальник А. Г. Уголовно-правовая реакция на коронавирусную пандемию // Законность. — 2020. — № 5. — С. 41—44.
6. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Отв. ред. В. М. Лебедев. — М.: Юрайт, 2002. — 760 с.
7. Малеина М. Н. Ответственность за нарушение санитарно-эпидемиологических правил // Российская юстиция. — 2000. — № 7. — С. 50—58.
8. Никулин М. И., Никитина А. В. Ограничение конституционных (основных) прав и свобод законами субъектов РФ: проблемы допустимости и критерии правомерности // Власть и управление на Востоке России. — 2013. — № 4. — С. 150—156.
9. Пикуров Н. И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками состава: моногр. — М.: Российская академия правосудия, 2009. — 288 с.
10. Садыков Д. И., Ахметьянова Н. А. Распространение фейковых новостей во время пандемии COVID-19 // Colloquium-journal. — № 8. — 2020. — С. 78—79.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCES
1. Casero-RipoMs, Andreu (2020). "Impact of Covid-19 on the media system. Communicative and democratic consequences of news consumption during the outbreak". El profesional de la informaciуn, v. 29, n. 2, e290223 https://doi.org/10.3145/epi.-2020.mar.23
2. Voskanyan R. O. Analysis of the Russian market of mergers and acquisi-tions//Russian Competition Law and Economy. 2020. № 2 (22). P. 58-63.
3. Gorovs V. Yu. Criminal liability for violation of sanitary and epidemiological rules as a means of preventing socially significant diseases//Bulletin of Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2010. № 6. P. 86-89.
4. Ivanov A. N., Kozina S. N. Circumstances to be established during the investigation of criminal violations of sanitary and epidemiological rules//Izvestia, Saratov University. 2010. № 1. P. 94—96.
5. Kibalnik A. G. Criminal legal response to the coronavirus pandemic/Legality. 2020. № 5. P. 41-44.
6. Commentary to the Criminal Code of the Russian Federation ed. V. M. Lebedev. M.: Yurite, 2002. 760 p.
7. Maleina M. N. Responsibility for violation of sanitary and epidemiological rules //Russian Justice. 2000. № 7. P. 50—58.
8. Nikulin M. I., Nikitina A. V. Restriction of constitutional (fundamental) rights and freedoms by the laws of the constituent entities of the Russian Federation: problems of admissibility and eligibility criteria//Power and Management in the East of Russia. 2013. № 4. P. 150—156.
9. Pikurov N. I. Qualification of crimes with blanket signs of composition: monograph. M.: Russian Academy of Justice, 2009. 288 p.
10. Sadykov D. I., Akhmetyanova N. A. Distribution of fake news during the pandemic COVID-19// Colloquium-journal. No. 8. 2020. P. 78—79.
