CC BY
127
13. Соловьева, А. Аграрная политика области: поддержка отечественных товаропроизводителей / А. Соловьева // Рынок ценных бумаг. - 1998. - № 2. - С. 23-25.
ГУСЕЛЬНИКОВ Роман Владимирович, аспирант кафедры истории и социально-педагогических дис-
циплин Омского государственного аграрного университета им. П. А. Столыпина, учитель истории и обществоведения Шербакульского лицея. Адрес для переписки: [email protected]
Статья поступила в редакцию 04.04.2014 г. © Р. В. Гусельников
УДК 94(47).084.9+911.375.5+908
В. С. КУЗЕВАНОВ
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ТРАНСФОРМАЦИИ АРХИТЕКТУРНОГО ОБРАЗА СОВЕТСКОГО ГОРОДА И ГРАДОСТРОИТЕЛЬНЫХ ЗАМЫСЛОВ АРХИТЕКТОРОВ ОМСКА 1950-х гг.
Городское пространство советского города в 1950-е гг. претерпевает ряд изменений, которые не всегда связаны только с политической историей страны. В статье предлагается рассмотреть архитектурные и градостроительные проекты изменения пространства крупного сибирского города, используя преимущественно архивные материалы, с целью выявления «опорных» (символических) точек в городском пространстве Омска.
Ключевые слова: городское пространство, города СССР, культурно-цивилизационный ландшафт, крупный советский сибирский город, Омск.
Работа выполнена при финансовой поддержке гранта «Молодые ученые ОмГУ» (МУ 2/2014).
Городское пространство 1950-х годов формировалось неравномерно. Отсутствие единой концепции развития городского пространства и благоустройства сказывалось на качестве архитектуры. Архитекторы предпринимали попытку исправить ситуацию. Профессиональная практика омских архитекторов отличалась от тех представлений, которые были распространены в других сибирских городах. В отраслевой истории закрепилось понятие «соцреализм», которое под воздействием идеологических и социальных реалий претерпевало содержательные трансформации. Первая половина 1950-х гг. — это время расцвета «Сталинского ампира», связанное с возникновением новых архитектурных форм, а значит, подразумевалось развитие индивидуального проектирования. В «идеологически правильном» труде по советской архитектуре подчеркивалось: «Весь опыт послевоенной архитектурной практики в нашей стране <...> показывает, что своих новых успехов отечественная архитектура добивается на пути коренной переработки классики, на пути поисков новых образов, что знаменует собой дальнейшее углубление метода социалистического реализма» [1, с. 388]. Массовое применение типовых проектов и внедрение методов индустриального строительства принято соотносить с докладом Н. С. Хрущева 1954 г. и принятием директивных решений 1955 г. [2]. В данной статье предлагается реконструировать и интерпретировать профессиональную деятельность архитекторов, работавших в 1950-х гг., используя подходы ин-теллигентоведения (т. н. «деятельностная концепция») и интеллектуальной истории (как истории воз-
никновения идей в умах представителей профессиональных отрядов советской интеллигенции и поиска вариантов их реализации).
Цель — обозначить возможные трансформации омского городского пространства, возникавшие под влиянием архитектурных и градостроительных идей 1950-х гг. и реальной деятельности столичных и местных специалистов.
Частично обозначенная тема привлекала внимание искусствоведов Н. Г. Линчевской [3], Г. Ю. Мыс-ливцевой [4]; историков архитектуры и градостроительства В. И. Кочедамова [5], Б. И. Оглы [6], С. С. Ду-ханова [7], профессиональных историков Д. А. Алисова [8] и В. Г. Рыженко [9]. В данной работе для достижения поставленной цели применяется исследовательская модель, предлагаемая омскими историками в комплексном труде [10]. Омские историки разработали теоретико-методологическую модель, «важной частью которой является динамика симоволических и реальных координат городского культурно-цивили-зационного ландшафта, с учетом накопленного отечественного наследия и поисков, ведущихся в современных исследованиях» [10, с. 15]. Принципиальным в этом случае является определение круга «знаковых объектов». Не все гражданские здания могут оказывать существенное влияние на развитие городского пространства. Архитектурная практика рассматриваемого периода неоднозначно определяла положение сложившейся застройки. В связи с этим А. В. Иконников предостерегает об «утопичности интенций»: «историческое прошлое доступно не как объективная данность, но лишь как представление, условная
модель, всегда основанная на неполной информации, отобранной под влиянием ценностных установок настоящего» [11, с. 319].
Во избежание неточностей и неполноценности исследования в предлагаемой статье максимально привлекаются архивные материалы, ранее не попадавшие в поле зрения социальных историков культуры. Источниковая база состоит преимущественно из отраслевой делопроизводственной документации (экспертных заключений, отчетов, протоколов технических комиссий, архитектурно-планировочных заданий). Отраслевые документы позволяют выявить знаковые архитектурные проекты, которые не были реализованы, но отразили ход архитектурной мысли архитекторов крупного сибирского города. Ограничим предмет исследования эволюцией их представлений о детальной планировке и развитии центральной части города в 1950-е гг. на примере Омска.
В послевоенный период омские архитекторы столкнулись с серьезными препятствиями, не позволяющими создать единый архитектурный ансамбль города. Историк архитектуры В. И. Кочедамов так охарактеризовал положение дел: «В первые послевоенные годы срочность строительства не позволяла вести планомерную реконструкцию районов города, и жилые массивы возникали там, где их легче было возвести» [5, с. 69]. Острые социальные проблемы, связанные с благоустройством, нехваткой жилого фонда, слабой сеткой транспортных коммуникаций города в первое послевоенное десятилетие негативно сказывались на градостроительной ситуации [12, с. 8—15; 28 — 31; 37 — 39]. Однако во второй половине 1950-х гг. архитекторы начинают работать над комплексной застройкой города, заложив тем самым перспективу развития градостроительного пространства. В обозначенное десятилетие в официальных установках и архитектурно-планировочных заданиях архитекторам предписывалось выполнять требования в закреплении новых элементов в пространстве и символических образах советского города [9, с. 154-192].
Знаковые архитектурные объекты в ландшафте города появлялись в основном на главных магистралях и рядом с производственными предприятиями. В пояснительной записке к годовому отчету за 1950 г. начальник инспекции Государственного архитектурно-строительного контроля г. Омска Эйхлер заметил: «Строительство размещено в разных частях города — разбросано. Главными застройщиками являются заводы, преследующие одну цель: строить жилые поселки, целые городки около своих заводов и на свободных земляных участках — без сноса» [13, л. 26]. Промышленные предприятия стали эпицентрами, стягивающими к себе строительные площадки, таким образом были созданы городские замкнутые секторы, которые в следующем десятилетии получили название «микрорайон». Серьезной проблемой стало возведение крупных объектов и многоэтажных зданий на главных магистралях. На совещании главных архитекторов по вопросу «О повышении качества застройки и архитектуры крупных промышленных городов РСФСР» (г. Москва, 1953) отмечалось: «Коллегия Управления < Госстроя РСФСР> считает, что основным типом многоэтажного жилого дома в промышленных городах должен быть 4-5 -этажный дом, так как по строительным и эксплуатационным показателям этот тип жил. дома является наиболее экономичным, ибо не требует дорогостоящего лифта и, кроме того, в пределах этой этажности несущие кирпичные конструкции являются экономич-
ными» [14, л. 6]. По «градостроительным» и «архитектурным сооружениям» рекомендовалось застраивать промышленные города (в этот список входил Омск) 4-5-этажными зданиями, а на центральных магистралях повышать этажность до 7-8. Реализовать это поручение удавалось не всегда. Повышенная этажность жилого дома увеличивала нагрузку на прилегающую инфраструктуру.
Формирование главных площадей города проходило поэтапно. В начале 1950-х гг. московская градостроительная организация Гипрогор разработала генеральный план развития города. В. И. Кочедамов отозвался об этом генплане: «В нем был заложен ряд широких, но малореальных предложений» [5, с. 80]. Изменения в генплан вносились на протяжении следующих трех лет, так как не были учтены местные особенности. 28 июля 1955 г. на заседании архитектурного совета при Отделе по делам архитектуры под председательством главного архитектора города Б. В. Антипова был определен недостаток в планировочной композиции центра города — широкая эспланада, идущая от высотного административного здания (Дома Советов) к р. Иртыш, и организация главных магистралей ведут за собой уничтожение целого ряда капитальных зданий [15, л. 1-6]. На заседании с резкой критикой выступил В. И. Коче-дамов: «Игнорировать историческое развитие города и его поступательное движение — никому не дозволено. <...> Перерезать город случайными проездами исходя из числа композиционных мотивов нельзя» [16, л. 4]. С отрешённостью от заданной реальной ситуации был согласен историк архитектуры и градостроительства Западной Сибири Б. И. Оглы. В его семейном архиве удалось найти фотографии макета [5, с. 77], созданного бригадой Гипрогора (рук. арх. Ю. В. Траутман). Пять фотографий с разного ракурса позволяют оценить масштаб планируемой застройки. На фотографии № 31 Оглы дал свой комментарий карандашом на обратной стороне: «Площадь кажется не масштабной зданию, к тому же дискомфортное влияние Иртыша в осенне-зимний период. Однако вот такое искусственное сужение площади с частичным перекрытием (особенно визуальным) хода из зеленого полукольца-сквера центра, принятое в окончательном варианте, мне кажется не лучшим решением» [17]. Примечательно, что градостроители предусмотрели развитие водного транспорта. На стрелке впадения р. Омь в р. Иртыш по замыслу авторов должен располагаться речной вокзал, выполненный в строгих формах (круглое здание с куполом, а прилегающая территория решена в виде спусков к воде и причалов) и небольшим объемом.
По вопросу архитектуры и градостроительного значения речного вокзала возникали дискуссии и ранее. Согласно протоколу № 7 совещания при начальнике Нижне-Иртышского пароходства А. И. Николаеве 30 сентября 1954 г. решение о размещении здания пассажирского речного вокзала было принято. Исполком Омского городского совета депутатов трудящихся (решение № 30/1024 от 21 сентября 1954 г.) выделил земельный участок вдоль р. Иртыш на пересечении осевой линии здания с осью Штабной улицы. Специалисты Нижне-Иртышского пароходства выразили свое мнение по этому поводу: «Место для размещения здания пасс. вокзала на данном участке не вызывает возражений по эксплуатационным условиям, как и расположение на стрелке, а поэтому является вполне приемлемым» [18, л. 32]. Выбор места определялся не только эксплуатацион-
ными показателями, но и архитектурно-композиционными. На выделенном участке Горисполком предполагал возведение зданий «по повторно-применяемому проекту красноярского вокзала, осуществленного в г. Красноярске» [18, л. 32]. При расположении речного вокзала на стрелке предлагалось использовать проект здания г. Казани, но недостатки превосходили достоинства этого проекта. Одним из основных мотивов отказа в реализации данного проекта являлся состав помещений (в том числе не устраивало отсутствие зала ожидания) [19, л. 32 об.]. Красноярский вокзал был более объемным и вместительным, поэтому размещение его на стрелке было невозможным из-за состояния берегов реки, тем более он в плане не учитывал особенности топографии.
Применение типового проекта ликвидировало ряд проблем, возникающих при разработке индивидуального: во-первых, сокращение сроков работ по проектированию (по сути, делалась только привязка исходя из климатических и геофизических особенностей), во-вторых, подготовительные работы можно было осуществлять через два месяца после утверждения проекта и, в-третьих, экономия финансовых средств при технологической и технической реализации проекта. Красноярский вокзал был идеологически проверенным и признанным. Речной вокзал на 500 пассажиров на р. Енисей был разработан Архитектурно-планировочной мастерской при Управлении главного архитектора г. Красноярска (1949-1952 гг.), (гл. арх. города, 1948- 1950 гг., А. Н. Голубев). Проект был реализован в 1952 г., а в 1958 г. удостоен серебряной медали на Всемирной выставке в Брюсселе [20, с. 75].
Предположительно, макет застройки Омска был переделан в процессе разработки и представлен в измененном виде [21] на выставке в краеведческом музее в 1954 г. [22, с. 2]. Омские архитекторы перехватили инициативу и переработали генплан. В 1961 г. был утверждён проект детальной планировки города, составленный коллективом омских архитекторов (Главный архитектор проекта Степанов Е. А.)2. Этот вариант включил в себя градостроительный каркас предыдущих проектов, но с учетом их изменения.
Таким образом, градостроительная сетка города разрабатывалась на протяжении всего десятилетия коллективами из Москвы и Омска. Использование историко-культурной модели показало, что архитекторская мысль развивалась планомерно (типовое проектирование применялось до коренных изменений 1954-1955 гг.). Причины трансформаций не всегда связаны с общей культурной парадигмой, так как региональные особенности и композиционные характеристики могут сказываться на архитектурном и градостроительном уровне.
Типизация проектирования привела к созданию «одинаковых» зданий в разных городах страны. Не стоит умалять культурного значения таких зданий, т.к. в пространстве одного города объект может играть высокую социальную или культурную роль. Прежде всего, это здания утилитарного назначения, которые обслуживали население. Например, здания аэровокзалов возводились по ведомственной линии, поэтому аэропорты во многих городах СССР имеют схожий вид. Над типовым проектом работала бригада столичной проектной организации «Аэропроект» (1950- 1951 гг.) арх. Д. Л. Канторович, инж. Н. И. Ирмес [20, с. 125]. Здание оказалось удобным для «привязки» на местности и функционально универсальным для многих городов СССР. В ходе натурного изучения и освоения массива фотографий
1950-х гг. автором был составлен перечень городов: Омск, Красноярск, Челябинск, Екатеринбург, Казань, Львов, Чита, Харьков. Все эти здания возведены с минимальными изменениями внешнего вида, но типовой проект остается узнаваемым. При возведении новых аэропортов в крупных городах потребовалось бы немалых усилий для разработки индивидуального проекта, поэтому типовой вариант оказался наиболее удачным и экономически выгодным решением.
Ещё одним примером массового повторного применения может выступать проект двухзального кинотеатра (архитектор С. И. Якшин). В. Г. Рыженко удалось установить, что прототипом для последующих вариаций в Омске (кинотеатр им. В. В. Маяковского) и Уфе (кинотеатр «Родина») был кинотеатр «Ударник» в Сталинграде [9, с. 231]. Действительно, образ кинотеатра в Тракторозаводском районе Сталинграда с соответствующим оформлением и световым оборудованием прилегающей территории был знаком архитекторам. В опубликованных материалах XIII пленума Союза архитекторов в приложении на фотографии под № 31 [23, с. 150] был изображен кинотеатр. В ходе нашего исследования удалось установить, что по этому проекту были возведены здания в разных частях страны и с разными названиями: Архангельск — «Мир», Воронеж — «Родина», Ижевск — «Дружба», Керчь — «Украина», Пенза — «Родина», Феодосия — «Крым», Курган — «Россия»3. Работа над омской версией производилась в 19531954 гг. Местный архитектор П. И. Круткин участвовал в разработке прилегающей территории. Проект сохранился [24], благодаря чему можно констатировать, что типовой проект реализован без изменений объема, а также для подчеркивания положения этого здания автор предусмотрел фонтан, который в настоящее время эксплуатируется как клумба.
Один из неизвестных архитектурных проектов, который должны были возвести к 1953 г., — проект Дома общественных собраний завода им. Козицкого. Главный архитектор этого проекта — А. И. Юма-каев4. В запасниках музея истории института «Омск-гражданпроект» найдены фотопроекты Дома общественных организаций. Четыре фотографии с графических листов: Генеральный план, план второго этажа (центральная часть), интерьер зрительного зала, интерьер фойе. Учитывая качество изображения, можно констатировать, что проекты были проработаны на должном графическом уровне. В Историческом архиве Омской области удалось найти Протокол № 5 заседания архитектурно-экспертного совета при отделе по делам архитектуры исполкома Омского городского Совета депутатов трудящихся от 24 июля 1950 г., председатель — гл. архитектор города Г. А. Капустин [25]. Протокол оказался малосодержательным, но с постановлением «одобрить». Экспертами выступали: по архитектурной части — Г. А. Капустин, по конструктивной части — Голу-бецкий, по сантехнической части — Никитин.
После тщательного изучения генерального плана и натурного обследования территории можно установить, что Дом общественных организаций должен был размещаться в специально созданном для него квартале, ограниченном улицами: Гусарова, Рабиновича, Чернышевского, Осводовской (ныне Яковлева). Рядом располагались: производственные корпуса завода (через ул. Рабиновича расположен перестроенный в годы войны учебный корпус пединститута, который был отдан под эвакуированное из Ленинграда предприятие), два жилых дома рабочих завода
(1949 г., арх. Е. А. Степанов). В ходе изучения карт 1940 г. и 1941 г. и фотографий установлено, что на данной территории был пустырь с несколькими незначительными деревянными постройками.
В плане проектируемое здание [26] имело сложную форму: центральный корпус и два меньшего размера крыла соединялись через переходы и фланкировали, создавая площадь. С северо-востока и юго-запада к зданию прилегали спортивные площадки и площадь для массовых мероприятий. Вдоль по ул. Чернышевского квартал окружен зелеными насаждениями с местами отдыха5. Генплан был разработан с учетом ландшафта и топографии места, имел удачное расположение корпусов с целью освещения помещений естественным светом в течение всего рабочего дня. План второго этажа содержал дополнительное уточнение — центральную часть, на этом этаже располагался большой актовый зал. Юмакаев прорисовал размещение кресел, что дало возможность просчитать вместимость зала на втором этаже — 452 места. На плане же нанесен один показатель — партерная площадь — 1288 куб. м. На проекте интерьера зрительного зала показан вид с последних рядов, над которыми возвышается балкон. При сопоставлении плана и эскиза интерьера можно установить, что балкон рассчитан на 50-52 места, что дает основание считать, что объем зала рассчитан минимум на 500 человек. На общем виде интерьера отчетливо читается второй ярус, то есть, фойе двухсветное, что подтверждает возможность эксплуатации балконов зрительного зала6. Остается невыясненным, каким планировался главный фасад. На плане видно, что должен был быть портик с шестью колоннами, в простенках семь окон. В неатрибутированных копиях проектов в архиве музея был обнаружен боковой фасад главного корпуса. Фотография обрезана на месте перехода, но это не помещало определить общую стилистику здания. Несущие элементы (колонны в стенах) задекорированы под пилястры с коринфскими капителями, следовательно, колонны на главном фасаде должны были быть выполнены в соответствии с ними, что отвечало требованиям «соц-реалистического канона». На уровне второго этажа бокового коридора изображены четыре французских балкона, на фризе имеются гирлянды с привязками.
Проект можно отнести к «бумажной архитектуре», так как до реализации дело не дошло. На пленарном заседании главных городских архитекторов в Москве (1953 г.) было отмечено, что в большинстве промышленных городов РСФСР происходит недооценка роли и значения общественных зданий в застройке центра города, и это негативным образом сказывается на ансамбле: «В Омске Дворец культуры им. Козицкого поставлен в центре города, но на второстепенной улице в общую линию застройки»[27, л. 12]. Возможно, это является главной причиной в отказе утверждения проекта на республиканском уровне.
Таким образом, на протяжении исследуемого десятилетия архитекторами велась работа по проектированию общественно значимых объектов без утвержденного генерального плана застройки, что приводило к осуществлению только тех проектов, которые соответствовали принципам универсальности и финансовой экономии. Омские архитекторы выполняли заказы в духе времени, а при недостаточности сил применяли типовое проектирование. Применение исторического метода в исследовании отраслевых источников позволило установить зна-
ковые объекты, к которым ученые ранее не обращались. Наиболее показательным моментом в разнице исторического и отраслевого подходов явилось типовое проектирование, использованное во время максимального развития архитектуры сталинской эпохи.
Примечания
1. Фотографии были переданы родственниками Б. И. Оглы в Музей истории архитектуры Сибири им. С. Н. Баландина при Новосибирской архитектурно-художественной академии. Фонд архитектора ещё не сформирован, но предварительное описание составлено, поэтому номер фотографии дан в соответствии с внутренней нумерацией.
2. Фотокопия проекта хранится в личном архиве Ж. М. Ха-хаевой.
3. В перечне представлены только те кинотеатры, которые были возведены без существенных изменений фасадной части. Начало поисков данного ряда было положено В. Г. Рыженко [9, с. 225-241].
4. В перечнях основных работ этот объект не встречается (см.: Трутнев, Л. Е. Семьдесят лет созидания. - Омск, 2005. -С. 123; Юмакаев Анвербек Исматулович // Энциклопедия Омской области : в 2 т. Т. 2 (М-Я). - Омск, 2010. - С. 567; Справка из Словаря архитекторов. ГНИМА им. А. В. Щусева. -М., 2013, апрель.
5. Выполнено в соответствии с архитектурно-планировочным заданием (см.: КУ ИсАОО. Оп. 1. Д. 1. Л. 39 об.
6. Такой тип фойе был использован во многих ДК, в том числе первом послевоенном - ДК завода им. П. И. Баранова.
Библиографический список
1. Цапенко, М. П. О реалистических основах советской архитектуры / М. П. Цапенко. - М., 1952. - 396 с.
2. Хан-Магомедов, С. О. Хрущевский утилитаризм: плюсы и минусы / С. О. Хан-Магомедов // Эстетика «оттепели»: новое в архитектуре, искусстве, культуре. - М., 2013. -С. 110-133.
3. Линчевская, Н. Г. Из истории омского градостроительства 1950-х годов / Н. Г. Линчевская // Декабрьские диалоги : материалы VI Всерос. науч. конф. - Омск, 2004. -Вып. 6. - С. 167-172.
4. Мысливцева, Г. Ю. Художник и город. К проблеме социального заказа (Монументально-декоративное искусство в Омске. 1960-1970-е гг.) / Г. Ю. Мысливцева // Культурологические исследования в Сибири. - Омск, 1999. - Вып. 2. -С. 108-115.
5. Кочедамов, В. И. Омск. Как рос и строился город / В. И. Кочедамов. - Омск, 1960. - 112 с.
6. Оглы, Б. И. Строительство городов Сибири / Б. И. Оглы. -Л., 1980. - 272 с.
7. Духанов, С. С. Особенности работ по генеральной планировке городов западной Сибири в 1930-е гг. (по материалам фотофонда музея истории архитектуры Сибири им. С. Н. Баландина) / С. С. Духанов // Баландинские чтения : сб. статей VIII научных чтений памяти С. Н. Баландина. - Новосибирск, 2014. - С. 311-319.
8. Алисов, Д. А. Культура городов Сибири в условиях модернизации (к постановке проблемы) : сб. науч. тр. ООМИИ им. М. А. Врубеля / А. Д. Алисов. - Омск, 1997. - С. 5-16.
9. Рыженко, В. Г. Образы и символы советского города в современных исследовательских опытах (региональный аспект) / В. Г. Рыженко. - Омск, 2010. - 340 с.
10. Рыженко, В. Г. Пространство советского города (1920-е -1950-е гг.): теоретические представления, региональные социокультурные и историко-культурологические характеристики (на материале Западной Сибири) / В. Г. Рыженко, В. Ш. Назимова, Д. А. Алисов. - Омск, 2004. - 292 с.
11. Иконников, А. В. Пространство и форма в архитектуре и градостроительстве / А. В. Иконников. - М., 2006. - 352 с.
12. Сизов, С. Г. Омск в годы «послевоенного сталинизма» (1945 - март 1953 гг.) / С. Г. Сизов. - Омск, 2012. - 250 с.
13. КУ ИсАОО Ф. 477. Оп. 1. Д. 3. Л. 26.
14. ГА РФ. Ф. А- 150. Оп. 2. Д. 723. Л. 6.
15. КУ ИсАОО Ф. 477. Оп. 1. Д. 71. Л. 1-6.
16. КУ ИсАОО. Ф. 477. Оп. 1. Д.7 1. Л .4.
17. Музей истории архитектуры им. С. Н. Баландина. Фонд. Оглы Б. И. Папка «Города Западной Сибири». Конверт 4. Фотография 3.
18. КУ ИсАОО. Ф. 477. Оп. 1. Д. 71. Л. 32.
19. КУ ИсАОО. Ф. 477. Оп. 1. Д. 71. Л. 32 об.
20. Слабуха, А. В. Архитекторы Приенисейской Сибири. Конец XIX - начало XXI века / А. В. Слабуха. - М., 2004. -432 с.
21. Омский историко-краеведческий музей. Фотофонд. ОМК 7446-3 ; ОМК 7446-4.
22. Кириллова, З. Выставка о нашем городе / З. Кириллова // Омская правда. - 1954. - 12 мая. - С. 2.
23. Творческие задачи Союза советских архитекторов. -М., 1951. - 216 с.
24. БУК «Музей имени М. А. Врубеля» Круткин П. И. Кинотеатр на 700 мест. Проект привязки. 1953. Бумага, тушь, перо, акварель. 51,0x50,7.ВХ-35825.
25. КУ ИсАОО Ф.477. Оп. 1. Д. 1. Л.196-197.
26. Музей истории института ОАО ТПИ «Омскграждан-проект». Личная папка А. И. Юмакаева. Л. 4.
27. ГА РФ Ф. А- 150. Оп. 2. Д. 723. Л. 12.
КУЗЕВАНОВ Виктор Сергеевич, аспирант кафедры современной отечественной истории и историографии.
Адрес для переписки: Ук1;оге2@уап<Зех.га
Статья поступила в редакцию 24.10.2014 г. © В. С. Кузеванов
УДК 9302 О. Н. НАУМЕНКО
Е. А. НАУМЕНКО
Тюменский государственный университет
КАТОЛИЧЕСКИЙ ОРДЕН ИЕЗУИТОВ И СИБИРЬ:
НЕКОТОРЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ, РЕЛИГИОЗНОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Статья посвящена проблемам адаптации Ордена иезуитов в России и Сибири после их изгнания из Западной Европы. Авторы подчеркивают, что идеология Ордена противоречила системе христианских ценностей, а подбор и воспитание членов Ордена основывались на основе особой нравственно-психологической системы. В статье также рассматривается история Ордена в условиях западносибирской ссылки. Актуальность и новизна статьи обусловлена интересом научного сообщества к Ордену иезуитов в связи с тем, что представитель Ордена Франциск I занял должность Римского папы в Ватикане.
Ключевые слова: иезуиты, католицизм, религиозная политика, государственная власть, Екатерина II, Александр I, Западная Сибирь.
Российское государство XIX в. носило черты теократии, что проявлялось в религиозной регламентации всех сторон общественной и личной жизни граждан. Закон запрещал православным переходить в инославие, иноверцы имели право исповедовать свою религию с множеством ограничений, за нарушение которых предусматривалось наказание ссылкой.
Наряду с представителями иных религиозных конфессий, в начале XIX в. в западносибирской ссылке оказались члены монашеского Ордена иезуитов. Наказание Ордена исходило не просто из стремления сохранить православный характер Российского государства, но из конфликта иезуитов с государственной властью.
Первоначально, при Екатерине II, взаимоотношения Ордена с российскими властями складывались вполне благополучно. После вхождения белорусских
земель в состав России число иноверцев в стране увеличилось за счет проживавших там иезуитов. Это событие совпало с запрещением в 1773 г. Папой Климентием XIV Иезуитского ордена. За деятельность, попиравшую все устои христианства, глава Римской церкви лишил иезуитов их имущества, прав и привилегий. Монархи большинства католических государств последовали примеру Папы, изгнав иезуитов из своих стран. Покровительство Ордену оказала Екатерина II, пригласив их на жительство в Россию [1, л. 45], тем самым бросив вызов всему католическому миру, практически всей Европе.
Идеология Ордена и нравственные качества переселенцев отличались своеобразием. Как известно, Орден иезуитов был создан в 1534 г. Игнатием Лойолой для борьбы с ересями и Реформацией, и одним из главных его принципов стал тезис «Цель
