CC BY
29
А. C. Сагитова*
ТРАГИЧЕСКАЯ РОЛЬ ГЮЛЛИ МУБАРЯКОВОЙ1
Статья содержит анализ трагического образа Танкабике в пьесе Мустая Карима «В ночь лунного затмения» в воплощении актрисы Башкирского государственного академического театра драмы имени М. Гафури Гюлли Мубаряковой.
Ключевые слова: Гюлли Мубарякова, Танкабике, Мустай Карим, трагический образ, трагическая вина, рабство духа, свобода выбора.
A. Sagitova. THE TRAGIC CHARACTER OF GULLI MUBARYAKOVA
The article analyses the tragic character of Tankabike in the play by Mu-stai Karim «V Noch'Lunnogo Zatmeniya» («On the night of a lunar eclipse») performed by Gulli Mubaryakova, the actress of the Bashkir State Academic Drama Theatre named after M. Gafuri.
Key words: Gulli Mubaryakova, Tankabike, Mustai Karim, tragedy, tragic character, tragic guilt, enslavement of spirit, freedom of choice.
В 1978 году Свердловская киностудия выпустила художественный фильм по пьесе народного поэта Башкортостана Мустая Карима «В ночь лунного затмения» в постановке бурятского ре-
* Сагитова Айсылу Сынтимеровна — соискатель Российского университета театрального искусства — ГИТИС; Национальный молодежный театр Республики Башкортостан имени Мустая Карима, заведующиая литературно-драматической частью. E-mail: [email protected].
1 Мубарякова Гюлли Арслановна (09.09.1936, Уфа) — народная артистка СССР, актриса Башкирского академического театра драмы им. М. Гафури. В 1959 году закончила ГИТИС, курс Б. В. Бибикова и О. И. Пыжовой. Актриса большой внутренней силы, глубокого психологизма и высокой сценической культуры. Значительными ролями Гюлли Мубаряковой являются: Пальмира («Магомет» Вольтера), Алиман («Мать — Земля» Л. Валеева по повести «Материнское поле» Ч. Айтматова), Гульназира («Салават» М. Карима), Хафаса («Матери ждут сыновей» А. Мирзагитова), Танкабике («В ночь лунного затмения» М. Карима), Кормилица («Великодушный рогоносец» Ф. Кроммелинка), Ха-зина («Дети мои» А. Атнабаева).
жиссера Бараса Халзанова. Главную роль Танкабике сыграла актриса Башкирского государственного академического театра драмы М. Гафури Гюлли Мубарякова. Это была уже вторая встреча актрисы с известной трагедией Мустая Карима. Первая состоялась еще в 1964 году, на сцене Башкирского академического театра драмы в спектакле известного режиссера Шауры Муртазиной2, в 1967 году удостоенном Государственной премии РСФСР им. К. С. Станиславского, где она сыграла молодую невестку Танкабике Шафак. Это был трепетный и нежный образ преданной и любящей женщины. Именно женственность, нежность, пылкое сердце, с одной стороны, и стойкость, мужество, острый ум — с другой, определяют противоречивые характеры разноликих героинь Гюлли Мубаряковой. И уже тогда в образе молодой Шафак ощущался великолепный трагедийный дар актрисы, ее способность к высшим душевным переживаниям, когда человек вступает в борьбу с самим собой, против судьбы, против рока и все же терпит крушение, страшное наказание за преступление, которое также является уделом судьбы. Конечно же, такой показательной, этапной ролью в творчестве Гюлли Мубаряковой станет образ Танкабике. Но позже, в 1992 году, когда актриса, достигнув возраста своей героини, войдя в пору своей творческой зрелости, создаст на сцене иной, годами выношенный, художественно завершенный образ своей героини.
В чем же состоит таинственность, притягательная сила образа Танкабике и уникальность трагедии Мустая Карима «В ночь лунного затмения», позволившие в середине ХХ века вывести баш-
2 Муртазина Шаура Мусовановна (22.07.1925, Москва — 22.02.2002, там же) — режиссер, заслуженный деятель искусств РСФСР. После окончания ГИ-ТИСа (1948; курс А. М. Лобанова, И. Я. Судакова) до 1972 года режиссер БАТД им. М. Гафури, одновременно в 1962—1966-м преподаватель Уфимского училища искусств, 1968—1970-й преподаватель, зав. кафедрой режиссуры и мастерства актера Уфимского государственного института искусств. На сцене Башкирского театра драмы поставила спектакли: «Великая любовь» по произведениям Г. Березко (1948, дебют), «Огненный вихрь» А. Мирзагитова, «Участь одной любви» А. Мирзагитова, «Винздорские насмешницы», «Ромео и Джульетта» и «Макбет» У. Шекспира, «Кража» Дж. Лондона, «Чайка», «Иванов» и «Дядя Ваня» А. Чехова, «В ночь лунного затмения» М. Карима, «Магомет» Вольтера, «История одной семьи» по пьесе «Чудеса в гостиной» Д. Лоусена, «Не забывай меня, солнце!» А. Абдуллина и другие.
кирскую драматургию на уровень универсального театрального контекста? Как отмечает С. Кусимова, «в поразительно точном попадании в сердцевину духовных проблем, присущих бытию своего поколения» [С. Г. Кусимова, 2009, с. 65], а также в том, что сугубо национальная пьеса «выламывалась за рамки сложившихся схем и канонов, взрывала сложившиеся традиции изнутри, предлагая совершенно новую концепцию философско-поэтического осмысления прошлого» [там же]. «Историко-бытовую драму с ярко выраженными фольклорно-этнографическими или социально-историческими корнями М. Карим транспонировал в регистр высокой трагедии, в которой тема «судьбы человеческой — судьбы народной» обрела проникновенно лирическое и возвышенно скорбное звучание» [там же]. А история Танкабике, подобно историям Гамлета и Лира, Медеи и Эдипа, пронизана глубокими духовными и нравственными прозрениями, экзистенциальными открытиями. Эта история о внутренней трагедии, о рабстве духа, о свободе и борьбе человека с самим собой.
Если же вернуться к фильму 1978 года, то нельзя не увидеть, что автор сценария Владимир Валуцкий упростил сюжетную линию пьесы, сместив акценты настолько, что история катастрофы личности Танкабике и вытекающая из нее проблема свободы и рабства духа остались неразрешенными и лишь как бы фоном изредка звучали в самом тексте Мустая Карима. Основной же линией развития кинематографического повествования, решенного больше в мелодраматическом, нежели трагическом ключе (хотя по жанру он определен как историческая драма), стала сюжетная линия молодых героев Акъегета и Зубаржат. Образ Танкабике олицетворял лишь препятствие, мешающее слиянию двух любящих сердец. Не случайно, уже в самых первых кадрах фильма показывается крутой нрав и железный характер Танкабике Гюлли Мубаряковой. Она появляется верхом на лошади, лихо выпрыгнув из седла, хватает барашка и вяжет ему ноги, клеймит раскаленным железом лошадь. Это — бесстрашная степнячка, настоящая хозяйка стойбища.
После известия о смерти сына Юлмурзы в ней просыпаются материнские чувства — она как подкошенная падает на землю и, обхватив большой камень, громко рыдает. Но уже в следующей сцене с аксакалами снова та, несокрушимо-твердая женщина. Она
быстро соглашается с решением аксакалов о том, что Акъегета нужно женить на невестке-вдове Шафак, а Зубаржат выдать за младшего сына, двенадцатилетнего Ишмурзу. В ней нет того внутреннего конфликта, который есть в трагедии Мустая Карима. И когда Танкабике объявляет эту абсурдную и страшную весть детям, она остается решительной и непреклонной. И лишь в сцене с Дервишем (Советбек Джумадылов), который напоминает Танкабике о ее грехе, совершенном тридцать лет тому назад, она вновь становится слабой женщиной. Стоя на коленях под дождем, она кричит: «Нет! Нет! Нет!» — словно пытается выкрикнуть этот грех из себя, забыть его, уничтожить всякую память о нем.
Танкабике в фильме Бараса Халзанова — прежде всего женщина. Ей не понаслышке известно, что такое страсть, влечение. И оттого она хорошо понимает свою невестку Шафак, которую играет Наталья Аринбасарова. Примечательна в этом плане сцена, когда Танкабике уговаривает Шафак использовать все свои чары и приворожить Акъегета. Ее большие темные глаза загораются безрассудным блеском и вспыхивают пламенем молодости, огромная лисья шапка бесстыдно сползает с седеющей головы. Словно змея, обвив шею испуганной Шафак, она искушает ее околдовать Акъегета. Но не дано понять этой властной женщине, что страсть сожжет ее саму. В конце фильма обезумевшая Танкабике бросается в горящую юрту. Но что привело ее к такому поступку в фильме остается за кадром.
В 1992 году на сцену Башкирского академического театра выходит совершенно иная Танкабике Гюлли Мубаряковой. Все эти годы актриса, которую не оставляли мысли об этой роли, знала, что образ Танкабике таит в себе намного больше неизведанных глубин, нежели было показано в фильме. В этом спектакле режиссер Рифкат Исрафилов3 сумел раскрыть не только
3 Исрафилов Рифкат (Рафкат) Вакилович (р. 6.8.1941) — режиссер, педагог, народный артист и заслуженный деятель искусств РСФСР, заслуженный деятель искусств БАССР, РТ, Респ. Северная Осетия — Алания. Профессор, лауреат Гос. пр. РФ и РБ. В 1973 году закончил ГИТИС, курс А. А. Попова и М. О. Кнебель. С 1972-го режиссер, с 1981-го гл. режиссер и художественный руководитель БАТД им. М. Гафури, одновременно в 1979—2000-м преподаватель УГИИ, с 1987 года секретарь СТД РФ. Значительными постановками в БАТД являются — «Галиябану» М. Файзи, «И судьба — не судьба» по М. Ка-
весь богатый потенциал трагического, которым от природы щедро наделена Гюлли Мубарякова, но и с подлинно эпической силой раздвинул рамки личной судьбы героини до масштабов судьбы ее времени и времени современного. Масштаб духовной жизни Танкабике становится шире мгновений непосредственного действия. В трагедии вдруг начинает звучать голос архети-пической памяти народа, отсылающей нас в те далекие века, когда люди еще вели кочевническую жизнь, поклонялись солнцу, верили в судьбу, рок, ощущали себя частицей мироздания, жили в гармонии и согласии с окружающим миром. Они пасли скот, варили корот4, пили кумыс, сушили на зиму казы-лык5, когда нужно было защищать родную землю — шли в бой, когда необходимо было переселение — собирали весь свой небольшой домашний скарб и искали более благоприятные условия для жизни. Но, что бы ни случилось, они всегда оставались верными своим традициям, обычаям, преданными своему предназначению в этом мире. И ничто не могло нарушить этой гармонии, кроме человеческого преступления.
Танкабике Гюлли Мубаряковой появляется на сцене в самом начале спектакля. Ее поступь уверенная. Она полна энергии и силы. В глазах — огонь, в руках — хлыст. Голос звучный, грудной. Одета она в традиционное длинное платье, в черный бархатный елян6 и тяжелый нагрудник7. На голове, как и положено, роскошная песцовая шапка — символ богатства. Не случайно все ее здесь называют «байбисэ», что означает «богатая женщина», в
риму, «Три сестры» А. Чехова, «Тринадцатый председатель» А. Абдуллина, «Не бросай огонь, Прометей!» М. Карима, «Встань и вознесись, мой Тулпар!», «Любишь, не любишь?» и «Бибинур, ах, Бибинур!» Ф. Булякова, «Великодушный рогоносец» Ф. Кроммелинка. С 1997 года художественный руководитель Оренбургского областного драматического театра им. М. Горького, где им поставлены такие спектакли, как «Капитанская дочка» А. Пушкина, «Дон Жуан» Мольера, «Отец» А. Стриндберга, «Раба своего возлюбленного» Лопе де Веги, «А зори здесь тихие» Б. Васильева и другие.
4 Корот — традиционный кисломолочный продукт башкирской кухни.
5 Казылык — мясное блюдо.
6 Елян — в башкирском костюме традиционная верхняя длиннополая одежда на подкладе, с рукавами.
7 Нагрудники состояли из плотной основы (сукно или тонкий войлок, обшитые красной тканью), на которую нашивали кораллы, бисер, раковины-каури, монеты.
данном случае — «хозяйка». Но по смыслу «байбисэ» означает еще и «властная», «главная». Муж ее давно погиб на войне, поэтому она привыкла за все отвечать сама. Несмотря на суровый нрав, Танкабике в глубине души добра; она готова накормить и одеть каждого нуждающегося, приютить бездомного, доблестного и честного одарить подарками.
Настроение у Танкабике приподнятое — вот-вот с войны должен вернуться ее старший сын Юлмурза, а средний Акъегет — жениться на красавице Зубаржат. Впереди, казалось бы, ждут только радостные события, и Танкабике живет в предвкушении светлого будущего.
Наконец, вестник принес известие о том, что воины возвращаются. Все застыли в ожидании. В центре — величественная и статная фигура Танкабике. Ее широко раскрытые глаза, как и у других женщин, устремлены вдаль, но, в отличие от всех, ее взгляд полон сдержанности и терпения.
...Вот один воин. Второй. Третий. Объятия. Поцелуи. Слезы радости...
.А где же ее сын?..
Это невыносимое ожидание Гюлли Мубарякова проживает с такой интенсивностью, что не успеваешь следить за ее ежесекундно меняющейся реакцией. Сначала на ее лице торжественная радость — в своем воображении мы уже видим, как она обнимает вернувшегося сына. Затем эта радость сменяется терпеливым самообладанием, свойственным ее стойкому характеру. Постепенно наступает тревога, мысленное отрицание самого страшного, что могло бы случиться. Снова упорное ожидание, но чаша терпения вот-вот готова опрокинуться. Когда же она видит воинов, несущих к ней доспехи ее сына и прах с его могилы, Танкабике отказывается принимать их. Отказывается понимать случившееся. Но все же, когда истина все-таки доходит до ее сознания, после продолжительной паузы, она кричит страшно, громко, почти умирая. Перед нами уже не та властная женщина-хозяйка, а сломленная горем, страдающая мать.
«Неужели мой грех так велик, что всю жизнь ты мучаешь меня?» — взывает она к небесам. Да, велик. Тридцать лет назад, измученная ожиданием мужа с очередной войны Танкабике возгорела страстью к молодому человеку, от которого родила боль-
ного ребенка. И тридцать лет этот ребенок — Дивана, что значит «юродивый», живет рядом с ней, каждый день напоминая ей о той злосчастной ночи. Символично, что именно Дивана — Шамиль Рахматуллин подносит Танкабике прах Юлмурзы и, словно обжигающий уголь, перебрасывает его в руки матери. Она же трагически застывает с этим черным мешочком земли, принимая его как расплату.
Образ Танкабике, созданный Гюлли Мубаряковой, равен героине античной трагедии. Аристотель писал, что герои трагедии не должны быть ни идеальными, ни порочными, они должны быть хорошими людьми, совершившими вольно или невольно какую-то ошибку, вследствие которой они и станут носителями трагической вины, только в этом случае они способны возбудить в зрителях страх и сострадание, а именно эти чувства вызывают очищение души, катарсис. Танкабике Гюлли Мубаряковой — изначально носитель трагической вины. Она не идеальна, но добра, благородна и величественна. Она не отрицательный персонаж, но ей присущи те страсти и желания, которые свойственны любому живому человеку. Она виновна в том, что изменила мужу, но не виновата в том, что у нее родился больной ребенок. Последнее она принимает как расплату, месть богов. Танкабике без действительной вины оказалась виновной по стечению обстоятельств.
Но настоящая расплата ждала Танкабике впереди. Старейшины рода, сладко попивая кумыс, важно приглаживая свои бороды, заученно читая намаз, из сложившейся ситуации выводят абсурдное заключение. Аксакалы — это воплощение псевдорелигии, обманчивой набожности, обывательской психологии, так широко распространившихся в сегодняшние дни. Древний закон башкир о том, что младший брат должен жениться на вдове старшего брата, воспринимается ими буквально, несмотря на то, что младшему сыну Танкабике всего лишь двенадцать лет. «Традиционная ситуация — принудительный брак — лишь повод для возникновения сложных психологических коллизий, — пишет С. Кусимова. — Источник трагического не столько в обстоятельствах, сколько в сознании людей» [там же, с. 66].
Танкабике Гюлли Мубарякой понимает всю бесчеловечность их решения и первая реакция ее оправданна — сначала она изу-
мляется, потом в ней вспыхивает ярость, негодование, протест. Казалось бы, ничто не может сокрушить власть этой непоколебимой женщины. Но и она оказывается беспомощной перед законами, придуманными пращурами. Хозяйка, властная правительница рода становится рабой предрассудков. Точка опоры с конфликта внешнего переносится на конфликт внутренний. Дивана — единственный человек, которому Танкабике может открыть свое сердце. Она обнимает этого взрослого ребенка, гладит по голове, нежно целует и плачет. Только рядом с ним она забывается и становится самой собой. Но когда Дивана просит ее уйти вместе с ним на другое стойбище и взять с собой всех тех, кого она любит, — Танкабике отталкивает его. Нет, она не свободна. Жестко она говорит: «.не в нашей это власти», — таким образом, отдавая своих детей в руки аксакалов. Внутренний конфликт достигает высшей точки.
«Ох, это рабство, будь оно неладно! Рабы, рабы от мала до велика, обычаев придуманных самими, благополучья, трусости, страстей», — плача говорит вступивший в неравную схватку с аксакалами Акъегет (Гаяз Алтыншин). Личную свободу, право на любовь, на счастье Акъегет и Зубаржат никогда не променяют на рабство духа, поэтому они изначально знают свою обреченность на смерть. Словно античные герои они верны себе и готовы нести полную ответственность за сделанный ими Выбор.
Танкабике тоже делает свой Выбор, но она думает, что, соглашаясь с решением аксакалов, она спасает детей от тяжелой участи. Поэтому, объявляя приговор детям, она кричит, словно доказывая самой себе, что так должно быть, что это обычаи, придуманные предками, и им должно повиноваться. Она лжет самой себе и сама это понимает.
Рифкат Исрафилов вернул трагедии ее изначальную эмоцию — плач и крик. Он заставил работать актеров на износ. Казалось бы, человек не способен выдержать столько горя, боли и душевного самоистязания, и Танкабике Мубаряковой действительно словно открытая кровоточащая рана. Ей сострадаешь больше, нежели Акъегету, Зубаржат, Шафак, хотя они обречены на смерть.
Одной из кульминационных сцен спектакля является ночной разговор Танкабике с Дервишем. Страшен образ Дервиша в исполнении Загира Валитова. В начале он появляется как до-
брый странник, ради Всевышнего отрекшийся от общества, богатства, женщин и вот уже тридцать лет блуждающий по свету и наставляющий людей на путь истинный. Добрая Танкабике принимает его со всеми почестями. Но постепенно, в ходе действия раскрывается истинное лицо Дервиша. Он вспоминает, что тридцать лет тому назад, проходя мимо этих мест, стал свидетелем рождения «незаконного» ребенка. Зная тайну Танкабике, Дервиш жестоко пользуется этим. В спектакле Исрафилова Дервиш — З. Валитов постоянно находится на сцене, вслушивается в разговоры людей, пугает их своей тенью. Таким образом, он превращается в воплощение вселенского зла, из века в век блуждающего по свету. Это персонифицированное зло терпеливо ожидает подходящего момента, когда человеком овладевает духовная слабость, безволие, и тогда оно незаметно вселяется в него. Не случайно в финале именно он, всматриваясь в даль, продолжит свой разрушающий путь.
Отягощенная мрачными, противоречивыми размышлениями о судьбе молодых, Танкабике сначала не может понять странных намеков Дервиша. Ей кажется противоестественным, что святого человека занимают плотские мысли. И она изумляется, когда Дервиш просит у нее красавицу Шафак. В ней снова просыпается ярость, негодование, протест. Но как только Дервиш дает понять Танкабике, что знает ее страшную тайну, Танкабике не может крикнуть — вместо вопля раздается лишь хриплый плач. Речь ее прерывается глухими стонами, лицо залито слезами, руки то безжизненно свисают вдоль тела, то лихорадочно ищут сердце.
В душе Танкабике наступило затмение?.. Нет, это в мир пришла глубокая, темная и долгая ночь. Ошибочно понимаются обычаи и традиции, попраны все святые законы, истинную веру заслонили лицемерные нравоучения. Так в трагическом образе, созданном Гюлли Мубаряковой, откликнулось время глубокого разочарования в прежних идеалах, растерянность и смятение перестроечной эпохи. Театр говорит об этом не открыто, декларативно, а через иносказательность, метафору, гротеск, пристально вглядываясь в окружающий мир и рассматривая, анализируя общественные изменения, пытаясь понять, как время влияет на характеры людей, на их взаимоотношения, их мироощущение.
В конце спектакля обезумевшая Танкабике пытается ухватиться за трость аксакалов, которые брезгливо отталкивают ее, за белые одежды детей, непреклонных в своем решении, за воздух. но опоры, почвы под ногами уже нет, и она, обессиленная, падает. Танкабике утрачивает свободу, но этой утратой, она утверждает именно эту свободу и погибает, заявляя свою свободу. В этом и коренится примиряющий и гармонический характер трагедии, которая оставляет нас не растерянными, но исцеленными, как выразился Аристотель, очищенными [Аристотель, 1957, с. 56].
Список литературы Аристотель. Поэтика. М., 1957.
Кусимова С. Г. Творческие искания Мустая Карима и трагедия «В ночь лунного затмения» // Отечественный театр: история и современность. 2009.
