CC BY
62
УДК 2 (571.52) (07)
«ТРАДИЦИОННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ» В КОНТЕКСТЕ КАТЕГОРИЙ «СУЩНОСТЬ» И «ЯВЛЕНИЕ»
Фельдман В.Р.
Тувинский государственный университет, Кызыл
"TRADITIONAL CIVILIZATION" IN THE CONTEXT OF CATEGORIES OF "ESSENCE" AND "PHENOMENON"
Feldman V.R.
Tuva State University, Kyzyl
В статье представлены некоторые концепции сущности и содержания «традиционной цивилизации. В ней также обосновывается необходимость включения в представление о сущности «традиционной цивилизации» становление и развитие форм общественного сознания.
Ключевые слова: цивилизация, «традиционная цивилизация», сущность «традиционной цивилизации», «кочевническая традиционная цивилизация»,
The article presents some concept of nature and content of the "traditional civilization". In it also substantiates the need for representation of the essence of the "traditional civilization" the establishment and development of forms of social consciousness.
Key words: civilization, "traditional civilization", the essence of the "traditional civilization", "traditional nomadic civilization".
В отечественной и зарубежной социально-философской и социологической литературе существуют различные интерпретации смысла термина «цивилизация». Одни мыслители полагают, что «цивилизация» есть синоним понятия «культура». Для других исследователей «цивилизация» предстает в образе общества, вышедшего за пределы первобытности. Существуют также циклические и другие концепции «цивилизации».
Понятие цивилизации, ее исторической динамики получили известное отражение в трудах Аристотеля, Ж. Мелье, Ж.Ж. Руссо, И. Бентама, Ж.А. Кондорсе, И. Канта, И.Г. Фихте, В. Гумбольдта, Ф.В.И. Шеллинга, К.А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна, Ф. Ницше, Д.И. Писарева, Н.Ф. Федорова. В.С. Соловьева, Г.В. Плеханова, К.Э. Циолковского, З. Фрейда, Н.А. Бердяева, Г.Г. Шпета, А. Печчеи и др.
Проблематика соотношения понятий культуры и цивилизации, сущности конкретно-исторических форм цивилизации концептуально отражена в исследованиях Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, К. Ясперса, А. Швейцера, П.А. Сорокина и др.
Особенности культурного и цивилизационного развития России представлены работами Л.И. Шестова, Н.О. Лосского, П.Н. Савицкого, А.А. Богданова и др.
Глобальные проблемы цивилизации в современной социокультурной реальности отражены в исследованиях В.И. Вернадского, С.Л. Франка, Х. Ортеги-и-Гассета, П. Тейяр де Шардена, Б. Рассела и др.
В отечественном социально-философском и историко-культурном познании проблематика цивилизации, в самом широком и конкретно-историческом смысловом и
содержательном аспектах отражена в работах Н.В. Абаева, В.М. Алпатова, М.А. Барга, А.М. Буровского, Н.Ю. Бокадаровой, Р.Г. Браславского, В.И. Добрыниной, Л.С. Васильева, Е.В Гутновой, В.И. Гуляева, Б.С. Ерасова, В.И. Затеева, И.Н. Ионова, А.К. Кузнецова, И.Н. Кузнецова, Н.Н. Крадина, Т.И. Краснопевцевой, А.И. Кобзева, Н.И. Конрада, Л.И. Мечникова, М.П. Мчедлова, А.Л. Метлинского, Н.Н. Моисеева, Н.М. Морозова, А.С. Панарина, Л.И. Семенниковой, А.А. Сванидзе, В.С. Степина, М.А. Фроловой, Н.А. Хачатурян, В.М. Хачатурян, К.В. Хвостовой, Д.Ш. Цырендоржиевой, Е.Б. Черняк, Я.Г. Шемякина и др.
Зарубежные исследования различных проблем цивилизационной динамики, исторических форм цивилизации, ее критериальных признаков, состояний и тенденций связаны с работами У. Адамса, Г. Бокля, П. Бэгби, Ф. Броделя, Ф. Гизо, М. Крузе, К. Квигли, Р. Кулборна, Г. Мишо, Э. Марка, А. Ничифоро, К. Райта, Э. Сервиса, Дж. Тейнтера, Д. Уилкинсона, Л. Февра, С. Хантингтона, Ибн Хальдуна, Э. Шилза, Ш. Эйзенштадта и др.
Актуальность и практическая значимость концептуального анализа понятия «традиционная цивилизация», на наш взгляд связано, с одной стороны, с тем, что аксиологическая составляющаяся данной формы бытия общества сохраняется достаточно долго, оказывая влияние и на современные формы общественной жизни, связанные, например, с жизненно важными проблемами воспитания и образования; с другой стороны ценности и нормы, сохранившиеся и функционирующие в настоящем, входят в современный комплекс ценностей, связанный с существованием других механизмов воспроизводства и развития социума, например, с государственными институтами социального управления. Как известно, традиционные цивилизации оставили нашему обществу идеи, предполагающие возможность здорового образа жизни, самообразования и самовоспитания, идею гуманизма в ее различных религиозных и философских интерпретациях, некоторые общества продемонстрировали возможность относительно гармоничного сосуществования человека и природы и др.
Теории цивилизации связанные с Н.Я. Данилевским, О. Шпенглером, А. Тойнби, П. Сорокиным, Н. Бердяевым, К. Ясперсом достаточно хорошо отражены в социально -философской и культурологической литературе, что позволяет нам перейти к современным, не циклическим образам цивилизации, а также к концепциям цивилизации, имеющим определенную близость к критериальным признакам традиционной цивилизации. Они концептуально осмысливались российскими философами, социологами, историками-востоковедами, культурологами, как в советский период, так и постсоветские времена.
Одним из видных отечественных исследователей в области теории цивилизации, еще в советский период, был М.А. Барг. Он полагал, что цивилизация это обусловленный природными основами жизни, с одной стороны, и объективно-историческими ее предпосылками - с другой, уровень развития человеческой субъективности, проявляющийся в образе жизни индивидов, в способе их общения с природой и себе подобными.
М.А. Барг, как отмечает Е.Б. Черняк, рассматривал понятие «цивилизация» в качестве центра поисков парадигмы, призванной создать подлинно глобальное видение общества, включающее как объективный, так и субъективный ее аспекты. В представлении Барга историческая наука находится еще в самом начале долгого пути изучения теоретических проблем истории цивилизации, в особенности сравнительно-исторического ее исследования и создания ее региональных разновидностей.
Е.Б. Черняк предложил свое, авторское определение «цивилизации», включающее несколько аспектов. Историко-антропологический аспект понятия «цивилизация» - это
историзованная природа общественного индивида, ее носителя, раскрывающаяся как универсальный стиль различных сторон его жизнедеятельности. Социокультурный аспект -это совокупность универсально стилевых, духовных, материальных и нравственных средств, которыми данное сообщество вооружает своего члена и в его противостоянии внешнему миру. Социологический аспект понятия «цивилизация» - это диалектическое единство двух субстратов общества как динамически целостного, объективно необходимого и субъективно волевого, разрешающегося в процессе целенаправленной человеческой деятельности. Исторический аспект понятия «цивилизация» - это культурно-исторический тип организации общества, в котором его фундаментальная конститутивная идея, синтезирующая в нем бытие, парадигма, выступает превращенно как основание [1].
А.С. Ахиезер рассматривает некоторые проблемы современной динамики российского общества в контексте цивилизационного подхода, а также предлагает собственный концепт цивилизации.
Цивилизацию он определяет как особую форму самовоспроизводства человечества, находящуюся по своим масштабам и значению между глобальным всемирно-историческим процессом и отдельными, относительно самостоятельными обществами, также взятыми в их историческом ракурсе. А.С. Ахиезер полагает, что глобальная история реализует себя в форме ограниченного множества цивилизаций. Он рассматривает категорию «цивилизация» как процесс взаимопроникновения-взаимоотталкивания двух полюсов: «глобальной истории» и «истории локальных сообществ». Локальные сообщества могут выступать в формах государств, но могут быть и группами государств или даже их частей.
Цивилизация, по Ахиезеру, может рассматриваться как некоторый средний элемент глобальной истории и, одновременно, как медиатор между полюсами исторического процесса. Динамика цивилизационного процесса представляется ему как включающая стадии становления цивилизации, ее возникновения и дальнейшего развития. А.С. Ахиезер убежден в том, что цивилизация может возникнуть, воспроизводить себя лишь на основе некоторой исторически сложившейся культуры, включающей подчас значительное разнообразие субкультур.
В представлении А.С. Ахиезера, в основе цивилизации лежат массовые творческие решения, выступающие в форме множества индивидуальных решений, пришедших к относительному, противоречивому, ограниченному функциональному единству (несущих в себе стремление к единству, преобладающему над противоположными тенденциями).
А.С. Ахиезер типологизирует цивилизации в зависимости от того, какое место в их бытии занимает ориентация на развитие («достижительность»). Он делит цивилизации на те, в которых развитие служит всего лишь средством обеспечения их статики, и на те, в которых развитие становится самоценностью.
По Ахиезеру, все множество современных и прошлых цивилизаций может быть расположено между этими полюсами. Первые он относит к традиционным цивилизациям, вторые - к либерально-модернистским цивилизациям.
Характеризуя российскую цивилизацию, А.С. Ахиезер отмечает, что она вышла за пределы доминирования традиционных ценностей, однако либерально-модернистская культура еще не заняла в ней господствующих позиций. Он полагает, что судьба российской цивилизации определяется массовой способностью формирования динамичного,
достижительного основания. Именно эта проблема, с точки зрения А.С. Ахиезера, является решающей для судьбы российской цивилизации [2].
Идея разделения цивилизаций на «традиционные» и «техногенные», с необходимым социально-философским и культурологическим анализом их исторических форм, была также представлена научному сообществу В.С. Степиным.
«Техногенная цивилизация» в его представлении начинает собственное развитие в XVII веке. Основные ее исторические стадии - прединдустриальная, индустриальная, постиндустриальная формы пространственно-временного бытия.
К «традиционным цивилизациям» В.С. Степин относит земледельческие общества древности и средневековья. Характеризуя «традиционную цивилизацию» он выделяет ее основные качественные характеристики. Для «традиционной цивилизации» характерны замедленные темпы социальных изменений. Конечно, в них возникали инновации, но прогресс шел медленно по сравнению со сроками жизни человека, поколений людей.
Виды деятельности, их средства и цели в «традиционных цивилизациях» существовали в качестве устойчивых стереотипов. В культуре «традиционных цивилизаций» приоритет отдается традиции, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления.
Инновационная деятельность в таких обществах не воспринималась как высшая ценность. Она имела ограничения и допускалась лишь в рамках веками апробированных традиций. В средневековых обществах главной целью познания являлось расшифровка промысла Божьего, плана божественного творения, реализованного в мире.
В.С. Степин считает, что природа в контексте бытия «традиционных цивилизаций» не являлась объектом экспансии, завоевания, покорения. Природа есть живой организм, в который органично встроен человек. На стадии бытия «традиционных цивилизаций» понятие закона природы, отличного от законов регулирующих социальную жизнь, являлось для общества чуждым.
Идеи господства и власти в «традиционных цивилизациях» понимались, прежде всего, как непосредственная власть одного человека над другим. В.С. Степин отмечает, что в традиционных обществах и азиатских деспотиях власть и господство не только распространялись на подданных государя, но и осуществлялись мужчиной, главой семьи.
Одной из характерных черт бытия человека в «традиционных цивилизациях» являлось его включенность в определенные корпоративные структуры. Человек в таких обществах был привязан к строго определенным, корпоративно воспроизводящимся видам деятельности. Его жизнь от рождения и до смерти протекала в рамках некой корпорации, клана или касте [3].
Данное критериальное описание «традиционной цивилизации» В.С. Степиным представляется нам, в основном, убедительным. Вместе с тем его можно дополнить. В результате обоснование статуса такой цивилизации может возрасти, а также методологическая эвристичность данного концепта приобретает дополнительный эпистемологический потенциал.
Как нам представляется любая «традиционная цивилизация» включает в свое сущностное содержание тенденцию институциализации некоторых форм общественного сознания: религиозного, политического, идеологического, правового, экономического.
Мы считаем, что с каждой из этих тенденций было связано формирование относительно устойчивых, воспроизводящихся в поколениях людей систем социальных
отношений, которые необходимо включать в образ «традиционной цивилизации», в силу именно традиционного статуса собственного бытия, то есть изменяющихся крайне медленно в социальном пространстве и времени, но, тем не менее, выполняющих свои антиэтропийные, организующие, необходимые обществу, функции.
С данными системами социальных отношений были связаны вполне конкретные постепенно развивающиеся социальные организации: государство в своих различных исторических формах; различные механизмы социализации личности, благодаря функционированию которых, с течением времени, осуществляется социальная организация и самоорганизация; религиозные организации, типологически близкие к церковным; экономические структурные системы и др.
Одним из дополнений, связанных с образом традиционной цивилизации, как диалектического общего и особенного, с нашей точки зрения, может быть концепция традиционной кочевнической цивилизации тюрко-монгольских народов Центральной Азии.
Как известно, еще в девяностые годы прошлого столетия ряд ученых преимущественно историков-востоковедов, а также философов, приступили к разработке и обоснованию концепций традиционных кочевнических цивилизаций народов Центральной Азии (См. работы, Н.В. Абаева, Н.Г. Аюпова, Е.Б. Баторовой, А.М. Буровского, Н. Н. Крадина, С.А. Комиссарова, А.И. Мартынова, Е.К. Митуповой, Ю.Б. Рандалова, О.Ю. Рандаловой, Г.Л. Санжиева, Ю.С. Худякова, Н. Хавха, Д.Б. Улымжиева и др.).
Обоснование бытия кочевнических цивилизаций Центральной Азии у историков-востоковедов, философов и социологов связано с несколькими принципиальными положениями.
К ним относится признание, что кочевнические общества тюрко-монгольских народов в период раннего средневековья имели определенную историческую динамику, что нашло выражение в образовании кочевнических конфедераций и империй, формировании религиозно-мифологических идеологических механизмов их организации, наличии письменных систем, имевших применение в процессах управления обществом, а также в дипломатии. Культурологический цивилизационный статус данных обществ выразился в существовании на протяжении их бытия монументальной архитектуры и скульптуры погребальных сооружений, героического эпоса, размышлений философского характера содержащихся в поэзии тюрко-монгольских народов и др.
Ю.С. Худяков и С.А. Комиссаров показали, что у кочевников Центральной Азии существовала триада признаков цивилизации, включающая монументальную архитектуру, письменность и города. Они полагают, что открытия последних лет показали, что крупнейшие погребальные сооружения кочевников (типа курганов Аржан и Иссык) по трудозатратам, а также по внутреннему устройству приближаются к параметрам наземных монументальных сооружений.
Они также привлекли внимание к тому, что даже до изобретения собственной письменности, многие кочевые племена активно использовали способы фиксации и передачи информации как в словесной форме (отсюда - исключительное развитие эпических сказаний и поэзии в целом), так и в кодовом варианте, воплотившемся в полисемантическом искусстве «звериного стиля», повсеместном распространении петроглифов и древних календарей.
Ю.С. Худяков и С.А. Комиссаров убеждены в том, что кочевники могли создавать периодически действовавшие крупные поселения городского типа, однако, предпочитали вступать в симбиотические связи с уже существовавшими центрами, включаясь в сложную систему политических и экономических связей [4].
С переходом кочевников Центральной Азии на уровень ранних традиционных цивилизаций широкое распространение в социокультурном пространстве этих обществ получает дипломатия. Ю.С. Худяков вполне убедительно показал, что еще в эпоху становления кочевых обществ Центральной Азии в этом регионе существовали меры предотвращения конфликтов и замирения сторон. В число этих мер входили следующие: применение срока давности для исполнения обязанностей кровной мести для различных социальных категорий кочевого общества; исполнение посреднических функций нейтральной стороной; заключение мирных договоров и соглашений; породнение и побратимство; заключение династийных браков и союзов между правящими родами. Для периода формирования в Центральной Азии военных союзов было характерно оформление вассальных отношений и практика заложничества. Ю.С. Худяков отмечает, что одним из способов предотвращения конфликтов и оформления права кочевников на определенную территорию, было нанесение на скальные выходы тамговых знаков, свидетельствующих о родовой принадлежности мест стоянок, пастбищ и водоемов.
В культуре дипломатии кочевников Центральной Азии использовались и некоторые артефакты. В представлении Ю.С. Худякова своеобразным видом демонстрации силы и мощи было сооружение кочевниками монументальных погребальных сооружений и поминальных памятников. Для периода создания протогосударственных образований, пишет Худяков, особое значение приобрели совместные ритуалы и торжественные мероприятия, характеризующие степень участия отдельных племен и их место в иерархии межплеменных военных союзов кочевников [5].
Н.В. Абаев обратил внимание на существенную роль самоорганизации в становлении и развитии традиционных обществ Центральной Азии. Он не сомневается в цивилизационном статусе кочевнических обществ, связывая его с периодом возникновения кочевнических конфедераций и империй и др.
В его представлении кочевническая цивилизация Центра Евразии с самого начального периода своего возникновения и развития проявляла очень высокий уровень самоорганизации. Н.В. Абаев полагает, что самоорганизация в традиционном обществе тюрко-монгольских народов существовала и функционировала на всех уровнях социальной организации (род, племенные объединения, этнические группы и т.д.). Он уверен в том, что важную роль в механизмах социальной самоорганизации в обществе кочевников («синергетическом механизме») играл динамический баланс государственной религии, роль которой выполняли различные этнокультурные вариации древнейшего тюрко-монгольского «тэнгрианства» [6].
А.И. Мартынов обосновал эмпирически и методологически идею степной скотоводческой цивилизации Центральной Азии. А.И. Мартынов выделил следующие признаки степной скотоводческой цивилизации: развитие региональных экстенсивных форм скотоводства и пойменного, орошаемого земледелия; развитие специализированных форм ремесленной деятельности (горнорудной, металлургической, ювелирно-художественной и строительной); наличие монументальных погребальных и культовых сооружений; высокоразвитое искусство звериного стиля как выражение идеологии (со знаково-
коммуникабельными функциями); наличие стратово-классовой системы; существование устойчивых транспортных и обменных контактов вдоль степной зоны.
Сравнивая степную скотоводческую цивилизацию с цивилизациями земледельческих народов, А.И. Мартынов пришел к выводу, что первая, по ряду параметров, превосходила цивилизации земледельцев. Он, в частности, обратил внимание на то, что степная скотоводческая цивилизация имела более обширные пространственные границы. Характерными ее чертами было отсутствие естественно-регламентированной зависимости по сравнению с цивилизациями раннего земледелия; относительно легкая возможность получения прибавочного продукта; почти неограниченные возможности развития экстенсивного скотоводства; обладание в Евразии значительными источниками металла и т.д. Представляется вполне убедительным вывод А.И. Мартынова о том, что степная скотоводческая цивилизация в процессе своего развития выработала сумму культурно-исторических ценностей в области животноводства, транспортных средств, домостроительства, горнорудного дела, металлургии, продуктов питания, устройстве жилищ, рациональных форм одежды, мировоззрения, которые стали достоянием мировой культуры. Он полагает (с чем мы, безусловно, согласны), что необходимо признать ошибочной точку зрения о тупиковом характере кочевнических обществ и сложении государств только в связи с развитием земледелия [7].
Е.Б. Баторова и Е.К. Митупова выражают категорическое несогласие с характеристикой общества кочевников Центральной Азии как «застывшего», не имеющего интенций к развитию, не поднявшегося в древности и в период раннего средневековья на уровень цивилизации.
К одной из основных характеристик кочевой цивилизации Е.Б. Баторова и Е.К. Митупова, находящей символическое выражение в формах культуры, относят «движение», «кочевье». Они полагают, что движение есть состояние души кочевника-скотовода. В кочевье есть определенный ритм, задаваемый природой. Оно есть покой и порядок кочевого мира. Данный мир, по их убеждению, есть отношение тождества и полной нерасчлененности. Это мир не вертикальный, а горизонтальный, где вертикаль растворяется в горизонтальности, она не доминирует как в европейской цивилизации. Данное тождество, с точки зрения Е.Б. Баторовой и Е.К. Митуповой, создает ощущение внутреннего родства кочевников с животным миром. Отсюда распространенность животных тотемных культов, т.е. их обожествление и символическая значимость в ритуалах и обрядах [8].
Г.Л. Санжиев также убежден в том, что в регионе Центральной Азии существовала самобытная кочевая цивилизация. Он полагает, что в основе кочевничества лежало особое отношение к природе, особая идеология мобильного («свободного») способа существования. В обществе кочевников существовала специфика ценностных отношений (главная ценность - скот и его видовой состав, наилучший способ организации выпаса скота в различные времена года) [9].
Н. Хавх (Монголия) исследовал вопрос об естественно-природных условиях становления и развития традиционной кочевой цивилизации монголов. Он убежден, что одним из важнейших условий сохранения и развития кочевого скотоводства и цивилизации монголов является разумное административное разделение страны. Разумное административное деление Монголии, с точки зрения Н. Хавха, позволяет монголам
свободно кочевать из полупустынной зоны в степную и черноземную и обратно, что является адаптивным механизмом к климатическим условиям четырех сезонов. Н. Хавх полагает, что адаптивным механизмом в жизни монгольской кочевой цивилизации являлось разделение общества на три части (правое и левое крылья и центр) по вертикали, позволявшее монголам кочевать с юга на север и обратно. С точки зрения Н. Хавха успешному существованию кочевой цивилизации монголов способствовало и то, что административные единицы в монгольском обществе были достаточно крупными, они создавали необходимые условия для беспрепятственных сезонных перекочевок [10].
Любое общество в процессе своего становления и развития формирует качественно определенные антиэнтропийные механизмы, механизмы сознательного социального управления и самоорганизации. Они обеспечивают его бытие в своей качественной определенности и развитие.
Способ организации социальной жизни, включающий систему антиэнтропийных механизмов, в обществе кочевников Центральной Азии претерпевал изменения в связи с усложнением данного общества, когда стали возникать имперские формы государственности. В империях кочевников Центральной Азии механизм социального управления стал более разнообразным по своему сущностному содержанию. В него вошли имперские формы религиозно-мифологической идеологии (вариации «тэнгрианства»), системы управления завоеванными территориями, включавшие использование не только репрессивных, но и дипломатических методов и др.
Традиционная цивилизация народов Центральной Азии существовала и развивалась в основном как самоорганизующаяся социальная система. В ней главными механизмами самоорганизации общества являлось традиционное религиозно-мифологическое мировоззрение; нравственные и эстетические формы общественного сознания; этноконфессиональная экологическая культура, позволявшая поддерживать баланс в отношениях общества и природы; традиционные ценности, связанные с воспитанием индивидов («народная педагогика») и др. Существуя в общественном сознании в смене поколений в форме основополагающих ценностных ориентаций, обычаев, привычек данные механизмы самоорганизации выполняли задачу сохранения социума в его качественной определенности.
Таким образом, как нам представляется, традиционная цивилизация существовала в социальной реальности как диалектическое единство сущности и явления. Действительно существовали не только традиционные цивилизации земледельцев со своей социокультурной спецификой, но и кочевнические традиционные цивилизации, оказавшие на жизнь общества различное позитивное влияние и внесшие свой вклад в общую культуру человеческой жизни.
Библиографический список
1. Черняк, Е.Б. Михаил, Абрамович Барг // Цивилизации. Выпуск 3. - М.: «Наука», 1995. - С. 10 - 11.
2. Ахиезер, А.С. Российская цивилизация: специфика массовых решений // Философские науки. - 2004. -№6. - С. 5 - 30.
3. Степин, В.С. История и философия науки. М.: Академический проект, 2014. - С. 135 - 143.
4. Худяков, Ю.С., Комиссаров, С.А. Кочевая цивилизация Восточного Туркестана. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2002. С. 7-8.
5. Худяков, Ю.С. История дипломатии кочевников Центральной Азии. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2003. С.
5-218.
6. Абаев, Н.В. Цивилизационная геополитика народов Алтай-Байкальского региона и Центральной Азии. Кызыл: Изд-во ТывГУ, 2006. С. 62.
7. Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. I. Археология. Этнология. Материалы международной научной конференции. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 82-83.
8. Баторова, Е.Б., Митупова, Е.К. Социокультурные признаки кочевой цивилизации // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. II. История. Философия. Социология. Культурология и искусство. Материалы международной научной конференции. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 49-51.
9. Санжиев, Г.Л. Цивилизации в Евразийском пространстве в XIII - XX вв и место Бурятии в них //Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. II. История. Философия. Социология. Культурология и искусство. Материалы международной научной конференции. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 22.
10. Хавх, Н. Естественно-природные условия возникновения и существования кочевой цивилизации монголов // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. I. Археология. Этнология. Материалы международной научной конференции. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 216-217.
Bibliograficheskiy spisok
1. Chernyak, E.B. Mikhail, abramovich barg // Tsivilizatsii. Vypusk 3. M.: "Nauka", 1995. S. 10 - 11.
2. Akhiezer, A.S. Rossijskaya tsivilizatsiya: spetsifika massovykh reshenij // Filosofskie nauki. - 2004. - №6. - S.
5 - 30.
3. Stepin, V.S. Istoriya i filosofiya nauki. M.: Akademicheskij proekt, 2014. S. 135 - 143.
4. Khudyakov, Yu.S., Komissarov, S.A. Kochevaya tsivilizatsiya Vostochnogo Turkestana. Novosibirsk: Izd-vo Ngu, 2002. S. 7-8.
5. Khudyakov, Yu.S. Istoriya diplomatii kochevnikov Tsentralnoj Azii. Novosibirsk: Izd-vo NGU, 2003. S. 5-218.
6. Abaev, N.V. Tsivilizatsionnaya geopolitika narodov Altaj-Bajkalskogo regiona i Tsentralnoj Azii. Kyzyl: izd-vo TyvGU, 2006. S. 62.
7. Problemy istorii i kultury kochevykh tsivilizatsij Tsentralnoj Azii. T. I. Arkheologiya. Etnologiya. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii. Ulan-ude: izd-vo BNTS SO RAN, 2000. S. 82-83.
8. Batorova, E.B., Mitupova, E.K. Sotsiokulturnye priznaki kochevoj tsivilizatsii // Problemy istorii i kultury kochevykh tsivilizatsij Tsentralnoj Azii. T. Ii. Istoriya. Filosofiya. Sotsiologiya. Kulturologiya i iskusstvo. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii. Ulan-ude: izd-vo BNTS SO RAN, 2000. S. 49-51.
9. Sanzhiev, G.L. Tsivilizatsii v Evrazijskom prostranstve v XIII - XX vv i mesto Buryatii v nikh // Problemy istorii i kultury kochevykh tsivilizatsij Tsentralnoj Azii. T. Ii. Istoriya. Filosofiya. Sotsiologiya. Kulturologiya i iskusstvo. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii. Ulan-ude: izd-vo BNTS SO RAN, 2000. S. 22.
10. Khavkh, N. Estestvenno-prirodnye usloviya vozniknoveniya i suschestvovaniya kochevoj tsivilizatsii mongolov // Problemy istorii i kultury kochevykh tsivilizatsij Tsentralnoj Azii. T. I. Arkheologiya. Etnologiya. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii. Ulan-ude: izd-vo BNTS SO RAN, 2000. S. 216-217.
Фельдман Владимир Романович - кандидат политических наук, доцент, заведующий кафедрой философии Тувинского государственного университета, г. Кызыл, E-mail: [email protected]
Feldman Vladimir - candidate of Politics Studies, Associate Professor, Head of Department of Philosophy, Tuva State University, Kyzyl, E-mail: [email protected]
