CC BY
0Сюй Но
Магистр, Школа экономики и менеджмента (Мировая экономика), Дальневосточный Федеральный Университет.
Торгово-экономические отношения между Россией и Китаем в контексте развития северо-восточных регионов Китайской Народной Республики и российского Дальнего Востока
В настоящее время между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой достигнут очень высокий уровень политического взаимного доверия, что стало основой для прочной базы российско-китайского сотрудничества во всех сферах жизнедеятельности.
Важным фактором укрепления отношений между Китаем и Россией, а также краеугольным камнем российско-китайского партнерства и стратегического взаимодействия является развитие торгово-экономического сотрудничества, что неоднократно подчеркивали лидеры двух государств. На регулярных двусторонних встречах, а также на различных площадках международного формата Си Цзиньпин и Владимир путин всегда ставили экономику в центр своего стратегического партнерства. «Экономическое сотрудничество и торговля являются ключевой основой наших отношений и имеют решающее значение для общего развития и возрождения Китая и России», - заявил Си Цзиньпин во время визита в Москву в июне 2019 года. Несколько месяцев спустя Владимир путин, выступая 3 мая 2019 года на Валдайском форуме, сказал: «Мы наслаждаемся беспрецедентно высоким уровнем доверия и сотрудничества. У России и Китая союзнические отношения в полном смысле этого слова, заключающиеся в многогранном стратегическом партнерстве. Это партнерство, в первую очередь, затрагивает в экономику» [4].
В последние годы китайско-российское торгово-экономическое сотрудничество стремительно развивается и выходит на новый уровень, переходя от «отношений стратегического сотрудничества и партнерства» к «отношениям всеобъемлющего партнерства и стратегического сотрудничества, вступающим в новую эру» [3, p. 44]. В статье, опубликованной в газете «Женьминь Жибао» президент Рос-
сии Владимир Путин отметил, что «стратегическое партнерство России и Китая является эффективным фактором, укрепляющим региональную и глобальную стабильность» [4]. Поэтому очень важным аспектом дальнейшего укрепления китайско-российских отношений является торгово-экономическое сотрудничество.
Поскольку с российским Дальним Востоком граничит Северовосточный Китай, то торгово-экономическое сотрудничество между Россией и Китаем началось с проектов именно между этими регионами.
Идея всеобъемлющего развития между Россией и Китаем была заложена еще в начале 2000-х гг., когда был принят «Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР» (2001 г.). Реализация этой идеи началась со взаимовыгодного партнерства регионов Северо-Восточного Китая и российского Дальнего Востока, что отразилось в следующих документах - в «Программе сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-востока Китайской Народной Республики» (2009-2018 гг.)» (2009), в «Меморандуме о сотрудничестве между Министерством РФ по развитию Дальнего Востока и Министерством коммерции КНР» (2013 г.). в «Программе развития российско-китайского сотрудничества в торгово-экономической и инвестиционной сферах на Дальнем Востоке Российской Федерации (2018-2024 годы)». Последний документ был подписан Си Цзиньпином и Владимиром Путиным в сентябре 2018 года в ходе IV Восточного экономического форума и ратифицированной на 23-й регулярной встрече премьер-министров Китая и России 7 ноября того же года [3].
Подписание вышеперечисленных документов не только продемонстрировало устойчивость экономических российско-китайских связей, но и создало платформу для российско-китайского регионального сотрудничества в новых условиях. Всеобъемлющая работа местных органов власти северо-восточных провинций КНР и дальневосточных регионов РФ привела к укреплению экономических связей и стремительному развитию торговых отношений между Китайским и Российским «приграничьем» [3, р. 44].
Однако, если проанализировать взаимоотношения между восточными регионами России и Китая, то, как считают П.Я. Бакланов и В.Л. Ларин, можно прийти к противоречивым выводам. С одной стороны, между КНР и РФ существует взаимная заинтересованность в сотрудничестве как межгосударственном и региональном уровнях, наблюдается положительная динамика развития экономики и тор-
говли. Но с другой стороны, наблюдается низкая эффективность в использовании существующего потенциала региона для решения национальных, региональных и глобальных проблем, актуальных для обеих стран [1, с. 6].
На Дальневосточный федеральный округ (ДВФО), соединенный с Китаем границей протяженностью 4 200 км., приходится 40,6% территории России, около 5-6% социально-экономического потенциала и такая же часть населения. В 2021 году на этот регион, богатый своими природными ресурсами и обладающий пространственным потенциалом, приходилось около 10% российско-китайской торговли и почти такой же объем прямых китайских инвестиций (ПИИ), как на всю Россию. И, несмотря на то, что существует много «камней преткновения, препятствующих реализации «экономической логики и концепции взаимной взаимодополняемости» [1, с. 6] в процессе российско-китайского сотрудничества, в целом наблюдается положительная динамика.
С 2001 по 2012 год объем торговли между ДВФО и Китаем вырос почти в десять раз: с 1,1 млрд. до 10,1 млрд. долларов США. Однако в 2013-2019 годах он резко сократился. Вклад региона в российско-китайское экономическое сотрудничество снизился с 13,8 % в 2013 году до 9,5 % в 2019 году.
В последние годы наблюдается новый подъем торговли. В 2021 году товарооборот между ДВФО и Китаем вырос почти на 30 %, а за первые восемь месяцев 2022 года - еще на 45,5 %. Важно отметить, что в 2020-2021 годах этот рост был обусловлен увеличением экспорта ДВФО в Китай (на 51 % за два года), но затем произошел скачок в китайском экспорте. В 2022 году провинция Хэйлунцзян увеличила торговлю с Россией на 41,3%, а экспорт - на 61,7%. Торговля между Внутренней Монголией и Россией увеличилась на 13,1 %. Торговля в провинции Цзилинь за первые 11 месяцев 2022 года выросла на 74 %. Таможенные органы китайских приграничных провинций зафиксировали двузначный и даже трехзначный рост китайского экспорта: Хуньчунь - рост на 69,2 %, Маньчжурия - на 89,9 %, Суйфэньхэ - на 96,6 % и Хэйхэ - на 189,1 %. [1].
70 % торгового оборота между ДВФО и Китаем приходится на четыре региона: Приморский и Забайкальский края, Республика Саха (Якутия) и Сахалинская область. Приморский край является узловым центром Тихоокеанской России, через него в Россию в большинстве своем и поступают китайские товары. В 2018-2019 гг. на Приморье приходилось 68-70 % всего импорта, поступающего из Китая в ДВФО, в 2021 году этот объем увеличился до 79%. Сахалинская
область, Республика Саха (Якутия) и Забайкальский край Забайкальский край в 2021 году обеспечили 57% экспорта ДВФО в Китай [1].
Но в последнее десятилетие торговля между регионами ДВФО и Китаем отличалась нестабильностью. Положительная динамика была присуща только Забайкальскому краю и Еврейской автономной области, которые последовательно наращивали экспорт в Китай. В 2021 году объем торговли Китая с Хабаровским краем и Амурской областью был на уровне 2011 года, а с Приморским краем - он даже не достиг пикового уровня 2013 года.
Более 80% дальневосточного экспорта обеспечено минеральными ресурсами, рыбой и морепродуктами, древесиной. Рост дальневосточного экспорта обусловлен главным образом за счет увеличения стоимости экспорта нефти и частично рыбы и морепродуктов. при этом более половины импорта ДВФО из Китая (53,5% в 2021 году) приходится на продукцию машиностроения: машины, оборудование и транспортные средства. Таким образом, пятнадцатикратный рост китайского экспорта в ДВФО произошел за счет высокотехнологичной продукции.
На начало 2022 года прямые инвестиции из Китая (включая Гонконг) в ДВФО выросли с 247 млн до 991 млн долларов США. Темпы роста китайских инвестиций в приграничные российские территории были выше, чем в целом по России (доля ДВФО в общем объеме китайских ПИИ в России увеличилась с 9,6 до 17,1 %). 59 % китайских инвестиций (585 млн долларов) сосредоточено в Забайкальском крае. Еще 280 млн долларов (28%) было вложено в Амурскую область. На все остальные территории российского Дальнего Востока пришлось только 126 млн долларов [1].
Согласно статистическим данным, все достижения в экономических отношениях между ДВФО и Китаем за последние два десятилетия сводятся к увеличению экспорта нефти, импорту машиностроительной продукции и весьма ограниченному росту китайских инвестиций. Эти результаты явно не соответствуют существующему потенциалу Дальнего Востока и интересам обеих сторон.
Серьезные основания для долгосрочного и взаимовыгодного сотрудничества между ДВФО и Китаем обоснованы в «Национальной программе социально-экономического развития Дальнего Востока на период до 2024 года и на перспективу до 2035 года», утвержденной правительством Российской Федерации 24 сентября 2020 года, а также в докладах «Корпорации по развитию Дальнего Востока и Арктики» по инвестиционному сотрудничеству. С китайской стороны, перспективы китайско-российского регионального сотрудничества
прописаны в «Планах социально-экономического развития до 2025 года» и в ежегодных Правительственных докладах. К двустиорон-ним документам следует отнести «Программу развития российско-китайского сотрудничества в торгово-экономической и инвестиционной сферах на Дальнем Востоке на 2018-2024 годы», «Протоколы Китайской комиссии по инвестиционному сотрудничеству». Во всех документах содержатся общие подходы сторон к торгово-экономическому взаимодействию между странами и излагаются предложения с учетом интересов каждой стороны по тому или иному аспекту сотрудничества [3].
Интересы приграничных территорий России во многом определяются их зависимостью от эколого-экономических связей с Китаем и степенью вовлеченности в эти связи местного населения. Наибольшая зависимость от Китая присуща Еврейской автономной области (доля Китая в ее внешнеэкономических связях в 2021 году составила 98,3%) и Забайкальскому краю (87,8 %). Меньшая зависимость наблюдается в Амурской области (52,6%), Приморском крае (48,3%), Республике Бурятия (42,5%) и Хабаровском крае (33%). Но власти всех территориальных образований ДВФО постоянно демонстрируют заинтересованность и готовность к расширению торгово-экономических отношений с Китаем [1, с. 8].
Но в «Программе социально-экономического развития Дальнего Востока на период до 2024 года» Китай представлен лишь как участник неясных трансграничных программ и проектов и как поставщик грузов для Транссибирской магистрали и морских портов Приморского края. Транспортная стратегия Российской Федерации, несмотря на ожидание значительного роста торговли с Китаем и китайского транзита, не предусматривает модернизации или реконструкции местных портов [1].
В стратегиях приграничных с КНР территорий Китай представлен как важный экономический фактор. И в то же время они опасаются стать «сырьевыми придатками» растущего соседа, боятся усиления зависимости от китайского капитала и роста китайской миграции.
Эта противоречивость, к примеру, наглядно отражена в стратегии развития до 2030 г. Еврейской автономной области. С одной стороны, документ называет «наличие границы с активно развивающимся Китаем» сильной стороной ЕАО, а приоритетом развития области определяет «создание конкурентоспособной в межрегиональном и внешнеэкономическом обмене региональной экономической системы, интегрированной с соседними регионами РФ и КНР». Но вслед за этим сообщает об угрозе повышения зависимости от китайского
капитала и об «агрессивной миграционной и экономической политике сопредельных китайских регионов», которая «уже в настоящее время является существенным вызовом для органов местного управления» [2, с. 431-432].
Китайская сторона подходит к задаче вовлечения российского потенциала в развитие собственных приграничных территорий более обстоятельно. По ряду политических и экономических (на регион приходится 0,03% от общего объема китайских пИИ) причин пекин не рассматривает ДВФО в качестве приоритетного в своих стратегических планах. Однако сотрудничество с ним считается важным для приграничных территорий. Задача расширения сотрудничества с ДВФО возложена на граничащие с Россией провинции Хэйлунцзян и Цзилинь, а также Автономный район Внутренняя Монголия, и в первую очередь на города и округа, имеющие железнодорожные, автомобильные и речные пограничные пересечения с Россией (Суйфэнь-хэ и Хэйхэ в Хэйлунцзяне, Хуньчунь в Цзилине и Маньчжурия во Внутренней Монголии). Было принято, что все регионы устанавливают отношения с соседними российскими территориями в зависимости от экономической значимости существующих связей и оценки потенциальных возможностей для собственного развития [1, с. 9].
Из всех регионов Китая в широкомасштабном развитии отношений с Россией наиболее заинтересован Хэйлунцзян. Это единственная провинция, которая создает программы развития экономических отношений с Российской Федерацией (первая такая программа была принята в 2005 году), подкрепляя их конкретными планами в области энергетики, производства экспортной продукции, научного и инженерного сотрудничества. Доля России во внешнеэкономических связях Хэйлунцзяна традиционно высока (63,3% в 2020 году, 70% в 2022 году, 82 % в 2023 году).
Руководство Хэйлунцзяна намерено укрепить стратегическую связь с российским Дальним Востоком, укрепить и расширить инвестиционное сотрудничество с Россией в области сельского, лесного и рыбного хозяйства, увеличить экспорт машин и оборудования, товаров повседневного спроса, увеличить импорт наливных грузов, улучшить систему обслуживания мультимодальных перевозок, ускорить строительство газопровода между Китаем и Россией [1, с. 9].
Правительство города Хэйхэ по-прежнему ставит развитие экономических отношений с Россией в центр своей политики. После ввода в эксплуатацию автомобильного моста через Амур городские власти намерены превратить Хэйхэ в стратегический центр китайско-российского приграничного сотрудничества за счет глубокой
промышленной связи и тесной интеграции развития Хэйхэ и российского Благовещенска, а также за счет создания интегрированной международной транспортно-логистической системы на границе. Власти города Суйфэньхэ также намерены сделать свой округ инновационной и экспериментальной платформой для тесного торгового и эколого-экономического сотрудничества между Китаем и Россией. Пятилетние планы развития Суйфэньхэ и Хэйхэ предусматривают целый ряд мер по развитию сотрудничества с Россией в экономической и социальной сферах, включая объемы финансирования и конкретные проекты.
Как можно понять из стратегий развития сопредельных с Россией китайских регионов, их региональные власти не только четко сформулировали свои интересы по отношению к России, но и действуют в рамках общей стратегической линии на использование экономического потенциала России для нужд Северо-Восточного Китая. Основные интересы при этом направлены на расширение импорта российских энергоресурсов и минерального сырья, создание сети перерабатывающих предприятий на китайской территории, увеличение экспорта в Россию промышленной и сельскохозяйственной продукции и услуг, повышение эффективности трансграничных транспортных коридоров. С осторожностью рассматриваются задачи создания китайско-российских производственных цепочек в таких областях, как деревообработка, нефтехимия, переработка зерна и сои, фармацевтика и т.д.
Итак, в настоящее время можно выделить много объективных предпосылок, направленных на взаимные интересы Северо-восточной части КНР и российского Дальнего Востока и приоритетных направлений, реализация которых поможет укрепить взаимовыгодное сотрудничество.
В последние несколько лет торгово-экономическое сотрудничество России и Китая проходит в рамках адаптация к новым условиям экономического развития с учетом санкций против Российской Федерации. И здесь важно отметить, что уход многих западных компаний с российского рынка создает благоприятные предпосылки для замены некоторых из этих компаний китайскими. Но в целом, учитывая реалии времени, необходимо усовершенствование системы российско-китайского сотрудничества, для чего необходимо создание совместного российско-китайского органа по стратегическому торгово-экономическому планированию в регионе, а также создание совместного информационно-аналитического центра. Существует также необходимость в разработке научно обоснованной стратегии
пограничного взаимодействия России с Китаем. Причем ее основные принципы должны быть быть сформулированы с учетом пожеланий как северо-восточных провинций КНР, так и российских дальневосточных регионов, которые не только наиболее заинтересованы в отношениях с соседними партнерами, но и смогут реализовывать проекты и решения на практике.
Библиографический список:
1. Бакланов П.Я., Ларин В.Л. Дальневосточные регионы РФ в современном российско-китайском взаимодействии // мировая экономика и международные отношения. 2023. Т. 67. № 6. С. 5-16.
2. Десятилетие обманутых ожиданий: Тихоокеанская Азия и Тихоокеанская Россия между двумя глобальными кризисами. Под ред. В.Л. Ларина. Владивосток, ИП Шульга
B.Б., 2022. 456 с.
3. Diao Xiuhua. Economic coopération of the Northeast China and the Far East of Russia under new conditions: status, capacity, and supply // Journal of régional and international competitiveness. 2021. № 5 (4). Р. 44-49.
4. Hillman J.E. China and Russia: Economic Unequals. - Washington: Center for strategic and international studies, 2020. 11 p.
5. Рябова Е.Л., Терновая Л.О. Предметное поле государственного управления в системе политических наук // Этносоциум и межнациональная культура. 2023. № 10 (184).
C. 57-61.
6. Рябова Е.Л. К вопросу о единстве образования и воспитания: институциональный дискурс // Казачество. 2023. № 66 (1). С. 11-18.
7. Щупленков Н.О., Рябова Е.Л. Роль фактора времени в политической культуре // Культура Мира. 2022. Т. 10. № 26 (1). С. 75-86.
8. Рябова Е.Л., Терновая Л.О. Геопсихология и геополитика цветных линий // Казачество. 2022. № 59 (2). С. 9-18.
9. Рябова Е.Л., Терновая Л.О. Экономическое, политическое и кросс-культурное значение отелей // Альманах Крым. 2022. № 31. С. 61-72.
10. Рябова Е.Л., Терновая Л.О. Эволюция дипломатического подарка как индикатор изменений в международных отношениях // Этносоциум и межнациональная культура. 2021. № 6 (156). С. 45-54.
11. Рябова Е.Л., Терновая Л.О. Геополитическая авантюра: цена внешнеполитического просчета в истории // Власть истории и история власти. 2021. Т. 7. № 5 (31). С. 515-524.
12. Рябова Е.Л., Терновая Л.О. Геополитика в маске // Власть истории и история власти. 2020. Т. 6. № 4 (22). С. 500-511.
13. Рябова Е.Л. Международный круглый стол на тему «внешняя политика России в условиях обострения международной обстановки» // Этносоциум и межнациональная культура. 2022. № 5 (167). С. 52-55.
14. Байханов И.Б. Особенности управления человеческими ресурсами в условиях глобальных перемен // Власть истории и история власти. - М.: 2022. Т. 8. № 1(35). С. 20-29.
15. Байханов, И.Б. Геополитическая культура: как корабль ты назовешь И.Б. Байханов // Миссия конфессий. - М.: 2021. Т. 10. № 5 (54). С. 519-524.
16. Тонконог В.В., Ананченкова П.И. E-LEARNING: заменит ли дистант традиционные формы обучения? Труд и социальные отношения. 2017. Т. 28. № 4. С. 119-128.
References
1. Baklanov P.Y., Larin V.L. Far Eastern regions of the Russian Federation in the modern Russian-Chinese interaction // World Economy and International Relations. 2023. Vol. 67. № 6. P. 5-16.
2. A Decade of Deceived Expectations: Pacific Asia and Pacific Russia between Two Global Crises / Edited by V.L. Larin. - Vladivostok. - V.B. Shulga Publishing House, 2022. 456 p.
3. Diao Xiuhua. Economic cooperation of the Northeast China and the Far East of Russia under new conditions: status, capacity, and supply // Journal of regional and international competitiveness. 2021. № 5 (4). P. 44-49.
4. Hillman J.E. China and Russia: Economic Unequals. - Washington: Center for strategic and international studies, 2020. 11 p.
5. Ryabova E.L., Ternovaya L.O. Subject field of public administration in the system of political sciences // Ethnosocium and interethnic culture. 2023. № 10 (184). P. 57-61.
6. Ryabova E.L. On the issue of the unity of education and upbringing: institutional discourse // Cossacks. 2023. № 66 (1). P. 11-18.
7. Shchuplenkov N.O., Ryabova E.L. The role of the time factor in political culture // Culture of the World. 2022. Vol. 10. № 26 (1). P. 75-86.
8. Ryabova E.L., Ternovaya L.O. Geopsychology and geopolitics of colored lines // Cossacks. 2022. № 59 (2). P. 9-18.
9. Ryabova E.L., Ternovaya L.O. Economic, political and cross-cultural significance of hotels // Almanac Crimea. 2022. № 31. P. 61-72.
10. Ryabova E.L., Ternovaya L.O. The evolution of a diplomatic gift as an indicator of changes in international relations // Ethnosocium and interethnic culture. 2021. № 6 (156). P. 45-54.
11. Ryabova E.L., Ternovaya L.O. Geopolitical adventure: the price of foreign policy miscalculation in history // The power of history and the history of power. 2021. Vol. 7. № 5 (31). P. 515-524.
12. Ryabova E.L., Ternovaya L.O. Geopolitics in a mask // The power of history and the history of power. 2020. Vol. 6. № 4 (22). P. 500-511.
13. Ryabova E.L. International round table on the topic "Russian foreign policy in the context of aggravated international situation" // Ethnosocium and interethnic culture. 2022. № 5 (167). P. 52-55.
14. Baykhanov I.B. Features of human resource management in the context of global changes // The power of history and the history of power. - M.: 2022. Vol. 8. № 1(35). P. 20-29.
15. Baykhanov, I.B. Geopolitical culture: how do you call a ship I.B. Baykhanov // Mission of confessions. - M.: 2021. Vol. 10. № 5 (54). P. 519-524.
16. Tonkonog V.V., Ananchenkova P.I. E-LEARNING: will distance learning replace traditional forms of learning? Labor and social relations. 2017. Vol. 28. № 4. P. 119-128.
